Вскоре Алиса вновь появилась в качестве первой претендентки на руку и сердце цесаревича. Тому немало способствовала жена Сергея Александровича – Элла, сам великий князь, германский император Вильгельм. В результате их стараний было решено отправить 25-летнего цесаревича в Кобург, надеясь на то, что он сам лучше всяких ходатаев сумеет добиться успеха, потому что и ему Алиса очень нравилась, как он говорил, еще с 1889 года.
Сватовство Николая было приурочено к свадьбе герцога Гессен-Дармштадтского Эрнста (брата Эллы и Алисы) и герцогини Саксен-Кобург-Готской Виктории, носившей в семье прозвище «Дукки» – «герцогинюшка». 2 апреля 1894 года цесаревич с духовником своих родителей, протопресвитером И. Л. Янышевым, двумя дядьями (великими князьями Сергеем и Владимиром) и их женами, а также с немалой свитой выехал из Петербурга. Среди августейших гостей была и жена Сергея Александровича – Элла, которая при православном крещении получила имя Елизавета Федоровна.
4 апреля они добрались до места назначения, были прекрасно встречены и размещены в богатых и уютных апартаментах Кобургского замка. На следующее утро, после кофе, в апартаменты великой княжны Елизаветы Федоровны пришла ее младшая родная сестра Аликс. Николай в тот вечер записал в своем дневнике: «Она замечательно похорошела, но выглядела чрезвычайно грустно. Нас оставили вдвоем, и тогда начался между нами тот разговор, которого я давно сильно желал и вместе очень боялся. Говорили до 12 часов, но безуспешно, она все противится перемене религии. Она, бедная, много плакала. Расстались более спокойно».
7 апреля состоялась свадьба Эрнста и «Дукки». Николай записал в дневнике: «Пастор сказал отличную проповедь, содержание которой удивительно подходило к существу переживаемого мною вопроса. Мне в эту минуту страшно захотелось посмотреть в душу Аликс». И кажется, если бы его желание осуществилось, он прочитал бы в ее душе то, чего ему более всего хотелось: Аликс была готова сказать ему «Да». Во всяком случае, на следующий день это случилось. «8 апреля. Пятница. Чудный, незабвенный день в моей жизни, день моей помолвки с дорогой, ненаглядной моей Аликс, – записал счастливый жених у себя в дневнике. – После 10 часов она пришла к тете Михен1 и после разговора с ней мы объяснились между собой. Боже, какая гора свалилась с плеч! Какою радостью удалось обрадовать дорогих Мама и Папа! Я целый день ходил, как в тумане, не вполне сознавая, что со мной приключилось!
Вильгельм сидел в соседней комнате и ожидал окончания нашего разговора с дядями и тетями. Сейчас же пошел с Аликс к королеве2 и затем к тете Мари3, где все семейство долго на радостях лизалось. После завтрака пошли в церковь тети Мари и отслужили благодарственный молебен... даже не верится, что у меня невеста. Вернулись домой... Уже лежала куча телеграмм».
Среди них было и поздравление от отца и матери Николая. А вслед за тем пришло и письмо от отца: «Мой милый, дорогой Ники! Ты можешь себе представить, с каким чувством радости и с какой благодарностью к Господу, мы узнали о твоей помолвке! Признаюсь, что я не верил возможности такого исхода и был уверен в полной неудаче твоей поездки, но Господь наставил тебя, подкрепил и благословил. Великая Ему благодарность за Его милость, теперь я уверен, ты вдвойне наслаждаешься, и все пройденное, хотя и забыто, но, уверен, принесло тебе пользу, доказавши, что не все достается так легко и даром, а в особенности такой великий шаг, который решает всю твою будущность и всю последующую семейную жизнь!.. Передай твоей милейшей невесте от меня, как я благодарю ее, что она наконец согласилась, и как я желал бы ее расцеловать за эту радость, утешение и спокойствие, которое она нам дала, решившись согласиться быть твоею женой! Обнимаю и поздравляю тебя, милый, дорогой Ники, мы счастливы твоим счастьем, и да благословит Господь вашу будущую жизнь, как благословил ее начало. Твой счастливый и крепко тебя любящий, Папа».
Александр III очень любил своего первенца и не хотел хотя бы немного огорчать его малейшей тенью сомнений в правильности сделанного выбора. А сомнения, и очень серьезные, были. Дело в том, что весь Гессенский род, с 1866 года ставший родом Великих герцогов, нес на себе проклятье тяжелой наследственной болезни – гемофилии. Больные гемофилией страдают повышенным кровотечением, которое передается по женской линии, но касается только мужского потомства. Рожденные гессенскими герцогинями сыновья страдали несвертываемостью крови, особенно остро переносимой в детстве и молодости – до 15–20 лет. У больного гемофилией даже легкие ушибы вызывают подкожные и мышечные кровоизлияния, причем любой ушиб, удаление зуба и даже легкая царапина могли вызвать неостановимое кровотечение, грозящее смертью. В роду гессенских герцогов насчитывали несколько таких случаев и прекрасно понимали, какую страшную ответственность берут они на себя, соглашаясь на брак принцессы Алисы с наследником российского престола. Но, твердо веря в Бога и надеясь на промысел Божий, и родители Николая, и он сам уповали на то, что их минет чаша сия. И потому все последующие дни до самого отъезда Николай купался в счастье. Он переехал из замка в маленький домик, стоявший в саду виллы, где жила его невеста, что позволяло ему видеться с Аликс гораздо чаще и намного дольше, чем раньше. Единственно, что несколько омрачало будни счастливого жениха – это Страстная неделя. Приближалась Пасха, и он не мог нарушить Великий пост, зато восполнял эти неудобства другими радостями – катался с невестой в шарабане, собирал с ней в лесу грибы и цветы, не пропускал ни одного визита к своей новой бабушке – королеве Виктории.
20 апреля Аликс уехала в Англию, а Николай на следующий день направился в Россию, поставив на стол в своем купе фотографию невесты и окружив портрет цветами...
Болезнь и смерть Александра III
ВЫДАЮЩИЕСЯ ПИСАТЕЛИ КОНЦА XIX – НАЧАЛА XX ВЕКОВ
Лев Николаевич Толстой
Первое сочинение Левушки
«Фортуна и нищий» – первое нравоучительное сочинение
Избранные мысли, афоризмы и «крылатые» слова Л. Н. Толстого
Антон Павлович Чехов
Избранные мысли, афоризмы и «крылатые» слова Чехова
Сватовство Николая было приурочено к свадьбе герцога Гессен-Дармштадтского Эрнста (брата Эллы и Алисы) и герцогини Саксен-Кобург-Готской Виктории, носившей в семье прозвище «Дукки» – «герцогинюшка». 2 апреля 1894 года цесаревич с духовником своих родителей, протопресвитером И. Л. Янышевым, двумя дядьями (великими князьями Сергеем и Владимиром) и их женами, а также с немалой свитой выехал из Петербурга. Среди августейших гостей была и жена Сергея Александровича – Элла, которая при православном крещении получила имя Елизавета Федоровна.
4 апреля они добрались до места назначения, были прекрасно встречены и размещены в богатых и уютных апартаментах Кобургского замка. На следующее утро, после кофе, в апартаменты великой княжны Елизаветы Федоровны пришла ее младшая родная сестра Аликс. Николай в тот вечер записал в своем дневнике: «Она замечательно похорошела, но выглядела чрезвычайно грустно. Нас оставили вдвоем, и тогда начался между нами тот разговор, которого я давно сильно желал и вместе очень боялся. Говорили до 12 часов, но безуспешно, она все противится перемене религии. Она, бедная, много плакала. Расстались более спокойно».
7 апреля состоялась свадьба Эрнста и «Дукки». Николай записал в дневнике: «Пастор сказал отличную проповедь, содержание которой удивительно подходило к существу переживаемого мною вопроса. Мне в эту минуту страшно захотелось посмотреть в душу Аликс». И кажется, если бы его желание осуществилось, он прочитал бы в ее душе то, чего ему более всего хотелось: Аликс была готова сказать ему «Да». Во всяком случае, на следующий день это случилось. «8 апреля. Пятница. Чудный, незабвенный день в моей жизни, день моей помолвки с дорогой, ненаглядной моей Аликс, – записал счастливый жених у себя в дневнике. – После 10 часов она пришла к тете Михен1 и после разговора с ней мы объяснились между собой. Боже, какая гора свалилась с плеч! Какою радостью удалось обрадовать дорогих Мама и Папа! Я целый день ходил, как в тумане, не вполне сознавая, что со мной приключилось!
Вильгельм сидел в соседней комнате и ожидал окончания нашего разговора с дядями и тетями. Сейчас же пошел с Аликс к королеве2 и затем к тете Мари3, где все семейство долго на радостях лизалось. После завтрака пошли в церковь тети Мари и отслужили благодарственный молебен... даже не верится, что у меня невеста. Вернулись домой... Уже лежала куча телеграмм».
Среди них было и поздравление от отца и матери Николая. А вслед за тем пришло и письмо от отца: «Мой милый, дорогой Ники! Ты можешь себе представить, с каким чувством радости и с какой благодарностью к Господу, мы узнали о твоей помолвке! Признаюсь, что я не верил возможности такого исхода и был уверен в полной неудаче твоей поездки, но Господь наставил тебя, подкрепил и благословил. Великая Ему благодарность за Его милость, теперь я уверен, ты вдвойне наслаждаешься, и все пройденное, хотя и забыто, но, уверен, принесло тебе пользу, доказавши, что не все достается так легко и даром, а в особенности такой великий шаг, который решает всю твою будущность и всю последующую семейную жизнь!.. Передай твоей милейшей невесте от меня, как я благодарю ее, что она наконец согласилась, и как я желал бы ее расцеловать за эту радость, утешение и спокойствие, которое она нам дала, решившись согласиться быть твоею женой! Обнимаю и поздравляю тебя, милый, дорогой Ники, мы счастливы твоим счастьем, и да благословит Господь вашу будущую жизнь, как благословил ее начало. Твой счастливый и крепко тебя любящий, Папа».
Александр III очень любил своего первенца и не хотел хотя бы немного огорчать его малейшей тенью сомнений в правильности сделанного выбора. А сомнения, и очень серьезные, были. Дело в том, что весь Гессенский род, с 1866 года ставший родом Великих герцогов, нес на себе проклятье тяжелой наследственной болезни – гемофилии. Больные гемофилией страдают повышенным кровотечением, которое передается по женской линии, но касается только мужского потомства. Рожденные гессенскими герцогинями сыновья страдали несвертываемостью крови, особенно остро переносимой в детстве и молодости – до 15–20 лет. У больного гемофилией даже легкие ушибы вызывают подкожные и мышечные кровоизлияния, причем любой ушиб, удаление зуба и даже легкая царапина могли вызвать неостановимое кровотечение, грозящее смертью. В роду гессенских герцогов насчитывали несколько таких случаев и прекрасно понимали, какую страшную ответственность берут они на себя, соглашаясь на брак принцессы Алисы с наследником российского престола. Но, твердо веря в Бога и надеясь на промысел Божий, и родители Николая, и он сам уповали на то, что их минет чаша сия. И потому все последующие дни до самого отъезда Николай купался в счастье. Он переехал из замка в маленький домик, стоявший в саду виллы, где жила его невеста, что позволяло ему видеться с Аликс гораздо чаще и намного дольше, чем раньше. Единственно, что несколько омрачало будни счастливого жениха – это Страстная неделя. Приближалась Пасха, и он не мог нарушить Великий пост, зато восполнял эти неудобства другими радостями – катался с невестой в шарабане, собирал с ней в лесу грибы и цветы, не пропускал ни одного визита к своей новой бабушке – королеве Виктории.
20 апреля Аликс уехала в Англию, а Николай на следующий день направился в Россию, поставив на стол в своем купе фотографию невесты и окружив портрет цветами...
Болезнь и смерть Александра III
Первое, о чем Николай очень хотел узнать, приехав на Варшавский вокзал, – каково здоровье отца. Сначала он испугался, не увидев его среди встречавших, и подумал, что отец лежит в постели, потому что до Дармштадта доходили известия, что Александр III нездоров. Но оказалось, что император уехал на утиную охоту и не успел вернуться к поезду. Однако вскоре Александру III стало настолько нехорошо, что из Москвы приехал на консультацию профессор Г. А. Захарьин – один из лучших терапевтов-диагностов России, возглавлявший клинику медицинского факультета Московского университета. Но на сей раз старик Захарьин оказался не на высоте: он сказал, что ничего серьезного нет, а болезни поможет сухой климат Крыма. Успокоенный император, к тому же никогда не придававший значения советам врачей, решил вместо Крыма отправиться в любимые свои охотничьи места – Беловежье и Спаду. Нетрудно догадаться, что царские охоты отличались от санаторного режима Ливадии: и загонщики, и егеря, и свита, и августейшие охотники вставали ни свет ни заря и в любую погоду выходили в лес или в поле. Охота на зайцев сменялась охотой на оленей, а гон на кабанов и косуль перемежался с засадами на куропаток, уток, фазанов и гусей. Обеды у костров, купание коней, многочасовые походы под солнцем и дождем требовали крепкого здоровья, а его на сей раз не было. Мало того, что император почувствовал себя плохо, занедужил еще и 23-летний великий князь Георгий. Он был болен туберкулезом, но, несмотря на это, отец вызвал сына из Абас-Тумана – его крымского имения. 15 сентября по настоянию родных в район охоты приехал знаменитый берлинский профессор Лейден и тотчас же констатировал у императора острое воспаление почек (нефрит). Лейден категорически настоял на перемене климата, и вся семья (а на охоте были и женщины) отправилась в Крым.
В Севастополь они приехали 21 сентября и, перейдя на яхту «Орел», в тот же день высадились в Ялте. А как только достигли Ливадии, император сразу же занялся интенсивным лечением. Однако уже через неделю у него опухли ноги, днем он подолгу спал, часто принимал соленые ванны, а когда процедуры прерывались, у его постели появлялись все новые и новые доктора. В начале октября царь уже не всегда выходил к завтраку, его все чаще одолевала сонливость, и он поручал чтение бумаг цесаревичу. А Николай, окунувшись в государственные дела, больше чем о них думал о своей Аликс, с нетерпением ждал от нее писем и, хотя получал их почти каждый день (а то и по 2–3 в сутки), разрывался между жалостью к больному отцу и страстным желанием видеть невесту.
8 октября в Ливадию прибыл отец Иоанн Кронштадтский – известнейший в России «молитвенник за больных», слывший чудотворцем-исцелителем. Приезд его означал, что дела Александра обстояли плохо и уповать на медицину уже нельзя: требуется вмешательство не земных сил, а небесных. Вместе с отцом Иоанном приехали братья царя – Сергей и Павел, великие княгини Александра Иосифовна и Мария Георгиевна, сын Ольги Константиновны – греческий принц Христофор. На следующий день протоиерей Янышев причастил больного, и тогда же в Ливадию пожаловали брат царя Владимир и великая княгиня Мария Павловна-младшая (жена шведского принца Вильгельма). Гости ни у кого из обитателей Ливадии не вызвали никакой радости: не на праздник они ехали – на поминки. И хотя Александр был еще жив, тень смерти уже витала над Ливадией.
Утром 10 октября Николай прибыл в Алушту, куда вскоре из Симферополя приехали его любимая тетка Элла и Аликс. Их приезд внес оживление и радость в печальную атмосферу Ливадии, Николай почувствовал, что рядом появился человек, который готов разделить с ним надвигавшееся страшное горе. 15 октября Аликс написала ему в дневник: «Дорогое дитя! Молись Богу! Он поможет тебе не падать духом, Он утешит тебя в твоем горе. Твое Солнышко молится за тебя и за любимого больного». А между тем императору становилось все хуже и хуже. 17 октября он повторно причастился, на сей раз у отца Иоанна Кронштадтского, получив отпущение грехов. В этот печальный день Аликс записала в дневник Николая: «Говори мне обо всем, душка. Ты можешь мне вполне верить, смотри на меня, как на частицу тебя самого. Пусть твои радости и печали будут моими, и это нас еще более сблизит. Мой единственный любимый, как я люблю тебя, дорогое сокровище, единственный мой! Душка, когда ты чувствуешь себя упавшим духом и печальным, приходи к Солнышку, она постарается тебя утешить и согреть своими лучами. Да поможет Бог!».
Они все еще надеялись, хотя Александр был уже совсем плох. Иоанн Кронштадтский рассказывал потом, как увиделся он с императором в его последние дни жизни. Царь встретил его, стоя в накинутой на плечи шинели, и сердечно поблагодарил за то, что отец Иоанн приехал к нему. Потом они вместе пошли в соседнюю комнату и встали на молитву. Царь молился с необычайно глубоким чувством. Столь же искренним был он и при причащении и в последние часы жизни. Когда 20 октября Иоанн пришел к умиравшему, сидевшему в глубоком кресле, поднялась буря, море стонало от волн, и Александру от всего этого было очень скверно. Он попросил отца Иоанна положить руки ему на голову, и когда священник сделал это, больному вроде бы полегчало, и он сказал: «Мне очень легко, когда вы их держите, – а потом произнес: – Вас любит русский народ, любит, потому что знает, кто вы и что вы». Вскоре после этих слов он откинул голову на спинку кресла и тихо, без агонии умер. Смерть наступила в четверть третьего дня 20 октября 1894 года.
Императрица, наследник с невестой и все остальные стояли возле него на коленях и тихо плакали. Тем же вечером Николай записал: «Боже мой, Боже мой, что за день. Господь отозвал к Себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого Папа. Голова кругом идет, верить не хочется – кажется до того неправдоподобной ужасная действительность. Все утро мы провели около него. Дыхание его было затруднено, требовалось все время давать ему вдыхать кислород. Около половины 3-го он причастился Святых тайн, вскоре начались легкие судороги... и конец быстро настал. Отец Иоанн больше часа стоял у его изголовья и держал за голову. Это была смерть святого! Господи, помоги нам в эти тяжелые дни! Бедная, дорогая Мама! Вечером... была панихида в той же спальне! Чувствовал себя, как убитый. У дорогой Аликс опять заболели ноги». Даже в день смерти отца последняя фраза – о «дорогой Аликс», у которой опять «заболели ноги... Однако более многозначительный факт наследник престола не записал в свой дневник. Когда Александр умер, то Николай, рыдая, обратился к другу детства и юности великому князю Александру Михайловичу: „Сандро, что я буду делать? Что будет теперь с Россией? Я еще не подготовлен быть царем! Я не могу управлять империей и даже не знаю, как разговаривать с министрами. Помоги мне, Сандро!“.
Пять дней Александр III лежал в Ливадийском дворце. 25 октября его тело перенесли в Большую Ливадийскую церковь, а через двое суток гроб императора перенесли на борт крейсера «Память Меркурия», который после полудня доставил его в Севастополь, где уже стоял траурный поезд. 30 октября поезд подошел к Москве, и гроб с телом Александра III под звон колоколов, мимо десятков тысяч стоявших на коленях москвичей привезли в Архангельский собор Кремля, а на следующий день после непрерывных богослужений снова повезли на вокзал, а оттуда – в Петербург.
Здесь, 1 ноября 1894 года, в 10 часов утра от Николаевского вокзала к Петропавловской крепости двинулась необычайно пышная погребальная процессия. В официальном отчете указывалось, что она была разбита на 12 отделений, в каждом из которых было по 13 разрядов. Всего, таким образом, этих разрядов было 156. Впереди процессии несли 52 знамени и 12 гербов, а между знаменами и гербами двигались два латника. Один из них, светлый, в золотых латах, ехал на коне, опустив обнаженный меч; другой – в черных латах, в черном плаще, с черным тюльпаном – шел пешком, символизируя бесконечную скорбь. За ними шли депутаты земель и городов, сановники и министры, за которыми несли государственные мечи, 57 иностранных, 13 русских орденов и 12 императорских регалий. А следом шла духовная процессия – в светлых облачениях, с хоругвями, крестами и иконами. И лишь потом ехала погребальная колесница, за которой шли безмерно опечаленные жена, сын и его невеста. За ними следовали, строго по субординации, другие члены императорской фамилии. И конечно же, взоры всех собравшихся, были направлены прежде всего на нового императора и его невесту. Алиса шла бледная, с опущенными глазами, а черное траурное платье и черная косынка еще более подчеркивали ее бледность. Люди, глядя на свою будущую повелительницу-императрицу, которая в первый раз шла по улицам Петербурга, оказавшись сразу же у гроба, шептали друг другу, что это не к добру и невеста в черном принесет им всем несчастье.
Процессия останавливалась для совершения коротких служб у Знаменской церкви, Аничкова дворца, Казанского собора, Немецкой и Голландской церквей и у Исаакиевского собора. Наконец в 2 часа дня гроб внесли в Петропавловский собор.
Оставив гроб в Петропавловском соборе, царская семья отправилась в Аничков дворец, где еще 6 дней провела в панихидах по умершему и подготовке к погребению. Задержка объяснялась тем, что в Петербург приехали еще не все заграничные родственники, а когда все наконец собрались, 7 ноября состоялась архиерейская служба, закончившаяся отпеванием и погребением.
В Севастополь они приехали 21 сентября и, перейдя на яхту «Орел», в тот же день высадились в Ялте. А как только достигли Ливадии, император сразу же занялся интенсивным лечением. Однако уже через неделю у него опухли ноги, днем он подолгу спал, часто принимал соленые ванны, а когда процедуры прерывались, у его постели появлялись все новые и новые доктора. В начале октября царь уже не всегда выходил к завтраку, его все чаще одолевала сонливость, и он поручал чтение бумаг цесаревичу. А Николай, окунувшись в государственные дела, больше чем о них думал о своей Аликс, с нетерпением ждал от нее писем и, хотя получал их почти каждый день (а то и по 2–3 в сутки), разрывался между жалостью к больному отцу и страстным желанием видеть невесту.
8 октября в Ливадию прибыл отец Иоанн Кронштадтский – известнейший в России «молитвенник за больных», слывший чудотворцем-исцелителем. Приезд его означал, что дела Александра обстояли плохо и уповать на медицину уже нельзя: требуется вмешательство не земных сил, а небесных. Вместе с отцом Иоанном приехали братья царя – Сергей и Павел, великие княгини Александра Иосифовна и Мария Георгиевна, сын Ольги Константиновны – греческий принц Христофор. На следующий день протоиерей Янышев причастил больного, и тогда же в Ливадию пожаловали брат царя Владимир и великая княгиня Мария Павловна-младшая (жена шведского принца Вильгельма). Гости ни у кого из обитателей Ливадии не вызвали никакой радости: не на праздник они ехали – на поминки. И хотя Александр был еще жив, тень смерти уже витала над Ливадией.
Утром 10 октября Николай прибыл в Алушту, куда вскоре из Симферополя приехали его любимая тетка Элла и Аликс. Их приезд внес оживление и радость в печальную атмосферу Ливадии, Николай почувствовал, что рядом появился человек, который готов разделить с ним надвигавшееся страшное горе. 15 октября Аликс написала ему в дневник: «Дорогое дитя! Молись Богу! Он поможет тебе не падать духом, Он утешит тебя в твоем горе. Твое Солнышко молится за тебя и за любимого больного». А между тем императору становилось все хуже и хуже. 17 октября он повторно причастился, на сей раз у отца Иоанна Кронштадтского, получив отпущение грехов. В этот печальный день Аликс записала в дневник Николая: «Говори мне обо всем, душка. Ты можешь мне вполне верить, смотри на меня, как на частицу тебя самого. Пусть твои радости и печали будут моими, и это нас еще более сблизит. Мой единственный любимый, как я люблю тебя, дорогое сокровище, единственный мой! Душка, когда ты чувствуешь себя упавшим духом и печальным, приходи к Солнышку, она постарается тебя утешить и согреть своими лучами. Да поможет Бог!».
Они все еще надеялись, хотя Александр был уже совсем плох. Иоанн Кронштадтский рассказывал потом, как увиделся он с императором в его последние дни жизни. Царь встретил его, стоя в накинутой на плечи шинели, и сердечно поблагодарил за то, что отец Иоанн приехал к нему. Потом они вместе пошли в соседнюю комнату и встали на молитву. Царь молился с необычайно глубоким чувством. Столь же искренним был он и при причащении и в последние часы жизни. Когда 20 октября Иоанн пришел к умиравшему, сидевшему в глубоком кресле, поднялась буря, море стонало от волн, и Александру от всего этого было очень скверно. Он попросил отца Иоанна положить руки ему на голову, и когда священник сделал это, больному вроде бы полегчало, и он сказал: «Мне очень легко, когда вы их держите, – а потом произнес: – Вас любит русский народ, любит, потому что знает, кто вы и что вы». Вскоре после этих слов он откинул голову на спинку кресла и тихо, без агонии умер. Смерть наступила в четверть третьего дня 20 октября 1894 года.
Императрица, наследник с невестой и все остальные стояли возле него на коленях и тихо плакали. Тем же вечером Николай записал: «Боже мой, Боже мой, что за день. Господь отозвал к Себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого Папа. Голова кругом идет, верить не хочется – кажется до того неправдоподобной ужасная действительность. Все утро мы провели около него. Дыхание его было затруднено, требовалось все время давать ему вдыхать кислород. Около половины 3-го он причастился Святых тайн, вскоре начались легкие судороги... и конец быстро настал. Отец Иоанн больше часа стоял у его изголовья и держал за голову. Это была смерть святого! Господи, помоги нам в эти тяжелые дни! Бедная, дорогая Мама! Вечером... была панихида в той же спальне! Чувствовал себя, как убитый. У дорогой Аликс опять заболели ноги». Даже в день смерти отца последняя фраза – о «дорогой Аликс», у которой опять «заболели ноги... Однако более многозначительный факт наследник престола не записал в свой дневник. Когда Александр умер, то Николай, рыдая, обратился к другу детства и юности великому князю Александру Михайловичу: „Сандро, что я буду делать? Что будет теперь с Россией? Я еще не подготовлен быть царем! Я не могу управлять империей и даже не знаю, как разговаривать с министрами. Помоги мне, Сандро!“.
Пять дней Александр III лежал в Ливадийском дворце. 25 октября его тело перенесли в Большую Ливадийскую церковь, а через двое суток гроб императора перенесли на борт крейсера «Память Меркурия», который после полудня доставил его в Севастополь, где уже стоял траурный поезд. 30 октября поезд подошел к Москве, и гроб с телом Александра III под звон колоколов, мимо десятков тысяч стоявших на коленях москвичей привезли в Архангельский собор Кремля, а на следующий день после непрерывных богослужений снова повезли на вокзал, а оттуда – в Петербург.
Здесь, 1 ноября 1894 года, в 10 часов утра от Николаевского вокзала к Петропавловской крепости двинулась необычайно пышная погребальная процессия. В официальном отчете указывалось, что она была разбита на 12 отделений, в каждом из которых было по 13 разрядов. Всего, таким образом, этих разрядов было 156. Впереди процессии несли 52 знамени и 12 гербов, а между знаменами и гербами двигались два латника. Один из них, светлый, в золотых латах, ехал на коне, опустив обнаженный меч; другой – в черных латах, в черном плаще, с черным тюльпаном – шел пешком, символизируя бесконечную скорбь. За ними шли депутаты земель и городов, сановники и министры, за которыми несли государственные мечи, 57 иностранных, 13 русских орденов и 12 императорских регалий. А следом шла духовная процессия – в светлых облачениях, с хоругвями, крестами и иконами. И лишь потом ехала погребальная колесница, за которой шли безмерно опечаленные жена, сын и его невеста. За ними следовали, строго по субординации, другие члены императорской фамилии. И конечно же, взоры всех собравшихся, были направлены прежде всего на нового императора и его невесту. Алиса шла бледная, с опущенными глазами, а черное траурное платье и черная косынка еще более подчеркивали ее бледность. Люди, глядя на свою будущую повелительницу-императрицу, которая в первый раз шла по улицам Петербурга, оказавшись сразу же у гроба, шептали друг другу, что это не к добру и невеста в черном принесет им всем несчастье.
Процессия останавливалась для совершения коротких служб у Знаменской церкви, Аничкова дворца, Казанского собора, Немецкой и Голландской церквей и у Исаакиевского собора. Наконец в 2 часа дня гроб внесли в Петропавловский собор.
Оставив гроб в Петропавловском соборе, царская семья отправилась в Аничков дворец, где еще 6 дней провела в панихидах по умершему и подготовке к погребению. Задержка объяснялась тем, что в Петербург приехали еще не все заграничные родственники, а когда все наконец собрались, 7 ноября состоялась архиерейская служба, закончившаяся отпеванием и погребением.
ВЫДАЮЩИЕСЯ ПИСАТЕЛИ КОНЦА XIX – НАЧАЛА XX ВЕКОВ
Лев Николаевич Толстой
Л. Н. Толстой родился 28 августа 1828 года в имении Ясная Поляна Тульской губернии, в богатой аристократической семье. Его отцом был граф Николай Ильич Толстой, матерью – урожденная княгиня Мария Николаевна Волконская. Мальчик воспитывался в атмосфере нежной любви, получил прекрасное домашнее образование и в 1844 году поступил в Казанский университет, но, не окончив курса, ушел из него. В 1851 году он отправился на Кавказ, где шла война с Чечней и Дагестаном. Здесь написал повесть «Детство» (1852), затем продолжил этот автобиографический сюжет в повестях «Отрочество» и «Юность». В 1851–1853 годах он участвовал в военных действиях на Кавказе сначала волонтером, потом артиллерийским офицером, а в 1854 году отправляется в Дунайскую армию. После начала Крымской войны он попросил о переводе в Севастополь, где и служил на знаменитом 4-м бастионе. В 1855 году, Толстой приехал в Санкт-Петербург и в журнале «Современник» опубликовал «Севастопольские рассказы», о пережитом им во время войны, заставив говорить о себе как об исключительно талантливом писателе. В 1857 году Толстой совершил поездку в Европу, принесшую ему разочарование в буржуазном укладе жизни. В 1853–1863 годах он, прерываясь, писал повесть «Казаки», навеянную службой на Кавказе и воспевающую слияние человека с природой. В эти годы Толстой решил оставить литературу и отдаться труду помещика-земледельца и просветителя в деревне. Он уехал в Ясную Поляну, отдавая много сил хозяйствованию и обучению крестьянских детей в созданной им школе, положив в основу обучения и воспитания собственную систему педагогики. В 1863–1896 годах Толстой создает 4-томный роман-эпопею «Война и мир» – уникальное явление не только в русской, но и в мировой литературе. В 1873–1877 годах он работает над романом «Анна Каренина», раскрывшем жизнь петербургского света (столь далекого от жизни народа). В эти же годы писатель вырабатывает новое мировоззрение, получившее название «толстовство», основы которого были изложены им в ряде произведений («Исповедь», «В чем моя вера?», «Крейцерова соната») и сводились к поискам Бога, отрицанию казенной церкви, пропаганде добра и человеколюбия, просвещению народа. Свое учение писатель обосновывал теоретическими философско-религиозными трудами: «Исследование догматического богословия» (1879–1880) и «Соединение и перевод четырех Евангелий» (1880–1881). Путь к грядущему обновлению человечества он видел в нравственном совершенствовании каждого человека, в обличении зла, пассивном неповиновении властям и непротивлении злу насилием. Толстой прекращает работу над художественными произведениями, отдавая много сил пропаганде своего учения и призывая людей к нравственно-религиозному самовоспитанию. В это же время Толстой обращается к новому для себя жанру – драматургии – и создает драму «Власть тьмы» и комедию «Плоды просвещения», в которых противопоставляет городскую цивилизацию и нравы барского дома здоровой, но очень тяжелой крестьянской жизни. В 1880-х годах он создает серию народных рассказов, написанных в жанре притчи простым, доступным языком и повествующих о важнейших сторонах человеческого бытия. В 1890-х годах Ясная Поляна становится местом паломничества людей из всех уголков России и мира, почитавших Толстого как своего учителя и светоча истины. В 1889–1899 годах он пишет роман «Воскресение», в основу которого легло подлинное судебное дело. Толстой создал новый тип романа – социальную панораму, в которой читатель увидел все сословия России – от аристократов до каторжан, объединенных общей возможностью нравственного воскрешения независимо от происхождения и прошлых грехов.
В последних произведениях Толстого – «Живой труп» (1900), «Отец Сергий» (1898), «После бала» (1903), «Посмертные записки старца Федора Кузьмича» (1905), описываются коллизии ухода героя от своей среды. Такой уход ждал и самого Толстого, сильно страдавшего из-за несоответствия окружающей действительности его нравственным устремлениям. 28 октября 1910 года писатель Толстой ушел из Ясной Поляны, в дороге заболел и 7 ноября 1910 года умер на станции Астапово Рязано-Уральской железной дороги.
В последних произведениях Толстого – «Живой труп» (1900), «Отец Сергий» (1898), «После бала» (1903), «Посмертные записки старца Федора Кузьмича» (1905), описываются коллизии ухода героя от своей среды. Такой уход ждал и самого Толстого, сильно страдавшего из-за несоответствия окружающей действительности его нравственным устремлениям. 28 октября 1910 года писатель Толстой ушел из Ясной Поляны, в дороге заболел и 7 ноября 1910 года умер на станции Астапово Рязано-Уральской железной дороги.
Первое сочинение Левушки
Когда Левушке Толстому было 6 лет, его старшие братья Николай, Сергей и Дмитрий около 1834 года завели рукописный журнал «Детские забавы». Сначала писал в журнал старший брат Сергей, а с 1835 года, и 7-летний Левушка. Вот его первое произведение из тех, что дошли до нас.
«Орел царь птиц. Говорят о нем, что один мальчик стал дразнить его, он рассердился на него и заклевал его...
Петух есть красивая птица. Его пестрый хвост загнут вниз, горло у него красное, синее и всех цветов, а борода красная.
Когда индейский петух (т. е. индюк – В. Б.) поет, то распускает хвост и надувается. У него горло красное, черное и всех цветов.
У него борода красная, так же, как и у петуха. У индейского петуха хвост другой, как у петуха (в то время «как» означало и «чем». – В. Б.), у индейского петуха хвост распущен».
Обратите внимание: живого орла маленький Левушка едва ли видел, и потому об орле он ничего не пишет, а лишь сообщает о том, что слышал. Зато как подробно и красочно он описывает петуха и индюка, которых, конечно же, не раз видел на птичьем дворе.
«Орел царь птиц. Говорят о нем, что один мальчик стал дразнить его, он рассердился на него и заклевал его...
Петух есть красивая птица. Его пестрый хвост загнут вниз, горло у него красное, синее и всех цветов, а борода красная.
Когда индейский петух (т. е. индюк – В. Б.) поет, то распускает хвост и надувается. У него горло красное, черное и всех цветов.
У него борода красная, так же, как и у петуха. У индейского петуха хвост другой, как у петуха (в то время «как» означало и «чем». – В. Б.), у индейского петуха хвост распущен».
Обратите внимание: живого орла маленький Левушка едва ли видел, и потому об орле он ничего не пишет, а лишь сообщает о том, что слышал. Зато как подробно и красочно он описывает петуха и индюка, которых, конечно же, не раз видел на птичьем дворе.
«Фортуна и нищий» – первое нравоучительное сочинение
Левушка Толстой написал этот рассказ, когда ему было 12 лет.
«Один нищий, таскаясь по городам, роптал на свою участь и говорил: «Я не понимаю, отчего богатые люди никогда не довольны своими богатствами и, желая приобретать много, теряют последнее. Я знаю купца, который очень обогател торговлею, но ему этого не было довольно; ему захотелось больше, он нагрузил корабли и отправил их в море, но они потонули вместе с его богатством. И он остался беднее прежнего.
Другой пустился в откупы (откупы, откупа – исключительное право на сбор каких-нибудь налогов или продажу товаров. – В. Б.), нажил себе миллион, потом хотел забрать много и вовсе разорился.
Тут Фортуна вдруг предстала и говорит ему: «Давай твою суму, я ее наполню червонцами, только я тебя должна предупредить, что если червонец упадет на пол, то превратится в прах.
Нищий от радости чуть дышит; расправил свою суму – и в нее посыпались червонцы.
«Сума-то тяжеленька». – «Нет, еще немножко». – «Не треснула б?» – «От чего? Прибавь еще немножко!»
Но вдруг кошель прорвался, червонцы обратились в прах».
И в конце жизни Лев Толстой часто писал короткие нравоучительные рассказы и истории, напоминавшие это его сочинение, ибо любовь к этому жанру он сохранил на всю жизнь.
«Один нищий, таскаясь по городам, роптал на свою участь и говорил: «Я не понимаю, отчего богатые люди никогда не довольны своими богатствами и, желая приобретать много, теряют последнее. Я знаю купца, который очень обогател торговлею, но ему этого не было довольно; ему захотелось больше, он нагрузил корабли и отправил их в море, но они потонули вместе с его богатством. И он остался беднее прежнего.
Другой пустился в откупы (откупы, откупа – исключительное право на сбор каких-нибудь налогов или продажу товаров. – В. Б.), нажил себе миллион, потом хотел забрать много и вовсе разорился.
Тут Фортуна вдруг предстала и говорит ему: «Давай твою суму, я ее наполню червонцами, только я тебя должна предупредить, что если червонец упадет на пол, то превратится в прах.
Нищий от радости чуть дышит; расправил свою суму – и в нее посыпались червонцы.
«Сума-то тяжеленька». – «Нет, еще немножко». – «Не треснула б?» – «От чего? Прибавь еще немножко!»
Но вдруг кошель прорвался, червонцы обратились в прах».
И в конце жизни Лев Толстой часто писал короткие нравоучительные рассказы и истории, напоминавшие это его сочинение, ибо любовь к этому жанру он сохранил на всю жизнь.
Избранные мысли, афоризмы и «крылатые» слова Л. Н. Толстого
• Афоризмы – едва ли не лучшая форма для изложения философских суждений.
• Бессмертие, разумеется, неполное, осуществляется несомненно в потомстве.
• Большая часть мужчин требует от своих жен достоинств, которых они сами не стоят.
• Больше всех говорит тот, кому нечего сказать.
• Брак истинный только тот, который освещает любовь.
• В детях все величайшие возможности.
• Великие предметы искусства только потому и велики, что они доступны и понятны всем.
• Величайшие истины – самые простые.
• Вера есть понимание смысла жизни и признание вытекающих из этого понимания обязанностей
• Война есть убийство. И сколько бы людей ни собрались вместе, чтобы совершить убийство, и как бы они себя ни называли, убийство все же самый худший грех в мире.
• Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
• Всякая клевета получает только больше значения от возражения на нее.
• Если тебе мешают люди, то тебе жить незачем.
• Есть два желания, исполнение которых может составить истинное счастье человека, – быть полезным и иметь спокойную совесть.
• Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли, а не памятью.
• Имей цель для всей жизни, цель для известного времени, цель для года, цель для месяца, для недели, для дня и для часа, и для минуты, жертвуя низшие цели высшим.
• И то, что мы называем счастьем, и то, что называем несчастьем, одинаково полезно нам, если мы смотрим и на то и на другое, как на испытание.
• Ищи в других людях всегда хорошую сторону, а не дурную.
• Кратчайшее выражение смысла жизни может быть таким: мир движется и совершенствуется. Главная задача – внести вклад в это движение, подчиниться ему и сотрудничать с ним.
• Свойство мудрого человека состоит в трех вещах: первое – делать самому то, что он советует делать другим; второе – никогда не поступать против справедливости, и третье – терпеливо переносить слабости людей, окружающих его.
• Сила в разуме. Голова без ума, что фонарь без свечи.
• Спасать можно человека, который не хочет погибать.
• Старайся исполнить свой долг, и ты тотчас узнаешь, чего ты стоишь.
• Человек подобен дроби, числитель есть то, что он есть, а знаменатель – то, что он о себе думает. Чем больше знаменатель, тем меньше дробь.
• Чем больше человек дает людям и меньше требует себе, тем он лучше; чем меньше дает другим и больше себе требует, тем он хуже.
• Чем больше человек доволен собой, тем меньше в нем того, чем можно быть довольным.
• Бессмертие, разумеется, неполное, осуществляется несомненно в потомстве.
• Большая часть мужчин требует от своих жен достоинств, которых они сами не стоят.
• Больше всех говорит тот, кому нечего сказать.
• Брак истинный только тот, который освещает любовь.
• В детях все величайшие возможности.
• Великие предметы искусства только потому и велики, что они доступны и понятны всем.
• Величайшие истины – самые простые.
• Вера есть понимание смысла жизни и признание вытекающих из этого понимания обязанностей
• Война есть убийство. И сколько бы людей ни собрались вместе, чтобы совершить убийство, и как бы они себя ни называли, убийство все же самый худший грех в мире.
• Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
• Всякая клевета получает только больше значения от возражения на нее.
• Если тебе мешают люди, то тебе жить незачем.
• Есть два желания, исполнение которых может составить истинное счастье человека, – быть полезным и иметь спокойную совесть.
• Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли, а не памятью.
• Имей цель для всей жизни, цель для известного времени, цель для года, цель для месяца, для недели, для дня и для часа, и для минуты, жертвуя низшие цели высшим.
• И то, что мы называем счастьем, и то, что называем несчастьем, одинаково полезно нам, если мы смотрим и на то и на другое, как на испытание.
• Ищи в других людях всегда хорошую сторону, а не дурную.
• Кратчайшее выражение смысла жизни может быть таким: мир движется и совершенствуется. Главная задача – внести вклад в это движение, подчиниться ему и сотрудничать с ним.
• Свойство мудрого человека состоит в трех вещах: первое – делать самому то, что он советует делать другим; второе – никогда не поступать против справедливости, и третье – терпеливо переносить слабости людей, окружающих его.
• Сила в разуме. Голова без ума, что фонарь без свечи.
• Спасать можно человека, который не хочет погибать.
• Старайся исполнить свой долг, и ты тотчас узнаешь, чего ты стоишь.
• Человек подобен дроби, числитель есть то, что он есть, а знаменатель – то, что он о себе думает. Чем больше знаменатель, тем меньше дробь.
• Чем больше человек дает людям и меньше требует себе, тем он лучше; чем меньше дает другим и больше себе требует, тем он хуже.
• Чем больше человек доволен собой, тем меньше в нем того, чем можно быть довольным.
Антон Павлович Чехов
А. П. Чехов родился 17 января 1860 года в городе Таганроге, в семье хозяина бакалейной лавки. В 1868 году он поступил в Таганрогскую гимназию. В 1876 году отец его разорился и уехал с семьей в Москву, оставив сына одного. Чехов занялся репетиторством и, окончив гимназию, уехал в Москву. Там он поступил на медицинский факультет Московского университета, одновременно начав сотрудничать в юмористических журналах. В 1884 году Чехов окончил университет, получив звание уездного врача, и занялся частной практикой. Тогда же выпустил первый сборник рассказов «Сказки Мельпомены». Затем появились повести «Степь», «Именины», «Скучная история», «В сумерках», «Хмурые люди» (1888–1890). В 1890 году Чехов уехал на Сахалин, результатом поездки стали книга очерков «Остров Сахалин» (1893–1894) и навеянные путешествием трагические рассказы («В ссылке», «Убийство»), а также повесть «Палата № 6». В конце 1880-х годов Чехов написал пьесы «Иванов», «Свадьба», «Дядя Ваня», а также водевили «Медведь», «Предложение», «Юбилей». В это же время он несколько раз выезжал за границу. В 1890 году он купил имение Мелихово в Серпуховском уезде Московской губернии, где лечил крестьян, построил несколько школ, помогал голодающим. В конце 1980 – начале 1900-х годов писатель создает рассказы и повести «Мужики», «Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви», «Невеста», «Дама с собачкой», «Ионыч», в которых противопоставляет духовный застой в обществе благородным порывам героев к лучшей жизни.
В 1898–1904 годах на сцене нового Московского Художественного театра были поставлены пьесы Чехова – «Чайка», «Три сестры» и «Вишневый сад». Но в эти же годы здоровье Чехова из-за обострения туберкулеза сильно ухудшилось, и он переехал в Ялту, бывая в Москве лишь по необходимости. В Ялте он встречался с Л. Н. Толстым, А. М. Горьким и другими корифеями русской культуры. Из Ялты Чехов уехал на лечение в Германию и умер на курорте Баденвейлер 2 июля 1904 года.
В 1898–1904 годах на сцене нового Московского Художественного театра были поставлены пьесы Чехова – «Чайка», «Три сестры» и «Вишневый сад». Но в эти же годы здоровье Чехова из-за обострения туберкулеза сильно ухудшилось, и он переехал в Ялту, бывая в Москве лишь по необходимости. В Ялте он встречался с Л. Н. Толстым, А. М. Горьким и другими корифеями русской культуры. Из Ялты Чехов уехал на лечение в Германию и умер на курорте Баденвейлер 2 июля 1904 года.
Избранные мысли, афоризмы и «крылатые» слова Чехова
• В каждом из нас слишком много винтов, колес и клапанов, чтобы мы могли судить друг о друге по первому впечатлению или по двум-трем внешним признакам.
• Во все времена богатство языка и ораторское искусство шли рядом.
• Водка белая, но красит нос и чернит репутацию.
• Все знают и все понимают только дураки и шарлатаны.
• В семейной жизни самый важный винт – это любовь.
• В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли.
• Злость – это малодушие своего рода.
• Равнодушие – это паралич души, преждевременная смерть.
• Сюжет для небольшого рассказа.
• Тля ест траву, ржа – железо, а лжа – душу.
• Во все времена богатство языка и ораторское искусство шли рядом.
• Водка белая, но красит нос и чернит репутацию.
• Все знают и все понимают только дураки и шарлатаны.
• В семейной жизни самый важный винт – это любовь.
• В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли.
• Злость – это малодушие своего рода.
• Равнодушие – это паралич души, преждевременная смерть.
• Сюжет для небольшого рассказа.
• Тля ест траву, ржа – железо, а лжа – душу.