Барбьери Элейн. Заря страсти

   — О, Джефф, — в отчаянии воскликнула она, — ты обещал, что с твоим отъездом в моей жизни ничего не изменится, что я буду чувствовать себя так же спокойно и уверенно, как и рядом с тобой! Однако теперь твое поведение…
   — Что — мое поведение? — тихо поинтересовался Джефф.
   — Если я не буду уверена, что Фостеру оказывается вся необходимая медицинская помощь, я не смогу спокойно спать по ночам…
   — Ты хочешь сказать мне, что в таком случае станешь искать себе другого защитника?
   — Вовсе нет. Я пытаюсь убедить тебя в том, что мне действительно необходимо, чтобы Чарлз был рядом с моим братом. Если ему и не нужна дополнительная медицинская помощь, то помощь друга сейчас ему точно не помешает. Он один среди врагов, над ним нависло обвинение в шпионаже… Неужели ты думаешь, что в такой обстановке он будет быстро выздоравливать?
   Джефф сокрушенно вздохнул.
   — В который раз я ловлю себя на том, что рядом с тобой становлюсь другим человеком, Рива. Я же прекрасно понимаю, что Фостеру не нужна сейчас ничья помощь, но противостоять твоей просьбе все же не могу…
   Рива перевела дыхание.
   — И это значит, что…
   — Это значит, что ты силой вырвала у меня обещание сделать нужное тебе и совершенно ненужное мне.
   — О, Джефф! — Рива стремительно кинулась к майору, и тот, ничуть не смущаясь ее внезапным порывом, обнял ее и прикоснулся губами к ее губам.
   — Что ж, пожалуй, я не прогадал, — негромко пробормотал он. — Награда меня вполне устраивает.
   Рива подумала, что Джефф имеет в виду свои ночные визиты, и зарделась, в то время как он, слегка отстранившись от нее, произнес:
   — К сожалению, я не смогу прийти к тебе сегодня ночью: мы уезжаем с первыми лучами зари, но мне будет приятно, если ты выйдешь меня проводить. Впрочем, я понимаю, это может повредить твоей ре-пу-та-ции. — Он вновь заключил ее в объятия. — Запомни одно: буду ли я рядом с тобой или далеко от тебя, ты всегда в моем сердце, Рива Синклер. Я не прошу тебя отвечать мне взаимностью, но не забывай о том, что ты принадлежишь только мне — отныне и навсегда.
   Дрожащим голосом Рива проговорила:
   — Ты всегда так ревностно охраняешь то, что тебе принадлежит?
   Джефф неожиданно улыбнулся:
   — Еще ни разу в жизни у меня не было такой необходимости. Ты первая женщина, которую мне хочется заставить оставаться рядом любой ценой; раньше все было как раз наоборот.
   Не желая развивать эту тему, Рива осторожно выскользнула из его объятий и, наскоро распрощавшись, выскочила из библиотеки.
   Разговор с Джеффом оставил в ее душе неприятный осадок, однако она была рада хотя бы тому, что ей удалось уговорить майора изменить свое решение. Убедившись, что теперь исполнению плана Фостера ничего не грозит, она направилась в свою комнату, и все же мысли о возможной беременности не давали ей полностью посвятить себя подготовке побега. То и дело она случайным движением касалась живота, в котором еще ничто не выдавало зарождения новой жизни. Неужели все это происходит именно с ней? Впрочем, Чарлз наверняка прав, и ей пора смириться с мыслью о том, что честное имя Синклер навсегда будет опорочено рождением внебрачного ребенка.
   Услышав стук в дверь, она обернулась…
   — Рива, милая, я могу войти? — раздался из-за двери ласковый голос Теодоры.
   — Да, входи, тетя.
   Переступив порог, Теодора устремила тревожный взгляд на бледное лицо племянницы:
   — Скажи, радость моя, ты действительно в последние дни плохо себя чувствуешь?
   Рива сделала глубокий вдох. Боже, разве может она рассказать тете о своем позоре?
   — Да, мне что-то нездоровится…
   — Это моя вина, — горестно всплеснула руками Теодора.
   — Твоя? — удивилась Рива. — О чем ты говоришь? Ты здесь совершенно ни при чем, это все напряжение последних дней…
   — Вот об этом я и хотела с тобой поговорить, — печально улыбнулась Теодора. — Я ведь совсем тебе не помогаю…
   — Ну что ты, тетя… — Рива нежно обняла пожилую леди.
   — Ох, моя девочка. — Теодора огорченно вздохнула. — Мне кажется, что на тебя свалилось слишком много всего сразу, и твои хрупкие плечики могут не вынести такой ноши. К счастью, скоро мы будем далеко отсюда, и тебе удастся наконец забыть и майора Бэнкса, и все, что пришлось из-за него перенести.
   Тут уж Рива не сдержалась и горько зарыдала. Не догадываясь о причине ее слез, Теодора нежно гладила племянницу по голове и бормотала утешительные слова, а Рива все не могла придумать, как сказать тете о том, что с ней случилось.
   — Мне нужно поговорить с тобой, — неуверенно начала она, но Теодора прервала ее решительным жестом:
   — Хватит разговоров на сегодня, моя дорогая, у нас еще будет время поговорить обо всем, что наболело.
   На следующее утро, едва рассвело, Рива и Теодора одновременно вышли из своих комнат, чтобы попрощаться с майором Бэнксом. Риве необходимо было убедиться, что федеральные войска действительно уходят из города, но она не хотела оставаться с майором наедине и поэтому попросила тетю пойти вместе с ней.
   Однако не только это заставило ее подняться на рассвете: какое-то странное чувство щемящей тоски всю ночь не давало ей уснуть. Рива не понимала, с чем это связано. Казалось бы, она должна только радоваться, что из-за необходимости раннего отбытия Джефф не смог нанести ей свой обычный ночной визит, и тем не менее она совершенно отчетливо ощущала, что этой ночью ей его очень не хватало: не хватало его страстных объятий, его нежных слов, его уверенных движений вдоль ее тела, его умелых ласк, его трепетных взглядов. Сколько Рива ни заставляла себя думать только о предстоящем побеге брата, воспоминания о страстных ночах то и дело врывались в ее мысли, сметая все на своем пути.
   Увидев на лестнице обеих женщин, майор Бэнкс замер, как будто кто-то неожиданно ударил его под дых.
   Она все-таки пришла проводить его!
   Сердце его ликовало, но еще больше ликовала его плоть в предвкушении того, что перед отъездом он сможет еще раз притронуться к любимой женщине. В результате случилось именно то, чего больше всего боялась Рива. Даже присутствие тети не удержало Джеффа от бурного прощания: порывисто бросившись к ней, он заключил ее в жаркие объятия, а когда она попыталась вырваться, только крепче сжал ее и самодовольно прошептал на ухо:
   — Каждый человек в этом доме и в этом городе должен знать, что ты принадлежишь мне, вне зависимости от того, где я нахожусь!
   И все же Джефф хотел большего, гораздо большего! Он хотел бы выйти от нее на рассвете, ни от кого не скрываясь, чтобы иметь право сколь угодно страстно целовать и ласкать ее, хотел, чтобы однажды у него пропала необходимость каждым своим движением, каждым поступком заявлять права на нее, получив это священное право от самой Ривы.
   Однако всему свое время. Если сейчас он начнет говорить ей о своих чувствах, она воспримет это исключительно как попытку заморочить ей голову и скомпрометировать ее в глазах окружающих. К тому же прежде чем заговаривать о серьезных перспективах в их отношениях, ему необходимо наведаться в Вашингтон и лично объяснить ситуацию Марше Симпсон и ее отцу; пока он официально помолвлен, так что не имеет права давать каких бы то ни было обещаний другой женщине.
   — Джефф, я… — робко подала голос Рива.
   — Ничего не говори, любимая, — снова прошептал он ей на ухо. — Я вернусь, и тогда мы обо всем поговорим.
   Скрепив свои слова пламенным поцелуем, майор неохотно отпустил ее и, вежливо поклонившись мисс JIонтворт, исчез за дверью.
   Едва он вышел, как Рива тут же бросилась к Теодоре, безмолвно застывшей на верхней ступеньке лестницы.
   — Теперь нам надо проследить из окна, когда колонна выйдет за городские ворота, чтобы оповестить капитана Холла!
   — Конечно, моя дорогая. Но ты уверена, что это единственная причина, которая заставила тебя встать на рассвете? — дрожащим голосом произнесла пожилая леди, внимательно вглядываясь в лицо племянницы.
   — Ох, тетя… — в отчаянии прошептала Рива. — Видит Бог, сейчас не время думать об этом. Мы должны собрать все свои силы, чтобы помочь Фостеру бежать из города. Это опасный план, и всем нам исключительно повезет, если удастся воплотить его в жизнь.
   — Что ж, пусть будет так, — неохотно согласилась Теодора. — Но потом мы непременно поговорим об этом, ведь так? Я и представить не могла, что майор Бэнкс способен позволить себе такое поведение. Он поцеловал тебя у всех на виду, как будто имеет на это законное право!
   — И все-таки у него нет на меня никаких прав, — как можно более твердым голосом произнесла Рива.
   Вечером того же дня, когда на дежурном посту возле палаты Фостера Синклера сменялась охрана, в дверях показался мужчина в мундире армии конфедератов. Поскольку молодому солдату-янки, заступившему на дежурство, было известно, что такой мундир позволено носить в госпитале только Чарлзу Уайтхоллу, он дружелюбно заметил:
   — Я и не знал, что вы до сих пор здесь, доктор.
   — Да вот немного задержался и уже ухожу, — глухо отозвался капитан. Кивнув охраннику, он молча прошел по темному коридору и исчез за дверью.
   Луна почти скрылась за облаками, и группа всадников, растянувшись в цепочку, неспешно продвигалась по узкой дороге, петлявшей среди холмов. Теодора Лонгворт и Рива Синклер ехали посередине, за ними — Фостер, спереди и сзади — люди Джорджа Холла. Всадники хранили молчание. Дорога была довольно опасной, к тому же из-за темноты, скрывавшей их, ее практически не было видно.
   Неожиданно позади раздалось пронзительное ржание лошади, затем крик Фостера, и Рива, мгновенно обернувшись, охнула от ужаса. Лошадь под ее братом споткнулась, а когда он, пытаясь удержать равновесие, слишком сильно вонзил ей в бока шпоры, взвилась на дыбы, сбросив неуклюжего всадника.
   Джордж стремглав бросился на помощь другу.
   — Фостер, как ты? — обеспокоенно спросил он. — Сможешь ехать дальше?
   — Не знаю, — с сомнением покачал головой Фостер. — Думаю, нам лучше подыскать место для ночлега.
   — Может, остановиться там, где мы в прошлый раз прятались? — предложила Рива: она тоже спешилась и, подойдя к брату, нежно взяла его за руку.
   — Боюсь, там нас могут обнаружить, — неуверенно отозвался Джордж.
   — Только не этой ночью, — покачал головой Фостер. — Да и вряд ли майор Бэнкс станет возвращаться в город из-за одного сбежавшего арестанта.
   Рива сильно сомневалась в последнем утверждении брата, но делать все равно было нечего: Фостер еще слишком слаб, а после падения с лошади и вовсе еле-еле держался, так что другого выхода у них просто не оставалось.

Глава 11

   Джефф пустил лошадь неторопливым шагом и окинул отстраненным взглядом длинную вереницу солдат, растянувшуюся по узкой холмистой дороге. Никогда и ниоткуда еще он не уезжал с такой неохотой и болью в сердце, как из несчастного Виксберга.
   Мысленно он ругал нерадивых командиров, которые не сумели вовремя скооперировать свои действия, из-за чего теперь приходилось срочно отправляться на поддержку армии Роузкранса. Говорят, дела генерала были совсем плохи, но Джефф не испытывал к нему ни капли сочувствия: в ушах у него до сих пор звенел голос генерала Гранта, излагавшего на штабном заседании свой план захвата Мобила. Однако тогда к Гранту никто не прислушался, а идея Роузкранса показалась Вашингтону более привлекательной. Возможно, все просто решили, что война уже выиграна и нечего ломать копья понапрасну.
   И вот теперь ему, майору Джеффри Бэнксу, приходится расплачиваться за нерадивость военной верхушки армии северян, а в результате сердце его разрывается от тоски по самой прекрасной девушке на земле, которую он оставил вчера на рассвете. Еще ни на одну военную операцию за всю свою довольно долгую армейскую практику он не выходил с таким тяжелым сердцем, как сейчас. И нечего себя обманывать, дело вовсе не в том, что он недоволен политикой военного командования и решениями, которые принимаются в Вашингтоне. Все затруднение в этой невозможной женщине — Риве Синклер.
   При воспоминании о последних ми-нутах, когда он обнял ее, прежде чем покинуть Лонгворт-Хаус, Джефф невольно вздохнул. Его отсутствие, по всей видимости, затянется надолго, как и вся операция в Теннесси.
   Но почему Рива так странно повела себя во время их прощания? Разумеется, она все же вышла, чтобы пожелать ему… вернуться из похода живым; однако если бы она решила попрощаться с ним по собственному желанию, то зачем было просить тетю сопровождать ее?
   Нет, вероятнее всего, именно Теодора Лонгворт настояла на том, чтобы нормы приличия были соблюдены. И не оттого ли, не назло ли этим чопорным южным «нормам приличия» он все же поцеловал Риву перед отъездом? На глазах у своих людей, на глазах у ее смутившейся тети…
   Но ему плевать! Он мог не задумываясь поцеловать ее и на глазах у всего города. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы все и каждый в этом паршивом городишке знали, что Рива Синклер принадлежит ему, и только ему.
   И вот теперь он вынужден ее оставить. Черт знает, сколько продлится эта кампания и чем она закончится. В любом случае сейчас Джефф способен думать лишь о том, что сделает Рива, оставшись одна в городе. Относительной гарантией того, что она не сбежит, могло служить пребывание ее брата в федеральном госпитале. Вряд ли Фостер Синклер успеет окончательно выздороветь до того, как Джефф вернется. С другой стороны, он, разумеется, приложит все усилия, чтобы вернуться как можно скорее. Возможно, такое поведение не красит его как офицера, но в Виксберге его присутствие нужно ничуть не меньше, чем в далеком Теннесси, и если он как следует постарается, то довольно быстро сумеет убедить в этом свое командование.
   К счастью, бежать Риве Синклер некуда. Усадьба «Серебряные дубы», как удалось выяснить Джеффу, сожжена дотла, и он даже испытал сомнительную радость, когда узнал об этом. Дело в том, что мирные граждане Виксберга имели право покинуть город в любую минуту. Джефф не сомневался, что если бы у Ривы имелось тайное убежище, она бы сразу им воспользовалась. Впрочем, она уже однажды так и сделала, и нет гарантии, что она не попытается сделать это снова.
   И все же Джефф надеялся, что Фостера Синклера будут лечить в госпитале не только хорошо, но и долго, по крайней мере до того времени, когда ему удастся вернуться в Виксберг.
   Джефф вновь неприязненным взглядом оглядел колонну. Генерал Макферсон о чем-то негромко переговаривался со своим адъютантом, и тот отъехал чуть в сторону, чтобы не мешать разговору. В этот момент в стройную колонну солдат неожиданно врезался одинокий всадник: взмыленная лошадь под ним то и дело норовила встать на дыбы, а гонец, похоже, был настолько измотан тяжелой дорогой, что еле-еле держался в седле.
   Подъехав ближе и услышав содержание донесения, Джефф вздрогнул. Заключенный Фостер Синклер, обвинявшийся в шпионаже и разбойных действиях, ночью сбежал из федерального госпиталя, и его местонахождение до сих пор не могли обнаружить. Одновременно, воспользовавшись тем, что основные части гарнизона покинули город, шайка повстанцев совершила ряд нападений на военные и гражданские объекты в городе.
   — И вы знаете, что случилось с сестрой арестованного, мисс Ривой Синклер? — взволнованно прервал Джефф говорящего.
   — Да, сэр. — Гонец устало кивнул. — Лейтенант Адлер сразу отправился в Лонгворт-Хаус, чтобы справиться о том, не известно ли мисс Синклер и мисс Лонгворт о местонахождении Фостера Синклера.
   — И что? — поторопил его Джефф.
   — Обе леди бесследно исчезли, сэр.
   Джефф даже покачнулся в седле. Этого не могло быть! Рива предала его? О нет, только не это!
   Перед его глазами вновь возникла сцена их утреннего прощания, и кровь быстрее побежала по его жилам при мысли, что все это оказалось притворством. Томный взгляд, трепет ресниц, нежное прикосновение пальцев к его лицу — все это было подстроено с единственной целью: доподлинно убедиться в том, что войска северян покинули город, и потом сообщить об этом сообщникам.
   — Вы слышали новость, майор Бэнкс? — холодно обратился к нему Макферсон.
   — Д-да… — После секундной паузы Джефф поправился: — Так точно, сэр.
   — И что вы можете сказать по этому поводу? — Глаза генерала сузились. — Вы несете личную ответственность за арестованного.
   — Так точно, сэр, — потерянно повторил Джефф.
   — Тогда поясните, как такое могло произойти, — чуть мягче продолжил Макферсон.
   — Не знаю, сэр. — Майор опустил глаза.
   Сцена прощания с Ривой никак не выходила у него из головы. Неужели, когда он сжимал ее в своих объятиях и говорил о любви, единственное, о чем она думала, — это как бы побыстрее передать информацию об отбытии гарнизона пособникам своего брата? Он спрашивал ее, будет ли она скучать по нему, а она тем временем считала секунды до его отъезда, чтобы… Чтобы что? Джефф чувствовал, как внутри его закипает гнев. Видит Бог, если она предала его, он ее не пощадит. Ни ее, ни ее любовника, ни ее брата, ни даже ее тетю. Он сотрет с лица земли всю их лживую семейку. Он разотрет их в порошок!
   Но черт побери, как же он мог так в ней ошибаться? Джефф мог поклясться чем угодно, что Рива искренне отвечала на его прощальный поцелуй. Или все-таки это была игра? Неужели все было подстроено лишь для того, чтобы он ничего не подозревал об их коварном замысле? Джефф сжал кулаки и твердо произнес:
   — Я не знаю, как такое могло случиться, генерал Макферсон, но клянусь, что все выясню, а виновные понесут заслуженное наказание.
   — Надеюсь, что так и будет, майор. — Макферсон кивнул. — Сейчас же возвращайтесь в Виксберг: там от вас будет больше толку, чем в ставке генерала Роузкранса. Наведите порядок в городе, поймайте беглеца и разберитесь. — Генерал помедлил, но все же закончил фразу: — Разберитесь наконец с мисс Синклер. Этот гордиев узел давно пора разрубить: мне отнюдь не нравится, что один из моих лучших офицеров стал посмешищем для всей армии. Надеюсь, вам все понятно, майор?
   Джефф вытянулся по стойке «смирно».
   — Так точно, сэр. Я могу отправляться прямо сейчас?
   — Вы должны отправляться прямо сейчас, Джефф, — кивнул Макферсон. — Нельзя терять ни минуты. Остановите Фостера Синклера и его людей, пока они не наломали дров.
   Джефф козырнул, развернул лошадь и поскакал прочь. В голове его билась только одна мысль: если Рива предала, он будет жестоко мстить.
 
   Прибыв в Виксберг, майор Бэнкс первым делом помчался в федеральный госпиталь, чтобы на месте выяснить подробности, а потом отправился в госпиталь конфедератов допрашивать Чарлза Уайтхолла.
   Доктор Уайтхолл встретил его взглядом, полным ледяного спокойствия.
   — Вы хотите, чтобы я поверил в вашу непричастность к побегу вашего друга Фостера Синклера и его семьи? — бушевал Джефф, чуть ли не за шиворот притащив Чарлза в его кабинет.
   Уайтхолл сделал удивленное лицо:
   — Будьте так любезны, майор, уточните, в чем вы меня обвиняете.
   — В чем? — зарычал Джефф. — В пособничестве побегу государственного преступника, вот в чем, милейший доктор Уайтхолл.
   — И у вас есть соответствующие доказательства? — холодно осведомился Чарлз.
   — Пока я собираю данные, — хмуро ответил Джефф. — Но будьте уверены, очень скоро доказательства появятся. А пока извольте отвечать на мои вопросы.
   — Я уже ответил на все вопросы, которые задал мне ваш помощник, лейтенант Ларри Адлер, и не вижу необходимости повторяться.
   — Зато я вижу необходимость, — отчеканил Джефф.
   — Что ж, сейчас власть в ваших руках. Итак, я слушаю.
   — Собственно, у меня есть только один вопрос, доктор Уайтхолл, — стараясь держать себя в руках, произнес Джефф, — как вам удалось провести вашего друга через пост охраны?
   — Не понимаю, о чем вы говорите, — равнодушно отозвался Чарлз. — Я оставил Фостера в палате спящим, и дальнейшая его судьба мне не известна. И даже если бы я что-то знал, у меня вряд ли возникло бы желание делиться с вами этой информацией до того момента, пока вы не докажете — объективно, а не основываясь на голословных утверждениях, — мою причастность к побегу. Пока же ваши обвинения в пособничестве совершенно необоснованны. — Уайтхолл прищурился. — Ваш человек, капрал Стил, может подтвердить, что видел нас с мисс Синклер выходящими из палаты Фостера Синклера за полчаса до смены караула.
   — Все это так, — едва сдерживаясь, прошипел Джефф, — однако у меня есть показания и другого часового, который утверждает, что видел вас одного выходящим из палаты Фостера Синклера через полчаса после смены караула.
   Чарлз пожал плечами:
   — Мне нечего добавить, майор.
   Нечего добавить? — взвился Джефф. — А вам и не надо ничего добавлять: ваш план для меня абсолютно ясен. Должен признаться, он весьма остроумен: вы где-то раздобыли второй серый мундир для Фостера Синклера и, воспользовавшись тем, что сменившийся часовой видел вас всего раз или два, обвели его вокруг пальца. В холле было темно, и он отметил серый мундир, в котором в госпитале появлялись до этого только вы. Блестящий план, доктор Уайтхолл, но, клянусь, я выведу вас на чистую воду!
   — Меня? — Голос Чарлза дрогнул. — Если кого здесь и надо вывести на чистую воду, так это вас. Такого мерзавца, как вы, еще поискать…
   — Что ж, считайте как хотите. — Джефф пожал плечами. — Наверное, я буду еще большим мерзавцем в ваших глазах, когда найду мисс Синклер и ее брата и верну их в Виксберг. Не знаю, какое решение будет принято относительно капитана Синклера, но Рива вернется в Лонгворт-Хаус, клянусь!
   — Прежде вы окажетесь в аду, — сквозь зубы процедил Чарлз.
   Джефф невесело усмехнулся:
   — В таком случае, клянусь адом, Рива Синклер скоро появится здесь, и точка.
   Брезгливая гримаса исказила лицо Чарлза, но все же он сделал над собой неимоверное усилие и сдавленно проговорил:
   — Я понимаю ваши намерения, майор Бэнкс: вы хотите добиться от меня хоть какой-нибудь информации. Напрасно — у вас из этого ничего не выйдет. Ваша беда, майор, в том, что вы недооцениваете нас, южан.
   — Ну, это мы еще посмотрим, кто кого недооценивает, — твердо сказал Джефф. — У меня больше нет к вам вопросов. Можете быть свободны, капитан Уайтхолл.
   Чарлз молча повернулся и направился к выходу, а майор Бэнкс еще некоторое время ненавидящим взглядом провожал удаляющуюся фигуру доктора.
   Придя в Лонгворт-Хаус, Джефф допросил кухарку Милли, но та уверяла, что понятия не имеет о том, куда делись обе ее хозяйки.
   — Нет, сэр, я ничего не знаю, да и с чего бы мне знать? — проворчала она. — Меня наняли кухарничать в этом доме, а не следить за благородными леди.
   — Возможно, ты заметила что-то странное в их поведении, Милли? — не сдавался Джефф.
   — Странное? Ничего не заметила, майор. — Милли пожала плечами. — В тот вечер они поужинали, как всегда, а потом отправились навестить мистера Фостера — вот и все, что я знаю.
   — Милли, — голос Джеффа зазвучал угрожающе, — если ты что-то скрываешь от меня, то тебя будут судить вместе с Фостером Синклером. Он государственный преступник, а сокрытие информации о государственном преступнике сурово карается по закону.
   Разумеется, Джеффу было ясно, что Милли чего-то недоговаривает, но у него пока не имелось средств воздействовать на нее. Кроме того, в ее глазах явно читалась антипатия к нему, природу которой Джефф не мог до конца понять. Впрочем, речь идет даже не о ненависти, скорее, о презрении. С чего бы это? Джефф некоторое время колебался, прежде чем задать следующий вопрос:
   — Скажи, Милли, если ты не заметила ничего странного, то, может, твоя дочь Сара заметила?
   Полные губы негритянки скривила издевательская ухмылка.
   — Не заметила ли Сара чего-нибудь странного? — повторила она. — Кое-что заметила, майор, но вам будет вряд ли приятно об этом услышать. В любом случае, даже если бы мы и знали, куда сбежали мисс Рива со своими родственниками, мы никогда не сказали бы об этом вам.
   — Но почему, Милли? — настаивал Джефф.
   — Потому что мисс Рива попала в трудную ситуацию и сбежала она от позора.
   — От позора? — Джефф напрягся. — Не понимаю, о чем ты…
   О чем я? — Негритянка ухмыльнулась. — Вот вы спросили, не заметила ли чего-нибудь подозрительного моя дочь? Она заметила, да. Мисс Риву всю последнюю неделю каждое утро тошнило, а один раз на рассвете она видела вас выходящим из комнаты мисс Ривы, майор Бэнкс. Ну а уж то, что вы все время на нее страстные взгляды бросаете — это и вовсе ни для кого не секрет. И не только мы с дочкой знаем, что мисс Рива ждет от вас ребенка, майор, — ребенка, который навсегда погубит ее репутацию.
   У Джеффа потемнело в глазах. Так вот оно что! Она сбежала, потому что испугалась позора. Вот почему она так странно вела себя последние дни!
   — Если ты знаешь, где она, скажи мне, — прохрипел он, подступая к Милли вплотную.
   Та сделала шаг назад и храбро ответила:
   — Не думайте запугать меня, как запугали всех в этом доме, всех в этом городе. Я не хочу, чтобы имя моей мисс было покрыто позором, когда все узнают, что произошло.
   — Этого не случится, — задыхаясь произнес Джефф. — Я не позволю. Я найду Риву только для того, чтобы предложить ей руку и сердце.
   — Руку и сердце? — Милли рассмеялась ему в лицо. — На это она никогда не согласится.
   — Думаешь, она предпочтет родить незаконного ребенка? — тихо проговорил Джефф.
   — А хоть бы даже и так. Южанка никогда не выйдет замуж за северянина, мистер, так уж повелось в этих краях.