Страница:
Взлетел фонтан нового фейерверка, и Харви понял суть дела. Нога, которую он держал, была набитой штаниной брюк, тело — пальто, откуда сыпалась скомканная одежда, а голова маской из тыквы, с кремом вместо слюны и яйцами вместо глаз.
“Венделл!” — завопил он, поворачиваясь спиной к сцене казни.
Венделл стоял по другую сторону фейерверка, его ухмылка от уха до уха освещалась плюющимися вспышками. Он выглядел как маленький демон, только что из преисподней. Сбоку от него лестница, которая с треском повалилась, чтобы сделать спектакль убедительней.
“Я тебя предупреждал! — сказал Венделл сдирая свою маску. — Ведь я говорил, что собираюсь сегодня ночью быть палачом!”
“Я отквитаюсь! — сказал Харви, сердце его еще билось слишком сильно, чтобы он мог увидеть смешную сторону происшедшего. — Я клянусь... Я отквитаюсь!”
“Можешь попробовать!” — ликовал Венделл. Фейерверк уже выдыхался, тени вокруг них начали вновь углубляться. “Достаточно Хэллоуина на сегодня?” — спросил он.
Харви не слишком любил признавать поражение, но угрюмо кивнул, поклявшись себе, что он в конце концов возьмет реванш.
“Улыбнись, — сказал Венделл, когда фонтан вспышек истощился. — Мы в Доме Каникул”.
Свет почти потух. И хотя Харви и злился на Венделла (а заодно на себя, за то что оказался таким сосунком), он не мог позволить, чтобы это осталось без примирения.
“Все в порядке, — сказал он, позволив себе тень улыбки. — Будут другие ночи”.
“Всегда”, — отозвался Венделл. Ответ доставил ему удовольствие. “Вот какое это место, — сказал он, когда свет исчез. — Это Дом Всегда”.
7
8
9
“Венделл!” — завопил он, поворачиваясь спиной к сцене казни.
Венделл стоял по другую сторону фейерверка, его ухмылка от уха до уха освещалась плюющимися вспышками. Он выглядел как маленький демон, только что из преисподней. Сбоку от него лестница, которая с треском повалилась, чтобы сделать спектакль убедительней.
“Я тебя предупреждал! — сказал Венделл сдирая свою маску. — Ведь я говорил, что собираюсь сегодня ночью быть палачом!”
“Я отквитаюсь! — сказал Харви, сердце его еще билось слишком сильно, чтобы он мог увидеть смешную сторону происшедшего. — Я клянусь... Я отквитаюсь!”
“Можешь попробовать!” — ликовал Венделл. Фейерверк уже выдыхался, тени вокруг них начали вновь углубляться. “Достаточно Хэллоуина на сегодня?” — спросил он.
Харви не слишком любил признавать поражение, но угрюмо кивнул, поклявшись себе, что он в конце концов возьмет реванш.
“Улыбнись, — сказал Венделл, когда фонтан вспышек истощился. — Мы в Доме Каникул”.
Свет почти потух. И хотя Харви и злился на Венделла (а заодно на себя, за то что оказался таким сосунком), он не мог позволить, чтобы это осталось без примирения.
“Все в порядке, — сказал он, позволив себе тень улыбки. — Будут другие ночи”.
“Всегда”, — отозвался Венделл. Ответ доставил ему удовольствие. “Вот какое это место, — сказал он, когда свет исчез. — Это Дом Всегда”.
7
Подарок из прошлого
Когда они вернулись обратно в Дом, их ожидал ужин Праздничного Костра.
“Вы выглядите так, будто побывали на войне, — заметила миссис Гриффин, внимательно посмотрев на Харви. — Опять Венделл со своими фокусами?”
Харви честно признал, что попался на все из них, но что один поразил его в особенности.
“Какой? — спросил Венделл с самодовольной улыбкой. — Фокус с упавшей лестницей? Это был маленький удачный штрих, не так ли?”
“Нет, не лестница”, — сказал Харви.
“А что тогда?”
“Штука в небе”.
“О, это...”
“Что это? Воздушный змей?”
“Это не моих рук дело”, — ответил Венделл.
“А что это тогда?”
“Не знаю, — сказал Венделл. Его улыбка исчезла. — Лучше не спрашивать, а?”
“Но я хочу знать, — настаивал Харви, повернувшись к миссис Гриффин. — Я думаю, она слетела с крыши”.
“Тогда это была летучая мышь”, — сказала миссис Гриффин.
“Нет, в сотни раз больше, чем летучая мышь. — Он раскинул руки. — Огромные темные крылья”.
Миссис Гриффин нахмурилась, слушая Харви. “Тебе показалось”, — сказала она.
“Нет”, — запротестовал Харви.
“Почему бы тебе просто не сесть и не поесть? — спросила миссис Гриффин. — Если это не летучая мышь, тогда этого не было вовсе”.
“Но Венделл тоже видел. Разве не так, Венделл?”
Он оглянулся на мальчика, который ковырял в тарелке с дымящейся индюшатиной под клюквенным соусе.
“Какая разница?” — сказал Венделл, жуя.
“Просто скажи ей, что ты видел”.
Венделл пожал плечами. “Может, видел, может, нет. Это ночь Хэллоуина. Снаружи и должны быть ряженые”.
“Но не настоящие, — сказал Харви. — Обман — это одно. Но если чудовище было настоящим...”
Пока он говорил, он понял, что нарушает правило, которое он сформулировал на крыльце: не важно, было ли крылатое созданье настоящим или нет. Это место миражей. Не будет ли он счастливее, если просто прекратит спрашивать, что реально, а что нет.
“Садись и ешь”, — повторила миссис Гриффин.
Харви покачал головой. Аппетит у него пропал. Он был зол, хотя не вполне понимал на кого. Может, на Венделла из-за его пожатий плечами, может, на миссис Гриффин из-за того, что она не верит ему, или на себя за то, что боится иллюзий. Может, и на всех троих.
“Я собираюсь в свою комнату переодеться”, — сказал он и ушел из кухни.
Он обнаружил Лулу на площадке между этажами. Она смотрела в окно. Ветер ударял в стекло, напоминая Харви о первом визите Риктуса. Однако порывы ветра приносили не дождь, а снежную крупу.
“Скоро Рождество”, — сказала она.
“Рождество?”.
“Будут подарки для всех. Всегда бывают. Тебе надо пожелать чего-нибудь”.
“Ты этим сейчас занимаешься?”
Она покачала головой. “Нет, — сказала она. — Я здесь уже так долго, что у меня есть все, что я когда-либо желала. Хочешь поглядеть?”
Харви сказал, что да, и она повела его наверх в свою замечательную комнату, заполненную сокровищами.
Она явно обожала шкатулки, огромные резные шкатулки. Шкатулка для коллекции стеклянных шариков, шкатулка, играющая мелодию, вызваниваемую колокольчиками, шкатулка, куда входило полсотни других, меньших шкатулок.
Еще у нее было несколько кукольных семей, которые с отсутствующими лицами рядами сидели вдоль стен. Но все же самоё большое впечатление производил дом, откуда куклы были изгнаны. Он стоял посередине комнаты, пять футов в высоту от ступеней до верхушки, безукоризненный в каждом кирпиче, подоконнике, черепице.
“Тут я держу своих друзей”, — сказала Лулу и открыла переднюю дверь.
Две ярко-зеленые ящерки вышли поприветствовать ее и поспешно взобрались по рукам на плечи.
“Остальные внутри, — сказала она. — Взгляни”.
Харви заглянул в окна и обнаружил, что каждая идеальная комнатка дома была занята. Ящерицы лежали на кроватях, ящерицы подремывали в ваннах, ящерицы раскачивались на люстрах. Он громко засмеялся, глядя на их ужимки.
“Разве не забавные?” — спросила Лулу.
“Изумительно!” — ответил он.
“Ты можешь приходить и играть с ними, когда захочешь”.
“Спасибо”.
“Они действительно очень дружелюбные. Кусаются только, когда голодные. Вот...”
Она сняла одну со своего плеча и сунула в руки Харви.
Та проворно побежала наверх и устроилась у него на голове, к большой радости Лулу.
Они долго наслаждались обществом ящериц и друг друга, пока Харви не заметил свое отражение в одном из окон и не вспомнил, в каком он виде.
“Мне лучше пойти и умыться, — сказал он. — Увидимся позже”.
Она улыбнулась ему. “Ты мне нравишься, Харви Свик”, — сказала она.
Ее прямота встретила ответную прямоту. “Ты мне тоже нравишься, — сказал он ей. Затем с омрачившимся лицом он добавил: — Мне бы не хотелось, чтобы с тобой что-нибудь случилось”.
Она выглядела озадаченной.
“Я видел тебя у озера”, — пояснил сн.
“Да? — ответила она. — Я не помню”.
“Ну, в любом случае, оно глубокое. Тебе надо быть осторожнее. Ты можешь поскользнуться и упасть в воду”.
“Я буду осторожна, — сказала она и открыла дверь. — О, да, Харви...”
“Да?”
“Не забудь пожелать чего-нибудь”.
Чего мне попросить, размышлял он, смывая грязь с лица. Может, чего-нибудь невозможного, чтобы посмотреть, насколько сильно волшебство Дома. Белого тигра, например. Цеппелин в натуральную величину? Билет на Луну?
Ответ пришел из глубины его памяти. Он пожелал подарок, который был подарен (и потерян) много лет назад, подарок, который сделал ему отец и который мистер Худ, как бы сильно он ни хотел ублажить своего нового гостя, никогда не будет в силах воспроизвести.
“Ковчег”, — прошептал он.
С умытым лицом, с царапинами от колючей изгороди, имеющими вид боевых ран, он направился вниз, чтобы опять обнаружить — Дом претерпел необыкновенное превращение. Рождественская елка — столь высокая, что звезда на ее верхушке вонзалась в потолок, — стояла в холле, свет ее мерцающих огней просачивался в каждую комнату. В воздухе витал аромат шоколада и звуки распеваемых веселых песен. В гостиной возле ревущего очага сидела миссис Гриффин со Стью Кэт на коленях.
“Венделл пошел на улицу, — сказала она Харви. — Шарф и перчатки для тебя у входной двери”.
Харви вышел на крыльцо. Ветер был ледяной, но он уже разогнал снежные тучи и дал возможность звездам светить на идеальный белый ковер.
Нет, не совсем идеальный. Цепочка следов уводила от Дома к месту, где Венделл лепил снеговика.
“Вышел погулять?” — закричал он Харви голосом чистым, как колокола, что звенят в хрустящем воздухе.
Харви покачал головой. Он так устал, что даже снег выглядел успокаивающим.
“Может, завтра, — сказал он. — Завтра опять будет, да?”
“Конечно, — завопил Венделл. — И завтрашней ночью, и послезавтрашней...”
Харви пошел обратно в Дом, чтобы посмотреть на елку. Ее ветви были увешаны нитями из воздушной кукурузы. И мишурой. И цветными лампочками. И безделушками. И солдатиками в сверкающих серебром мундирах.
“Тут, под елкой, есть кое-что для тебя, — сказала миссис Гриффин, стоя в дверях гостиной. — Надеюсь, это то, что ты хочешь”.
Харви опустился на колени и вытянул из-под дерева сверток со своим именем. Пульс его убыстрился даже до того, как он развернул бумагу, потому что он знал и по форме, и по тому, как сверток гремел, что его желание исполнено. Он потянул за веревочку, вспоминая, насколько меньше были его руки, когда в первый раз он держал свой подарок. Когда обертка была сорвана и отброшена, в руках у него оказался новый и сияющий, выкрашенный краской деревянный ковчег.
Этот был безупречной копией того, который сделал отец. Тот же самый желтый корпус, тот же самый оранжевый нос, та же рубка с отверстиями на красной крыше, чтобы жирафы могли вытягивать свои шеи. Те же оловянные животные, всяких по паре, ютящиеся в трюме или смотрящие через иллюминаторы: две собаки, два слона, два верблюда, две голубки, эти да еще дюжиной больше. И наконец, тот же самый маленький Ной с широкой белой бородой и его толстая жена, обвязанная фартуком.
“Как он узнал?” — пробормотал Харви.
Он не имел намерения задавать вопрос вслух (потому что не хотел, чтобы его услышали, тем более; ответили), но миссис Гриффин сказала:
“Мистер Худ знает каждую твою мечту”.
“Но он точно как прежний, — в изумлении произнес Харви. — Поглядите, мой Папа израсходовал всю синюю краску, когда заканчивал слонов, поэтому у одного из них синие глаза, а у другого зеленые. У этого тоже. Он тот самый и есть”.
“Но все же он тебе нравится?” — спросила миссис Гриффин.
Харви сказал, что да, но это было не совсем правдой. Вновь держать в своих руках ковчег, когда он знал, что настоящий потерян, было жутко, как будто время повернулось на своих каблуках и он вновь стал малышом.
Он услышал, как Венделл топает у входной двери, отряхивая снег с ботинок, и внезапно застеснялся держать столь детский подарок в руках. Он опять прикрыл его оберткой и заторопился к лестнице, намереваясь отправиться вниз, чтобы чем-нибудь поужинать.
Но кровать его выглядела такой манящей, чтобы ею можно было пренебречь, а желудок достаточно полным, поэтому он остался в комнате, занавесил шторами ветреную ночь за окном и положил голову на подушку.
Рождественские колокола все еще звенели на какой-то отдаленной колокольне, и их трезвон убаюкал его. Ему снилось, что он стоит на ступенях своего дома и заглядывает через открытую дверь в его теплое нутро. Затем ветер подхватил его, развернул от порога и унес в сон без сновидений.
“Вы выглядите так, будто побывали на войне, — заметила миссис Гриффин, внимательно посмотрев на Харви. — Опять Венделл со своими фокусами?”
Харви честно признал, что попался на все из них, но что один поразил его в особенности.
“Какой? — спросил Венделл с самодовольной улыбкой. — Фокус с упавшей лестницей? Это был маленький удачный штрих, не так ли?”
“Нет, не лестница”, — сказал Харви.
“А что тогда?”
“Штука в небе”.
“О, это...”
“Что это? Воздушный змей?”
“Это не моих рук дело”, — ответил Венделл.
“А что это тогда?”
“Не знаю, — сказал Венделл. Его улыбка исчезла. — Лучше не спрашивать, а?”
“Но я хочу знать, — настаивал Харви, повернувшись к миссис Гриффин. — Я думаю, она слетела с крыши”.
“Тогда это была летучая мышь”, — сказала миссис Гриффин.
“Нет, в сотни раз больше, чем летучая мышь. — Он раскинул руки. — Огромные темные крылья”.
Миссис Гриффин нахмурилась, слушая Харви. “Тебе показалось”, — сказала она.
“Нет”, — запротестовал Харви.
“Почему бы тебе просто не сесть и не поесть? — спросила миссис Гриффин. — Если это не летучая мышь, тогда этого не было вовсе”.
“Но Венделл тоже видел. Разве не так, Венделл?”
Он оглянулся на мальчика, который ковырял в тарелке с дымящейся индюшатиной под клюквенным соусе.
“Какая разница?” — сказал Венделл, жуя.
“Просто скажи ей, что ты видел”.
Венделл пожал плечами. “Может, видел, может, нет. Это ночь Хэллоуина. Снаружи и должны быть ряженые”.
“Но не настоящие, — сказал Харви. — Обман — это одно. Но если чудовище было настоящим...”
Пока он говорил, он понял, что нарушает правило, которое он сформулировал на крыльце: не важно, было ли крылатое созданье настоящим или нет. Это место миражей. Не будет ли он счастливее, если просто прекратит спрашивать, что реально, а что нет.
“Садись и ешь”, — повторила миссис Гриффин.
Харви покачал головой. Аппетит у него пропал. Он был зол, хотя не вполне понимал на кого. Может, на Венделла из-за его пожатий плечами, может, на миссис Гриффин из-за того, что она не верит ему, или на себя за то, что боится иллюзий. Может, и на всех троих.
“Я собираюсь в свою комнату переодеться”, — сказал он и ушел из кухни.
Он обнаружил Лулу на площадке между этажами. Она смотрела в окно. Ветер ударял в стекло, напоминая Харви о первом визите Риктуса. Однако порывы ветра приносили не дождь, а снежную крупу.
“Скоро Рождество”, — сказала она.
“Рождество?”.
“Будут подарки для всех. Всегда бывают. Тебе надо пожелать чего-нибудь”.
“Ты этим сейчас занимаешься?”
Она покачала головой. “Нет, — сказала она. — Я здесь уже так долго, что у меня есть все, что я когда-либо желала. Хочешь поглядеть?”
Харви сказал, что да, и она повела его наверх в свою замечательную комнату, заполненную сокровищами.
Она явно обожала шкатулки, огромные резные шкатулки. Шкатулка для коллекции стеклянных шариков, шкатулка, играющая мелодию, вызваниваемую колокольчиками, шкатулка, куда входило полсотни других, меньших шкатулок.
Еще у нее было несколько кукольных семей, которые с отсутствующими лицами рядами сидели вдоль стен. Но все же самоё большое впечатление производил дом, откуда куклы были изгнаны. Он стоял посередине комнаты, пять футов в высоту от ступеней до верхушки, безукоризненный в каждом кирпиче, подоконнике, черепице.
“Тут я держу своих друзей”, — сказала Лулу и открыла переднюю дверь.
Две ярко-зеленые ящерки вышли поприветствовать ее и поспешно взобрались по рукам на плечи.
“Остальные внутри, — сказала она. — Взгляни”.
Харви заглянул в окна и обнаружил, что каждая идеальная комнатка дома была занята. Ящерицы лежали на кроватях, ящерицы подремывали в ваннах, ящерицы раскачивались на люстрах. Он громко засмеялся, глядя на их ужимки.
“Разве не забавные?” — спросила Лулу.
“Изумительно!” — ответил он.
“Ты можешь приходить и играть с ними, когда захочешь”.
“Спасибо”.
“Они действительно очень дружелюбные. Кусаются только, когда голодные. Вот...”
Она сняла одну со своего плеча и сунула в руки Харви.
Та проворно побежала наверх и устроилась у него на голове, к большой радости Лулу.
Они долго наслаждались обществом ящериц и друг друга, пока Харви не заметил свое отражение в одном из окон и не вспомнил, в каком он виде.
“Мне лучше пойти и умыться, — сказал он. — Увидимся позже”.
Она улыбнулась ему. “Ты мне нравишься, Харви Свик”, — сказала она.
Ее прямота встретила ответную прямоту. “Ты мне тоже нравишься, — сказал он ей. Затем с омрачившимся лицом он добавил: — Мне бы не хотелось, чтобы с тобой что-нибудь случилось”.
Она выглядела озадаченной.
“Я видел тебя у озера”, — пояснил сн.
“Да? — ответила она. — Я не помню”.
“Ну, в любом случае, оно глубокое. Тебе надо быть осторожнее. Ты можешь поскользнуться и упасть в воду”.
“Я буду осторожна, — сказала она и открыла дверь. — О, да, Харви...”
“Да?”
“Не забудь пожелать чего-нибудь”.
Чего мне попросить, размышлял он, смывая грязь с лица. Может, чего-нибудь невозможного, чтобы посмотреть, насколько сильно волшебство Дома. Белого тигра, например. Цеппелин в натуральную величину? Билет на Луну?
Ответ пришел из глубины его памяти. Он пожелал подарок, который был подарен (и потерян) много лет назад, подарок, который сделал ему отец и который мистер Худ, как бы сильно он ни хотел ублажить своего нового гостя, никогда не будет в силах воспроизвести.
“Ковчег”, — прошептал он.
С умытым лицом, с царапинами от колючей изгороди, имеющими вид боевых ран, он направился вниз, чтобы опять обнаружить — Дом претерпел необыкновенное превращение. Рождественская елка — столь высокая, что звезда на ее верхушке вонзалась в потолок, — стояла в холле, свет ее мерцающих огней просачивался в каждую комнату. В воздухе витал аромат шоколада и звуки распеваемых веселых песен. В гостиной возле ревущего очага сидела миссис Гриффин со Стью Кэт на коленях.
“Венделл пошел на улицу, — сказала она Харви. — Шарф и перчатки для тебя у входной двери”.
Харви вышел на крыльцо. Ветер был ледяной, но он уже разогнал снежные тучи и дал возможность звездам светить на идеальный белый ковер.
Нет, не совсем идеальный. Цепочка следов уводила от Дома к месту, где Венделл лепил снеговика.
“Вышел погулять?” — закричал он Харви голосом чистым, как колокола, что звенят в хрустящем воздухе.
Харви покачал головой. Он так устал, что даже снег выглядел успокаивающим.
“Может, завтра, — сказал он. — Завтра опять будет, да?”
“Конечно, — завопил Венделл. — И завтрашней ночью, и послезавтрашней...”
Харви пошел обратно в Дом, чтобы посмотреть на елку. Ее ветви были увешаны нитями из воздушной кукурузы. И мишурой. И цветными лампочками. И безделушками. И солдатиками в сверкающих серебром мундирах.
“Тут, под елкой, есть кое-что для тебя, — сказала миссис Гриффин, стоя в дверях гостиной. — Надеюсь, это то, что ты хочешь”.
Харви опустился на колени и вытянул из-под дерева сверток со своим именем. Пульс его убыстрился даже до того, как он развернул бумагу, потому что он знал и по форме, и по тому, как сверток гремел, что его желание исполнено. Он потянул за веревочку, вспоминая, насколько меньше были его руки, когда в первый раз он держал свой подарок. Когда обертка была сорвана и отброшена, в руках у него оказался новый и сияющий, выкрашенный краской деревянный ковчег.
Этот был безупречной копией того, который сделал отец. Тот же самый желтый корпус, тот же самый оранжевый нос, та же рубка с отверстиями на красной крыше, чтобы жирафы могли вытягивать свои шеи. Те же оловянные животные, всяких по паре, ютящиеся в трюме или смотрящие через иллюминаторы: две собаки, два слона, два верблюда, две голубки, эти да еще дюжиной больше. И наконец, тот же самый маленький Ной с широкой белой бородой и его толстая жена, обвязанная фартуком.
“Как он узнал?” — пробормотал Харви.
Он не имел намерения задавать вопрос вслух (потому что не хотел, чтобы его услышали, тем более; ответили), но миссис Гриффин сказала:
“Мистер Худ знает каждую твою мечту”.
“Но он точно как прежний, — в изумлении произнес Харви. — Поглядите, мой Папа израсходовал всю синюю краску, когда заканчивал слонов, поэтому у одного из них синие глаза, а у другого зеленые. У этого тоже. Он тот самый и есть”.
“Но все же он тебе нравится?” — спросила миссис Гриффин.
Харви сказал, что да, но это было не совсем правдой. Вновь держать в своих руках ковчег, когда он знал, что настоящий потерян, было жутко, как будто время повернулось на своих каблуках и он вновь стал малышом.
Он услышал, как Венделл топает у входной двери, отряхивая снег с ботинок, и внезапно застеснялся держать столь детский подарок в руках. Он опять прикрыл его оберткой и заторопился к лестнице, намереваясь отправиться вниз, чтобы чем-нибудь поужинать.
Но кровать его выглядела такой манящей, чтобы ею можно было пренебречь, а желудок достаточно полным, поэтому он остался в комнате, занавесил шторами ветреную ночь за окном и положил голову на подушку.
Рождественские колокола все еще звенели на какой-то отдаленной колокольне, и их трезвон убаюкал его. Ему снилось, что он стоит на ступенях своего дома и заглядывает через открытую дверь в его теплое нутро. Затем ветер подхватил его, развернул от порога и унес в сон без сновидений.
8
Голодные воды
Тот первый день в Доме Каникул, со всеми его временами года и представлениями, стал образцом для многих других, которые должны были последовать.
Когда Харви проснулся на следующее утро, солнечные лучи опять просачивались в щель между занавесками, но на этот раз солнце лежало теплым озерцом на подушке возле него. Он сел, выкрикнув и улыбнувшись, веселые возгласы и улыбки (а иногда и то и другое вместе) оставались на его губах до конца дня.
Дел было много. Трудиться над древесным домом весенним утром, затем поесть и бесцельно валяться днем. Игры и часы лени в летний зной — иногда с Венделлом, иногда с Лулу, затем приключения при свете полной луны. И наконец, когда зимний ветер выдувал пламя из тыквенных голов и покрывал землю снегом, зябкие забавы на морозе для всех них и теплое радушие Рождества, когда они заканчивали с делами.
Это были дни Каникул: третий такой же прекрасный, как и второй, и четвертый, такой же прекрасный, как третий. И очень скоро Харви начал забывать, что за стеной находится скучный мир, где огромный серый зверь Февраль все еще спал своим утомительным сном.
Единственным реальным напоминанием об оставленной им жизни — кроме второго телефонного звонка Маме и Папе, только чтобы сказать им, что все прекрасно — был подарок, который он пожелал и получил в то первое Рождество: его ковчег. Харви несколько раз думал об испытаниях на озере, чтобы посмотреть, будет ли ковчег плавать, но собрался сделать это только в полдень седьмого дня.
Венделл за завтраком вел себя как настоящий обжора и заявил, что сегодня слишком жарко, чтобы играть, поэтому Харви с ковчегом под мышкой побрел к озеру самостоятельно. Он ожидал — по-настоящему надеялся — найти там Лулу, которая бы составила ему компанию, но берега озера были пусты.
Как только взгляд его упал на мрачные воды, он почти отбросил мысль об испытаниях, но это означало признаться себе кое в чем, в чем он не желал признаваться, а потому он спустился к берегу, отыскал камень, который выглядел ненадежнее, устроился на нем и опустил ковчег на воду.
Тот плавал хорошо, и Харви приятно было это видеть. Он немного потаскал его туда-сюда, затем вытащил и заглянул внутрь, чтобы посмотреть, нет ли течи. Ковчег был водонепроницаем. И Харви пустил его обратно в озеро и подтолкнул.
Когда он делал это, то неожиданно заметил рыбу, поднявшуюся со дна озера с широко открытой пастью, будто намеревавшуюся проглотить его небольшое судно целиком. Харви потянулся вперед, чтобы схватить ковчег, до того как тот либо утонет, либо будет проглочен, но в спешке поскользнулся на гладком, покрытом слизью камне и с криком упал в озеро.
Вода была ледяной и жадной. Она быстро сомкнулась над его головой. Харви неистово барахтался, стараясь не думать о темной глубине внизу. Подняв лицо к поверхности, он поплыл.
Он видел, как его ковчег кружит над ним, подхваченный его падением. Оловянные пассажиры уже тонули. Харви даже не пробовал спасти их, а поднялся к поверхности — хватая ртом воздух — и зашлепал в сторону берега. Расстояние было небольшое. Меньше чем через минуту он вытянул себя на камни и пополз от берега. Вода лилась из его рукавов, из штанов и ботинок. Только когда он оказался на достаточном расстоянии от берега и никакая голодная рыба не могла ухватить его за пятки, только тогда он рухнул на землю.
Хотя была середина лета, и солнце ослепительно сверкало где-то над головой, воздух вокруг озера был холоден и Харви скоро начал дрожать. Прежде чем он ушел прочь, на солнцепек, он все же поискал глазами свой ковчег. Место кораблекрушения было помечено флотилией жалких обломков, которые скоро присоединятся к останкам ковчега на дне.
От рыбы, что, казалось, хотела сожрать его, не осталось и следа. Возможно, она нырнула в глубину, чтобы сжевать потонувший зверинец. Если так, Харви надеялся, что фигурки застрянут у нее в глотке.
До этого он потерял много игрушек. У него был новый, самой лучшей марки велосипед — самая любимая вещь! — его украли от порога дома два года назад. Но нынешняя потеря расстроила его так же сильно. Нет, если говорить по правде, сильнее. Мысль, что озеро владеет чем-то, чем прежде владел он, была почему-то еще мучительнее мысли об угнанном велосипеде. У вора были теплые плоть и кровь, у озера не было. Его собственность ушла в места ночных кошмаров, полные чудовищных тварей, и Харви чувствовал себя так, будто малая часть его канула вместе с ней, вниз, во тьму.
Не оглядываясь, он пошел прочь от озера, но ветерок, что налетал, согревая его лицо, когда он продирался сквозь заросли, и песни птиц, услаждавшие слух, опять возвращали его к мысли, которую он пытался отбросить, уходя от берега. Несмотря на все развлечения, с готовностью предоставляемые Домом Каникул, место это было населено призраками, и как бы сильно он ни старался отогнать свои сомнения и вопросы, на них нельзя было совсем не обращать внимания. Кем бы ни был или чем бы ни был этот призрак, Харви теперь не мог успокоиться, пока не увидит его лица и не узнает его природы.
Когда Харви проснулся на следующее утро, солнечные лучи опять просачивались в щель между занавесками, но на этот раз солнце лежало теплым озерцом на подушке возле него. Он сел, выкрикнув и улыбнувшись, веселые возгласы и улыбки (а иногда и то и другое вместе) оставались на его губах до конца дня.
Дел было много. Трудиться над древесным домом весенним утром, затем поесть и бесцельно валяться днем. Игры и часы лени в летний зной — иногда с Венделлом, иногда с Лулу, затем приключения при свете полной луны. И наконец, когда зимний ветер выдувал пламя из тыквенных голов и покрывал землю снегом, зябкие забавы на морозе для всех них и теплое радушие Рождества, когда они заканчивали с делами.
Это были дни Каникул: третий такой же прекрасный, как и второй, и четвертый, такой же прекрасный, как третий. И очень скоро Харви начал забывать, что за стеной находится скучный мир, где огромный серый зверь Февраль все еще спал своим утомительным сном.
Единственным реальным напоминанием об оставленной им жизни — кроме второго телефонного звонка Маме и Папе, только чтобы сказать им, что все прекрасно — был подарок, который он пожелал и получил в то первое Рождество: его ковчег. Харви несколько раз думал об испытаниях на озере, чтобы посмотреть, будет ли ковчег плавать, но собрался сделать это только в полдень седьмого дня.
Венделл за завтраком вел себя как настоящий обжора и заявил, что сегодня слишком жарко, чтобы играть, поэтому Харви с ковчегом под мышкой побрел к озеру самостоятельно. Он ожидал — по-настоящему надеялся — найти там Лулу, которая бы составила ему компанию, но берега озера были пусты.
Как только взгляд его упал на мрачные воды, он почти отбросил мысль об испытаниях, но это означало признаться себе кое в чем, в чем он не желал признаваться, а потому он спустился к берегу, отыскал камень, который выглядел ненадежнее, устроился на нем и опустил ковчег на воду.
Тот плавал хорошо, и Харви приятно было это видеть. Он немного потаскал его туда-сюда, затем вытащил и заглянул внутрь, чтобы посмотреть, нет ли течи. Ковчег был водонепроницаем. И Харви пустил его обратно в озеро и подтолкнул.
Когда он делал это, то неожиданно заметил рыбу, поднявшуюся со дна озера с широко открытой пастью, будто намеревавшуюся проглотить его небольшое судно целиком. Харви потянулся вперед, чтобы схватить ковчег, до того как тот либо утонет, либо будет проглочен, но в спешке поскользнулся на гладком, покрытом слизью камне и с криком упал в озеро.
Вода была ледяной и жадной. Она быстро сомкнулась над его головой. Харви неистово барахтался, стараясь не думать о темной глубине внизу. Подняв лицо к поверхности, он поплыл.
Он видел, как его ковчег кружит над ним, подхваченный его падением. Оловянные пассажиры уже тонули. Харви даже не пробовал спасти их, а поднялся к поверхности — хватая ртом воздух — и зашлепал в сторону берега. Расстояние было небольшое. Меньше чем через минуту он вытянул себя на камни и пополз от берега. Вода лилась из его рукавов, из штанов и ботинок. Только когда он оказался на достаточном расстоянии от берега и никакая голодная рыба не могла ухватить его за пятки, только тогда он рухнул на землю.
Хотя была середина лета, и солнце ослепительно сверкало где-то над головой, воздух вокруг озера был холоден и Харви скоро начал дрожать. Прежде чем он ушел прочь, на солнцепек, он все же поискал глазами свой ковчег. Место кораблекрушения было помечено флотилией жалких обломков, которые скоро присоединятся к останкам ковчега на дне.
От рыбы, что, казалось, хотела сожрать его, не осталось и следа. Возможно, она нырнула в глубину, чтобы сжевать потонувший зверинец. Если так, Харви надеялся, что фигурки застрянут у нее в глотке.
До этого он потерял много игрушек. У него был новый, самой лучшей марки велосипед — самая любимая вещь! — его украли от порога дома два года назад. Но нынешняя потеря расстроила его так же сильно. Нет, если говорить по правде, сильнее. Мысль, что озеро владеет чем-то, чем прежде владел он, была почему-то еще мучительнее мысли об угнанном велосипеде. У вора были теплые плоть и кровь, у озера не было. Его собственность ушла в места ночных кошмаров, полные чудовищных тварей, и Харви чувствовал себя так, будто малая часть его канула вместе с ней, вниз, во тьму.
Не оглядываясь, он пошел прочь от озера, но ветерок, что налетал, согревая его лицо, когда он продирался сквозь заросли, и песни птиц, услаждавшие слух, опять возвращали его к мысли, которую он пытался отбросить, уходя от берега. Несмотря на все развлечения, с готовностью предоставляемые Домом Каникул, место это было населено призраками, и как бы сильно он ни старался отогнать свои сомнения и вопросы, на них нельзя было совсем не обращать внимания. Кем бы ни был или чем бы ни был этот призрак, Харви теперь не мог успокоиться, пока не увидит его лица и не узнает его природы.
9
О чем ты мечтаешь?
Харви не рассказал о том, что произошло у озера, даже Лулу — отчасти потому, что чувствовал себя глупо из-за падения в воду, отчасти потому, что Дом так сильно старался доставить ему удовольствие в последующие дни, и он почти совсем забыл о происшедшем. В ту же самую ночь он обнаружил у основания Рождественской елки цветную нитку с ярлычком, на котором было написано его имя, и держась за нее, он прошел через весь Дом и увидел, что новый велик — даже более роскошный, чем тот, который пропал два года назад, — ожидает его.
Но это был лишь первый из многих сюрпризов, подстроенных Домом Каникул в самом ближайшем будущем. Например, когда однажды утром Венделл и Харви вскарабкались к древесному дому, ветки вокруг него кишели попугаями и обезьянами. На другой день, в середине ужина Прощального Костра, миссис Гриффин позвала их в гостиную, там языки пламени в камине принимали очертания драконов и героев и разыгрывали яростную битву. А в зное одного ленивого полдня Харви был разбужен от дремоты хором громких голосов и обнаружил труппу механических акробатов, совершающих на лужайке невозможные для механических существ подвиги.
Однако величайший сюрприз был связан с появлением одного из ближайших родственников Риктуса.
“Меня зовут Джайв”, — сказал он, шагнув из ранних сумерек, сгущавшихся на верхних ступеньках лестницы. Каждый мускул его тела как будто двигался: тик, подергиванье туда-сюда и нервное подрагивание так истончали его, что он едва ли отбрасывал тень. Даже его волосы, копна засаленных кудрей, казалось, слушают какой-то сумасшедший ритм. Они извивались на голове в спутанном неистовстве.
“Братец Риктус послал меня посмотреть, как у тебя дела”, — сказал он сочным голосом.
“Дела превосходно, — ответил Харви. — Ты сказал Братец Риктус?”
“Мы одного выводка, если взглянуть пошире, — сказал Джайв. — Надеюсь, время от времени ты звонишь своим родителям”.
“Ага, — подтвердил Харви. — Я звонил им вчера”.
“Им тебя не хватает?”
“Мне так не показалось”.
“А тебе их не хватает?”
Харви пожал плечами. “Не совсем”, — сказал он.
(Это не было, строго говоря, правдой — у него бывали дни тоски по дому, — но он знал, что если вернется домой, то на следующий же день окажется в школе, и желал остаться в Доме Каникул еще ненадолго).
“Значит, ты собираешься использовать наилучшим образом пребывание здесь?” — спросил Джайв, упражняясь в замысловатом коротком танцевальном шажке вниз и вверх по лестнице.
“Ага, — сказал Харви. — Я просто хочу поразвлечься”.
“Кто не хочет, — ухмыльнулся Джайв. — Кто не хочет”. Он подошел бочком к Харви и шепнул: “Говоря о развлечении...”
“Что?” — переспросил Харви.
“Ты ведь не отплатил Венделлу за его проделку”.
“Нет, не отплатил”, — сказал Харви.
“Ну и какого дьявола?”
“Я совсем не мог придумать как”.
“О, я уверен, вдвоем мы могли бы кое-что сварганить”, — с озорством ответил Джайв.
“Это должно быть такое, о чем бы он никогда не догадался”, — сказал Харви.
“Это нетрудно, — сказал Джайв. — Скажи мне, какое твое любимое чудовище?”
Харви не нужно было долго размышлять. “Вампир, — сказал он с ухмылкой. — Я нашел тут замечательную маску...”
“Маски — хорошее начало, — согласился Джайв. — Но вампиры должны выныривать из мглы... — он раскинул руки, изгибая свои длинные пальцы словно когти какого-то выцарапывающего глаза зверя, — налетать, хватать свою добычу, затем опять подниматься вверх, вверх, к луне. Теперь я могу представить”.
“Я тоже, — ответил Харви. — Но я не летучая мышь”.
“Да?”
“Как же мне налетать?”
“О, — сказал Джайв. — Над этим для нас потрудится Марр. Кроме прочего, что за Хэллоуин без пары превращений?” Он сверился с огромными дедовскими часами, стоявшими поблизости. “У нас есть еще время заняться этим сегодня ночью. Ты пойдешь вниз и скажешь Венделлу, что вы встретитесь снаружи. Я поднимусь на крышу и найду Марр. Ты найдешь нас там”.
“Я никогда не был на крыше”.
“На верхнем этаже есть дверь. Увидимся через несколько минут”.
“Я должен надеть свою маску, пальто и разные другие шмотки”.
“Сегодня тебе маска не понадобится, — сказал Джайв. — Поверь мне. Теперь поторопись. Время проходит попусту”.
У Харви ушло только минута или две на то, чтобы уговорить Венделла пойти вперед. Он был уверен, что Венделл что-то подозревает и даже, возможно, готовит контратаку, но Харви знал, что у него и у Джайва есть в запасе кое-что, чего Венделл — каким бы он ни был специалистом по всяким розыгрышам — не может предвидеть. Разработав первую часть плана, он заторопился вверх по лестнице, нашел упомянутую Джайвом дверь и выбрался на крышу.
Он никогда не боялся высоты: ему нравилось глядеть на мир сверху вниз.
“Сюда!” — позвал Джайв, и Харви поскакал по узким переходам и вверх по крутым скатам крыши туда, где стоял его сотоварищ-заговорщик.
“Хорошо держишься на ногах!” — заметил Джайв.
“Никаких проблем”.
“Как насчет полетов?” — поинтересовался третий голос, и его обладательница шагнула из тени дымовой трубы.
“Это Марр, — сказал Джайв. — Еще одна из нашего небольшого семейства”.
В отличие от Джайва, который выглядел достаточно проворным, чтобы путешествовать по карнизам, если его обуяет такой каприз, Марр, казалось, имела улиточью кровь. Харви почти не удивился, если бы увидел, что пальцы ее оставляют серебристые следы на кирпичах, к которым она прикасалась, или что мягкие рожки возникают из ее лысеющей головы. Она была чрезвычайно жирна, ее плоть едва держалась на костях. Где бы та ни была — вокруг рта и глаз, на шее и на запястьях, — плоть собиралась в липкие складки. Марр потянулась вперед и пихнула Харви.
“Я сказала: как насчет полетов?”
“Насчет — что?” — спросил Харви, отталкивая ее руку.
“Часто летал?”
“Однажды я летал во Флориду”.
“Она не имеет в виду самолет”, — сказал ему Джайв.
“Ох...”
“Во сне может быть?” — спросила Марр.
“О, да, мне снились полеты”.
“Это хорошо”, — ответила Марр, довольно ухмыляясь. У нее во рту не было ни единого зуба.
Харви с отвращением уставился на ее пустую челюсть.
“Ты думаешь, куда они делись, да? — спросила Марр. — Ну же. Признайся”.
Харви пожал плечами. “Ну, думаю”.
“Карна забрал их, вороватая тварь. У меня были отличные зубы. Прекрасные зубы”.
“Кто это — Карна?” — хотел знать Харви.
“Неважно, — сказал Джайв, шикнув на Марр прежде, чем она смогла ответить. — Принимайся за дело или он упустит время”.
Марр едва слышно пробормотала что-то, затем сказала:
“Подойди ко мне, мальчик”. И протянула руку в сторону Харви. Ее прикосновение было ледяным.
“Чувствуешь себя странно, а? — сказал Джайв, когда пальцы Марр поплыли над лицом Харви, прикасаясь к нему тут и там. — Не волнуйся. Она знает, что делает”.
“А что это?”
“Превращает тебя”.
“Во что?”
“Ты говори ей, — сказал Джайв. — Это долго не продлится, поэтому наслаждайся. Продолжай, говори ей о том, как быть вампиром”.
“Это то, что я хотел, чтобы увидел Венделл”, — сказал Харви.
“Вампир...” — мягко выговорила Марр, и пальцы ее вдавились сильнее в его кожу.
“Ага, я хочу иметь клыки как у волка, красную глотку и белую кожу, как если бы я был мертвым тысячу лет”.
“Две тысячи!” — поправил Джайв.
“Десять тысяч! — выкрикнул Харви, начиная забавляться игрой. — И безумные глаза, которые могут видеть в темноте, и заостренные уши, как у летучей мыши...”
“Погоди, — сказала Марр. — Я должна сделать все правильно”.
Пальцы ее теперь работали над ним упорно, как будто плоть его была глиной и она формовала ее. Лицо пощипывало, и Харви хотелось прикоснуться к нему, но он боялся испортить творение ее рук.
“А здесь должен быть мех, — заметил Джайв. — Лоснящийся черный мех на шее...”
Руки Марр слегка притронулись к горлу, и Харви почувствовал, как пробился мех там, где она к нему прикасалась.
“...и крылья! — сказал Харви. — Не забудь о крыльях”.
“Никогда!” — успокоил Джайв.
“Раскинь руки, мальчик”, — велела Марр.
Он так и сделал, и она, уже улыбаясь, пробежала вдоль них своими ладонями.
“Хорошо, — сказала она. — Хорошо”.
Он осмотрел себя. К своему изумлению он обнаружил, что пальцы его скрючились и заострились, а с рук свисают кожистые крылья. Ветер дунул в них, угрожая тотчас же снести его с крыши.
“Ты знаешь, что играешь в опасную игру, правда? — спросила Марр, отойдя, чтобы полюбоваться плодом своих трудов. — Ты или расшибешь себе голову, или до смерти напугаешь своего приятеля Венделла. Или то и другое”.
“Он не упадет, женщина! — сказал Джайв. — У него есть в этом сноровка. Могу утверждать, только взглянув на него”. Джайв уставился на Харви своими прищуренными глазами.
Но это был лишь первый из многих сюрпризов, подстроенных Домом Каникул в самом ближайшем будущем. Например, когда однажды утром Венделл и Харви вскарабкались к древесному дому, ветки вокруг него кишели попугаями и обезьянами. На другой день, в середине ужина Прощального Костра, миссис Гриффин позвала их в гостиную, там языки пламени в камине принимали очертания драконов и героев и разыгрывали яростную битву. А в зное одного ленивого полдня Харви был разбужен от дремоты хором громких голосов и обнаружил труппу механических акробатов, совершающих на лужайке невозможные для механических существ подвиги.
Однако величайший сюрприз был связан с появлением одного из ближайших родственников Риктуса.
“Меня зовут Джайв”, — сказал он, шагнув из ранних сумерек, сгущавшихся на верхних ступеньках лестницы. Каждый мускул его тела как будто двигался: тик, подергиванье туда-сюда и нервное подрагивание так истончали его, что он едва ли отбрасывал тень. Даже его волосы, копна засаленных кудрей, казалось, слушают какой-то сумасшедший ритм. Они извивались на голове в спутанном неистовстве.
“Братец Риктус послал меня посмотреть, как у тебя дела”, — сказал он сочным голосом.
“Дела превосходно, — ответил Харви. — Ты сказал Братец Риктус?”
“Мы одного выводка, если взглянуть пошире, — сказал Джайв. — Надеюсь, время от времени ты звонишь своим родителям”.
“Ага, — подтвердил Харви. — Я звонил им вчера”.
“Им тебя не хватает?”
“Мне так не показалось”.
“А тебе их не хватает?”
Харви пожал плечами. “Не совсем”, — сказал он.
(Это не было, строго говоря, правдой — у него бывали дни тоски по дому, — но он знал, что если вернется домой, то на следующий же день окажется в школе, и желал остаться в Доме Каникул еще ненадолго).
“Значит, ты собираешься использовать наилучшим образом пребывание здесь?” — спросил Джайв, упражняясь в замысловатом коротком танцевальном шажке вниз и вверх по лестнице.
“Ага, — сказал Харви. — Я просто хочу поразвлечься”.
“Кто не хочет, — ухмыльнулся Джайв. — Кто не хочет”. Он подошел бочком к Харви и шепнул: “Говоря о развлечении...”
“Что?” — переспросил Харви.
“Ты ведь не отплатил Венделлу за его проделку”.
“Нет, не отплатил”, — сказал Харви.
“Ну и какого дьявола?”
“Я совсем не мог придумать как”.
“О, я уверен, вдвоем мы могли бы кое-что сварганить”, — с озорством ответил Джайв.
“Это должно быть такое, о чем бы он никогда не догадался”, — сказал Харви.
“Это нетрудно, — сказал Джайв. — Скажи мне, какое твое любимое чудовище?”
Харви не нужно было долго размышлять. “Вампир, — сказал он с ухмылкой. — Я нашел тут замечательную маску...”
“Маски — хорошее начало, — согласился Джайв. — Но вампиры должны выныривать из мглы... — он раскинул руки, изгибая свои длинные пальцы словно когти какого-то выцарапывающего глаза зверя, — налетать, хватать свою добычу, затем опять подниматься вверх, вверх, к луне. Теперь я могу представить”.
“Я тоже, — ответил Харви. — Но я не летучая мышь”.
“Да?”
“Как же мне налетать?”
“О, — сказал Джайв. — Над этим для нас потрудится Марр. Кроме прочего, что за Хэллоуин без пары превращений?” Он сверился с огромными дедовскими часами, стоявшими поблизости. “У нас есть еще время заняться этим сегодня ночью. Ты пойдешь вниз и скажешь Венделлу, что вы встретитесь снаружи. Я поднимусь на крышу и найду Марр. Ты найдешь нас там”.
“Я никогда не был на крыше”.
“На верхнем этаже есть дверь. Увидимся через несколько минут”.
“Я должен надеть свою маску, пальто и разные другие шмотки”.
“Сегодня тебе маска не понадобится, — сказал Джайв. — Поверь мне. Теперь поторопись. Время проходит попусту”.
У Харви ушло только минута или две на то, чтобы уговорить Венделла пойти вперед. Он был уверен, что Венделл что-то подозревает и даже, возможно, готовит контратаку, но Харви знал, что у него и у Джайва есть в запасе кое-что, чего Венделл — каким бы он ни был специалистом по всяким розыгрышам — не может предвидеть. Разработав первую часть плана, он заторопился вверх по лестнице, нашел упомянутую Джайвом дверь и выбрался на крышу.
Он никогда не боялся высоты: ему нравилось глядеть на мир сверху вниз.
“Сюда!” — позвал Джайв, и Харви поскакал по узким переходам и вверх по крутым скатам крыши туда, где стоял его сотоварищ-заговорщик.
“Хорошо держишься на ногах!” — заметил Джайв.
“Никаких проблем”.
“Как насчет полетов?” — поинтересовался третий голос, и его обладательница шагнула из тени дымовой трубы.
“Это Марр, — сказал Джайв. — Еще одна из нашего небольшого семейства”.
В отличие от Джайва, который выглядел достаточно проворным, чтобы путешествовать по карнизам, если его обуяет такой каприз, Марр, казалось, имела улиточью кровь. Харви почти не удивился, если бы увидел, что пальцы ее оставляют серебристые следы на кирпичах, к которым она прикасалась, или что мягкие рожки возникают из ее лысеющей головы. Она была чрезвычайно жирна, ее плоть едва держалась на костях. Где бы та ни была — вокруг рта и глаз, на шее и на запястьях, — плоть собиралась в липкие складки. Марр потянулась вперед и пихнула Харви.
“Я сказала: как насчет полетов?”
“Насчет — что?” — спросил Харви, отталкивая ее руку.
“Часто летал?”
“Однажды я летал во Флориду”.
“Она не имеет в виду самолет”, — сказал ему Джайв.
“Ох...”
“Во сне может быть?” — спросила Марр.
“О, да, мне снились полеты”.
“Это хорошо”, — ответила Марр, довольно ухмыляясь. У нее во рту не было ни единого зуба.
Харви с отвращением уставился на ее пустую челюсть.
“Ты думаешь, куда они делись, да? — спросила Марр. — Ну же. Признайся”.
Харви пожал плечами. “Ну, думаю”.
“Карна забрал их, вороватая тварь. У меня были отличные зубы. Прекрасные зубы”.
“Кто это — Карна?” — хотел знать Харви.
“Неважно, — сказал Джайв, шикнув на Марр прежде, чем она смогла ответить. — Принимайся за дело или он упустит время”.
Марр едва слышно пробормотала что-то, затем сказала:
“Подойди ко мне, мальчик”. И протянула руку в сторону Харви. Ее прикосновение было ледяным.
“Чувствуешь себя странно, а? — сказал Джайв, когда пальцы Марр поплыли над лицом Харви, прикасаясь к нему тут и там. — Не волнуйся. Она знает, что делает”.
“А что это?”
“Превращает тебя”.
“Во что?”
“Ты говори ей, — сказал Джайв. — Это долго не продлится, поэтому наслаждайся. Продолжай, говори ей о том, как быть вампиром”.
“Это то, что я хотел, чтобы увидел Венделл”, — сказал Харви.
“Вампир...” — мягко выговорила Марр, и пальцы ее вдавились сильнее в его кожу.
“Ага, я хочу иметь клыки как у волка, красную глотку и белую кожу, как если бы я был мертвым тысячу лет”.
“Две тысячи!” — поправил Джайв.
“Десять тысяч! — выкрикнул Харви, начиная забавляться игрой. — И безумные глаза, которые могут видеть в темноте, и заостренные уши, как у летучей мыши...”
“Погоди, — сказала Марр. — Я должна сделать все правильно”.
Пальцы ее теперь работали над ним упорно, как будто плоть его была глиной и она формовала ее. Лицо пощипывало, и Харви хотелось прикоснуться к нему, но он боялся испортить творение ее рук.
“А здесь должен быть мех, — заметил Джайв. — Лоснящийся черный мех на шее...”
Руки Марр слегка притронулись к горлу, и Харви почувствовал, как пробился мех там, где она к нему прикасалась.
“...и крылья! — сказал Харви. — Не забудь о крыльях”.
“Никогда!” — успокоил Джайв.
“Раскинь руки, мальчик”, — велела Марр.
Он так и сделал, и она, уже улыбаясь, пробежала вдоль них своими ладонями.
“Хорошо, — сказала она. — Хорошо”.
Он осмотрел себя. К своему изумлению он обнаружил, что пальцы его скрючились и заострились, а с рук свисают кожистые крылья. Ветер дунул в них, угрожая тотчас же снести его с крыши.
“Ты знаешь, что играешь в опасную игру, правда? — спросила Марр, отойдя, чтобы полюбоваться плодом своих трудов. — Ты или расшибешь себе голову, или до смерти напугаешь своего приятеля Венделла. Или то и другое”.
“Он не упадет, женщина! — сказал Джайв. — У него есть в этом сноровка. Могу утверждать, только взглянув на него”. Джайв уставился на Харви своими прищуренными глазами.