Баркли Джеймс. Дневная тень (Хроники Ворона-2)

   – Видите? Вечно она недовольна, – проговорил Денсер и снова улыбнулся, хотя в его улыбке не было и намека на веселье. – Предлагаешь женщине одну страну, а она тут же требует целый мир.
   – А вот и нет, – возразила Ирейн. – Я требую всего лишь доказательства твоих возможностей, которые выходили бы за рамки первой необходимости.
   – «Адский огонь» – это несколько больше, чем простое Доказательство.
   – Я упомянула данное заклинание в метафорическом смысле. – Ирейн ткнула Денсера в грудь.
   – Ладно, дай мне время прийти в себя! – рявкнул Денсер и оттолкнул руку Ирейн. Та вздрогнула от неожиданности и отодвинулась; на глаза у нее навернулись слезы .
   – Перестань, Денсер, – сказал Хирад, удивленный необъяснимой вспышкой гнева. – Она же пошутила. Ты можешь ответить на вопрос? Скажи нам, что ты в состоянии сделать?
   – Практически ничего, – признался Денсер. Он прикусил губу и протянул к Ирейн руку, но та еще дальше от него отодвинулась. – Я опустошен. Учитывая, что мы постоянно в пути и почти совсем не отдыхаем, прежде чем я смогу выйти на связь, должно пройти дня два, до «Крыльев мрака» – тоже, а, например, до «Адского огня» – целых четыре. Мне жаль, что я оказался для вас обузой.
   Хирад наградил его спокойным взглядом.
   – Полагаю, мы сможем тебя простить.
   – Как мило с вашей стороны. – Денсер изобразил поклон, не поднимаясь на ноги.
   – Успокойся, ладно? – Хирад показал на Ирейн. Денсер собрался что-то ему ответить, но в последний момент решил промолчать и просто коротко кивнул. Наступившее молчание прервал Безымянный:
   – Фрон?
   – Никаких проблем…
   – Я знаю, – перебил его Безымянный. – Я пытаюсь оценить состояние каждого из нас. Мы ничего от тебя не требуем. Ты сам решишь, нужно ли тебе превращаться.
   Фрон кивнул.
   – А как насчет Илкара? – спросила Ирейн. – То, что он сегодня услышал, может серьезно повлиять на его способность концентрироваться.
   – Кроме всего прочего, в Балии он самый лучший маг, специализирующийся на обороне, – заметил Хирад. – Его способность концентрироваться во время сражения – одна из причин, по которой Воронам удалось прожить так долго. Когда дойдет до дела, он сумеет взять себя в руки.
   – Надеюсь, ты не ошибаешься, – проговорила Ирейн. – Но все-таки я советую вам в ближайшее время присматривать за ним повнимательнее.
   – Разумеется. – Хирад развел руки в стороны. – Он же Ворон.
   Безымянный откашлялся, привлекая к себе всеобщее внимание.
   – Я рад, что все уверены в своих силах, поскольку нам предстоит серьезная передряга. Ничего подобного с нами еще не случалось. Мы будем одни на землях, захваченных полчищами висминцев. Мы не имеем права на ошибки и не сможем нести с собой раненых. Если кто-то из вас сомневается в себе, лучше остаться с кавалерией.
   – Иными словами, нам предстоит сделать то же самое, что мы сделали, только с другой стороны, – ровным голосом прокомментировал его слова Хирад. – А ты нас спрашиваешь, уверены ли мы в том, что у нас получится?
   Улыбка коснулась губ Безымянного.
   – Мне кажется, тебе необходимо немного поспать, – заметил Хирад и похлопал великана по плечу. – Такие речи следовало произносить десять лет назад. Я постою на страже и подожду Илкара.
 
   Баррас и Кард встретились с Керелой у северных ворот университета; трое самых старых джулатсанцев стояли плечом к плечу, когда открылись ворота. Рядом с ними замерли на своих местах представители университета с желто-белыми флагами на коротких древках, означавших мирные переговоры. Чуть поодаль расположились лучники и маги, которые были готовы открыть огонь в случае, если возникнет хоть малейшая угроза жизни старейшин Джулатсы. Кард считал, что нападение маловероятно, и даже отказался от «Жесткого щита», посоветовав магу не тратить зря свою ману.
   Ворота раскрылись, и глазам джулатсанцев предстал «Саван демона» – толстое серое покрывало, пронизанное у самой земли сине-желтыми сполохами. По другую его сторону остановились трое висминцев. Лучников нигде не было видно, хотя два воина явно выступали в роли телохранителей человека, стоявшего между ними, – мужчины лет сорока, среднего роста, могучего телосложения, чьи плечи и спину украшали роскошные меха. Он был в потрескавшихся черных доспехах из кожи, украшенных меховой опушкой, кожаных наголенниках, тяжелых высоких сапогах, которые защищали ноги, однако руки парламентера оставались обнаженными до самых перчаток. Длинные, темные, давно не чесанные волосы обрамляли черное от загара лицо с большими глазами и подбородком, изуродованным свежим шрамом.
   – Я Сенедай, лорд и генерал хейстронских племен. Я требую, чтобы вы немедленно сдались. – Его громкий голос тусклым эхом отразился от «Савана».
   – Ты у нас дипломат, – сказала Керела, поворачиваясь к Баррасу. – Объясни ему, что происходит.
   – Боюсь, ты решила напоить меня из отравленного кубка, – мрачно проговорил Баррас.
   – Вполне возможно, мой старый друг.
   Баррас взял себя в руки и сделал три осторожных шага в сторону ворот и «Савана», от близости которого по спине у него пробежали мурашки. Он изо всех сил старался держаться прямо и следить за тем, чтобы не дрожал голос.
   – Я Баррас, старший член Совета и глава делегации университета Джулатса. Мы не намерены отдавать вам то, что вы еще не захватили путем неоправданного применения силы. Каковы ваши условия?
   – Условия? Я ничего вам не обещаю, кроме того, что мы сохраним вам жизнь, маг. И это очень великодушно с моей стороны, учитывая, сколько моих сородичей погибло.
   – Мы были вынуждены защищать наш город от вашего необоснованного нападения, – сказал Баррас.
   – Вы должны были сражаться, как воины, с оружием в руках, а не при помощи заклинаний.
   Баррас не смог сдержаться и рассмеялся.
   – Эти слова звучат забавно из уст тех, кто с удовольствием прибегал к помощи лордов-колдунов, чтобы уничтожить моих соратников.
   – Вожди племен выступали против применения этого оружия.
   – Значит, в исторических хрониках будет так и написано, – в голосе Барраса прозвучало презрение. – По воле лордов Висмина был наложен запрет на использование заклинаний лордов-колдунов, и храбрые воины с оружием в руках вступили в сражение с силами Джулатсы, однако презренный трусливый университет ответил им градом магических снарядов.
   – Мы все равно победим, – заявил Сенедай.
   – Перед вами город магии. Неужели вы надеялись, что мы не воспользуемся всеми средствами, имеющимися в нашем распоряжении? Должен напомнить, что у нас их предостаточно.
   – Магия – это сила зла, и мы, висминцы, дали клятву, что наступит день, когда мы увидим, как горят ваши университеты, а Башни лежат в руинах. – Сенедай указал пальцем на Барраса.
   – Красивый образ, – заметил Баррас. – Только не думаю, что вам посчастливится увидеть картину, которую вы нарисовали.
   – Вы так полагаете? – Сенедай улыбнулся. – За вашими жалкими стенами осталась всего горстка магов, небольшой отряд воинов и напуганные женщины и дети. У вас есть дьявольский барьер, но мне прекрасно известно, что вы не в силах поддерживать его до бесконечности. Мы даже не будем тратить на вас стрелы. Зачем?
   – Разумно. Наши дома построены из камня, крыши сделаны из черепицы. Трава и глина остались в далеком прошлом.
   – Твои оскорбления стары, как и твое тело, маг, – заявил Сенедай. – А теперь выслушай меня внимательно, член Совета Джулатсы. Я предлагаю тебе и всем, кто находится за стенами университета, жизнь, если вы немедленно сдадитесь. Данное обещание умрет вместе с вами, если прольется еще хотя бы одна капля висминской крови.
   – Какие у меня гарантии, что вы сдержите слово? – спросил Баррас, призвав на помощь все высокомерие, на которое только был способен.
   – Я лорд хейстронских племен.
   – Лично для меня это пустой звук. А что станет с нами, если мы решим сдаться?
   – Мы возьмем вас в плен и найдем для вас подходящую работу на благо Висминской империи. Иначе вы умрете.
   – Вы не даете нам ничего.
   – Вы не в том положении, чтобы требовать большего. – Сенедай обвел рукой вокруг себя.
   – А вы забываете, что не в состоянии сюда ворваться. Дьявольский барьер, как вы его называете, невозможно разрушить.
   – Верно, но мы еще не сдались, – проговорил Сенедай. – Впрочем, мы можем подождать, пока вы не перемрете от голода и жажды, или пока ваш барьер не падет, потому что у вас больше не останется сил его поддерживать. У нас имеются и другие методы давления, хотя мне не хочется к ним прибегать. Я не дикарь, однако так или иначе мы ваш университет уничтожим.
   – Я скорее умру, прежде чем позволю вам ступить на нашу землю, – холодно ответил Баррас. Сенедай лишь вскинул к небу руки.
   – Твой выбор, маг. Каждый человек имеет право выбрать, как ему умереть. Но, возможно, твои люди не захотят последовать за тобой и отдать свою жизнь за университет. Вам решать. Можете сохранить жизнь и стать нашими пленниками; обещаю, что мы будем хорошо с вами обращаться. Можете умереть от наших мечей или погибнуть медленной смертью от жажды и голода. Я даю вам время подумать – до завтрашнего рассвета. А потом мне придется применить другие методы борьбы с вами. – Он резко развернулся и зашагал в сторону разрушенного города Джулатса.
   Баррас знаком показал, чтобы закрыли ворота, и вернулся к Карду и Кереле.
   – И это ты называешь переговорами? – спросила Керела, обняв Барраса за плечи.
   Все трое направились прямо к Башне.
   – Нет. Скорее я раздразнил висминского лорда, который и не собирался вести с нами переговоры.
   – Насколько я понимаю, капитуляция не рассматривается, – заметил Кард.
   – Нет, – хором ответили Керела и Баррас.
   – А почему вы спросили? – поинтересовался Баррас.
   – И что имел в виду Сенедай, когда сказал о «других методах»? – добавила Керела.
   – Я знаю, что он имел в виду, и поэтому спросил вас про капитуляцию, – ответил Кард с такой болью в голосе, что в горле у Барраса застрял комок.
   – Поясните.
   – Полагаю, будет лучше, если мы войдем внутрь, – сказал Кард. – До утра нам нужно многое обсудить.

ГЛАВА 8

   Ша-Каан полетел к своему дому над землей – огромному сооружению, построенному под его руководством и присмотром.
   Несмотря на то что бой был долгим и тяжелым, потери оказались незначительными, и многие представители Рода остались охранять ворота. Враг обязательно вернется. И будет возвращаться до тех пор, пока Казны не потерпят сокрушительное поражение или ворота не будут закрыты. Ша-Каан чувствовал, как ворота медленно увеличиваются в размерах.
   Тяжелораненых он отправил в Клене, убежище в пространстве между измерениями, соединенном с Балией. Там маги-драконеры вылечат их и подготовят к следующей схватке.
   Ша-Каан не имел собственного драконера. После кражи амулета Септерна и смерти драконера Серана, когда он впервые встретился с Хирадом Холодное Сердце и Воронами, Ша-Каану было некогда выбирать себе нового.
   Великий Каан некоторое время летел вместе с сородичами в сторону Чоула. Там все, кроме него, с радостью нырнули в прохладные темные глубины, чтобы отдохнуть, как и полагается после победоносного сражения. Однако ему предстояло еще многое сделать, и он отправился дальше, стараясь определить, в каком состоянии находятся земли Каанов.
   Владения Каанов тянулись от границ разоренных территорий Кеола и включали в себя иссушенные безжалостным солнцем пустыни и покрытые шрамами горы Бешара, зеленые холмы и долины Дормара и пронизанные невыносимым жаром леса Тераса. Впрочем, если не будут закрыты ворота в Балию, Кааны лишатся всего.
   Право Каанов на большую часть их владений никто не оспаривал, но так было далеко не всегда. Ша-Каан еще не забыл, как в юности, почти три поколения назад, сражался с Родом Скаров за контроль над когда-то плодородными землями Кеола.
   Он помнил отвесные скалы, которые окружали прекрасные глубокие лощины, напоенные водами красочных водопадов, раскачивающиеся на ветру травы на склонах старых вулканов и плато, роскошные леса, где под раскидистыми кронами деревьев росла огненная трава… Огненную траву собирали слуги, чтобы дать пищу огню Каанов.
   Кааны слабели, их ряды редели в результате бесконечных сражений, им требовалась поддержка параллельного измерения, которое накормило бы сознание Рода.
   Скары и Кааны воевали в небе, на земле, в озерах и реках, повсюду уничтожая жизнь. Люди, не успевшие бежать в пустыни и за их пределы, умирали, град скал, падающих на землю, оползни горящей земли, разрушенные подземные тоннели навсегда меняли течение рек. Чоулы гибли один за другим.
   На поверхности растительность была сожжена до самых корней, почва лишилась плодородия, почернела и стала твердой, точно камень.
   Земля умерла, и Кааны перестали бы существовать, если бы не появление на границе израненной, опустошенной страны, которая когда-то называлась Кеол и была самым желанным и прекрасным местом в царстве Каанов, великого человека – Септерна.
   Нашел его Ша-Каан. А могли найти и Скары, и тогда все сложилось бы иначе. Септерн шагал по земле, без всякой цели – как показалось Ша-Каану, который парил прямо над ним, – и смотрел в небо, где шло сражение драконов.
   Когда Ша-Каан начал резко снижаться, направляясь к нему, Септерн не выказал никакого страха, будто смирившись, совсем, как Хирад Холодное Сердце в замке Танцующих скал. Он просто принял свою судьбу – и все. Именно по этой причине Ша-Каан не убил великого человека. Его охватило любопытство, поскольку он сразу понял, что Септерн не вестар, которые так верно служили Казнам. По правде говоря, незнакомец не принадлежал ни к одному из народов, поклонявшихся драконам.
   Несмотря на бушующее сражение, любопытство пересилило осторожность, и Ша-Каан приземлился. Драконы, могучие властелины неба, несколько неповоротливы и медлительны на земле. Его решение приземлиться положило начало победы
   Каанов над Скарами и подарило параллельное измерение, в котором они так нуждались, чтобы выйти на следующий уровень самосознания.
   Опустившись на землю неподалеку от Септерна, Ша-Каан заглянул ему за спину и догадался, откуда тот появился. Частично скрытый жалким сухим кустом, чудом сохранившимся на обожженных землях Кеола, мерцал коричневый с белыми крапинками прямоугольник, практически невидимый на фоне скалы. Ша-Каан сразу понял, что это такое, и, отогнав Септерна в сторону, послал Казнам сообщение, изменившее ход сражения за Кеол.
   Отряд Каанов мгновенно промчался сквозь ворота, вызвав отчаянную реакцию у Скаров. Весь Род бросил сражаться и поспешил к маяку, который являлся действующими воротами, поглотившими их врагов.
   Около дюжины Скаров успели прорваться сквозь ворота, прежде чем Кааны установили возле них защитную сеть. Этот урок они не забудут никогда. И никогда не сотрется из памяти Ша-Каана его первый короткий разговор с Септерном, обладавшим на удивление острым для преклонных лет умом.
   – Что происходит? – спросил Септерн, ни к кому не обращаясь и явно не ожидая ответа от своего нежданного стража; в его голосе прозвучало изумление, оно же читалось на лице.
   – Кааны уничтожат измерение Скаров. Затем мы одержим победу в сражении за Кеол.
   И снова, как у Хирада Холодное Сердце, у Септерна от неожиданности подкосились ноги. Он не рассчитывал получить ответ на свой вопрос. Но так же, как и Хирад, быстро пришел в себя.
   – Я не понимаю.
   – Ворота, через которые ты сюда пришел, ведут в измерение, принадлежащее Роду Скаров. Мы уничтожим его ткань и лишим врага поддержки. Затем победим в сражении за Кеол.
   Лицо Септерна исказилось от ярости.
   – Но они ведь совершенно безвредны. Вы не смеете… убийцы! – И он бросился прочь от потрясенного Ша-Каана прямо к воротам.
   – Ты не сможешь нас остановить. Так будет. Однако Септерн его не слушал. И не помешал им. И вернулся. А Ша-Каан его ждал.
 
   Ша-Каан отогнал прочь воспоминания и взмыл в воздух, чтобы охрана у ворот узнала его. Сообщив, что направляется в Крылатый Приют, и сделав полный разворот, он издал низкое рычание и начал резко снижаться к густым зарослям тропического леса.
   Даже сейчас, по прошествии почти четырехсот балийских лет, Ша-Каан наслаждался мыслью о том, что возвращается в родные земли Рода. Он мчался вниз на головокружительной скорости – в этом не было никакой необходимости, но тогда он не испытал бы и восторга.
   Ша-Каан сделал в воздухе сложный пируэт и полетел в сторону непроницаемой зеленой завесы. Легкий взмах крыльев вывел дракона на нужную траекторию; в следующее мгновение он прижал крылья к телу, промчался сквозь листья, и его глазам открылась прекрасная долина.
   Окутанные тонкой дымкой, нежащиеся в пелене бледно-зеленого сияния, земли Каанов тянулись во все стороны, насколько мог видеть глаз вестара. Могучие кроны давали надежное убежище и создавали мягкую приятную атмосферу, которая своим чудесным теплом ласкала чешую и приглушала все внешние звуки – отгораживала дом Рода от остального мира. Ша-Каан издал приветственный клич, говоривший о его мирных намерениях, и стража, прятавшаяся в тумане, ему ответила.
   Мир. Лепет воды, шорох веток, голоса сородичей действовали успокаивающе. Ша-Каан расправил крылья и затормозил в воздухе; деревья, со всех сторон окружавшие долину, черным тенистым пологом нависали у него над головой, а бледная дымка внизу переливалась в светящихся копьях солнечных лучей.
   Он перевернулся разок, чтобы влажное тепло приласкало уставшее тело, а потом направился к земле. Громадные крылья работали сильно и уверенно, создавая в воздухе могучие водовороты – Ша-Каан возвращался домой. Через несколько взмахов крыльями дымка растаяла, и открылась картина, которая успокоила его наполненное печалью сердце.
   По владениям Рода Каанов пробегала широкая река Тере. Она брала начало от могучего водопада на севере, затем мчалась по долине и падала вниз с южного уступа гор, уходя под землю. По бокам долины среди деревьев свили гнезда птицы, питавшиеся огненной травой. Среди травы высились обломки скал, а там, где почва была тоньше всего, нестары Рода строили из дерева и соломы свои дома.
   Ша-Каан пролетел над долиной. На его приветственные крики отзывались детеныши Рода, которые не рисковали покидать Родовые Чоулы – плоские низкие сооружения, где поддерживались необходимые условия для рождения и роста юных Каанов. Внутри каждого Чоула горели костры, в огромных чанах кипела вода, и пар создавал нужную температуру и влажность. Вода стекала по стенам, уходила в землю и там собиралась в громадные резервуары.
   Ша-Каан грациозно развернулся, расправил крылья и направился к земле. Огромный кусок скалы дрогнул, когда он коснулся его лапами. К нему тут же бросились слуги.
   – Я не ранен, оставьте меня. Я посмотрю, как вы работаете.
   И он посмотрел, и увидел, что все здесь именно так, как он желал. Ша-Каан удовлетворенно вздохнул. Крылатый Приют. Дом.
   Крылатый Приют представлял собой величественное сооружение. Отполированная до блеска белая каменная арка уходила более чем на сто пятьдесят метров в небо и занимала центральное место в долине. Низкий вход вел к главному куполу, где Ша-Каан отдыхал и устраивал советы. Сам купол являлся идеальной полусферой; ее пришлось переделывать четыре раза, прежде чем Ша-Каан остался доволен. Купол венчал восьмиугольный зал, стены которого украшало изображение морды правителя, смотрящей в разные стороны, – Ша-Каан охранял земли Рода от зла.
   В углах высились башни, сверкающие колонны с балконами на трех уровнях. На каждом из балконов над кострами висели чаны с водой. Ша-Каан любил влажное тепло – оно успокаивало глаза, снимало боль в чешуе, ласкало крылья.
   Крылатый Приют получил свое имя благодаря резной картине, украшавшей купол. На ней были во всех подробностях, до мельчайших царапин и морщин изображены крылья Ша-Каана, поднятые вверх. Памятник, достойный правителя Рода.
   Великий Каан медленно прошел вперед.
   – Отлично, – сказал он. – Превосходно.
   Затем он закрыл глаза, настроился и шагнул внутрь купола. Короткое пространственное перемещение было возможно, только когда его тело оставалось в полной неподвижности, и являлось необходимостью в доме, где двери приспособлены не для громадного дракона, а лишь для слуг и помощников.
   Оказавшись внутри, Ша-Каан мгновенно почувствовал, как его окатила волна успокоительного жара. Он опустился на влажный пол и, прежде чем схватить козла, приготовленного на обед, принялся рассеяно жевать огненную траву, разложенную кучками у стен. Несколько минут правитель размышлял в тишине, наслаждался покоем и медленно оглядывал купол. Время от времени его взгляд останавливался на стенных росписях; там были изображены земли, давно исчезнувшие в водоворотах истории. Земли, существовавшие еще до того, как Драконы вступили в войну за владычество. Теперь остались лишь отдельные драгоценные островки прекрасного…
   Раздумывая над тем, что настенные росписи нуждаются в некоторой доработке, Ша-Каан вновь вернулся мыслями к Септерну и подумал о том, что их встреча в тот важный для судьбы Каанов день неразрывно связана с нынешними страданиями Балии и с воротами, открывшимися в небе над Терасом.
 
   – Выбор у нас ограничен, – сказал Кард. – Я знаю, что говорю очевидные вещи, но вы должны ясно сознавать, в каком положении мы оказались.
   Керела созвала Совет Джулатсы, чтобы его члены выслушали Карда. Они расселись вокруг Высокого Стола в Залах Совета Башни, анфиладе комнат, которая по внешнему периметру окружала Башню.
   Кард сидел рядом с Керелой и Баррасом; вокруг отполированного до блеска мраморного стола устроились Эндорр, Вилиф, Селдейн, Кордолан и Торвис. На внешней стене комнаты располагалось три открытых окна. Жаровни, расставленные у противоположной стены, служили светильниками, а гобелены на стенах, изображавшие давно умерших членов Совета, придавали комнате аромат древности.
   – Не могли бы вы сначала сообщить, сколько в нашем распоряжении осталось воинов и магов, генерал? – попросила Керела.
   Кард кивнул и развернул свиток кремового цвета.
   – Я приказал своим людям провести подсчеты. Боюсь, это заняло гораздо меньше времени, чем мне хотелось бы. – Кард сделал глубокий вдох и продолжал: – Внутри университетских стен сто восемьдесят семь магов, включая вас. Вчера у нас было больше пятисот. Наши вооруженные силы находятся в таком же плачевном состоянии. В настоящий момент под моей командой семьсот семнадцать боеспособных солдат и еще тридцать в состоянии передвигаться. Около дюжины, по моим представлениям, не доживут до рассвета. Четыреста восемь детей в возрасте от нескольких месяцев до тринадцати лет, шестьсот восемьдесят женщин и триста четырнадцать мужчин разного возраста успели спрятаться за университетскими воротами.
   Всего получается две тысячи триста пятьдесят пять человек. Да, много. К счастью, колодцы у нас глубокие, а провианта хватит на четыре недели. По истечении этого срока…
   Баррасу казалось, что стук его сердца слышат все собравшиеся на Совет. Маги Джулатсы молча разглядывали рисунок на столе, никто из них не решился поднять голову и взглянуть на Карда.
   – Боги, – выдохнул Торвис, сгорбившийся на своем стуле. – Сколько людей жило в Джулатсе?
   Все вновь повернулись к Карду. Генерал был не в силах скрыть смущение.
   – До нападения висминцев, учитывая гостей города, отсутствующих магов и отряд, посланный к Деррику в Андерстоун, в городе находилось около пятидесяти тысяч человек. За стенами университета удалось укрыться менее чем одному из двадцати.
   Баррас откинулся на спинку стула. Керела спрятала лицо в ладонях. Селдейн поднесла руку к дрожащим губам, по щекам Кордолана и Торвиса текли слезы. Вилиф и Эндорр внешне никак не отреагировали на слова Карда – они были слишком потрясены, чтобы плакать.
   – Я понимаю вашу печаль, ваш ужас и ощущение беспомощности, – продолжал Кард, – но не следует забывать о том, что многим удалось бежать в прилегающие земли, они наверняка отправились в Додовер или в другие университеты. Да, защищая город, мы потеряли замечательных бойцов. Кроме того, конечно же, висминцы взяли большое количество пленных. И тут возникает наша самая главная проблема.
   – Что же мы можем сделать? – На лице Эндорра появилось некое подобие улыбки, хотя в глазах не было и намека на веселье. Он задал вопрос, словно не слышал последних слов Карда.
   – Выбор у нас невелик, – ответил генерал. – Сдаться, снять «Саван демона» и открыть ворота – или ждать помощи от Додовера и других неизвестных нам сил.
   – О сдаче не может быть и речи, – заявила Керела. – Если мы откроем ворота, это будет означать конец Джулатсы как одного из центров магии и скорее всего нашу смерть. Я хочу спросить: кто из вас верит словам лорда Сенедая?
   – Нас всех ждет смерть, – сказала Селдейн. – Вы же знаете, как висминцы относятся к магии. Собравшиеся согласно закивали.
   – А если в течение четырех недель помощь к нам не придет? – спросил Торвис, который явно немного успокоился, у него даже слегка заблестели глаза.
   – Разумеется, вместе с моими старшими офицерами мы постараемся разработать план военной акции, однако вам следует знать, что в этом случае будет пролито много крови, и в реализации плана должны принять участие все, – сказал Кард.