Барни Долли. Не отрекайся от любви

   Трейси сидела, потупившись, избегая смотреть на Рикардо.
   – Мы с Луизой действительно были любовниками. Наш роман длился около трех лет, но тогда газеты не писали об этом ни строчки. Тогда она была сеньоритой Ривера, и наша связь ни у кого не вызывала интереса. Наши родители радовались, предвидя скорую свадьбу. – Рикардо не спускал с Трейси глаз, наблюдая за ее реакцией, но ее лицо оставалось бесстрастным.
   – Но свадьба не состоялась?
   – Наша нет. Восемь месяцев назад Луиза вышла замуж.
   – Да, здесь об этом написано.
   Тот факт, что Рикардо не жил монахом до ее появления на своем горизонте, не стал для нее открытием. Тем более не имела она права предъявлять ему какие бы то ни было претензии относительно его прошлого. Однако ревность, подогреваемая разочарованием, уже завладела ее сердцем. Трейси оказалось трудно смириться с тем, что Рикардо, образ которого совсем недавно претерпел в ее представлении радикальные изменения, на самом деле соответствовал тому, что о нем писали, и не мог похвастаться высокой моралью.
   – Мы с ней не спали, – услышала она ответ на свой невысказанный вопрос.
   Трейси, к своему огромному удивлению, испытала облегчение, необъяснимое даже для нее самой, и робко вскинула на Рикардо глаза.
   – И, чтобы избежать путаницы, я бы добавил: в тот раз. С тех пор, как Луиза вышла замуж за Гонсалеса, я с ней не спал, хотя Луиза этого страстно добивалась. Но проблема состоит в том, что этому никто не верит.
   – Я верю. – Трейси улыбнулась, видя искреннее удивление Рикардо. – Но почему эта статья задела тебя? Снимки, где ты запечатлен в обнимку то с одной красоткой, то с другой, не сходят с газетных полос. Никому от этого ни холодно, ни жарко.
   – Все верно, но на этот раз газетчики поплатятся. Как я уже сказал, мы были любовниками. Луиза работает в моей компании и занимается как раз связями с прессой. – Рикардо усмехнулся. – В этом случае, как мне кажется, у меня имеются все основания ее уволить.
   – Будь осторожен, судя по всему, этой Луизе палец в рот не клади.
   Рикардо невесело рассмеялся и покачал головой, давая понять, что время шуток закончилось.
   – Мы с ней выросли вместе. Наш городок лежит в горах, подобной красоты я нигде не видел. Каждый раз, приезжая домой, я недоумеваю, как мог оттуда уехать. Правда, я наведываюсь домой только в выходные, а в остальное время живу в одном из своих отелей. Порой, когда становится совсем невмоготу, я сажусь в самолет и через несколько часов уже на месте. Что ни говори, дом есть дом.
   – Я понимаю. Представить не могу, но понимаю.
   Рикардо на минуту замолчан, остановив на Трейси задумчивый взгляд. Он словно прикидывал, стоит или нет продолжать этот разговор. Затаив дыхание, Трейси, ждала продолжения, ей хотелось узнать о Рикардо как можно больше.
   – Луиза сходила по мне с ума, – продолжил он, – а я сходил с ума по ней. Но мы не любили друг друга. Она это отрицает, но я-то знаю, что это правда. Она любила деньги, богатство, мой образ жизни, но не меня самого.
   – Но, может, она любила и то, и другое. Деньги и тебя?
   – Нет, – уверенно сказал Рикардо. – Несколько месяцев назад возникли кое-какие финансовые проблемы. Ничего страшного. Я их предвидел и своевременно обо всем позаботился, но Луиза этого не знала.
   – Ты ее проверял? – недоверчиво спросила Трейси.
   – Поначалу у меня и в мыслях такого не было. – Рикардо покачал головой, но Трейси уловила в его голосе нотки смущения. – Я искренне не хотел ее волновать. Ты и сама имела возможность убедиться, что я не люблю в постели обсуждать работу. Но она делалась все настойчивее и… более нервной. Тогда я понял, что она боится, как бы я не понес большие убытки. Хотя это совершенно исключалось, я тем не менее ничего не сделал, чтобы ее разубедить. Потом, задним числом, я понял, что фактически проверял ее.
   – Насколько я поняла, тест она не прошла.
   – Месяц спустя она вышла замуж за Гонсалеса. Он тоже из нашего города. – Рикардо вдруг замолчал, и на его лице заиграли желваки. – Он для меня все равно что отец. Мой родной отец погиб, когда я был совсем маленьким, и Хулио стал для меня вместо отца. Я всегда мог обратиться к нему за советом. Мало того что он человек необыкновенной души, он еще фантастически богат. По сравнению с ним я беден как церковная мышь. Вероятно, поэтому Луиза и выскочила за него замуж.
   – Ты этого не знаешь, – возразила Трейси, сама не понимая толком, почему защищает незнакомую ей Луизу. – Может, они влюбились друг в друга.
   – Ему под семьдесят.
   – Вот как!
   – У него проблемы со здоровьем.
   – Понятно. – Трейси взглянула на снимок и покачала головой. – Бедная Луиза…
   – Какая угодно, только не бедная, – поправил ее Рикардо, но Трейси с ним не согласилась.
   – Все равно бедная. Счастье за деньги не купишь.
   – Луиза придерживается другого мнения, – возразил он. – Во всяком случае, деньги помогли ей купить билет до Майами, а ее муж думает, что она уехала по делам в Лондон. Она хотела, чтобы мы возобновили наши отношения и снова стали любовниками. Я отказался, сказал, что мне претит спать с чужой женой. Проблема состоит в том, что эту фотографию обязательно перепечатают газеты у меня на родине, и я с минуты на минуту жду звонка матери.
   – Тогда скажи ей то, что сказал мне. Рикардо покачал головой.
   – Все не так просто.
   – Почему же? – удивилась Трейси. – Если ты с Луизой и правда не спишь, твоя мать тебе поверит.
   – Мою мать это мало волнует, – заметил Рикардо, чем удивил Трейси еще больше. – Скорее она относится к этому, как к само собой разумеющемуся факту. Ее больше расстроит другое: что мы не сочли нужным это скрывать.
   Трейси не верила своим ушам.
   – Минуточку! – вскричала она. – Ты хочешь сказать, что твоя мать не против того, чтобы ты спал с замужней женщиной?
   – А почему она должна возражать? У многих мужчин есть любовницы. Она не простит того, что мы не сумели сохранить это в тайне и публично опозорили Хулио. Но даже эта так называемая статейка, – он презрительно взял газету и, скомкав, швырнул на пол, – лучше реальности. Тот факт, что Луиза не переносит Хулио и всячески избегает его общества, а я в свою очередь отвергаю ее – вот, что действительно позорно для наших семей. С какой бы точки зрения я ни посмотрел на это дело, оно вызывает только головную боль.
   – Господи, – прошептала Трейси, глядя на смятый газетный лист. Ей с трудом верилось, что столь красивая женщина могла до такой степени все запутать. – А Луиза? Как относится ко всему Луиза? Ее это беспокоит?
   – Она очень обеспокоится, когда увидит это, – мрачно произнес Рикардо. – Я сказал ей вчера, что она должна уважать своего мужа и свою семью. Что между нами все кончено.
   – А что ответила она?
   – Она согласилась, хотя и очень расстроилась. Она умоляла меня сделать все, чтобы избежать огласки. Мне кажется, она наконец поняла, что должна постараться укрепить свой брак и довольствоваться тем, что имеет.
   Трейси усомнилась, что женщина, отвергнутая Рикардо, могла обрести счастье. Она провела с ним всего одну ночь, но этого хватило, чтобы ее мир покачнулся. Трейси не представляла, как после нескольких лет близости женщина может перенести разлуку со столь совершенным мужчиной, как Рикардо Энрикес.
   Трейси подобрала с пола газету, расправила ее и принялась разглядывать фотографию Луизы. Эта женщина знает себе цену, ради достижения своей цели она пойдет по трупам. Бедняга Рикардо, вряд ли она оставит его в покое.
   – Уверяю тебя, когда моя мать прочтет это, она рассвирепеет, – услышала она встревоженный голос Рикардо и с трудом подавила улыбку. Но Рикардо успел ее заметить. – Что ты находишь в этом смешного? – спросил он.
   – Ты не похож на человека, которого волнует мнение матери.
   – Почему? Или ты считаешь, что настоящий мужчина не должен считаться с мнением людей, которых любит? – вспылил Рикардо. – Думаешь, я могу оставаться спокойным, если опозорю или разочарую свою мать? Эти писаки не представляют, что творят с людьми своей стряпней! Ты не единственная, Трейси, кто заботится о своих родителях. Моя мать уже немолода, она хочет, чтобы ее сын остепенился и обзавелся семьей. С другой стороны, она понимает, что, возможно, для создания семьи я еще не созрел, поэтому готова на многое закрыть глаза. Если она думает, что я сплю с женой друга нашей семьи, но не считаю необходимым держать это в тайне… – Рикардо порывисто встал и, сердито сорвав со спинки кровати халат, оделся, после чего принялся мерить комнату шагами. – Значит, я ее не уважаю, а это больно.
   – Сейчас в Испании ночь.
   Рикардо остановился и, резко повернувшись, вопросительно посмотрел на Трейси.
   – И что?
   – Газеты еще не вышли. У тебя есть в запасе несколько часов, чтобы принять какое-нибудь решение. Придумать, что сказать матери.
   – Мне не нужны часы. Потому что я уже принял решение.
   – Правда? – Трейси взглянула на него с любопытством. – Тогда почему ты не сказал об этом?
   Рикардо не ответил, но подошел к кровати и, сев рядом с Трейси, притянул ее к себе. От его пристального взгляда Трейси стало не по себе.
   – Мы с Луизой старые друзья, – заговорил Рикардо, и от его тихого голоса по спине Трейси побежали мурашки, – Некое важное событие в моей жизни могло бы послужить хорошим оправданием ее появления в Майами.
   – Важное событие? – переспросила Трейси, которой овладело странное беспокойство.
   – Важное событие, – повторил Рикардо. – К примеру, если бы я влюбился и захотел сделать значимый подарок. Например, кольцо по случаю помолвки. В том, что касается драгоценностей, я совершенно беспомощен, и мне понадобилась бы помощь Луизы.
   Теперь Трейси не чувствовала бегающих по спине мурашек – ее всю бил озноб. Догадавшись, куда клонит Рикардо, она не на шутку испугалась и попыталась отодвинуться, но он остановил ее самой обаятельной из своих улыбок.

5

   – Нет, это невозможно! – Трейси отчаянно замотала головой.
   – Но это помогло бы мне решить все проблемы, – вкрадчиво заметил Рикардо. Его лицо оставалось непроницаемым, словно он предлагал Трейси совершить велосипедную прогулку или еще что-то, столь же незначительное. – А мы бы получили еще массу удовольствия.
   – И как долго ты рассчитываешь получать это «удовольствие»?
   – Я покажу тебе мир, а учиться ты сможешь заочно. Нам было хорошо вместе.
   – Но мы провели всего одну ночь. И то большую часть времени спали!
   – Ты, по крайней мере, умеешь молчать. Ты не представляешь, какой это невозможный подвиг для большинства женщин. Рикардо, – пропищал он, копируя женский голос, – это была незабываемая ночь! Рикардо, что мы будем сегодня делать? Рикардо, что бы ты хотел на ужин?
   Трейси рассмеялась.
   – Это от неуверенности. Вероятно, они хотели знать, имеют ли шанс провести с тобой хотя бы еще одну ночь. Придешь ли ты снова?
   – Возможно, их шансы были бы выше, если бы я мог хотя бы спокойно почитать газету.
   – Это, как я полагаю, будет одним из условий? – осведомилась Трейси деловым тоном и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Мне придется завтракать в молчании? И не сметь спрашивать у господина о его планах?
   – Ты извращаешь мои слова, – перебил ее Рикардо, хмуря брови. – Ты делаешь из меня какого-то монстра. Я бы обращался с тобой достойно, лучше, чем этот подонок Пол. Ты не испытывала бы ни в чем нужды. – Он многозначительно улыбнулся, отчего тело Трейси будто пронзили тысячи электрических разрядов. – Особенно в постели.
   – Ты мне предлагаешь роль почетной любовницы? – спросила Трейси оскорбленно.
   Рикардо улыбнулся.
   – Любовницы с кольцом. Ты даже не можешь представить, какую власть обретешь, какие двери перед тобой распахнутся!
   – Я привыкла сама их открывать, Рикардо. – Трейси было важно дать понять этому испорченному мужчине, что ему не следует ждать от нее иного ответа, кроме твердого «нет». – Я привыкла собственным трудом зарабатывать на жизнь и в случае необходимости готова ночами просиживать за книжками. Меня, да будет тебе известно, моя жизнь устраивает.
   Рикардо ухмыльнулся. – Я что-то этого не заметил прошлой ночью. По правде говоря, прошлой ночью я был готов почти на все, лишь «бы тебе помочь. И сейчас все в твоих руках. Ты можешь изменить свою жизнь, – добавил он тихо. – Выходи за меня замуж, и я перепишу парк на твоего отца. Выходи за меня замуж, и твои родители обретут долгожданный покой.
   Он замолчал, молчала и Трейси. Сидя в напряженной тишине, она размышляла над словами Рикардо и не верила, что действительно обдумывает его возмутительное предложение.
   – Выхоли за меня замуж, – повторил он.
   – Ты делаешь мне предложение только потому, что мы переспали? Это что утрированное чувство справедливости?
   – Справедливость не бывает утрированной, – возразил Рикардо. – Я лишил тебя девственности и считаю своим долгом жениться на тебе.
   – Это старомодно! – фыркнула Трейси. – К тому же в этом нет никакой необходимости.
   – Представь себе это хотя бы на минуту, – попросил он no-прежнему мягко.
   Однако за этой мягкостью Трейси распознала силу и решимость. Несмотря на всю нелепость ситуации и кучу вопросов, роившихся в ее голове, Трейси вдруг ощутила радость. Перспектива просыпаться по утрам рядом с Рикардо, обнимать его, боготворить и любить, в этом было нечто…
   – Я не имею в виду всю жизнь, – пояснил Рикардо. – Но достаточно долгое время, чтобы все утряслось. – Ты спасешь не только свою семью, но и избавишь Хулио от позора. Я понимаю, тебе нет дела до незнакомого человека, но я буду тебе премного обязан. Я снова сделаю твоего отца собственником парка. Уже в понедельник мои юристы займутся этим вопросом. А что касается старомодности… – Рикардо прерывисто вздохнул. – Можешь считать меня старомодным, мне все равно, но я теперь не могу просто взять и уйти от тебя как ни в чем не бывало…
   – Но в один прекрасный день ты все равно бросишь меня, – возразила Трейси и ощутила, как ледяные пальцы страха сжали ее сердце. – Твое старомодное воспитание должно противиться разводу.
   – Зато ты будешь спать с одним мужчиной. И этот мужчина будет твоим мужем. Я считаю, что в этом нет ничего зазорного, скорее наоборот. В этом браке не будет никаких подводных камней или тайного умысла…
   Рикардо говорил убежденно, с каждой минутой нее больше и больше увлекаясь своей идеей. Приняв конкретные очертания, она манила его простотой и изысканностью решения. Он не мог представить, тем более допустить, чтобы прелестная женщина, сидящая сейчас рядом с ним, ушла из комнаты и из его жизни.
   В свете этого все остальное было неважным и не имело смысла.
   – У нас не будет фальшивых признаний в любви, Трейси, мы не станем давать друг другу обещаний и усложнять ситуацию рождением детей, требуется только взаимное уважение и понимание. У меня хватит сил, чтобы это сработало.
   Трейси смотрела на него с подозрением, но сила убеждения и спокойное достоинство Рикардо обладали не меньшим магнетизмом, чем его искусство любовника.
   Уловив ее колебание, Рикардо не замедлил им воспользоваться и, обольстительно улыбнувшись, добавил бархатным голосом:
   – И я почти не сомневаюсь, что в постели я гораздо лучше, чем пресловутый Пол.
   Пылкие возражения, готовые сорваться с языка Трейси, так и остались непроизнесенными, а ее твердая решимость отказать Рикардо растаяла без следа, когда Рикардо осыпал ее поцелуями и ласками. Трейси забыла обо всем на свете.
   Обнаженная, она лежала на спине, ее била дрожь вожделения, но Рикардо вдруг приподнялся и пристально посмотрел ей в глаза.
   – Так это «да»?
   Его мастерство любовника и искусство обольщения пробудили в Трейси вулкан страсти. Его стремительная атака вознесла ее в стратосферу, где властвовали иные законы. Рикардо с самого первого дня, когда она узнала о его существовании, не оставлял Трейси равнодушной, но испытываемая к нему еще вчера ненависть незаметно преобразовалась в нечто, подозрительно похожее на свою противоположность.
   – Так это «да»? – допытывался он хрипло. Трейси показалось, что она летит в бездонную пропасть, где ее ждет невиданная опасность и райское наслаждение. Искушаемая желанием отведать и то, и другое, она в отчаянии призвала на помощь силу воли и благоразумие. Она надеялась, что вот-вот откроется спасительный парашют, и голос разума скажет, что она летит в огонь. Но этот полыхающий огонь был прекраснее и желаннее всего на свете.
   Рикардо Энрикес был человеком, который мог все устроить. Человеком, спасшим ее от себя самой. Человеком, способным дать ее родителям заслуженный покой.
   Трейси заглянула в глаза Рикардо и в них увидела ответы на все вопросы, включая и вопрос Рикардо. Секундного замешательства оказалось достаточно, чтобы она осознала, что, кроме настоящего, нет ни прошлого, ни будущего и что весь мир заключен в них двоих и в том мгновении, что их объединяет и превращается в вечность.
   – Да, я выйду за тебя замуж!

6

   – Выпей что-нибудь, – донесся до Трейси сквозь мерный гул мотора заботливый голос Рикардо, и она почувствовала, как ей на колено легла его теплая рука.
   Самолет набирал высоту. В горле у Трейси образовался ком, в груди защемило. Оставив попытку сосредоточиться на чтении, Трейси рассеянно уставилась в иллюминатор, перебирая в памяти пестрый калейдоскоп событий последних дней, перевернувших се жизнь.
   – Уверен, что у них найдется и коньяк, и апельсиновый сок, словом все, что твоей душеньке угодно, – пошутил Рикардо, но Трейси даже не улыбнулась. – Прости, я хотел немного поднять тебе настроение.
   – Знаю, – отозвалась Трейси и потянулась за бумажной салфеткой, чтобы вытереть слезы, но ее рука повисла в воздухе, когда Рикардо вручил ей свой батистовый носовой платок. Время экономии для нее кончилось. Перехватив озабоченный взгляд Рикардо, она улыбнулась. – Мне трудно свыкнуться с мыслью, что я бросила родителей.
   – Ты их не бросила. Ты можешь всегда вернуться, в любое удобное для тебя время. Завтра, послезавтра, на следующей неделе. Наш мир невелик. Чуть меньше суток – и ты снова дома. Я не собираюсь лишать тебя родных, Трейси. Я знаю, как они дороги тебе.
   Она кивнула, не в силах говорить из-за душивших ее слез. В присутствии Рикардо Трейси меньше всего хотелось проявлять слабость.
   – Я немедленно отдам юристам распоряжение, чтобы они приступили к переоформлению парка на твоего отца. Хотя, как ты понимаешь, это займет некоторое время.
   Трейси продолжала мучить неуверенность. Она повернулась лицом к Рикардо. Ей очень не понравилось, что он упомянул о времени. Заметив ее тревогу, Рикардо поспешил ее успокоить:
   – Ты же знаешь, в наши дни быстро ничего не делается. Надеюсь, что в честности моих намерений ты не сомневаешься. Я дал тебе слово.
   Но достаточно ли одного его слова? Кроме обещаний и заверений, у нее ничего нет. Что сможет она предъявить, если дело дойдет до суда?
   Трейси едва не рассмеялась. О чем она только думает? Какой суд? С кем она хочет помериться силами, с Рикардо?
   – Тебя что-то еще волнует?
   Трейси неопределенно пожала плечами.
   – А как ты считаешь, мой отъезд с родины сам по себе ничего не значит?
   – Значит, – согласился он. Его рука по-прежнему покоилась на ее колене. Повернув к Трейси голову, он заметил дрожавшую на ее ресницах слезинку и легким движением пальца осторожно ее снял. – Ты вспоминаешь, как была с сестрой в Европе?
   Откуда он знает? Его проницательность заслуживала восхищения, но Трейси не хотелось делиться с Рикардо воспоминаниями и своей болью. Подавив эмоции, она деланно улыбнулась.
   – Не стоит об этом говорить.
   – Почему ты так поступаешь? – спросил Рикардо. – Почему ты всегда меня отталкиваешь?
   – Я тебя не отталкиваю.
   Трейси не желала поддерживать разговор на эту тему. Надев ей на палец обручальное кольцо, Рикардо решил, что получил билет в ее внутренний мир, но Трейси опасалась впускать туда посторонних, лаже если этот посторонний был ее мужем.
   Ее сокровенные мысли не подлежали огласке и досмотру.
   – Ты продолжаешь от меня таиться. Никогда не поделишься, о чем думаешь, что тебя угнетает, – не унимался Рикардо. – Я не знаю в действительности, что тебя волнует.
   – Я ничего от тебя не скрываю, – заверила его Трейси. – А здесь, – она постучала по своему лбу, – ничего интересного не происходит. – Развернув предложенное стюардессой меню, она сделала вид, что читает. Пробежав глазами список блюд, Трейси так ничего и не смогла выбрать, ибо единственный деликатес, который ее привлекал, сидел рядом. – Просто трудно расставаться с семьей, – призналась она.
   – А разве я теперь не твоя семья? – Рикардо нежно приложил к ее щеке ладонь. Горячую и сильную. – Разве я не могу сделать тебя счастливой?
   О, как же ей хотелось прижаться к нему и спрятать лицо на его широкой груди!
   Как хотелось поверить в его добрые намерения!
   Но могла ли она позволить себе такую роскошь?
   Однако на каждый ее вопрос, на каждую попытку как-то определиться, выработать линию поведения на настоящее и будущее Рикардо реагировал знакомым жестом – на каждую ее попытку выяснить свое положение он отвечал пожатием плеч.
   – Какие детали тебя интересуют? – удивлялся Рикардо. – Я обо всем позабочусь, не забивай себе голову пустяками.
   Но Трейси это уже не устраивало. Вопросы ее не оставляли, скорее напротив, одолевали с новой силой. Милый, добрый Рикардо оказался верен своему слову. Пола она больше не видела. Если Рикардо сумел раздавить Пола, то что в случае чего будет с ней?
   Взгляд Трейси остановился на крупном изумруде, украшавшем кольцо на ее безымянном пальце. Его благородная красота на мгновение отвлекла ее от тревожных мыслей. Несмотря на жалобы Рикардо на дурной вкус, выбранное им кольцо поражало изысканностью работы.
   Такой подарок что-то да значит.
   – Поговори со мной, Трейси, – попросил Рикардо. – Я ненавижу летать.
   – Извини, я устала.
   Трейси закрыла глаза, она отчаянно нуждалась хотя бы в минутной передышке, чтобы собраться с мыслями и попытаться осознать свое положение. Трейси боялась, что сорвется, если в ближайшее время не справится с душившими ее эмоциями.
   Быть женой Рикардо Энрикеса оказалось тяжким бременем. С ним она испытывала восторг, радость и возбуждение, но покой – никогда, и это истощало ее силы.
   Его неординарная натура была непредсказуема и держала Трейси в постоянном напряжении, хотя она училась подстраиваться под Рикардо. Если он был в дурном настроении, это приводило к ссорам, но они неизменно заканчивались в постели. Трейси все чаще приходила к выводу, что Рикардо похож на избалованного ребенка, отказывающегося считаться с окружающими. Его поведение зачастую вызывало у нее досаду, граничащую со злостью, которая ее пугала. Если ему что-то было нужно, то он не унимался до тех пор, пока не получал желаемое, лишая при этом всех какого бы то ни было покоя.
   Из задумчивости ее вывела горячая рука Рикардо, лениво скользившая вверх по ее бедру. От злости и мрачных мыслей не осталось и следа. Это удавалось Рикардо лучше всего – возбуждать в Трейси неутолимое, ненасытное желание близости.
   В этом они были едины. Ей не хотелось оставаться наедине с собой, не хотелось нежиться в ванне, когда Рикардо находился в соседней комнате. И какой смысл читать что-либо другое, когда самая интересная книга – рядом, когда он для пес – начало, середина и конец всего сущего?
   – Ты мне никогда не рассказывала, что случилось с Лизбет.
   Трейси вздохнула и открыла глаза.
   – Похоже, для тебя это запретная тема, – продолжил Рикардо болезненный допрос.
   Трейси сдержанно кивнула.
   – Ты прав. Все эти разговоры страшно угнетают. Папа говорит, что Лизбет все равно уже не вернешь.
   – Но говорить об этом, хотя и больно, но нужно, – заметил Рикардо мягко. – Почему бы нам не попробовать?
   Трейси покачала головой, но, перехватив его исполненный глубокого понимания и сострадания взгляд, осознала, что упорствовать не стоит. Настойчивость Рикардо вызывала у нее раздражение, но в то же время Трейси была ему благодарна именно за проницательность и настойчивость.
   Очень важно иметь рядом человека, к плечу которого можно прислониться. Хотя бы на время.
   – Она умерла в Мадриде, – выдавила из себя Трейси и замолчала.
   . Ее молчание было пронизано светлой печалью. Взяв ее руку, Рикардо терпеливо ждал продолжения, в то время как Трейси боролась с трагическими воспоминаниями.
   – Лизбет была тяжело больна, а в последний год жизнь превратилась для нее в сплошной кошмар, и смерть могла наступить в любое мгновение. Требовалась операция, но ее исход вызывал у врачей сомнения, и они отказывались оперировать Лизбет.
   Трейси сделала паузу и отпила из стакана глоток воды.
   – Кому только мы ее не показывали. Ответ всегда был одним и тем же. Мы почти потеряли надежду и решили воспользоваться в полную меру тем временем, что нам отпущено.
   Потом я все же нашла одного врача в Лондоне, он был готов взяться за операцию.
   – И тогда вы решили продать парк? Трейси кивнула и, заметив, как сжались в тонкую линию его губы, быстро добавила:
   – Но ты ни в чем не виноват, Рикардо.
   – Возможно, но правда, как известно, слишком крепкое вино, чтобы пить его неразбавленным. Мое внимание к парку привлек Пол. Он служил помощником менеджера в моем отеле в Майами. К тому времени у меня уже созрела идея, что было бы неплохо разнообразить список отелей каким-нибудь парком развлечений, где мои постояльцы могли бы отдохнуть и расслабиться. По правде говоря, я не был уверен, что «Семь Чудес» – это именно то, что мне нужно, поэтому и предложил смехотворно низкую цену, рассчитывая, что владелец начнет торговаться. А когда мое предложение было безоговорочно принято, я, естественно, вошел в раж и уже не хотел отступаться.