Барни Долли. Не отрекайся от любви

   Когда за Рикардо и Луизой закрылась входная дверь, Трейси подошла к окну. Она видела, как Рикардо вежливо распахнул дверцу со стороны пассажира и помог Луизе сесть. Еще вчера его галантность вызывала бы у Трейси бурю протеста и ревности, но сейчас она смотрела на все иными глазами. Боль Луизы тронула ее до глубины души.
   Когда Рикардо вернулся, он выглядел усталым, взвинченным и бледным.
   – Я опять припозднился? – съязвил он и устало опустился на диван. – Или я должен был высадить ее на середине дороги?
   – Я ничего такого не говорю, – попыталась смягчить его раздражение Трейси.
   – Луиза предложила мне чашку кофе, – пояснил Рикардо, хотя Трейси его ни о чем не спрашивала. – Но я, естественно, отказался, не желая давать тебе дополнительный повод к ревности.
   – Рикардо, прошу тебя. Я не хочу ругаться.
   – Я тоже, – примирительно сказал он. Только сейчас Трейси заметила собравшиеся у уголков его глаз сеточки морщин. Переживания последних дней давали себя знать.
   Усвоив нелицеприятный урок, преподнесенный ему нечистым на руку Полом, Рикардо взял за правило лично инспектировать отели и парки, которыми владел, Конечно, он сильно уставал. И что ждало его дома? Сплошные жалобы и упреки. Трейси признавала, что и вправду вела себя, как испорченный ребенок, эгоистично требующий к себе все больше и больше внимания.
   А теперь, когда серьезно заболел его лучший друг, ревнивая жена требует от Рикардо посекундного отчета.
   Это больше не повторится, поклялась себе Трейси.
   – Я тоже не хочу с тобой ссориться, Рикардо. Прости, что терроризировала тебя. Сегодня я осознала, как эгоистично вела себя. Не только по отношению к Луизе, но и по отношению к тебе. Я понимаю, как трудно тебе было в последнее время.
   Рикардо хранил молчание, словно ее попытка извиниться его не трогала.
   – Рикардо, я хочу сказать…
   – Можешь не утруждаться, – ответил он безразлично, и это холодное безразличие было хуже любого крика.
   Привыкшая к их жарким стычкам и бурному проявлению эмоций, Трейси насторожилась. Равнодушие Рикардо ее испугало. Ее тревога усилилась, когда она тронула Рикардо за локоть, а он, небрежно стряхнув ее руку, встал и направился к двери.
   – Рикардо, постой.
   Он застыл и нехотя повернул к ней серое лицо с впавшими глазами.
   – Я устал, Трейси, и ужасно хочу спать. Я встаю в шесть утра и ложусь далеко за полночь. Я буквально валюсь с ног. Надеюсь, ты не станешь возражать, если я пойду и лягу?
   – Я хотела поговорить с тобой не о Луизе, – прошептала Трейси, теряя надежду на искренний разговор, – а о нас.
   Рикардо горько усмехнулся.
   – Уверен, что все закончится ссорой, и до утра мы не успокоимся.
   Пропасть, разделявшая их, в эту ночь стала еще глубже. Лежа без сна, Трейси мечтала, чтобы Рикардо обнял ее, чтобы они помирились. Она осторожно прикоснулась к его плечу и тотчас ощутила, как затвердели его мышцы. Но даже во сне Рикардо повел плечом, сбрасывая се руку.
   Трейси отпрянула, как ужаленная, а Рикардо отодвинулся на самый край кровати. От мрачного предчувствия Трейси похолодела, и ее сердце беспомощно сжалось.
 
   Рикардо встал в шесть утра, как обычно. Трейси наблюдала за ним сквозь полуопущенные ресницы. Всю ночь она проворочалась с боку на бок и чувствовала себя отвратительно.
   – Ты выглядишь ужасно, – сказал Рикардо, бросив на нее мимолетный взгляд.
   Холодный и далекий, подумала Трейси и невольно поморщилась от боли в животе.
   – Я плохо спала, – сказала она, подтягивая колени к животу в надежде облегчить свои страдания. Впервые за последнее время ей хотелось, чтобы Рикардо поскорее ушел и не мешал ей бороться с терзающей ее тело болью.
   – Возможно, это улучшит тебе настроение, – буркнул Рикардо и, достав из портфеля папку, протянул ее Трейси. – Это юридические документы, подтверждающие, что парк снова является собственностью твоего отца. В подлинности можешь не сомневаться.
   Из глаз Трейси брызнули слезы. Рикардо подошел к ней и взял ее руку в свою большую теплую ладонь.
   – К сожалению, мы не сделали друг друга счастливыми, Трейси. Я устал от бесконечных препирательств. Устал видеть тебя грустной, невольной узницей моего дома. Я не к этому стремился. Ты получила то, что хотела. Пол навсегда ушел из твоей жизни, а отец вернул свой парк.
   – А ты? – спросила Трейси дрогнувшим голосом.
   – Я? – Он невесело рассмеялся. – Я скажу матери, с твоего разрешения, конечно, что моя попытка стать семейным человеком потерпела неудачу. Это даст мне по крайней мере двухлетнюю передышку от ее попыток меня женить, Так что, как видишь, мне тоже кое-что перепало.
   Все кончено, подумала Трейси с отчаянием. Кончено, и Рикардо ни о чем не жалеет.
   – То, что я говорила о Луизе… – начала она.
   – Луиза здесь ни при чем, Трейси, – перебил ее Рикардо. – Ты это знаешь не хуже меня. Я тоже во многом виноват. Ты хотела подробностей, а меня это раздражало. Я не считал нужным отчитываться за каждый свой шаг. Для меня брак не был ни развлечением, ни игрой. Я хотел, чтобы ты была мне не любовницей, а женой.
   – Я хочу быть тебе женой, Рикардо! – горячо сказала Трейси, когда он на секунду умолк.
   – Хулио для меня все равно что отец. Ты это знаешь, я неоднократно говорил. Но хотя бы раз ты поехала со мной в больницу? Пыталась хоть как-то поддержать меня? Я знаю, что больница вызывает у тебя печальные воспоминания, ты рассказывала про Лизбет, но я бы поддержал тебя, помог бы тебе пройти через это, если бы видел, что ты хочешь сделать то же самое для меня, что я для тебя что-то значу.
   – Ты очень многое для меня значишь, – пробормотала Трейси, но Рикардо ее не слушал.
   – Луиза мне не любовница. Я повторял это сотни раз, но ты с тупым упорством отказывалась верить. Трейси, я не могу так жить, не могу, возвращаясь домой, постоянно видеть в твоих глазах укор! В первый день нашей встречи я объяснил тебе положение вещей. Я думал, ты будешь мне доверять. Согласен, может, пару раз я не сдержался и обидел тебя в пылу ссоры, на которые ты меня то и дело провоцировала. – Рикардо сделал паузу, чтобы успокоиться, и продолжил более сдержанно: – С каждым днем ты отдаляешься от меня все дальше и дальше. Я чувствую, что совсем не знаю тебя. Замолчав, он бесконечно долго вглядывался в лицо Трейси, потом поцеловал ее в щеку и, резко повернувшись, направился к двери. – Мы оба заслуживаем большего, и ты это знаешь не хуже меня, – сказал Рикардо, прежде чем выйти из комнаты.
   Трейси смотрела ему вслед, как опоздавший пассажир смотрит на уходящий поезд. Она хотела броситься за Рикардо вдогонку и умолять дать ей второй шанс. Хотела, чтобы время потекло вспять. Чтобы прошлое можно было переиначить. Но накативший приступ тошноты заставил Трейси броситься в ванную.
   Но боль физическая была ничто по сравнению со страданием, терзающим ее опустошенное сердце. Она его потеряла. Потеряла единственного мужчину, которого любила.
   На холодном лбу Трейси выступила испарина, закружилась голова, и пол качался под ногами. Чтобы не упасть, Трейси схватилась за край раковины.
   С ней творилось что-то непонятное. Боль в животе нарастала снежным комом. Трейси видела и зеркале свое пепельно-серое лицо, на котором лихорадочно блестели зеленые глаза. Трейси умылась холодной водой, пополоскала пересохший рот. Выпрямилась. Пол по-прежнему раскачивался. В голове стучало.
   Трейси испугалась, что может потерять ребенка. Маленький живой комочек, растущий в ней, в один миг стал средоточием ее собственной жизни. И материнский инстинкт встал на защиту новой жизни. Потерять малыша Трейси не могла себе позволить. Он для нее – все. Она скорее смирилась бы с потерей Рикардо, но только не с потерей малыша. Утратить его было все равно что утратить душу.
   Медленно Трейси опустилась на пол и подтянула колени к груди, стараясь умерить боль.
   – Сеньора! – донесся до нее голос Марии и громкий стук в дверь спальни.
   Трейси с трудом встала, вышла в спальню и, надев халат, пошатываясь, подошла к двери.
   – Только что звонил сеньор Энрикес. Он забыл портфель с документами. Они нужны ему к четырем часа дня, поэтому Федерико собирается отвезти их ему, – протараторила Мария, врываясь в комнату.
   – Конечно, – пробормотала Трейси и жестом указала Марии на кресло, где лежал портфель.
   – Сеньора, у вас ужасный вид!
   – Вы не первая, кто это заметил, Мария, – Трейси выдавила из себя улыбку. – Со мной все в порядке, только немного болит живот. – Она хотела добавить, что, вероятно, отравилась, но решила, что подобное заявление обидит Марию, и передумала. – Женские дела, – пояснила Трейси, почти не погрешив против истины.
   – Вызвать доктора?
   Трейси заколебалась. Врач и правда не помешал бы, но она не хотела посвящать прислугу в свои проблемы. Рикардо имел право узнать о ее беременности первым.
   – Мария, можешь попросить Федерико подождать меня? Через пять минут я буду готова. Я тоже хочу поехать в Мадрид. Надеюсь, он меня подвезет.
   – Но вы нездоровы.
   О да, ее состояние, физическое и моральное, оставляло желать лучшего. Но Трейси устала жить во лжи и неуверенности.
   – Мне нужно срочно увидеться с Рикардо, – твердо сказала Трейси.
 
   Поездка, казалось, продолжалась целую вечность. Встречаясь глазами с Федерико в зеркале заднего обзора, Трейси деланно улыбалась. Она твердо решила, что должна увидеть Рикардо и сказать ему правду. Все остальное будет зависеть от исхода их разговора.
   Наконец за окном машины замелькали автомобили, дома, площади и улицы, нарядно одетые люди, спешащие куда-то и праздно глазеющие по сторонам.
   Трейси казалось, что она не была здесь целую вечность. В памяти всплыло бледное лицо сестры с вымученной улыбкой. В последние дни жизни она плохо себя чувствовала, хотя не подавала виду, говорила, что немного устала. Трейси зажмурилась. Как же ей не хватает мужественной Лизбет!
   – Приехали! – объявил Федерико, затормозив у парадного входа отеля.
   Швейцар услужливо распахнул дверцу и, увидев Трейси, крикнул кому-то, чтобы пригласили Мигеля.
   Мигель появился почти мгновенно и расплылся в вежливой улыбке.
   – Рад видеть вас, сеньора Энрикес, – поздоровался Мигель и протянул руку за портфелем. – Какой приятный сюрприз! Позвольте мне взять портфель, я немедленно отнесу его сеньору Энрикесу.
   – Здравствуйте, Мигель, – ответила Трейси. – Не беспокойтесь, я сама отдам портфель мужу.
   Сияющая улыбка Мигеля как-то потускнела, но он предпринял еще одну попытку остановить Трейси.
   – Конечно, конечно. Но позвольте предложить вам кофе. Сеньор Энрикес сейчас занят. У него совещание.
   Они торопливо шли по просторному холлу, Трейси впереди, Мигель на полшага сзади. С каждым его словом Трейси все яснее осознавала, что надежды на хоть какое-то улучшение в ее отношениях с Рикардо нет и быть не может.
   – Я дам ему знать, что вы здесь, и он, несомненно, вас встретит, хотя просил его не беспокоить, – тараторил Мигель смущенно.
   – Вот как?
   Трейси остановилась. Она проделала весь этот путь, чтобы положить конец недомолвкам, а Рикардо, возможно, не захочет ее принять. Такого поворота она не ожидала.
   – Спасибо за заботу, Мигель, но от кофе я вынуждена отказаться. Мой муж просил привезти ему портфель, и тянуть я не намерена. Так что лучше проводите меня к нему сразу.
   – Но, сеньора…
   – Прошу вас, – решительно пресекла его возражения Трейси.
   Что бы ни уготовила ей судьба, она не собиралась поддаваться. Ей надоело следовать проторенным путем. Надоело навязчивое вмешательство в ее жизнь посторонних людей. Она устала от нежелания Рикардо смотреть на жизнь глазами простого смертного.
   Трейси вошла в кабину лифта, уловив однако боковым зрением, как Мигель сделал портье знак позвонить куда-то. Трейси почти сомневалась, что они хотят предупредить Рикардо.
   Оказавшись в замкнутом пространстве лифта, Трейси на минуту почувствовала себя птицей за решеткой золоченой клетки и испытала приступ клаустрофобии. Но выбор был сделан, и отступать она не собиралась. Будет, что будет.
   Мысленно собравшись с духом, Трейси нажала на кнопку как раз в тот момент, когда Мигель сломя голову ринулся в лифт и, удержав створки, протиснулся в кабину. Что ж он так волнуется? – подумала Трейси. Так недалеко и до сердечного приступа. От дурного предчувствия у нее засосало под ложечкой.
   Трейси полагала, что готова к любому улару судьбы, но сиена, представшая ее глазам, превзошла все самые худшие ожидания.
   То, что она увидела, могло разве что присниться в дурном сне. Однако это был не сон.

15

   – Трейси!
   Она не могла смотреть на Рикардо, не могла видеть человека, только что вырвавшего у нее сердце. Затуманенным взглядом Трейси обвела комнату, отмечая каждую деталь: роскошные букеты в вазах на полу, бутылка шампанского в серебряном ведерке, горящие свечи и музыка.
   Медленно она подняла на Рикардо глаза. Рядом с ним стояла Луиза. Оба только что вскочили с дивана, и Луиза поправляла платье.
   – Я пытался позвонить вам, – забормотал Мигель.
   – Возможно, это сработало бы, – заметила Трейси с сарказмом и подошла к телефонному аппарату, – если бы телефон не был отключен. Вы были правы, Мигель, сеньора Энрикеса и правда не стоило беспокоить.
   – Трейси, прошу тебя! – Оттолкнув Луизу в сторону, Рикардо бросился к Трейси и, схватив за руку, повернул к себе лицом. – Все не так, как ты думаешь. Скажи ей правду, Луиза! – взмолился он. – Скажи, что это твоя идея, что я ничего не знал!
   – Успокойся, Рикардо. Сияя улыбкой триумфатора и соблазнительно покачивая роскошными бедрами, Луиза подплыла к Рикардо, Остановившись рядом, она без тени раскаяния уставилась на Трейси. На минуту Трейси показалось, что в глазах соперницы блеснула жалость.
   – Трейси все равно рано или поздно о нас узнала бы. Она не дура и со временем все поняла бы.
   – Мне не нужно ничего понимать! – выпалила Трейси. В жалости она не нуждалась, тем более в жалости Луизы. – Можешь забирать его себе. Он мне не нужен. А правду о вас я всегда знала. Я сожалею только об одной ошибке: когда поверила Рикардо, что ты изменилась. Но, как выяснилось, другое его высказывание о тебе оказалось более точным.
   – Какое высказывание? – Луиза вопросительно посмотрела на Рикардо, но на ее вопрос ответила Трейси.
   – Надеюсь, ты простишь мне эти слова, но я только повторяю то, что услышала от Рикардо. Женщина легкого поведения. И с этой характеристикой я вполне согласна.
   Развернувшись на каблуках, Трейси зашагала прочь, не обращая внимания на возгласы Рикардо и истеричный смех Луизы.
   Рикардо догнал Трейси у лифта и загородил дорогу.
   – Трейси, ты все неверно истолковала, – начал он, хмурясь.
   – Отчего же?! – Трейси сорвалась на крик. – Ты утверждал, что она изменилась. Врал мне, что возишь ее в больницу, что она неотлучно дежурит у постели больного мужа и молится о его выздоровлении. А на самом деле получается иное! Боже, и я еще вчера умоляла, чтобы ты отвез ее домой! Представляю, как вы хохотали в машине над бедной глупенькой Трейси. Слепой Трейси! Наивной Трейси! Я верила тебе, Рикардо. Я доверяла тебе, и вот, чем все кончилось.
   – Ты никогда мне не доверяла! – прорычал он. Испуганная Трейси вызвала лифт.
   Когда двери разомкнулись, она обогнула Рикардо и вошла в кабину. Он продолжал стоять неподвижно и только, когда двери закрылись, крикнул:
   – Ты никогда не верила мне! Но сейчас должна поверить!
   – Зачем? Зачем ты снова надо мной издеваешься? Зачем хочешь унизить? Чтобы продолжить крутить свой роман как ни в чем не бывало? Ничего не хочу об этом знать, Рикардо. С меня довольно!
   Отступив в глубь кабины, Трейси судорожно нажала на кнопку первого этажа.
   – Немедленно выйди из этого проклятого лифта! – потребовал Рикардо.
   В его голосе было столько страсти, что Трейси едва не повиновалась. Но в этот момент кабина пришла в движение и медленно поплыла вниз.
   Может быть, это к лучшему, подумала Трейси обреченно. Плясать под его дудку я больше не буду. К чему выслушивать искусно сплетенную ложь? На что-то рассчитывать и надеяться?
   Но кое-что на прощание я ему все же скажу. Кое-что, что он должен услышать. Три слова, в которых заключена вся сила моей боли. Пусть знает, от чего отказался.
   – Я любила тебя, Рикардо! Любила все это время! И на что ты меня обрек?! – крикнула Трейси что есть мочи.
   – Что ты сказала?! Повтори, что ты сказала! – летели ей вслед крики Рикардо.
   В этот миг Рикардо пожалел, что не в его власти остановить эту проклятую кабину. Стоя неподвижно у лифта, он думал о брошенном напоследок признании Трейси.
   – Рикардо? – позвала подошедшая к нему Луиза.
   Но он ее не слышал. Внезапно Рикардо осознал всю невосполнимость своей утраты, и все, кроме Трейси, вдруг потеряло всякий смысл. Нежная и неуловимая, обольстительная и желанная, она его покинула, с чем не могло и не хотело смириться его сердце.
   – Это к лучшему, Рикардо. Ей не хватает жесткости, чтобы быть твоей половиной, чтобы быть настоящей Энрикес. Она переживет это, и у нее все будет хорошо.
   Когда Рикардо повернулся к Луизе, она едва узнала его посеревшее лицо. Его потухшие глаза растерянно блуждали, а обычно твердый голос непривычно дрожал. Видя, что она сделала с человеком, которого боготворила, Луиза впервые в жизни испытала нечто сродни укорам совести.
   – Может, ты и права, – тихо произнес Рикардо. – Возможно, у нее все будет хорошо. Но что будет со мной?
   Его вопрос, обращенный в пространство, остался без ответа.

16

   Трейси бежала, не разбирая дороги, не замечая любопытных взглядов, которыми провожали ее прохожие. Она почти ничего не видела из-за слез, не знала, куда несут ее ноги, и не заботилась о том, что с ней будет. В эту минуту ей было важно оказаться как можно дальше от Рикардо и от его лицемерного мира, правила игры которого она не желала принимать. Наконец, когда силы иссякли, Трейси остановилась и, с трудом переводя дыхание, огляделась по сторонам.
   Боковая улочка, где она стояла, вливалась в площадь, в центре которой бил фонтан. В него туристы обычно бросают монетки и загадывают желания. Много месяцев назад она стояла здесь рядом с живой, веселой Лизбет и молила Бога, чтобы ничего плохого с сестрой больше не случилось, не подозревая, что той отпущено всего несколько дней. В этот миг прекрасный город показался Трейси кровожадным чудовищем, отнявшим у нее двух дорогих людей. Сестру и мужа.
   Лишившим ее мечты и надежды на будущее.
   Неправда, будущее у нее есть, и она будет за него бороться. Инстинктивно она прижала руки к животу, словно хотела оградить ребенка от опасностей, подстерегавших его в этом жестоком мире. Пульсирующая боль в животе, о которой Трейси почти забыла, напомнила о себе с новой силой. Трейси похолодела. Неужели этому ненасытному молоху мало принесенных ею жертв? Нет, она не покорится! Не отдаст своего малыша. Пусть тогда он забирает и мою жизнь, промелькнуло у нее в голове, когда Трейси медленно начала оседать на тротуар. Словно сквозь вату слышала она испуганные крики прохожих и как в тумане видела над собой незнакомые встревоженные лица. Откуда-то издалека донесся жуткий вой сирен, и из высокой прозрачной синевы неба ей улыбнулось грустное лицо Лизбет.
   – Я буду бороться, – прошептала Трейси. Ее погрузили на носилки и вкатили в машину «скорой». Трейси отчаянно балансировала на грани сознания, изо всех сил стараясь удержаться от провала в темноту. Ей вдруг все стало безразлично, все, кроме боли потери, которую ей еще предстояло пережить. Трейси отказывалась с этим смиряться даже сейчас, когда ее везли по ослепительно белым коридорам, и вокруг суетился медицинский персонал. Последнее, что она помнила, – прикосновение прохладной маски и острый неприятный запах.
   – Все будет хорошо. Держись, – прошелестел голос Лизбет.
   Как же он хорош!
   С трудом пересилив желание снова забыться в наркотическом сне, Трейси сфокусировала взгляд на сидевшем у ее кровати мужчине.
   Он дремал, откинувшись на спинку стула. Его небритое лицо было напряженным и измученным. Густая тень ресниц под впавшими глазами, окруженными тонкой сеточкой морщин, переходила в темные полукружья усталости. Его смуглая рука, поблескивая золотым обручальным кольцом, даже во сне крепко сжимала ее ладонь.
   Своего пальца с кольцом, спрятанного в его руке, Трейси не видела. И слава Богу. Союз, скрепленный кольцами, не состоялся.
   Рикардо был красив, как всегда. Само совершенство. С момента их знакомства прошло совсем немного времени, но количество событий, втиснутых в этот короткий промежуток, вмещали чуть ли не целую жизнь. Жизнь их неудавшегося брака и их ребенка, о судьбе которого Трейси могла только догадываться.
   Там, где когда-то билось ее сердце, зияла черная пустота.
   Но Трейси о прошлом не сожалела. Ведь благодаря Рикардо она познала минуты благословенного счастья. Боль была всего лишь расплатой за блаженство, которое она узнала в его объятиях. Она никогда не забудет тепло его сильных рук, жар его горячих губ, трепетную дрожь, что вызывали в ней его восхищенные взгляды. Рикардо пробудил в ней чувства, испытать которые дано не каждой женщине, и Трейси была бесконечно благодарна ему за это.
   – Трейси?
   Над ней склонилось его озабоченное лицо. На воротнике его рубашки краснел отпечаток губной помады другой женщины, и это послужило для Трейси отвратительным напоминанием о том, что произошло. Даже теперь реальность была к ней беспощадна. Не сумев побороть отвращение, Трейси поморщилась и отвела глаза в сторону.
   – Тебе больно? Я позову сестру, чтобы сделали укол, – торопливо предложил Рикардо, заметив ее гримасу.
   Глупый, он не понимал, что ничто не избавит ее от боли! Трейси едва не сказала это вслух, но какая-то внутренняя сила удержала ее в последний момент от унизительного признания. Слава Богу, Рикардо Энрикес не отнял у нее гордость. Оказывается, он не всевластен. Чтобы отвлечь себя от грустных мыслей, Трейси обвела глазами палату. Но успокоения ей это не принесло. Скорее напротив.
   Точно в такой же палате реанимационного отделения умерла Лизбет. Здесь все было точно такое же. Такие же жалюзи на окнах, такой же прикроватный столик, такие же белые стены и аппаратура в углу. Все напоминало Трейси об утрате.
   Прошлой и настоящей.
   Мысль о ребенке резанула ее новой обжигающей болью. Малыш, которого она не видела, которого не знала, но которого хотела иметь всем сердцем и душой. Она потеряла и его. Сознание это утраты было невыносимо.
   Крошечная искра жизни, едва занявшись, потухла.
   В глазах у Трейси защипало, и горючие слезы хлынули потоком. Никто не возместит ей эту потерю. Рикардо нажал на кнопку вызова медсестры. Но, когда она появилась, Трейси от укола отказалась.
   Она должна была пройти через агонию, должна была пережить и прочувствовать невыносимую боль, чтобы помнить о том, что потеряла.
   – Прости, – пробормотал Рикардо.
   Но его слова раскаяния были пустым звуком по сравнению с масштабом ее потери. К чему слова, когда их ребенка не вернуть?
   – Мне следовало тебя выслушать, – произнес он тихо, осторожно присаживаясь на кровать.
   Но Трейси лежала, отвернувшись, все еще не в состоянии заставить себя посмотреть на Рикардо.
   – Я не мог понять, почему ты мне не верила, почему продолжала упорствовать, что между мной и Луизой существует любовная связь.
   – Ты не мог понять?! – изумилась Трейси. – Как можешь ты говорить это, когда все время лгал мне в лицо?! Чего ты добивался?! Чтобы я закрыла глаза на твои измены?! Сделала вид, что ничего не знаю?! Если да, то я такого языка не понимаю!
   – Повторяю, с тех пор, как мы с Луизой расстались, я с ней не спал.
   – Избавь меня от этой лжи, Рикардо! – воскликнула Трейси, пожалев в этот миг, что отказалась от укола.
   Но спасти ее от сердечной боли не могло никакое, даже самое лучшее, лекарство в мире. Разбитое сердце лечению не поддается, лучшим лекарем было и есть время.
   – Я видела вас. Я вас застала, так что нет смысла отпираться. Об этом все знали. В том числе и Мигель. Его чуть удар не хватил, когда он не смог остановить меня и предупредить тебя, что нежданно-негаданно нагрянула твоя жена. И после этого у тебя хватает наглости утверждать, что между вами ничего не было?!
   Рикардо взял в руки ее холодную ладонь и крепко стиснул дрожащие пальцы.
   Трейси, ты должна мне поверить. Ты должна меня выслушать. Я был наивным болваном.
   Подобное признание в устах самонадеянного мужчины ошеломляло. Трейси повернула голову и во все глаза уставилась на Рикардо. Нет, он не притворяется, он абсолютно искренен.
   – До встречи с тобой я не представлял, что такое ревность. Это чувство было мне неведомо. Но тут появилась ты… – Он еще сильнее стиснул ее ладонь. – Когда я думал о тебе и о Поле, о том, что вы с ним целовались и занимались любовью, я испытывал невообразимые муки, но тогда я не понимал, что это такое. Тогда я не знал, что это чувство называется ревностью, Так вот, Луиза тоже оказалась жертвой ревности. Более того, основываясь на своем опыте, я понял, что толкает людей на совершение странных поступков. В тот день, когда ты переночевала у меня в номере, а потом требовала вернуть тебе платье, чтобы идти к Полу, я делал все, чтобы только остановить тебя. Я был готов на все, лишь бы ты к нему не пошла. Понимаешь, на все! Так и Луиза. Она полагала, что, если заставит людей поверить, в том числе и тебя, что мы с ней по-прежнему любовники, возможно, желаемое станет действительностью. Она продумала все до мельчайших деталей. Она приложила немало усилий, чтобы посеять в твоей душе сомнения, а потом сделала решающий бросок, как хищник из засады. Но, повторяю, после расставания я с ней ни разу не спал. Ни разу! Когда я увидел, что она устроила в гостиничном номере, то был вне себя от ярости и подивился твоей проницательности. Ты была права, усомнившись в ее добрых намерениях. Луиза расчетливо ждала своего часа. Я велел ей убираться, но она продолжала льнуть ко мне и уговаривать, чтобы я передумал. В эту минуту появилась ты.