Долли Барни
Не отрекайся от любви
1
Рикардо Энрикес.
Трейси Робертсон неоднократно слышала имя этого человека и видела его фотографии, то и дело мелькавшие в газетах в рубрике светских новостей. Неотразимый красавчик, удачливый бизнесмен, завидный жених из первой десятки самых богатых холостяков мира.
Однако она его ненавидела, и имела для этого самые веские основания. Сколько раз мечтала Трейси встретить его и высказать в лицо все, что думает о нем и о его беспощадных методах ведения дел. Одно упоминание его имени вызывало у нее приступ неистовой ярости.
Рикардо Энрикес был человеком, который одним росчерком пера своего золотого «паркера» навсегда изменил привычный уклад жизни ее семьи.
Такое не забывается и не прощается. Трейси вынашивала планы изощренной мести с тех самых пор, как ее отец, бледный и осунувшийся, вернулся однажды поздним вечером домой и сообщил семье, что парк продан.
Правда, тогда они обрадовались, хотя предложенная покупателем сумма была смехотворно мала. Но они остро нуждались в деньгах и торговаться не стали. Это было только начало в длинной цепи посыпавшихся на них, как из рога изобилия, неприятностей, виновником которых Трейси считала Рикардо Энрикеса.
Трейси спросонья никак не могла сообразить, где находится. Ее зеленые глаза сонно блуждали по элегантно обставленной просторной комнате, в надежде найти ответ. Меньше всего она понимала, как могла очутиться в одной постели со своим заклятым врагом, чья тяжелая рука крепко обнимала ее за талию. Однако, взглянув на него, Трейси невольно залюбовалась.
Красавчик Энрикес, воплощенное совершенство.
Неужели это тот самый человек, имя которого вызывало у нее омерзение и бурю всепоглощающей ненависти?
Но думать о неприятном не хотелось. Забыв на минуту о бесчисленных вопросах, о неотвратимости реального мира, Трейси разглядывала лежащего рядом мужчину, с которым до вчерашнего дня фактически не была знакома. Его лицо, словно высеченное из мрамора искусной рукой ваятеля, поражало безукоризненной гармонией форм и линий. Трейси не понимала, как человек, столь изысканно красивый, может быть столь чудовищно жестоким.
Он спал, и его черты сохраняли безмятежность. Высокий гладкий лоб, веки, окаймленные густыми черными ресницами, яркие, четко очерченные губы, твердая линия скул и подбородка, на котором пробивается утренняя щетина. И на всем лежит печать совершенства.
Трейси чуть слышно вздохнула. Рикардо спал в одежде – на нем были светло-серые брюки и белая рубашка, на которой виднелись следы размазанной черной туши.
Она вчера плакала? Странно. Трейси уже забыла, когда в последний раз предавалась этой женской слабости. Но еще более странным показалось ей то, что она рыдала на плече Рикардо Энрикеса. Она напрягла память, пытаясь припомнить, когда в последний раз плакала, но так и не припомнила. Даже когда умерла Лизбет, она не позволила горю взять над собой верх и отказалась идти по тропе боли и скорби. Трейси ощутила холодок ужаса, поползший по спине, и мысленно приказала себе прекратить копания в событиях вчерашнего дня и прошедших лет.
Она хотела бы вернуться в безмятежную гавань полумрака спальни и ни о чем другом, кроме вечной красоты, не думать, но опоздала. Плотину прорвало, и поток нахлынувших воспоминаний быстро наполнял ее голову картинами, о которых Трейси предпочла бы забыть. Первые минуты приятного пробуждения безвозвратно утонули в болоте жестокой действительности.
– Доброе утро! – ворвался в ее мысли низкий голос, бархатные нотки которого придали двум простым словам невероятную эротичность.
Вскинув глаза, Трейси поймала на себе пронзительный взгляд и почувствовала, как горячая волна краски заливает ее лицо и шею. Она пожалела, что не использовала первые минуты пробуждения на укрепление духа и подготовку ответов на вопросы, которые неминуемо задаст Рикардо.
– Доброе утро, – отозвалась она. Рикардо лениво потянулся и широко зевнул, сверкнув ослепительно белыми зубами. Держался он на удивление непринужденно, будто просыпаться в одной постели с малознакомыми женщинами было для него самым обычным делом.
Возможно, в этом и вправду нет для него ничего сверхъестественного, подумала Трейси. когда его взгляд снова замер на ее лице. С такой внешностью и… Она скова окинула комнату взглядом на тот случай, если ее воображение сыграло с ней злую шутку, но нет, ошибки быть не могло. Мебель из мореного луба, тяжелые парчовые шторы на окнах, хрустальная люстра – вся эта роскошь свидетельствовала о богатстве и широте возможностей лежавшего рядом мужчины. Он мог позволить себе все, включая любых, даже самых недоступных женщин.
От этой мысли Трейси пришла в ужас. Возможно, и ее скромная персона уже занесена в длинный список его мужских побед.
– Полагаю, что от кофе ты не откажешься, – пробормотал Рикардо и, не дожидаясь ответа, снял телефонную трубку, чтобы разразиться многословной тирадой на испанском языке, показавшейся Трейси чересчур длинной для простого заказа кофе.
Только тут Трейси сообразила, что находится в личном номере Рикардо Энрикеса в одном из принадлежащих ему отелей, которые были разбросаны по всему миру. Сам собой возник вопрос: в каком?
– Полагаю, мы все еще в Штатах? – осторожно поинтересовалась Трейси, когда Рикардо закончил разговор. – Или я проснулась в Испании?
Рикардо заразительно рассмеялся, и Трейси поймала себя на том, что улыбается в ответ.
– Да, Трейси, мы все еще в Штатах. А говорил я по-испански, потому что большинство сотрудников в моих отелях – испанцы или выходцы из Латинской Америки.
– Чтобы напоминать тебе о родном доме?
– Нет. – Он снова рассмеялся. – У меня много друзей, но еще больше… – Рикардо сделал паузу, – всевозможных знакомых, рассеянных по свету, кто не считает зазорным обратиться к Энрикесу с просьбой нанять на работу.
Слава Богу, ее не занесло на другой континент! Но комната, которую они снимали с Полом, была гораздо меньше по сравнению с этой…
Пол!
От ужаса Трейси всхлипнула и натянула простыню, которой укрывалась, до самого подбородка. Осознан весь кошмар ситуации, в которой оказалась, она не на шутку перепугалась.
– Я велел также принести чай со льдом, – добавил Рикардо, заметив внезапную смену ее настроения. – Ты наверняка хочешь пить.
О, и это еще мягко сказано! Во рту у Трейси было настоящее пекло, но и оно не шло ни в какое сравнение с болью, которая распирала ее голову при малейшем движении.
– Спасибо, – пролепетала Трейси и осторожно села, кутаясь в простыню, поскольку ничего, кроме кружевного нижнего белья, на ней не было. – Спасибо, – почистив горло, уже громче повторила она.
Как бы ей хотелось, чтобы голова лучше соображала и она смогла бы хоть приблизительно вспомнить, за каким чертом очутилась в этом номере!
– С тобой все в порядке? – участливо спросил Рикардо.
Ее обычно розовые щеки побледнели, а рыжие волосы, собранные вчера в высокую прическу, беспорядочными прядями рассыпались по плечам. Трейси подняла тонкие руки к вискам и слегка их помассировала, на мгновение зажмурившись от боли.
– Не совсем, – призналась она и, сделав глубокий вдох, медленно выпустила воздух из легких, мечтая, чтобы злополучная комната перестала кружиться и она смогла бы наконец собраться с мыслями. – Откровенно говоря, я чувствую себя довольно скверно.
– Не сомневаюсь.
Участие, которое Трейси уловила в голосе Рикардо минутой раньше, вдруг испарилось, словно его и не было.
– Послушай, мне очень жаль… – начала она, – но я не представляю, что случилось. Я остановилась здесь с… – Трейси запнулась, лихорадочно соображая, как представить Пола, – со своим приятелем. Мы приехали на церемонию вручения наград…
Рикардо смотрел на нее, скептически вскинув бровь, в то время как Трейси пыталась найти достойный предлог, который позволил бы ей выйти из щекотливого положения с наименьшими потерями и вернуться в номер к Полу. Но еще важнее для нее было придумать оправдание, которое устроило бы ее друга и избавило бы от ненужных расспросов о том, где она провела эту ночь…
– Наверное, мне что-то подсыпали в еду, или я заболела, или еще что. Словом, я каким-то образом перепутала комнаты. – Трейси беспомощно замолчала, видя, как и вторая бровь Рикардо изумленно поползла вверх. – Видимо, я вчера хватила лишку, – промямлила Трейси, старательно избегая смотреть Рикардо в глаза.
– Видимо, – согласился он.
Трейси могла поклясться, что его чувственные губы дрогнули в ухмылке. Ситуация, в которой она оказалась, его явно веселила! С нее хватит. Она не станет тратить время на пустые объяснения. Что бы вчера ни случилось, в какую бы гнусную историю она ни попала, сидеть здесь и наблюдать, как этот тип радуется ее злоключениям, не имело смысла. Трейси плотнее завернулась в простыню и встала, стараясь не обращать внимания на гул в голове.
– Мне пора идти.
Как бы ей хотелось принять непринужденную позу, загадочно улыбнуться и, послав Рикардо воздушный поцелуй, уйти, повиливая бедрами! Но проснуться утром в постели с посторонним мужчиной – в этом для Трейси было что-то запредельное. Поэтому самоуверенность и надменность, которые она искусно на себя напускала, в это утро ей изменили.
У нее подозрительно защипало в глазах, но Трейси быстро взяла себя в руки. Она не представляла, что заставило ее накануне рыдать на груди Рикардо, но в любом случае повторять эксперимент не собиралась.
Трейси обвела комнату взглядом в поисках одежды. Заметив туфли и сумку, она направилась к ним, удерживая концы простыни в кулаке и остро осознавая, что выглядит не слишком элегантно. Однако ей было не до переживаний по поводу своего внешнего вида: Трейси хотела одного – как можно быстрее вернуться к Полу – и молила Бога, чтобы он оказался не менее пьяным, чем она сама, и ее появления на рассвете не заметил.
– Если ты ищешь платье, то его вскоре принесут.
Это уж слишком, Трейси со вздохом отчаяния присела на край кровати и опустила голову. Волосы тяжелой золотой волной упали вперед, заслонив от внешнего мира ее лицо. Оказавшись за непроницаемой завесой, Трейси почувствовала облегчение. На секунду она задумалась, как могло такое случиться, что она, Трейси Робертсон, методичная, организованная и ответственная, очутилась в подобной ситуации.
Вчерашний вечер был распланирован до малейших подробностей. Она тщательно все проверила, как проверяла любую работу, подлежащую исполнению, спокойно и со всех сторон, чтобы предусмотреть всевозможные отклонения от намеченного сценария.
– Я ведь пришла сюда не сама, правда? – пробормотала Трейси, припоминая кое-какие детали, не доставившие ей удовольствия. – Ты принес меня на руках.
– Верно.
– Ты сказал, что ляжешь на диване, – продолжала Трейси, – а я не хотела идти вниз…
– К своему приятелю, – уточнил Рикардо насмешливо. – Снова верно. Я разрешил тебе остаться в моей постели, а сам обещал лечь на диване.
Это все походило на правду. Отдельные части мозаики начали складываться в более или менее ясный фрагмент. Трейси хотела бы воссоздать картину целиком, но затуманенный мозг отказывался работать.
– Тогда почему… – она нервно сглотнула образовавшийся в горле комок, – тогда почему я проснулась в твоих объятиях? Почему ты спал на кровати, а не на диване, как обещал?
– Ты попросила, чтобы я лег с тобой. Поначалу я отказался. Меня эта просьба, естественно, смутила, учитывая твое… учитывая, что ты находилась в состоянии опьянения и была без одежды.
– Но тем не менее лег.
Ее попытка свалить с больной головы на здоровую потерпела неудачу.
– Ты проявила настойчивость, – возразил Рикардо.
– Вот как?
– Вернее у тебя случилась истерика. Чтобы как-то тебя утихомирить, мне пришлось лечь рядом.
Сомнений не было. Он говорит правду. Слова Рикардо возбудили в памяти Трейси каскад воспоминаний. Он умолял ее вести себя тихо и даже принес воды, и заставил выпить. Он вел себя, как терпеливый папаша, и вытирал с ее заплаканного лица размазанную тушь. Перед мысленным взором Трейси возникла еще более пугающая картина: Рикардо взял ее на руки и крепко прижал к груди. Она рыдала, а он пытался ее успокоить, втолковывая что-то снова и снова, пока…
Трейси судорожно втянула воздух. Она почти физически ощутила прикосновение его ладони, вспомнив, как вчера он ласково гладил ее по волосам и по спине, желая успокоить, словно она была маленьким ребенком, которому привиделся страшный сон.
Однако его невинные прикосновения вызвали у нее отнюдь не детскую реакцию. Трейси понимала, что должна задать Рикардо еще один вопрос, на который хотела, но боялась получить ответ. Вопрос этот был признан увенчать ее позор и отчаяние, после чего она удалится к себе в номер, чтобы попробовать спасти остатки достоинства, уцелевшие после вчерашнего кошмара.
– А мы?.. – Трейси кашлянула и остановила на Рикардо испуганный взгляд, потом расправила плечи, готовая к встрече с реальностью, вернее с собственной совестью, и спросила более определенно: – А мы чем-нибудь занимались?
– Мы разговаривали. Точнее ты говорила, а я слушал.
– Прошу прощения, если я тебе досаждала. – Ее слабая попытка улыбнуться не нашла у Рикардо отклика, и, поскольку он был предельно лаконичен, Трейси пришлось самой выяснять то, что оставалось невыясненным. – Если мы ничем, кроме разговоров, не занимались, тогда почему я раздета?
– Как только мы пришли сюда, я заказал крепкий кофе в надежде, что это хоть немного тебя отрезвит. Возможно, это сработало бы, но ты вылила кофе на себя. Твое платье в химчистке.
У Трейси отлегло от сердца, и если бы она посмела поднять на Рикардо глаза, то увидела бы на его губах на удивление теплую улыбку.
– Мы не занимались любовью, если тебя именно это интересует, – продолжал он, – хотя если ты посчитала возможным затронуть эту тему…
– Нет! – воскликнула Трейси в страхе, но Рикардо пропустил ее возглас мимо ушей.
– Поскольку ты сама затронула эту тему, – повторил он вкрадчиво, – смею тебя заверить, что если бы что и было, то ты вряд ли смогла бы об этом забыть. Когда я занимаюсь с женщинами любовью, они более чем хорошо помнят об этом!
Трейси отчетливо поняла, что, несмотря на высокомерную самоуверенность и наглость высказывания, Рикардо, несомненно, говорил правду. В своем совершенстве он был неповторим и незабываем. Она невольно была вынуждена признать, что ночь, проведенная с таким привлекательным мужчиной, как Рикардо Энрикес, не могла оставить ни одну женщину равнодушной. Такое не забывается.
– Спасибо.
– За что?
– За то что не воспользовался ситуацией, – выдавила из себя Трейси.
– Поверь, мне это стоило огромных усилий. Черт!
– А между нами точно ничего не было? – еще раз спросила она, хотя знала, что в этом нет необходимости.
– Точно. Я предпочитаю, чтобы мои женщины хоть что-то соображали.
Этот маленький камешек, брошенный в ее огород, Трейси проигнорировала. У нее словно гора с плеч свалилась. Слава Богу, все еще поправимо! Она вздохнула и почувствовала, что возвращается к жизни.
Безусловно, Пол не оставит без внимания ее отсутствие ночью, так что от выяснения отношений ей никуда не деться. В конце концов, она может не уточнять, в чьей постели проснулась сегодня утром. Рикардо был деловым партнером Пола, и тот факт, что она с ним не переспала, значительно облегчал ситуацию. Трейси оставалось только собрать вещички и поскорее убраться из номера Рикардо.
Она выпрямилась и откинула волосы с лица. Заметив, что Рикардо все еще смотрит на нее, Трейси попыталась улыбнуться, но он на ее улыбку не ответил.
– Вот так дела! – воскликнула она, желая заполнить паузу.
Рикардо, лежавший до сих пор на кровати неподвижно, повернулся на бок и, приподнявшись на локте, изобразил удивление.
– Что это значит? – спросил он не без сарказма.
– Я чувствую себя виноватой, – пояснила Трейси, в ее голосе послышались уверенные нотки. – Видишь ли, обычно я не пью. Крепкие напитки, – добавила она поспешно. – Может быть, иногда бокал вина, но крепкое спиртное… я на дух не переношу. А вчера выпила для храбрости. Конечно, тебе меня не понять. Такие, как ты, в допинге не нуждаются.
– И сколько ты вчера выпила?
– Два коктейля с коньяком и апельсиновым соком. – Трейси поморщилась и, стремясь вызвать у Рикардо хоть какую-то реакцию, затараторила, как набирающий скорость поезд: – Если я чувствую себя так скверно всего после двух коктейлей, то я счастлива, что обычно не пью. Не понимаю, какое удовольствие получают от этого люди?
– Ты и вправду думаешь, что два коктейля с коньяком и апельсиновым соком способны произвести такой эффект? – осведомился он наконец. – Неужели ты так и не поняла, что тебе в коктейль подмешали что-то еще?
– Ты что-то подмешал мне в коктейль?! – воскликнула она и вскочила, едва успев подхватить простыню.
От возмущения Рикардо едва не задохнулся и, яростно махая руками, разразился гневной тирадой. В мозгу Трейси промелькнули смутные воспоминания, и она произнесла ошеломлено:
– Это сделал Пол.
Ужасная догадка вызвала у нее бесконтрольный приступ гнева, отозвавшийся в голове гулкими ударами. Она с силой зажмурилась, борясь с приступом дурноты и ненависти к человеку, от которого зависела. Такой подлости она от него не ожидала.
Трейси не представляла, что Пол способен на подобную низость ради того, чтобы достичь желанной цели. В эту минуту его личность предстала ей в самом неприглядном свете, и Трейси со всей ясностью поняла, что не зря чувствовала в последнее время потребность держаться от Пола подальше.
– Персонал предупредил меня о том, что происходит, – продолжал Рикардо, но Трейси едва его слушала, пораженная выявившимся фактом, рядом с которым детали уже не имели значения. – Если ты помнишь, я сидел за столом рядом с тобой.
– Может быть.
Она неопределенно пожала плечами и густо покраснела. По яркому румянцу, проступившему на ее щеках, Рикардо понял, что это обстоятельство Трейси хорошо помнит. Действительно, соседство высокого статного красавца не могло остаться ею незамеченным даже при чрезмерной опеке со стороны Пола. В памяти Трейси отчетливо всплыли взгляды Рикардо, которые она то и дело на себе ловила и которые заставляли ее трепетать. Однако признаваться в этом она не собиралась.
– Насколько мне помнится, ты заказывала апельсиновый сок. Трижды, если не ошибаюсь.
– Да, но, как я уже говорила, я пила еще эти два дурацких коктейля, а потом за ужином подали вино…
– А фактически ты выпила пять коктейлей. Каждый раз, когда ты делала заказ на сок, твой приятель шел в стойке и говорил официантам, что ты передумала. При этом он старался обращаться к разным барменам. И только, когда он попытался исправить твой заказ в третий раз, персонал обратил внимание на его странное поведение.
Трейси скрипнула зубами. Выходка Пола привела ее в бешенство, но еще больше злилась она на себя за то, что не сообразила тогда, что происходит. Еще ее удивляло, как она могла приписать убийственный эффект от выпитого спиртного двум злополучным коктейлям! Со стороны Рикардо было очень благородно играть роль рыцаря в сияющих доспехах, принимая у себя в номере незваных гостей, вернее гостью. Однако ему было невдомек, насколько важным был для нее вчерашний вечер, точнее для ее отца. Трейси сильно сожалела, что вмешательство Рикардо изменило естественное развитие событий.
По крайней мере, все уже закончилось бы. – Я непременно поговорю сегодня с Полом, – сказал Рикардо. – Если он позволяет себе подобные выходки, ему лучше присмотреть другое место работы.
– Пожалуйста, не надо! – взмолилась Трейси. ЕЙ было важно, чтобы Рикардо в этом деле не участвовал. – На самом деле Пол не имел дурных намерений. Ты же знаешь, каким он бывает.
– Не имею об этом ни малейшего представления. Да и откуда мне знать? Я ведь видел его всего два или три раза, – возразил Рикардо, пожимая плечами. Заметив недоумение в глазах Трейси, он насторожился. – А что, Пол говорил что-то иное?
О да, Пол представлял все в другом свете. Он утверждал, что имеет с Рикардо более тесные связи, которые готов использовать, если Трейси не нарушит правила игры. Но в данном случае для нее не это было главным. Главным было выйти из создавшегося положения с минимальными потерями. Больше всего Трейси боялась рассердить Пола, что неминуемо сказалось бы отрицательно на ее родителях. От этого зависело, если не счастье, то, по крайней мере, видимость благополучия.
Рикардо следует отговорить от выяснения отношений с Полом.
– Пол… и я… – начала Трейси, заливаясь краской и мучительно выталкивая из себя каждое слово, – мы… собирались…
Она с мольбой смотрела на Рикардо, взглядом прося войти в ее положение и прекратить эту пытку.
Ему ничего не стоило остановить ее, сказав, что он все понял и в подробностях не нуждается. Однако Рикардо ничего подобного не сделал. С высокомерным спокойствием и плотно сжатыми губами он ждал ее объяснений. Ее явное смущение его ничуть не заботило. Уткнувшись взглядом в пол, Трейси выдавила из себя признание, которое, по ее мнению, должно было положить конец щекотливой теме.
– Мы с Полом собирались обручиться… – произнесла она чуть слышно и замолчала в надежде, что добралась до финала этого чрезвычайно трудного разговора. Взглянув на Рикардо из-под полуопущенных ресниц, она увидела в его глазах искры недоумения. – По этой причине я и нуждалась в выпивке. Я страшно нервничала, – пояснила Трейси.
Рикардо, похоже, ничего не понял.
– Но почему ты нервничала? Чего бояться и переживать, имея столь приятную перспективу?
– Не знаю.
Трейси не собиралась сообщать Рикардо интимные подробности. Пол четко изложил ей свои намерения. Больше не будет робких поцелуев на ступенях ее дома и бесконечных отговорок. Пол без обиняков сказал, что после помолвки потребует от нее то, что принадлежит ему, как он считал, по праву.
И Трейси ничего не могла с этим поделать.
Решив, что и без того чересчур разоткровенничалась, она решительно тряхнула головой и встала.
– Но давай на этом покончим, ладно? Не можешь ли ты теперь позвонить в химчистку и попросить принести мне платье? Мне бы хотелось одеться.
Трейси замолчала и простояла б ожидании не меньше минуты. Поскольку Рикардо и пальнем не пошевелил, она пожала плечами и заявила:
– Что ж, если тебе это так трудно, я сама о себе позабочусь.
Она подошла к телефону и, сняв трубку, принялась накручивать диск, чувствуя спиной пристальный взгляд Рикардо. В конце концов, она не обязана перед ним оправдываться, Если ему охота играть в героя, пусть найдет себе другую обиженную.
– Хорошо, я понимаю, что ты, вероятно, была немного не в себе, – подытожил Рикардо их беседу, словно не слышал ее заключительного признания. Трейси замерла, не докрутив диск. – Но зачем Полу понадобилось тебя спаивать? Каким надо обладать извращенным умом, чтобы сделать женщине предложение, о котором она наутро не будет ничего помнить? – Трейси безрадостно рассмеялась, но Рикардо не мог не заметить, как напряглись ее плечи и как задрожала тонкая рука, занесенная над телефонным аппаратом. Он с трудом уловил тихие слова, произнесенные ею сдержанно и настороженно:
– Весьма решительным. – Безнадежность ее тона задела в его душе какие-то струны. Если накануне Пол вызывал у Рикардо досаду и неприязнь, то сейчас эти чувства сменились отвращением и глухой яростью. Однако своих эмоций Рикардо ничем не выдал, поскольку понимал, что одно неверное слово, неверная интонация заставят Трейси занять оборонительную позицию и она навсегда уйдет из его комнаты и из жизни. Но он не хотел, чтобы она уходила. Эта мысль Рикардо немало удивила. Прошлой ночью он проявил к ней участие, обеспокоенный в первую очередь тем, что с ней обошлись бесчестно. Он поступил бы точно так же, будь на месте Трейси любой другой гость или гостья его отеля. Но маленькое ночное происшествие осталось позади. Он выполнил свой человеческий долг и уладил проблему. Трейси протрезвела, успокоилась и теперь в состоянии контролировать свои действия. Если она хочет одеться и вернуться в номер к своему проходимцу – ради Бога. Он не станет препятствовать. Какое ему, в конце концов, до нее дело?
Однако по какой-то неясной причине судьба Трейси его волновала.
– Как ты можешь вернуться к Полу после того, что он с тобой вчера сделал? Это несерьезно.
Трейси повернулась к нему лицом.
– Спасибо за заботу, – выпалила она. – Я уверена, что ты старался от чистого сердца. Но, честно говоря, я отлаю себе отчет в том, что вчера делала, и, естественно, не нуждаюсь в твоей так называемой помощи.
– Позволю себе с вами не согласиться, мадам. Так говорит в подобных случаях мой лондонский управляющий, – пояснил Рикардо, заметив изумление Трейси. – Вчера вечером ты совершила один-единственный и благоразумный поступок, когда обратилась за помощью. Ко мне! – Рикардо встал и, приблизившись к Трейси, приподнял за подбородок ее лицо. – Может, хочешь, чтобы я освежил твою память?
– Как-нибудь обойдусь, – пролепетала она, пытаясь отвернуться.
– Когда кто-то отвлек внимание Пола, я шепнул тебе, что в твои соки подмешивают коньяк. – Тогда ты разразилась слезами и попросила меня избавить тебя от его общества… Мольба о помощи не оставила меня равнодушным, и мне ничего другого не оставалось, как привести тебя сюда.
Трейси Робертсон неоднократно слышала имя этого человека и видела его фотографии, то и дело мелькавшие в газетах в рубрике светских новостей. Неотразимый красавчик, удачливый бизнесмен, завидный жених из первой десятки самых богатых холостяков мира.
Однако она его ненавидела, и имела для этого самые веские основания. Сколько раз мечтала Трейси встретить его и высказать в лицо все, что думает о нем и о его беспощадных методах ведения дел. Одно упоминание его имени вызывало у нее приступ неистовой ярости.
Рикардо Энрикес был человеком, который одним росчерком пера своего золотого «паркера» навсегда изменил привычный уклад жизни ее семьи.
Такое не забывается и не прощается. Трейси вынашивала планы изощренной мести с тех самых пор, как ее отец, бледный и осунувшийся, вернулся однажды поздним вечером домой и сообщил семье, что парк продан.
Правда, тогда они обрадовались, хотя предложенная покупателем сумма была смехотворно мала. Но они остро нуждались в деньгах и торговаться не стали. Это было только начало в длинной цепи посыпавшихся на них, как из рога изобилия, неприятностей, виновником которых Трейси считала Рикардо Энрикеса.
Трейси спросонья никак не могла сообразить, где находится. Ее зеленые глаза сонно блуждали по элегантно обставленной просторной комнате, в надежде найти ответ. Меньше всего она понимала, как могла очутиться в одной постели со своим заклятым врагом, чья тяжелая рука крепко обнимала ее за талию. Однако, взглянув на него, Трейси невольно залюбовалась.
Красавчик Энрикес, воплощенное совершенство.
Неужели это тот самый человек, имя которого вызывало у нее омерзение и бурю всепоглощающей ненависти?
Но думать о неприятном не хотелось. Забыв на минуту о бесчисленных вопросах, о неотвратимости реального мира, Трейси разглядывала лежащего рядом мужчину, с которым до вчерашнего дня фактически не была знакома. Его лицо, словно высеченное из мрамора искусной рукой ваятеля, поражало безукоризненной гармонией форм и линий. Трейси не понимала, как человек, столь изысканно красивый, может быть столь чудовищно жестоким.
Он спал, и его черты сохраняли безмятежность. Высокий гладкий лоб, веки, окаймленные густыми черными ресницами, яркие, четко очерченные губы, твердая линия скул и подбородка, на котором пробивается утренняя щетина. И на всем лежит печать совершенства.
Трейси чуть слышно вздохнула. Рикардо спал в одежде – на нем были светло-серые брюки и белая рубашка, на которой виднелись следы размазанной черной туши.
Она вчера плакала? Странно. Трейси уже забыла, когда в последний раз предавалась этой женской слабости. Но еще более странным показалось ей то, что она рыдала на плече Рикардо Энрикеса. Она напрягла память, пытаясь припомнить, когда в последний раз плакала, но так и не припомнила. Даже когда умерла Лизбет, она не позволила горю взять над собой верх и отказалась идти по тропе боли и скорби. Трейси ощутила холодок ужаса, поползший по спине, и мысленно приказала себе прекратить копания в событиях вчерашнего дня и прошедших лет.
Она хотела бы вернуться в безмятежную гавань полумрака спальни и ни о чем другом, кроме вечной красоты, не думать, но опоздала. Плотину прорвало, и поток нахлынувших воспоминаний быстро наполнял ее голову картинами, о которых Трейси предпочла бы забыть. Первые минуты приятного пробуждения безвозвратно утонули в болоте жестокой действительности.
– Доброе утро! – ворвался в ее мысли низкий голос, бархатные нотки которого придали двум простым словам невероятную эротичность.
Вскинув глаза, Трейси поймала на себе пронзительный взгляд и почувствовала, как горячая волна краски заливает ее лицо и шею. Она пожалела, что не использовала первые минуты пробуждения на укрепление духа и подготовку ответов на вопросы, которые неминуемо задаст Рикардо.
– Доброе утро, – отозвалась она. Рикардо лениво потянулся и широко зевнул, сверкнув ослепительно белыми зубами. Держался он на удивление непринужденно, будто просыпаться в одной постели с малознакомыми женщинами было для него самым обычным делом.
Возможно, в этом и вправду нет для него ничего сверхъестественного, подумала Трейси. когда его взгляд снова замер на ее лице. С такой внешностью и… Она скова окинула комнату взглядом на тот случай, если ее воображение сыграло с ней злую шутку, но нет, ошибки быть не могло. Мебель из мореного луба, тяжелые парчовые шторы на окнах, хрустальная люстра – вся эта роскошь свидетельствовала о богатстве и широте возможностей лежавшего рядом мужчины. Он мог позволить себе все, включая любых, даже самых недоступных женщин.
От этой мысли Трейси пришла в ужас. Возможно, и ее скромная персона уже занесена в длинный список его мужских побед.
– Полагаю, что от кофе ты не откажешься, – пробормотал Рикардо и, не дожидаясь ответа, снял телефонную трубку, чтобы разразиться многословной тирадой на испанском языке, показавшейся Трейси чересчур длинной для простого заказа кофе.
Только тут Трейси сообразила, что находится в личном номере Рикардо Энрикеса в одном из принадлежащих ему отелей, которые были разбросаны по всему миру. Сам собой возник вопрос: в каком?
– Полагаю, мы все еще в Штатах? – осторожно поинтересовалась Трейси, когда Рикардо закончил разговор. – Или я проснулась в Испании?
Рикардо заразительно рассмеялся, и Трейси поймала себя на том, что улыбается в ответ.
– Да, Трейси, мы все еще в Штатах. А говорил я по-испански, потому что большинство сотрудников в моих отелях – испанцы или выходцы из Латинской Америки.
– Чтобы напоминать тебе о родном доме?
– Нет. – Он снова рассмеялся. – У меня много друзей, но еще больше… – Рикардо сделал паузу, – всевозможных знакомых, рассеянных по свету, кто не считает зазорным обратиться к Энрикесу с просьбой нанять на работу.
Слава Богу, ее не занесло на другой континент! Но комната, которую они снимали с Полом, была гораздо меньше по сравнению с этой…
Пол!
От ужаса Трейси всхлипнула и натянула простыню, которой укрывалась, до самого подбородка. Осознан весь кошмар ситуации, в которой оказалась, она не на шутку перепугалась.
– Я велел также принести чай со льдом, – добавил Рикардо, заметив внезапную смену ее настроения. – Ты наверняка хочешь пить.
О, и это еще мягко сказано! Во рту у Трейси было настоящее пекло, но и оно не шло ни в какое сравнение с болью, которая распирала ее голову при малейшем движении.
– Спасибо, – пролепетала Трейси и осторожно села, кутаясь в простыню, поскольку ничего, кроме кружевного нижнего белья, на ней не было. – Спасибо, – почистив горло, уже громче повторила она.
Как бы ей хотелось, чтобы голова лучше соображала и она смогла бы хоть приблизительно вспомнить, за каким чертом очутилась в этом номере!
– С тобой все в порядке? – участливо спросил Рикардо.
Ее обычно розовые щеки побледнели, а рыжие волосы, собранные вчера в высокую прическу, беспорядочными прядями рассыпались по плечам. Трейси подняла тонкие руки к вискам и слегка их помассировала, на мгновение зажмурившись от боли.
– Не совсем, – призналась она и, сделав глубокий вдох, медленно выпустила воздух из легких, мечтая, чтобы злополучная комната перестала кружиться и она смогла бы наконец собраться с мыслями. – Откровенно говоря, я чувствую себя довольно скверно.
– Не сомневаюсь.
Участие, которое Трейси уловила в голосе Рикардо минутой раньше, вдруг испарилось, словно его и не было.
– Послушай, мне очень жаль… – начала она, – но я не представляю, что случилось. Я остановилась здесь с… – Трейси запнулась, лихорадочно соображая, как представить Пола, – со своим приятелем. Мы приехали на церемонию вручения наград…
Рикардо смотрел на нее, скептически вскинув бровь, в то время как Трейси пыталась найти достойный предлог, который позволил бы ей выйти из щекотливого положения с наименьшими потерями и вернуться в номер к Полу. Но еще важнее для нее было придумать оправдание, которое устроило бы ее друга и избавило бы от ненужных расспросов о том, где она провела эту ночь…
– Наверное, мне что-то подсыпали в еду, или я заболела, или еще что. Словом, я каким-то образом перепутала комнаты. – Трейси беспомощно замолчала, видя, как и вторая бровь Рикардо изумленно поползла вверх. – Видимо, я вчера хватила лишку, – промямлила Трейси, старательно избегая смотреть Рикардо в глаза.
– Видимо, – согласился он.
Трейси могла поклясться, что его чувственные губы дрогнули в ухмылке. Ситуация, в которой она оказалась, его явно веселила! С нее хватит. Она не станет тратить время на пустые объяснения. Что бы вчера ни случилось, в какую бы гнусную историю она ни попала, сидеть здесь и наблюдать, как этот тип радуется ее злоключениям, не имело смысла. Трейси плотнее завернулась в простыню и встала, стараясь не обращать внимания на гул в голове.
– Мне пора идти.
Как бы ей хотелось принять непринужденную позу, загадочно улыбнуться и, послав Рикардо воздушный поцелуй, уйти, повиливая бедрами! Но проснуться утром в постели с посторонним мужчиной – в этом для Трейси было что-то запредельное. Поэтому самоуверенность и надменность, которые она искусно на себя напускала, в это утро ей изменили.
У нее подозрительно защипало в глазах, но Трейси быстро взяла себя в руки. Она не представляла, что заставило ее накануне рыдать на груди Рикардо, но в любом случае повторять эксперимент не собиралась.
Трейси обвела комнату взглядом в поисках одежды. Заметив туфли и сумку, она направилась к ним, удерживая концы простыни в кулаке и остро осознавая, что выглядит не слишком элегантно. Однако ей было не до переживаний по поводу своего внешнего вида: Трейси хотела одного – как можно быстрее вернуться к Полу – и молила Бога, чтобы он оказался не менее пьяным, чем она сама, и ее появления на рассвете не заметил.
– Если ты ищешь платье, то его вскоре принесут.
Это уж слишком, Трейси со вздохом отчаяния присела на край кровати и опустила голову. Волосы тяжелой золотой волной упали вперед, заслонив от внешнего мира ее лицо. Оказавшись за непроницаемой завесой, Трейси почувствовала облегчение. На секунду она задумалась, как могло такое случиться, что она, Трейси Робертсон, методичная, организованная и ответственная, очутилась в подобной ситуации.
Вчерашний вечер был распланирован до малейших подробностей. Она тщательно все проверила, как проверяла любую работу, подлежащую исполнению, спокойно и со всех сторон, чтобы предусмотреть всевозможные отклонения от намеченного сценария.
– Я ведь пришла сюда не сама, правда? – пробормотала Трейси, припоминая кое-какие детали, не доставившие ей удовольствия. – Ты принес меня на руках.
– Верно.
– Ты сказал, что ляжешь на диване, – продолжала Трейси, – а я не хотела идти вниз…
– К своему приятелю, – уточнил Рикардо насмешливо. – Снова верно. Я разрешил тебе остаться в моей постели, а сам обещал лечь на диване.
Это все походило на правду. Отдельные части мозаики начали складываться в более или менее ясный фрагмент. Трейси хотела бы воссоздать картину целиком, но затуманенный мозг отказывался работать.
– Тогда почему… – она нервно сглотнула образовавшийся в горле комок, – тогда почему я проснулась в твоих объятиях? Почему ты спал на кровати, а не на диване, как обещал?
– Ты попросила, чтобы я лег с тобой. Поначалу я отказался. Меня эта просьба, естественно, смутила, учитывая твое… учитывая, что ты находилась в состоянии опьянения и была без одежды.
– Но тем не менее лег.
Ее попытка свалить с больной головы на здоровую потерпела неудачу.
– Ты проявила настойчивость, – возразил Рикардо.
– Вот как?
– Вернее у тебя случилась истерика. Чтобы как-то тебя утихомирить, мне пришлось лечь рядом.
Сомнений не было. Он говорит правду. Слова Рикардо возбудили в памяти Трейси каскад воспоминаний. Он умолял ее вести себя тихо и даже принес воды, и заставил выпить. Он вел себя, как терпеливый папаша, и вытирал с ее заплаканного лица размазанную тушь. Перед мысленным взором Трейси возникла еще более пугающая картина: Рикардо взял ее на руки и крепко прижал к груди. Она рыдала, а он пытался ее успокоить, втолковывая что-то снова и снова, пока…
Трейси судорожно втянула воздух. Она почти физически ощутила прикосновение его ладони, вспомнив, как вчера он ласково гладил ее по волосам и по спине, желая успокоить, словно она была маленьким ребенком, которому привиделся страшный сон.
Однако его невинные прикосновения вызвали у нее отнюдь не детскую реакцию. Трейси понимала, что должна задать Рикардо еще один вопрос, на который хотела, но боялась получить ответ. Вопрос этот был признан увенчать ее позор и отчаяние, после чего она удалится к себе в номер, чтобы попробовать спасти остатки достоинства, уцелевшие после вчерашнего кошмара.
– А мы?.. – Трейси кашлянула и остановила на Рикардо испуганный взгляд, потом расправила плечи, готовая к встрече с реальностью, вернее с собственной совестью, и спросила более определенно: – А мы чем-нибудь занимались?
– Мы разговаривали. Точнее ты говорила, а я слушал.
– Прошу прощения, если я тебе досаждала. – Ее слабая попытка улыбнуться не нашла у Рикардо отклика, и, поскольку он был предельно лаконичен, Трейси пришлось самой выяснять то, что оставалось невыясненным. – Если мы ничем, кроме разговоров, не занимались, тогда почему я раздета?
– Как только мы пришли сюда, я заказал крепкий кофе в надежде, что это хоть немного тебя отрезвит. Возможно, это сработало бы, но ты вылила кофе на себя. Твое платье в химчистке.
У Трейси отлегло от сердца, и если бы она посмела поднять на Рикардо глаза, то увидела бы на его губах на удивление теплую улыбку.
– Мы не занимались любовью, если тебя именно это интересует, – продолжал он, – хотя если ты посчитала возможным затронуть эту тему…
– Нет! – воскликнула Трейси в страхе, но Рикардо пропустил ее возглас мимо ушей.
– Поскольку ты сама затронула эту тему, – повторил он вкрадчиво, – смею тебя заверить, что если бы что и было, то ты вряд ли смогла бы об этом забыть. Когда я занимаюсь с женщинами любовью, они более чем хорошо помнят об этом!
Трейси отчетливо поняла, что, несмотря на высокомерную самоуверенность и наглость высказывания, Рикардо, несомненно, говорил правду. В своем совершенстве он был неповторим и незабываем. Она невольно была вынуждена признать, что ночь, проведенная с таким привлекательным мужчиной, как Рикардо Энрикес, не могла оставить ни одну женщину равнодушной. Такое не забывается.
– Спасибо.
– За что?
– За то что не воспользовался ситуацией, – выдавила из себя Трейси.
– Поверь, мне это стоило огромных усилий. Черт!
– А между нами точно ничего не было? – еще раз спросила она, хотя знала, что в этом нет необходимости.
– Точно. Я предпочитаю, чтобы мои женщины хоть что-то соображали.
Этот маленький камешек, брошенный в ее огород, Трейси проигнорировала. У нее словно гора с плеч свалилась. Слава Богу, все еще поправимо! Она вздохнула и почувствовала, что возвращается к жизни.
Безусловно, Пол не оставит без внимания ее отсутствие ночью, так что от выяснения отношений ей никуда не деться. В конце концов, она может не уточнять, в чьей постели проснулась сегодня утром. Рикардо был деловым партнером Пола, и тот факт, что она с ним не переспала, значительно облегчал ситуацию. Трейси оставалось только собрать вещички и поскорее убраться из номера Рикардо.
Она выпрямилась и откинула волосы с лица. Заметив, что Рикардо все еще смотрит на нее, Трейси попыталась улыбнуться, но он на ее улыбку не ответил.
– Вот так дела! – воскликнула она, желая заполнить паузу.
Рикардо, лежавший до сих пор на кровати неподвижно, повернулся на бок и, приподнявшись на локте, изобразил удивление.
– Что это значит? – спросил он не без сарказма.
– Я чувствую себя виноватой, – пояснила Трейси, в ее голосе послышались уверенные нотки. – Видишь ли, обычно я не пью. Крепкие напитки, – добавила она поспешно. – Может быть, иногда бокал вина, но крепкое спиртное… я на дух не переношу. А вчера выпила для храбрости. Конечно, тебе меня не понять. Такие, как ты, в допинге не нуждаются.
– И сколько ты вчера выпила?
– Два коктейля с коньяком и апельсиновым соком. – Трейси поморщилась и, стремясь вызвать у Рикардо хоть какую-то реакцию, затараторила, как набирающий скорость поезд: – Если я чувствую себя так скверно всего после двух коктейлей, то я счастлива, что обычно не пью. Не понимаю, какое удовольствие получают от этого люди?
– Ты и вправду думаешь, что два коктейля с коньяком и апельсиновым соком способны произвести такой эффект? – осведомился он наконец. – Неужели ты так и не поняла, что тебе в коктейль подмешали что-то еще?
– Ты что-то подмешал мне в коктейль?! – воскликнула она и вскочила, едва успев подхватить простыню.
От возмущения Рикардо едва не задохнулся и, яростно махая руками, разразился гневной тирадой. В мозгу Трейси промелькнули смутные воспоминания, и она произнесла ошеломлено:
– Это сделал Пол.
Ужасная догадка вызвала у нее бесконтрольный приступ гнева, отозвавшийся в голове гулкими ударами. Она с силой зажмурилась, борясь с приступом дурноты и ненависти к человеку, от которого зависела. Такой подлости она от него не ожидала.
Трейси не представляла, что Пол способен на подобную низость ради того, чтобы достичь желанной цели. В эту минуту его личность предстала ей в самом неприглядном свете, и Трейси со всей ясностью поняла, что не зря чувствовала в последнее время потребность держаться от Пола подальше.
– Персонал предупредил меня о том, что происходит, – продолжал Рикардо, но Трейси едва его слушала, пораженная выявившимся фактом, рядом с которым детали уже не имели значения. – Если ты помнишь, я сидел за столом рядом с тобой.
– Может быть.
Она неопределенно пожала плечами и густо покраснела. По яркому румянцу, проступившему на ее щеках, Рикардо понял, что это обстоятельство Трейси хорошо помнит. Действительно, соседство высокого статного красавца не могло остаться ею незамеченным даже при чрезмерной опеке со стороны Пола. В памяти Трейси отчетливо всплыли взгляды Рикардо, которые она то и дело на себе ловила и которые заставляли ее трепетать. Однако признаваться в этом она не собиралась.
– Насколько мне помнится, ты заказывала апельсиновый сок. Трижды, если не ошибаюсь.
– Да, но, как я уже говорила, я пила еще эти два дурацких коктейля, а потом за ужином подали вино…
– А фактически ты выпила пять коктейлей. Каждый раз, когда ты делала заказ на сок, твой приятель шел в стойке и говорил официантам, что ты передумала. При этом он старался обращаться к разным барменам. И только, когда он попытался исправить твой заказ в третий раз, персонал обратил внимание на его странное поведение.
Трейси скрипнула зубами. Выходка Пола привела ее в бешенство, но еще больше злилась она на себя за то, что не сообразила тогда, что происходит. Еще ее удивляло, как она могла приписать убийственный эффект от выпитого спиртного двум злополучным коктейлям! Со стороны Рикардо было очень благородно играть роль рыцаря в сияющих доспехах, принимая у себя в номере незваных гостей, вернее гостью. Однако ему было невдомек, насколько важным был для нее вчерашний вечер, точнее для ее отца. Трейси сильно сожалела, что вмешательство Рикардо изменило естественное развитие событий.
По крайней мере, все уже закончилось бы. – Я непременно поговорю сегодня с Полом, – сказал Рикардо. – Если он позволяет себе подобные выходки, ему лучше присмотреть другое место работы.
– Пожалуйста, не надо! – взмолилась Трейси. ЕЙ было важно, чтобы Рикардо в этом деле не участвовал. – На самом деле Пол не имел дурных намерений. Ты же знаешь, каким он бывает.
– Не имею об этом ни малейшего представления. Да и откуда мне знать? Я ведь видел его всего два или три раза, – возразил Рикардо, пожимая плечами. Заметив недоумение в глазах Трейси, он насторожился. – А что, Пол говорил что-то иное?
О да, Пол представлял все в другом свете. Он утверждал, что имеет с Рикардо более тесные связи, которые готов использовать, если Трейси не нарушит правила игры. Но в данном случае для нее не это было главным. Главным было выйти из создавшегося положения с минимальными потерями. Больше всего Трейси боялась рассердить Пола, что неминуемо сказалось бы отрицательно на ее родителях. От этого зависело, если не счастье, то, по крайней мере, видимость благополучия.
Рикардо следует отговорить от выяснения отношений с Полом.
– Пол… и я… – начала Трейси, заливаясь краской и мучительно выталкивая из себя каждое слово, – мы… собирались…
Она с мольбой смотрела на Рикардо, взглядом прося войти в ее положение и прекратить эту пытку.
Ему ничего не стоило остановить ее, сказав, что он все понял и в подробностях не нуждается. Однако Рикардо ничего подобного не сделал. С высокомерным спокойствием и плотно сжатыми губами он ждал ее объяснений. Ее явное смущение его ничуть не заботило. Уткнувшись взглядом в пол, Трейси выдавила из себя признание, которое, по ее мнению, должно было положить конец щекотливой теме.
– Мы с Полом собирались обручиться… – произнесла она чуть слышно и замолчала в надежде, что добралась до финала этого чрезвычайно трудного разговора. Взглянув на Рикардо из-под полуопущенных ресниц, она увидела в его глазах искры недоумения. – По этой причине я и нуждалась в выпивке. Я страшно нервничала, – пояснила Трейси.
Рикардо, похоже, ничего не понял.
– Но почему ты нервничала? Чего бояться и переживать, имея столь приятную перспективу?
– Не знаю.
Трейси не собиралась сообщать Рикардо интимные подробности. Пол четко изложил ей свои намерения. Больше не будет робких поцелуев на ступенях ее дома и бесконечных отговорок. Пол без обиняков сказал, что после помолвки потребует от нее то, что принадлежит ему, как он считал, по праву.
И Трейси ничего не могла с этим поделать.
Решив, что и без того чересчур разоткровенничалась, она решительно тряхнула головой и встала.
– Но давай на этом покончим, ладно? Не можешь ли ты теперь позвонить в химчистку и попросить принести мне платье? Мне бы хотелось одеться.
Трейси замолчала и простояла б ожидании не меньше минуты. Поскольку Рикардо и пальнем не пошевелил, она пожала плечами и заявила:
– Что ж, если тебе это так трудно, я сама о себе позабочусь.
Она подошла к телефону и, сняв трубку, принялась накручивать диск, чувствуя спиной пристальный взгляд Рикардо. В конце концов, она не обязана перед ним оправдываться, Если ему охота играть в героя, пусть найдет себе другую обиженную.
– Хорошо, я понимаю, что ты, вероятно, была немного не в себе, – подытожил Рикардо их беседу, словно не слышал ее заключительного признания. Трейси замерла, не докрутив диск. – Но зачем Полу понадобилось тебя спаивать? Каким надо обладать извращенным умом, чтобы сделать женщине предложение, о котором она наутро не будет ничего помнить? – Трейси безрадостно рассмеялась, но Рикардо не мог не заметить, как напряглись ее плечи и как задрожала тонкая рука, занесенная над телефонным аппаратом. Он с трудом уловил тихие слова, произнесенные ею сдержанно и настороженно:
– Весьма решительным. – Безнадежность ее тона задела в его душе какие-то струны. Если накануне Пол вызывал у Рикардо досаду и неприязнь, то сейчас эти чувства сменились отвращением и глухой яростью. Однако своих эмоций Рикардо ничем не выдал, поскольку понимал, что одно неверное слово, неверная интонация заставят Трейси занять оборонительную позицию и она навсегда уйдет из его комнаты и из жизни. Но он не хотел, чтобы она уходила. Эта мысль Рикардо немало удивила. Прошлой ночью он проявил к ней участие, обеспокоенный в первую очередь тем, что с ней обошлись бесчестно. Он поступил бы точно так же, будь на месте Трейси любой другой гость или гостья его отеля. Но маленькое ночное происшествие осталось позади. Он выполнил свой человеческий долг и уладил проблему. Трейси протрезвела, успокоилась и теперь в состоянии контролировать свои действия. Если она хочет одеться и вернуться в номер к своему проходимцу – ради Бога. Он не станет препятствовать. Какое ему, в конце концов, до нее дело?
Однако по какой-то неясной причине судьба Трейси его волновала.
– Как ты можешь вернуться к Полу после того, что он с тобой вчера сделал? Это несерьезно.
Трейси повернулась к нему лицом.
– Спасибо за заботу, – выпалила она. – Я уверена, что ты старался от чистого сердца. Но, честно говоря, я отлаю себе отчет в том, что вчера делала, и, естественно, не нуждаюсь в твоей так называемой помощи.
– Позволю себе с вами не согласиться, мадам. Так говорит в подобных случаях мой лондонский управляющий, – пояснил Рикардо, заметив изумление Трейси. – Вчера вечером ты совершила один-единственный и благоразумный поступок, когда обратилась за помощью. Ко мне! – Рикардо встал и, приблизившись к Трейси, приподнял за подбородок ее лицо. – Может, хочешь, чтобы я освежил твою память?
– Как-нибудь обойдусь, – пролепетала она, пытаясь отвернуться.
– Когда кто-то отвлек внимание Пола, я шепнул тебе, что в твои соки подмешивают коньяк. – Тогда ты разразилась слезами и попросила меня избавить тебя от его общества… Мольба о помощи не оставила меня равнодушным, и мне ничего другого не оставалось, как привести тебя сюда.