Басби Шарли. Вечно влюбленные

   Глаза ее внезапно стали жесткими, как алмаз.
   - Я хочу, чтобы вы, - прямо сказала она, - поговорили с вашими людьми в Лондоне и устроили так, чтобы мой дорогой братец пострадал от несчастного случая. От фатального. - Она улыбнулась, заметив, как губы Эйвери дрогнули от изумления. - Да, - спокойно добавила Атина, - вы получите свою наследницу, я об этом позабочусь, а заодно и о том, чтобы она оставила надежды на поместья своего мужа, жить которому уже осталось недолго. Вы же займетесь еще одним претендентом, который может появиться через девять месяцев . Вы меня понимаете?
   Эйвери кивнул, пораженный тем, насколько совпадали их мысли. Будущее и в самом деле виделось прекрасным. Если Атина будет на его стороне, заполучить Тесc и теток в усадьбу Мандевиллов будет всего лишь детской игрой. И как только Тесc вступит в усадьбу.., она уже не выйдет из нее, пока не окажется его законной женой, даже если ему придется вновь открыть эту подземную тюрьму, которую Грегори приказал заложить кирпичом несколько лет назад, и держать ее там, пока она не согласится!
   Атина, дав ему секунду на то, чтобы переварить ее слова, весело сказала:
   - Фрэмптон почти вернул состояние, которое растратил его отец, и готов оставить контрабанду - мы ведь не собираемся заниматься этим бесконечно. У вас будет Тесc и ее состояние, а когда Ника не будет, я, как последняя в роду, хоть и женщина, унаследую усадьбу Шербурн и все богатство Талмиджей, как и должно было быть изначально! Если все пойдет хорошо, в течение нескольких дней, ну самое большее недель, мистер Браун навеки исчезнет, и наше предприятие прекратит существование. - Она подняла свой стакан. Может, выпьем за наш успех?
   ***
   Незадолго до разговора между Атиной и Эйвери Ник покинул свой кабинет и отправился на поиски Тесc. Рассуждения Рокуэлла о сердечных неурядицах Александра, а также чтение пронизанного любовью дневника деда вдруг вызвали у Ника настоятельную потребность обнять Тесc и убедиться, что по крайней мере он выбрал себе жену по своему вкусу.
   Разыскать Тесc оказалось легко, поскольку прибыли повозки из усадьбы Мандевиллов и небольшая армия слуг вносила в дом наверх всевозможные дамские предметы. Он увидел жену в спальне: она стояла и рассматривала множество штук шелка, кружев, муслина, батиста, бархата и атласа, рассыпанных по всей комнате. Она увидела Ника, который застыл в дверном проеме и с изумлением взирал на множество модных нарядов и мишуру, занявших всю комнату. Тесc виновато произнесла:
   - Я и не знала, что у меня столько вещей! Ты, наверное, думаешь, что у меня на уме только наряды?
   Но Ник думал о том, что он самый удачливый человек в мире.
   Сердце у него защемило. Жена выглядела очаровательно, стоя посреди комнаты в зеленом муслиновом платье с высокой талией; рыжие, цвета красного золота волосы свободно выбивались из-под гармонировавшей с платьем ленты и восхитительно обрамляли милое лицо. Фиалковые глаза сияли, кожа светилась, и, глядя на нее - особенно туда, где начиналась грудь, вздымавшаяся над отделанным кружевом вырезом платья, - Ник почувствовал теплую тяжесть внутри.
   Несмотря на их долгие дурманящие ночи, когда они, взрываясь от наслаждения, страстно любили друг друга, он, к своему удивлению, обнаружил, что до сих пор от одного только взгляда на нее тело его приходит в возбуждение, кровь нагревается, дыхание становится глубже.
   Он подошел к жене и, притянув ее к себе, поцеловал в нос.
   - Что я думаю? - хрипло вымолвил он, - По-моему, ты совершенно обворожительна!
   Тесc порозовела и застенчиво посмотрела ему в глаза.
   - Ты и правда так думаешь? - опросила она. - Несмотря на то, как мы поженились?
   Он крепче прижал ее к себе, будучи не в силах оторвать глаза от нежной линии ее губ.
   - Вероятно, - пробормотал он, - именно из-за этого.
   - Что ты хочешь сказать? - Она немного нахмурилась, пальцы машинально ласкали его плечи и шею.
   Ее трепетный стан прижимался к нему, и Нику меньше всего на свете хотелось здраво мыслить, однако вопрос ее был справедлив.
   Обнимая ее, он тихо ответил:
   - Мы встретились при самых необычных обстоятельствах: нас не окружали и не сковывали светские диктата, и в короткое время мы узнали друг о друге больше, чем другие за месяцы запланированного супружества. - Он не отрываясь смотрел ей прямо в глаза. - Из-за событий, которые привели к нашей свадьбе, я понял, что ты храбрая и смелая, перед лицом несчастья ты не хнычешь и не хандришь - действуешь. - Губы его дрогнули. - Может, это и не самый разумный поступок, но ты тем не менее не позволила запугать себя тем, что ждало тебя впереди.
   Тесc состроила ему рожицу, и он засмеялся. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу. Постепенно смех Ника умолк. Испытующе глядя на нее, он мягко сказал:
   - Но я узнал не только об этих твоих качествах. Ты способна на великую преданность и любовь - это доказывают твои отношения с тетушками. И еще ты не держишь зла. Ведь, вынужденная выйти за меня замуж, ты могла бы сделать нашу жизнь невыносимой, однако ты этого не сделала. - Он нежно прикоснулся губами к ее рту. - Ты великодушна, а твое восхитительное изящное тело... Каждый раз, когда мы занимаемся любовью, я понимаю, что я самый счастливый муж. Несмотря на то что Тесc не раз делила с ним постель, щеки у нее порозовели; она опустила глаза и уставилась на его накрахмаленный, аккуратно повязанный шейный платок В голове царила путаница: она чувствовала себя польщенной, ей было приятно, что он считал ее отважной, смелой и наговорил еще много приятных вещей.
   Его слова согревали ее, но в то же время наполняли какой-то странной мучительной болью. Она не хотела, чтобы ею просто восхищались, она хотела, чтобы ее любили!
   Не глядя ему в глаза, пряча свою боль глубоко в сердце, она произнесла тонким дрожащим голосом:
   - Ты очень добр ко мне. Большинство мужчин, окажись они в твоей ситуации, не повели бы себя так.
   Ник помрачнел, почувствовав, что он как-то невольно обидел Тесc. Он долго смотрел на ее поникшую голову, пытаясь понять, какую ошибку совершил. Ему всегда трудно было говорить о собственных чувствах; он и так был поражен, что откровенно высказал свои мысли. Он, безусловно, не готовился к такому разговору - это получилось само собой: слова, которые росли внутри него, излились, прежде чем он смог их остановить или подумать, что, собственно, он хотел сказать. Ник обнажил перед ней сердце, и теперь его раздражало то, что Тесc не откликнулась на его слова. "Эта девчонка не поняла, - раздраженно подумал он, - что я пытался втолковать ей, что люблю..."
   Ник широко раскрыл глаза: его словно пронзила молния. Он невольно крепко прижал Тесc к себе. Зарывшись губами в ее волосы, он решительно, совсем не как влюбленный, выпалил:
   - Ах ты, глупышка! Я вовсе не добр к тебе - я люблю тебя!
   Глава 24
   Тесc в страхе воззрилась на него: как он разгадал ее невысказанные вслух желания? Ник улыбнулся в ответ доброй, нежной улыбкой, и сердце екнуло у нее в груди. Может, она ослышалась... Пристально, с болью глядя ему в глаза и затаив дыхание, она спросила:
   - Что ты сказал?
   Ник засмеялся: радость, ликование пронзили его в ответ на ее исполненный надежды взгляд. Еще крепче прижимая ее к груди, он отчетливо произнес:
   - Я люблю тебя. Полюбил с первой секунды, когда увидел в "Черной свинье". Только не понимал этого до сих пор.
   Он улыбнулся, глядя на ее ошеломленное лицо. По нему медленно разливался мягкий свет - смысл и сердечный тон его слов дошли до ее разума.
   - Могу ли я надеяться, - осторожно спросил он, - что мои искренние чувства взаимны?
   Тесc не то всхлипнула, не то засмеялась и пылко обвила его шею руками.
   - О да! - закричала она. - Да, да и еще раз да! Мне кажется, я всегда любила тебя и боялась, что ты никогда не полюбишь меня!
   - Любимая...
   Ник целовал ее много раз и каждый раз по-новому, но на сей раз он поцеловал ее жаждущие губы так сладко, как никогда раньше...
   Прошло немного времени, они вернулись к реальности, но и тогда лишь молча смотрели друг на друга: глупые восторженные улыбки блуждали по их лицам. Они не заметили Беллингхэма, который принимал участие в разгрузке повозок и вошел в комнату с охапкой одежды. Дворецкий застыл на месте, а потом, насмотревшись на их удивленные и какие-то безумные лица, повернулся и тихо вышел, притворив за собой дверь. Не замечая такой же глупой улыбки на своем обычно суровом лице, он поспешил из комнаты, чтобы распространить весть, что в усадьбу Шербурн вернулась любовь...
   Ник постепенно пришел в себя, огляделся вокруг и увидел беспорядок в комнате. Губы его дрогнули.
   - Не думаешь ли ты, - шаловливо сказал он, - что я мог бы найти более романтичное место, чтобы объясниться тебе в любви?
   - Гм-м, - пробормотала Тесc. Глаза ее, подернутые мечтательной дымкой, блуждали. Она, как котенок, потерлась щекой о его грудь и тихо добавила:
   - В эту минуту я думаю, что это самое романтичное место во всем мире...
   Ник поднял ее лицо к себе, поцеловал ее и прошептал:
   - Как я люблю тебя! Я самый счастливый человек на земле. - Слегка дрожащим пальцем он нежно провел по ее скуле. - Знаешь, - хрипло сказал он, - думаю, что мне следует поблагодарить Эйвери за то, что он оказался таким негодяем...
   Тесc состроила гримаску. Ник пришел в восторг, и ему, разумеется, снова пришлось ее поцеловать. Ощущение от ее нежных губ, изящного тела, прижатого к его телу, становилось еще сильнее оттого, что он знал - он любит и любим. Поцелуи его стали глубже: язык дерзко проникал в сокровенные глубины ее теплого упоительного рта.
   Тесc вздохнула, поддаваясь ласке, тело наполнилось обессиливающим жаром, в сосках появилось покалывание. Она прижалась к Нику, отдаваясь вожделению, бессознательно предлагая мужу себя.
   Ник застонал. Не прерывая поцелуя, он поднял Тесc - очаровательную, женственную - на руки и бросился в спальню. Пнув ногой дверь, он подошел к кровати, нежно опустил на нее Тесc и скользнул губами вниз, туда, где на шее отчаянно пульсировала жилка.
   - Я никогда ничего подобного не испытывал, - глухо прошептал он. - Я люблю тебя. Тесc. И всегда буду любить.
   Слова его были обольстительнее поцелуев, и Тесc изо всех сил прильнула к нему.
   - Всегда . - горячо лепетала она, - я буду любить тебя вечно.
   С благоговением и в то же время со страстью он медленно снял с нее платье, губы его следовали за движениями пальцев, то тут, то там задерживаясь для жаркого поцелуя. Он не торопился, желая продлить волшебные минуты, стремясь показать ей, как он ее обожает.
   Когда он полностью раздел Тесc, тело ее горело, болело от вожделения, а его искушенные, требовательные губы исследовали и ласкали каждый дюйм ее нежной плоти.
   Ник нехотя оторвался от Тесc, встал и сбросил с себя одежду.
   Через мгновение Тесc снова оказалась в его объятиях, накрепко прижатая к его сильному телу. Ник завладел ее губами, и это принесло ему сладостный, упоительный восторг.
   Они много раз любили друг друга с тех пор, как дороги их пересеклись в ту ночь в "Черной свинье", но на этот раз все было по-другому. Эмоции и ощущения, возникшие от взаимных ласк, стали глубже, сильнее и ярче, чем прежде. Каждое прикосновение, каждый поцелуй вызывал и трепет, жар, взрывы наслаждения. Все - от глухих страстных стонов до дурманящих, пьянящих поцелуев - воспринималось острее, все стало иначе, потому что это была любовь.
   Ник жадно упивался сладостью Тесc; руки его лихорадочно ласкали ее соски, пока они не превратились в маленькие твердые бутоны.
   Ник не хотел спешить, хотел растянуть удовольствие, помедлить, продлить их единение. Но желание погрузиться в ее жар захлестнуло его.
   Ник боялся, что взорвется от одного только прикосновения, когда осторожные пальцы Тесc сомкнулись вокруг его естества. Ник застонал от удовольствия и от боли. Он отчаянно пытался не обращать внимания на невероятно возбуждающие движения вверх-вниз ее теплых ладоней и еще неистовее погрузил язык в рот Тесc, еще яростнее захватил руками ее грудь.
   Тесc вздохнула, получая удовольствие от неукротимой страсти, которая овладела ее мужем. Ее тело уже предвкушало изумительный восторг любви. Губы Ника сомкнулись вокруг соска. Тесc вздрогнула от восторга и изогнулась. Сердце бешено металось в груди в стремлении вырваться на волю. Она почувствовала, как он развел руками ее бедра, и замерла в предвкушении. Когда он раздвинул ее нежную плоть и погрузил в нее сначала один, потом второй палец, она закричала - ощущения были такими упоительно-чувственными, что она была не в силах сдержаться.
   Услышав ее крик, Ник улыбнулся и приник к ее груди. Движения пальцев становились быстрее, глубже, требовательнее. "Она как шелк, - вертелось у него в голове, - жаркий шелк, готовый взорваться и превратиться в пламя". Ник жаждал заблудиться, раствориться в этом шелковистом тепле, почувствовать, как страсть увлечет их обоих в огненный водоворот.
   Ни медля ни мгновения, он поймал ее ласковые руки и поднял их ей за голову. Держа Тесc как любимую, обожаемую пленницу, он всей тяжестью тела опустился на нее и медленно погрузился в ее узкое лоно, едва не потеряв контроль над собой от ощущения горячей, гладкой, как атлас плоти, окружившей его со всех сторон. Он наклонился и страстно поцеловал ее полуоткрытые губы. Как чудесно утолять голод поцелуями, ликовать от ощущений, что он находится глубоко внутри нее, знать, что в этот момент они - одно целое, что она любит его, что она - его любовь... И все же первобытный зов тела не позволил ему наслаждаться только этим. Поймав нижнюю губку Тесc зубами, он нежно прикусил ее, тело его начало стихийные движения, он то погружался, то выныривал из жаркого влажного лона Тесc, бедра его взлетали и падали, оба они искали и находили рай...
   Происходящее между ними было волшебством, всесильной магией. Казалось, они единственные в мире, которые пережили столь сокрушительный восторг... Когда все было закончено, когда они достигли предельного взрыва страсти, когда утихли последние содрогания, на смену им пришел необыкновенный экстаз: тела их переплелись, и пришло понимание того, что они только что испытали вместе уникальное, драгоценное наслаждение и что отныне они смогут находить его только в объятиях друг друга.
   Несколько часов они провели в постели: Тесc прижималась к нему, положив голову на плечо, а Ник обнимал жену. Они забыли обо всем на свете, между нежными поцелуями и кроткой лаской приглушенно воркуя на языке, понятном только влюбленным...
   Наконец Ник поднялся, зажег свечу, взглянул на часы, тикавшие на черной мраморной каминной полке, и засмеялся.
   Обернувшись к Тесc, он сказал:
   - Интересно, как мы объясним то, что сегодня отсутствовали на обеде.
   Тесc потянулась, с удовольствием заметив, что от Ника не укрылось ее чувственное движение.
   - А разве это имеет значение?
   - Господи, конечно, нет! - воскликнул он, целуя поочередно ее соски. Дыхание у нее перехватило, и он улыбнулся.
   - Если бы я мог, - пробормотал он, - я бы держал тебя в постели неделю-другую, и мы ничем другим не занимались бы...
   Он захватил ладонями ее грудки, разыскал губами рот, и мысли Тесc улетучились. Они снова любили друг друга, на этот раз медленнее, не так неистово, и все же в конце наступил такой же ослепительный экстаз, который они пережили немногим раньше.
   Когда вожделение постепенно угасло и Тесc снова смогла связно мыслить, она повернула голову, поцеловала Ника в плечо и мечтательно спросила:
   - Как ты думаешь, недели-другой было бы достаточно?
   - Скорее всего нет, - с нежной улыбкой ответил Ник. - Тут в желудке у него заурчало, и он добавил:
   - Однако для того чтобы мы могли продолжать эту в высшей степени благодарную деятельность, нам следует подкрепиться. - Он игриво посмотрел на нее. - Ты застала меня в ослабленном состоянии. Я покажу тебе, каким я могу быть неутомимым, когда поем.
   Тесc засмеялась В глазах у нее плясали искорки.
   - Если ты покажешь все, на что способен, боюсь, я умру еще до исхода ночи.
   Необычайное удовольствие разлилось по его красивому лицу.
   - Прекрасно! Я же не хочу, чтобы моя жена так быстро после свадьбы стала жаловаться на меня!
   Тесc кокетливо улыбнулась, уверенная, что никогда в своей жизни не была так счастлива. Так чудесно поддразнивать его, знать, что он полностью и так же пылко отвечает на ее любовь! Пока они лежали в постели и тело Тесc все еще было вялым и пресыщенным от страстной любви, будущее с Ником представлялось ей долгим, как бесконечный золотой луч летнего солнца...
   "Мне так повезло. Больше повезло, - рассеянно думала она, - чем Терезе". Неожиданно по телу Тесc пробежала дрожь, и она вдруг почувствовала страх, словно холодная темная, зловещая тень промелькнула перед нею.
   Ник выбрался из постели и стал одеваться. Тесc села и встревоженно спросила:
   - Что ты делаешь?
   Он усмехнулся в ответ, застегивая бриджи.
   - Одеваюсь, чтобы совершить набег на кухню и разыскать нам какую-нибудь еду. Оставайся здесь, я скоро приду, и тогда мы насладимся ночным пиром. - Черные глаза его сверкнули. - А потом, - хрипло пообещал он, - я снова стану пировать...
   Нику, однако, не пришлось идти на кухню. Он открыл дверь своей комнаты и почти мгновенно узрел там тележку красного дерева, уставленную несколькими закрытыми сосудами и разными разностями. Подняв одну крышку, он обнаружил жареного цыпленка, обложенного слегка подрумяненными небольшими картофелинами; под другой крышкой оказались несколько изысканных золотисто-коричневых печений. Ник догадался, что за остальными крышками можно найти еще много вкусных вещей, и довольная улыбка озарила его лицо. Словно кто-то предугадал их желания и заранее приготовил этот полночный пир.
   Он начал было катить тележку в комнату, и тут заметил две бутылки вина и сложенный листок бумаги, засунутый между ними.
   Он развернул записку и прочитал:
   "Эти бутылки вина вместе с остальными подавали в тот день, когда я вышла замуж за твоего деда...
   Я хранила их для какого-нибудь исключительного события. И похоже, оно настало - по крайней мере до того, как родится мой первый правнук! Паллас".
   Грустная улыбка тронула губы Николаcа. Он покачал головой, думая, как молниеносно распространяются слухи в доме, - он и Тесc едва только раскрыли друг другу сердца, а в усадьбе уже все известно. "По крайней мере, - думал он, толкая тележку перед собой, - нам не надо извиняться за наше сегодняшнее отсутствие - очевидно, все знают, чем мы были заняты!"
   Немного смущенная Тесc была глубоко тронута запиской Паллас. Они насладились чудесной едой, а потом, перечитав записку, Тесc задумчиво произнесла:
   - Она нетерпеливо ждет правнука, да?
   Она сидела посередине кровати, обернувшись простыней. Маленькая крепкая грудь ее светилась в лучах свечи. Ник улегся рядом с ней, положив руки за голову, и любовался ее прелестными грудками. Услышав ее слова, он посмотрел ей в лицо и поднял бровь:
   - Тебе не понравилась мысль о ребенке?
   - О нет! - быстро ответила Тесc. От мысли о ребенке, растущем у нее в чреве, у нее закружилась голова. - Я просто хотела сказать, что правнук имеет для нее огромное значение, и если я не зачну вскоре, то буду думать, что подвела ее.
   Неприкрытая чувственная улыбка изогнула нижнюю губу Ника.
   Он нежно поцеловал ее в ключицу и сказал:
   - Тогда давай постараемся, чтобы ты забеременела скорее, а?
   Глаза ее мягко светились.
   - Да! - ответила она, гладя его темные волосы.
   Они снова любили друг друга, и после Тесc свернулась клубочком в объятиях мужа и уснула. Однако Ник без сна лежал в темной комнате, прислушиваясь к ровному дыханию Тесc.
   "Мне намного больше повезло, чем деду", - рассеянно подумал он. Он встретил свою любовь, и, чтобы быть рядом с любимой, ему не придется покидать дом и уезжать неизвестно куда, оставляя за собой скандал и позор. Ник крепче обнял Тесc. Сердце его было наполнено любовью к ней, и он снова почувствовал прилив сострадания к деду. "А поступил бы я по-другому, если бы оказался на месте Бенедикта?" - задавал он себе вопрос. Николаc неловко завозился в постели, зная ответ и с чувством вины осознавая, что никогда не оставил бы Тесc. Но если он признает это, то как может обвинять деда за то, что тот поддался влечению сердца? Ник помрачнел. Ему не понравился ход его мыслей - он ни о чем другом не хотел думать, кроме как о счастливом будущем с Тесc.
   Однако мысли о деде не уходили, и наконец Ник осторожно выпустил Тесc из объятий и встал с кровати. Набросив на себя халат, он зажег свечу и вышел из комнаты.
   Пробираясь по темному молчаливому дому, Ник пошел в кабинет. Несколько минут спустя с дневником в руках он вернулся в спальню. Он поставил канделябр возле кровати и улегся рядом с Тесc - она слабо улыбнулась и что-то пробормотала во сне.
   Он долго любовался ее тонким профилем, маленьким прямым носом, пухлыми губами. Сердце у него щемило так, словно готово было разорваться от любви. Он благоговейно коснулся густых вьющихся волос, буйным каскадом разметавшихся по подушке. "Нет, - свирепо поклялся он, - ничто и никогда не разлучит нас!"
   Он нехотя отвернулся от жены, сел, опираясь на подушки, и взял дневник. Избегая последних нескольких страниц, не желая заглядывать в конец истории, которая, он знал, окончилась трагически для его бабушки. Ник открыл дневник на середине, и взгляд его наткнулся на записи, в которых Бенедикт выплескивал эмоции, захватившие его, когда он узнал о беременности Паллас. Поскольку Ник накануне прочитал о рождении своего отца, ему показались любопытными размышления деда о том, как он ждал появления ребенка, - не важно, девочка это должна была быть или мальчик. Тесc мирно спала рядом с ним, огонек свечи мягко трепетал в темноте. Ник некоторое время читал, прослеживая течение беременности Паллас и растущий восторг деда не только от предстоящего появления ребенка, но и от юной жены. В дневнике было много описаний поведения Паллас: как она улыбается, мило смеется, какая она добрая и как Бенедикту день ото дня становится рядом с ней лучше, как ему приятно наблюдать за ней, поддразнивать, ухаживать. Ник читал о том, как много стала значить Паллас в жизни деда...
   Между бровей у Николаcа появилась морщинка. Ему было очевидно, что Бенедикт безудержно влюбился в молодую жену. Ник дернулся, словно что-то внезапно озарило его. Страницы шли одна за другой, Бенедикт описывал первые месяцы беременности Паллас, но не было ни одного слова о Терезе, ни единого упоминания о ней. Ника это озадачило. Может, он что-то пропустил? Правда, вначале он небрежно читал дневник, перепрыгивая то вперед, то назад, временами пропуская по несколько страниц и не следуя определенному порядку. Но только не сегодня: он начале сообщения Паллас о своей беременности и прочитал подряд о семи или восьми первых месяцах ее течения.., и за все это время в дневнике не было ни единого упоминания о Терезе. Может, Бенедикт просто перестал писать о своих свиданиях с Терезой?
   Он еще больше помрачнел, заглянув назад, быстро пробегая строки, начертанные рукой Бенедикта. Ранние месяцы беременности Паллас. Свадьба. Ничего о любви к другой женщине. Словно ее не существовало вовсе. В дневнике описывались обыденные события, глубокие мысли и чувства деда. Но о Терезе - ни слова. Как же так может быть? Николаc стал быстрее переворачивать страницы, пробегая глазами черные строчки, и наконец нашел:
   "26 февраля 1743 года: Я только что принял самое мучительное решение в своей жизни, и мысль об этом меня печалит немилосердно. Я понимаю, что это единственно верное и справедливое решение. Тереза с застывшим милым лицом и этими ее темно-фиолетовыми, как драгоценный камень, глазами сама подняла эту тему.
   Я женат уже два месяца, и больше так продолжаться не может.
   Мы больше не можем встречаться наедине, не можем быть близки.
   А почему? Из-за Паллае. Она ни в чем не виновата, и если Тереза и я можем пренебречь обетами, которыми ее насильно повязал Грегори, никто из нас не может делать вид, что то же относится и к моей поспешной женитьбе. Правда, она состоялась по принуждению моих родителей и побуждению короля, поэтому я и попросил руки Паллас, но факт остается фактом: я попросил ее стать моей женой.
   Паллас - сама невинность. Она молода и красива и, как сказала Тереза, не заслуживает иметь мужа, который по ночам ускользает от нее, чтобы оказаться в объятиях другой женщины. Мне очень нравится Паллас, и она станет моей невестой, моей женой, пусть даже сердце мое отдано другой. Я должен хотя бы оказывать ей уважение и честь, которых она заслуживает.
   Не знаю, какое будущее ждет меня без Терезы, но она была права, когда сказала, что, если мы будем продолжать тайно встречаться и игнорировать мой брак, мы разрушим сами себя, а любовь наша станет запятнанной и позорной. Я с ней яростно спорил, убеждая в обратном, но в конце концов она заставила меня понять мудрость своих слов, как бы горько это ни было.