Басби Шарли. Вечно влюбленные

   Вдруг в тени за спиной Атины появилась фигура человека. Тесc вздохнула, инстинктивно прижавшись к Нику, но Атина, похоже, совсем не удивилась. Человек вступил в мерцающий свет, отбрасываемый факелами, которые держали Тесc и Ник.
   - Он доставил вам беспокойство? - спросила Атина.
   Джон Фрэмптон покачал головой:
   - Нет. Даже ничего не заподозрил, пока не стало слишком поздно.
   - А вы уверены, что он мертв?
   Фрэмптон кивнул:
   - Вполне.
   Ник мрачно сдвинул брови. Что здесь делает Фрэмптон? И кто мертв? И как же, черт побери, ему увести отсюда Тесc?
   Однако его лихорадочные мысли были прерваны Атиной.
   - Полагаю, - сказала она, - справедливо сказать тебе, о чем у нас идет речь... - Она наклонила голову в сторону двери, в которую вошел Фрэмптон. Тебе будет приятно узнать, что Эйвери приказал долго жить. Я уверена, тебе не доставит радости делить с ним здесь вечный сон, однако другого выхода нет.
   Если до этого Ник был озадачен, то сейчас он вообще был сбит с толку.
   - Ты заставила Фрэмптона убить Эйвери? Но почему? Я знаю, что этот человек был ублюдком, я и сам готов был убить его, но что такого он сделал тебе?
   Атине, похоже, все это очень нравилось, и Ник был благодарен судьбе за то, что у нее было желание поговорить. С легкой улыбкой на губах, довольная собой она сказала:
   - Эйвери нам немного мешал, возможно, последние восемь - десять месяцев. Я решила, что раз я хочу избавиться от тебя, то почему бы заодно не позаботиться и о нем?
   Ник нахмурился.
   - Чем он тебе мешал? Не говори только, что он пытался совратить тебя!
   Атина в ответ громко расхохоталась.
   - Эйвери! О Господи, конечно, нет!
   Она немного помялась и вопросительно поглядела на Фрэмптона. Он состроил гримасу и пожал плечами.
   - Ну видишь ли, я говорила не всю правду, когда утверждала, что Рэндал был щедр со мной, - осторожно начала Атина. - Он мог быть таким же прижимистым, каким был в последнее время ты, так что некоторое время назад, когда Джон унаследовал поместья отца и увидел, что они почти разорены, мы с ним стали ломать голову, как бы поддержать наши исчезающие капиталы. Решение оказалось простым: так сказать, натуральные ресурсы.
   Ник сощурился:
   - Вы занялись контрабандой.
   Атина кивнула:
   - Да, дорогой братец, занялись. Нам очень везло, и мы уже собирались бросать наше прибыльное дельце, но у Джона возникло небольшое препятствие, а Рэндал и Сидни умерли. Ты стал новым графом, Эйвери унаследовал Мандевилл. - Она горестно вздохнула. - Мы колебались, стоит ли закончить нашу незаконную деятельность, но я не хотела бросать, пока точно не определила бы свое место в твоей усадьбе, Джон хотел собрать воедино и расширить свои владения. Мы собирались продолжать еще несколько месяцев, но тут Эйвери обнаружил что к чему, и все изменилось.
   Ник кивнул:
   - Так оно и должно было быть, я знаю Эйвери.
   Туте горечью заговорил Фрэмптон:
   - Он урвал себе добрую треть доходов, когда мы с Атиной уже все сделали. Мы все наладили - даже лошадей и повозки для транспортировки, а этот сукин сын спокойно требует треть от наших операций. Он угрожал нас выдать. У нас не было выбора.
   - И наверное, Эйвери предложил способ расширения операций? - спросил Ник с обманчивой беспечностью. Он вдруг вспомнил о шпионе, о котором говорил Роксбери.
   Фрэмптон поразился точности его догадки, а Атина одобряюще улыбнулась.
   - Ты всегда все схватывал на лету, - сказала она. - Ну да, ты прав. Эйвери превратил нас в шпионов. У него были связи с Уайтхоллом и Хорс-Гардс, и достаточно скоро он начал использовать наши операции как способ передачи и получения информации от французов. Это существенно увеличило наши доходы, но ни одному из нас не улыбалось сидеть у Эйвери под каблуком. Он вел себя так, словно это были его операции, а мы являлись простыми пешками.
   - И тогда вы решили убить его.
   Атина кивнула.
   - Решение пришло к нам недавно. Некоторое время все шло чудесно, и, разумеется, раз уж мы начали передавать информацию французам, Эйвери так же погряз в контрабанде, как и мы, - он не мог бы выдать нас, не выдавая себя. Но мы с Джоном хотели выйти из игры, а Эйвери - нет. - Она поглядела на Тесc:
   - Если бы он на тебе женился, он, без сомнения, был бы доволен и оставил бы дело. Но всегда существовала опасность, что он промотал бы даже твое состояние и когда-нибудь в будущем прибежал бы, скуля, к нам, либо требуя, чтобы мы снова начали контрабандный бизнес, либо ради того, чтобы шантажировать нас. Мы не могли оставить его в живых.
   - Но какое это имеет отношение к нам? - спросила Тесc, сверкая фиалковыми глазами. - За что нас убивать? Мы же тебе ничего не сделали!
   - Ну здесь вы ошибаетесь, - неожиданно вмешался Фрэмптон. - Ваше присутствие в домике привратника было совершенно для нас неудобно. Нам надо было выжить вас оттуда, хотя ни я, ни Атина в то время не знали, кто вы. Мы думали, что вы очередная игрушка Ника.
   Свободная рука Ника сжалась в кулак.
   - И пытались убить ее, чтобы я покинул дом? - грубо спросил он.
   Не обращая внимания на горестный вздох Тесc, Атина кивнула.
   - Как я уже говорила, ты все схватываешь на лету.
   Тесc в ужасе переводила глаза с Атины на Фрэмптона.
   - Значит, это вы пытались задушить меня? - дрожащим голосом спросила она. - И дрались с Александром?
   - Тебе несколько раз удавалось избежать смерти, дорогая, - холодно ответила Атина. - Если бы этот дурак все сделал так, как я ему велела, то ты бы погибла уже в ту же ночь, когда встретилась с контрабандистами и.., мистером Брауном. - Она отвесила им церемонный поклон. - К вашим услугам: выдавать себя за мужчину оказалось весьма выгодным делом, но боюсь, на этот раз мистеру Брауну придется исчезнуть навеки. Отвечаю на твой вопрос, который так и вертится у тебя на языке, мой милый братишка, - да, это я ударила тебя в ту ночь в подвале. - Она сжала курок. - А что касается твоей жены, то для нее, быть может, было бы лучше, если бы Фрэмптон добился цели в тот день. - Лицо ее посуровело, а глаза лихорадочно заблестели. - А теперь выхода нет, вы стоите между мной и кое-чем более ценным - поместьем Шербурн. Я хочу то, что должно было быть моим, если бы я родилась мужчиной, - поместье Шербурн и состояние вкупе с ним! А когда Ник умрет, то род прекратится, но все остальное будет моим - как и должно было быть с самого начала!
   - Твой брат - великодушный человек, - пылко сказала Тесc. - Я уверена, он увеличит твое содержание и средства до той суммы, которую ты сочтешь подходящей... Тебе не стоит убивать нас, для того чтобы получить то, что ты хочешь. - Это была отчаянная мольба - Тесc и сама не верила, что Атина внемлет ей, но надо было что-то делать. Время работало против них.
   Атина горько засмеялась.
   - А как, дорогая невестка, ты объяснишь смерть Мандевилла? Может, это просто будет наш маленький секрет? А контрабанду? Ты и Ник сделаете вид, что этого никогда не было?
   Тесc уже обдумала эти вопросы и понимала, что Атина задаст их ей, однако было необходимо, чтобы золовка продолжала говорить - о чем угодно. Как только она замолчит... Тесc болезненно сглотнула. Она не хотела погибать, как Тереза и Бенедикт. Пытаясь обмануть судьбу, она тихо спросила:
   - А как ты заставила Эйвери согласиться с твоим планом и заманить нас сюда? Ведь он был с тобой заодно - иначе слуг не отправили бы прочь, и у вас не было бы возможности вскрыть кирпичную стену.
   Атина скривила губы.
   - Он превзошел сам себя - согласился с моим планом, решил, что затея великолепна. Он также захотел выяснить, насколько правильной была догадка Ника о Бенедикте и Терезе, а что до остального.., он был уверен, что умереть сегодня предстоит одному Нику, а впоследствии он попытался бы вновь посвататься к тебе. Я сама вдохновляла его на это, говорила, что свадьба возможна, что буду отвлекать тебя, чтобы Ник спустился в темницы один. По плану Эйвери и Фрэмптон должны были спрятаться заранее в одной из камер, а когда придет Ник, они должны были захватить его врасплох и сбросить в колодец. А когда, по моим расчетам, они убили бы Ника и спрятались, мы с тобой должны были спуститься в подземелье и обнаружить, что произошла еще одна ужасная трагедия. Мы, разбитые, страдающие выходим в поместье с этим горестным известием, они вслед за нами покидают подземелье и убегают. Джон - домой, а Эйвери - немедленно в Йоркшир, никто бы не узнал, что он имеет какое-то отношение к гибели Ника.
   - А дневник? - угрюмо спросил Ник. - Как насчет него? Неужели ты так жестока, что стала бы скрывать правду о Бенедикте от Паллас?
   Атина вздохнула.
   - Я собиралась дать его почитать бабушке.., после тщательного редактирования. Если ваши тела будут здесь, я не смогу позволить ей узнать, что с ним произошло на самом деле, но я хочу, чтобы она знала, что он любил ее и не собирался убежать с Терезой. Из того, что вы сказали, он довольно часто писал об этом, а если бы я вычеркнула все упоминания о темницах, тогда его можно было бы дать ей прочитать.
   - Если ты найдешь его. - Ник отчаянно пытался выиграть время.
   Атина устало улыбнулась.
   - Найду. Я подозреваю, что ты либо отдал его Лавджою, либо Лэйдлоу, чтобы они сохранили его для тебя. А после всего, что я наделала, какая разница, если одним убийством будет больше.
   - Неужели Шербурн так для тебя важен? - воскликнула Тесc. - Настолько важен, что ты убьешь собственного брата, чтобы завладеть им? А что будет с Паллас? Ты говоришь, что любишь ее, но как ты можешь сделать то, что вызовет у нее такую печаль?
   Она же любит Ника!
   Атина поджала губы.
   - Что бы ты ни сказала - я не переменю решения!
   Прежнее спокойствие оставило Тесc, сейчас на лице ее было написано отчаяние. Неужели они умрут, как Бенедикт и Тереза? Тесc ни на минуту не хотела верить в это и все же, несмотря на то что она почти осязала присутствие Терезы, ощущала, как прабабушка заставляет ее бороться, не оставлять надежду, в животе у нее змеей свернулся страх.
   Мрачными глазами Ник встретил взгляд жены и обвил рукой ее талию. Какой-то миг они смотрели друг другу в глаза, потом Ник быстро взглянул на факел, который держал в руке, потом снова посмотрел Тесc в глаза. Сердце ее дрогнуло. Он снова посмотрел на факел, а потом незаметно кивнул в сторону Фрэмптона.
   Это заняло менее секунды, но Тесc мгновенно поняла, чего он хотел от нее. Они не беззащитны, у них факелы! Единственный свет в темницах! Сердце Тесc бешенно колотилось в груди: она глубоко вздохнула, а когда Ник внезапно сильно сжал ее ладонь, она быстро швырнула факел во Фрэмптона.
   Факел Ника в тот же миг полетел в голову Атины. Бросив его, он сразу же увлек Тесc на пол, чтобы прикрыть от выстрелов, и сам вытащил пистолет. Раздался оглушительный вопль Фрэмптона: факел Тесc угодил ему со всего размаху в грудь, и он, шатаясь, отступил назад. Атина не удостоила его взглядом и ловко увернулась от факела Ника, который ударился о стену. Бросившись в ближайшую камеру, она наугад стреляла в сторону Ника. Подземелье наполнилось мрачными неясными тенями. Звук от пули, попавшей в стену, где стоял Ник за мгновение до этого, оглушительным эхом разнесся под каменными сводами.
   Ник припал к земле, закрывая собой Тесc, и, крепко зажав пистолет в руке, стал ждать, мучительно вглядываясь в кромешную тьму. Он не видел Атину, но зато видел Фрэмптона - одежда на нем горела. Факел Тесc откатился в сторону и догорал в углу комнаты.
   - Ради бога, Атина, - закричал Фрэмптон, - помоги мне! Я горю! - Он как сумасшедший бил себя по камзолу и рубашке, и запах тлеющей одежды смешивался со смрадом пороха. Фрэмптон был на грани помешательства, он дико прыгал, кричал и умолял Атину прийти ему на помощь. В припадке ужаса он бросился на пол и начал исступленно кататься по нему, не замечая, как приблизился к зияющей дыре колодца.
   Тесc с расширившимися от ужаса глазами наблюдала, как Фрэмптон извивался возле колодца. И вот свершилось - через секунду он оказался у самого края, тело его дернулось, и он обрушился вниз. Душераздирающие стоны, казалось, бесконечно долго висели в воздухе.
   Предсмертный вопль Фрэмптона смолк, и стало очень тихо. И очень темно, ибо только тлеющий факел Тесc давал слабый свет в непроглядной тьме подземелья. Ник внимательно вслушивался, пытаясь услышать хоть какой-то шорох от Атины, но лишь зловещая тишина давила ему на уши.
   Тесc медленно села. Она ощущала чье-то присутствие, успокаивающее присутствие, и определенно это была не Атина... У нее перехватило дыхание. Это была дикая мысль, но Тесc вдруг уверилась, что, кроме нее и Ника, в подземелье живых не было...
   Что-то прохладное погладило ей щеку, и она вскрикнула, однако не испугалась этого прикосновения - мимолетного, плавного; в нем было столько нежности, столько страстной любви, что на глазах Тесc неизвестно почему выступили слезы.
   Ник был охвачен тем же ощущением, которое пленило Тесc.
   Он не мог объяснить, но интуитивно понимал, что Атина больше не опасна и что нечто другое, какая-то неизвестная сила двигается в сумраке, окружавшем их. Немногим раньше, когда Атина исчезла в камере, Ник мог бы поклясться, что секунду спустя услышал еле уловимый лязг клинка, но он был уверен, что это ему почудилось.
   И все же ощущение не исчезало. Кто-то был здесь, с ними, кто-то помогал им...
   Ник осторожно встал, держа наготове пистолет, и помог подняться Тесc. Несколько минут они стояли рядом, а угасающий факел отбрасывал причудливые тени на каменные стены подземелья. Подав знак Тесc, чтобы она шла за ним. Ник медленно повел ее вдоль стены, аккуратно обходя колодец, в котором исчез Фрэмптон.
   Ник поколебался немного, а потом шагнул вперед и поднял факел Тесc. Комната была совершенно пуста. Они обменялись ошеломленными взглядами. Если Атина до сих пор здесь, то почему же не стреляет? Неужели она бежала?
   - , Интуитивно Тесc понимала, что Атина не покинула темницы.
   Она все еще здесь, внизу, с ними.
   - Она в камере.., с ними, - тихо, потрясение сказала Тесc.
   Почему она знала это?
   Перемещаясь с великой предосторожностью. Ник приблизился к середине камеры. Несмотря на то что он подал знак жене оставаться на месте, Тесc все же подошла и встала за ним. Они вместе вглядывались внутрь, и свет факела мягко освещал унылый, мрачный интерьер.
   Жалкая горстка костей, обрывки атласа и бархата, висевшие на конечностях так, как они были надеты при жизни, - их взгляд упал на это в первую очередь. Без сомнения, перед ними были останки Бенедикта и Терезы. Глядя на хрупкие скелеты. Тесc подавила рыдание. По положению костей было видно, что они умерли в объятиях друг друга. Тереза сидела на каменной скамье, прислонившись спиной к стене, а Бенедикт опустился на пол, положив голову ей на колени. Возле ног Бенедикта в неровном свете факела, как звезды, сверкали бриллианты Шербурнов...
   Тесc зарыдала, и Ник крепко обнял ее.
   - Не горюй, родная. Они умерли много лет назад. И мы даже не можем отомстить Грегори. - Он умолк не в силах говорить; они тесно прижались друг к другу.
   Они так погрузились в свою скорбь и печаль, что, лишь когда повернулись, чтобы выйти из подземелья, заметили еще одного человека в гнетущей темноте камеры. В углу, далеко от печальной горстки костей, находилась Атина.., или, скорее, тело Атины. Через мгновение Ник понял, что она мертва. На теле у нее не было никакой отметины, но глаза ее были широко раскрыты, лицо выражало неподдельный ужас, на полу у ног валялся пистолет, а на нем - старинная шпага...
   Глава 28
   Сентябрь 1812 года от Рождества Христова был восхитительным. "В сущности, - мечтательно думала Тесc, глядя на младенца, который мирно спал у нее на руках, - весь год был восхитительным". С континента шли обнадеживающие вести, в июне сэр Артур Уэллесли и его войска штурмом взяли Саламанку в Испании и вместе с союзниками одержали убедительную победу. Правда, не все вести были радостными: в том же самом июне американцы объявили англичанам войну, однако эти события были далеки от Тесc, особенно в этот золотой полдень. Она сидела под широкими ветвями громадного дуба и наблюдала за своим сыном Бенедиктом, которому сегодня исполнилось всего шесть Недель. Младенец посапывал во сне.
   Она вспомнила ужасные моменты, проведенные в темницах, и ее благостное настроение немного угасло; легкая дрожь пробежала по изящной фигурке. Время стерло большую часть страшных воспоминаний того дня, но иногда перед Тесc оживали картины пережитого кошмара, когда они так близко стояли у последней черты.
   Тогда они задержались в подземелье только затем, чтобы обнаружить в одной из камер тело Эйвери. Фрэмптон быстро убил его: у него была переломана шея. Итак, погибли три известных человека, и перед Ником и Тесc встал волнующий вопрос: сказать ли правду или скрыть все? После короткого мучительного обсуждения они решили, что если скажут правду, то это лишь вызовет грандиозный скандал и принесет много страданий Паллас. Ник чувствовал, что необходимо некоторое благоразумное корректирование всей истории. Версия, которую они состряпали перед тем как выйти из темниц, была достаточно слабой, однако отвечала их требованиям, и все, что им было нужно, чтобы увязать концы с концами, - выполнить неприятную работу и сбросить тело Эйвери в колодец, где уже покоился Фрэмптон. Потом избавились от пистолета Атины.
   Несколько часов спустя после того, как они выбрались из подземелья, Ник рассказал об этом деле местному магистрату, сэру Чарльзу Уэтерби. Шербурн объяснил, как нашел дневник и почему заподозрил, что его дед никогда не покидал поместья Мандевиллов.
   С бесстрастным, непроницаемым лицом Ник рассказывал Уэтерби, что он и Атина встретились с Эйвери несколько дней назад, чтобы заручиться его поддержкой, вскользь упомянул, как заволновался Эйвери, услышав о возможном разрешении тайны давнишнего исчезновения лорда Шербурна и леди Мандевилл. Потом уверенно перешел непосредственно к тому, как рано утром они все: Эйвери, Атина, Фрэмптон, Тесc и он сам - нашли заделанную кирпичом стену и пробили в ней дыру. После этого рассказ стал несколько более запутанным, однако Ник мастерски продолжил его.
   Когда они собрались в подземелье, сразу же приключилось несчастье: один из факелов, которые они несли, почему-то попал на одежду Фрэмптона Ник не мог растолковать увлеченно слушавшему его Уэтерби, как именно это произошло, - и она загорелась.
   Фрэмптон в ужасе бросился на пол, стал исступленно кататься по нему. Эйвери и Ник немедленно бросились ему на помощь, Эйвери отважно упал на вопившего Фрэмптона и каким-то образом - Ник опять же не мог объяснить как - во время этой безумной возни произошла трагедия: Эйвери и Фрэмптон упали в колодец. Ужасный случай, просто ужасный. Но самое страшное было впереди.
   Его бедная сестра Атина находилась в состоянии какого-то оцепенения, она была потрясена. Ее тонкие чувства были совершенно расстроены, не помня себя, она случайно зашла в камеру, в которой находились тела Бенедикта и Терезы. Для нее, только что пережившей кошмар оттого, что человек, которого она любила, Фрэмптон, и его друг лорд Мандевилл так свели счеты с жизнью, зрелище призрачных белых костей стало последним ударом в череде трагических событий. Она издала вопль ужаса. Ник бросился в камеру и нашел ее лежавшей на полу. Она была мертва. Видимо, ее бедное сердце просто не выдержало остановилось.
   Ник поведал эту историю сэру Чарльзу в библиотеке усадьбы Мандевиллов. Тесc, по словам ее мужа, была настолько подавлена этими душераздирающими событиями, что не могла говорить, и ее отправили домой, в поместье Шербурн. Когда Талмидж закончил свой рассказ, Уэтерби, человек гораздо более проницательный и хитрый, чем можно было подумать, судя по его грубоватому лицу и добрым голубым глазам, долго смотрел на графа.
   И когда Ник уверился, что все пропало, Уэтерби медленно кивнул лысой головой и сказал:
   - Трагическая история. Такая печальная. - Он опустил веки и, глядя в никуда, пробормотал:
   - Я много лет знал Фрэмптона. Подозрительный парень.., слишком уж по ветру держал нос. Я кое-что слышал и о вас - хорошее. Люди считают, что вы правильно поступаете и хорошо относитесь к ним. Думаю, это неплохо, что сейчас вы возглавляете род Шербурнов. - Он допил стакан вина, который ему налил Ник, и, поставив его на стол, прочистил горло и важно добавил:
   - Я всегда с высочайшим почтением относился к дорогой леди Шербурн. Прекрасная женщина. Она пережила достаточно скандалов и горя. Я бы не хотел добавлять ей еще.
   Сердце Ника забилось снова, и с подозрительной поспешностью он проводил Уэтерби к двери. Однако сэр Чарльз остановился у порога и, устремив на графа голубые глаза, сухо сказал:
   - Приезжайте ко мне домой, в поместье Роузвуд, как-нибудь на следующей неделе. Я бы хотел услышать, что здесь произошло на самом деле-..
   Солгать сэру Чарльзу оказалось самым легким препятствием, но обмануть Паллас было намного труднее. Но они все же солгали, и, вспоминая, как исказилось лицо Паллас при известии о смерти Атины, когда три дня спустя они все наконец прибыли из Рокуэлл-Холла и узнали о страшных событиях. Тесc чувствовала, как на глаза ее набегают слезы. Она наклонилась и поцеловала пушистую щечку сына, а сердце щемило из-за муки Паллас.
   Ник понимал, что бабушка не полностью поверила в эту историю: ее взгляд бередил ему душу, однако он придерживался своей версии. Для чего рассказывать о мистере Брауне? Так ли для нее важно знать, что Атина хладнокровно собиралась убить его и Тесc?
   Он так не думал.
   Известие о том, что они нашли в темницах тело Бенедикта, повергло Паллас в великую радость и в глубокую печаль. Ее прекрасные глаза наполнились слезами.
   - Я всегда верила, - сказала она Нику. - Всегда знала, что он не покинул меня. Что он любил меня...
   Это было мрачное Рождество. В конце декабря Ник написал Роксбери, сообщив ему лишь то, что "мистер Браун" больше не станет передавать секреты французам... Трагедия осталась позади, и все они с сердцами, полными надежды, всматривались в новый год.
   Новость, что Тесc родит летом ребенка, обрадовала Паллас, которая все время пребывала в грусти. Весной она наконец вышла из своих покоев, глаза ее искрились, и вся она словно излучала мягкий свет. - Смех Этти, сопровождаемый низким рокотом Александра, долетел по теплому воздуху до ушей Тесc. Она также услышала голос Мег, сердечный смех Рокуэлла и улыбнулась. Она смотрела, как все они четверо медленно направляются к ней. Александр заботливо вертелся вокруг Этти: беременность ее уже была заметна, поскольку ребенок должен появиться в декабре. Да, это действительно год, полный событий.
   После смерти Эйвери Этти и Мег унаследовали поместье. Титул погиб вместе с Эйвери, однако поместье было поделено между двумя женщинами. Получив наконец-то возможность принести хотя бы скромное приданое, Этти не колеблясь приняла предложение Александра, и в феврале они поженились. После короткого медового месяца они отправились на постоянное место жительства в поместье Мандевиллов вместе с Мег. Состояния Александра хватало, чтобы с пышностью содержать поместье и его милую жену, и они погрузились в блаженство новобрачных. К их величайшей радости, Этти почти сразу же забеременела. Больше всех был рад лорд Рокуэлл.
   - О, ты здесь, моя дорогая! - воскликнула Этти, заметив под деревом Тесc с младенцем. - Беллингхэм сказал, что ты и остальные наслаждаетесь чудесной погодой. - Она огляделась. - А где твои муж и бабушка? Они вас покинули?
   Тесc встала и покачала головой.
   - Они просто отошли... Паллас захотела положить цветы на могилу Бенедикта.
   Они без труда перенесли бренные останки Бенедикта: было решено, что он должен быть похоронен вместе со своими предками в Шербурне. Но Тереза... О том, чтобы похоронить ее рядом с ненавистным мужем-убийцей, не было и речи, и Тесc проявила железную твердость, не желая, чтобы Тереза лежала в семейном склепе Мандевиллов. Сердцем Тереза никогда не была Мандевилл.
   На миг глаза Тесc заволокли слезы. Если бы она еще до того не попала под нежные чары Паллас, то она полюбила бабушку Ника от всей души за то, что та, услышав краем уха обсуждение ситуации с Терезой, предложила им неожиданное решение. Ее когда-то прекрасное лицо стало поблекшим и усталым, морщины скорби изрезали бледные щеки. И как-то вечером, после того как они вернулись в Шербурн, она сказала:
   - Я много лет ненавидела твою прабабушку, мне казалось, что она отняла у меня мужа.., и некоторым образом так оно и было. Но теперь, зная правду, я могу отыскать в моем сердце жалость к ней.
   Я прочитала дневник и поняла, как она страдала от Грегори. Мне открылось, отчего она и Бенедикт старались сделать то, что им казалось правильным... - Слегка дрожавший голос выдавал ее - прошлое все же было властно над ней и ранило невыносимо. Паллас отвела взгляд от напряженного лица Тесc, а потом, словно собравшись с силами, снова посмотрела на нее и слабо улыбнулась:
   - Твоя прабабушка была его первой любовью, но в конце в его сердце осталась одна я... Бенедикт любил нас обеих, но оставить Терезу - для него - было все равно, что прекратить дышать. Я не могла бы так любить его, если бы он был другим. Когда-нибудь я снова соединюсь с ним, и моя могила будет рядом с его... - В голосе ее зазвучали слезы, однако она сдержала свои чувства и продолжила:
   - События, которые разорвали мою жизнь пополам и лишили мужа, произошли очень давно. Теперь мой муж возвратился ко мне, и за это я всегда буду благодарна. Что же до Терезы... - Она болезненно сглотнула, а потом быстро выговорила, словно желая, чтобы эти слова прозвучали, прежде чем она передумает:
   - Когда я умру, я буду лежать рядом с ним.., и будет справедливо, если она будет лежать с другой стороны...
   Тесc была совершенно ошеломлена великодушным жестом Паллас. Не многие женщины могли бы так благородно протянуть руку сопернице - пусть даже и усопшей. И вот сбоку от величественного каменного сооружения на могиле Бенедикта, которую когда-нибудь должна будет разделить с ним Паллас, появилось небольшое надгробие с именем Терезы и выгравированными на нем датами рождения и смерти. Казалось, так оно и должно быть.
   Неся в руках спящего младенца, Тесc повела остальных через пестрые осенние леса к усыпальнице Талмиджей, и там они увидели Паллас. Она разбирала огромный букет роз, а Ник стоял рядом, держа в руках другой. Легкий ветерок слегка ерошил ему волосы. Сердце Тесc дрогнуло, как это бывало всегда, когда она видела мужа.
   Лицо ее озарилось любовью, и она быстро подошла к нему.
   Все обменялись приветствиями, Паллас закончила свою работу, повернулась и властно протянула руки к крошечному Бенедикту.
   - А ну-ка дайте мне его немного подержать.
   Тесc нежно передала свою драгоценную ношу в руки Паллас и понаблюдала, как мягкий свет разлился по лицу старой женщины.
   Она долго всматривалась в спящее личико правнука. Паллас откровенно обожала ребенка и считала, что это самый чудесный малыш из всех, которые когда-либо появлялись на свет. Ей казалось, что он больше похож на своего прадеда, чем сам Ник.
   Небольшая компания, улыбаясь, начала медленно двигаться к дому. Ник поймал руку Тесc и утащил ее с тропинки. Остальные продолжали свой путь.
   Спрятавшись за листвой. Ник прижал Тесc к стволу огромного, как башня, дуба и крепко поцеловал. Глаза его сверкали неутолимой страстью. Наконец он оторвался от ее губ и пробормотал:
   - По-моему, нам следует удалиться на медовый месяц, которого у нас так и не было. Как думаешь?
   У Тесc сбилось дыхание. Обвивая руками его шею, она мягко спросила:
   - А как же Бенедикт? Я ведь до сих пор кормлю его. - Она сделала милую гримаску. - Ты же сам взял для него кормилицу, и хотя она чудесная и у нее полно молока, мне тоже хочется, чтобы он терся носиком о мою грудь.
   Ник нежно улыбнулся ей и отбросил ладонью огненный локон, ласкавший щеку Тесc.
   - Знаю, дорогая, но я такой эгоист, что хочу тебя только для себя. Если ты не хочешь кормилицу, тогда пускай она отправляется восвояси! Ты же знаешь, я ни в чем не могу тебе отказать.
   - Ты и в самом деле не возражаешь?
   Он покачал головой, но на его красивом лице появилось капризное выражение.
   - Нет. Я думал, тебе понравится, что она будет кормить ребенка.., и разумеется, я один хочу тереться носом о твою грудь!
   Тесc чуть не задохнулась, а внизу живота у нее растеклось тепло. Последние месяцы беременности она переносила с трудом, а роды, хотя и неосложненные, были все же тяжелы. Из-за этого прошло почти четыре месяца с тех пор, как они последний раз занимались любовью, и в последние недели Тесc все больше начинала замечать откровенное вожделение в глазах мужа. Да и у нее самой внутри росло и бурлило желание.
   Она поиграла с затейливой складочкой его шейного платка и хрипло спросила:
   - Возможно, в конце концов кормилица - это не так уж плохо... А.., куда бы ты хотел поехать на медовый месяц?
   Чувственная улыбка скривила губы Ника, и он крепче сцепил руки Наталии Тесc. Он поцеловал ее в щеку и прошептал:
   - Я подумал, мы могли бы провести несколько недель совершенно одни в доме привратника... Я мог бы показать вам, госпожа Жена, как сильно я люблю вас и какой потрясающей нахожу вас. Мы могли бы с утра до ночи любить друг друга... - Он вдруг с силой притянул ее к себе:
   - О Боже, Тесc! - прошептал он срывающимся голосом. - Я люблю тебя! Больше жизни! Ты все изменила для меня.., для Шербурна, для бабушки, для всех. - Слегка отстранив ее, он с любовью посмотрел ей в лицо. Легкая улыбка приподняла уголки его губ. - Знаешь, я начинаю верить, что старый Беллингхэм прав, когда говорит, что в Шербурн вернулась любовь! - Голос его зазвучал тише:
   - Да, она вернулась, и вся воплощена в твоем сладостном теле.
   Тесc словно сквозь дымку улыбнулась ему и крепче обняла мужа.
   - О Ник! Ты не можешь любить меня больше, чем я люблю тебя!
   Их отсутствие наконец заметил лорд Рокуэлл, и пока Ник и Тесc с удовольствием выясняли, кто кого больше любит, остановился и оглянулся. Увидев их слившиеся воедино фигуры, скрытые под сенью деревьев, он изрек, ни к кому особенно не обращаясь:
   - Помяните мое слово, к этому времени на будущий год у меня появится еще один внучатый племянник!
   Эпилог
   Она идет, моя любовь,
   По тонкой призрачной тропе.
   Мое сердце услышит ее и забьется,
   Подобно земле на земном же одре;
   И прах мой услышит ее и забьется,
   Пусть даже век пролежал я в могиле,
   Он вострепещет под ногами милой,
   И расцветет лиловыми цветами.
   Альфред Теннисон,
   "Мод", часть I