Басов Николай Владленович. Главный противник (Мир Вечного Полдня - 5)

   Некоторые девушки целовались совершенно беззастенчиво и на плохоньком русском объясняли, что Ростик слишком несмелый, но вообще-то, может быть, возможность еще не упущена... Речи некоторых из них Рост, воспользовавшись своей недавно приобретенной способностью расфокусировать сознание, старался не понимать. И кажется, правильно делал. Иначе сгореть бы ему со стыда от этой откровенности.
   Потом аймихо ушли, и у дверей Храма остались только две девушки. Одна, кажется, старшая, смотрела под ноги, лишь иногда бросая на Ростика исподлобья суровые, оценивающие взгляды. Зато вторая, Баяпош-хо, ела его глазами, как новобранец командира. От этого Ростик сразу вспомнил про хозяйственные дела, повернулся к Сатклихо.
   - Послушай, Сатклихо, мне казалось, что у тебя в семье имеется фургон, волы, уткогуси...
   - Платформу мне пришлось отдать, некоторые из наших семейств давно уже ютились в тесноте. Волов тоже пришлось отдать, хотя три коровы и бычка я все-таки отвел к тебе в стойло. Ими занимается Ждо. А уткогуси, как ты их называешь, пребывают в благоустроенной землянке, которую я попросил своих соплеменников выкопать под дальней кошарой. Там же и небольшой запас корма для скотины. Остальное - в твоих подвалах.
   Что-то Ростик стал расслабляться, если позволяет кому-то так хозяйничать на своей ферме. Впрочем, да, он просто был перегружен тренировками и уроками, которые задали ему эти странные новообращенные люди... Или, вернее, беженцы?
   - Надо посмотреть, - решил он наконец и отправился искать Винта, чтобы с ним на пару выяснить, что же им в итоге перепало.
   А досталось им действительно немало. Кроме перечисленной скотины, уход за которой взяла на себя младшая жена бакумура, еще почти два дня пришлось расставлять, прятать или, наоборот, искать место для размещения огромному количеству вещей. Тут были и странные, свиточные книги аймихо, написанные на необычном языке, и посуда, выполненная из рога, кости, металла или стекла с таким искусством, что Кирлан только восхищенно дышала,. когда брала в свои чисто вымытые лапы то одну кастрюлю, то другую. Тут были и бочонки с какими-то экзотическими напитками, и ткани, и травы, и лечебные наборы, хирургические инструменты, шкуры невиданных животных, которые Ростика сначала испугали, но в которых не оказалось ни одного паразита.
   Когда это хозяйство было, наконец, хоть как-то освоено, Ростик поинтересовался:.
   - Никак не пойму, это все богатство - награда за мое терпение?
   - Не совсем, - спокойно ответил аймихо, - скорее приданое моих девочек.
   - Прид... что? - голос Роста прервался. Он не ожидал такого поворота, хотя, поразмыслив, без со мнения, пришел бы к такому же выводу. - Но у нас, у людей, существует... Свобода выбора. Я... я вот что думаю, давай...
   - Если это решение тебе кажется нелегким, - прервал его аймихо, - пусть все идет своим чередом. Хотя, убей, не пойму, что за невидаль - иметь двух жен?
   Он явно разволновался, иначе бы построил фразу более гладко. - Они сестры, а я...
   - Понятно. - Старец хмыкнул, но совсем не обидно. - Человеческая боязнь инцеста. - Он внимательно посмотрел на Ростика. - Будем считать это одним из тестов на все те идеи, которые мне придется тебе объяснить до весны. Если удастся, будешь молодцом. Если нет - я бездарный учитель.
   - Зачем же так? Возможен еще вариант - малоталантливый ученик.
   Отговорка тем не менее не подействовала. И кстати, очень хорошо, что никто не обратил на нее внимания. Потому что она была из какого-то другого мира, когда Рост еще маялся недооцененностью своих усилий, хотел все и везде непременно сделать по-своему, малейшую оплошность начинал рассматривать как главное доказательство своей неэффективности... Сейчас она просто не имела к нему отношения.
   Он понял это по тому, что занятия, которые теперь стали еще интенсивнее, еще острее и временами требовали всех сил Ростика, вдруг перевели его внимание и мысли совсем на другое - на понимание сложности мира, на место в нем людей. Именно людей, всех разом, а не одного лишь Роста, или даже с любимыми и дорогими для него людьми - Ромкой, мамой, Евой, Кимом... Мир теперь представлялся чем-то общим, слитным, многоплановым. И в нем могло происходить многое из того, что еще год назад Ростик попросту не увидел бы.
   В этом мире была война, как необходимая реальность, в нем был покой, как добавление к войне, в нем были любовь, жизнь, привязанности, перемены и постоянство, добро и зло, огромное поле вариантов превращения одного в другое, как и добра в добро со злом в зло. В нем возникали невидимые планы бытия, которые человеку никогда не суждено было понять, и отчетливое умение понимать вещи, которые были спрятаны от внимания всех других живых сущностей, кроме людей. В нем были категории праведности и греха, ясности и тумана, полноты и пустоты, выбора и необходимости, соответствия и недостаточности, избытка и понимания, конкретности и абстрактности. И главное, в нем было осознание веры.
   Как ни странно, именно вера заставляла людей делать большую часть тех вещей, которые они делали. Просто-напросто, в какой-то момент человек начинал верить во что-то, и тогда. изобретал, скажем, автомобиль. Сатклихо основательно потряс мыслительные способности Ростика, когда объяснил, что мастерства древних римлян, без сомнения, хватило бы, чтобы сделать почти нормально работающий автомобиль. Они смогли бы выточить блок-картер, смогли бы сделать примитивное топливо, разумеется, сумели бы построить привод, шасси, систему управления. И даже голова у них работала в нужную сторону недаром они понастроили через всю империю отличные дороги. Но автомобиль они все-таки не сделали...
   - Потому что были неконструктивны в своей вере, - объяснил Сатклихо на занятиях по Земной истории. - Автомобиль, аэроплан и всякие прочие прекрасные и удивительные предметы человечество сумело изобрести, лишь когда отвратило веру от безусловной привязанности к Богу, свойственной средним векам, и частично устремило ее на внешний мир.
   - Значит, вера - созидательный элемент прогресса, - признал Рост. - Но вера в Бога? Как быть с ней? - Тебе не хочется от нее отказываться? Оказалось, что действительно, уже не хочется. Хотя признавая это, Ростик удивился себе, да так, что просто не мог найти слов. Как всегда, в определениях ему помог учитель из племени аймихо.
   - Тебе не хотелось бы терять ее, потому что при этом ты теряешь слишком многое, верно? Осознание бессмертия души, понимание своего всемогущества, ощущение защищенности и любви, которую уже привык считать данностью жизни? Он помолчал, прочитав безоговорочное согласие Ростика. - А главное, ты привык полагать, что настоящая, полная, неусеченная вера - тот самый инструмент, которым можно изменить почти все.
   - Все так, - согласился Ростик. - Вот только одна деталь в твоих размышлениях меня смущает, хотя я и не понимаю, как точнее ее выразить... Видишь ли, ты не пришел ко всем этим замечательным мыслям сам. Ты уже имел их, когда принимал православие. Тогда почему ты согласился стать христианином, когда за вами такая утонченная, такая изящная школа мысли?
   - Пока ты плохой ученик, - с грустной улыбкой признал Сатклихо. - Я, как и все аймихо, принял христианство, потому что оно верно. Оно подтвержда ет и даже усиливает все наши постулаты. А кроме того, оно говорит о богочеловеке, который явился вам, людям, совсем недавно, всего две тысячи лет. Нам он являлся давно... И мы, как верующие, обязаны обновить веру в соответствии с новыми ее законами. Они ведь тоже меняются.
   Пожалуй, в этом не было лукавства. Все, что Ростик узнал об аймихо, не противоречило христианству. Скорее наоборот, в их лице отец Петр получил сильнейших, искуснейших адептов, способных убедить всех сомневающихся, потому что умение этих... гм, людей обращаться с таинственными силами мира свидетельствовало об истинности чудес. А что может вернее убедить людей в силе веры, если не проделанные на их глазах чудотворения?
   К середине зимы у Ростика появились две жены, которые были к тому же сестрами, причем как-то так вышло, что их родство и возможность обменяться впечатлениями лишь усиливали их радость и удовольствие от всего с ними происходящего. А они добивались этого, потому что верили, как справедливо заметила Бояпош-хо, что со временем должен был понять и Ростик, - с ними лучше, чем без них. Как и им лучше с ним, чем без него.
   Разумеется, все эти любовные игры происходили по старой схеме. Каждая из жен в полном соответствии с внутренними женскими договоренностями и в соответствии с желаниями самого Роста появлялась в его спальне, и любовь получала физическое воплощение.
   А ближе к весне стало известно, что обе его жены ждут прибавления, что заставило и сестер, и Сатклихо прямо-таки светиться от счастья. А Ростик, получив такое наглядное подтверждение совместимости жизненной природы людей и аймихо окончательно успокоился - все было правильно, все было не зря.
   Весной же Ростик вдруг понял, что Сатклихо начинает повторяться. Вероятно, старец не просто талдычил иные из своих постулатов, но и Рост выучил базовые элементы настолько, что сам уже мог делать выводы, и они все, разумеется, сходились воедино, указывая с математической точностью, что решающим оказывается даже не степень наличия или отсутствия мышления в вере, а умение делать выбор из представившихся альтернатив. Когда он задал этот вопрос, Сатклихо откровенно обрадовался.
   - Наконец-то, - разулыбался он. - А я уже терпение начал терять, все удивлялся - как же ты не видишь следующего этажа всей этой проблематики?
   - Я и не ВИЖУ этажа, просто задал вопрос, - признался Ростик.
   - Нет, чтобы задать такой вопрос, нужно уметь думать так, как это я тебе предлагаю.
   И оказалось, что Ростика вели именно к этому - осознанию Двоичного пути.
   - Понимаешь, мир для конкретного человека может представляться мешаниной самых разных событий, вещей или представлений. Но ему нужно выживать, а для этого следует научиться делать выбор. Или ты должен сделать то, что кажется тебе хуже, или то, что кажется тебе лучше.
   - А разве не так, как хочется и как должен? - спросил Рост, вспомнив закон военного счастья, както провозглашенный старшиной Квадратным.
   - Можно и так, но это слишком грубое понимание выбора. Настолько грубое, что ты можешь вообще не заметить, возникшего раздвоения. Так тоже бывает - когда неловкий человек не находит выхода, потому что попросту не видит его. Кстати, у вас, людей, так бывает в большинстве случаев.
   - Хорошо, - признал Рост, - может быть. Но как же следует поступать? Сатклихо вздохнул.
   - Вообще-то это самый главный вопрос нашей, да и вашей тоже, философии - что использовать в каж дом конкретном случае? Иногда нужно поверить, и это спасет, а иногда и разувериться. Иногда следует дейст вовать силой, но чаще - убеждением. Иногда правиль ный путь есть подчинение, или желание, или импрес сия, что есть, в сущности, одно и то же, а иногда бунт, долженствование или экспрессия.
   - Как же нам жить?
   - Творчески, - ответил всезнающий аймихо. - Стараясь осознать будущее. Запомни эти слова, ибо они определяют наше главное оружие, может быть, нашу единственную возможность победить врагов. И для этого подходит все, что только можно. Выстраивай "дерево цели", придумывай гипотезы, фантазируй или пробуй остановить мышление, чтобы почувствовать единственно верное понимание событий. Или читай будущее, примерно так, как это иногда открывается тебе.
   - Давно уже не открывается, - признался Рост. Почему-то с сожалением.
   - Я думаю, что сдаваться не следует. Слушай себя, оперируя всем тем, чему я тебя научил, и снова откроется. Только... Слушая себя, настраивай слух, как музыкант настраивает его, отделяя фальшивую ноту от верной. И находи правильный путь для себя на каждой найденной развилке. Для себя и, может быть, для всех.
   Определение Двоичного пути потребовало понимания таких вещей, как кармическая предназначенность, следование за Абсолютом, выявление невидимых знаков и многого другого. Рост почти не заметил, что налетел один вал борыма, и ушел, что налетел другой, который почти целиком сожрали летающие киты, которых в эту зиму вдруг объявилось немыслимое количество. Кстати, Баяпош-хо, посмотрев как стадо китов штук в двести пасется в высоком, с треть километра, вале саранчи Полдневья, сказала, что такие валы саранчи и такое обилие китов означает трудный год. Что она имела в виду, было неясно, потому что она не очень хорошо говорила по-русски, а Рост еще не очень справлялся с Единым. К тому же и Сатклихо, который прекрасно мог все это перевести, отмахнулся, мол, не обращай внимания на лепет беременной барышни.
   И хотя Рост отлично понимал, что от этого отмахиваться не нужно - не этому ли его, по сути, учил Сатклихо? - но поделать ничего не смог. Язык нужно знать лучше, решил он, и принялся изучать Единый. Да так, что, когда начал подтаивать снег, старец перешел на истинную, по его словам, терминологию, то есть на все те слова, которые в Едином заменяли понятия "кармы", "Абсолюта" и "мистерии".
   А еще несколько дней спустя Рост впервые поговорил с Шипириком, тем самым пернатиком, который очень умело навязал людям свою компанию. И который, как оказалось, изъяснялся на Едином лишь чуть получше, чем этим мог похвастать Рост.
   Дело было так. Все собрались на ужин и по традиции Храма сели за общий стол, кроме, может быть, лишь самых маленьких волосатиков из семейства Винта. Шипирик съел свою порцию, как всегда, с изяществом и сноровкой, удивительной для его рук и клюва. Попросил добавки. Кирлан, которая устала за день, не хотела идти на кухню, чтобы еще раз наполнить миску пернатого. И сделала вид, что не понимает его жестов. А есть Шипирику хотелось очень, потому что последнее время он все чаще стал с оружием уходить к морю и проделывать там сложнейшие комплексы замысловатых упражнений. Шипирик решил настоять, а потому произнес что-то на своем языке и, убедившись, что старшая бакумурша его не понимает, с негодованием проговорил на Едином: - Ты же всегда понимала1. Рост тут же встрепенулся: - Шипирик, ты... говоришь на Едином?
   Пернатый вздохнул и посмотрел на Ростика. Иногда он крутил головой по-куриному, или, как зеленокожие, рассматривая объект разными глазами, а иногда смотрел прямо, словно земной хищник. Чем это можно было объяснить, Рост не знал. На этот раз пернатик смотрел прямо. - Говорю, хотя не очень грамотно. - Может, тогда объяснишь, зачем ты тут оказался? Шипирик вздохнул. ?
   - Нам приказали сходить к твоему Храму. На нас напали д'кабры... Гиеномедведи, - подсказал Сатклихо. - Остался один я.
   Рост сидел, смотрел на Шипирика и не мог понять, что в этом монологе ему не нравится. И наконец понял - все было неправдой. О чем он и сказал. Шипирик смущенно вздохнул, но и с заметным облегчением. - Я знал, что с тобой не получится, - признался он. - Что не получится? - переспросил Рост.
   - Не получится тебе соврать. Ты все равно поймешь. - Тогда объясни.
   - Меня послали, чтобы я был около тебя. И знал что у тебя происходит.
   Единым оба владели недостаточно, чтобы строить сложные предложения. Поэтому Рост спросил в лоб: - Шпионить?
   - Нет, это сложно, когда не можешь передать жрецам, что знаешь, пояснил Шипирик.
   - Без связи разведка теряет смысл, - согласился Ростик.
   - Просто быть рядом, помочь, если что-то у тебя не получится, учиться, если удастся подслушать ваши беседы с Сатклихо.
   - Подслушать? - Рост смутился. - Значит, ты подслушивал?
   - Вы слишком много говорили по-человечески, - признался Шипирик. Сейчас, когда есть слова на Едином, стало лучше.
   - Я все-таки не понимаю, зачем? - спросил Сатклихо.
   - Я и сам не понимаю, - Пернатый повел клювом к правому плечу, что выражало у него подобие улыбки. Но почему Рост знал об этом, он тоже не мог бы сказать. - Просто наши верховные жрецы решили, что нужно дружить с тобой, Рост-люд.
   - Зови меня просто Рост, - попросил Ростик и удивился себе.
   Он совсем не был потрясен тем, что только что узнал. Он словно бы об этом уже догадывался... Нет, даже не догадывался, а просто выстроил такую гипотезу. Поведение пернатого не было странным, бегимлеси в своих стаях ведут себя так же - приходят, уходят, кормятся, слушают и, если появляется необходимость, помогают. А вот почему он, Ростик, повел себя по законам пернатого племени, втайне надеясь, что это правильно? И почему он полагал, что именно такое поведение оправдается? Может быть, он уже начал не только Единый понимать, но и научился выстраивать будущее?
   Глава 6
   Незадолго до того как снег начал таять под крепнущими лучами полдневного солнышка, Ростик довольно серьезно занемог. Он лежал в своей кровати, у него ничего не болело, не было ничего похожего на температуру, но он не хотел есть, и ему все казалось бессмысленным. Самое печальное, что это почему-то сказалось на Сатклихо и обеих Ростиковых женах. Они тоже стали вялыми, почти не разговаривали между собой, и все хозяйство постепенно перешло к волосатикам.
   Те были не против, наоборот, оживились, снова выманили несколько коров, но вот незадача - почти все они оказались уже выдоенными. Если и было в них молоко, то только четвертое в лучшем случае. А оно, сколько Ждо этих ящероподобных буренок ни доила, помогало мало. Ни Рост, ни аймихо не поправлялись. Занятия с Сатклихо, конечно, прекратились, причем Ростик умом-то понимал, что не узнал еще очень многого, что должен бы знать, но в душе остался спокоен, словно все его любопытство, поддерживаемое может быть, энергией учителя, разом выветрилось. То что Рост каким-то таинственным образом связан с женами, его не удивило, а, наоборот, порадовало, хотя я жаль было, что он "заразил" их своей апатией, когда обе вынашивают его детей. Но вот связь с учителем его раздосадовала.
   Так прошли последние, самые нелегкие деньки весны, когда трава еще не стала выбрасывать в воздух свежий кислород для дыхания, а песок с пляжей уже забивался в легкие, хрустел на зубах, попадал в складки| одежды и в пищу.
   Но едва ручей в подвале Храма стал бурным от стаявшего снега, Рост вдруг осознал, что тоже полон сил и энергии. Странной усталости как не бывало. Правда, аймихо еще не оправились, но это было нормально - Рост первым заболел, первым и выздоровел. А раз с ним все в порядке, значит, все это не смертельно и аймихо тоже оживут.
   К тому же ему вдруг захотелось действия. Не работы на ферме, не возни с новым урожаем, а настоящей работы, может быть даже опасностей. Ростик не вынашивал еще конкретные планы, но точно знал, что фермерская спячка закончилась. И был этому рад.
   А как-то под вечер из Одессы прикатили Ева с Кимом на одной из странных машин, придуманных еще давным-давно Казариновым, но которые, по каким-то причинам, заработали лишь недавно и стали использоваться для таких вот необязательных прогулок. С этого и начался разговор, когда Рост усадил гостей за стол, чтобы покормить с дороги.
   - Интересная машинка... Почему их в массовой производство не пускают? Ничего интересного, - отозвался Ким. Он был бледен и выглядел слегка рассерженным.
   - Казаринов их бы в жизни не довел до ума, если бы не аймихо. - Они и инженерить горазды? - спросил Рост.
   - Не инженерить... Просто знают какие-то хитрости, как на малых, очень малых расходах топлива поддерживать динамическое равновесие этих машин.
   Ким сумрачно принялся жевать отличный пирог с местной капустой, испеченный Кирлйн, а слово взяла Ева.
   - В общем, у нас теперь действительно есть средство передвижения более экономичное, чем гравилеты. Хотя многие до сих пор считают, что до лошадей этим железкам далеко. - Так вы лошадей развели? - Не "вы", а "мы", поправила его Ева. - На лош-дх пахт м-жно, - высказался Винторук.
   - Никто на них не пашет, - отозвался Ким. - Если нужно пахать, то впрягают твоих соотечественников. С ними проще и даже быстрее. Лошади только для транспорта... Были. Если начнут делать эти машины, то и от этого откажутся.
   Ребята замолчали. Что-то их угнетало. Они были даже какие-то одинаковые, или выражение их лиц свидетельствовало о сходных мыслях. Наконец, Рост не выдержал.
   - Если будет время, Ким, научи меня на такой таратайке кататься, ладно? А теперь, если с машинами выяснилось, не расскажете ли вы мне, что случилось? Ким вздохнул. - Зима была очень суровой для Боловска.
   - Опять начались голодные обмороки, - поддержала его Ева. - Особенно это тяжело, когда смотришь на дистрофичных ребятишек. В общем, народ не выдержал.
   - Понимаешь, - вступил Ким, - начальство так перегнуло палку, что, едва пригрело солнышко, Рымолова скинули. Прямым и непосредственным действием, революцией, так сказать.
   Рост нахмурился. Пожалуй, он давно знал, что это должно было рано или поздно случиться. Понимал что к этому шло, и даже по тем скудным обрывкам информации, которые к нему поступали, мог бы предвидеть... Но одно дело предвидеть, а другое - принять как свершившийся факт. - Кто победил? - Мурат Сапаров, помнишь такого? - спросила Ева.
   - Помню, - кивнул Рост. - Он меня еще очень невзлюбил.
   - Он никого не любит, - отозвался Ким. - Но он всех хочет использовать. Особенно офицеров, которые что-то умеют, а не только в начальственных кабинетах заседают. - Так это он вас послал?
   - Он не посылал, - уклончиво отозвался Ким и посмотрел на Еву.
   - Но он дал нам понять, что был бы не против если бы ты вернулся. И снова взялся за настоящее дело.
   Рост только улыбнулся, услышав собственные мысли из чужих уст. - Аймихо имеют к восстанию какое-то отношение?
   - Ни малейшего, - твердо сказал Ким. - Они подчеркнуто держались в стороне, как отец Петр.
   - Всех ослабевших лечили, какие-то лекарства предлагали... - поддержала его Ева.
   - С твоей мамой, кстати, очень тесно сотрудничают, но к политике демонстрируют полную индифферентность.
   - Они могли не напрямую, а косвенно... - начал было Рост, хотя Баяпош-хо сидела за столом. Ким покосился на нее. - А где старец и старшая?
   - Они в кроватях, недомогают. - И Рост решил сразу сделать все изменения в своем семейном статусе понятными для гостей. - Кстати, обе аймихошки ждут прибавления. Отцом являюсь я.
   На миг в глазах Евы застыл испуг, словно она ожидала этого, но не хотела признать. Рост не спускал с нее взгляда, Ким тоже. Хотя ее лица было почти не видно за копной рыжих волос, Рост почему-то отчетливо представил, как она кусает губы, чтобы не дрожали. Наконец, она подняла голову и посмотрела на Ростика.
   - К этому шло, я сама виновата, Рост. - Помолчала, добавила: Наверное, ты поступил правильно.
   Встала и ушла на кухню. Баяпош-хо поднялась и пошла за ней следом. Она все поняла, может быть, даже лучше Ростика, несмотря на не очень большие успехи в русском. Ким погрустнел еще больше, но все равно спросил: - И что ты скажешь?
   - О чем?.. - Рост понял. - А, о возвращении? Конечно, я думаю, если вы побудете тут пару дней, передохнете, отъедитесь, я подготовлю все, что нужно, и поеду в Боловск с вами. Ваша машина выдержит еще одного пассажира в доспехах?
   На том и порешили. Рост подготовился как мог, отдал распоряжения, которых от него ожидали, и уже на третий день был готов оставить Храм на неопределенное время. Было решено, что командиром надо всем остается Сатклихо, который помимо бакумуров пригласит еще и пару своих родственников в помощь. Он обещал, что урожай будет не хуже, чем в прошлом году, и хватит не только перезимовать, но и помочь кому-нибудь из самых голодающих. Например, маме и Любане с Ромкой, подумал Ростик, хотя ничего не сказал вслух. Он посылал осенью, когда Ромка возвращался в город, на учебу, разные продукты, но всегда считал, что их недостаточно. Особенно после этих разговоров о массовом недоедании и дистрофии.
   А потом вдруг во всей своей неожиданности встала проблема Шипирика. Как-то так получалось, что Рост забывал о своем пернатом соглядатае. Вот и на этот раз забыл. У бегимлеси вообще была странная особенность: при желании он мог стоять чуть не в центре комнаты, а никому бы и в голову не пришло обратить на него внимание. Шипирик же, узнав об отъезде Роста, словно считая это само собой разумеющимся, тоже начал собираться. Ким попробовал было возражать, а Рост сделал даже попытку отговорить его, но пернатый лишь склонил голову к левому плечу и влез в гравиплан, когда все было готово к отъезду.
   Попрощавшись с женами, причем Винрадка чуть не расплакалась, еще раз пообещав Сатклихо каждый вечер выходить на пробный сеанс дальней связи, Рост уселся за Кимом в странную машину, корпус которой явно служил когда-то кузовом старого "Москвича". Потом они полетели.
   Вернее, заскользили по степи, все уверенней набирая скорость, все дальше отрываясь от пыльного шлейфа позади. Рост подумал было, что сможет во время этой поездки расспросить подробности о восстании Мурата, но оба водителя были так напряжены, как не случалось даже в дальнем полете на гравилете. Да и сам Рост неожиданно сплоховал - уснул самым бессовестным образом.
   А только проснувшись, вдруг понял, что жил последние дни с такой ломовой энергетической подпиткой от аймихо, что, лишившись ее, стал слабым, как щенок. Зато он снова сделался самостоятельным, по крайней мере в оценке ситуации. И первым делом сообразил, что эта энергетическая подпитка, кажется, была ему устроена совсем не в последние дни, а много месяцев назад. И была необходима, потому что иначе даже Сатклихо не сумел бы обучать его.
   Чем внимательнее Рост рассматривал эту проблему, тем больше убеждался, что Сатклихо совершил какой-то педагогический или даже парапсихологическии подвиг. Хотя и привел ученика к полному нервному истощению, которое он сам с помощью обеих жен Роста и пытался вылечить. Это тоже было зачем-то нужно, хотя почему следовало спешить, рискуя здоровьем, - оставалось пока неясным. Но Рост был уверен, что все проделано не зря.