Батчер Джим. Гроза из преисподней (Досье Дрездена - 1)

   - Что, начальство снова спустило на вас собак? - Говард Фейруэзер, шеф городской полиции, обыкновенно использовал Мёрфи и ее команду в качестве козлов отпущения, передавая им все не поддающиеся раскрытию преступления. Фейруэзер не упускал возможности выставить Мёрфи в невыгодном свете. Можно подумать, поступая так, он сам меньше подвергался критике.
   - Как крылатая обезьяна из Страны Оз. Поневоле задумаешься, кто давит на него, продвигая это дело, - едкости в ее голосе хватило бы на десяток незрелых лимонов. Я услышал шипение - похоже, это она бросила в стакан таблетку "Алка-Зельцер". - Нет, Гарри, я серьезно. Дай мне ответы на мои вопросы, и дай мне их быстро. Мне необходимо знать, связано ли это с колдовством, и если связано, то как это сделали и кто мог это сделать. Имя, место - мне нужно знать все.
   - Не так все просто, Мёр...
   - Тогда сделай так, чтобы это было просто. Через сколько ты мне сможешь позвонить? Мне нужно доложиться боссам через пятнадцать минут, если я не хочу распрощаться со значком сегодня же.
   Я поморщился. Если бы мне удалось узнать что-нибудь от Бьянки, я мог бы помочь Мёрфи - но в случае, если наша встреча окажется бесплодной, я не продвинусь за весь сегодняшний день ни на шаг, а ответы нужны Мёрфи сейчас. Черт, может, мне стоило приготовить эликсир бодрствования.
   - Скажи, ваши боссы работают по выходным?
   - Шутишь? - фыркнула Мёрфи.
   - Я это к тому, что к понедельнику мы чего-нибудь нароем.
   - Что, раскроешь дело за три дня? - недоверчиво спросила она.
   - Не знаю, насколько это тебе поможет - даже если я распутаю эту историю. Надеюсь, ты сама обнаружишь больше.
   Я услышал, как она вздохнула в трубку и выпила лекарство.
   - Не топи меня, Гарри.
   Пора было менять сюжет, пока она не раскусила меня и не заподозрила лжи. И потом, у меня не имелось ни малейшего желания заниматься запретными изысканиями, если у меня была возможность не делать этого.
   - Как Бьянка? Удалось узнать что-нибудь?
   Она снова чертыхнулась.
   - Эта сука не желает с нами разговаривать. Только улыбается, и кивает, и пыхает табачным дымом в лицо, и закидывает ногу на ногу. Жаль, ты не видел, какие слюни пускал Кармайкл.
   - Бедняга. Впрочем, его нельзя судить слишком строго. Говорят, она хороша. Слушай, Мёрф, а что если мне...
   - Нет, Гарри. Категорически нет. Даже близко не подходи к "Бархатному Салону", не то, чтобы говорить с этой женщиной. Не лезь в эту историю.
   - Лейтенант Мёрфи, - рявкнул я командным тоном. - Уж не ревнуем ли мы?
   - Не заносись, Дрезден. Ты человек гражданский, пусть и с лицензией сыщика. Если ты в поисках приключений на свою задницу окажешься в больнице, а то и в морге, отвечать придется мне.
   - Мёрф, я тронут твоей заботой.
   - Я трону тебя кирпичом по башке, Гарри, если ты ослушаешься меня в этом, - резко отпарировала она.
   - Эй, Мёрф, да не кипятись ты так. Не хочешь, чтобы я туда ходил - я и не пойду, - опа! Абсолютная ложь. Если она узнает правду, она налетит на меня аки лев на агнца.
   - Ты грязный лжец, Гарри. Черт, надо укатать тебя в кутузку, чтобы ты не...
   - Что? - нарочито громко рявкнул я в трубку. - Мёрф, ты куда-то пропадаешь. Я тебя не слышу. Алё? Алё? Чертов телефон! Перезвони, - и я повесил трубку.
   Мистер подошел ко мне и потерся о ногу. Я восстановил равновесие и под пристальным взглядом его зеленых глаз нагнулся и выдернул телефон из розетки как раз тогда, когда он зазвонил опять.
   - О'кей, Мистер. Проголодался?
   Я приготовил нам завтрак: вчерашний сандвич с говядиной для него, порция спагетти, разогретых на дровяной плите для меня. Я открыл последнюю банку колы, которую Мистер, кстати, любит не меньше моего, и ко времени, когда мы покончили с едой и питьем, я проснулся и вновь созрел для умственной работы - и для наступающего вечера.
   Поскольку часы еще не перевели на зимнее время, стемнело около шести. У меня оставалось еще около двух часов на подготовку.
   Вы можете считать, что знаете кое-что о вампирах. Что ж, возможно, что-то из того, что вам про них наговорили, и соответствует истине. Хотя скорее нет. Так или иначе, я не питал излишних иллюзий насчет того, что получу всю информацию на блюдечке с голубой каемочкой. Я исходил из того, что дело примет скверный оборот прежде, чем все выскажут все, что имели. Так у меня было больше уверенности в том, что меня не застигнут врасплох.
   Ремесло чародея и заключается в том, чтобы заглядывать вперед, опережая события. В том, чтобы встречать их во всеоружии. Так что никакие чародеи не сверхлюди. Мы просто стараемся видеть вещи яснее других людей, а также использовать доступные нам дополнительные источники информации в своих целях. Черт, да ведь чародеев раньше называли ведунами - от слова "ведать", то есть "знать". Мы понимаем вещи. Мы не сильнее и быстрее любого другого. Мы даже не обязательно умнее. Но мы пронырливы как черт-те-знает-что, и если у нас есть возможность подготовиться, мы способны делать достаточно впечатляющие штуки.
   Так вот, если чародей может обозначить проблему, то - скорее всего сможет и подобрать что-нибудь для того, чтобы с ней справиться. Поэтому я подобрал предметы, которые, на мой взгляд, могли бы мне пригодиться. В первую очередь я удостоверился в том, что моя трость отполирована и полностью годна к употреблению. Я сунул свой серебряный ножик в ножны под левую мышку. Я перелил эликсир бегства в небольшой пластиковый пузырек и спрятал его в карман ветровки. Я надел свой любимый талисман: серебряную пентаграмму на цепочке. Она принадлежала моей матери и досталась мне от отца. И, наконец, убрал в карман маленький, сложенный в несколько раз клочок белой ткани.
   Я всегда держу при себе несколько заговоренных предметов - ну, точнее, наполовину заговоренных. Заговаривать по-настоящему накладно и требует уйму времени, так что я редко могу позволить себе таю роскошь. Нам, чародеям из синих воротничков, приходится довольствоваться парой-тройкой доступных нам чар и надеяться, что они не выветрятся со временем. Я ощущал бы себя куда как спокойнее, захвати я с собою свой разящий молниями жезл или посох, но это было бы все равно что подъехать к Бьянкиным дверям на танке, увешавшись всякими там пулеметами-огнеметами, а мне вовсе не хотелось напрашиваться на драку.
   В общем, быть готовым к неприятностям вовсе не означает эти неприятности провоцировать.
   И уверяю вас, я вовсе не боялся. Я сомневался, чтобы Бьянка жаждала проблем со смертным чародеем. Во всяком случае, злить Белый Совет из-за меня было не в ее духе.
   С другой стороны, в любимчиках у Белого Совета я тоже не ходил. Так что в случае, если Бьянка без лишнего шума устранила бы меня со сцены, они могли и отвернуться.
   Спокойнее, Гарри, сказал я себе. Не превращайся в совершеннейшего параноика. Если будешь продолжать в том же духе, ты вообще закроешься в четырех стенах.
   - А ты что скажешь? - спросил я у Мистера, распихав по карманам все свои снасти.
   Мистер подошел к двери и требовательно поскреб лапой.
   - Всем бы только критиковать. Ладно, ладно, - вздохнул я. Потом выпустил его, вышел сам, сел в машину и погнал ее в престижный район у самого озера, в "Бархатный Салон".
   Бьянка вела свои дела в большом особняке, выстроенном еще в Ревущие Двадцатые. Поговаривали, что сам недоброй памяти Аль Капоне отгрохал его для одной из своих любовниц.
   Особняк окружался железной оградой; ворота охранялись вооруженным громилой. Я свернул с дороги на проезд, упиравшийся в ворота. Когда я уже притормаживал "Жучка", мотор кашлянул, и сзади донесся неприятный стук. Я опустил стекло и вытянул шею, пытаясь заглянуть назад. Что-то ухнуло, и из-под машины вытекла струйка черного дыма.
   Я поморщился. Движок почти извиняющимся тоном задребезжал и стих. Прелестно. Теперь мне не на чем было ехать домой. Я вылез из Жучка и с минуту понуро смотрел на него.
   Охранник по ту сторону ворот отличался квадратным телосложением - не выше среднего роста, но с выдающейся мускулатурой, которую не мог скрыть даже дорогой костюм. Он смерил меня взглядом бойцового пса.
   - У вас назначена встреча? - окликнул он меня из-за ограды.
   - Нет, - признался я. - Но я полагаю, Бьянка согласится меня принять.
   Похоже, это не произвело на него впечатления.
   - Мне очень жаль, - сообщил он, - но Бьянки сегодня вечером нет.
   Что ж, я и не ждал, что все будет легко и просто. Я пожал плечами, скрестил руки и облокотился на капот Жучка.
   - Не волнуйтесь. Я только подожду здесь эвакуатора, чтобы оттащить отсюда эту железяку.
   Он уставился на меня, сощурившись от неимоверного мысленного усилия. В конце концов в мозгу его что-то щелкнуло. Я почти воочию видел, как там зарождается, обрабатывается и окончательно оформляется мысль: "Пущай начальство решает".
   - Я сообщу о вас, - буркнул он.
   - Умница, - похвалил я его. - Вы не пожалеете.
   - Имя? - спросил он.
   - Гарри Дрезден.
   Если он и узнал имя, на лице его это не отразилось никак. Он еще раз недовольно посмотрел на меня, на Жучка и отошел на несколько шагов, прижав к уху мобильник.
   Я прислушался. В этом нет ничего сложного. В наше время мало кто умеет слушать по-настоящему, однако долгие тренировки помогают обострять чувства.
   - У меня тут один парень утверждает, будто Бьянка захочет с ним переговорить, - доложил охранник. - Говорит, его звать Гарри Дрезден, - он помолчал. Я не смог разобрать ответа из трубки, но голос был определенно женский. - Угу, - сказал он и покосился в мою сторону. - Конечно. Ну конечно сделаю все как положено. Конечно, мэм.
   Я сунул руку в опущенное окно Жучка и достал свою трость. Потом поставил ее рядом с ботинками и несколько раз нетерпеливо постучал по бетону.
   Охранник повернулся ко мне, сунул руку куда-то вбок и нажал невидимую кнопку. Ворота зажужжали и отворились.
   - Проходите, мистер Дрезден, - сказал он. - Если хотите, я могу вызвать эвакуатор.
   - Супер, - искренне откликнулся я. Я дал ему телефон эвакуатора, с которым сотрудничал Майк, и попросил передать ему, что это снова Гарри со своей машиной. Бобик-охранник послушно записал все это в маленькую записную книжку, которую извлек из кармана. Пока он был занят этим, я двинулся мимо него к дому, постукивая тростью при ходьбе.
   - Стоять, - произнес он абсолютно спокойным и уверенным тоном. Обыкновенно так разговаривают только те, кто держит в руках пистолет. Я остановился.
   - Положите трость, - сказал он. - И поднимите руки. Вас приказано обыскать, прежде чем пропускать в дом.
   Я вздохнул, сделал все как он сказал и позволил ему ощупать себя. Я не поворачивался к нему лицом, но и так ощущал запах металла его пистолета. Он нашел нож и забрал его. Пальцы его пошарили по моей шее и наткнулись на цепочку.
   - Что это? - спросил он.
   - Пентаграмма, - объяснил я.
   - Покажите ее мне. Одной рукой.
   Левой рукой я вытащил амулет из-за ворота и показал ему: серебряную пятиконечную звезду в круге. Чистая геометрия. Он хмыкнул.
   - Ладно, - сказал он. Обыск продолжался, и он нашел пластиковый пузырек. Он достал его у меня из кармана, откупорил и понюхал.
   - Это еще что?
   - Экстракт колы. Тонизирующее, - ответил я.
   - На запах говно да и только, - заметил он, завинтил крышку и сунул пузырек обратно мне в карман.
   - А моя трость?
   - Получите обратно при выходе, - сказал он.
   Черт. Ножик и трость были единственными моими средствами физической обороны. Теперь мне оставалось полагаться только на магию, а это и в самых благоприятных условиях не дает никакой гарантии. Одного этого уже хватало, чтобы выбить меня из колеи.
   Ну, конечно, Бобик упустил из вида пару мелочей. Во-первых, он не обратил внимания на чистый носовой платок у меня в кармане. Во-вторых, он пустил меня внутрь, не сняв у меня с шеи пентаграмму. Возможно, он решил, что если это не крест, я никак не смогу обернуть эту штуку против Бьянки.
   Тут он ошибался. Вампиры (как и любые другие подобные твари) не реагируют на символы сами по себе. Они реагируют на энергию, которая сопровождает акт истинной веры. Я бы и комара-вампира не смог бы отогнать верой во Всевышнего - с Ним у нас какие-то очень уж сложные отношения. Но пентаграмма - это символ магии, а с верой в нее у меня все в порядке.
   Ну и, конечно же, Бобик проглядел мой эликсир бегства. Нет, право же, Бьянке стоило бы лучше тренировать своих мордоворотов по части сверхъестественных штучек.
   Дом оказался элегантным, очень просторным, с высокими потолками и сияющими паркетными полами - теперь таких больше не делают. Отменно вышколенная девица с короткой прямой стрижкой встретила меня в огромных размеров прихожей. Я учтиво поздоровался с ней, и она проводила меня в библиотеку, стены которой были сплошь уставлены старыми книгами в кожаных переплетах. Похожей кожей были обиты и кресла у огромного журнального стола посередине комнаты.
   Я уселся и принялся ждать. И ждать. И ждать. Больше получаса прошло, прежде чем появилась, наконец, Бьянка.
   Она вступила в библиотеку свечой, горевшей ясным, холодным пламенем. Ее волосы имели оттенок каштанового цвета, слишком темный, чтобы отсвечивать багрянцем, и все же это им удавалось. Глаза она имела темные, взгляд ясный, а безупречно гладкая кожа была чуть тронута косметикой. Среднего роста, она обладала потрясающей фигурой, которую отлично подчеркивало черное платье с высоким воротничком и вырезом, открывавшим взгляду изрядную часть бедра. Черные перчатки закрывали руки выше локтя, а туфли на шпильках (долларов триста, не меньше) без труда могли бы войти в каталог орудий для пыток. Для настоящей женщины она выглядела слишком потрясающе.
   - Мистер Дрезден! - ослепительно улыбнулась она мне. - Какая неожиданная радость!
   Я встал, когда она вошла.
   - Мадам Бьянка, - с поклоном отозвался я. - Наконец-то мы познакомились лично. Никакое описание не в состоянии передать, как вы прекрасны на деле.
   Она рассмеялась, игриво изогнув губы, откинув голову назад так, что на мгновение поверх воротничка мелькнула полоска белой шеи.
   - Говорят, вы джентльмен. Я вижу, это правда. Это такая прелесть оставаться джентльменом в этой стране.
   - Мы с вами оба не из этого мира, - заметил я.
   Она подошла ко мне и грациозным, полным женственности движением протянула руку. Я склонился над ней и коснулся губами тыльной стороны затянутого в перчатку запястья.
   - Вы правда считаете меня красивой, мистер Дрезден? - спросила она.
   - Вы ослепительны как звезда, мадам.
   - Вежлив и хорош собой, - пробормотала она. Взгляд ее ощупал меня с головы до пят, но даже она избегала смотреть мне в глаза. Возможно, она не хотела ненароком выплеснуть на меня свою энергию, а может, боялась моей - не знаю. Она прошла вглубь комнаты и остановилась у одного из кожаных кресел. Как само собой разумеющееся, я обошел стол, пододвинул ей кресло и подождал, пока она сядет. Она закинула ногу на ногу, и в этом платье, с этими туфлями это выглядело впечатляюще. Мгновение я пялил на нее глаза, потом опомнился и вернулся на свое место.
   - Итак, мистер Дрезден. Что привело вас в мою скромную обитель? Вам не с кем провести вечер? Вам не хватает развлечений? Уверяю вас, если вы обратитесь с этим к нам, вы запомните этот вечер на всю жизнь, - она сцепила руки на колене и улыбнулась мне.
   Я улыбнулся в ответ и сунул руку в карман, к белому платку.
   - О нет, благодарю вас. Я пришел поговорить.
   Губы ее раздвинулись в безмолвном "А-а..."
   - Ясно. И о чем, позвольте спросить?
   - О Дженнифер Стентон. Об ее убийстве.
   У меня было не больше секунды, чтобы отреагировать на угрозу. Глаза Бьянки сузились, потом расширились как у готовой к прыжку кошки. А потом она бросилась на меня прямо через стол, протягивая руки к моему горлу.
   Я отпрянул назад, повалив кресло. Даже при том, что я двинулся с места первым, она успела-таки достать меня своими ногтями. Один обжег меня острой болью, чиркнув по горлу, а она не останавливалась, повалившись следом за мной на пол; губы ее раздвинулись, обнажив острые клыки.
   Я рывком достал из кармана платок и встряхнул в воздухе прямо у нее перед лицом. В платке хранился лучик солнечного света - я всегда держу один-два при себе на случай, если это понадобится для приготовления эликсира. На мгновение он залил комнату ослепительным светом.
   Свет ударил Бьянку и отшвырнул назад, спиной в книжные полки, срывая с нее куски плоти - так пескоструйка срывает прогнившее мясо со скелета. Она взвизгнула, и кожа у ее рта завернулась и сползла как старая змеиная шкура.
   Мне никогда еще не доводилось видеть вампира. Впрочем, пугаться мне было некогда - успеется и потом. Взгляд мой фиксировал подробности, а руки уже тянули цепочку с талисманом с шеи. Мордой вампир напоминал летучую мышь, злобную и уродливую, с непропорционально большой для такого тела головой. Тяжелые челюсти голодно щелкали зубами. Сутулые плечи тем не менее вовсе не производили впечатления хилых. За тонкими, напоминавшими скелет руками трепетали перепончатые крылья. Черное платье, в котором не осталось решительно ничего женственного, сползло вниз, обнажив обвисшую черную грудь. Черные, навыкате глаза прикрывались полупрозрачной, кожистой пленкой, в нескольких местах разъеденной моим солнечным светом. Все тело обволакивал слой черной слизи.
   Вампир быстро оправился и замер, злобно шипя и съежившись у стены. Длинные, заканчивающиеся острыми когтями руки продолжали тянуться к моему горлу.
   Я ухватил пентаграмму и высоко поднял ее, как всегда делают в кино настоящие убийцы вампиров.
   - Боже праведный, леди, - сказал я. - Я всего только хотел поговорить.
   Вампир зашипел и приплясывающей, пугающе-грациозной походкой двинулся ко мне. На когтистых задних лапах все еще красовались черные трехсотдолларовые туфли.
   - Назад, - скомандовал я, сам делая шаг ему навстречу. Пентаграмма вспыхнула холодным, ярким огнем воли и веры - моей, если вам угодно, веры в то, что ее хватит, чтобы не подпустить этого монстра к себе.
   Тот зашипел и отвернул морду вбок, прикрывая глаза от света руками и крыльями. Он попятился на шаг, другой, и так до тех пор, пока снова не уперся спиной в книжную полку.
   Что делать дальше? Я не имел намерения протыкать ее сердце колом. Однако, стоило бы мне ослабить волю, как она бросилась бы на меня снова - и я сомневаюсь, что у меня нашлось бы что-нибудь, даже самые короткие заклинания, способные сорваться с моих уст прежде, чем она оторвет мне голову. И даже если предположить, что мне удастся прорваться мимо нее к выходу, у нее имелось достаточно смертных лакеев вроде Бобика у ворот, которые с радостью прикончили бы меня, увидев, как я разделался с их хозяйкой.
   - Ты убил ее! - прорычал вампир, и - странное дело - голос звучал все так же женственно, несмотря на исказившую его ярость и чудовищный рот, из которого он исходил. Это здорово нервировало. - Ты убил Дженнифер. Она была моя, жалкий чародеишко!
   - Послушайте, - сказал я. - Я ведь не драться к вам пришел. И полиции известно, где я. Не создавайте себе лишних неприятностей. Сядьте, поговорите со мной, и мы расстанемся, довольные друг другом. Бог мой, Бьянка, да неужели вы думаете, что я отплясывал бы здесь у вас, если бы это я убил Дженнифер и Томми Томма?
   - Надеешься, я поверю, будто это не ты? Тебе не выйти из этого дома живым!
   Меня и самого начинала уже охватывать злость. И страх. Бог мой, даже вампир - и тот считал меня плохим парнем.
   - Что нужно, чтобы убедить вас в том, что это сделал не я?
   Черные, бездонные глаза смотрели на меня сквозь полыхающий огонь моей веры. Я ощущал в этом взгляде незнакомую мне энергию, пытающуюся прорваться ко мне, но натыкающуюся на барьер моей воли как только что сама эта тварь.
   - Опусти амулет, чародей, - прорычал вампир.
   - А если я опущу, вы снова вцепитесь мне в горло?
   - Если не опустишь - точно вцеплюсь.
   Скажем честно, та еще логика. Я попытался оценить ситуацию с ее точки зрения. Она испугалась, когда я появился. Она как могла обезопасила себя, заставив обыскать и обезоружить. Если она и правда считала меня убийцей Дженнифер Стентон, с чего тогда простое упоминание ее имени вызвало столь внезапную вспышку насилия? Мною все сильнее владело чертовски неприятное ощущение, которое испытываешь, поняв, что все обстоит не совсем так, как представлялось только что.
   - Если я опущу это, - как можно увереннее произнес я, - я хочу получить от вас слово, что вы сядете и поговорите со мной. Клянусь вам огнем и ветром, что не имею отношения к ее смерти.
   Вампир злобно шипел, прикрывая глаза от света когтистой лапой.
   - С какой стати я должна верить тебе?
   - С какой стати я должен верить вам? - парировал я.
   В пасти у чудища блеснули желтоватые клыки.
   - Если ты не веришь моему слову, чародей, как могу я верить твоему?
   - Так вы даете слово?
   Вампир застыл, и хотя голос его оставался резким от боли и ярости, и сексуальным как шелковая блуза без пуговок, мне показалось, я услышал в нем звон истины.
   - Обещаю. Опусти свой талисман, и мы поговорим.
   Что ж, самое время рискнуть. Я положил пентаграмму на стол. Холодный свет угас, и комната снова освещалась одним электричеством.
   Вампир медленно опустил руки, переводя взгляд своих выпуклых глаз с меня на лежащую на столе пентаграмму и обратно. Длинный розовый язык нервно облизнул губы и исчез. До меня дошло, что он удивлен. Удивлен тем, что я это сделал.
   Сердце мое отчаянно колотилось, но я усилием воли загнал страх обратно в подсознание, дальше от поверхности. Вампиры вроде демонов. Или волков, или акул. Невозможно дать им понять, что ты - потенциальная добыча, и рассчитывать при этом на их уважение. Истинная внешность вампира оказалась гротескной - но не такой ужасной, какие мне доводилось видеть в свое время. Некоторые демоны куда как хуже, а уж некоторые создания из Древних так и вовсе лишают рассудка одним своим видом. Я смотрел на чудище в упор.
   - Ну так как? - спросил я. - Поговорим? Чем дольше мы будем сидеть вот так, глядя друг на друга, тем дольше убийца Дженнифер будет разгуливать на свободе.
   Еще пару секунд вампир молча смотрел на меня. Потом встряхнулся, оборачивая кожистые крылья вокруг себя. Черная слизь густела на глазах, превращаясь в пятна свежей розовой плоти, которые увеличивались в размерах и расползались по темной коже быстрорастущим лишаем. Обвислые черные груди снова превратились в округлые с нежно-розовыми сосками.
   Спустя минуту передо мной снова стояла Бьянка. Она оправила платье и зябко скрестила руки на груди, гордо выпрямив спину и злобно глядя на меня. Она сделалась такой же прекрасной, как пять минут назад, не изменившись ни на капельку. Но для меня все обаяние ее красоты было безвозвратно потеряно. Глаза ее не изменились: темные, бездонные, нелюдские. Я знал, что мне уже не забыть ее истинного обличья, скрытого под маской плоти.
   Я нагнулся, поднял свое опрокинутое кресло и поставил его на ножки. Потом обошел стол и, повернувшись к ней спиной, поднял ее кресло и подвинул ей, точно так же, как несколько минут назад.
   Долгое мгновение она молча смотрела на меня со странным выражением на лице. Похоже, мое очевидное безразличие к тому, как она выглядит, обескураживало ее. Потом она гордо вскинула подбородок и грациозно опустилась в кресло - царственная как королева, всеми чертами своими источающая гнев. Принятые в Старом Свете правила галантности и гостеприимства сохранялись... интересно только, надолго ли?
   Я вернулся на свое место и, подобрав носовой платок, потеребил его в руках. Злобный Бьянкин взгляд опустился на него, и она снова нервно облизнулась, только на этот раз язык был человеческим.
   - Итак, расскажите мне про Дженнифер и Томми Томма, - попросил я.
   Она с горькой улыбкой мотнула головой.
   - Я могу рассказать только то, что уже говорила полиции. Я не знаю, кто их убил.
   - Ну же, Бьянка. Нам нечего таить друг от друга. Мы оба не принадлежим к миру смертных.
   Она сдвинула брови, от чего лицо ее сделалось еще более сердитым.
   - Нет. Ты единственный в этом городе, умения которого достаточно, чтобы навести такие чары. Если это не твоих рук дело, не знаю, чьих еще.
   - Разве у вас нет врагов? Кого-нибудь, желающего произвести на вас впечатление?
   В уголках ее губ проявились едва заметные горькие черточки - не улыбка, но что-то очень к ней близкое.
   - Конечно есть. Но никому из них не удалось бы того, что произошло с Томми и Дженни, - она побарабанила пальцами по столу, оставив на полированной поверхности царапины от ногтей. - Я не имею привычки оставлять кого-либо, столь опасного, в живых. По крайней мере, до сих пор не имела.
   Я сел и нахмурился, изо всех сил стараясь не показать ей, как мне страшно.
   - Откуда вы знаете Томми Томма?
   Она пожала фарфоровыми плечами.
   - Вы, должно быть, считаете его, мистер Дрезден, простым громилой Джонни Марконе. Но на деле он был тонким и внимательным человеком. Он всегда хорошо обращался со своими женщинами. Он относился к ним как к настоящим людям, - взгляд ее, не поднимаясь, скользил по сторонам. - Как к разумным существам. Я вообще не заключаю сделку с клиентом, если не уверена в том, что он джентльмен, но Томми выгодно отличался от большинства. Мы с ним познакомились много лет назад, в другом месте. Я всегда следила за тем, чтобы о нем заботились, когда он хотел провести вечер в обществе.
   Она кивнула своим мыслям; лицо ее оставалось бесстрастным, только ногти оставили на столешнице несколько новых царапин.
   - Скажите, он встречался с кем-нибудь на постоянной основе? Кто-нибудь, с кем он разговаривал, кто знал что-нибудь о его жизни?