Страница:
Я понимал, что пытаться схватиться с тварью, запросто сокрушившей кирпичную стену – чистое самоубийство. Впрочем, понимал я и то, что по части магии я ей сейчас тоже не конкурент. Стоило бы ему сейчас изготовить еще одно заклятие – и я сомневаюсь, что смог бы противопоставить ему что-либо. Поэтому я просто, взявшись за посох обеими руками, уперся им в основание надгробья и прыгнул, целясь обеими ногами Кошмару в лицо.
На моей стороне были скорость и неожиданность. Я попал как следует, и он снова опрокинулся навзничь. Я больно саданулся бедром о мраморную плиту, ободрал об нее ребра, выпустил из рук посох и следом за демоном покатился на мощеный мрамором пол. На мгновение я утратил контроль за происходящим, голубой волшебный огонь погас, и я оказался в темноте.
Я перекатился по земле и пополз прочь от демона. Стоит Кошмару схватить меня, и мне конец. Я почти дополз до угла могильной плиты, когда что-то схватило меня за ногу чуть ниже колена. Ощущение было такое, словно ногу перетянули стальной лентой. Я забился, пытаясь вырваться, но схватиться было не за что, кроме скользкой от дождя мраморной плиты.
Кошмар поднялся на ноги, и вспышка молнии осветила его темные глаза на моем лице. Он улыбался.
– Итак, развязка наступила, чародей, – объявил он. – Избавлюсь от тебя я, наконец.
Я сделал еще одну попытку вырваться, но Кошмар просто-напросто раскрутил меня за ногу и отпустил. Я взмыл вверх и успел еще увидеть стремительно надвигающуюся на меня колонну.
А потом вспыхнул яркий свет, и лоб мой пронзила острая боль. Падение на землю было ощущением уже вторичным, по сравнению с первым, можно сказать, почти приятным.
Я был бы рад потерять сознание. Увы, холодный дождь не давал мне провалиться в обморок настолько, чтобы я не прочувствовал сполна каждую мучительную секунду нестерпимой боли в черепе. Я попробовал пошевелиться, но не смог; на мгновение мне показалось, что я сломал шею. Потом краем глаза я увидел, что кончики пальцев моих шевелятся, и с сожалением отметил, что драка для меня еще не окончена.
Ценой чудовищного усилия мне удалось упереться рукой в землю. Еще одно такое же усилие – и я приподнялся, отчего голова закружилась, а содержимое желудка подкатило к горлу. Я привалился спиной к колонне, жадно глотая воздух пополам с дождевой водой, и попытался собраться с силами.
Это заняло немного времени – сил, чтобы собирать, осталось всего ничего. Я открыл глаза и медленно сфокусировал взгляд. Во рту стоял соленый, железный привкус. Я ощупал рот, щеку, лоб, и пальцы мои окрасились чем-то темным и теплым. Кровь…
Я попытался встать и не смог. Не смог и все тут. Все слишком сильно вращалось. Вода стекала по мне ручьями, промораживая меня до костей. У подножия пригорка, на котором стоял этот чертов античный храм-тире-мавзолей, натекла здоровенная лужа.
– Столько воды, – промурлыкал над моим ухом женский голос. – Столько всякого смыто, столько всякого утекло. Интересно, не смыло ли того, о чем пожалеешь потом?
Я повернул голову на пару градусов – достаточно, чтобы увидеть стоявшую рядом со мной в своем зеленом платье мою крестную. Кожа Леа явно оправилась от антипризрачного порошка, которым я посыпал ее во владениях Агаты Хэгглторн. Золотые кошачьи глаза смотрели на меня со старой, привычной теплотой; великолепная, пышная грива волос, казалось, была неподвластна дождю. Платье, правда, потемнело от воды, но ее это, похоже, не беспокоило. Прилипшее к телу платье только рельефнее обрисовало ее безупречную грудь и волнительный изгиб бедра. Она опустилась рядом со мной на колени.
– Что вы здесь делаете? – буркнул я.
Она улыбнулась, коснулась моего лба пальцем и медленно, смакуя, облизала его. Глаза ее закрылись, и она протяжно вздохнула.
– Какой сладкий мальчик. Ты всегда был сладким мальчиком.
Я сделал еще одну попытку встать и снова потерпел неудачу. Что-то у меня в голове, похоже, все-таки сломалось.
Она наблюдала за моими трепыханиями все с той же нежной, участливой улыбкой.
– Твои силы тают, сладкий мой. Это место принадлежит мертвым, так что как бы они, твои силы, не истаяли совсем.
– Это вам не Небывальщина, крестная, – огрызнулся я. – Ваша власть сюда не распространяется.
Она надула губы – у смертной женщины это выглядело бы на редкость соблазнительно. Губы покраснели еще сильнее от моей крови.
– Сладкий ты мой. Ты же знаешь, что это не так. Я просто беру то, что мне обещано. За что я, кстати, честно заплатила.
Я оскалился, глядя ей в лицо.
– Значит, вы собираетесь убить меня.
Она откинула голову назад и от души рассмеялась.
– Убить тебя? Я никогда не собиралась убивать тебя, мой сладкий, ну, разве что, когда ты очень уж меня огорчал. Наша сделка заключалась на твою жизнь – не на твою смерть, – из темноты возникла одна из ее гончих, опустилась на землю у ее ног и уставила в меня взгляд своих темных глаз. Леа положила руку на ее широкий лоб, и та вздрогнула от наслаждения.
Озноб пробрал меня еще сильнее.
– Я не нужен вам мертвым. Я нужен вам… – у меня перехватило дух, и я не договорил.
– Ручным, – улыбнулась Леа. Она нежно почесала гончую за ухом. – Но не таким, – рот ее скривился в презрительной улыбке. – Не таким, какой ты сейчас. Жалким. Право же, Гарри, не позволяющим съесть себя за просто так. Я-то думала, мы с Джастином обучили тебя лучше.
Где-то совсем недалеко снова вскрикнула Черити. Над головой ударил гром.
Я застонал и сделал еще одну попытку встать. Леа с интересом, но без сочувствия наблюдала за мной своими золотыми, с кошачьими зрачками глазами. Мне удалось-таки подняться, опираясь всем весом на колонну. Сквозь дождь я смутно разглядел Черити, стоявшую на коленях. Над ней возвышался Кошмар, державший ее одной рукой за волосы. Другая его рука тянулась к ее голове. Она пыталась оттолкнуть ее, дрожа от холода и дождя. Пальцы Кошмара скользнули внутрь ее черепа, и она мгновенно стихла.
Я застонал и рванулся в их сторону, плохо представляя себе, что буду делать. Все вокруг меня завертелось, и я упал обратно на землю, больно ударившись.
– Милый мальчик, – вздохнула Леа. – Бедняжка, – она опустилась рядом со мной на колени и погладила по волосам. Это было приятно, даже несмотря на боль и тошноту. Впрочем, мне показалось, что и они разом убавились до терпимых размеров. – Ты хотел бы, чтобы я помогла тебе?
Я ухитрился повернуть голову и посмотреть ей в лицо.
– Помочь мне? – переспросил я. – К-как?
Глаза ее заискрились.
– Я могу дать тебе то, что тебе нужно, чтобы спасти Даму Белого Рыцаря.
Я уставился на нее. Я совсем обессилел от боли, страха, этого чертова промозглого холода. Я ведь честно пытался. Черт, я сделал все, что в моих силах, чтобы помочь этой женщине. Она меня даже терпеть не может. Я ведь не виноват в том, что она может умереть, нет? Я сделал все, что мог.
Сделал?
Я сглотнул слюну напополам с кровью.
– Что вам нужно, Крестная?
Она поежилась и вздохнула.
– То, чего я хотела всегда, мой милый. Эта сделка ничем не отличается от той, что мы заключили много лет назад. Собственно, это часть той сделки. Я дам тебе силу. А в уплату получу тебя, – глаза ее вспыхнули. – Я хочу твоего обещания, чародей. Я хочу твоего обещания в том, что, когда эта женщина окажется в безопасности, ты вернешься ко мне. Ты возьмешь меня за руку. Здесь, нынче ночью.
– Вы хотите, чтобы я вернулся с вами, – прошептал я. – Но ведь я вам такой не нужен, Крестная. Истерзанный. Опустошенный.
Она улыбнулась и погладила гончую по голове.
– Да. Но ты ведь исцелишься. И я сделаю так, чтобы этот срок прошел быстро, милый мой, – она придвинулась ко мне совсем близко, сияя глазами. – Каким наслаждениям я обучу тебя! Ни один мужчина и не мечтал о подобном, – она снова подняла взгляд, заглянув поверх надгробия, скрывавшего от меня Черити с Кошмаром. – Дама Белого Рыцаря видит сейчас такое… Скоро она окажется взаперти как та женщина-полицейский.
– Откуда вам известно про Мёрфи? – удивился я.
– Мне много чего известно. Известно, например, что ты можешь умереть, если не будешь делать ничего, дитя мое. Ты можешь умереть здесь в холоде и одиночестве.
– Мне плевать на это, – сказал я. – Мне…
Совсем рядом с нами Черити издала судорожный всхлип. Леа улыбнулась.
– Время истекает, детка. Оно не ждет никого – ни смертного, ни сидхе, ни чародея.
Леа держала меня на мушке. Стоит мне подтвердить наш уговор, и я, можно сказать, поднесу ей себя на блюдечке с голубой каемочкой. Но я не мог даже встать. Я не мог, черт подрал, сделать ничего, чтобы спасти Черити, без посторонней помощи.
Я закрыл глаза и увидел маленькую дочурку Майкла. Я представил себе ее, растущую без матери.
Черт.
– Я принимаю ваши условия, Крестная, – произнеся эти слова, я ощутил, как что-то коснулось меня.
Леа тихонько ахнула и зажмурилась. Когда она открыла глаза, они сияли хищным огнем. Она наклонилась к самому моему уху.
– Ответ, мой милый, вокруг тебя, – она поцеловала меня в лоб и исчезла.
Я обнаружил, что снова могу внятно мыслить. Шевелиться все еще было больно – черт, еще как больно – но все же возможно. Я поднялся на ноги, облокотился о надгробие и запрокинул лицо вверх, чтобы дождь смыл кровь с глаз.
Ответ вокруг меня. Что за совет такой идиотский она мне дала? Я огляделся по сторонам, но не увидел ничего кроме стриженых газонов, деревьев и могил. Могил было больше всего. Простых надгробных плит и мраморных стел, могил с маленькими бассейнами, могил с фонарями, могил с фонтанчиками. Мертвецы. Вот что меня окружало.
Я перевел взгляд на Черити с Кошмаром и ощутил, как во мне вскипает холодный гнев. Я обошел надгробие, с каждым шагом ступая все увереннее.
– Эй! Ты! Урод! – крикнул я.
Кошмар повернул голову в мою сторону и удивленно зажмурился. Потом снова улыбнулся.
– Так ты не мертв еще? Занятно, право, – он отпустил Черити, и пальцы его выскользнули из нее точно так же, как из Мёрфи. Черити обмякла и повалилась набок. – С ней могу я разобраться не спеша. Однако же с тобою, чародей, покончу я тотчас – раз и навсегда.
– Ля-ля, – буркнул я, нагнулся, подбирая посох, и выпрямился, держа его обеими руками. – Так больше не говорят. Блин-тарарам, ну и слог. Хорошо еще, хоть феи держатся в ногу со временем.
Кошмар нахмурился и не спеша двинулся в мою сторону.
– Так ты не уразумел еще, болван? Воззри: вот смерть твоя идет.
Тяжелый башмак ступил на мраморную плиту рядом со мной. Потом второй. На плечо мое упал луч белого света от клинка «Амораккиуса», и голос Майкла произнес: «Не уверен».
Я покосился на Майкла.
– Как раз вовремя, – буркнул я.
Он недобро оскалился.
– Что с моей женой?
– Она жива, – ответил я. – Но нам лучше убрать ее отсюда.
Майкл кивнул.
– Я убью его еще раз, – сказал он и сунул мне в руку что-то холодное и твердое – распятие. – Тащите ее отсюда. Дайте ей это.
При виде подоспевшего подкрепления Кошмар застыл на месте.
– Ты? – обратился он к Майклу. – Ну так и знал я, что закончится все этим.
– Ох, да заткнись же, наконец, – взорвался я. – Майкл, рубите его к чертовой матери.
Майкл шагнул вперед, и меч засиял ярче галогенного фонаря. Кошмар злобно взревел и отпрянул в сторону, уворачиваясь от клинка, потом снова ринулся на Майкла, угрожающе растопырив пальцы. Майкл поднырнул под лапищи, с силой вонзился плечом ему подвздох и, оттолкнув от себя, вонзил в него меч. «Амораккиус» вспорол тому живот, и из раны вырвался язык белого пламени.
Я рванулся вперед, в обход Майкла – к Черити. Она уже шевелилась, пытаясь сесть.
– Дрезден? – шепнула она. – Где мой муж?
– Он занят. Надирает кое-кому задницу, – сказал я, суя ей в пальцы распятие. – Вот, возьмите. Идти сможете?
– Следите за своим языком, мистер Дрезден, – она сжала распятие в руке и на мгновение наклонила голову. – Не знаю, – призналась она. – Господи, помоги. Мне кажется… – все тело ее застыло, и она негромко охнула, прижав руку к животу.
– Что? – спросил я. Может, она ранена? За спиной пыхтел Майкл, и от вспышек белого огня «Амораккиуса»по траве плясали тени. – Черити, что с вами?
Она застонала.
– Ребенок, – сказала она. – Ох, мне кажется… Мне кажется, воды отошли раньше срока. Когда я упала, – лицо ее исказилось, залилось краской, и она снова застонала.
– Ох, – повторил за ней я. – Ох. Ох, нет. Нет, этого не может быть, – я стиснул руками лоб. – Чушь какая-то, – я свирепо покосился наверх, в небо. – У кого-то там неважное чувство юмора.
– О-ооооох! – простонала Черити. – Ох, Господи, спаси и сохрани. Мистер Дрезден… У меня почти не осталось времени.
– Да, – вздохнул я. – Да, конечно, – я нагнулся поднять ее и едва не упал физиономией в грязь. Каким-то образом мне удалось не придавить ее собой, но выпрямился я с огромным трудом и остался стоять, шатаясь. Черити была отнюдь не пушинка. Я один ни за что не вытащил бы ее отсюда.
– Майкл! – крикнул я. – Майкл, у нас проблема!
Майкл пригнулся, хоронясь за надгробием. Из темноты со свистом вылетел камень и разбился в пыль о мраморную плиту.
– Что?
– Черити! – крикнул я. – Роды начались.
– Гарри! – крикнул в ответ Майкл. – Берегитесь!
Я повернулся. Из темноты за моей спиной возник Кошмар. Двигался он так быстро, что глаз едва успевал следить за ним. Он нагнулся, без видимых усилий вырвал из земли могильную плиту и поднял ее высоко в воздух.
Я бросился между ним и Черити, с самого начала сознавая, что это пустой жест – сил у него хватило бы, чтобы размозжить нас обоих разом. Впрочем, ничего другого я все равно сделать не мог.
– А ну же! – взвизгнул Кошмар. – Изволь же положить свой меч, о Рыцарь! Клади, покуда я обоих их не раздавил!
Майкл шагнул к нам; лицо его побелело как мел.
– Ни шагу далее, – рявкнул Кошмар. – Ни даже дюйма малого!
Майкл застыл. Он посмотрел на Черити, которая снова начала стонать, зажмурившись.
– Г-гарри? – неуверенно произнес он.
Я вполне мог еще убраться с дороги чудища. Возможно, я мог бы отбиться, вздумай он жечь меня огнем. Но стоило мне откатиться в сторону – и ничто уже не мешало бы ему раздавить Черити. У нее не было ни одного шанса.
– Меч, – ледяным тоном произнес Кошмар. – Брось его.
– О Боже, – прошептал Майкл.
– Не слушайте его, Майкл, – сказал я. – Так ему будет только проще убить нас.
– Умолкни, смертный, – сказал Кошмар. – Вражда моя с тобою, чародей, а также с рыцарем. И женщина мне безразлична, и дитя, доколе вас обоих я имею.
Дождь на мгновение – на мой взгляд, зловеще затянувшееся – притих. Майкл зажмурился.
– Гарри… – слабым голосом произнес он, опустил меч и чуть толкнул его от себя, позволив ему упасть на землю. – Мне очень жаль. Я ничего не могу поделать.
Кошмар встретился со мной своим багровым взглядом и скривил губы в торжествующей ухмылке.
– Чародей, – прошипел он зловещим шепотом. – Однако ж друг твой мог тебя послушать.
Я увидел, как могильная плита начала опускаться на меня.
Черити вдруг резко выбросила вверх руку с зажатым в ней распятием. Символ мигнул и вдруг засиял белым огнем, в свете которого лицо Кошмара превратилось в черно-белую маску из фильма-ужастика. Он дернулся и с визгом отпрянул от света, выронив могильную плиту на сырую, пропитанную дождем землю. Полетели брызги.
Все словно замедлилось и обрело кристально-четкие очертания. Я увидел покатые пригорки с надгробиями, тени деревьев. Я слышал, как рядом со мной Черити бормочет что-то на латыни. Краем глаза я видел тревожно роящиеся в темноте над кладбищем тени. Я ощущал на лице холодные капли дождя. Вода стекала по моему лицу, по могильным камням, по склону холма, собираясь в ручьи, накапливаясь в небольшом пруду.
Бегущая вода. Ответ, который был вокруг меня.
Я прыгнул на Кошмара. Он отмахнулся от меня и попытался схватить за плечо, но рука скользнула. Я всем телом врезался в него, и мы вдвоем покатились вниз по склону, прямо в один из бурливших у его подножия ручьев.
Доводилось ли вам слышать легенду про Сонную Лощину? Помните то место, где бедный старина Икебод скачет, очертя голову, к мосту? Бегущая вода притягивает магическую энергию. Порождения Небывальщины, потусторонние тела не могут перейти ее, не утратив при этом энергии, необходимой им в нашем мире для сохранения телесной оболочки. Вот он, ответ.
Я катился вниз в обнимку с Кошмаром, а он все пытался вцепиться в меня. Мы упали в поток, и тут одна из его рук схватила меня, наконец, за горло, разом лишив дыхания.
А потом он начал визжать. Он бился и дергался, барахтаясь в восьми или девяти дюймах бурлящей воды. Тело его начало таять словно сахар в воде – сначала ноги, потом все остальное. Я смотрел на него, на собственное тающее тело. Понимаю, это не очень красиво, но я испытывал от этого зрелища какое-то извращенное удовольствие. Демон бился, лягался, корежился от боли.
– Чародей, – пробулькал он. – Это не конец еще. Отнюдь. И суток не минует, как я с заходом солнца вернуся за тобой!
– Да растворись же ты, наконец, – буркнул я. И через пару секунд Кошмар исчез, оставив за собой только слой липкой слизи у меня на одежде и горле.
Я встал по колено в воде, дрожа от холода, потом собрался с силами, вылез из ручья и потащился вверх по склону. Майкл склонился над своей женой. Он просунул руки под нее и поднял как корзину мокрого белья. Я уже говорил, что сложения Майкл не хилого.
– Гарри, – сказал он. – Меч.
– Сейчас принесу, – отозвался я.
Я доплелся до места, куда он бросил «Амораккиус»и поднял меч. Длинный клинок весил меньше, чем казалось на взгляд, и скрытая в нем энергия отдавалась в моих пальцах слабой вибрацией. Ножны висели у Майкла на поясе, поэтому я просто закинул его себе на плечо, надеясь, что я не упаду и не снесу себе башку или еще чего-нибудь. Я подобрал свои раскиданные причиндалы и повернулся, чтобы уходить с Майклом.
Как раз тут и вернулась Леа. Она возникла прямо передо мной, окруженная троицей своих адских волкодавов.
– Мой милый, – нежно произнесла она. – Время выполнять свою часть соглашения.
Я взвыл и отпрянул от нее.
– Нет, – сказал я. – Нет, погодите. Я побил эту тварь, но она все еще на свободе. Ничто не мешает ей вернуться из Небывальщины завтрашней ночью.
– Это меня не касается, – заявила она, пожав плечами. – Наша сделка заключалась на твою жизнь тотчас же, как ты спасешь эту женщину с помощью того, что я тебе дала.
– Вы мне не дали ничего, – возразил я. – Вы просто приглушили боль. Ведь не вы же пролили всю эту воду, а, крестная?
Она снова пожала плечами и улыбнулась.
– Это все семантика. Ведь это я навела тебя на эту мысль, разве не так?
– Я мог додуматься до этого и так, – буркнул я.
– Возможно. Но мы заключили сделку, – она пригнула голову, глаза ее вспыхнули угрожающим золотым огнем. – Или ты собираешься попытаться еще раз увильнуть от выполнения своих обещаний?
Черт, я дал ей слово. А нарушение обязательств только добавило бы мне неприятностей. Но Кошмар еще не побежден. Верно, я прогнал его прочь, но он запросто может вернуться следующей же ночью.
– Я пойду с вами, – сказал я. – Когда окончательно разделаюсь с Кошмаром.
– Ты пойдешь сейчас, – улыбнулась Леа. – Прямо отсюда. Или поплатишься, – трое адских гончих не спеша двинулись ко мне, угрожающе скаля зубы.
Я бросил все, что держал в руках, кроме меча, и крепче сжал его рукоять. Черт, по части мечей я полный ноль, но этот был тяжелый и острый, так что, даже не пользуясь его магической силой, я с высокой степенью вероятности я попал бы острием в одну из этих псин.
– Я не могу пойти на это, – сказал я. – Не сейчас.
– Гарри! – крикнул Майкл. – Стойте! Его нельзя использовать таким об…
Одна из гончих прыгнула на меня, и я поднял клинок. Последовала яркая вспышка, и руку мою пронзила острая боль. Меч дернулся в моей руке и выпал из нее на землю. Псина щелкнула зубами у меня перед носом и я отпрянул назад. Онемевшая рука повисла бесполезной плетью.
Леа рассмеялась, и серебряный смех ее рассыпался по кладбищу колокольным звоном.
– Вот! – торжествующе вскричала она, делая шаг вперед. – Я так и знала, что ты попытаешься снова обмануть меня, мой сладкий! – она ослепительно улыбнулась мне, оскалив зубы. – Мне стоило бы поблагодарить тебя, Гарри. Самой мне ни за что бы не коснуться этой вещи, когда бы тот, кто держал его в руках не осквернил его неподобающим использованием.
Черт! Надо же было свалять такого дурака!
– Нет, – пробормотал я. – Погодите. Может, обсудим это, а, крестная?
– Мы обсудим это, мой милый. И очень скоро. До встречи – вы, оба, – Леа снова рассмеялась; глаза ее сияли. А потом она повернулась, гончие сбились у ее ног, она шагнула в темноту и исчезла. Вместе с мечом.
Я стоял под дождем, усталый, замерзший, дурак-дураком.
Майкл смотрел на меня широко раскрытыми от потрясения глазами. Черити съежилась у него на руках, дрожа и постанывая.
– Гарри, – прошептал Майкл. Мне показалось, что он плачет, но слез на дожде все равно было не видно. – Боже мой, Гарри. Что вы наделали?
Глава двадцать вторая
На моей стороне были скорость и неожиданность. Я попал как следует, и он снова опрокинулся навзничь. Я больно саданулся бедром о мраморную плиту, ободрал об нее ребра, выпустил из рук посох и следом за демоном покатился на мощеный мрамором пол. На мгновение я утратил контроль за происходящим, голубой волшебный огонь погас, и я оказался в темноте.
Я перекатился по земле и пополз прочь от демона. Стоит Кошмару схватить меня, и мне конец. Я почти дополз до угла могильной плиты, когда что-то схватило меня за ногу чуть ниже колена. Ощущение было такое, словно ногу перетянули стальной лентой. Я забился, пытаясь вырваться, но схватиться было не за что, кроме скользкой от дождя мраморной плиты.
Кошмар поднялся на ноги, и вспышка молнии осветила его темные глаза на моем лице. Он улыбался.
– Итак, развязка наступила, чародей, – объявил он. – Избавлюсь от тебя я, наконец.
Я сделал еще одну попытку вырваться, но Кошмар просто-напросто раскрутил меня за ногу и отпустил. Я взмыл вверх и успел еще увидеть стремительно надвигающуюся на меня колонну.
А потом вспыхнул яркий свет, и лоб мой пронзила острая боль. Падение на землю было ощущением уже вторичным, по сравнению с первым, можно сказать, почти приятным.
Я был бы рад потерять сознание. Увы, холодный дождь не давал мне провалиться в обморок настолько, чтобы я не прочувствовал сполна каждую мучительную секунду нестерпимой боли в черепе. Я попробовал пошевелиться, но не смог; на мгновение мне показалось, что я сломал шею. Потом краем глаза я увидел, что кончики пальцев моих шевелятся, и с сожалением отметил, что драка для меня еще не окончена.
Ценой чудовищного усилия мне удалось упереться рукой в землю. Еще одно такое же усилие – и я приподнялся, отчего голова закружилась, а содержимое желудка подкатило к горлу. Я привалился спиной к колонне, жадно глотая воздух пополам с дождевой водой, и попытался собраться с силами.
Это заняло немного времени – сил, чтобы собирать, осталось всего ничего. Я открыл глаза и медленно сфокусировал взгляд. Во рту стоял соленый, железный привкус. Я ощупал рот, щеку, лоб, и пальцы мои окрасились чем-то темным и теплым. Кровь…
Я попытался встать и не смог. Не смог и все тут. Все слишком сильно вращалось. Вода стекала по мне ручьями, промораживая меня до костей. У подножия пригорка, на котором стоял этот чертов античный храм-тире-мавзолей, натекла здоровенная лужа.
– Столько воды, – промурлыкал над моим ухом женский голос. – Столько всякого смыто, столько всякого утекло. Интересно, не смыло ли того, о чем пожалеешь потом?
Я повернул голову на пару градусов – достаточно, чтобы увидеть стоявшую рядом со мной в своем зеленом платье мою крестную. Кожа Леа явно оправилась от антипризрачного порошка, которым я посыпал ее во владениях Агаты Хэгглторн. Золотые кошачьи глаза смотрели на меня со старой, привычной теплотой; великолепная, пышная грива волос, казалось, была неподвластна дождю. Платье, правда, потемнело от воды, но ее это, похоже, не беспокоило. Прилипшее к телу платье только рельефнее обрисовало ее безупречную грудь и волнительный изгиб бедра. Она опустилась рядом со мной на колени.
– Что вы здесь делаете? – буркнул я.
Она улыбнулась, коснулась моего лба пальцем и медленно, смакуя, облизала его. Глаза ее закрылись, и она протяжно вздохнула.
– Какой сладкий мальчик. Ты всегда был сладким мальчиком.
Я сделал еще одну попытку встать и снова потерпел неудачу. Что-то у меня в голове, похоже, все-таки сломалось.
Она наблюдала за моими трепыханиями все с той же нежной, участливой улыбкой.
– Твои силы тают, сладкий мой. Это место принадлежит мертвым, так что как бы они, твои силы, не истаяли совсем.
– Это вам не Небывальщина, крестная, – огрызнулся я. – Ваша власть сюда не распространяется.
Она надула губы – у смертной женщины это выглядело бы на редкость соблазнительно. Губы покраснели еще сильнее от моей крови.
– Сладкий ты мой. Ты же знаешь, что это не так. Я просто беру то, что мне обещано. За что я, кстати, честно заплатила.
Я оскалился, глядя ей в лицо.
– Значит, вы собираетесь убить меня.
Она откинула голову назад и от души рассмеялась.
– Убить тебя? Я никогда не собиралась убивать тебя, мой сладкий, ну, разве что, когда ты очень уж меня огорчал. Наша сделка заключалась на твою жизнь – не на твою смерть, – из темноты возникла одна из ее гончих, опустилась на землю у ее ног и уставила в меня взгляд своих темных глаз. Леа положила руку на ее широкий лоб, и та вздрогнула от наслаждения.
Озноб пробрал меня еще сильнее.
– Я не нужен вам мертвым. Я нужен вам… – у меня перехватило дух, и я не договорил.
– Ручным, – улыбнулась Леа. Она нежно почесала гончую за ухом. – Но не таким, – рот ее скривился в презрительной улыбке. – Не таким, какой ты сейчас. Жалким. Право же, Гарри, не позволяющим съесть себя за просто так. Я-то думала, мы с Джастином обучили тебя лучше.
Где-то совсем недалеко снова вскрикнула Черити. Над головой ударил гром.
Я застонал и сделал еще одну попытку встать. Леа с интересом, но без сочувствия наблюдала за мной своими золотыми, с кошачьими зрачками глазами. Мне удалось-таки подняться, опираясь всем весом на колонну. Сквозь дождь я смутно разглядел Черити, стоявшую на коленях. Над ней возвышался Кошмар, державший ее одной рукой за волосы. Другая его рука тянулась к ее голове. Она пыталась оттолкнуть ее, дрожа от холода и дождя. Пальцы Кошмара скользнули внутрь ее черепа, и она мгновенно стихла.
Я застонал и рванулся в их сторону, плохо представляя себе, что буду делать. Все вокруг меня завертелось, и я упал обратно на землю, больно ударившись.
– Милый мальчик, – вздохнула Леа. – Бедняжка, – она опустилась рядом со мной на колени и погладила по волосам. Это было приятно, даже несмотря на боль и тошноту. Впрочем, мне показалось, что и они разом убавились до терпимых размеров. – Ты хотел бы, чтобы я помогла тебе?
Я ухитрился повернуть голову и посмотреть ей в лицо.
– Помочь мне? – переспросил я. – К-как?
Глаза ее заискрились.
– Я могу дать тебе то, что тебе нужно, чтобы спасти Даму Белого Рыцаря.
Я уставился на нее. Я совсем обессилел от боли, страха, этого чертова промозглого холода. Я ведь честно пытался. Черт, я сделал все, что в моих силах, чтобы помочь этой женщине. Она меня даже терпеть не может. Я ведь не виноват в том, что она может умереть, нет? Я сделал все, что мог.
Сделал?
Я сглотнул слюну напополам с кровью.
– Что вам нужно, Крестная?
Она поежилась и вздохнула.
– То, чего я хотела всегда, мой милый. Эта сделка ничем не отличается от той, что мы заключили много лет назад. Собственно, это часть той сделки. Я дам тебе силу. А в уплату получу тебя, – глаза ее вспыхнули. – Я хочу твоего обещания, чародей. Я хочу твоего обещания в том, что, когда эта женщина окажется в безопасности, ты вернешься ко мне. Ты возьмешь меня за руку. Здесь, нынче ночью.
– Вы хотите, чтобы я вернулся с вами, – прошептал я. – Но ведь я вам такой не нужен, Крестная. Истерзанный. Опустошенный.
Она улыбнулась и погладила гончую по голове.
– Да. Но ты ведь исцелишься. И я сделаю так, чтобы этот срок прошел быстро, милый мой, – она придвинулась ко мне совсем близко, сияя глазами. – Каким наслаждениям я обучу тебя! Ни один мужчина и не мечтал о подобном, – она снова подняла взгляд, заглянув поверх надгробия, скрывавшего от меня Черити с Кошмаром. – Дама Белого Рыцаря видит сейчас такое… Скоро она окажется взаперти как та женщина-полицейский.
– Откуда вам известно про Мёрфи? – удивился я.
– Мне много чего известно. Известно, например, что ты можешь умереть, если не будешь делать ничего, дитя мое. Ты можешь умереть здесь в холоде и одиночестве.
– Мне плевать на это, – сказал я. – Мне…
Совсем рядом с нами Черити издала судорожный всхлип. Леа улыбнулась.
– Время истекает, детка. Оно не ждет никого – ни смертного, ни сидхе, ни чародея.
Леа держала меня на мушке. Стоит мне подтвердить наш уговор, и я, можно сказать, поднесу ей себя на блюдечке с голубой каемочкой. Но я не мог даже встать. Я не мог, черт подрал, сделать ничего, чтобы спасти Черити, без посторонней помощи.
Я закрыл глаза и увидел маленькую дочурку Майкла. Я представил себе ее, растущую без матери.
Черт.
– Я принимаю ваши условия, Крестная, – произнеся эти слова, я ощутил, как что-то коснулось меня.
Леа тихонько ахнула и зажмурилась. Когда она открыла глаза, они сияли хищным огнем. Она наклонилась к самому моему уху.
– Ответ, мой милый, вокруг тебя, – она поцеловала меня в лоб и исчезла.
Я обнаружил, что снова могу внятно мыслить. Шевелиться все еще было больно – черт, еще как больно – но все же возможно. Я поднялся на ноги, облокотился о надгробие и запрокинул лицо вверх, чтобы дождь смыл кровь с глаз.
Ответ вокруг меня. Что за совет такой идиотский она мне дала? Я огляделся по сторонам, но не увидел ничего кроме стриженых газонов, деревьев и могил. Могил было больше всего. Простых надгробных плит и мраморных стел, могил с маленькими бассейнами, могил с фонарями, могил с фонтанчиками. Мертвецы. Вот что меня окружало.
Я перевел взгляд на Черити с Кошмаром и ощутил, как во мне вскипает холодный гнев. Я обошел надгробие, с каждым шагом ступая все увереннее.
– Эй! Ты! Урод! – крикнул я.
Кошмар повернул голову в мою сторону и удивленно зажмурился. Потом снова улыбнулся.
– Так ты не мертв еще? Занятно, право, – он отпустил Черити, и пальцы его выскользнули из нее точно так же, как из Мёрфи. Черити обмякла и повалилась набок. – С ней могу я разобраться не спеша. Однако же с тобою, чародей, покончу я тотчас – раз и навсегда.
– Ля-ля, – буркнул я, нагнулся, подбирая посох, и выпрямился, держа его обеими руками. – Так больше не говорят. Блин-тарарам, ну и слог. Хорошо еще, хоть феи держатся в ногу со временем.
Кошмар нахмурился и не спеша двинулся в мою сторону.
– Так ты не уразумел еще, болван? Воззри: вот смерть твоя идет.
Тяжелый башмак ступил на мраморную плиту рядом со мной. Потом второй. На плечо мое упал луч белого света от клинка «Амораккиуса», и голос Майкла произнес: «Не уверен».
Я покосился на Майкла.
– Как раз вовремя, – буркнул я.
Он недобро оскалился.
– Что с моей женой?
– Она жива, – ответил я. – Но нам лучше убрать ее отсюда.
Майкл кивнул.
– Я убью его еще раз, – сказал он и сунул мне в руку что-то холодное и твердое – распятие. – Тащите ее отсюда. Дайте ей это.
При виде подоспевшего подкрепления Кошмар застыл на месте.
– Ты? – обратился он к Майклу. – Ну так и знал я, что закончится все этим.
– Ох, да заткнись же, наконец, – взорвался я. – Майкл, рубите его к чертовой матери.
Майкл шагнул вперед, и меч засиял ярче галогенного фонаря. Кошмар злобно взревел и отпрянул в сторону, уворачиваясь от клинка, потом снова ринулся на Майкла, угрожающе растопырив пальцы. Майкл поднырнул под лапищи, с силой вонзился плечом ему подвздох и, оттолкнув от себя, вонзил в него меч. «Амораккиус» вспорол тому живот, и из раны вырвался язык белого пламени.
Я рванулся вперед, в обход Майкла – к Черити. Она уже шевелилась, пытаясь сесть.
– Дрезден? – шепнула она. – Где мой муж?
– Он занят. Надирает кое-кому задницу, – сказал я, суя ей в пальцы распятие. – Вот, возьмите. Идти сможете?
– Следите за своим языком, мистер Дрезден, – она сжала распятие в руке и на мгновение наклонила голову. – Не знаю, – призналась она. – Господи, помоги. Мне кажется… – все тело ее застыло, и она негромко охнула, прижав руку к животу.
– Что? – спросил я. Может, она ранена? За спиной пыхтел Майкл, и от вспышек белого огня «Амораккиуса»по траве плясали тени. – Черити, что с вами?
Она застонала.
– Ребенок, – сказала она. – Ох, мне кажется… Мне кажется, воды отошли раньше срока. Когда я упала, – лицо ее исказилось, залилось краской, и она снова застонала.
– Ох, – повторил за ней я. – Ох. Ох, нет. Нет, этого не может быть, – я стиснул руками лоб. – Чушь какая-то, – я свирепо покосился наверх, в небо. – У кого-то там неважное чувство юмора.
– О-ооооох! – простонала Черити. – Ох, Господи, спаси и сохрани. Мистер Дрезден… У меня почти не осталось времени.
– Да, – вздохнул я. – Да, конечно, – я нагнулся поднять ее и едва не упал физиономией в грязь. Каким-то образом мне удалось не придавить ее собой, но выпрямился я с огромным трудом и остался стоять, шатаясь. Черити была отнюдь не пушинка. Я один ни за что не вытащил бы ее отсюда.
– Майкл! – крикнул я. – Майкл, у нас проблема!
Майкл пригнулся, хоронясь за надгробием. Из темноты со свистом вылетел камень и разбился в пыль о мраморную плиту.
– Что?
– Черити! – крикнул я. – Роды начались.
– Гарри! – крикнул в ответ Майкл. – Берегитесь!
Я повернулся. Из темноты за моей спиной возник Кошмар. Двигался он так быстро, что глаз едва успевал следить за ним. Он нагнулся, без видимых усилий вырвал из земли могильную плиту и поднял ее высоко в воздух.
Я бросился между ним и Черити, с самого начала сознавая, что это пустой жест – сил у него хватило бы, чтобы размозжить нас обоих разом. Впрочем, ничего другого я все равно сделать не мог.
– А ну же! – взвизгнул Кошмар. – Изволь же положить свой меч, о Рыцарь! Клади, покуда я обоих их не раздавил!
Майкл шагнул к нам; лицо его побелело как мел.
– Ни шагу далее, – рявкнул Кошмар. – Ни даже дюйма малого!
Майкл застыл. Он посмотрел на Черити, которая снова начала стонать, зажмурившись.
– Г-гарри? – неуверенно произнес он.
Я вполне мог еще убраться с дороги чудища. Возможно, я мог бы отбиться, вздумай он жечь меня огнем. Но стоило мне откатиться в сторону – и ничто уже не мешало бы ему раздавить Черити. У нее не было ни одного шанса.
– Меч, – ледяным тоном произнес Кошмар. – Брось его.
– О Боже, – прошептал Майкл.
– Не слушайте его, Майкл, – сказал я. – Так ему будет только проще убить нас.
– Умолкни, смертный, – сказал Кошмар. – Вражда моя с тобою, чародей, а также с рыцарем. И женщина мне безразлична, и дитя, доколе вас обоих я имею.
Дождь на мгновение – на мой взгляд, зловеще затянувшееся – притих. Майкл зажмурился.
– Гарри… – слабым голосом произнес он, опустил меч и чуть толкнул его от себя, позволив ему упасть на землю. – Мне очень жаль. Я ничего не могу поделать.
Кошмар встретился со мной своим багровым взглядом и скривил губы в торжествующей ухмылке.
– Чародей, – прошипел он зловещим шепотом. – Однако ж друг твой мог тебя послушать.
Я увидел, как могильная плита начала опускаться на меня.
Черити вдруг резко выбросила вверх руку с зажатым в ней распятием. Символ мигнул и вдруг засиял белым огнем, в свете которого лицо Кошмара превратилось в черно-белую маску из фильма-ужастика. Он дернулся и с визгом отпрянул от света, выронив могильную плиту на сырую, пропитанную дождем землю. Полетели брызги.
Все словно замедлилось и обрело кристально-четкие очертания. Я увидел покатые пригорки с надгробиями, тени деревьев. Я слышал, как рядом со мной Черити бормочет что-то на латыни. Краем глаза я видел тревожно роящиеся в темноте над кладбищем тени. Я ощущал на лице холодные капли дождя. Вода стекала по моему лицу, по могильным камням, по склону холма, собираясь в ручьи, накапливаясь в небольшом пруду.
Бегущая вода. Ответ, который был вокруг меня.
Я прыгнул на Кошмара. Он отмахнулся от меня и попытался схватить за плечо, но рука скользнула. Я всем телом врезался в него, и мы вдвоем покатились вниз по склону, прямо в один из бурливших у его подножия ручьев.
Доводилось ли вам слышать легенду про Сонную Лощину? Помните то место, где бедный старина Икебод скачет, очертя голову, к мосту? Бегущая вода притягивает магическую энергию. Порождения Небывальщины, потусторонние тела не могут перейти ее, не утратив при этом энергии, необходимой им в нашем мире для сохранения телесной оболочки. Вот он, ответ.
Я катился вниз в обнимку с Кошмаром, а он все пытался вцепиться в меня. Мы упали в поток, и тут одна из его рук схватила меня, наконец, за горло, разом лишив дыхания.
А потом он начал визжать. Он бился и дергался, барахтаясь в восьми или девяти дюймах бурлящей воды. Тело его начало таять словно сахар в воде – сначала ноги, потом все остальное. Я смотрел на него, на собственное тающее тело. Понимаю, это не очень красиво, но я испытывал от этого зрелища какое-то извращенное удовольствие. Демон бился, лягался, корежился от боли.
– Чародей, – пробулькал он. – Это не конец еще. Отнюдь. И суток не минует, как я с заходом солнца вернуся за тобой!
– Да растворись же ты, наконец, – буркнул я. И через пару секунд Кошмар исчез, оставив за собой только слой липкой слизи у меня на одежде и горле.
Я встал по колено в воде, дрожа от холода, потом собрался с силами, вылез из ручья и потащился вверх по склону. Майкл склонился над своей женой. Он просунул руки под нее и поднял как корзину мокрого белья. Я уже говорил, что сложения Майкл не хилого.
– Гарри, – сказал он. – Меч.
– Сейчас принесу, – отозвался я.
Я доплелся до места, куда он бросил «Амораккиус»и поднял меч. Длинный клинок весил меньше, чем казалось на взгляд, и скрытая в нем энергия отдавалась в моих пальцах слабой вибрацией. Ножны висели у Майкла на поясе, поэтому я просто закинул его себе на плечо, надеясь, что я не упаду и не снесу себе башку или еще чего-нибудь. Я подобрал свои раскиданные причиндалы и повернулся, чтобы уходить с Майклом.
Как раз тут и вернулась Леа. Она возникла прямо передо мной, окруженная троицей своих адских волкодавов.
– Мой милый, – нежно произнесла она. – Время выполнять свою часть соглашения.
Я взвыл и отпрянул от нее.
– Нет, – сказал я. – Нет, погодите. Я побил эту тварь, но она все еще на свободе. Ничто не мешает ей вернуться из Небывальщины завтрашней ночью.
– Это меня не касается, – заявила она, пожав плечами. – Наша сделка заключалась на твою жизнь тотчас же, как ты спасешь эту женщину с помощью того, что я тебе дала.
– Вы мне не дали ничего, – возразил я. – Вы просто приглушили боль. Ведь не вы же пролили всю эту воду, а, крестная?
Она снова пожала плечами и улыбнулась.
– Это все семантика. Ведь это я навела тебя на эту мысль, разве не так?
– Я мог додуматься до этого и так, – буркнул я.
– Возможно. Но мы заключили сделку, – она пригнула голову, глаза ее вспыхнули угрожающим золотым огнем. – Или ты собираешься попытаться еще раз увильнуть от выполнения своих обещаний?
Черт, я дал ей слово. А нарушение обязательств только добавило бы мне неприятностей. Но Кошмар еще не побежден. Верно, я прогнал его прочь, но он запросто может вернуться следующей же ночью.
– Я пойду с вами, – сказал я. – Когда окончательно разделаюсь с Кошмаром.
– Ты пойдешь сейчас, – улыбнулась Леа. – Прямо отсюда. Или поплатишься, – трое адских гончих не спеша двинулись ко мне, угрожающе скаля зубы.
Я бросил все, что держал в руках, кроме меча, и крепче сжал его рукоять. Черт, по части мечей я полный ноль, но этот был тяжелый и острый, так что, даже не пользуясь его магической силой, я с высокой степенью вероятности я попал бы острием в одну из этих псин.
– Я не могу пойти на это, – сказал я. – Не сейчас.
– Гарри! – крикнул Майкл. – Стойте! Его нельзя использовать таким об…
Одна из гончих прыгнула на меня, и я поднял клинок. Последовала яркая вспышка, и руку мою пронзила острая боль. Меч дернулся в моей руке и выпал из нее на землю. Псина щелкнула зубами у меня перед носом и я отпрянул назад. Онемевшая рука повисла бесполезной плетью.
Леа рассмеялась, и серебряный смех ее рассыпался по кладбищу колокольным звоном.
– Вот! – торжествующе вскричала она, делая шаг вперед. – Я так и знала, что ты попытаешься снова обмануть меня, мой сладкий! – она ослепительно улыбнулась мне, оскалив зубы. – Мне стоило бы поблагодарить тебя, Гарри. Самой мне ни за что бы не коснуться этой вещи, когда бы тот, кто держал его в руках не осквернил его неподобающим использованием.
Черт! Надо же было свалять такого дурака!
– Нет, – пробормотал я. – Погодите. Может, обсудим это, а, крестная?
– Мы обсудим это, мой милый. И очень скоро. До встречи – вы, оба, – Леа снова рассмеялась; глаза ее сияли. А потом она повернулась, гончие сбились у ее ног, она шагнула в темноту и исчезла. Вместе с мечом.
Я стоял под дождем, усталый, замерзший, дурак-дураком.
Майкл смотрел на меня широко раскрытыми от потрясения глазами. Черити съежилась у него на руках, дрожа и постанывая.
– Гарри, – прошептал Майкл. Мне показалось, что он плачет, но слез на дожде все равно было не видно. – Боже мой, Гарри. Что вы наделали?
Глава двадцать вторая
Все больничные помещения похожи друг на друга. Все они окрашены в приглушенные, казенные тона, все углы в них по возможности скруглены, что должно по идее создавать уют, но не создает. И пахнет в них тоже одинаково: на четверть антисептиками, на четверть холодным безразличием, на четверть ожиданием и, наконец, на последнюю четверть – неприкрытым страхом.
Черити увезли от нас сразу; Майкл ушел за ней. При всей своей застенчивости я полез в голову очереди. Пришлось, правда, извиниться перед пятилетней девочкой со сломанной рукой. Типа, извини, детка. Черепно-мозговая травма круче простого перелома.
У врача, которая обследовала меня, на груди красовалась табличка: СИММОНС. Это была дама крепкого сложения, решительного вида, с седеющими волосами, резко контрастировавшими с ее смуглой кожей. Она уселась передо мной на табуретку и пригнулась ко мне, положив руки мне на виски. Руки были большие, теплые, сильные. Я закрыл глаза.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она, опустив на мгновение руки и выкладывая на стол какие-то инструменты.
– Как будто какой-то сверхсилач швырнул меня об стену.
Она негромко усмехнулась.
– А точнее? Вам больно? Голова кружится? Тошнит?
– Да, нет, и да, немного.
– Вы ударились головой?
– Угу, – я почувствовал, как она протирает мне лоб холодной салфеткой, счищая с него кровь и слизь. Спасибо дождю, их осталось не так и много.
– М-мм… Так… Да, есть немного крови. Вы уверены, что это ваша?
Я открыл глаза и удивленно уставился на нее.
– Моя? А чья же еще?
Тетка заломила бровь, и темные глаза ее подозрительно блеснули из-под очков.
– Скажите-ка, мистер… – она покосилась на карту, – Дрезден, – она нахмурилась и пристально уставилась на меня. – Гарри Дрезден? Чародей?
Я зажмурился. При том, что в «Желтых Страницах» я единственный чародей, меня никак нельзя назвать знаменитым. А если и можно, так только печально знаменитым. Так и так, мое имя мало что говорит обычному человеку.
– Ага. Это я.
Она нахмурилась сильнее.
– Ясно. Я слышала о вас.
– Чего-нибудь хорошее?
– Ну, не совсем, – она перекрестилась. – У вас на голове нет порезов или ссадин. Я не люблю шуток, мистер Дрезден. Там ждут люди, которым нужна моя помощь.
Я против воли разинул рот.
– Нет ссадин? – я же отчетливо помнил, какая здоровенная дырища была у меня в башке, и кровь из нее заливала мне глаза и попадала в рот. Я до сих пор ощущал ее вкус. Она, эта дырка, никуда не могла деться. А если делась, то куда?
Я прикинул возможный ответ и поежился. Крестная…
– Ни одной, – подтвердила она. – Разве что несколько старых, несколько месяцев как заживших.
– Это невозможно, – сказал я скорее себе, чем ей. – Этого просто не может быть.
Она посветила мне сначала в один глаз, потом в другой. Я вздрогнул. Она взглянула мне в глаза (чисто профессионально, отстраненно – о заглядывании в душу здесь речи не шло) и покачала головой.
– У вас такое же сотрясение, как из меня Вайнона Райдер. Вставайте с этой кушетки и убирайтесь из моего кабинета. И не забудьте по дороге к выходу оплатить осмотр, – она сунула мне в руку влажную салфетку. – Смыть весь этот маскарад можете сами, мистер Дрезден. У меня и без вас полно работы.
– Но…
– И не обращайтесь в травмопункт без реальной на то необходимости.
– Но я не…
Д-р Симмонс не стала дослушивать меня до конца. Она повернулась и направилась к следующему пациенту – маленькой девочке со сломанной рукой.
Я встал и, прихрамывая, добрел до туалета. Все мое лицо было покрыто разводами запекшейся крови. В основном она задержалась в складках и морщинах, отчего лицо мое казалось старше, этакой маской из крови. На лбу, примерно на дюйм ниже корней волос, прочертила кожу бледно-розовая черта. Кожа на ней казалась совсем нежной, и когда я случайно коснулся ее салфеткой, боль была такая, что я с трудом удержался от крика. И все-таки рана затянулась. Зажила.
Магия. Штучки моей крестной. Тот ее поцелуй в лоб заживил мою рану.
Черити увезли от нас сразу; Майкл ушел за ней. При всей своей застенчивости я полез в голову очереди. Пришлось, правда, извиниться перед пятилетней девочкой со сломанной рукой. Типа, извини, детка. Черепно-мозговая травма круче простого перелома.
У врача, которая обследовала меня, на груди красовалась табличка: СИММОНС. Это была дама крепкого сложения, решительного вида, с седеющими волосами, резко контрастировавшими с ее смуглой кожей. Она уселась передо мной на табуретку и пригнулась ко мне, положив руки мне на виски. Руки были большие, теплые, сильные. Я закрыл глаза.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она, опустив на мгновение руки и выкладывая на стол какие-то инструменты.
– Как будто какой-то сверхсилач швырнул меня об стену.
Она негромко усмехнулась.
– А точнее? Вам больно? Голова кружится? Тошнит?
– Да, нет, и да, немного.
– Вы ударились головой?
– Угу, – я почувствовал, как она протирает мне лоб холодной салфеткой, счищая с него кровь и слизь. Спасибо дождю, их осталось не так и много.
– М-мм… Так… Да, есть немного крови. Вы уверены, что это ваша?
Я открыл глаза и удивленно уставился на нее.
– Моя? А чья же еще?
Тетка заломила бровь, и темные глаза ее подозрительно блеснули из-под очков.
– Скажите-ка, мистер… – она покосилась на карту, – Дрезден, – она нахмурилась и пристально уставилась на меня. – Гарри Дрезден? Чародей?
Я зажмурился. При том, что в «Желтых Страницах» я единственный чародей, меня никак нельзя назвать знаменитым. А если и можно, так только печально знаменитым. Так и так, мое имя мало что говорит обычному человеку.
– Ага. Это я.
Она нахмурилась сильнее.
– Ясно. Я слышала о вас.
– Чего-нибудь хорошее?
– Ну, не совсем, – она перекрестилась. – У вас на голове нет порезов или ссадин. Я не люблю шуток, мистер Дрезден. Там ждут люди, которым нужна моя помощь.
Я против воли разинул рот.
– Нет ссадин? – я же отчетливо помнил, какая здоровенная дырища была у меня в башке, и кровь из нее заливала мне глаза и попадала в рот. Я до сих пор ощущал ее вкус. Она, эта дырка, никуда не могла деться. А если делась, то куда?
Я прикинул возможный ответ и поежился. Крестная…
– Ни одной, – подтвердила она. – Разве что несколько старых, несколько месяцев как заживших.
– Это невозможно, – сказал я скорее себе, чем ей. – Этого просто не может быть.
Она посветила мне сначала в один глаз, потом в другой. Я вздрогнул. Она взглянула мне в глаза (чисто профессионально, отстраненно – о заглядывании в душу здесь речи не шло) и покачала головой.
– У вас такое же сотрясение, как из меня Вайнона Райдер. Вставайте с этой кушетки и убирайтесь из моего кабинета. И не забудьте по дороге к выходу оплатить осмотр, – она сунула мне в руку влажную салфетку. – Смыть весь этот маскарад можете сами, мистер Дрезден. У меня и без вас полно работы.
– Но…
– И не обращайтесь в травмопункт без реальной на то необходимости.
– Но я не…
Д-р Симмонс не стала дослушивать меня до конца. Она повернулась и направилась к следующему пациенту – маленькой девочке со сломанной рукой.
Я встал и, прихрамывая, добрел до туалета. Все мое лицо было покрыто разводами запекшейся крови. В основном она задержалась в складках и морщинах, отчего лицо мое казалось старше, этакой маской из крови. На лбу, примерно на дюйм ниже корней волос, прочертила кожу бледно-розовая черта. Кожа на ней казалась совсем нежной, и когда я случайно коснулся ее салфеткой, боль была такая, что я с трудом удержался от крика. И все-таки рана затянулась. Зажила.
Магия. Штучки моей крестной. Тот ее поцелуй в лоб заживил мою рану.