Страница:
Мы припарковали пикап на задней – служебной – стоянке и вышли из машины. Майкл со своей сумкой шагал первым. Я поспевал за ним, сунув руки в карман куртки. Чем ближе мы подходили к церкви, тем неуютнее я себя чувствовал. Впрочем, никакая мистика здесь ни при чем. Я вообще неуютно чувствую себя в церквях. В свое время Святая Церковь пожгла уйму чародеев, обвиняя их в сговоре с Сатаной. Как-то странно было заходить туда по делу. Эй, Господи, привет, это я, Гарри. Будь так добр, не превращай меня в соляной столб…
– Гарри, – произнес Майкл, выдергивая меня из моих размышлений. – Смотрите-ка.
Он задержался у пары старых машин, припаркованных в заднем ряду стоянки. Кто-то изрядно, от души потрудился над ними – побил все окна, исцарапал капоты. Битые фары свисали на проводках перед бамперами; все покрышки тоже были спущены.
Нахмурившись, я обошел машины кругом. Красные и оранжевые осколки габаритных огней валялись на асфальте. Антенны были вырваны с корнем, и их то ли зашвырнули слишком далеко, то ли вообще унесли с собой. По боковинам протянулись длинные, рваные царапины – по три параллельных полосы.
– Ну? – спросил Майкл.
Я посмотрел на него и пожал плечами.
– Возможно, кто-то или что-то сильно раздосадовалось, не сумев проникнуть в церковь.
– Вам так кажется? – фыркнул он и повозился с сумкой так, чтобы рукоять «Амораккиуса»торчала у края молнии. – Как вы думаете, это «что-то» может еще находиться поблизости?
Я покачал головой.
– Сомневаюсь. С первыми лучами дневного света призраки обыкновенно убираются обратно в Небывальщину.
– Обыкновенно?
– Как правило. Почти без исключений.
Майкл еще раз внимательно посмотрел на меня и положил руку на эфес меча. Мы подошли к служебному входу. По сравнению с роскошью главного входа в церковь, он отличался поразительной скромностью. По обе стороны от двустворчатой двери кто-то старательно высадил с дюжину розовых кустов. Кто-то другой так же старательно изорвал их в клочки. Все до одного кусты были вырваны с корнем. Утыканные шипами ветки валялись по двору в радиусе нескольких десятков ярдов от двери.
Я нагнулся над одной из таких веток, потом над другой, присмотрелся к ним и нахмурился.
– Что это вы там ищете? – поинтересовался Майкл.
– Кровь на шипах, – ответил я. – Розовые шипы могут продырявить почти что угодно, так что тот, кто рвал их с таким остервенением, не мог не напороться.
– И как, нашли кровь?
– Ни пятнышка. И отпечатков на земле тоже нет.
Майкл кивнул.
– Значит, призрак.
– Надеюсь, нет.
Майкл склонил голову набок и нахмурился.
Я бросил ветку и развел руками.
– Как правило, максимум, на что способны духи – это перемещать физические тела рывками. Ну там, опрокидывать горшки и кастрюли. Если постараться – может, даже сбросить на кого-нибудь стопку книг, – я махнул рукой в сторону растерзанных роз, потом назад – на изуродованные машины. – Ну, конечно, и еще кое-что, но, во всяком случае, это всегда привязано к определенному месту, времени или событию. Призрак, если это был он, преследовал Лидию до этого места, потом учинил погром на священной территории. Я имею в виду, это просто улет. Эта тварюга на порядок сильнее любого призрака из тех, с кем я когда-либо встречался.
Майкл нахмурился еще сильнее.
– Что вы хотите этим сказать, Гарри?
– Я хочу сказать, это может оказаться нам просто не по зубам. Послушайте, Майкл, я неплохо разбираюсь в нечисти и всяких там страшилках. Но основная-то моя специальность все-таки не они.
Он хмуро покосился на меня.
– Нам нужно разузнать о них больше.
Я встал и отряхнул колени.
– Вот это, – сказал я, – моя специальность. Ладно, пошли, поговорим с отцом Фортхиллом.
Майкл постучал в дверь. Та без промедления приоткрылась. Отец Фортхилл, седеющий джентльмен довольно хрупкого сложения и среднего роста, воззрился на нас сквозь древние, напоминающие пенсне очки в тонкой проволочной оправе. Глаза его, обыкновенно голубые, яркостью не уступающие яйцам малиновки, этим утром изрядно покраснели.
– О, Майкл. Слава Богу, – он отворил дверь шире, и Майкл ступил через порог. Они обнялись. Фортхилл чмокнул Майкла в обе щеки, потом отступил на шаг и посмотрел на меня. – И Гарри Дрезден, профессиональный чародей. Да, ни разу мне еще прежде не приходилось освящать целую пятигаллонную канистру воды, мистер Дрезден.
Майкл удивленно уставился на меня: то, что мы со священником знали друг друга, явно оказалось для него сюрпризом. Я немного смущенно пожал плечами.
– Вы же сами говорили, что я могу во всем на него положиться.
– Действительно, можете, – подтвердил Фортхилл, и глаза его на мгновение блеснули из-под очков. – Надеюсь, к качеству святой воды претензий нет?
– Абсолютно никаких, – ответил я. – Впрочем, можете спросить у вампиров.
– Гарри, – не выдержал Майкл, – вы снова что-то утаиваете.
– Что бы там ни думала про меня Черити, Майкл, я не бросаюсь к телефону звонить вам каждый раз, когда сталкиваюсь с проблемами, – я хлопнул его по плечу и протянул руку отцу Фортхиллу. Тот пожал ее с серьезным видом. Со мной обошлись без объятий и чмоканий в щечку.
– С нетерпением жду дня, – улыбнулся мне Фортхилл, – когда вы посвятите свою жизнь Господу, мистер Дрезден. Ему пригодятся люди с вашей отвагой.
Я постарался улыбнуться в ответ, но, боюсь, улыбка вышла несколько вымученной.
– Послушайте, святой отец, я с удовольствием побеседую с вами на эту тему как-нибудь, но сейчас мы к вам по делу.
– Разумеется, – согласился Фортхилл. Энтузиазма в его взгляде несколько убавилось, и он разом посерьезнел. Он повернулся и зашагал по чисто убранному коридору с темными деревянными балками на потолке и изображениями святых на стенах. Мы старались не отставать от него. – Видите ли, вчера, как раз перед заходом солнца ко мне пришла молодая дама.
– И как, с ней все было в порядке?
Он насупил кустистые брови.
– В порядке? Я бы ответил отрицательно. Все признаки душевного смятения. Сильное истощение. К тому же у нее явно была температура, хотя и не слишком высокая, и еще, она в последний раз принимала душ довольно давно. В общем, вид такой, словно она спасается от чего-то бегством.
Я нахмурился.
– Угу. Мне тоже показалось, она не в лучшей форме, – я вкратце изложил свой разговор с Лидией и мое решение помочь ей.
Отец Фортхилл покачал головой.
– Я дал ей чистую одежду и накормил. Я как раз собирался отослать ее спать, когда это случилось.
– Что случилось.
– Ее начало трясти, – ответил Фортхилл. – Глаза закатились. Она так и осталась сидеть за столом, но опрокинула тарелку супа на пол. Я решил, что у нее припадок, и попытался удержать и сунуть ей что-нибудь в рот, чтобы она не прикусила языка, – он вздохнул и заложил руки за спину. – Боюсь, я мало чем мог помочь бедной девочке. Припадок, похоже, прошел через несколько секунд, но она продолжала дрожать и вся побелела.
– Слезы Кассандры, – сказал я.
– Или наркотическая ломка, – заметил Фортхилл. – Так или иначе, она нуждалась в помощи. Я отвел ее в спальню. Она умоляла не оставлять ее одну, поэтому я сел рядом и принялся читать ей отрывки из Святого Матвея. Она, казалось, немного успокоилась, но взгляд ее… – пожилой священник вздохнул. – Взгляд у нее был такой, словно она знала точно, что пропала. Отчаяние – и у столь юной девушки…
– Когда на вас напали?
– Минут через десять после этого, – ответил священник. – Все началось с жуткого такого завывания ветра. Господь да простит мне мое неверие, но в ту минуту я не сомневался, что окна не выдержат и разлетятся под его порывами. Потом мы услышали со двора звуки, – он судорожно сглотнул. – Ужасные звуки. Кто-то расхаживал взад-вперед. Тяжелые такие шаги. А потом кто-то начал звать ее по имени, – священник зябко охватил себя руками. – Я встал и обратился к этому существу, спросив, как его зовут, но оно только рассмеялось в ответ. Я начал заклинать его словами Священного Писания, и оно совершенно обезумело. Мы слышали, как оно сокрушает все на улице. Не побоюсь признаться вам, страшнее этого я в жизни ничего не испытывал.
Девушка пыталась уйти. Выйти к этому существу. Она говорила, что не желает, чтобы со мной что-то случилось, что оно до нее все равно доберется. Ну, разумеется, я запретил ей это, и отказался выпустить ее. Это, снаружи, продолжало погром, а я продолжал читать девушке вслух Писание. Существо на улице продолжало ждать. Я… я ощущал его присутствие, но в окно ничего не видел. Только темноту. Ну, и слышал, когда оно сокрушало что-то еще.
Ну, через несколько часов оно, похоже, утихомирилось. Девушка уснула. Я обошел помещения проверить, все ли окна и двери на запоре, а когда вернулся, она исчезла.
– Исчезла? – переспросил я. – Исчезла в смысле – ушла? Или просто исчезла на ровном месте?
Фортхилл неуверенно улыбнулся.
– Задняя дверь оказалась не заперта, хотя она и прикрыла ее за собой, – священник покачал головой. – Разумеется, я немедленно позвонил Майклу…
– Нам необходимо найти эту девушку, – сказал я.
Фортхилл мрачно кивнул.
– Мистер Дрезден, я уверен, что только властью Всевышнего мы нынче остались целы в этих стенах.
– Не буду с вами спорить, отец.
– И все же… доведись вам ощутить всю злобу этого существа, всю его… ярость, Мистер Дрезден… Мне бы не хотелось встретиться с ним вне церкви, не обратившись к помощи Господа.
– А я разве не обратился к ней? – я ткнул пальцем в Майкла. – Блин, да разве одного Рыцаря Креста недостаточно? И я всегда могу свистнуть двум остальным.
Фортхилл улыбнулся.
– Я вовсе не об этом, и вы это прекрасно понимаете. Впрочем, как хотите. Решение принимать вам самим, – он поднял взгляд на нас обоих. – Надеюсь, джентльмены, я могу полагаться на ваше молчание в этом вопросе? В полицейском протоколе наверняка будет записано лишь, что неизвестные лица учинили акт вандализма.
Я фыркнул.
– Немного лжи во благо, Святой отец? – я сразу пожалел, что сказал это, но, черт, я устал от вежливых бесед.
– Зло черпает силы из страха, мистер Дрезден, – ответил Фортхилл. – В нашей Церкви имеются специальные учреждения, которые занимаются подобного рода делами, – он на мгновение положил руку на плечо Майклу. – Однако огласка этих событий, пусть даже среди братии, не приведет ни к чему, только напугает множество людей и тем самым поможет врагу творить зло.
Я согласно кивнул.
– Разумный подход, Святой отец. Вы рассуждаете почти как чародей.
Брови его удивленно поползли вверх, но почти сразу же он устало рассмеялся.
– Молю вас, будьте осторожны, и да пребудет с вами Бог, – он перекрестил нас, и я ощутил сгущение энергии, как порой вблизи от Майкла. Вера. Майкл с Фортхиллом обменялись вполголоса несколькими словами о семье Майкла – я держался в стороне. Фортхилл вызвался крестить младенца, когда бы Черити ни разрешилась от бремени. Они снова обнялись, потом Фортхилл обменялся со мной дружеским, но все-таки деловым рукопожатием, и мы ушли.
Оказавшись на улице, Майкл посмотрел на меня.
– Ну, – спросил он. – Что дальше?
Я нахмурился и сунул руки в карманы. Солнце поднялось уже довольно высоко; по ярко-голубому небу бежали пухлые белые облачка.
– Я знаю одного типа, довольно тесно общающегося с местной нечистью. Этого психа в Олдтауне.
Майкл нахмурился и сплюнул.
– Некроманта.
Я фыркнул.
– Он не некромант. Максимум, на что он способен – это вызвать духа, чтобы поговорить с ним, да и то с трудом. По большей части ему приходится прибегать к дешевым трюкам, – я умолчал о том, что будь он настоящим некромантом, Белый Совет давно уже прижал бы его к ногтю. Я совершенно не сомневался в том, что к тому, о ком я говорил, наведывался по меньшей мере один из наших церберов и предупреждал его о возможных последствиях слишком жгучего интереса к темным искусствам.
– Зачем тогда с ним вообще говорить, если он такой бездарь?
– Возможно, он ближе к потустороннему миру, чем кто бы то ни было другой в нашем городе. Ну, не считая меня, конечно. И еще, я пошлю на разведку Боба – посмотрим, что ему удастся нарыть. Чем больше источников информации, тем лучше.
Майкл хмуро посмотрел на меня.
– Не доверяю я этой практике общения с духами, Гарри. Если отцу Фортхиллу или кому-нибудь из остальных станет известно об этом вашем приятеле…
– Боб не приятель, – возразил я.
– Но функции выполняет именно эти, не так ли?
Я возмущенно фыркнул.
– Приятели работают за так. Бобу-то я плачу.
– Платите? – подозрительно переспросил он. – Чем платите?
– В основном дамскими романами. Ну, иногда еще я трачусь на…
Майкл выглядел потрясенным до глубины души.
– Право же, Гарри, я не хочу знать. Неужели вы не можете рассчитать какое-нибудь заклинание прямо здесь, вместо того, чтобы полагаться на этих нечистых?
Я вздохнул и покачал головой.
– Мне очень жаль, Майкл. Будь он демоном, он оставил бы следы и еще какие-либо физические проявления, по которым я мог бы его найти. Но я совершенно уверен в том, что это был дух. Только чертовски сильный.
– Гарри! – сурово произнес Майкл.
– Извините, сорвалось. Призраки редко вселяются в оболочку, в магическое тело. Это всего лишь сгустки энергии. Они не оставляют за собой физических следов – во всяком случае, таких, которые сохранились бы дольше часа-полутора. Если бы он находился здесь сейчас, возможно, я бы смог рассказать о нем больше и попытался бы напрямую воздействовать на него своей магией. Но его здесь нет, так что…
Майкл вздохнул.
– Очень хорошо. Я попрошу тех, с кем связан, поискать девушку. Как вы сказали, ее зовут? Лидия?
– Угу, – я описал ее Майклу. – И на запястье у нее был оберег. Тот браслет, что я носил несколько последних вечеров.
– А он ее защитит? – поинтересовался Майкл.
Я пожал плечами.
– От чего-то, столь опасного, как представляется по описанию эта тварь… Если честно, не знаю. Нам необходимо узнать, кем был этот призрак при жизни, и унять его.
– Что так и не говорит нам ничего о том, кто или что будоражит призраков в городе, – Майкл отворил дверцу пикапа, и мы уселись в машину.
– Что мне нравится в вас, Майкл – так это то, что вы всегда мыслите позитивно.
Он ухмыльнулся в ответ.
– Вера, Гарри. Господь Бог умеет присматривать за тем, чтобы все рано или поздно устраивалось.
Он тронул машину с места, я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Первым делом поговорить с этим моим психом. Потом послать Боба разузнать побольше о том, что выглядело как самый опасный призрак из всех, с которыми мне приходилось иметь дело несколько последних лет. А потом отыскать того, кто стоит за всей этой чертовщиной и ласково гладить его по головке до тех пор, пока он не исправится. Просто, как два пальца об асфальт.
Я поежился, устроился поудобнее и остро пожалел о том, что вообще встал сегодня утром из теплой постели.
Глава десятая
– Гарри, – произнес Майкл, выдергивая меня из моих размышлений. – Смотрите-ка.
Он задержался у пары старых машин, припаркованных в заднем ряду стоянки. Кто-то изрядно, от души потрудился над ними – побил все окна, исцарапал капоты. Битые фары свисали на проводках перед бамперами; все покрышки тоже были спущены.
Нахмурившись, я обошел машины кругом. Красные и оранжевые осколки габаритных огней валялись на асфальте. Антенны были вырваны с корнем, и их то ли зашвырнули слишком далеко, то ли вообще унесли с собой. По боковинам протянулись длинные, рваные царапины – по три параллельных полосы.
– Ну? – спросил Майкл.
Я посмотрел на него и пожал плечами.
– Возможно, кто-то или что-то сильно раздосадовалось, не сумев проникнуть в церковь.
– Вам так кажется? – фыркнул он и повозился с сумкой так, чтобы рукоять «Амораккиуса»торчала у края молнии. – Как вы думаете, это «что-то» может еще находиться поблизости?
Я покачал головой.
– Сомневаюсь. С первыми лучами дневного света призраки обыкновенно убираются обратно в Небывальщину.
– Обыкновенно?
– Как правило. Почти без исключений.
Майкл еще раз внимательно посмотрел на меня и положил руку на эфес меча. Мы подошли к служебному входу. По сравнению с роскошью главного входа в церковь, он отличался поразительной скромностью. По обе стороны от двустворчатой двери кто-то старательно высадил с дюжину розовых кустов. Кто-то другой так же старательно изорвал их в клочки. Все до одного кусты были вырваны с корнем. Утыканные шипами ветки валялись по двору в радиусе нескольких десятков ярдов от двери.
Я нагнулся над одной из таких веток, потом над другой, присмотрелся к ним и нахмурился.
– Что это вы там ищете? – поинтересовался Майкл.
– Кровь на шипах, – ответил я. – Розовые шипы могут продырявить почти что угодно, так что тот, кто рвал их с таким остервенением, не мог не напороться.
– И как, нашли кровь?
– Ни пятнышка. И отпечатков на земле тоже нет.
Майкл кивнул.
– Значит, призрак.
– Надеюсь, нет.
Майкл склонил голову набок и нахмурился.
Я бросил ветку и развел руками.
– Как правило, максимум, на что способны духи – это перемещать физические тела рывками. Ну там, опрокидывать горшки и кастрюли. Если постараться – может, даже сбросить на кого-нибудь стопку книг, – я махнул рукой в сторону растерзанных роз, потом назад – на изуродованные машины. – Ну, конечно, и еще кое-что, но, во всяком случае, это всегда привязано к определенному месту, времени или событию. Призрак, если это был он, преследовал Лидию до этого места, потом учинил погром на священной территории. Я имею в виду, это просто улет. Эта тварюга на порядок сильнее любого призрака из тех, с кем я когда-либо встречался.
Майкл нахмурился еще сильнее.
– Что вы хотите этим сказать, Гарри?
– Я хочу сказать, это может оказаться нам просто не по зубам. Послушайте, Майкл, я неплохо разбираюсь в нечисти и всяких там страшилках. Но основная-то моя специальность все-таки не они.
Он хмуро покосился на меня.
– Нам нужно разузнать о них больше.
Я встал и отряхнул колени.
– Вот это, – сказал я, – моя специальность. Ладно, пошли, поговорим с отцом Фортхиллом.
Майкл постучал в дверь. Та без промедления приоткрылась. Отец Фортхилл, седеющий джентльмен довольно хрупкого сложения и среднего роста, воззрился на нас сквозь древние, напоминающие пенсне очки в тонкой проволочной оправе. Глаза его, обыкновенно голубые, яркостью не уступающие яйцам малиновки, этим утром изрядно покраснели.
– О, Майкл. Слава Богу, – он отворил дверь шире, и Майкл ступил через порог. Они обнялись. Фортхилл чмокнул Майкла в обе щеки, потом отступил на шаг и посмотрел на меня. – И Гарри Дрезден, профессиональный чародей. Да, ни разу мне еще прежде не приходилось освящать целую пятигаллонную канистру воды, мистер Дрезден.
Майкл удивленно уставился на меня: то, что мы со священником знали друг друга, явно оказалось для него сюрпризом. Я немного смущенно пожал плечами.
– Вы же сами говорили, что я могу во всем на него положиться.
– Действительно, можете, – подтвердил Фортхилл, и глаза его на мгновение блеснули из-под очков. – Надеюсь, к качеству святой воды претензий нет?
– Абсолютно никаких, – ответил я. – Впрочем, можете спросить у вампиров.
– Гарри, – не выдержал Майкл, – вы снова что-то утаиваете.
– Что бы там ни думала про меня Черити, Майкл, я не бросаюсь к телефону звонить вам каждый раз, когда сталкиваюсь с проблемами, – я хлопнул его по плечу и протянул руку отцу Фортхиллу. Тот пожал ее с серьезным видом. Со мной обошлись без объятий и чмоканий в щечку.
– С нетерпением жду дня, – улыбнулся мне Фортхилл, – когда вы посвятите свою жизнь Господу, мистер Дрезден. Ему пригодятся люди с вашей отвагой.
Я постарался улыбнуться в ответ, но, боюсь, улыбка вышла несколько вымученной.
– Послушайте, святой отец, я с удовольствием побеседую с вами на эту тему как-нибудь, но сейчас мы к вам по делу.
– Разумеется, – согласился Фортхилл. Энтузиазма в его взгляде несколько убавилось, и он разом посерьезнел. Он повернулся и зашагал по чисто убранному коридору с темными деревянными балками на потолке и изображениями святых на стенах. Мы старались не отставать от него. – Видите ли, вчера, как раз перед заходом солнца ко мне пришла молодая дама.
– И как, с ней все было в порядке?
Он насупил кустистые брови.
– В порядке? Я бы ответил отрицательно. Все признаки душевного смятения. Сильное истощение. К тому же у нее явно была температура, хотя и не слишком высокая, и еще, она в последний раз принимала душ довольно давно. В общем, вид такой, словно она спасается от чего-то бегством.
Я нахмурился.
– Угу. Мне тоже показалось, она не в лучшей форме, – я вкратце изложил свой разговор с Лидией и мое решение помочь ей.
Отец Фортхилл покачал головой.
– Я дал ей чистую одежду и накормил. Я как раз собирался отослать ее спать, когда это случилось.
– Что случилось.
– Ее начало трясти, – ответил Фортхилл. – Глаза закатились. Она так и осталась сидеть за столом, но опрокинула тарелку супа на пол. Я решил, что у нее припадок, и попытался удержать и сунуть ей что-нибудь в рот, чтобы она не прикусила языка, – он вздохнул и заложил руки за спину. – Боюсь, я мало чем мог помочь бедной девочке. Припадок, похоже, прошел через несколько секунд, но она продолжала дрожать и вся побелела.
– Слезы Кассандры, – сказал я.
– Или наркотическая ломка, – заметил Фортхилл. – Так или иначе, она нуждалась в помощи. Я отвел ее в спальню. Она умоляла не оставлять ее одну, поэтому я сел рядом и принялся читать ей отрывки из Святого Матвея. Она, казалось, немного успокоилась, но взгляд ее… – пожилой священник вздохнул. – Взгляд у нее был такой, словно она знала точно, что пропала. Отчаяние – и у столь юной девушки…
– Когда на вас напали?
– Минут через десять после этого, – ответил священник. – Все началось с жуткого такого завывания ветра. Господь да простит мне мое неверие, но в ту минуту я не сомневался, что окна не выдержат и разлетятся под его порывами. Потом мы услышали со двора звуки, – он судорожно сглотнул. – Ужасные звуки. Кто-то расхаживал взад-вперед. Тяжелые такие шаги. А потом кто-то начал звать ее по имени, – священник зябко охватил себя руками. – Я встал и обратился к этому существу, спросив, как его зовут, но оно только рассмеялось в ответ. Я начал заклинать его словами Священного Писания, и оно совершенно обезумело. Мы слышали, как оно сокрушает все на улице. Не побоюсь признаться вам, страшнее этого я в жизни ничего не испытывал.
Девушка пыталась уйти. Выйти к этому существу. Она говорила, что не желает, чтобы со мной что-то случилось, что оно до нее все равно доберется. Ну, разумеется, я запретил ей это, и отказался выпустить ее. Это, снаружи, продолжало погром, а я продолжал читать девушке вслух Писание. Существо на улице продолжало ждать. Я… я ощущал его присутствие, но в окно ничего не видел. Только темноту. Ну, и слышал, когда оно сокрушало что-то еще.
Ну, через несколько часов оно, похоже, утихомирилось. Девушка уснула. Я обошел помещения проверить, все ли окна и двери на запоре, а когда вернулся, она исчезла.
– Исчезла? – переспросил я. – Исчезла в смысле – ушла? Или просто исчезла на ровном месте?
Фортхилл неуверенно улыбнулся.
– Задняя дверь оказалась не заперта, хотя она и прикрыла ее за собой, – священник покачал головой. – Разумеется, я немедленно позвонил Майклу…
– Нам необходимо найти эту девушку, – сказал я.
Фортхилл мрачно кивнул.
– Мистер Дрезден, я уверен, что только властью Всевышнего мы нынче остались целы в этих стенах.
– Не буду с вами спорить, отец.
– И все же… доведись вам ощутить всю злобу этого существа, всю его… ярость, Мистер Дрезден… Мне бы не хотелось встретиться с ним вне церкви, не обратившись к помощи Господа.
– А я разве не обратился к ней? – я ткнул пальцем в Майкла. – Блин, да разве одного Рыцаря Креста недостаточно? И я всегда могу свистнуть двум остальным.
Фортхилл улыбнулся.
– Я вовсе не об этом, и вы это прекрасно понимаете. Впрочем, как хотите. Решение принимать вам самим, – он поднял взгляд на нас обоих. – Надеюсь, джентльмены, я могу полагаться на ваше молчание в этом вопросе? В полицейском протоколе наверняка будет записано лишь, что неизвестные лица учинили акт вандализма.
Я фыркнул.
– Немного лжи во благо, Святой отец? – я сразу пожалел, что сказал это, но, черт, я устал от вежливых бесед.
– Зло черпает силы из страха, мистер Дрезден, – ответил Фортхилл. – В нашей Церкви имеются специальные учреждения, которые занимаются подобного рода делами, – он на мгновение положил руку на плечо Майклу. – Однако огласка этих событий, пусть даже среди братии, не приведет ни к чему, только напугает множество людей и тем самым поможет врагу творить зло.
Я согласно кивнул.
– Разумный подход, Святой отец. Вы рассуждаете почти как чародей.
Брови его удивленно поползли вверх, но почти сразу же он устало рассмеялся.
– Молю вас, будьте осторожны, и да пребудет с вами Бог, – он перекрестил нас, и я ощутил сгущение энергии, как порой вблизи от Майкла. Вера. Майкл с Фортхиллом обменялись вполголоса несколькими словами о семье Майкла – я держался в стороне. Фортхилл вызвался крестить младенца, когда бы Черити ни разрешилась от бремени. Они снова обнялись, потом Фортхилл обменялся со мной дружеским, но все-таки деловым рукопожатием, и мы ушли.
Оказавшись на улице, Майкл посмотрел на меня.
– Ну, – спросил он. – Что дальше?
Я нахмурился и сунул руки в карманы. Солнце поднялось уже довольно высоко; по ярко-голубому небу бежали пухлые белые облачка.
– Я знаю одного типа, довольно тесно общающегося с местной нечистью. Этого психа в Олдтауне.
Майкл нахмурился и сплюнул.
– Некроманта.
Я фыркнул.
– Он не некромант. Максимум, на что он способен – это вызвать духа, чтобы поговорить с ним, да и то с трудом. По большей части ему приходится прибегать к дешевым трюкам, – я умолчал о том, что будь он настоящим некромантом, Белый Совет давно уже прижал бы его к ногтю. Я совершенно не сомневался в том, что к тому, о ком я говорил, наведывался по меньшей мере один из наших церберов и предупреждал его о возможных последствиях слишком жгучего интереса к темным искусствам.
– Зачем тогда с ним вообще говорить, если он такой бездарь?
– Возможно, он ближе к потустороннему миру, чем кто бы то ни было другой в нашем городе. Ну, не считая меня, конечно. И еще, я пошлю на разведку Боба – посмотрим, что ему удастся нарыть. Чем больше источников информации, тем лучше.
Майкл хмуро посмотрел на меня.
– Не доверяю я этой практике общения с духами, Гарри. Если отцу Фортхиллу или кому-нибудь из остальных станет известно об этом вашем приятеле…
– Боб не приятель, – возразил я.
– Но функции выполняет именно эти, не так ли?
Я возмущенно фыркнул.
– Приятели работают за так. Бобу-то я плачу.
– Платите? – подозрительно переспросил он. – Чем платите?
– В основном дамскими романами. Ну, иногда еще я трачусь на…
Майкл выглядел потрясенным до глубины души.
– Право же, Гарри, я не хочу знать. Неужели вы не можете рассчитать какое-нибудь заклинание прямо здесь, вместо того, чтобы полагаться на этих нечистых?
Я вздохнул и покачал головой.
– Мне очень жаль, Майкл. Будь он демоном, он оставил бы следы и еще какие-либо физические проявления, по которым я мог бы его найти. Но я совершенно уверен в том, что это был дух. Только чертовски сильный.
– Гарри! – сурово произнес Майкл.
– Извините, сорвалось. Призраки редко вселяются в оболочку, в магическое тело. Это всего лишь сгустки энергии. Они не оставляют за собой физических следов – во всяком случае, таких, которые сохранились бы дольше часа-полутора. Если бы он находился здесь сейчас, возможно, я бы смог рассказать о нем больше и попытался бы напрямую воздействовать на него своей магией. Но его здесь нет, так что…
Майкл вздохнул.
– Очень хорошо. Я попрошу тех, с кем связан, поискать девушку. Как вы сказали, ее зовут? Лидия?
– Угу, – я описал ее Майклу. – И на запястье у нее был оберег. Тот браслет, что я носил несколько последних вечеров.
– А он ее защитит? – поинтересовался Майкл.
Я пожал плечами.
– От чего-то, столь опасного, как представляется по описанию эта тварь… Если честно, не знаю. Нам необходимо узнать, кем был этот призрак при жизни, и унять его.
– Что так и не говорит нам ничего о том, кто или что будоражит призраков в городе, – Майкл отворил дверцу пикапа, и мы уселись в машину.
– Что мне нравится в вас, Майкл – так это то, что вы всегда мыслите позитивно.
Он ухмыльнулся в ответ.
– Вера, Гарри. Господь Бог умеет присматривать за тем, чтобы все рано или поздно устраивалось.
Он тронул машину с места, я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Первым делом поговорить с этим моим психом. Потом послать Боба разузнать побольше о том, что выглядело как самый опасный призрак из всех, с которыми мне приходилось иметь дело несколько последних лет. А потом отыскать того, кто стоит за всей этой чертовщиной и ласково гладить его по головке до тех пор, пока он не исправится. Просто, как два пальца об асфальт.
Я поежился, устроился поудобнее и остро пожалел о том, что вообще встал сегодня утром из теплой постели.
Глава десятая
Мортимер Линдквист пытался придать своему дому этакую готическую мрачность. По углам крыши торчали замшелые химеры. С улицы к дому вели кованые чугунные ворота и проезд, с обеих сторон обставленный статуями. Палисадник зарос высокой травой. Когда б его дом не представлял собой крытый красной черепицей, оштукатуренный клон южно-калифорнийского особняка, это, возможно, и сработало бы.
В результате его трудов дом выглядел скорее как диснейлендовский дом призраков, чем зловещая обитель заклинателя мертвых. К черным чугунным воротам с обеих сторон примыкала обычная изгородь из проволочной сетки. Химеры при более пристальном рассмотрении оказывались пластиковыми копиями. Крашеный гипс скульптурных изваяний тоже мало напоминал благородный мрамор. В нетронутые заросли так и напрашивался розовый фламинго. Впрочем, я вполне допускаю, что при надлежащем освещении и с надлежащих ракурсов это могло и произвести впечатление на кого-нибудь.
Я тряхнул головой и поднял руку, чтобы постучать в дверь.
Она отворилась прежде, чем я успел коснуться ее, и прямо на меня, пыхтя, попятилась спиной вперед фигура с покатыми плечами, увенчанными блестящей лысиной. Я отступил вбок, пропуская ее. Маленький человечек вытащил на крыльцо здоровенный чемодан и, так и не замечая меня, остановился вытереть пот с лысины.
Я скользнул за его спиной в дверь, тогда как он, бормоча что-то себе под нос, повернулся тащить свой чемодан к калитке. Я покачал головой и прошел в дом. Дверь служила входом для посетителей – никакого покалывающего ощущения, обычного при пересечении порога чьего-либо жилища, я не почувствовал. Прихожая сразу же давала представление о характере внутреннего убранства всего дома. Черные драпировки на стенах, дверях и окнах. Расставленные повсюду красные и черные свечи. Ухмыляющийся человеческий череп на полке, где тома Британской энциклопедии соседствовали с нацарапанными на коже неопределенного происхождения письменами. Череп, разумеется, тоже был из пластмассы.
Из обстановки Морти держал в этом помещении стол, вокруг которого стояло несколько стульев, а за ним, лицом к дверям – кресло с высокой спинкой, украшенное резными чудовищами. Я уселся в кресло, положил руки на стол перед собой и принялся ждать.
Человечек вернулся почти сразу же, вытирая лицо платком-банданой, пыхтя и отдуваясь.
– Закрой дверь, – сказал я. – Потолковать надо, Морти.
Он подпрыгнул и уставился на меня.
– В-вы, – пролепетал он. – Дрезден. Что это вы здесь делаете?
Я пристально посмотрел на него.
– Да ты заходи, Морти.
Он сделал шаг к столу, но дверь за собой не закрыл. Несмотря на всю свою округлость, двигался он с беспокойной резкостью потревоженной кошки. На белой рубашке выступили подмышками темные пятна.
– Послушайте, Дрезден. Я же говорил уже вашим парням: я соблюдаю все ваши гребаные правила, ясно? Ничего я такого не делал, что вы хотите мне припаять.
Ага. Значит, Белый Совет все-таки посылал к нему кого-то. Морти был профессиональным мошенником. Я не рассчитывал вытянуть из него хоть один правдивый ответ, не затратив на это изрядных усилий. Что ж, можно попробовать разыграть эту карту – это сэкономит время и силы.
– Позволь сказать тебе кое-что, Морти. Когда я прихожу к кому-то и не говорю ничего, кроме «давай поговорим», а в ответ слышу: «Это не я, не я!» – это невольно заставляет заподозрить, что тот, к кому я обращаюсь, в чем-то замешан. Ты понимаешь, о чем я?
Его раскрасневшееся лицо разом заметно побледнело.
– Не выйдет, приятель. Послушайте, я не имею никакого отношения к тому, что творится. Я в этом не виноват, да и не мое это дело, вот как.
– К тому, что творится, – повторил я. Некоторое время я смотрел на свои сцепленные пальцами руки, потом снова поднял взгляд.
– К чему чемоданчик, а, Морти? Похоже, тебе приспичило уехать на время из города?
Он судорожно сглотнул и поежился.
– Послушайте, Дрезден… мистер Дрезден. У меня сестра заболела, понимаете? Вот я и собираюсь ее проведать.
– Конечно, конечно, – кивнул я. – Только это и ничего больше. Уехать из города, чтобы проведать больную сестру.
– Богом клянусь, – с самым что есть искренним видом заявил Морти, подняв руку.
Я указал на стул напротив.
– Сядь, Морти.
– Я бы с удовольствием, только такси вот-вот придет, – он повернулся к двери.
– Ventas servitas, – театрально прошипел я (очень классно вышло!), и швырнул в дверь небольшой сгусток воли. Внезапный порыв ветра захлопнул дверь прямо у него перед носом. Он взвизгнул, попятился от двери и повернулся ко мне.
Остаток заклинания я потратил на то, чтобы выдвинуть ему стоявший напротив меня стул.
– Присядь, Морти. У меня к тебе несколько вопросов. Ответишь на них быстро – успеешь на такси. А не ответишь… – я зловеще оборвал фразу. Что хорошо в намеках – так это что люди как правило воображают себе вещи куда страшнее, чем то, что ты можешь с ним сделать. Тут главное – оставить простор воображению.
Он уставился на меня и снова судорожно сглотнул, шевеля кадыком. Потом осторожно, мелкими шажками подобрался к стулу, словно ожидая, что стоит ему сесть, как из стула вылетят цепи и сами собой прикуют его. Он умостился на самом краешке стула, нервно облизнул губы и посмотрел на меня, возможно, выдумывая ложь поудобнее на те вопросы, что он ожидал от меня.
– Знаешь, Морти, – сказал я, – а я ведь читал твои книжки. «Духи Чикаго». «Потусторонний Фактор». Ну там, еще две или три. Ты неплохо поработал.
Выражение лица его изменилось; глаза подозрительно сощурились.
– Спасибо.
– Я хочу сказать, лет двадцать назад ты был чертовски неплохим исследователем. Чувствительности к духовным энергиям у тебя не отнять. Ты был – то, что у нас называется эктомант от природы.
– Угу, – согласился он. Если не его голос, то уж взгляд немного смягчился. Впрочем, смотреть в упор мне в лицо он избегал. Да что там, не он первый. – Только это было давно.
Я старался сохранять то же выражение голоса.
– И что теперь? Ты пробавляешься дешевыми сеансами. Как часто тебе действительно удается установить контакт с духом? Один раз из десяти? Или из двадцати? И что у тебя осталось от настоящего дара, а?
Чего-чего, а прятать свои эмоции он умел. Надо отдать ему должное. Но и я неплохо умею наблюдать за людьми. В том, как он держал шею и плечи, я разглядел злость.
– Я на законных основаниях оказываю помощь тем, кто в ней нуждается.
– Черта с два. Ты играешь на их горе, чтобы вытянуть из них сколько сможешь. Ты ведь и сам не веришь в то, что творишь добро – верно ведь, Морти – в глубине-то души? Ты можешь оправдывать это чем угодно, но тебе самому противно то, чем ты занимаешься. Будь это по-другому, твои способности не ослабли бы настолько.
Он стиснул зубы, не пытаясь больше скрыть злость – первая искренняя его реакция с того момента, как он увидел меня за своим столом.
– Если у вас ко мне дело, Дрезден, выкладывайте. Мне еще на самолет успеть надо.
Я положил руки ладонями на стол и растопырил пальцы.
– В последние две недели, – начал я, – всякая нечисть совершенно съехала с катушек. Ты, наверное, и сам знаешь, сколько пакости они уже натворили. Полтергейст в доме Кэмпбеллов. Чудище в университетском подвале. Агата Хэгглторн в Кук-Каунти.
Морти поморщился и снова вытер пот с лица.
– Ну слышал, слышал. Вы с Рыцарем Креста справились с худшими случаями.
– Что еще происходит, Морти? Учти: я раздражительный – очень уж от недосыпания колбасит – так что выкладывай быстро и четко.
– Не знаю, – буркнул он. – Я же утратил силу, не забывайте.
Я сощурил глаза.
– Но ты же слышишь кое-что, верно? У тебя до сих пор кое-какие связи в Небывальщине. Почему ты уезжаешь из города?
Он рассмеялся, хотя и не слишком весело.
– Вы сказали, вы читали все мои книги. Значит, и «Они Восстанут»– тоже?
– Перелистал. Типичный вздор о конце света. Я так понял, ты слишком много общался не с теми духами. Они страсть как любят продавать людям Армагеддон. Большинство такие же мошенники, как и ты.
Он не обратил на мои слова никакого внимания.
– Значит, вам известна и моя теория насчет барьера между нашим миром и Небывальщиной. И о том, что он медленно, но неуклонно разрушается.
– И тебе кажется, что он начал рушиться окончательно? Морти, эта стена существует с начала времен. Не думаю, чтобы она рухнула именно сейчас.
– Стена,– он презрительно хмыкнул. – Скорее, тонкая пленка. Кисельный берег. Она изгибается, и размывается, – он поежился и вытер вспотевшие ладони о штаны.
– И сейчас она рушится?
– Да вы посмотрите вокруг себя! – он почти кричал. – Боже мой, чародей. За последние две недели граница вихляется как бедра у шлюхи на панели. Какого черта, вы думаете, все эти духи так всполошились?
Я сделал вид, что крик его меня совсем не смущает.
– Так ты утверждаешь, что эта нестабильность дает духам возможность легче проникать в наш мир?
– А еще делает духов, возникающих при смерти людей, сильнее и крепче, – добавил он. – Вы думаете, те, с которыми вы имели дело в последние дни, самые крутые? Подождите, пока какую-нибудь студентку-отличницу не пришьют случайно в гангстерской разборке. Или пока добродетельный семьянин не испустит дыхание от СПИДа, которым его заразят по халатности при переливании крови.
– Призраки крупнее и опаснее, – медленно произнес я. – Суперпризраки. Вот, значит, что ты имеешь в виду.
Он хрипло рассмеялся.
– На подходе новое поколение вирусов. Жизнь вообще превратится в ад. Боюсь, у вас теперь будет больше проблем с нападениями демонов, чем с уличными бандами.
Я покачал головой.
– Ладно, – вздохнул я. – Допустим, я покупаю эту твою доктрину насчет того, что барьер не бетонный, а жидкий. Допустим, в нем существуют завихрения, облегчающие пересечение барьера в обе стороны. Может что-то искусственно вызывать эти возмущения?
– Откуда мне, черт подери, знать? – огрызнулся он. – Вам не понять, каково это, Дрезден – говорить с существами, которые жили в прошлом, которые живут сейчас и будут жить в будущем. Приглашать их к себе на закуски, чтобы они рассказали вам, как укокошили жену во сне…
– Я хочу сказать, вам кажется, что все под контролем, но в конце концов все идет прахом. Мошенничать проще и спокойнее, Дрезден. Тут ты сам все решаешь. Людям ведь по барабану, действительно ли дядюшка Джеффри простил их за то, что они не явились к нему на день рождения. Им просто хочется услышать, что окружающий их мир – такое место, где дядюшка Джеффри обязательно их простит, – он замолчал и окинул взглядом полку с фальшивыми фолиантами и фальшивым черепом. – Вот это я им и продаю. Утешение. Это вроде телевидения: все хотят знать, что все будет хорошо, и просто счастливы платить за это.
В результате его трудов дом выглядел скорее как диснейлендовский дом призраков, чем зловещая обитель заклинателя мертвых. К черным чугунным воротам с обеих сторон примыкала обычная изгородь из проволочной сетки. Химеры при более пристальном рассмотрении оказывались пластиковыми копиями. Крашеный гипс скульптурных изваяний тоже мало напоминал благородный мрамор. В нетронутые заросли так и напрашивался розовый фламинго. Впрочем, я вполне допускаю, что при надлежащем освещении и с надлежащих ракурсов это могло и произвести впечатление на кого-нибудь.
Я тряхнул головой и поднял руку, чтобы постучать в дверь.
Она отворилась прежде, чем я успел коснуться ее, и прямо на меня, пыхтя, попятилась спиной вперед фигура с покатыми плечами, увенчанными блестящей лысиной. Я отступил вбок, пропуская ее. Маленький человечек вытащил на крыльцо здоровенный чемодан и, так и не замечая меня, остановился вытереть пот с лысины.
Я скользнул за его спиной в дверь, тогда как он, бормоча что-то себе под нос, повернулся тащить свой чемодан к калитке. Я покачал головой и прошел в дом. Дверь служила входом для посетителей – никакого покалывающего ощущения, обычного при пересечении порога чьего-либо жилища, я не почувствовал. Прихожая сразу же давала представление о характере внутреннего убранства всего дома. Черные драпировки на стенах, дверях и окнах. Расставленные повсюду красные и черные свечи. Ухмыляющийся человеческий череп на полке, где тома Британской энциклопедии соседствовали с нацарапанными на коже неопределенного происхождения письменами. Череп, разумеется, тоже был из пластмассы.
Из обстановки Морти держал в этом помещении стол, вокруг которого стояло несколько стульев, а за ним, лицом к дверям – кресло с высокой спинкой, украшенное резными чудовищами. Я уселся в кресло, положил руки на стол перед собой и принялся ждать.
Человечек вернулся почти сразу же, вытирая лицо платком-банданой, пыхтя и отдуваясь.
– Закрой дверь, – сказал я. – Потолковать надо, Морти.
Он подпрыгнул и уставился на меня.
– В-вы, – пролепетал он. – Дрезден. Что это вы здесь делаете?
Я пристально посмотрел на него.
– Да ты заходи, Морти.
Он сделал шаг к столу, но дверь за собой не закрыл. Несмотря на всю свою округлость, двигался он с беспокойной резкостью потревоженной кошки. На белой рубашке выступили подмышками темные пятна.
– Послушайте, Дрезден. Я же говорил уже вашим парням: я соблюдаю все ваши гребаные правила, ясно? Ничего я такого не делал, что вы хотите мне припаять.
Ага. Значит, Белый Совет все-таки посылал к нему кого-то. Морти был профессиональным мошенником. Я не рассчитывал вытянуть из него хоть один правдивый ответ, не затратив на это изрядных усилий. Что ж, можно попробовать разыграть эту карту – это сэкономит время и силы.
– Позволь сказать тебе кое-что, Морти. Когда я прихожу к кому-то и не говорю ничего, кроме «давай поговорим», а в ответ слышу: «Это не я, не я!» – это невольно заставляет заподозрить, что тот, к кому я обращаюсь, в чем-то замешан. Ты понимаешь, о чем я?
Его раскрасневшееся лицо разом заметно побледнело.
– Не выйдет, приятель. Послушайте, я не имею никакого отношения к тому, что творится. Я в этом не виноват, да и не мое это дело, вот как.
– К тому, что творится, – повторил я. Некоторое время я смотрел на свои сцепленные пальцами руки, потом снова поднял взгляд.
– К чему чемоданчик, а, Морти? Похоже, тебе приспичило уехать на время из города?
Он судорожно сглотнул и поежился.
– Послушайте, Дрезден… мистер Дрезден. У меня сестра заболела, понимаете? Вот я и собираюсь ее проведать.
– Конечно, конечно, – кивнул я. – Только это и ничего больше. Уехать из города, чтобы проведать больную сестру.
– Богом клянусь, – с самым что есть искренним видом заявил Морти, подняв руку.
Я указал на стул напротив.
– Сядь, Морти.
– Я бы с удовольствием, только такси вот-вот придет, – он повернулся к двери.
– Ventas servitas, – театрально прошипел я (очень классно вышло!), и швырнул в дверь небольшой сгусток воли. Внезапный порыв ветра захлопнул дверь прямо у него перед носом. Он взвизгнул, попятился от двери и повернулся ко мне.
Остаток заклинания я потратил на то, чтобы выдвинуть ему стоявший напротив меня стул.
– Присядь, Морти. У меня к тебе несколько вопросов. Ответишь на них быстро – успеешь на такси. А не ответишь… – я зловеще оборвал фразу. Что хорошо в намеках – так это что люди как правило воображают себе вещи куда страшнее, чем то, что ты можешь с ним сделать. Тут главное – оставить простор воображению.
Он уставился на меня и снова судорожно сглотнул, шевеля кадыком. Потом осторожно, мелкими шажками подобрался к стулу, словно ожидая, что стоит ему сесть, как из стула вылетят цепи и сами собой прикуют его. Он умостился на самом краешке стула, нервно облизнул губы и посмотрел на меня, возможно, выдумывая ложь поудобнее на те вопросы, что он ожидал от меня.
– Знаешь, Морти, – сказал я, – а я ведь читал твои книжки. «Духи Чикаго». «Потусторонний Фактор». Ну там, еще две или три. Ты неплохо поработал.
Выражение лица его изменилось; глаза подозрительно сощурились.
– Спасибо.
– Я хочу сказать, лет двадцать назад ты был чертовски неплохим исследователем. Чувствительности к духовным энергиям у тебя не отнять. Ты был – то, что у нас называется эктомант от природы.
– Угу, – согласился он. Если не его голос, то уж взгляд немного смягчился. Впрочем, смотреть в упор мне в лицо он избегал. Да что там, не он первый. – Только это было давно.
Я старался сохранять то же выражение голоса.
– И что теперь? Ты пробавляешься дешевыми сеансами. Как часто тебе действительно удается установить контакт с духом? Один раз из десяти? Или из двадцати? И что у тебя осталось от настоящего дара, а?
Чего-чего, а прятать свои эмоции он умел. Надо отдать ему должное. Но и я неплохо умею наблюдать за людьми. В том, как он держал шею и плечи, я разглядел злость.
– Я на законных основаниях оказываю помощь тем, кто в ней нуждается.
– Черта с два. Ты играешь на их горе, чтобы вытянуть из них сколько сможешь. Ты ведь и сам не веришь в то, что творишь добро – верно ведь, Морти – в глубине-то души? Ты можешь оправдывать это чем угодно, но тебе самому противно то, чем ты занимаешься. Будь это по-другому, твои способности не ослабли бы настолько.
Он стиснул зубы, не пытаясь больше скрыть злость – первая искренняя его реакция с того момента, как он увидел меня за своим столом.
– Если у вас ко мне дело, Дрезден, выкладывайте. Мне еще на самолет успеть надо.
Я положил руки ладонями на стол и растопырил пальцы.
– В последние две недели, – начал я, – всякая нечисть совершенно съехала с катушек. Ты, наверное, и сам знаешь, сколько пакости они уже натворили. Полтергейст в доме Кэмпбеллов. Чудище в университетском подвале. Агата Хэгглторн в Кук-Каунти.
Морти поморщился и снова вытер пот с лица.
– Ну слышал, слышал. Вы с Рыцарем Креста справились с худшими случаями.
– Что еще происходит, Морти? Учти: я раздражительный – очень уж от недосыпания колбасит – так что выкладывай быстро и четко.
– Не знаю, – буркнул он. – Я же утратил силу, не забывайте.
Я сощурил глаза.
– Но ты же слышишь кое-что, верно? У тебя до сих пор кое-какие связи в Небывальщине. Почему ты уезжаешь из города?
Он рассмеялся, хотя и не слишком весело.
– Вы сказали, вы читали все мои книги. Значит, и «Они Восстанут»– тоже?
– Перелистал. Типичный вздор о конце света. Я так понял, ты слишком много общался не с теми духами. Они страсть как любят продавать людям Армагеддон. Большинство такие же мошенники, как и ты.
Он не обратил на мои слова никакого внимания.
– Значит, вам известна и моя теория насчет барьера между нашим миром и Небывальщиной. И о том, что он медленно, но неуклонно разрушается.
– И тебе кажется, что он начал рушиться окончательно? Морти, эта стена существует с начала времен. Не думаю, чтобы она рухнула именно сейчас.
– Стена,– он презрительно хмыкнул. – Скорее, тонкая пленка. Кисельный берег. Она изгибается, и размывается, – он поежился и вытер вспотевшие ладони о штаны.
– И сейчас она рушится?
– Да вы посмотрите вокруг себя! – он почти кричал. – Боже мой, чародей. За последние две недели граница вихляется как бедра у шлюхи на панели. Какого черта, вы думаете, все эти духи так всполошились?
Я сделал вид, что крик его меня совсем не смущает.
– Так ты утверждаешь, что эта нестабильность дает духам возможность легче проникать в наш мир?
– А еще делает духов, возникающих при смерти людей, сильнее и крепче, – добавил он. – Вы думаете, те, с которыми вы имели дело в последние дни, самые крутые? Подождите, пока какую-нибудь студентку-отличницу не пришьют случайно в гангстерской разборке. Или пока добродетельный семьянин не испустит дыхание от СПИДа, которым его заразят по халатности при переливании крови.
– Призраки крупнее и опаснее, – медленно произнес я. – Суперпризраки. Вот, значит, что ты имеешь в виду.
Он хрипло рассмеялся.
– На подходе новое поколение вирусов. Жизнь вообще превратится в ад. Боюсь, у вас теперь будет больше проблем с нападениями демонов, чем с уличными бандами.
Я покачал головой.
– Ладно, – вздохнул я. – Допустим, я покупаю эту твою доктрину насчет того, что барьер не бетонный, а жидкий. Допустим, в нем существуют завихрения, облегчающие пересечение барьера в обе стороны. Может что-то искусственно вызывать эти возмущения?
– Откуда мне, черт подери, знать? – огрызнулся он. – Вам не понять, каково это, Дрезден – говорить с существами, которые жили в прошлом, которые живут сейчас и будут жить в будущем. Приглашать их к себе на закуски, чтобы они рассказали вам, как укокошили жену во сне…
– Я хочу сказать, вам кажется, что все под контролем, но в конце концов все идет прахом. Мошенничать проще и спокойнее, Дрезден. Тут ты сам все решаешь. Людям ведь по барабану, действительно ли дядюшка Джеффри простил их за то, что они не явились к нему на день рождения. Им просто хочется услышать, что окружающий их мир – такое место, где дядюшка Джеффри обязательно их простит, – он замолчал и окинул взглядом полку с фальшивыми фолиантами и фальшивым черепом. – Вот это я им и продаю. Утешение. Это вроде телевидения: все хотят знать, что все будет хорошо, и просто счастливы платить за это.