Байкалов Дмитрий. Закон Дальнего космоса

   Один такой кругляш Ганзаку показал Сокан, его дальний родственник, который служил при дворе в охране. Как-то наведавшись в гости во время отпуска и хорошенько выпив вина, Сокан рассказал, что несколько лет назад ученые после долгих бесед с чужаками составили секретный доклад, в котором призывали Наследника всех большеглазых дьяволов перебить, а тех, кто с ними общался, сослать на поселение в горы или в пограничные войска. Наследник, однако, решил иначе - огненное копье, что подарили ему чужаки, перевесило секретный доклад.
   Утром мастер и ученик перекусили холодным мясом с острой приправой и двинулись в путь. Вблизи от местечка Бангва, известного своим просяным вином, им пришлось остановиться у заставы.
   - Дальше одним идти нельзя, - сказал начальник стражи, проверив подорожную. - Подойдут еще путники, торговые люди, тогда я дам охранников, чтобы провели вас к следующей заставе. На перевале Благоуханной Рощи шалят разбойники, так что вышел приказ собирать всех в караваны и выделять охрану. Пока можете отдохнуть в трактире моего зятя. Трактир сразу же за оградой заставы, и там целых три молитвенных беседки.
   - Какие еще днем разбойники! - закричал Идо, воинственно размахивая палицей. - Наверное, ты сговорился со своим зятем и нарочно задерживаешь путников, чтобы подзаработать. Смотри, если узнает об этом твое начальство!..
   - Прошу прощения за моего непутевого ученика, - поспешно вмешался в разговор мастер Ганзак. - Он молод и не знает приличий, но говорит не со зла. Примите в знак извинения небольшое пожертвование в местный храм.
   - Да, я вижу, горячий он парень. - Начальник стражи, принял из рук мастера медный пруток, связанный узлом. -Из такого получится хороший воин в пограничных войсках…
   - Однако же нам спешно надо попасть в столицу не, позже чем через три дня, - продолжал мастер, доставая из кошеля еще один пруток. - Разбойники нам не помеха, добра у нас с собой почти и нет, кроме инструментов для молитвенных беседок.
   - Мастер Ганзак известен повсюду, - заявил Идо. - Его имя охраняет лучше всякой стражи. И мастера могут, проезжать везде.
   - Кто не знает мастера Ганзака, - воскликнул начальник. - Одного прутка вполне достаточно для храма. Ноц, досточтимые, разбойники и впрямь люди жестокие и могут; даже не спросить ваших уважаемых имен, а попросту отрежут головы.
   - Мы пойдем не дорогой, а через рощу, - сказал мастер. - Можем написать расписку, чтобы к вам не было лишних вопросов.
   - Не надо расписки, - ответил начальник и отодвинул засов в дверце больших ворот. - Будет жаль, если с вами что-то случится. Но я догадываюсь о причине вашей спешки.
   Недалеко от перевала мастер и его ученик остановились передохнуть. День был жаркий, и они присели в тени скалы, нависающей над дорогой. Вскоре Идо заметил, что из-за деревьев кто-то следит за ними.
   - Эй, разбойник, - крикнул юноша, - у нас нет ничего, чем бы ты мог поживиться. Кроме вот этой дубины!
   С этими словами он вскочил и завертел палицей над головой.
   Из рощи показались люди в клетчатых рубашках, вооруженные косами и пиками. Подмастерье Идо кинулся на них, но предводитель разбойников легко выбил его оружие, и не успела бы птица-трубач прокричать трижды, как путников связали и поволокли в гору.
   Лагерь разбойников находился в заброшенном храме на самой вершине среди зарослей орешника и дикого винограда. Пленников привязали к столбам, врытым посереди лагеря.
   - Ну, посмотрим, что за добро в ваших узелках, - проговорил предводитель.
   - Денег почти и нет, - разочарованно произнес другой разбойник, вываливая содержимое кошеля и узлов на каменные плитки. - Только инструменты.
   Третий разбойник поднял один из рубанков размером с его мизинец и засмеялся. Он собрался уже запустить его, подобно камню, в ущелье, но разбойник, чьего лица не было видно из-за широкополой соломенной шляпы, что-то прошептал предводителю, и тот прикрикнул на смешливого.
   - Ты нес игрушечные инструменты на продажу? - спросил мастера предводитель, поддевая носком сапога крошечную стамеску. - Кому нужны такие маленькие штуки?
   - Невежественные люди, - ответил за мастера ученик Идо. - Этим инструментам цены нет. В роду мастера Ганзака искусство изготовления пил, резцов и рубанков передается из поколения в поколение. Мастер Ганзак покупным инструментом не пользуется, а свой не продает.
   - А мы и не собираем покупать, - сказал смешливый разбойник. - Мы их отберем вместе с вашими глупыми головами!
   Он выхватил длинный нож и замахнулся, но предводитель поймал его за руку.
   - Постой, так ты мастер молитвенных беседок? - поинтересовался он у Ганзака.
   - Если тебе знакомо мое имя, помоги нам избежать гибели, - попросил мастер.
   Предводитель развязал пленников и проводил к каменным скамьям, расставленным во времена незапамятные по всему двору.
   - Ваше явление к нам - бесценный дар Неба. - Предводитель усадил мастера на скамью, предварительно смахнув с нее пыль рукавом. - Мое прозвище Ленивый Тигр, сам я из купцов и стал разбойником случайно, убив в схватке прежнего вожака. Мы все должны помогать друг другу, как предписано в установлениях. Прошу явить ваше мастерство…
   - Я готов помочь вам, господин Ленивый Тигр, но сейчас спешу в столицу по неотложному делу. Даю слово, что на обратном пути не стану уклоняться от встречи с вами.
   - Ваше слово - подлинная драгоценность, и все же обстоятельства вынуждают просить вас задержаться. Такой именитый мастер легко справится с нашим пустяковым дельцем. Потом мы постараемся наверстать упущенное время, если это представится возможным.
   Предводитель подал знак своим людям, и вскоре инструменты и все остальное имущество путников было аккуратно собрано и уложено в лакированный короб, который с поклоном вручили мастеру Ганзаку.
   В чем заключалось дельце, о котором говорил разбойник, выяснилось очень быстро. Ганзака и его подмастерье отвели во внутренний дворик, а потом за развалинами главного здания по лестнице из темного камня все поднялись на самую вершину горы. Там они увидели молитвенную беседку, которой было немало лет, и все эти годы сказались на ней не лучшим образом.
   - Что же вы сразу-то не объяснили… - пробормотал ученик Идо, а мастер так глянул на него, что тот прикусил язык.
   - Проще сделать новую молитвенную беседку, чем эту привести в порядок, - заявил наконец мастер после долгого раздумья.
   - Это уж как вам будет удобно, - великодушно отозвался предводитель. - Можно новую беседку, а можно попробовать старую в порядок привести. Но до тех пор, пока у нас не будет беседки в хорошем состоянии, вы будете нашими гостями.
   - Хорошо, - кивнул мастер. - Посмотрю, что можно сделать. Но пусть никто не мешает нам, а если понадобятся помощники, я скажу.
   Мастер Ганзак медленно обошел беседку, осторожно срывая длинные плети вьюна, обвившего столбы и балясины, потом подозвал Идо и велел ему очистить пол беседки от пыли и проросшей травы. Разбойников, сунувшихся было помогать, он прогнал. После того как с четырехладонной крыши смели мусор и палые листья, мастер простучал стальным наперстком все элементы беседки и послал одного из разбойников за предводителем.
   - На самом деле здесь работы немного. День, от силы полтора. Когда нас вели в лагерь, я слышал ржание коней…
   - Как только работа будет исполнена, я подарю вам двух жеребцов, подобных ветру, - пообещал Ленивый Тигр.
   - Вы собираетесь вступить на путь праведности? - спросил мастер. - Иначе зачем вам молитвенная беседка?
   - Кто знает, куда заведет нас судьба, - уклончиво ответил разбойник, отведя глаза в сторону.
   Разложив инструменты на плоском камне, мастер велел ученику замерить толщину колонн, а сам взобрался по приставной лестнице наверх, проверить, в каком состоянии зазоры между деревянными пальцами.
   - Нам повезло, - сказал он негромко ученику, спустившись вниз. - Дерево пропитано маслом холодного отжима, крыша не сгнила. И звуковые пластины сделаны с запасом. Кое-где обломаны, но можно соразмерно подогнать. Иначе пришлось бы сушить древесину три, а то и четыре месяца.
   - Никогда не видел четырехладонных крыш, - заметил Идо.
   - Старинная работа. Только во времена Второй династии стали делать шести- или восьмиладонные беседки. Сейчас появились уступчивые мастера, которые по прихоти богачей делают даже беседки о двенадцати ладонях, но это все преходящая мода. Великий мастер Гок говорил, что человеку хватает двух ладоней, обращенных к небу. Того же достаточно как для молитвенных беседок, так и для храмов.
   - Как вы думаете, мастер, разбойники нас отпустят?
   - Если я буду думать о таких пустяках, то не смогу настроить беседку, а ты никогда не овладеешь мастерством, если станешь отвлекаться во время работы.
   Смешливый разбойник, присматривающий за мастером, с интересом наблюдал, как Ганзак сменил наперсток на молоточек, который тоже надевался на палец, только с помощью двух колец. Одна из сторон молоточка была сделана в виде головы буйвола с прямыми рогами. Стукнув по той или иной детали беседки, мастер прислушивался к звону бронзовых рогов. Таких молоточков было несколько, и каждый звенел по-особому.
   Кое-где мастер аккуратно прошелся рубанком, так насмешившим разбойника. Тонкая стружка вилась из-под рук Ганзака то подобно длинному локону городской красавицы, то полоске вощеной бумаги. Кистью из жесткой щетины подмастерье проходился по всем щелям и трещинам, вычищая древесную пыль, которая в изобилии полетела после того, как мастер надел рукавицу из кожи зеленой гадюки и принялся шлифовать тонкие пластины железного дерева, словно зажатые между деревянными пальцами ладоней, составляющих крышу.
   Так и прошел весь день - звон молоточка, шелест рубанка, скрип резцов и стамесок, потом снова простукивание, рубанок, молоточек, рубанок, рукавица… Ближе к вечеру мастер послал за Ленивым Тигром.
   - Работа сделана, - объявил мастер. - Надеюсь, уважаемый предводитель сдержит свое слово.
   - Непременно, - заверил Ленивый Тигр. - Осталось только убедиться, что молитвенная беседка и впрямь исправна. Скоро начнется ветер, да и Вторая луна как раз в зените.
   Мастер и ученик переглянулись и не смогли сдержать улыбок.
   - Ваше сомнение было бы оскорбительно для меня, - добродушно сказал мастер, - если бы оно хоть в малейшей степени задевало мое достоинство. Сомневаться в моем мастерстве - это всего лишь веселая шутка, очень смешная в силу своей неуместности, хотя и неумная.
   - Мне кажется, это вы хотите меня оскорбить, - заметил предводитель, но тут один из разбойников, чье лицо скрывалось в тени широкополой соломенной шляпы, поднял руку, и все замолчали.
   Тут и пришла пора вечернего ветра.
   Ветер сердито протискивался сквозь узкие щели, рассыпался на струйки и обтекал тонкие пластины, заставляя их трепетать. Звук поначалу напоминал трель одинокой цикады, потом возник еще один и еще один… Пение ветра словно исчезло, растворилось в сумерках, но зазвучало в каждом из тех, кто стоял поблизости.
   Ленивый Тигр и еще двое разбойников неверными шагами приблизились к беседке и вошли в нее. Усевшись на пол, они обратили скрещенные ладони к небу и замерли, вслушиваясь в музыку, идущую сквозь них.
   Мастер Ганзак тоже ощутил прилив благодатной мелодии, взывающей к добру, умеренности и покою. Вместе с тем он прислушивался - не прозвучит ли фальшивая нота, искажающая небесный замысел, не обратится ли доброе послание в свою противоположность.
   Но тем и славен был мастер, что все его творения отличались безупречностью.
   Чуть позже, когда ветер ослаб настолько, что молитвенная беседка перестала откликаться созвучию небес и людей, Ленивый Тигр и его разбойники сошли вниз и устроили в честь мастера Ганзака пир. А утром предводитель, как и обещал, подарил мастеру двух резвых скакунов, чтобы они с подмастерьем успели в столицу вовремя.
   Не успели мастер и его ученик скрыться за перевалом, как разбойник, скрывающий свое лицо, откинул шляпу на затылок. Если бы путники увидели его, то удивлению их не было бы предела. Круглые глаза и бледная кожа выдавали в разбойнике большеглазого дьявола.
   Ленивого Тигра и его людей вид чужака не удивил.
   - Вы довольны, господин? - спросил Ленивый Тигр.
   - Держи серебро, - голосом, подобным скрипу несмазанной петли, сказал большеглазый дьявол. - Напрасно отпустили мастера, - добавил он.
   - Слово Ленивого Тигра равно весу этого серебра, - заявил предводитель, взвешивая в руке тяжелый мешочек. - Впрочем, если господин удвоит вознаграждение, мы можем догнать мастера.
   - Ты дал ему лучших коней.
   - Да, действительно… Но вряд ли мастер приведет сюда правительственные войска. Ему сейчас не до этого, а завтра нас здесь не будет. Кстати, что господин собирается делать с молитвенной беседкой?
   - Я заберу ее отсюда.
   Разбойники недовольно заворчали, но Ленивый Тигр взглядом приказал им замолчать.
   - Я слышал о ваших повозках, летающих подобно ночным птицам. Но моим людям не нравится, что вы забираете беседку. Не оскверняются ли этим наши места?
   - Хорошо, я дам еще серебра, - проскрипел чужак.
   - Вот это великодушный господин, - вскричал Ленивый Тигр, а потом обратился к разбойникам. - А вы чего встали, бездельники? Живо сворачивайте лагерь, мы уходим к Черной реке. Все, что не сможем забрать с собой - сжечь.
   И больше о Ленивом Тигре и его людях мы ничего не слышали.
   В столице мастер Ганзак и подмастерье остановились в гостином дворе недалеко от дворца Наследника. Коней они удачно сбыли хозяину гостиного двора, вырученные деньги пригодились на взятки чиновникам и надзирателям. Последние слитки пришлось отдать тюремщику, чтобы он устроил свидание с Отором. Впрочем, мастер знал, у кого он может занять средства под залог или в рост, его имя - лучше всяческих рекомендаций.
   Выяснилось, что можно было и не спешить - дело получило огласку и разбирательство оказалось долгим.
   Внука заточили в отдельном помещении в самом дальнем конце тюрьмы для опасных преступников. Ученика Идо внутрь не пустили. Тюремщик долго гремел ключами, ворчал невнятно о подкупе и ужасных карах за это, о своем добросердечии и наконец открыл дверь.
   - Скоро я приду, и чтобы здесь никого из посторонних не было, - произнес тюремщик и исчез в темном коридоре.
   Мастер Ганзак чуть было не прослезился, увидев внука в тюремной одежде. Но сдержался и лишь поинтересовался, не голодает ли тот.
   - Мне приносят еду, - пробормотал Отор, опустив голову и стыдясь поднять глаза.
   - Завтра или послезавтра ученые вынесут приговор, - сказал Ганзак. - Если бы я знал, кого из них подкупить, чтобы он выступил в твою защиту…
   - Защитники будут, - еле слышно отозвался внук. - Сам Наследник потребовал решения по справедливости.
   - Вот как? - поднял брови старый мастер. - Значит, правду говорят, что Наследник благоволит к большеглазым дьяволам и тем, кто общается с ними?
   Отор ничего не ответил, да в этом и нужды не было. Кое-кто из молодежи тянулся к чужакам, как домашний муравей на сладкое. Добро бы еще просто для торговли! Ради наживы алчные люди готовы были рискнуть и рисковали, зарабатывая втрое, вшестеро против обычного. Чужаки серебра не жалели. Хуже приходилось неосторожным юнцам, которые, пробираясь к Фактории, вступали в разговоры с большеглазыми дьяволами, насыщая свое любопытство. После этого одним из них жизнь казалась пресной, обычаи - скучными, а друзья и родственники - людьми недалекими. Другие пытались подражать большеглазым дьяволам в манере разговора, в поведении, громко смеялись в присутствии старших, отказывали в воде младшим, сомневались в установлениях и канонах и даже осуждали деяния предков, правда, шепотом и лишь в кругу себе подобных.
   - Кто в столице самый лучший законник? - спросил мастер Ганзак.
   - Не знаю, - уныло ответил Отор. - Может, дядюшка Сокан знает…
   - Ну, я и сам могу найти. Приходил ли к тебе Сокан?
   - Два раза. Приносил вина, сластей. Он и рассказал про Наследника.
   - Хорошо. Даже если приговор будет суров, я дождусь твоего возвращения из ссылки. Помни о своем долге - тебе надлежит похоронить меня. Если тебя не будет рядом, я не смогу отпустить душу, обратив ладони к небу.
   - Это старые предрассудки… - начал было Отор, вскинув голову, но мастер перебил его:
   - А если ты снова будешь охаивать обычаи предков, то люди скажут, что я умер, обратив ладони к земле.
   Отор вздрогнул и снова опустил глаза.
   Лучший законник нашелся в тот же вечер. Мастер договорился об оплате и пошел разыскивать Сокана. Подмастерье Идо сторожил комнату и кошель с деньгами, которыми их ссудил хозяин гостиного двора, узнав, кем является его гость.
   Сокан обнаружился в таверне, где обычно собирались стражники из дворцовой охраны после обходов и служб. Он уже изрядно выпил подогретого вина и, завидев родственника, вскочил с места, опрокинув скамейку. Разносчик вина сделал ему замечание и тут же получил в ухо. Кто-то вступился за разносчика, началась драка, причем Сокан в это время был уже на улице вместе с мастером, забыв при этом расплатиться за выпитое.
   - Таковы столичные нравы. - У него слегка заплетался язык. - Никакого уважения к служилому люду. Прислуга распоясалась. А все эти большеглазые дьяволы мутят воду!..
   - Ты можешь устроить встречу с кем-нибудь из ученых?
   Тут Сокан споткнулся и чуть было не улетел в канаву.
   - А вот этого не надо. - Он почти протрезвел. - Подкупить ученого мало кому удавалось. Можно все испортить. Решение будет по справедливости.
   - Это тебе сам Наследник сказал? - недоверчиво осведомился мастер Ганзак. - У тебя такой высокий чин?
   - Тс-с…
   Сокан обвел мутным взглядом улицу, освещенную гирляндами разноцветных фонариков над увеселительными домами.
   - Кто я такой, чтобы со мной разговаривал Наследник? - хитро прищурившись, произнес он. - Я знаю свое место, и если будет воля Неба - возвышусь до начальника стражи. Или буду изгнан из дворца, если сила земли превзойдет небесное предписание. Но у меня есть уши, а во дворце много языков, в том числе и болтливых. Однако нам надо выпить хорошего вина за благополучное разрешение…
   В палату, где собрались ученые, Отора привели в новой одежде. Увидев это, мастер Ганзак приободрился - опасных преступников облачают в рубище и заковывают в тяжелые цепи.
   Ученые сидели за четырьмя длинными столами по шесть человек. Столы были расставлены квадратом, а в середине - небольшая узкая скамья для подсудимого. Посторонних в зал не пустили, лишь мастеру да чиновнику по особым поручениям, которого прислал Наследник, позволили занять места у стены.
   Вопросы, которые задавали ученые, мастеру были непонятны. Отора спрашивали о том, сколько времени он учился искусству создания молитвенных беседок, знает ли он отличия между школами Северных княжеств и традиционных канонов Логва, использует ли он при варке лака цеженые или вываренные масла, какими камнями затачивает инструменты и какими правит…
   Отор отвечал быстро и без запинки, порой увлекался и подробно рассказывал, что именно надо добавлять в рыбий клей, чтобы тот высыхал как можно медленнее и не протухал при этом. Слушая внука, мастер Ганзак порой улыбался в седую бороду, гордясь его знаниями, а порой хмурился, когда внук слишком откровенно делился секретами мастерства. “Впрочем, - успокаивал себя мастер, - книжникам вряд ли придется когда-либо брать в руки музыкальный молоток или рубанок, да и стары они, чтобы учиться высокому мастерству. Вопросы и ответы никто вроде не записывал, но кто знает, не сидит ли писарь за ширмами?..”
   Потом один из ученых так же благожелательно спросил, какой инструмент лучше - рубанок из яблони со стальным лезвием или саморежущие палочки из Фактории? Тут вмешался другой ученый и сказал, что саморежущие палочки никуда не годятся, потому что они как бы ошкуривают дерево толстыми слоями, тогда как для тонкой работы всегда можно изменить высоту лезвия рубанка.
   - У саморезов тоже можно изменять глубину, - сказал Отор. - Там есть особое кольцо…
   Он замолчал, а мастер Ганзак чуть не застонал. На его глазах внук признался не только в общении с чужаками, не только в незаконной мене или торговле, но и в использовании запрещенных предметов.
   Ученый в халате, расшитом большими красными с золотом цветами, посмотрел на мастера и, словно угадав его мысли, проговорил:
   - Мы знаем, что мастер Отор пользовался многими инструментами чужаков, но не вменяем это в вину. Инструменты - всего лишь предметы, вещи. Хитроумие их создателей опасно, но лишь со временем, когда потребность в этих инструментах станет подобна неутолимой жажде. И ради приобретения нужных и ненужных вещей могут произойти великие несчастья, которые обычно происходят во времена нарушения канонов и установлений.
   - Однако он все же нарушил предписания, - сердито заметил другой ученый и принялся ворошить свитки, лежащие перед ним.
   - Суть не в нарушении, а в желании нарушить, - заявил третий. - Следует отличать умысел от случая. В кодексе о наказаниях Второй династии говорится о четырех умыслах и восьми нарушениях, за которые полагается…
   Мастер Ганзак дождался перерыва и попросил вызвать на слушания законника, чтобы тот мог дать вовремя нужный совет. Некоторое время ученые спорили о том, следует допускать законника в палату или нет.
   - Дело-то простое. - Ученый в цветастом халате вдруг обратился к мастеру Ганзаку: - Мы тут собрались просто немного поболтать, увидеть старых друзей. Хотите - пригласим вашего законника. А то сразу вынесем приговор и не будем отнимать время друг у друга?
   - Вот это я называю серьезным нарушением канона судопроизводства, - вскричал ученый с заплетенными в косицу седыми волосами. - Чем тогда вы отличаетесь от большеглазых дьяволов, ищущих, как бы внести сомнения в наши обычаи, подорвать устои?!
   - Я испытывал вас, - рассмеялся ученый в халате. - На самом деле мы ни на волос не отступим от процедуры. К сожалению, шум об этом деле поднялся большой, и слишком много людей заинтересованы в том или ином решении.
   На третий день привели законника, и если до той поры мастер Ганзак понимал лишь каждое шестое слово, то теперь он вообще перестал что-либо понимать. Время от времени законник вставлял свои толкования канонов, но старик все больше убеждался в том, что деньги потрачены напрасно и внук непременно будет осужден за то, что встречался с чужаками.
   Между тем законник осторожно поворачивал разговор в сторону дозволенных отношений с большеглазыми дьяволами, о благе, которое может принести с соизволения Наследника торговля с ними, и наконец намекнул на интерес армейских к оружию чужаков.
   - Вот-вот, - сказал ученый с косицей, - об этом и я говорил Наследнику. Стоит только начать, как не успеем опомниться, и чужаки будут маршировать по нашим улицам со своими огненными копьями наперевес. А потом они начнут диктовать нам законы.
   - Большеглазых дьяволов немного, и они смертны, - возразил ученый в халате. - Их можно убить стрелой или копьем. Они такие же, как мы…
   Тут он как бы поперхнулся, но возмущенные взгляды присутствующих заставили его извиниться за то, что он посмел сравнить чужаков с людьми.
   - И наконец, - продолжил ученый с косицей, - мы готовы принять новое, если оно полезно и приемлемо. Мы судим в итоге не намерения, а дела.
   - Мастер Отор славен именно делами, - произнес законник. - Достаточно посмотреть на его работы, и все станет ясно.
   - Да, тут я соглашусь с вами, - откликнулся ученый с косицей. - Молитвенные беседки очищают помыслы, избавляют от страхов и наполняют покоем. Сколько безумия приносили неслышные звуки вечерних ветров при Второй луне, пока великие мастера времен легендарных правителей не научились подавлять музыку страха, злобы и враждебности мелодиями Высокого Неба! И все же слишком много в мире остается порочного, установления нарушаются, каноны подвергаются сомнениям… Поэтому нужда в мастерах была и будет неизбывна. Слава и почет им. Однако спрос с них тоже особый. Так пройдем же в храм Западного придела и посмотрим на работу мастера Отора.
   - Давно пора, - сказал кто-то из ученых.
   Мастер Ганзак не раз бывал во дворце Наследника и знал, что в лабиринтах его строений запутаются даже старожилы. Но храм Западного придела ему был знаком. Много лет тому назад он ставил в нем молитвенные беседки и был удостоен щедрости из рук Наследника. Теперь, правда, он узнавал не все переходы, некоторые лестницы показались ему слишком крутыми, а коридоры - длинными. Когда они вышли на площадку перед храмом, он увидел сооружение, по очертаниям похожее на беседку, только почему-то укутанное белым холстом.
   Холст развернули, и перед ними действительно оказалась молитвенная беседка, выполненная, как сразу отметил Ганзак, с большим мастерством и изяществом. Он приблизился к ступенькам, провел пальцем по древесине, слегка щелкнул ногтем по ближайшей колонне. Изъянов не было, но все же что-то беспокоило его. Сосчитал ладони на крыше - восемь, как принято, и все обращены к небу.
   - Не следует ли привести моего внука? - спросил он.
   - Ни к чему, - заметил ученый с косицей. - Как раз время вечернего ветра, сейчас все станет ясно.
   И впрямь - загудело в высоких деревьях, захлопали ставни, роем сердитых ос налетел ветер, и молитвенная беседка запела в ответ. Мелодия ее была глубже, сильнее, чем все, услышанные мастером до сих пор, покой, который навевала музыка, усыплял, желание творить добро, напротив, возбуждало, требовало от него сумасбродств, умиротворения же он не чувствовал вовсе. И еще ему показалось, что возвращается молодость, он силен и статен, все ему по плечу…