Бэгли Десмонд. Ураган Уайетта

   Он быстро сорвал Серрюрье со стены и забросил его под кровать. Если кто-то зайдет сюда, пусть не задает ненужных вопросов. Затем он налил теплой воды в таз и начал умывать лицо, в то же время чутко прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. Через пять минут он с отчаянием увидел, что по-прежнему слегка похож на светлого негра. Обувной крем был водоотталкивающим и не желал сходить с лица, сколько он не тер его. Многие из жителей Сан-Фернандеса были даже светлее его и обладали европейскими чертами лица.
   Тогда он расстегнул рубашку и посмотрел на свою грудь. Двумя днями раньше он досадовал на свою белизну, на то, что не успел загореть, но сейчас он был этому только рад. Он снял рубашку и приготовился ждать.
   Звук автомобиля снаружи заставил его встрепенуться. Он решил, что тот, кто здесь ездит на автомашине, будет достаточно цивилизован для того, чтобы не стрелять в него немедленно. Он вышел в переднюю комнату и выглянул в окно. За рулем «лендровера», проезжавшего мимо, сидел белый.
   – Эй, послушайте, – он бросился к двери, – остановитесь!
   Человек, ведший «лендровер», оглянулся назад и резко затормозил. Костон подбежал к машине.
   – Кто вы такой, черт возьми? – спросил человек, с удивлением оглядывая Костона.
   – Слава Богу! – воскликнул Костон. – Вы говорите по-английски. Меня зовут Костон, я что-то вроде военного корреспондента.
   Человек смотрел на него недоверчиво.
   – Вы как-то быстро освоились с обстановкой, – сказал он. – Война началась только вчера, а вы уже выглядите так, словно вы не корреспондент, а нигер какой-нибудь.
   – Да нет, со мной все в порядке, – заверил его Костон.
   Человек поднял лежавший на сиденье рядом с ним автомат и сказал:
   – Я думаю, Фавелю стоит приглядеться к вам получше. Садитесь.
   – Как раз он-то мне и нужен, – сказал Костон, влезая в «лендровер» и опасливо косясь на автомат. – Вы его друг?
   – Можно и так сказать. Меня зовут Мэннинг.

II

   – Слишком жарко, – недовольным тоном заявила миссис Вормингтон.
   Джули была с ней согласна, но промолчала, – выражать согласие с миссис Вормингтон по какому бы то ни было поводу было выше ее сил. Она лишь поерзала на своем сидении, испытывая раздражение от прилипшей к телу блузки и продолжая смотреть через ветровое стекло вперед. Там уже больше получаса было одно и то же – маленькая повозка, доверху набитая предметами домашнего обихода, которую толкали перед собой старик и мальчик. Они шли прямо посреди дороги и упрямо не хотели посторониться.
   – Мотор скоро перегреется, если так дело будет идти и дальше, – сказал Росторн, в который раз переключая рычаг со второй передачи на первую.
   – Нам нельзя останавливаться, – забеспокоилась Джули.
   – Остановиться может оказаться труднее, чем двигаться, – заметил Росторн. – Вы не видели, что творится сзади?
   Джули повернулась и посмотрела через заднее стекло. Машина в это время находилась на крутом подъеме. Сзади, насколько хватало глаз, тянулась длинная линия беженцев. Она видела подобную картину в кино, но никогда не думала, что ей придется увидеть ее в действительности. Это был исход народа, понуро уходившего от нависших над ним превратностей войны и тащившего с собой столько необходимого для жизни скарба, сколько можно было увезти на самых невероятных колесных сооружениях. Тут были детские коляски, в которых ехали не дети, а одежда, часы, картины, прочие предметы быта; тележки, которые тащили либо люди, либо ослы; обшарпанные автомобили Бог весть каких марок и годов выпуска, автобусы, грузовики и приличные автомобили более зажиточных горожан.
   Но прежде всего там были люди: мужчины и женщины, старики и молодежь, здоровые и больные. Эти люди не смеялись, не разговаривали между собой, а уныло шли, как стадо, с потухшими глазами, опустив свои серые лица, и единственное, что выдавало их тревогу, это постоянное нервное оглядывание назад.
   Росторн нажал на клаксон, делая еще одну попытку обойти упрямого старика.
   – Проклятый тип, – пробормотал он. – Ну хоть бы немного сдвинулся в сторону.
   Эвменидес сказал:
   – Дорога – сбоку канава. Боится, упадет.
   – Да, это верно, тележка его сильно перегружена, а сбоку глубокий кювет.
   – Сколько нам еще ехать? – спросила Джули.
   – При такой скорости часа два, – сказал Росторн, резко тормозя, чтоб не врезаться в старика.
   Так они и ехали с рывками и остановками. Пешие беженцы двигались даже быстрее, чем люди на колесах, и Росторн подумывал о том, чтобы оставить машину. Но он сразу же отмел эту мысль. Продукты, воду, одеяла – все то, что им было необходимо на предстоящей неделе, пришлось бы тащить на себе.
   Он сказал:
   – По крайней мере, в одном отношении эта война полезна – она заставила людей покинуть Сен-Пьер.
   – Но ведь не все же уйдут, – возразила Джули. – А что будет с солдатами?
   – Фавелю крупно не повезет, – заметил Росторн. – Представляете, они захватывают город, и тут же его войска уничтожаются ураганом. Я много читал по военной истории, но другого такого случая что-то не припоминаю.
   – Но ураган разобьет и Серрюрье, – сказала Джули.
   – Видимо, да, – протянул Росторн. – Интересно, кто будет здесь собирать черепки. – Он сделал паузу. – Мне нравится Уайетт, но я надеюсь, что он все-таки ошибается в отношении урагана. Это вполне возможно. Он ведь слишком полагается на свою интуицию. Мне хотелось бы, чтобы у Фавеля сохранилась возможность бороться.
   – Я тоже надеюсь, что он ошибается, – сказала Джули угрюмо. – Он ведь остался там, словно в ловушке.
   Росторн бросил взгляд на нее, прикусил губу и погрузился в молчание. Время ползло медленно, наподобие их машины. Минут через пять их обогнала группа молодых людей. Они были бедно одеты, но выглядели крепкими и бодрыми. Один держал в руке пачку денег, которые на ходу пересчитывал, другой вертел на пальце сверкающее ожерелье.
   – Сейчас нам очень бы пригодился ваш револьвер, Эвменидес. По-моему, они мародеры. Пока они забирают деньги и драгоценности, но вскоре проголодаются и будут рыскать в поисках пищи.
   Эвменидес пожал плечами.
   – Поздно. Костон взял. Я смотрел.
   Наконец, в поле их зрения показался небольшой мыс. Росторн сказал:
   – Ну вот, скоро мы съедем с дороги. Посмотрите, где бы удобнее это сделать. Лучше всего, если будет какое-нибудь ответвление от дороги.
   Они продолжали медленно двигаться, и через некоторое время Эвменидес сказал:
   – Поворачивайте здесь.
   Росторн вытянул шею, глядя вперед.
   – Да, кажется, это подходит. Интересно, куда она ведет.
   – Давайте попробуем, – сказала Джули. – На нее вроде никто не сворачивает.
   Росторн повернул руль, и они оказались на пустынном проселке. По нему можно было двигаться быстрее. Росторн включил вторую скорость, и они, подпрыгивая на ухабах, проехали несколько сот метров и уперлись в большой карьер.
   – Черт! – выругался Росторн. – Это тупик.
   – Ну что ж, – сказала Джули. – По крайней мере прежде, чем возвращаться, мы можем вылезти и размять ноги. И, пожалуй, нужно поесть.
   Хлеб зачерствел, масло растаяло, вода была теплой, да и жара не способствовала аппетиту, но они все же заставили себя подкрепиться, сидя в тени одного из прикарьерных сараев, и заодно обсудили дальнейшие планы. Миссис Вормингтон сказала:
   – А почему бы нам не остаться здесь? Здесь так тихо.
   – Боюсь, что это невозможно. Отсюда видно море, это к югу. Уайетт сказал, что ураган придет с юга.
   Миссис Вормингтон шумно выдохнула.
   – По-моему, этот молодой человек – паникер. Я не думаю, что будет какой-то там ураган. Когда мы ехали, я посмотрела на базу. Все корабли на месте. Командующий Брукс не боится урагана, так почему его должны бояться мы?
   – Мы не должны рассчитывать на то, что он не может ошибаться, – тихо заметила Джули. – Она обратилась к Росторну. – Надо выехать обратно на дорогу и попытаться еще раз.
   – Не знаю, удастся ли нам это, – сказал Росторн. – Дорога так загружена, что мы просто не сможем вклиниться в поток. Никто из-за нас не будет останавливаться. – Он посмотрел на карьер. – Надо перебраться на другую его сторону.
   Миссис Вормингтон хмыкнула.
   – Я и не подумаю лезть по этому косорогу. Я остаюсь здесь.
   Росторн расхохотался.
   – Да нам вовсе и не нужно никуда лезть. Карьер мы просто обойдем. Вон там я вижу более пологое место. – Он пожевал черствый бутерброд. – Уайетт говорил, что надо оказаться на северном склоне хребта. Вот мы это и сделаем.
   Эвменидес спросил:
   – Мы оставим машину?
   – Придется. Возьмем все, что нам нужно, и остановимся вон за теми домиками. Если нам повезет, нас никто не увидит.
   Они закончили свою короткую трапезу и начали собираться. Джули взглянула на скисшую миссис Вормингтон и сказала, стараясь быть ироничной:
   – Эй, нам ведь не надо мыть посуду.
   Но миссис Вормингтон не реагировала. Она сидела в тени с широко открытым ртом, и Джули не без злорадства подумала, что прогулка пойдет ей на пользу, во всяком случае для сбрасывания лишнего веса можно не прибегать к диете.
   Росторн повел машину обратно по проселку и нашел укромное место.
   – Давайте разгрузимся здесь. Здесь нас никто не увидит. А то не дай Бог, какие-нибудь молодчики, вроде тех, засекут нас. – Он взглянул вверх, на вершину холма. – Нам не так далеко идти, по-моему, этот хребет не больше, чем двести метров высотой.
   Он опять заехал в карьер и оставил в нем машину.
   – Что ж, надо так надо, – сказала миссис Вормингтон, – хотя я лично думаю, все это какая-то ерунда. – Она повернулась к Эвменидесу. – А вы что стоите. Берите что-нибудь.
   Джули насмешливо взглянула на миссис Вормингтон.
   – Вам тоже придется кое-что нести.
   Та посмотрела на заросший кустарником склон и с сомнением покачала головой.
   – Я не смогу. У меня больное сердце, знаете ли.
   Джули подумала, что сердце у миссис Вормингтон столь же здоровое, как у быка, и столь же бесчувственное.
   – Одеяла не тяжелые, – сказала она. – Вы можете взять часть из них. – Она бросила миссис Вормингтон стопку одеял. Та, не ожидая этого, выпустила из рук сумочку. Она тяжело упала в пыль, и они обе бросились поднимать ее. Первой успела Джули.
   – Что это у вас там? – спросила она, ощущая необычную тяжесть.
   Миссис Вормингтон вырвала сумочку из рук Джули и уронила одеяла.
   – Это мои брильянты, дорогая. Вы что думаете, я оставлю их?
   Джули показала на одеяла.
   – Вот что может спасти вас, а не брильянты. – Она строго смотрела на миссис Вормингтон. – Вы бы лучше делали что-нибудь, а не раздавали направо и налево приказы. От вас до сих пор не было никакого проку, вы просто балласт.
   – Ладно, – сказала миссис Вормингтон, несколько встревоженная выражением лица Джули. – Не придирайтесь. У вас мужской характер, моя дорогая. Не удивительно, что вы до сих пор не нашли себе мужа.
   Джули пропустила ее тираду мимо ушей и взялась за ящик с бутылками. Таща его вверх по склону, она с улыбкой подумала о том, что несколько дней назад эта пикировка задела бы ее, но не сейчас. Когда-то она пришла к выводу, что, может быть, слишком самостоятельна, в то время как мужчинам больше нравится тип женщин, которые вешаются им на шею. Таких женщин она презирала, считала их паразитками и лицемерками. Да ну, к черту! Она не собирается ни менять себя, ни притворяться в угоду мужчине. А если какой-нибудь мужчина позволяет обмануть себя, то нечего за такого выходить замуж. Лучше уж она останется сама собой, чем превратится в ни на что не годную, набитую дуру, вроде миссис Вормингтон.
   Но сердце ее сжималось при мысли о том, что, может быть, она никогда больше не увидит Уайетта.
   Перетаскивание поклажи на вершину хребта заняло довольно много времени. Росторн, хотя и очень старался, был все же не молод, и у него не было достаточно сил и выносливости. Миссис Вормингтон вообще была не способна к какой-либо работе, и после того, как она приволокла наверх стопочку одеял, она осталась там и сидя наблюдала, как работают другие. Джули, несмотря на то, что оказалась крепкой женщиной, не привыкла к сильной жаре, и скоро у нее закружилась голова. Так что большую часть их запасов перенес Эвменидес, с готовностью и ни на что не жалуясь. Все, что он себе позволял, был презрительный взгляд в сторону миссис Вормингтон всякий раз, когда он сгружал очередную порцию их запасов.
   Наконец, все было наверху, и они некоторое время отдыхали.
   Глядя в сторону моря, они видели прибрежную дорогу, по-прежнему загруженную беженцами, двигавшимися к востоку от Сен-Пьера. Сам город был скрыт мысом, но они слышали доносившуюся оттуда орудийную стрельбу и видели поднимающиеся в западной стороне клубы дыма. По другую сторону склон плавно переходил в долину, засаженную рядами бананов. На расстоянии мили располагалось длинное низкое здание, окруженное маленькими домиками. Росторн удовлетворенно смотрел на банановую плантацию.
   – У нас там будет много тени, а земля там мягкая, легко копать.
   – Я всегда любила бананы, – сказала миссис Вормингтон.
   – Они еще не созрели. У вас начнутся колики в животе, – сказал Росторн. Он на минуту погрузился в размышление. – Я не специалист по ураганам, как Уайетт, но кое-что мне о них известно. Если ураган идет с юга, то ветер сначала будет дуть с востока. Нам надо найти укрытие от него. Позже, однако, подует западный ветер, и это осложняет наше положение.
   Эвменидес вытянул руку.
   – Вон там, маленькая впадина.
   – Да, точно, – сказал Росторн, вставая и беря лопату. – Я на всякий случай захватил несколько. Пошли? Оставим все вещи здесь. Сначала надо обосноваться, а их успеем потом перетащить.
   Они спустились к плантации, которая явно была покинута.
   – Будем держаться подальше от строений, – сказал Росторн. – Это бараки для заключенных, работавших здесь. Я могу предположить, что Серрюрье отдал приказ о том, чтобы их всех тут запереть, но мы не будем испытывать судьбу. – Он ткнул лопатой землю под одним из бананов. – У местных совершенно нет культуры земледелия. Эти растения нуждаются в обрезке, иначе они заболеют. А этим на острове повсюду пренебрегают с тех пор, как к власти пришел Серрюрье. Все катится вниз.
   Они достигли впадины, и Росторн счел, что это неплохое место.
   – Теперь давайте копать, – сказал он и вонзил лопату в землю.
   – Глубоко? – поинтересовался Эвменидес.
   – Надо сделать ячейки, такие небольшие окопчики, как в армии. – Росторн стал измерять землю. – Нужно выкопать пять – для нас и отдельно для продуктов.
   Они стали копать по очереди – Росторн, Эвменидес и Джули, а миссис Вормингтон сидела в тени и тяжело дышала. Работа была не слишком трудной, земля, как и предполагал Росторн, была мягкой, но солнце пекло нещадно, и они все изрядно взмокли. Незадолго до конца Джули отошла в сторону, чтобы выпить воды и посмотреть на пять выкопанных ими... могил? Эта мысль, как молния, пронеслась в ее мозгу, и она содрогнулась.
   К закату они завершили работу и перенесли в низину свои запасы и вещи. Вечер был душным. Росторн срезал несколько банановых листьев и накрыл ими свежевыкопанную землю.
   – В эпицентре гражданской войны маскировка не помешает. В любом случае бананы нужно обрезать.
   Джули подняла голову.
   – Кстати, о войне. Не кажется ли вам, что пушки стали звучать громче... ближе?
   Росторн стал внимательно вслушиваться.
   – Действительно, так оно и есть. – Он нахмурился. – Интересно... – Он щелкнул языком и покачал головой.
   – Что интересно?
   – Я вообще думал о том, что боевые действия могут нас настигнуть, но все же считаю это маловероятным. Если Фавель захватит Сен-Пьер, он должен атаковать силы Серрюрье между Сен-Пьером и мысом Саррат, то есть совсем в другой стороне.
   – Но орудия все же бьют ближе к этой стороне.
   – Это эффект от ветра, – сказал Росторн неуверенно, поскольку ветра не было.
   Когда зашло солнце, они приготовились к ночевке и распределили дежурство. Миссис Вормингтон с общего согласия было позволено спать всю ночь. На нее полагаться было бессмысленно. Они еще поговорили о том, о сем и улеглись, оставив на часах Джули.
   Она сидела в полном мраке и прислушивалась к артиллерийскому шуму. Ее неопытному уху казалось, что пушки находятся где-то совсем рядом, внизу долины или даже ближе, но она успокаивала себя, вспоминая рассуждения Росторна. На западе небо освещалось красным огнем – город горел.
   Она отыскала у себя в кармане смятую сигарету, зажгла ее, жадно затянулась. Курение немного успокоило ее, сняло напряжение тяжелого дня. Прислонясь спиной к стволу бананового дерева, или растения, или как там его, она думала о Уайетте, о том, что могло с ним случиться. Может быть, он уже был мертв, перемолот челюстями войны. Или сидел в камере, сгорая от бессильного гнева, в ожидании смертоносного ветра, который – он один это знал, – скоро должен прийти. Она так жалела, что они оказались разлученными, так хотела, чтобы он оказался сейчас рядом с ней.
   А Костон? Что произошло с Костоном? Если ему удалось вернуться в отель, он должен был найти их записку, приколотую к двери каморки под лестницей, и узнать из нее, что они уже на пути к безопасности. Но он не узнает, где они находятся, и не сможет к ним присоединиться. Тем не менее она надеялась, что с ним все будет в порядке, а вот Уайетт... и она снова стала думать о Уайетте.
   Когда взошла луна, Джули как было условлено, разбудила Эвменидеса.
   – Все тихо, – проговорила она негромко. – Ничего не произошло.
   Он кивнул и сказал:
   – Пушки близко. Ближе, чем раньше.
   – Вы так думаете?
   Она снова кивнула, но больше ничего ее сказала. Джули отошла к своему окопу и легла на одеяло. Мысль о могиле опять пришла ей в голову, потом в окутавшей ее дремоте она увидела Уайетта и не заметила, как заснула.
   Она проснулась от того, что кто-то трогал ее лицо. Она попыталась подняться, но чья-то рука тяжело легла ей на плечо.
   – Ш-ш-ш... – прошипел Эвменидес. – Тише.
   – Что случилось? – прошептала она.
   – Не знаю, – сказал он ей на ухо. – Здесь люди, много.
   Она напрягла слух и действительно услышала какой-то неопределенный, неизвестно откуда исходивший шум.
   – Это ветер в банановых листьях, – пробормотала она.
   – Не ветер, – сказал Эвменидес с уверенностью.
   Она еще раз прислушалась и как будто уловила вдалеке голоса.
   – Не знаю, что там такое, но надо разбудить остальных.
   Он пошел будить Росторна, а Джули – миссис Вормингтон. Та проснулась со встревоженным криком, и Джули тут же зажала ей рот рукой.
   – Тише вы, черт вас возьми! – прошептала она. – Мы, может быть, в опасности. Будьте здесь и приготовьтесь к тому, чтобы быстро уходить. И не производите ни звука.
   Она подошла к Росторну и Эвменидесу, вполголоса обсуждавшим ситуацию.
   – Что-то там происходит, – сказал Росторн. – Пушечная стрельба прекратилась. Эвменидес, поднимитесь по склону наверх и посмотрите, что там, со стороны моря. А я произведу разведку со стороны долины. Луна яркая, и видно будет далеко. – Он помолчал. – Такое впечатление, что эти проклятые звуки идут отовсюду, – в голосе его слышалось искреннее недоумение.
   Он встал.
   – Справитесь тут, Джули?
   – Не беспокойтесь. И я прослежу за тем, чтобы эта женщина вела себя тихо, даже если мне придется дать ей тумака.
   Мужчины ушли и быстро потерялись из виду. Росторн пробирался между рядами пальм к баракам. Вскоре он наткнулся на внутреннюю дорогу, идущую посередине плантации, и только хотел ее пересечь, как совсем рядом раздался чей-то голос.
   Он застыл и увидел, как по дороге прошла группа людей. Это были солдаты правительственной армии, и судя по их тусклым голосам, они были уставшими и деморализованными. Из обрывков разговора он понял, что они потерпели поражение и болезненно переживали это. Он подождал, пока они прошли, перешел дорогу и оказался на другой стороне плантации.
   Здесь чуть было не споткнулся о раненого, лежавшего неподалеку от дороги. Раненый вдруг громко застонал, и Росторн поспешил отойти от него, полагая, что его стон может привлечь чье-нибудь внимание. Он стал кружить между банановыми стволами и вдруг осознал, что пространство вокруг него, причудливо освещенное пробивающимся сквозь резные листья бананов светом луны, наполнено людьми. Они брели по плантации, двигаясь со стороны Сен-Пьера, без строя и без командования.
   Прямо перед Росторном вспыхнул огонь – кто-то из солдат зажег костер. Он отпрянул назад и свернул в сторону, но вскоре наткнулся на другой костер. И тут огоньки замелькали повсюду, как светлячки. Он осторожно подошел ближе к костру и увидел, что вокруг него расположился десяток людей. Они лежали или сидели, глядя на пляшущие языки огня. Некоторые жарили надетые на прутья неспелые бананы, надеясь сделать их более съедобными.
   Росторн понял, что оказался в гуще разгромленной армии Серрюрье, и когда услышал на дороге, которую только что пересек, урчание грузовиков и резкие крики команд, то понял также, что начинается перегруппировка сил для завтрашнего боя, который, вероятнее всего, произойдет именно на том месте, где он сейчас находится.

II

   Доусон почувствовал себя лучше, когда площадь Черной Свободы, вид которой вызвал у него ужас, осталась позади. Ноги его не были повреждены, и он легко поспевал за торопившимся Уайеттом. Хотя центр города сейчас не обстреливался, с северной стороны доносился и постепенно усиливался шум битвы, и Уайетт стремился добраться до «Империала» прежде, чем там начнутся боевые действия. Он должен был убедиться в том, что Джули в безопасности.
   По дороге от площади им все чаще стали попадаться люди – в одиночку, парами, затем группами побольше. В районе «Империала» уже бурлила толпа, и Уайетт понял, что становится свидетелем паники населения во время войны.
   Преступные элементы уже начали пользоваться ситуацией, и дорогие магазины вблизи отеля были разгромлены и разграблены. Тела, лежавшие на их порогах, свидетельствовали о том, что полиция старалась принимать защитные меры, но Уайетт заметил и два трупа в полицейской форме.
   Улицы Сен-Пьера становились небезопасными для передвижения.
   Они продрались сквозь кричащую возбужденную толпу, подбежали ко входу в отель и через вращающуюся дверь вошли в фойе.
   – Джули! – крикнул Уайетт. – Костон!
   Ответа не было.
   Он пересек фойе и наткнулся на мертвого солдата, лежавшего рядом с перевернутым столиком. Он крикнул еще раз, затем сказал Доусону:
   – Я пойду наверх, а вы посмотрите здесь.
   Доусон вошел в бар, давя подошвами битое стекло. Здесь явно побывала веселая компания, оставившая после себя полупустые бутылки, грязные стаканы. Доусону захотелось выпить, но он подавил в себе это желание – сейчас было не до выпивки.
   Он осмотрел первый этаж, но не нашел ничего, заслуживающего внимание и вернулся в фойе, где уже находился Уайетт. Лицо его было мрачно.
   – Их нет, – сказал он, глядя на тело солдата, вокруг которого летали мухи.
   – Как вы думаете, может, их увели солдаты? – предположил Доусон.
   – Не знаю, – ответил Уайетт с тяжелым вздохом.
   – Сожалею, что так все вышло, это из-за меня.
   – Ну, это неизвестно. Нас в любом случае могли замести, – сказал Уайетт и вдруг почувствовал, что у него слегка кружится голова. Он сел на стул.
   – Знаете что? – сказал Доусон, – озабоченно глядя на Уайетта. – Давайте поедим. Когда мы ели в последний раз? – Он вытянул свои забинтованные руки и сказал извиняющимся тоном. – Я бы сам раздобыл еды, но думаю, что не смогу открыть консервную банку.
   – Вы правы. Надо поесть. Я пойду посмотрю, что там можно найти.
   Десять минут спустя они жадно набросились на консервированное мясо. Доусону удалось левой рукой захватить ложку и, зажав банку между правой рукой и туловищем, он, несмотря на неудобство и боль, вполне мог действовать сам. Ему страшно не хотелось, чтобы Уайетт кормил его с ложечки, как ребенка.
   – Что ж нам теперь делать? – спросил он.
   Уайетт, прислушиваясь к артиллерийской стрельбе, покачал головой.
   – Не знаю. Жаль, что они не оставили никакой записки.
   – А может, оставили.
   – В комнатах ничего не было.
   Доусон задумался.
   – А может, они были не в комнатах? А, допустим, в подвале. Услышали стрельбу, шум, ну и решили спрятаться.
   – Здесь нет подвала.
   – Ладно, тогда где-нибудь еще. Куда бы вы пошли во время артобстрела? Я знаю в Лондоне одного репортера, он, помнится, говорил, что лучшее место – под лестницей. Давайте посмотрим.
   Он неуклюже положил ложку, встал и пошел к лестнице.
   – Эй, – позвал он. – Тут что-то приколото на двери.
   Уайетт со стуком опустил свою банку и бегом бросился к Доусону. Он оторвал записку от двери и стал читать.
   – Костон исчез. Но остальным удалось выехать на машине Росторна. Она направились на восток, подальше от залива. – Он перевел дыхание. – Слава Богу!
   – Прекрасно, я рад, что они уехали отсюда, – сказал Доусон. – Ну а мы что будем делать? Попытаемся их догнать?