Бекнел Рексанна. Вспышка молнии

   Эбби шлепала по грязи в своих тяжелых сапогах, когда незваное чувство одиночества охватило ее. Сегодня она отвергла руку и сердце прекрасного человека и соблазнительное богатство дедушки. И, несмотря на то, что весь мир счел бы ее сумасшедшей, Эбби была уверена в своей правоте. Беда была в другом: Эбби не знала, как ей строить свою жизнь. Она не ведала, ни что день грядущий ей готовит, ни каким ветром и куда ее может унести.
   Эбби подхватила шаль рукой, нимало не беспокоясь о состоянии своей прически. Теперь ей не о чем беспокоиться, убеждала она себя. Впереди ее ждут несколько месяцев пути. Ей остается только передвигать ноги. Ну, а уж после того, как она достигнет Орегона и получит свой кусок земли, тогда… что ж… посмотрим.
 
   Эбби вышла, а вернее, выскочила из состояния задумчивости, когда чья-то сильная рука зажала ей рот. Ее охватил ужас, но прежде чем она сумела что-нибудь предпринять, чтобы вырваться из лап разбойника, он тяжело навалился на нее, пригвоздив девушку к постели.
   Нет! — хотелось крикнуть ей, но рука, зажимающая ей рот, мешала даже вздохнуть. Она взбрыкнула и попыталась высвободить для борьбы руки. Но одну руку нападавший завел девушке за спину, а вторую она сама прижимала к матрацу всем весом собственного тела.
   Такое не может с ней случиться! И тем не менее случилось, поняла Эбби, и ее охватил панический страх. С ней происходит то же самое, что произошло с Ребеккой. Эбби попыталась приоткрыть рот и укусить ладонь обидчика. Потом, изловчившись, она попыталась ударить его в пах, как советовала Дорис Креншо женщинам, если на них нападут. Но он, кажется, предвидел любое ее движение.
   — Черт возьми! Успокойся! Я не причиню тебе боли!
   Эбби онемела, но вовсе не потому, что поверила словам налетчика, — его голос был очень похож на голос Таннера.
   Сердце ее заныло, хотя страх до конца так и не рассеялся. Неужели Таннер так же напал и на невинную девочку? Бандит слегка ослабил хватку, хотя одна его рука по-прежнему крепко зажимала Эбби рот.
   — Так-то лучше. Я знаю, Эбби, что вам это не понравится, но я не могу позволить вам стать женой этого священника.
   Девушка широко раскрыла глаза и попыталась рассмотреть лицо нападавшего. Сердце ее тяжело ухало, но слова вселяли надежду. Неужели он не хочет, чтобы она вышла замуж за Декстера? Не означает ли это, что он…
   — Сейчас я уберу руку, а ты не будешь кричать, поняла?
   Эбби кивнула. Как будто она хочет, чтобы на ее крики сбежался весь караван и ее застали в одной постели с Таннером Макнайтом! Молодой человек убрал руку, и Эбби сделала подряд несколько глубоких вздохов. Вдыхая, она несколько раз коснулась грудью груди Таннера. Он слегка изменил положение. Дышать ей стало легче, но теперь они касались друг друга еще более интимными частями тела. Эбби чувствовала, что в ее тело впивается его ремень. И еще кое-что.
   — Отпустите меня! — потребовала Эбби, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно строже.
   Он прижал к ее губам палец и прошептал:
   — Спокойно, Эбби!
   Девушка резко отвернула голову в сторону. Она должна быть вне себя от его непростительного поведения, а вместо этого ее переполняет чувственность. Когда он растянулся на ней во всю длину, а потом коснулся пальцем губ… Если бы он поцеловал ее, она бы с радостью умерла по-настоящему счастливой женщиной. Но он не поцеловал ее. Казалось, ему было приятнее просто переброситься с ней парой слов, и Эбби пришлось сражаться со своими греховными помыслами.
   — Я не могу позволить вам стать его женой, следовательно, поздно вечером мы должны уехать отсюда.
   — Уехать? — с удивлением уставилась Эбби на Макнайта.
   — Я увезу вас в Чикаго, — бросил Таннер таким тоном, будто ей давно следовало об этом догадаться. — Ваш дедушка платит мне не за то, чтобы я разыскал вас, а за то, чтобы я привез вас к нему. А теперь нам пора собираться.
   Может, она и была медлительной натурой, но Эбби потребовалось несколько долгих секунд, чтобы уловить смысл его слов. Так вот в чем дело! Он не хочет, чтобы она стала женой Декстера не потому, что хочет сам на ней жениться! Он забирает ее в Чикаго, чтобы обменять на обещанное вознаграждение.
   — Ты… ублюдок!
   Таннер не дал ей высказаться, зажав рукой рот и снова навалившись на нее всем телом. Он был больше и сильнее. Но Эбби была в ярости, и ей удалось высвободить одну руку и со всей силой нанести ему удар в голову с левой стороны.
   — Сукин… — он не смог договорить, потому что Эбби резко повернулась вправо и приготовилась нанести ему сокрушительный удар коленом в пах. Но Таннер перекатился на другую сторону, схватил ее за руку, перевернул и вмял ее лицо в пуховую подушку. Как она ни сопротивлялась, Таннер уселся верхом на нее и ногами, обутыми в грубые ботинки, зажал ей ноги. Потом вставил кляп и перевязал рот лентой. То же самое он сделал и с руками. После этого он слегка щелкнул мисс Морган по носу. Эбби пыталась пнуть его ногой, но Таннер прочно сидел на ее ногах.
   — Я делаю это ради вашего же блага, — тяжело дыша, проговорил Таннер.
   Для ее блага! Как бы хотелось Эбби выместить на нем свою ярость! Он и не думает о ее благе, только о своем! Эбби пыталась высвободить ноги, но Макнайт просто-напросто связал ей колени ее же собственной шалью. Закончив, он пересел на кровать, придерживая девушку рукой.
   — Вы только затрудняете простое дело.
   Эбби глядела на Таннера, мечтая пристрелить его. Затрудняете простое дело! Он и не знает, как она все усложнила! Но не может же он век держать ее связанной, раздраженно думала Эбби, и как только она будет свободна, он пожалеет о том, что посмел поднять на нее руку.
   Между тем Таннер легонько поглаживал ей ногу. Но и легкого прикосновения было достаточно, чтобы повергнуть ее в смятение. Она ненавидела его, но даже касания его руки было достаточно, чтобы все внутри у нее стало, как тающее масло. Эбби застонала. Ну почему же она так реагирует на этого непорядочного мужчину? Почему она не может быть счастлива с Декстером? Почему она не вышла замуж за Декстера сразу же, как только он захотел, а вместо этого решила дожидаться завтрашнего дня?!
   И вдруг Эбби вспомнила. Да ведь она же отвергла Декстера! А Таннер этого не знает. Он похищает ее, а нужды в похищении нет. Эбби знаками потребовала, чтобы Таннер развязал ей рот, но он не обратил на это внимания. С пугающей настойчивостью человека, который знает, что делает, Таннер схватил саквояж и вытряхнул его содержимое вон. Потом он принялся рыться в ее вещах, бросая кое-что в саквояж, пока тот не наполнился доверху.
   После этого Макнайт повернулся к девушке. Схватив ботинки, он принялся обувать ее. Эбби сопротивлялась изо всех сил. Она с ним не поедет! Она отказывается ехать!
   Закончилось все тем, что она покорилась. Надев на Эбби башмаки и завернув ее в дождевик, Таннер поставил ее у заднего борта фургона, а сам стал приторачивать к седлу ее сумку. Потом, перекинув обездвиженное тело девушки через спину Мака, Таннер вскочил на коня.
   Закутанная в просторный дождевик, Эбби почти не видела, что происходит. Но она знала, что он собирается увезти ее в Чикаго. Все, что принадлежало ей, все то малое, чем она владела, переселенцы из ее каравана разделят между собой: ее быков, провизию и вещи, а остальное — ненужное — вставят на дороге.
   В уголках ее глаз появились слезы, но Эбби запретила себе плакать. Она и так едва дышала. Если вдобавок она еще и расплачется, то просто захлебнется в собственных слезах. Подавив рыдания, Эбби принялась размышлять о том, что кого-нибудь из переселенцев пошлют разыскивать ее. Ее хватятся утром, и те, кто отправится на поиски, поймают Таннера, а ее освободят.
   Эбби жила этой надеждой, пока под ногами Мака не захлюпала вода. Они перебирались через реку. Инстинктивно она бросила взгляд на Таннера. Если он уронит ее, то, усталая и связанная, она сразу же пойдет ко дну. Таннер, казалось, почувствовал ее опасения. Он попридержал лошадь и убрал дождевик с ее лица.
   — Сейчас я развяжу тебе руки. На время, пока мы переправляемся через реку. Но если ты примешься за старое, я привяжу тебя к лошади, как тюк. Ты поняла меня?
   Если бы не боязнь воды, Эбби не обратила бы на его слова никакого внимания. Но она очень хотела, чтобы руки у нее были свободными. Если ей удастся освободить руки, она попробует ослабить ленту, перевязывающую рот, — ей будет легче дышать, и при первой возможности она закричит. Девушка кивнула, и Таннер развязал ей руки. Растирая затекшие запястья, она негодовала на Таннера.
   Мак заходил все глубже в реку. Эбби была потрясена слаженностью действий коня и его хозяина.
   Они оба — Таннер и Эбби — вымокли до нитки, и Эбби более чем когда-либо чувствовала себя несчастной. Мак перевез их через реку Платт. Если отсюда они отправятся на восток, то вряд ли им повстречаются люди, которые слышали о караване капитана Петерса.
   Но ведь им встретятся люди. Если бы ей только удалось позвать кого-нибудь на помощь, поднять тревогу…
   И снова Таннер угадал ее намерение и схватил за руку, когда Эбби потянулась к кляпу.
   — Эбби, я сниму повязку и выну кляп, когда мы отъедем чуть дальше от дороги. До этого тебе придется терпеть неудобства. — Сказав это, он обмотал веревкой ее запястья. Эбби начала сопротивляться.
   — Успокойся, черт подери! — выругался Таннер у нее над ухом и уложил связанные руки девушки вдоль ее туловища.
   — Успокойся или, клянусь, я привяжу тебя к спине Чины так, что в небо будет смотреть твоя прелестная попка!
   На этот раз руки Эбби лежали связанными поверх живота, веревки были крепкими, и ей не оставалось ничего другого, как беспомощно злиться. Эбби слышала, как Таннер с облегчением вздохнул.
   Переправившись на другой берег, Мак вышел на пастбище. Невдалеке раздавался неровный перестук копыт. Нога у Чины еще не зажила, догадалась Эбби. Бедняга, она еще не вылечилась. Значит, угроза Таннера перебросить ее через спину кобылки была пустой, и ей придется трястись с недругом на одной лошади.
   А это было хуже всякой пытки.
   В темноте они пробирались по глинистой дороге, которая, по предположению Эбби, шла параллельно северному берегу реки Платт. Эбби старалась сориентироваться. Рассвет наступит еще не скоро. В темноте горел одинокий костер. Наверное, кто-то дежурит рядом с больным, подумала Эбби. На том берегу еще два или три огонька сигналили о ночных бдениях. Дай Бог, чтобы эти костры были зажжены в честь рождающихся детей, а не за упокой отходящей души. Среди переселенцев свирепствовала холера, и душа ее папы не была последней в скорбном списке. А теперь она не сможет бросить последний взгляд на его могилу. Сознание этого неожиданно повергло девушку в глубокое уныние. Что есть ее судьба как не череда несчастий? События ее жизни совершались как бы без ее участия.
   Ветер подул сильнее, и по запаху Эбби показалось, что где-то рядом пасется стадо. Девушка пристально вглядывалась в темноту, стараясь разглядеть сторожей, которые охраняют общественный скот.
   — Забудь об этом! — Таннер грубо перевернул ее, и теперь взгляд Эбби уперся в темную воду реки. Продолжая крепко сжимать ее руки, Таннер накинул дождевик на голову девушки, и для нее наступила полная темнота. Эбби не могла выразить свое неудовольствие даже нечленораздельными звуками: кляп намок и распух во рту. Она дрожала от злости так же сильно, как и от холода. А его руки, сжимающие ее запястье, были теплыми.
   Чего еще можно ожидать от дьявола в человечьем обличье?
   Казалось, прошли долгие часы, а они все еще трясутся по дороге вдоль реки. Время перестало существовать для Эбби: из-под дождевика она не видела ни луны, ни звезд. Первым признаком наступающего рассвета была посеревшая полоска горизонта прямо перед ними. Это значит, что они держат курс прямо на восток. Обратно в Штаты, к Миссури и Лебанону. Домой. Но дома у нее уже не было, и он вез ее не в Лебанон. Похититель вез ее в Чикаго к отцу ее мамы, к человеку, о котором ее мягкосердечная мать за всю жизнь не сказала ни слова. Что он был за чудовище, если не заслужил доброго слова от своей собственной дочери?
   Погруженная в печальные думы, Эбби смотрела невидящими глазами на тот кусочек мира, который был доступен ее взору. Унылая, грязно-серая земля в оболочке хмурого неба — все казалось мокрым и неприглядным. Ночная рубашка уже высохла от ее собственного тепла, слегка влажными оставались только подол и шаль, которой были связаны ее колени.
   Прямо впереди Эбби разглядела брезентовые крыши фургонов, и искра надежды затеплилась в ней. Если бы только ей удалось привлечь чье-нибудь внимание! Но Таннер вновь разрушил ее надежды: он пустил Мака влево, прочь от реки, так чтобы не проезжать вблизи кольца фургонов, остановившихся на привал.
   Ну, это уж слишком! Эбби с размаху ударила Таннера локтем в поддых, потом взбрыкнула, не заботясь о том, станет ли Маку или Таннеру больно. Девушка ощущала физическую потребность действовать. Иначе она не выдержит и взорвется.
   Мак шарахнулся влево, и, пока Таннер управлялся с лошадью, Эбби удалось вынуть изо рта кляп. Некрасивым движением она сплюнула остатки, не заботясь о том, что лоскутки пристали к ее нижней губе.
   — Помогите! — закричала девушка. Крик ее походил на карканье. — Люди! Помогите! — Таннер утихомирил ее, зажав рот ладонью, после этого он быстро перевернул девушку лицом вниз.
   — Я тебя предупреждал, — процедил он и нехорошо выругался.
   Ответить она уже не могла. Она была поражена тем, что открылось ее взору: огромные, гладкие копыта бежали все быстрее и быстрее; земля вспучивалась и плакала под копытами Мака. В лицо ей била мокрая трава, а влажные волосы цеплялись за высокую растительность. Эбби лежала животом поперек колен Таннера, грудь ее с болезненной регулярностью хлопалась о его сильные бедра, связанными руками девушка ударялась в его обутые в грубые сапоги ноги. Но, благодаря тому, что Таннер крепко держал ее, она не соскользнула и не оказалась под копытами лошади.
   Путешествие вниз головой казалось бесконечным. Кода Таннер наконец остановил Мака и рывком поставил Эбби на землю, она каким-то странным образом догадалась, что они недалеко отъехали от каравана. Небо едва посветлело.
   Таннер поддерживал ее одной рукой, и Эбби подумала, что должна быть ему благодарна и за это. Голова у нее кружилась, горизонт кренился. Тем не менее Эбби не переставала высматривать кого-нибудь, кто мог бы оказать ей помощь. Но даже намека на присутствие человека не было. Спустившись вниз с холма, они оказались совершенно одни посреди узкой лощины.
   Таннер спешился и, взглянув на девушку, усмехнулся. На ногах она держалась нетвердо, покачиваясь. Он посадил ее на землю.
   Отойдя на некоторое расстояние от девушки, Макнайт стал пристально вглядываться куда-то вдаль.
   Эбби угрюмо следила за своим спутником, призывая несчастья на его голову. Она заметила, что Таннер очень напряжен. Это выражалось в скованности его движений. «Что теперь?» — спрашивала Эбби сама себя с щемящей болью в сердце. Он все еще вглядывался вдаль, но она времени не теряла. Когда головокружение и дурнота прекратились, девушка сообразила, что теперь может легко дотянуться до платка, которым были перевязаны ее колени. Шаль больше никуда не годилась. Шерсть вытянулась и потеряла форму. Эбби прилагала титанические усилия, чтобы развязать узел, и, когда это почти удалось ей ценой сломанного ногтя, Таннер напялил шляпу на голову, обернулся и уставился на нее.
   На секунду Эбби почувствовала себя мышью под пристальным взором огромного кота-хищника. Но Таннер не сделал ни одного движения к ней, и тогда девушка сделала последнее усилие. Разорвав шаль, она высвободила сперва левую ногу, затем правую.
   Кровь побежала через перетянутые платком сосуды, и ноги закололо миллиардом острых иголочек. Эбби принялась растирать ноги, но при этом не спускала глаз с Таннера. Неожиданно он улыбнулся. Раньше эта улыбка казалась ей легкой и доверчивой, потом — злобной и порочной, но сердце девушки, как и раньше, ответило на нее частыми ударами. Эбби поднялась на ноги, перекинула растрепанные волосы за спину и вскинула перед собой связанные руки будто для защиты или нападения. Бесполезный жест!
   — Не заблуждайтесь на мой счет, — сказал Макнайт так рассудительно, что Эбби захотелось рассмеяться из-за комизма всей ситуации. — Вы сняли шаль, — заметил молодой человек, делая шаг при каждом слове. — Теперь снимайте все остальное.
   — Нет, — отрезала она, отступая и внимательно следя за Таннером. — Не подходи ко мне, Таннер Макнайт, — предупредила Эбби дрожащим голосом. — Убирайся прежде чем…
   — Прежде чем — что? — перебил ее Таннер. Но вдруг он остановился, и усмешка сползла с его лица. Что, черт возьми, пытается он доказать, мучая девушку? Она была именно той, за кем он охотился. Все подтверждения у него были. К чему это безумное желание доказать ей свое превосходство?!
   Таннер пристально посмотрел на Эбби и был неприятно удивлен, заметив страх в ее глазах. К тому же он заметил, что волосы у нее спутаны, а дождевик сползает с плеч, открывая мокрую ночную рубашку, прилипающую к грудям и бедрам. Макнайт глубоко вздохнул, кровь бросилась ему в голову. Эбби была похожа на язычницу, совершающую жертвоприношение какому-то древнему богу. Или богине. Вся такая мягкая и женственная, она выглядела до смерти напуганной. На него она смотрела совсем не так, как бы ему хотелось, чтобы на него смотрела женщина. Особенно Эбигэйл Блисс.
   Таннер отступил на шаг.
   — Ты вся мокрая. Я просто имел в виду, что тебе надо переодеться в сухое, — с этими словами молодой человек направился к Чине и открыл саквояж, набитый вещами девушки. Нужно найти блузку, юбку и нижнее белье.
   Не успел он разыскать нужные вещи, как кобылка резко отпрянула в сторону. Увесистый ком твердой глины, без сомнения, предназначавшийся ему, попал лошади в круп. Следующий ком угодил в спину Таннеру.
   — Чертова женщина! — он оглянулся и тут же шарахнулся в сторону — в него летел камень. Было смешно смотреть, как девушка со связанными руками пуляет в него комьями земли. На этот раз она чуть не упала. Если бы лицо ее не было таким кровожадным, он бы просто рассмеялся. Но это только ущемило бы ее гордость. По каким-то странным причинам Таннеру не хотелось обижать Эбби.
   Но и быть побитому камнями ему тоже не хотелось, поэтому Таннер пригнулся, рванулся к девушке, схватил ее за талию и повалил на мокрую от росы землю. Он не хотел причинять ей боль, и ее крик вызвал в нем чувство вины. Таннер перевернулся, чтобы не давить на нее весом своего тела и был вознагражден парой ударов грязными кулаками по голове. Господи! Неужели ее придется продержать связанной всю дорогу до Чикаго?! Одной рукой Таннер схватил связанные запястья Эбби и завел их ей за голову, другой приподнял край дождевика и набросил ей на лицо. Эбби сопротивлялась, извивалась, изо всех сил стараясь причинить ему боль, но Таннер был сильнее, и ей ничего не удалось сделать.
   Когда девушка успокоилась, он испытал облегчение. Он, действительно, ни в коей мере не хотел обижать ее, но Таннер знал, что сама Эбби в его добрые чувства к ней никогда не поверит. Тем не менее он попытался убедить ее в своем благорасположении.
   — Эбби, послушай меня, — он убрал прядь волос, налипшую ей на лоб и встретил ненавидящий взгляд. Когда она злилась, глаза ее из светло-коричневых становились зелеными, как нефрит. — Я не собираюсь насиловать тебя, — начал Макнайт, желая убедить в этом девушку и одновременно себя. — Ты можешь ненавидеть меня за то, что я похитил тебя и везу в Чикаго, но тебе не следует бояться меня. Я не причиню тебе зла.
   Эбби опустила ресницы, и он ничего не смог узнать по ее глазам.
   — Пусти меня, — прошептала девушка, пытаясь вырваться.
   Таннеру приятно было лежать распластанным поверх ее мягкого тела, но, когда запретное желание охватило его, он поспешно скатился с Эбби и мысленно обругал себя. Если только она заметила, как вдруг тесны стали ему брюки, то никогда не поверит в его голубиные намерения. И обвинять в этом он должен только себя.
   — Ты можешь достать чистое белье из саквояжа, притороченного к седлу Чины… — Таннер осекся и рывком выхватил ружье, которое она пыталась незаметно вытащить из чехла, пока он благодушествовал.
   — Черт возьми!
   Ружье выстрелило, и, вскрикнув, Эбби упала навзничь.
   — Эбби! Эбби! — он быстро зачехлил ружье. Куда она ранена? Насколько серьезна рана? И наконец — как он мог проявить постыдную беспечность?
   Девушка лежала на спине, глаза ее были широко раскрыты. Зеленые, как весенняя трава, отметил Таннер. Он быстро ощупал ее. Тело нигде не кровоточило.
   — Эбби! Ты ушиблась? Скажи мне, дорогая! — он протянул руку, чтобы погладить ее по лицу, но девушка резко отвернулась.
   — Ненавижу тебя! — выкрикнула девушка, лицо ее было перекошено злобой. — Ненавижу тебя! Чтоб ты… чтоб ты сдох! — гневно выплеснула она.
   Она не покалечилась. Таннер сперва успокоился, а потом пришел в ярость.
   — Ты… маленькая глупая … сучка! — Он рывком поднял ее на ноги, не обращая внимания на ее сопротивление. — Не смей больше проделывать такие трюки! Поняла? — Таннер грубо тряхнул девушку. — Ты могла бы убить сама себя, или ружье могло выйти из строя из-за отсыревшего пороха. Если ты себя ранишь или убьешь — какая тебе от этого польза?
   — По крайней мере, я избавлюсь от тебя, — выкрикнула Эбби.
   Это было последней каплей. Если она не замолчит… он сотворит… жестокость. Ему уже давно хотелось этого. И Таннер поцеловал Эбби.
   Сопротивлялась она не больше секунды — просто тело одеревенело. Эбби попыталась увернуться от поцелуя, но ее руки были по-прежнему связаны. Потом Таннер обнял девушку за талию одной рукой, а второй погладил ее по голове. Потом он прижался губами к ее губам, провел языком по внутренней поверхности губ и думать забыл о глине, в которой было перепачкано ее лицо. Венера. Женщина, созданная для любви. Теплая. Желанная и желающая. Таннер скользнул рукой от талии до ягодиц и слегка прижал Эбби к себе. Боже! Как хорошо!
   Она пришла в изумление от его дерзости, и, воспользовавшись этим, он поцеловал ее еще крепче, скользнув языком по ее губам, с каждым прикосновением все больше раскрывая ей рот. Если бы она могла обнять его! Таннер сперва отстранился от девушки, потом нагнул голову и оказался в кольце ее связанных рук. Он блаженствовал. Ему казалось, то он растворяется в нежности ее поцелуев. Чувство это развеялось, как только Эбби открыла глаза и взгляды их встретились.
   Эбби отстранилась. В глазах ее застыли тревога и печаль. Таннер высвободился из ее искусственных объятий.
   — Больше этого не случится, — пробормотал он, зная что вряд ли это можно принять за извинение. — Это больше не повторится, — с убеждением произнес он, чувствуя, как внутри зарождается злость. — Если только вы снова не выкинете какой-нибудь глупости. Тогда я за себя не ручаюсь.
   Таннер бросил на девушку хмурый взгляд и отправился за лошадьми, которые убежали, едва раздался выстрел, а теперь спокойно щипали траву поодаль.
 
   Эбби не замечала ничего, потрясенная происшедшим. Он поцеловал ее как будто… как будто он давно собирался сделать это. Конечно, собирался. Очевидно, он перецеловал на своем веку несчетное количество женщин. Но он прервал поцелуй, а это значило едва ли не больше, чем сам поцелуй. Он перестал целовать ее, чтобы не зайти слишком далеко, он не хотел вести себя с ней легкомысленно, и осознание этого согревало ей сердце, вытесняя прежнюю злость. Без ответа оставался один вопрос: почему он сдерживал себя, ведь было совершенно ясно, что она его сдерживать не будет. Она едва ли не таяла при каждом прикосновении Таннера, и он не мог этого не заметить.
   Эбби убрала со щеки прилипшую прядь волос и поежилась на пронизывающем ветру. Должно быть, он сдерживался потому, что боялся потерять вознаграждение. Если она обвинит его в том, что он покушался на ее невинность, ему будет неловко требовать деньги у ее дедушки. Эбби скорчила гримаску. Что с ней происходит? Один его поцелуй — и ее ярость улетучивается. Она, должно быть, теряет разум. Ведь Таннер ее похитил! Из-за него она потеряла все, что у нее было! Именно от общения с такими людьми, как Таннер пытался уберечь ее папа! Удачливый охотник. Человек, живущий насилием, человек, которого ничем не остановишь.
   Таннер подъехал верхом на Маке, ведя Чину на поводу, и спешился. Потом он принес ей сухую одежду и окинул девушку холодным взглядом.
   — Я развяжу вам руки, чтобы вы переоделись. Я даже отвернусь, чтобы не мешать вам. Но не вздумайте делать глупости, — предупредил он.
   Эбби задрала подбородок и гордо посмотрела на Макнайта. Она действительно совершила много глупостей, но самой большой из них была мысль, что он интересуется ею. Макнайту она была нужна для того, чтобы получить деньги. Об этом не следует забывать. Как и о том, что в жизни они — противники.
 
   — Что вы имеете в виду, говоря, что не собираетесь никого посылать на поиски мисс Эбигэйл? — потребовал ответа у Петерса Виктор Левис. Рядом с ним стояла удрученная Сара.
   Капитан Петерс сделал успокаивающий жест рукой.
   — Его преподобие сообщил мне факты, которые по-новому освещают происшедшее.
   Переселенцы вопросительно посмотрели на долговязую фигуру священника. Он покраснел.