Белецкая Екатерина. Настоящие

   — Я прекрасно помню о Радале, — размеренно проговорил Нарелин, — Что ж, значит, мы постараемся разобраться с этой ситуацией. А после у меня будет к вам единственная просьба. Отсюда, с Орина, я не смогу сам вернуться в Арду. Это не так уж сложно — односторонний канал связи. Мы с Клео уйдём, и…
   Голос сорвался, Нарелин резко отвернулся к стене и замолчал, яростно прикусив губу. По щекам снова текли слёзы.
   — Ренни, — в пространство позвал Лин, — будь так любезен.
   — Клео пожалей, — посоветовал Пятый. — Некрасиво, Нарелин.
   — Оба пойдите погуляйте часок, — распорядился Реджинальд. Сэфес послушно вышли. — Так, знаешь что? Давай просто поговорим. Немного. Хорошо? — попросил он Нарелина.
   Нарелин не ответил. Поговорим, чёрт возьми. Это так теперь называется?! Сломать об колено всю жизнь, дела многих лет, все надежды, все планы, всю веру, и как психотерапевт — поговорим!
   — Не надо, — выговорил он, с трудом совладав с голосом. — Я справлюсь. Сейчас. Скоро. Дай мне полчаса. Только пусть они обещают, что потом мне помогут вернуться туда, откуда я пришёл. Моё место на Эвене, а если нет, то…
   Он замолчал.
   — Получасом тут не обойтись, — мягко сказал Встречающий, — Не торопись с решениями, особенно такого рода. Ну допустим, ты вернёшься в Арду или в то место, которое ты так называешь, — и что? Что ты там станешь делать? Давай-ка для начала час поспи, потом я приведу Клео, и вы пообщаетесь. Только не торопись. Договорились?
   — А ты можешь предложить другое место, где мне «есть что делать»? — со злостью откликнулся Нарелин, — Клео вас убьёт всех за такую новость. Где хотя бы Зверик, Ренни?
   — Клео уже в курсе, и, боюсь, ему значительно труднее её принять, чем тебе. А симбионт пропал. Мы не нашли его. — Ренни опустил глаза. — Может быть, тебя обрадует тот факт, что его не нашёл вообще никто. Ни федералы, ни мы. Относительно твоей бывшей родины и Клео — не будь столь жесток, Нарелин. Если ты его хоть немного любишь, ты поймёшь, как ему там будет плохо.
   — Хоть немного! — Нарелин задохнулся от возмущения. — Ты вообще думаешь, что говоришь?
   Нарелин замолчал. То, что сейчас его переполняло, облечь в слова было почти невозможно, и мучительно захотелось, чтобы появился Зверик, как можно скорее, здесь и сейчас, чтобы прыгнул на грудь, как настоящий котёнок, и замурлыкал, ласкаясь. Чтобы прижать его, живого и тёплого, а потом ощутить биение маленькой жизни уже внутри себя, жизни преданной, доброй, пушистой… Не мог же Зверик просто раствориться! Или… мог? Нарелин носил в себе симбионта уже много лет, но так до конца и не знал обо всех его возможностях. Нет, не мог он исчезнуть, Лин ощущал, что Зверик жив. Насколько стало бы легче, если б он был рядом! Так нет же, навалилось всё сразу… «Только бы с Клео ничего не случилось, — неожиданно подумал Нарелин. — Если случилось со Звериком, то может с кем угодно. С Санни, с Мэтью, с Тарном — никто не застрахован. Впрочем, с Клео уже случилось, хорошо, что Сэфес успели. Как они сказали? Из кремационной печи вытащили. Господи! Воссоздание невозможно за такой краткий срок, значит, его чуть не сожгли, ещё живого. Я ведь до сих пор не знаю подробностей».
   — Тогда тем более не торопись, — попросил Ренни. — Сейчас немножко отдохнёшь, и ребята вернутся. Думаю, вместе с Клео.
   — Как мне везёт на такое, — произнёс Нарелин, глядя в сторону. — Выдираться из привычного мира в одночасье. Ну где, Ренни, где нам жить потом, чем? Кому мы нужны вне Эвена?
   — Думаю, нужны, — серьёзно ответил Ренни. — По крайней мере, на Орине работа для вас найдётся в любом случае. Впрочем, решать всё равно вам самим, а мы, со своей стороны, попробуем сделать то, что будет в наших силах.
   Нарелин видел, что Встречающий отчего-то сильно устал. Пожалуй, Ренни было даже немного не по себе, но он явно старался не подавать вида.
   — Измотался? — спросил Нарелин. — Сэфес, кажется, тоже. Из-за меня? Тебе самому отдыхать надо, Ренни. Я же чую.
   — Нет, не из-за тебя. Ребята после сброса, мы тоже слегка переработали. — Ренни криво усмехнулся. — Слушай, принести тебе что-нибудь? До вечера мы тебя не выпустим отсюда, а обед пропустили. Есть хочешь?
   До этих слов Нарелин о еде не вспоминал.
   — Не знаю, — он даже растерялся от неожиданности. — Я как-то забыл. Так, это что же я? Это я сколько уже дней не ел? Надо бы, по идее.
   — Вот и хорошо! — обрадовался Ренни. — Сейчас Тон подойдёт, кстати, она тебе обещала для волос какую-то особую держалку. Пойми, всё образуется, но не сразу. Ничего не бывает вдруг.
   В комнату заглянул Пятый. Культурно, через дверь. Еле заметно подмигнул Нарелину, поманил Ренни. Тот вышел и через пару минут вернулся в сопровождении Тон и Клео. Тон тащила с собой пару корзин, судя по всему с едой, и выглядела слегка напряжённой, а вот блонди… Нарелин понял, о чём говорил Ренни. Клео выглядел страшно подавленным, безучастным, хотя и старался держать лицо. Впрочем, получалось плохо — то и дело в выражении мелькало что-то затравленное, Нарелин заметил, что губы у него искусаны чуть не до крови. Одет Клео был проще простого. Широкие штаны цвета светлого шоколада и рубашка на пару тонов светлее. Никакого сьюта, никаких перчаток. Впрочем, откуда этому всему взяться на Орине.
   Нарелина чуть не скрутило от внутренней боли. Тут же, почувствовав это, вздрогнул и сам Клео, но эльф уже вскочил и потянул блонди к себе, на кровать. Такое на его памяти с Клео было лишь однажды, давно. И уж точно никто посторонний не видел его в этом состоянии. Для блонди позор обнаружить свою слабость. Нарелин сжал его руку.
   «Даже не смей раскисать! Вспомни, бывало и хуже! Держись, слышишь?!»
   «Да, Нарелин, — безучастно ответил Клео. — Тебе нужно поесть».
   «А ты?»
   «Я не могу. Потом. Позже».
   «Попробуй тут съешь что-нибудь, как же, — подумал Нарелин непроизвольно. — Еда в горло не полезет».
   — Так, Нарелин, быстро обратно! Клео, сядь! — Хрупкая китаянка принялась железной рукой наводить порядок. — Лин, Пятый, вернитесь, хватит торчать под дверью. Ренни, посади катер, который пришёл, поближе, хорошо? Отлично. Клео, там тарелки, вынь, пожалуйста. И вот это тоже тебе. — Она протянула Клео лазоревый треугольник контроллера. — Ставь, иначе сама поставлю.
   — Клео, а посуды хватит? — ехидно поинтересовался Лин.
   Клео безразлично прилепил контроллер на запястье и заглянул в корзину.
   — Хватит, — сказал он.
   Голос у Клео тоже был неживым. «Господи, — подумал Нарелин, — ему-то каково. Рехнуться можно. Ведь правильно говорила Тон когда-то давно: блонди созданы для Эвена, их психика не рассчитана на такие потрясения. Не случайно именно они чаще других нуждались в психокоррекции».
   — Я раньше не видел таких контроллеров, — сказал он. — Что-то новое, Тон?
   — Ну ты многого не видел, — заметила китаянка, перебрасывая через плечо чёрную косу, — например, нашу новую дочку. Эти контроллеры год как начали выращивать, транспортники подкинули разработку, мы тут немножко откорректировали.
   — Дочка — это хорошо, — рассеянно произнёс Нарелин. — Дети — цветы жизни. Чёрт, а ведь у меня тоже дочка есть… как бы… На Вирджи. Ну надо же такое позабыть!
   Клео впервые слегка улыбнулся.
   — По тебе не скажешь, что ты можешь быть отцом. Слишком юный вид у тебя в этом облике… Рауль.
   — Это не мешает, — сказал Пятый, — Впрочем, всё равно.
   — И вот его ты хотел в Арду, — подытожил Лин. — Если решишь отправиться, меня с собой захвати. Мы его там похороним через пару часов, а потом вернёмся сюда, потому что там делать ну совершенно нечего.
   — К сожалению, у вас есть дело, у двоих. — Ренни, поняв, что никто ничего делать не собирается, принялся вытаскивать из корзинок посуду и расставлять её на столе. Тон стала помогать, и через пару минут на столе всё было готово для первого блюда — обед явно обещал быть китайским. — За Радалом придётся отправляться вам вдвоём. Увы.
   — Им?! — вытаращился Лин, забыв даже о куске хлеба, который нёс ко рту. Нарелин так и не понял, откуда он этот хлеб вытащил. — Вдвоём?! Ренни, ты ох…?!
   — Не матерись. Радал знает хотя бы Клео. А как он относится к вам, ты отлично помнишь.
   — Хорошо, — проговорил Клео. — Отправимся.
   Если бы Клео предложили отправиться в преисподнюю, он бы тоже согласился, — показалось Нарелину. Безразлично, равнодушно.
   — Хорошо, — повторил Нарелин. — Но, ребята, я вас очень прошу. Синхронизация. Если у нас есть возможность хотя бы связи с Эвеном, я не хочу, чтобы за время наших прогулок там произошло нечто непоправимое. Вы же можете, я знаю!
   — Будет. Но позже, — пообещал Пятый. — Когда мы поймём, что это для тебя безопасно. А раньше даже и не проси.
   — Пока вы будете понимать, время уйдёт, — мрачно сказал Нарелин. — Жалко вам, что ли? Что вы упёрлись?
   — Жалко. Тебя жалко, Клео жалко. Ренни, мы всё-таки с ними пойдём, — голосом, не допускающим возражений, сказал Пятый. — Потому что боюсь я их отпускать вдвоём.
   — Идите куда хотите, — раздражённо ответил Встречающий.
   — Опекуны, — сказал вдруг Клео. — Мы справились бы и сами. Вы знаете, что Радал вас ненавидит?
   — Знаем, — спокойно ответил Пятый. — Именно поэтому за ним пойдёте вы вдвоём, а мы просто будем на подхвате. Надеюсь, против этого ты ничего не имеешь?
   Нарелин подвинул к себе одну из тарелок, пока что пустых.
   — Хорошо, положим, мы разыщем Радала, — сказал он. — А дальше? Вы что, считаете, всё было из-за него? Вы же говорили, он ни при чём.
   — Для начала его надо найти. А уж потом понять, при чём он или нет, — резонно заметил Лин. — Ренни, а еда сегодня будет или нет? А то хлеб уже кончился.
   — Не понимаю, куда у тебя это всё девается, — раздражённо ответил Встречающий. — Ты же постоянно жрёшь, а весишь…
   — Сеть, — пожал плечами Лин. — М-да. Тон, ты очень вкусный рис на пару делаешь. Понимаешь намёк?
   Тон встала и молча вышла через стену. Нарелин проводил её взглядом.
   — А если окажется, что это всё-таки Радал? Какими будут ваши действия? — спросил он. — Как остановить расползание этих… вмешательств в ткань реальности?
   — Попробуем разобраться и остановить. Пока говорить не о чём, на месте разберёмся.
   — Пятый пересел поближе к столу, взял палочки, которыми предстояло есть.
   — Понимаешь ли, Нарелин, это никак не может быть Радал. У него купированы способности, он не сумеет больше выйти в Сеть. И потом, судя по последним данным, физиологически он человек.
   — Разве для подобных вмешательств нужно непременно не быть человеком? — удивился Нарелин. — Вы ведь физически тоже обычные люди. Совмещённый геном нелюдьми вас не делает, уж извините.
   — Не в том смысле, — возразил Ренни. — Пятый хотел сказать, что любой представитель систем Контроля, кем бы он ни был, имеет физиологические отличия от любого существа своей расы.
   Нарелин задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Мне вот что пришло в голову, — сказал он. — Смотрите. Я столько лет скрывался в чужом облике, и через него никто не мог распознать меня — настоящего. Что мешает носить облик нашему мистеру Икс, кем бы он ни был? Я каждый день проходил десятки проверок высшего уровня, но у нас не существует сканеров, способных опознать подмену. Может, и ему удастся обойти ваши проверки?
   — Теоретически всё возможно. — Лин хмыкнул и тоже взял со стола палочки. — Но на практике такого не случалось.
   — Было, — поправил Пятый. — Но тут явно не тот случай. И потом, какой смысл такому существу ничем себя не выдавать на протяжении стольких лет? Да ещё находясь рядом с тобой. Не знаю, но я просто не вижу в этом смысла. Даже если ты ТАМ умер, всегда найдётся кто-то, кто подхватит флаг, — у тебя много сторонников.
   А власть, что была у тебя, непривлекательна для существ такого плана… как мы. Она нам просто неинтересна.
   — Нам вообще неинтересна власть, — подытожил Лин. — Нам интересен рис, а его, судя по всему, сегодня не будет.
   — Власть — всего лишь инструмент достижения цели, — произнёс Нарелин и невесело вздохнул, — а рис — ценность абсолютная. В общем, загадка остаётся… Между прочим, я палочками есть не умею. И Клео не умеет тоже. Мы пытались научиться — не вышло.
   Блонди молча кивнул.
   — Сейчас вас Тон обучит, — пообещал Лин. — Ты думаешь, чего мы с ним такие тощие? Ага, правильно. По одной рисинке, палочками, да ещё после сброса, после Сети. Кстати, Ренни, кто мне сладкий хлеб подсунул, а?
   — Когда? — недоумённо спросил Ренни.
   — А после сброса! Я его посолил, между прочим. Ничего умнее не придумали, — проворчал Лин. — Тоже мне, приколисты.

6
Радал и Каин
Диада

   Постановка, известная как «Осень в холмах», является одной из самых удачных и в то же время неудачных работ клана Окиста. Это великолепная феерия и при этом жалкая попытка очеловечить совершенно чуждые нам существа. Сэфес, который любит? Абсурд. Представить себе любовь Сэфес — всё равно что вообразить влюблённое в вас дерево. В упавшем камне больше души, чем во всех Контролирующих, вместе взятых.
   Впрочем, это сказка. А в сказках, как известно, возможно всё.

Инато Гаэ. Коллекция золотых рецензий.

Из библиотеки Реджинальда Адветон-Вэн

   Радал остановился перед подъездом и осмотрелся. Какая нищета!.. Разве можно жить вот так, в такой грязи и бедности? Дом, к которому он пришёл после недолгих поисков, был безобразен. Серый, грязный, сто лет не ремонтированный, с мутными, маленькими окошками, он стоял в окружении точно таких же, неотличимых от него собратьев. Даже деревьев нет, лишь чахлый кустарник под окнами. Все оттенки серого — и ни души. А ведь ещё день, что же тут ночью будет?.. Радалу вдруг почудилось неразличимое движение где-то на краю сознания, он огляделся. Нет, показалось. Какая тоскливая весна, в жизни своей Радал не видел настолько унылой и печальной весны. Ему стало не по себе.
   «Зачем я здесь? — в отчаянии подумал Радал. — Как это всё вообще получилось?»
   При всём желании он не мог объяснить, почему, когда он, желая скрыться от Рауля, от Полины, от Санни, вообще от всех, позвал в отчаянии, откликнулась эта машина. Чья она? Откуда взялась? Как он сумел управиться с нею? И почему полёт занял так мало времени? Единственное, что было ему знакомо, — стандартный Холм Переноса, машина Транспортной Сети, через которую он прошёл два часа назад. И всё.
   Но Радал чувствовал, что цель его бегства где-то здесь. Его влекло к себе, тянуло, как будто там, где-то совсем уже рядом, находился невидимый магнит. Здесь это, точно здесь. Только вот ЧТО?
   Он с опаской шагнул в подъезд. Темно — глаз выколи, ничего не видно, зато в нос сразу же шибануло острым и мерзким запахом мочи. Ух какие ж тут стены ободранные. Хорошо, не рассыпаются. Похоже, подъезд уже давно использовали в качестве туалета. А не мыли вообще никогда, со дня постройки.
   Когда глаза привыкли к темноте, Радал различил, что корявая лестница уходит вверх, а на первом этаже располагаются четыре двери, одинаковые и неразличимо серые под слоем грязи. Впрочем, одна была, кажется, потемнее.
   Радал осторожно, сам не понимая, чего ожидает, толкнулся в ближайшую дверь. Заперто. Следующая дверь была тоже закрыта. Уже чисто машинально Радал ткнулся в третью дверь, ту, что потемнее, и она неожиданно подалась под его рукой.
   Он заглянул внутрь.
   — Заходи, — позвали изнутри. — И закрой дверь, дует. Радал вздрогнул — голос был знакомым. Тот самый, что во сне.
   — Хорошо, — машинально сказал он, переступил порог и закрыл за собой дверь.

* * *

   Они неподвижно стояли друг против друга. Зеркало.
   Но никакое зеркало, созданное руками человеческими, не смогло бы передать со всей ясностью то, что сейчас видели они.
   Сходство. Тождество.
   Каин смотрел на Тёмного, узнавая в его лице свои черты. Тот же разрез глаз, линия скул, прямой нос. Они оба были совершенно одинакового роста, единственная разница заключалась в цвете волос и радужки глаз. И всё, ничего больше.
   Радал смотрел на Светловолосого заворожённо, глаза его округлились от удивления.
   — Меня Каин зовут, Каин Герка, — первым нарушил молчание Каин. — А тебя… Тёмный? Как тебя зовут на самом деле?
   — Радал Скеари, — нерешительно проговорил Радал. — Слушай… как же ты здесь живёшь?
   — Просто, — пожал плечами тот. — Пошли на кухню, пока тётка не пришла.
   — Пойдём, — согласился Радал, почему-то вспомнив кухню Санни — стерильную, светлую, просторную, весь этаж этого домика, наверное, поместился бы. Ну может, и не весь, но половина точно. — А у тебя есть тётка? Она тоже здесь живёт?
   — Это я тоже тут живу, — поправил Каин. — Квартира её. А как же ты сюда добрался? Ты вообще где живёшь? В Вирбире? Или… — Он заколебался, но продолжил: — В столице?
   — Я? — Радал тоже замялся, — Я на Терре вообще-то… Я прилетел.
   Каин недоумённо посмотрел на него, но ничего не ответил.
   На кухне было немного приятнее, чем в прихожей. Немного теплее, но так же неприглядно и бедно. Стены, выкрашенные облупившейся тёмно-синей краской, визуально делали и без того небольшое помещение совсем уж крохотным. Мебели на кухне было всего ничего. Два обшарпанных пластиковых табурета, пластиковый истёртый стол, и полка для посуды, в которой сиротливо торчали четыре мелких тарелки. Полукруглая, заросшая грязью и крашенная ржавыми потёками раковина помещалась на подставке в углу, из единственного крана, торчащего из стены над ней, тихо капала вода.
   — А где такой город — Терра? — спросил Каин. — Что-то я не припомню.
   Радал осторожно примостился на табурет.
   — Это не город, — сказал он. — Это планета. Земля. Наверное, далеко, я не знаю.
   Каин, склонив голову к плечу, недоумённо посмотрел на Радала. Пододвинул к столу шаткие, тонконогие табуретки, они сели друг против друга.
   — Планета называется Ир, — задумчиво сказал Каин. — А помнишь стрелки… в последний раз? По-моему, мы видели их как-то по-разному. Мои все указывали на то место, где мы появлялись, а твои?
   — А мои вверх, — ответил Радал. — Интересно, что они значили. Я сам не очень понимаю. А ты здесь и родился?
   — На другом берегу. — Каин вдруг улыбнулся. — Слушай, как здорово, что ты пришёл! Я же в тебя не верил, совсем. Думал, что это сон.
   — И я тоже. — Радал смущённо опустил голову. — Я специально в лес убегал сны смотреть. Только во сне жизнь и была, а наяву… Сам понимаешь…
   — Ха, в лес! — Каин гордо выпрямился. — Я на кладбище сплю уже почти год. Зимой только холодно, а так ничего. Привык.
   — На кла-а-а-адбище? — У Радала даже лицо вытянулось — Почему?
   — Ну там тётки нет, — принялся перечислять Каин. — Потом, там сфера Ниа стоит…
   Он не договорил. Ему вдруг стало стыдно, что он не может уже столько времени ничего поделать со всей этой травлей, не в его это силах. У Каина запылали уши, хорошо, что тётка стригла его раз в полгода и волосы успели порядком отрасти, ушей видно не было.
   Радал выжидающе смотрел на него.
   Каин смутился окончательно.
   — Я просто… ну… там лучше спать, — наконец нашёлся он. — Никто не мешает.
   — И я тоже в лесу спал, потому что там никто не мешает, — сокрушённо вздохнув, согласился Радал. — Убегал из интерната, вначале меня искали, а потом ничего, перестали.
   — Там не страшно, сначала только неуютно было, а потом я привык, — поспешно добавил Каин. — Одеяло притащил.
   Радал только головой покачал.
   — Серьёзные дела, — сказал он. — Никогда бы не поверил, что можно по доброй воле на кладбище ночевать.
   — А почему ты в интернате живёшь? — спросил Каин. — Со мной-то понятно.
   — У меня никого нет, понимаешь, — ответил Радал замявшись ненадолго. Совсем никого.
   — Родителей нет? — переспросил Каин. — У меня тоже нет. Давно уже. Только тётка.
   — Родители погибли. Их брёвнами задавило. А сестру убили.
   Радал замолчал и отвёл глаза. В горле начинал подниматься ком.
   — Мои тоже погибли. Утонули, — равнодушно ответил Каин. Нарочито равнодушно. Причина его деланного равнодушия в тот момент заключалась вовсе не в любви к пропавшей семье, а в некой причине, которую он Радалу пока что решил не называть. — Я их и не помню почти.
   — А я помню, — ответил Радал. — И сестру, и всех. У тебя хоть тётка есть. А у меня вообще никого. Ты хоть в мире своём живёшь.
   — Тётка! — горестно махнул рукой Каин. — Сволочь она, крыса! Чтоб она сдохла! Всё время курит, курит. Стеклянная, а всё туда же. Сидит каждый вечер с белыми глазами, а я ей сигареты режь! А ты говоришь, тётка.
   — Хоть какая, а всё равно родная, — возразил Радал. — А почему от курения стеклянная?
   — Хацтер курит, крыса! Химию. У нас много кто химию курит, — печально ответил Каин. — А почему, ты не в своём мире живёшь? Что семьи нет, я понял.
   Радал принялся рассказывать свою историю. По мере его рассказа лицо у Каина вытягивалось всё больше, от удивления он, казалось, потерял дар речи. Радал старался не выдавать своих чувств, хотя понимал, что сейчас, может быть, это и лишнее, но всё равно Каин чувствует. От себя не укроешь и от него тоже. При слове «сэфес» Каин напрягся, но ничего не сказал. Про интернат Радал рассказал скупо — стыдился, что последние годы жил куда лучше Каина. Впрочем, на это Каину было, судя по всему, наплевать.
   — Вот, значит, как… — протянул Каин, когда Радал замолчал. — Значит, они твою сестру и друзей убили? Так?
   — Да, — тяжело сказал Радал. — А меня оставили. Почему-то.
   — У меня был человек в этом мире, которого я любил. Которую, — поправился Каин. — И знаешь, что я тебе скажу? Они её тоже убили. Когда твоя сестра и друзья умерли?
   — Три года назад, — ответил Радал. — Мне кажется, они всех убивают. Кто у них встаёт на пути. Это ведь проще всего.
   — У меня тоже три года назад, — медленно сказал Каин. — Радал, ты помнишь, как они выглядели? Если помнишь, расскажи, пожалуйста.
   — Ну как… — Радал пожал плечами. — Конечно, помню. Худые как скелеты, в чёрно-синей такой форме. Один рыжий, другой чёрный. Только поседевшие сильно. Волосы длинные. Сэфес. У них всегда так: в экипаже двое, я знаю. Я знаю даже, как их зовут. Пятый и Лин, семьсот восемьдесят пятый экипаж.
   У Каина с лица разом исчезли все краски.
   — Я их видел, — выдохнул он. — Во дворе, где жила Ниа! Я помню! Мы там играли с пацанами, я с одним из них говорил!!! С ними ещё двое было, дылды такие, блондины. Ради, — он и сам не понял, откуда вдруг в голове всплыло это имя, — Ради, это одни и те же! И в сводке про них говорили!
   — А чего ты удивляешься, — усмехнулся Радал. — И блондины. Один с вьющимися волосами, потемнее, а у второго почти белые и прямые, да? И рожа ещё такая противная, как у дохлой рыбы.
   — Это точно они. — Каин вскочил и возбуждённо забегал по кухне. — Ради, не бывает случайностей, это даже Рура знает! Если бы я мог, я бы их убил. Ниамири, она была… — Он запнулся. — Как мама. Понимаешь?
   — Ещё бы не понимать, — сказал Радал. — Ниамири. Я слыхал. Я не очень интересовался, но я помню. О ней много говорили тогда, три года назад, в новостях. Что она виновата в нападения на Эвен, кажется. А потом как-то всё затихло. Знаешь, я совершенно не удивляюсь. Может быть, они её просто подставили?
   — Конечно, подставили, — уверенно сказал Каин. Он включил воду, приник ртом к ржавому крану и начал жадно пить. У него дрожали руки. Оторвавшись наконец от крана, он повернулся лицом к Радалу и продолжил. — Она не могла никогда. Ты её просто не знал, а если бы знал, то сразу бы понял. Она была такая добрая, она весь мир любила! Я возле её могилы сплю. Рядом.
   — А мне они даже домой возвращаться запрещают, — с неожиданной злостью произнёс Радал. — Какое право они имеют держать меня силой?! Ни один закон такого не допускает. Мы не воевали с ними. Они сами явились и всех убили, из-за угла. И сказали, что убийцы — это мы. Только я не верю, и тогда не верил и сейчас. Они убивают тех, кто опасен для них, сметают с дороги, пока те слабые. И их обвиняют, чтобы самим казаться чистыми. Посмотри, они и с нами так поступили, и с тобой, а сколько всего мы ещё не знаем?!
   — Сэфес запрещают? — не поверил своим ушам Каин. — Ты чего, с ними общаешься, что ли?
   — Да нет, — немного остыв, ответил Радал. — С ними Рауль общается. Он мой вроде как попечитель, а они ему надиктовали, как следует со мной поступать. Держать на Терре или Эвене под надзором.
   — Сволочи, — снова повторил Каин. — И как тебе удалось сбежать?
   Радал помолчал.
   — Сам не знаю. Я куда угодно готов был бежать, лишь бы не видеть этого лица. Рауля, я имею в виду. Он такой же убийца, как и все они. А я чужой везде. На Терре чужой, и на Эвене. У них вообще дружбы не бывает. Одно только «деловое сотрудничество и партнёрство», — издевательским тоном передразнил он неведомого диктора. — Мне хотелось куда угодно, только чтобы не достал никто. Хоть на тот свет. И появилась эта штуковина, аппарат. Как облако. Я понял, что это корабль, только не понял, почему он здесь оказался. Но хуже-то уже не будет, а тут такой шанс. Вошёл туда, и… Я чувствовал, что должен найти тебя. Ты у меня один друг остался. Или как брат.
   — А почему этот… Рауль… почему он убийца? — спросил Каин.
   — Он поступает так же, как они, — со злостью сказал Радал. — Сметает всех, кто ему мешает. Просто убивает, и всё. Под благими предлогами: для стабильности государства, для общей пользы. Все они одинаковы. Потому, наверное, и с Сэфес сошёлся.
   — А какое ему дело до государства, этому Раулю? — спросил Каин.