6
Георгий Адамович сел на кровати и посмотрел на Раису. Раиса лежала с открытыми глазами, уставившись в потолок.
Дегенгард только раскрыл рот, чтобы рассказать жене сон, как вдруг она сказала:
– Я, кажется, знаю, что ты мне собираешься сказать.
Георгий Адамович замер.
– Мы с тобой видели один и тот же сон, – сказала Раиса.
– Откуда ты знаешь?!
– Ты и сам это знаешь…
Георгий Адамович сначала вздрогнул, а потом опустил подбородок на грудь. В наступившей внутренней тишине он спросил у себя – Знает ли он Это? – и понял, что знает.
– Мы теперь не такие, как раньше, – сказала Раиса.
– Да…
– Теперь нам не нужно говорить слова, чтобы понимать друг друга…
– Да…
– О чем я сейчас подумала?
– Ты хочешь зажарить на завтрак яичницу из четырех яиц… с луком… и петрушкой…
– Да… А теперь я скажу, о чем ты подумал…
– Скажи…
– О культуре… Ты думаешь, что после излучения с культурой будет всё в порядке…
– Да… – Георгий Адамович вспомнил про призрака. Раиса посмотрела на него и кивнула:
– Да…
– Как ты считаешь, – Георгий Адамович еще не привык к тому, что можно не говорить, – эмиссар это существо или эманация?
– Что такое эманация?
– Дух.
– Я не знаю… Но он меня пугает…
– Ерунда… Это же посланник излучения. А излучение – добрая сила. Нечего бояться посланника добрых сил…
Раиса пожала плечами:
– Все равно… Что-то меня пугает.
Внезапным порывом ветра нагнуло дерево за окном. Задрожали стекла. Раиса съежилась под одеялом и прижалась к Георгию Адамовичу. Георгий Адамович приобнял жену, погладил ее по голове и повторил:
– Ерунда… Нечего бояться… Мы с тобой за всю планету стараемся… Уже одно это должно вселять в нас необходимую смелость и отвагу… – но прозвучало это не так чтобы очень убедительно. Дегенгард почувствовал и добавил: – Хочу есть… Пожарь яичницу…
Яичницу из четырех яиц пришлось жарить в четыре захода, потому что не хватало сковородки. Курицы, которым в пищу добавляли эликсир молодости, несли яйца размером с голову младенца. Нормальным людям одного яйца хватило бы позарез, но обновленные организмы Дегенгардов требовали пищи. Пища являлась строительным материалом новых биологических чудес…
Глава вторая
ВОЛКИ И СОБАКИ
Час меж Волком и Собакой я люблю,
Когда радость перемешана с тоской…
Саша Соколов
1
Взошла полная луна. Где-то в деревне завыла собака, как бы почуявшая неладное. Завыла еще одна. За ней третья. Георгий Адамович вздрогнул и поднял сердитое лицо. Он не любил, когда воют собаки. Он не любил это так же, как не любил, когда в Москве под окном завывала сигнализация чьей-нибудь машины. Стоило одной собаке или машине завыть, как к ней присоединялись другие – цепная реакция. Остановить ее невозможно. Звук разбегался, как горящий тополиный пух, вырывающийся из-под ног во все стороны и охватывающий всё большие территории.
– Жора, – Раиса потянула мужа за рукав.
Георгий Адамович посмотрел на жену:
– Ненавижу, когда воют! Хочется заткнуть им пасть!
– Потерпи… Скоро они перестанут…
Георгий Адамович услышал в голове супруги ту же ярость, что и у себя. Вероятно, она заражалась от него.
– Хорошо бы порррвать им пасти! – повторил он. – Выр-ррвать языки! Снять шкуррры и… разорррвать на мелкие кусочки.
Немного успокоившись, Дегенгард и Раиса принялись за перегонку. Им было страшно.
Георгий Адамович бросил в тигель щепотку вещества. Вспыхнуло. Повалил дым. Над дымом закружились воздушные водовороты и заиграло всеми цветами маленькое северное сияние. Как и вчера, в середине дыма начала сгущаться темнота и обозначился силуэт призрака.
Георгий Адамович и Раиса замерли. Они увидели, как призрак становится всё более и более плотным. Они увидели за пеленой дыма его лицо. Лицо корчилось под мутной пленкой, пытаясь прорваться наружу. Раиса и Георгий отпрянули. Лицо было ужасным! Как оно корчилось! Рот призрака раскрывался и закрывался, казалось, что из него рвется душераздирающий вопль. Но за пленкой ничего слышно не было.
Застучали зубы Раисы. Георгий Адамович вспотел.
Призрак подался вперед. Пленка натянулась и лопнула. Жуткое существо появилось в мире! Дегенгарды увидели, как черты эмиссара приобретают реальные земные очертания. Раздался дикий пронзительный свист, и они потеряли сознание. Упала Раиса. На нее сверху повалился Георгий Адамович.
...Он шел по полю. Ночь… Звезды… Полная луна… Его бил озноб. Он только что вошел в тело и пока обустраивался в нем. Он наслаждался. С каждым следующим разом он наслаждался всё больше и больше. Всё больше и больше ему нравилось находиться в теле. Всё более мощные, более яркие ощущения испытывал он…
Он шел по полю… Впереди, на бугре, стояла церковь. Там, в церкви, хранилось то, что было ему нужно, то, что он прислал сюда из Германии пятьдесят пять земных лет назад. Для него это было, как одно мгновение. Теперь он должен был взять ЭТО и быть готовым к излучению Звезды. Ему нужно было отправить ЭТО из Германии в Красный Бубен, и он нашел способ. Ему нужно было сохранить ЭТО до времени, когда он вернется, и он сохранил. Теперь ему надо было взять ЭТО. Но взять ЭТО он мог только чужими руками. Он всё и всегда делал чужими руками. И на этот раз сделает! Как говорят здесь, на Тамбовщине, – Как два пальца обоссать! Он улыбнулся. Ему нравилась эмоция юмора. Он подумал, что когда начнет действовать, обязательно использует эту эмоцию, чтобы ему было КРУТО!
– Устроим крутую тусовку! – прокричал он и засмеялся.
Его смех разнесся над деревней зловещим эхом. И во всех дворах завыли собаки.
Ночь, полная луна, вой собак – что еще нужно?
Он был доволен. У него было три земных дня, и за это время он сделает всё, что нужно, и, сделав всё, будет наслаждаться земным телом столько, сколько пожелает.
2
Георгий Адамович стоял на дороге. Раиса была рядом. Светила луна. Выли собаки. Георгий Адамович чувствовал влажный запах псины.
– Ненавижу собак, – сказал он и злобно зарычал.
Раиса понюхала воздух.
– Они где-то рядом, – ее глаза сверкнули в темноте.
– Бежим! Мне не терпится! – Георгий Адамович подпрыгнул.
– Бежим!
Они побежали вдоль темной улицы. Их грудные клетки ходили ходуном, вдыхая и выдыхая свежий воздух, наполненный ароматами ночных цветов и трав. Но в этой мешанине запахов они четко выделяли один-единственный, который определял их курс.
Падали с листьев и взрывались в темноте светлячки. Заухала сова. Георгий Адамович увидел ее. Сова спрыгнула с дерева и, крутя ушастой головой, пронеслась над дорогой. Слепая тварь хотела тюкнуть их по голове, но вовремя поняла, что лучше не связываться, и вернулась на дерево.
– Минуту! – Георгий Адамович подбежал к дереву и помочился на ствол.
Раиса в нетерпении топталась на месте:
– Ну что же ты?! Давай быстрее!
Георгий Адамович пошевелил ноздрями.
– Они здесь были. Я их чую.
– Быстрее!
Они побежали вперед.
На повороте Раису занесло, и она влетела задом в кусты.
– Осторожней, – крикнула женщина, – здесь скользко!
Они бежали на свалку позади заброшенного хоздвора. Через пару минут они выскочили на холмик перед лужайкой и остановились.
Их ждали. Вся лужайка была забита собаками.
– Будет жестокая битва! – сказал Георгий Адамович и зарычал. Его глаза блеснули зловещим желтым светом.
– Будет жестокая битва! – повторила Раиса, подпрыгнула, приземлилась на сильные передние лапы и прижала уши к голове.
– Я жажду крови! – между острыми клыками Дегенгарда потекли ручейки слюны. Он облизнулся.
Раиса клацнула зубами и ударила о землю хвостом.
– Вперед! – крикнула она и бросилась вниз на рыжую суку в пятнах.
Сука в пятнах заметалась, прыгнула в сторону, но Раиса вцепилась ей в нос острыми клыками и в одно мгновение откусила его. Сука закрутилась волчком и завизжала так, что у Георгия Адамовича шерсть поднялась дыбом, а хвост заходил из стороны в сторону, как маятник.
Раиса выплюнула сучий нос, высосав из него всю горячую кровь. Сморщенный нос упал в пыль, а у Раисы из уголков пасти потекла слюна, смешанная с кровью. Она зарычала и накинулась на недобитую суку в пятнах. Секунда – и сучье горло разорвано. Сука рухнула на землю, из нее забил фонтан дымящейся крови.
Георгий Адамович одобрительно стучал передней лапой. Мышцы под лопатками напряглись и заходили ходуном, готовые катапультировать зверя в самую гущу событий.
Какая-то собака мерзко гавкнула, это послужило Георгию Адамовичу сигналом к атаке.
– Я вам сейчас покажу «гав-гав»! – крикнул он. – Хватит! Натерпелись! Теперь пришел наш. час! Бей хамов!
Дегенгард прыгнул сверху и сразу же оказался на спине наглой дворняжки. Он вонзил свои страшные зубы ей в холку и перекусил позвоночник. Собака взвизгнула и, как лошадь, упала на подогнувшиеся передние лапы. Дегенгард почувствовал во рту одуряющий вкус крови. Так вот чего мне хотелось всю жизнь! Мне хотелось крови, мне хотелось вонзить свои зубы в шею врагу и ощутить в пасти вкус его уходящей жизни!
Он спрыгнул на землю, развернулся, нагнул голову и исподлобья посмотрел на сбившихся в кучу собак. Собаки немного растерялись. Они никак не ожидали, что за считанные секунды потеряют двух своих бойцов.
Боковым зрением Георгий Адамович увидел, как Раиса обходит противника сбоку.
– Правильно, Раиса! – крикнул он. – Зажмем шавок в клещи!
Раиса зарычала. Наверное, Георгий Адамович зря так крикнул – несколько здоровых собак развернулись и бросились на Раису. Раиса встретила первую собаку страшным ударом передней лапы. Собака отлетела назад с разорванной мордой и вытекшим глазом. Она упала на своих товарищей и заскулила. Собаки начали обходить Раису слева и справа. Раисе нужна помощь! Но свора собак преграждала путь Георгию Адамовичу. Пока он будет прорываться через них, Раиса может пострадать. Тогда Георгий Адамович решил отбежать на пригорок и с разбегу перепрыгнуть через собачий заслон. Он развернулся и побежал назад. Некоторые собаки подумали, что он струсил и, гавкая, рванули за ним. Георгий Адамович забежал на пригорок, развернулся и побежал вниз. Гнавшиеся за ним в ужасе побежали обратно в кучу.
– Ав-вау! – крикнул Дегенгард, толкнулся ногами и, перелетев через собачью кучу, приземлился в круг к Раисе.
– Я рядом, любимая!
– Вав! Я тебя люблю!
– Я тебя люблю!.. Это наш день! Надерем хамам задницы!
– Надерем! Надерем! – Раиса клацнула волчьей челюстью, и передние собаки отпрянули от ее зубов. – Она наклонилась к уху Георгия Адамовича и что-то прошептала.
Дегенгард еле заметно кивнул.
Волки в центре собачьего круга замерли.
Собаки шаг за шагом сужали круг.
Волки не двигались. Казалось, они оцепенели.
Собаки приближались…
Ближе и ближе…
Волки стояли…
Ближе и ближе…
И в тот самый момент, когда собаки бросились, волки оттолкнулись от земли сильными лапами и перелетели через собачьи спины. Собаки, столкнувшись друг с другом, потеряли ориентировку. А волки напали на них сзади, вгрызаясь зубами в собачье мясо. Они откусывали хвосты, уши, носы, лапы, рвали глотки. Визг стоял такой, что мертвые на деревенском кладбище зашевелились под землей, из-за чего на многих могилах покосились кресты.
Вдруг, откуда ни возьмись, выскочила из темноты огромная кавказская овчарка. Это был серьезный и опасный противник, закаленный в боях с тамбовскими волками. Одно ухо у овчарки было наполовину разорвано. Сломанный хвост угрожающе подрагивал. Овчарка зарычала, обнажив желтые зубы профессионального убийцы.
Прибежал самый главный противник, и всё внимание следовало сосредоточить на нем.
Большими прыжками кавказец приближался. Секунда – и он взмыл в воздух над полем битвы.
Волк Георгий Адамович, просчитав, куда кавказец приземлится, ушел в сторону и опрокинулся на спину. Он увидел падающий на него комок мускулов. Дегенгард взмахнул правой лапой и полоснул крепкими острыми когтями вдоль всего живота противника.
Кавказец упал на лапы, и от толчка из разрезанного живота на траву вывалились внутренности. Всё это произошло так быстро, что кавказец не успел ничего почувствовать и продолжал двигаться на Раису, оставляя за собой шлейф из внутренностей.
Раиса ушла в сторону, вцепилась зубами в его кишки и вырвала их.
Кавказец дернулся вперед, у него помутнели глаза, и он рухнул на бок замертво.
За несколько минут с оставшимися деревенскими собаками было покончено.
Волки ходили между трупами и пили кровь из еще теплых собак.
– Хам повержен! – гавкнул Георгий Адамович.
– Мы отомстили! – Раиса облизнулась.
– Меня опьяняет эта жидкость, – Георгий Адамович впился зубами в собачью шею.
Раздался выстрел. Раиса зашаталась и упала на бок.
Еще выстрел. Георгий Адамович почувствовал резкую боль в голове. Ему отстрелили ухо. Стало плохо видно – кровь из уха заливала глаз.
– Раиса, отходим! – крикнул он.
– Беги, Жора! Я не смогу! Оставь меня, я не жилец!
– Нет! – взревел Георгий Адамович голосом, полным муки. – Нет! Я тебя не оставлю! – он засунул нос ей под живот и мотнул головой, перекинув Раису к себе на спину.
– Брось меня, – простонала Раиса.
– Нет! – гавкнул Дегенгард. Он кинулся в темноту.
Сзади выстрелили. Георгию Адамовичу отстрелили хвост.
Еще выстрел. Дегенгард дернулся от дикой боли. Пуля угодила ему прямо в задний проход, прошила внутренности и застряла в грудной клетке.
Из пасти волка брызнули струйки крови.
Нет, я не упаду… Я должен вынести Раису… Я спасу ее…
Он всё еще бежал, оставляя за собой кровавый след…
Вот и дом.
Георгий Адамович пихнул носом калитку, с трудом добрался до крыльца и упал на бок.
Он лежал, и живот его ходил ходуном. С большим трудом он повернул морду. Раиса была еще жива.
Скрипнула дверь.
Кто-то вышел на крыльцо, кто-то в высоких сапогах опустился рядом с ними на корточки.
Георгий Адамович поднял левый глаз и увидел Пушкина.
– Александр Сергеевич… – проскулил он, – мы… отомстили за вас… за Россию… Хам повержен… Мы умираем…
Пушкин улыбнулся. Он протянул руку и потрепал Дегенгарда по холке:
– О, не бойтесь, мои дорогие Дегенгарды! Вы не умираете!.. Вы будете жить вечно, – глаза Пушкина сверкнули в темноте оранжевым пламенем. – Для вас всё еще только начинается. – Пушкин встал, откинул руку в сторону и прочитал стихи, которых Дегенгард никогда раньше не слышал:
И долго буду тем любезен я народу
Что за людей всегда переживал
Что в наш жестокий век, век хамов и уродов
Сердца арапской искрой разжигал.
Пушкин нагнулся и вырвал у Дегенгардов их волчьи сердца. Георгий Адамович увидел, как сердца засветились в руках Пушкина. Александр Сергеевич слепил их в один комок и убрал за пазуху.
Георгий Адамович улыбнулся и закрыл глаза…
Глава третья
В МОРГЕ
Человеческое общежитие не допускало сношений с трупами…
1
В морге было всегда холодно и пахло формалином. От этого у Сергея развились ранний ревматизм и хронический насморк.
Сергей Кузов работал в морге давно. Он когда-то устроился сюда из любопытства, ему было интересно, как выглядят трупы. Любопытство прошло, а работа осталась. При любом режиме люди умирают, и морг всегда нужен. Работа как работа.
Как все работники моргов, Сергей Кузов выпивал. Нельзя было не выпивать, когда каждый день видишь мертвецов. Хоть умом и понимаешь, что мертвец ничем не отличается от бревна, однако бревна никто не боится, а мертвец страшный. Это не значит, что Сергей Кузов боялся мертвецов, это так, в порядке общих рассуждений. Конечно же, проработав столько времени в морге, Кузов не боялся. Он даже, наоборот, презирал их и думал про них, что кабы не были они дураки, то были бы живы, ума у них не хватило жить, вот они и померли.
Пару раз Кузов был свидетелем, как покойник вдруг неожиданно садился на столе. В первый раз Сергей испугался. Тогда он еще недолго работал и не привык к подобным вещам. Такие номера казались ему дикими выходками или фокусами злоумышленников. Но коллеги объяснили, что просто у некоторых покойных скапливаются в животе газы, и когда их становится больно много, мертвец вскакивает, как надуваемый воздушный шарик. Посидит-посидит, сдуется и ляжет на место.
Когда в следующий раз при Сергее встал другой мертвец, Кузов презрительно плюнул ему под ноги и пошел в приемные покои пить водку с друзьями.
Кузов был самым старым работником морга. Никто не застревал здесь надолго. Год-два – и уходили. А Кузов переработал всех. Почему-то все его напарники любили пошутить с трупами. Засунуть отрезанную руку в холодильник с продуктами или вынуть ее на стол во время обеденного перерыва, или в сумку кому-нибудь сунуть. Любили подложить труп на топчан к Кузову. Вставляли мертвецам в рот папироски. И тому подобные глупые циничные шутки. Сергей в этом участия не принимал. Ему не нравилось. Но и не возражал особенно. Он привык. Такая уж специфика работы в морге. Электрики и радиомонтажники шутят с электричеством – подкладывают заряженные конденсаторы в карманы. Ядерщики засовывают коллегам изотопы в трусы. Водолазы перекрывают друг у друга кислородные крантики. Парашютисты любят спросить у новенького – не жмут ли лямки яйца. И так далее. Все шутят на работе доступными средствами, чтобы разряжаться. Значит, в морге естественно шутить с трупами.
Но всё же, Сергей Кузов не любил шуток и не понимал их. Считал, что ни к чему хорошему они не приведут. Какой смысл шутить? Вот бывшая жена Сергея тоже всегда смеялась не пойми над чем. Кузов никогда не понимал того, что казалось жене смешным. Потом жена ушла. Сказала, что от Сергея пахнет трупами, и она не может больше этого выносить. А чем же от него, спрашивается, должно пахнуть, если он работает в морге? Укропами, что ли? Теперь Кузов жил один и домой с работы не торопился. Ему было всё одно, где проводить свободное время – дома или в морге. В морге даже лучше. С годами Сергей привык разговаривать с трупами. А что такого? Разговаривают же пенсионеры-старички со своими собаками, ясное же дело, что собаки не понимают, что им говорят, и ответить не могут. Тут главное, чтобы одна сторона могла выговориться, вроде игры в одни ворота. Вот и Сергей садился иногда возле мертвеца и начинал ему о чем-то рассказывать. Поговорит-поговорит, потом пойдет хлопнет рюмочку – и хорошо. Не возражают – и хорошо. Плохо, когда возражают, это вызывает душевное утомление и раздражение нервов. А когда работаешь в таком месте, то отлично понимаешь, что от утомления и раздражения можно раньше времени лечь на железный стол с номером на пятке. (Загадка: С номерком на пятке в черной плащ-палатке? Отгадка: Бэтмен в морге. Эту загадку придумал напарник Кузова Альберт).
2
Сегодня Кузов дежурил в ночь. Морг был полупустой. Новых поступлений давно не было. К нескольким жмурикам прибавились привезенные вечером два пенсионера, которых застрелили в Красном Бубне.
В это время года было мало трупов. Кузов давно отметил периоды, когда трупов мало, когда много, когда какого народа больше мрет. Например, зимой поступали, в основном, пьяницы и бомжи. Весной – пенсионеры, от авитаминоза, астматики и самоубийцы. Летом – сердечники, от жары. В конце августа, как сейчас, наступало некоторое затишье, мертвяков было не много. Особенные же наплывы жмуриков приходились на всенародные праздники. Тут уже нельзя было делить их на сердечников и пенсионеров, потому что все бухали, дрались, замерзали, падали, попадали под машины, захлебывались собственной блевотиной. Как говорил напарник Кузова Альберт: Хоп-хоп-хоп! Заноси готовенького!
Сергей открыл стеклянный шкафчик, достал пузырек со спиртом, налил полстакана, выпил, закусил бутербродом с салом и луком. Если пить в меру, то всё будет нормально. Кузов налил еще немного и посмотрел на себя в зеркало. В зеркале стоял со стаканом в руке зрелый мужчина с умным лицом. Из-под вязаной шапочки выбивались черные с проседью кудри. Прямой, как у орла, нос, широкие скулы, украинские усы, раздвоенный мужественный подбородок. Под правым глазом синяк. Синяк Кузов получил случайно от пьяного милиционера. Милиционер набухался, они с Кузовом разговаривали в пивной по душам. А потом, ни с того ни с сего, милиционер врезал Сергею в глаз. Кузов от милиционера этого не ожидал. Хотел дать сдачи, но неохота было связываться. Ну их в жопу! Мусора всегда отмажут, скажут, что это Кузов первый начал, и ничего не докажешь.
– Ну, Сергей Александрович, будем здоровы, – Кузов чокнулся с собой в зеркале, отставил мизинец и, не спеша, с достоинством, выпил. Появилась потребность поговорить. – Пойду посмотрю на новеньких.
Он шел мимо полупустых стеллажей и думал, что от мертвяка уж точно в глаз не получишь.
Новенькие лежали на соседних столах.
3
Кузов приподнял простыню и удивился. Под простыней лежал молодой человек лет тридцати пяти. Странно… Сергей поднял другую простыню. Странно… Женщина на столе тоже была молодая. Странно… Кузов точно помнил, что по документам доставили пенсионеров. Кузов проработал в морге долго и всегда смотрел документы. И на память он не жаловался.
Сергей откинул обе простыни и обошел покойников, чтобы посмотреть с другой стороны. С другой стороны покойники выглядели так же молодо. А баба вообще была, как конфетка.
Есть такие любители, которые трахаются с трупами. Некрофилы. Вот и у них в морге когда-то работал извращенец, которого застукали на месте преступления, когда он засовывал свой конец одной жертве дорожно-транспортного происшествия с оторванной головой. Ему самому за это санитары чуть башку не оторвали. Кузов не понимал таких симпатий к трупам. Хотя за свою жизнь повидал достаточно голых женских тел…
Но сейчас он вдруг почувствовал возбуждение. Особа на столе выглядела, как живая. Кузов опустил голову и увидел, что его штаны оттопырились.
– Но, но! Куда прешь?!
Чтобы успокоиться, Сергей решил сходить посмотреть еще раз документы.
Документы лежали на столе в папке. Кузов еще не успел их убрать. Вот и хорошо.
Он открыл шкаф, налил немного спирта, выпил, доел бутерброд с салом, сел за стол, открыл папку, пробежал глазами по строчкам и сказал сам себе:
– Всё правильно… Пенсионеры…
Лампочка под потолком замигала и погасла.
Кузов выругался и полез в стол, где у него была керосиновая лампа.
Достал ее, зажег, поставил на стол и снова углубился в чтение…
Дегенгард Георгий Адамович, 1935 года рождения, русский. Причина смерти: огнестрельное ранение… Дегенгард Раиса Павловна, 1936 года рождения, русская. Причина смерти: огнестрельное ранение…
– Не может быть! – сказал Сергей вслух. – Не может быть, что им столько лет!
Он решил взглянуть на покойных еще раз. Взял лампу и пошел в тусклом свете керосина, стараясь не задевать полки.
4
На полпути Кузов услышал низкий протяжный гул, идущий будто из-под земли. Внутри у Сергея всё съежилось. Гул внезапно прекратился. Кузов прислушался. Этот звук казался тревожным, он был похож на начало землетрясения. Именно с такого звука начинались землетрясения в Туркмении, где Сергей служил в армии… Но здесь же не Туркмения! Что-то ему не доводилось слышать, чтобы в Тамбовской области трясло. Бывало, что земля содрогалась при взлете реактивных истребителей с военного аэродрома, но это был совсем другой звук…
Кузов еще постоял, прислушиваясь. Гул не повторился.
– Ну и хрен с ним, – он не любил долго думать над тем, чему нет объяснений, и пошел дальше.
Подошел к столу, сбросил простыню, поднес поближе лампу и нагнулся. В колеблющемся свете он увидел прекрасную белую кожу на молодом лице красавицы. Раиса Павловна показалась Кузову еще прекраснее, чем в прошлый раз, и он опять почувствовал, как спереди у него всё оттопыривается.
Кузов поставил лампу на стол и почесал яйца. Он начал понимать извращенцев, которые залазили на трупов… Она была такая… Ох… Он ничего не мог поделать… Один раз – не некрофил… Рука сама потянулась к ремню… Рука дрожала от возбуждения и внутренней борьбы… Внутри Кузова шла борьба между звериным инстинктом бессознательного и этическими нормами человеческого общежития… Человеческое общежитие не допускало сношений с трупами… А звериным инстинктам всё равно… Брюки упали к ногам… Сергей снял ботинки, наступая одним на другой… Брюки мешали этому… Нужно было сначала ботинки снять… Путаясь в штанинах, Кузов скинул с себя всё… Наступил носками на холодный кафельный пол… Она прекрасна… Он остановился перед столом… Надувшийся конец покачивался, как дирижабль в небе Ленинграда… Он занес ногу над столом, чтобы лечь на Раису Павловну…
И тут она распахнула глаза и схватила Кузова за конец…
Сергей отскочил назад, но женщина так крепко держала его, что отскочить особенно не удалось.
– Куда ты, красавчик?! – спросила она низким грудным голосом.