– Ты чего орешь, чуда?! – высказался он.
– Идея! – повторил Мешалкин и решительно снял со стены зеркало. Потом он подошел к окну и направил солнечного зайчика Абатурову в лицо.
– Ты чего?! – Абатуров заслонился локтем.
– Ха-ха! – засмеялся Юра.
– Ты рехнулся, что ли? – Семен покрутил пальцем у виска, но тут до него дошло. – Понял! Понял я! – закричал он. – Голова, москвич! Молодец!
– Мне-то объясните! Чё вы, вашу мать, лыбитесь?! – Мишка нахмурился.
– А вот, смотри! Представь, что ты вампир и сидишь в погребе, а я сверху на тебя – р-раз! – Мешалкин перевел солнечного зайчика на Мишку. – Чего ты видишь?!
– Я ни хера не вижу, потому что меня солнце слепит.
– Вот именно!
– Капут тебе, Мишка! – Абатуров хлопнул рукой об руку. – Был ты вампиром, а теперь ты убит!
– Аа-а! Понял, – Коновалов хлопнул себя по лбу и улыбнулся. – Здорово придумано!
Вдруг сверху посыпалась побелка. Все, как один, подняли головы.
– Говорил же я, – прошептал Абатуров, – что не одна тут бабка Вера прячется, – дед нагнулся и поднял кол. – Моя очередь, – он посмотрел на люк и сделал решительный шаг в сторону лестницы.
– Погоди, – Коновалов положил ему на плечо здоровую руку. – Мы его с улицы лучше возьмем.
4
Вышли во двор.
Мишка приставил к плотно закрытому чердачному окну лестницу, а Юра хотел встать с зеркалом так, чтобы светить зайчиком внутрь, но из-за положения солнца ему никак не удавалось этого добиться. Наконец он сумел направить зайчика так, что луч попадал на самый край чердачной дверцы.
– Ладно, не мучайся, – посоветовал Мишка. – Мы этого гада к двери подманим, а тут ты из своего гиперболоида! Мы его на живца опять подманим, – он повернул голову. – Одевайся, дедон.
Деда Семена обрядили в защитную одежду. Мишка постучал по ведру:
– Как слышимость, дед? – крикнул он в дырку.
Абатуров показал большой палец:
– Поехали, – он перекрестился и полез вверх по лесенке.
– Стой, дед! – остановил Коновалов. – Мы тебя веревкой забыли привязать!
– На хер? – спросил Абатуров голосом тевтонского рыцаря.
– Для страховки. Вдруг тебя придется оттуда выдергивать?
– Ты, Мишка, совсем охерел, – Семен постучал себя костяшками по ведру. – Да если меня с такой высоты сдернуть, то, считай, я отвоевался. Считай, одним воином Христовым меньше.
– Да… – Мишка почесал затылок. – Это точно… Тогда давай, дедок, так сделаем, – он посмотрел на росшее рядом с домом дерево. – Мы, давай, веревку через яблоню перебросим, и если тебя вытягивать придется, то ты об землю не грохнешься, а повиснешь на дереве… А?!. Понял?!. А мы тебя потихонечку оттуда опустим…
Абатуров слез вниз. Его обвязали за подмышки веревкой и перекинули конец через яблоню. Дед Семен полез обратно.
Коновалов подергал конец веревки, проверяя, как работает страховка. Абатуров замахал руками.
– Мишка, пля! Ты что, долбанулся?
– Тяжело в ученье, – пошутил Коновалов, – легко в бою…
Семен долез до дверцы и остановился.
– Ну, не поминайте, если что, лихом, – он почувствовал себя, как на войне, хорошо почувствовал. Решительно открыл дверцу и влез внутрь.
5
Чердак у бабки Веры был большой и темный. Но Абатуров знал его, потому что когда-то бабка наняла его за две бутылки чинить крышу. На чердаке лежало до хрена сена, которое бабка приготовила для коровы. Там-то, понял Абатуров, и прятался бес (или бесы).
– У! – крикнул он и послушал. Он подумал, что, быть может, бесы вылезут на голос, тут-то он их и проткнет или выманит на солнышко. – У!
Тишина.
Абатуров выставил кол перед собой и двинулся вперед, тыча им в сено. Каждый раз, когда кол опускался, дед Семен говорил: С нами Бог!
Абатуров тыкал не очень внимательно и пропустил участок сена, в котором сидел вампир Крайнов. Дед Семен прошел вглубь чердака, а когда дошел до конца и развернулся, то увидел Крайнова. Вампир стоял напротив него с растопыренными лапами и жадно открытым ртом, из которого торчали острые клыки.
Абатуров опешил. Путь к отступлению был отрезан.
– Это ты, Пашка? – спросил он, чтобы заговорить вампиру зубы. – Чего ж ты-то в вампиры подался? Я думал, что ты не такой…
Крайнов сверкнул глазами:
– Сейчас узнаешь, Семен, зачем я подался и зачем ты подашься! – Он двинулся на Семена.
– А чего ты у бабки Веры-то на чердаке делаешь? Чего, у тебя своего дома, что ли, нет?
– У вампиров дома нет! Наш дом – погост!
– Ну и, значит, дурак ты, Паша, что в вампиры подался! Променял свой такой хороший дом на могилку! Э-э… Дурак ты, Паша…
– Это так на первый взгляд кажется, – не обиделся Крайнов, – а вообще нормально… в могилке… Ты пой-меш-ш-шь…
Вампир приблизился настолько, что почти уперся в кол:
– Не подходи! – предупредил Абатуров. – А то проткну!
Крайнов захохотал, махнул рукой и легко выбил кол из рук деда. Кол стукнул по крыше и отлетел далеко в сено.
Абатуров понял, что если сейчас не произойдет чуда, ему конец.
– Дергай, Мишка! Дергай меня! – закричал он что было мочи.
Веревка натянулась, Абатуров полетел вперед, сшиб с ног Крайнова и вместе с ним вылетел через дверцу.
Крайнов вспыхнул еще в воздухе и упал на землю горящим скелетом. А дед Семен повис на яблоне и завращался вокруг своей оси. Ветка хрустнула и сломалась. Абатуров свалился вниз, стукнулся ведром об землю и замер. Но этого никто сразу не заметил, потому что все, как завороженные, смотрели на догорающего скелета.
Крайнов ярко вспыхнул в последний раз и потух. Из ноздрей его почерневшего черепа поднимался желтый дымок, как от серы.
– Иуау! – раздался за спинами Мешалкина и Коновалова тревожный звук.
Они повернулись и увидели перекатывающегося по земле деда Семена с ведром на голове. Когда ведро натыкалось на камень, раздавалось звяканье, а потом жалобное гудение Абатурова. Абатуров упал с дерева точно головой вниз, из-за чего ведро искривилось и так крепко насело ему на голову, что теперь он никак не мог его стянуть.
Коновалов подошел, поставил деда на ноги, просунул пальцы под ведро, немного разжал деформированные края и дернул ведро вверх. Абатуров завис над землей и задрыгал ногами, а потом его голова выскочила из ведра и вместе с телом рухнула на землю. Семен резко вскочил на ноги и запрыгал вокруг себя, размахивая перед собой кулаками, как боксер. Коновалов не успел увернуться, получил ощутимый удар в нос и отлетел под дерево. Сверху посыпались спелые яблоки. Мишка схватил с земли яблоко и замахнулся, чтобы швырнуть в деда, но Мешалкин остановил его занесенную руку и помотал отрицательно головой. Мишка потер яблоко о телогрейку и откусил огромный кусок.
На этот раз дом не сгорел.
6
– Ну вот, – дед Семен доделал на колу третью зарубку, – теперь мы это… Организованный Отряд По Борьбе с Бесами.
– Истребители Бесов! – сказал Коновалов и сжал кулак.
– Сокращенно ИСТРБЕСЫ, – подытожил Мешалкин.
– Хорошее название, – Семен кивнул. – На этот раз получилось получше. Прокололи и кремировали двоих, а времени ушло, как на одного первого… И дом не спалили, – он оглядел дом. – Живы будем, я сюда перееду… Если так дальше пойдет, до ночи должны управиться…
– Так чего ж мы тут рассиживаемся?! – Мешалкин вскочил и затоптал окурок. – Вперед, друзья!
– Погоди ты, суетной! – остановил Мишка. – Надо подумать…
– Да что думать-то?! Мы их теперь зеркалом на фиг всех попрожигаем!
– Ишь ты! Какой! Не говори хоп!
– Кончай препираться, – сказал Абатуров. – Москвич прав. Нечего нам тут рассиживаться! Светлый день не резиновый, надо шевелиться.
7
Следующим был дом азербайджанца Мурата Алиева. Алиев не был, конечно, коренным жителем Красного Бубна. Он приехал сюда из Нагорного Карабаха, спасаясь от войны. Пару лет работал в колхозе комбайнером, а когда колхоз развалился, Алиев, как все азербайджанцы, занялся традиционным азербайджанским делом – торговлей. Он держал вдоль шоссе несколько коммерческих киосков. Фирма ООО «Южная ночь». Бубновцы относились к Алиеву двойственно. С одной стороны, он уже воспринимался ими, как свои, но, с другой стороны, за глаза его критиковали за то, что чурбан. Так-то Алиев, в принципе, был неплохой мужик, давал деревенским в долг, не жадничал и шутки понимал… Но все-таки… айзер…
Глава пятая
АЗЕРБАЙДЖАНЕЦ В ДЕРЕВНЕ
1
Мурат объехал киоски и вернулся домой затемно. В Бубне он жил один. Семья осталась в Азербайджане у родственников жены. Когда начались события в Карабахе, они решили уехать из родных мест. Мурат временно отправил жену с детьми к ее родственникам в Баку, а сам поехал в Россию, чтобы обустроиться там, а потом забрать семью. Но время сослужило плохую службу. Пока Мурат обустраивался, родственники жены обработали Фариду. Каждый день они говорили ей, что муж бросил ее и скрылся в России, где наверняка завел новую семью, потому что в России одни развратные женщины. А если человеку каждый день говорить одно и то же, он в конце концов начинает этому верить. И когда Мурат наконец-то купил дом, машину, завел хозяйство и можно было, не стыдясь, принять семью, он получил из Баку письмо. Жена писала, что она его проклинает за то, что он ее бросил, и никогда за это не покажет ему детей. Алиев был вне себя от горя и злости. Он собрался и поехал в Баку разобраться. Но родственники жены не пустили его к семье, сильно избили Мурата Рашидовича и пообещали, что если он сейчас же не уедет, закопать его живым. Алиев поверил – в Азербайджане с этим стало просто. Он уехал и теперь жил один, напяливая временных продавщиц. Если бы он был русский, то наверняка бы запил. А он был нерусский, и поэтому только курил вечерами коноплю. Конопли здесь было много, и стоила она недорого. (Недаром рок-группа «Собаки Лондона» отправилась под Тамбов на гастроли).
2
Алиев заехал в сарай, закрыл за собой ворота и запер их на засов.
Прошел в избу. Изба была русская, а обстановка, по возможности, азербайджанская. На стене висел восточный ковер. Под ковром – диван-кровать, застеленный полосатым покрывалом. В углу – резная расписная тумбочка с орнаментом. На тумбочке – бронзовая ваза с длинным узким горлышком. На другой стене – чеканка: аллегорическое изображение Баку в виде лица азербайджанской женщины и нефтяной вышки. Еще в комнате были застланный ковриком сундук и сейф.
Мурат Рашидович повертел на пальце четки и сунул их в карман, а из кармана вытащил перетянутую резинкой пачку денег и ключ от сейфа. Убрал деньги в сейф и прошел в кухню. Приготовил чай. Вышел с пиалой на крыльцо, сел на ступеньку.
Он пил чай, глядя в потемневшее небо, и думал об Азербайджане, о своей тяжелой доле, о бизнесе и о Гейдаре Алиеве. Многие в деревне спрашивали Мурата – не родственник ли он азербайджанскому лидеру. И Мурат терпеливо всем объяснял, что Алиев в Азербайджане – все равно, что Иванов у русских.
Алиев поставил пиалу на ступеньку, сунул руку под крыльцо, вытащил оттуда целлофановый пакет с травкой и пачкой папирос «Беломор». Вот это и был его настоящий бизнес. Киоски Алиев держал для вида, они почти никакого дохода ему не приносили. А вот торговля травкой – другое дело. Рискованное, но достойное мужчины дело.
Мурат продул папиросу, заколотил коноплю и закурил. Почти сразу в голове посветлело. Жизнь перестала казаться односторонней и неприятной. Теперь он видел как бы ее всю целиком, и она больше не отталкивала.
Он посмотрел на появляющиеся в небе звезды, на полную луну, на Млечный Путь, и подумал, что вот человек живет в этом огромном мире, как блоха на теле собаки, живет-живет, пока собака живет, а потом собака сдохла и блоха сдохла, никому не хуже и не лучше…
Он добил косяк и прилег на крыльцо, чтобы удобнее было смотреть вверх. В школе он хотел стать космонавтом и полететь к звездам, потому что знал, что когда вырастет, такое будет уже возможно. ПЕРВЫЙ В МИРЕ АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ КОСМОНАВТ В КОСМОСЕ! Потом он повзрослел и понял, что космонавтами становятся не многие, и он, скорее всего, космонавтом тоже не станет. Тогда Алиев решил стать астрономом, открыть новую звезду и назвать ее ВЕНЕРА, по имени своей первой любви Венеры Фатыховны Тимургалеевой, с которой он учился в одном классе. Но еще через несколько лет он понял, что профессия астронома ему не подходит. Астроном – профессия не для всех, не каждый сможет всю жизнь заниматься скучными вещами, чтобы открыть что-нибудь и назвать ВЕНЕРОЙ, которая в космосе и так уже, оказывается, есть. Тем более Венера Тимургалеева к тому времени уже вышла замуж за жирного армяна Вартана Гукосяна…
Короче, когда Алиев вырос, он стал заниматься торговлей, как все взрослые азербайджанцы. И был доволен, пока не началась война в Карабахе. С этого момента всё пошло наперекосяк…
Но, слава Аллаху, вроде бы обратно стало помаленьку налаживаться…
Совсем стемнело и похолодало. Алиев поежился и решил вернуться в дом попить там еще чаю, покурить и лечь спать. Его немного тусовало сидеть на улице.
3
Мурат Рашидович сунул пакет с травой в карман, встал с крыльца, и тут в ворота постучали. Алиев поморщился. Не хотелось сейчас с кем-нибудь иметь дело… Он вздохнул и пошел к воротам.
– Кто тут?
– Мурат Рашидович? – спросил с улицы незнакомый голос.
– Ну, я… Кто это? – Алиев нагнулся и посмотрел в дырочку, но было уже так темно, что ничего конкретного он там не увидел. Только какая-то тень.
– Мурат Рашидович, я от Алика.
– От какого такого Алика? – спросил Алиев, хотя уже понял от какого. Аликом звали его земляка из Тамбова, с которым у них было общее дело. Алик направлял Алиеву проверенных плановых клиентов.
– От Алика Керимова…
Мурат отодвинул засов и приоткрыл ворота.
– Проходи… только быстро…
Человек прошмыгнул мимо Алиева во двор. Мурат запер ворота и повернулся.
– Пошли к дому.
Они подошли к крыльцу. Мурат пошарил рукой по стене, щелкнул выключателем. Над крыльцом загорелась лампочка. Алиев повернулся к незнакомцу.
Молодой парень, лет двадцати пяти, высокий, с длинными светлыми волосами, в кожаной куртке с множеством молний, в ковбойских сапогах и черных джинсах. Из-под расстегнутой куртки выглядывала черная майка с огненными монстрами хеви-металла. А вот лица парня Мурат не видел – парень держался за челюсть рукой. На внешней стороне ладони Алиев разглядел татуировку змеи и надпись готическими буквами
Типичный бездельник, которых в последние годы развелось множество и которые, в основном, и покупали у Алиева травку.
Но что-то Алиеву в нем сильно не понравилось. Он не мог понять, что именно… Но почему-то сразу решил, что это ментовская засада…
– Ты чего за морда держишь? – спросил он.
– Зубы болят, – ответил парень, и Алиев понял, что тот врет.
Ни-че-го-у-не-го-не-бо-лит!
– Понятно. – В голове Мурата быстро завертелись мысли. Нужно было как-то выпутываться. Он решил притвориться. – А чего пришел-то? – спросил он.
– Как чего? Я ж сказал, от Алика!
– От какого Алика?
– Я ж сказал, от Керимова!
– Ну и что дальше?.. Алик велел мне что-нибудь передать?.. Тогда давай и уходи…
– Я за травой.
– Какой-такой травой?! Иди на лужайку за травой, где коровы ее кушают!
– Ты чего?.. Ты чего придуриваешься? – в голосе парня послышалась угроза. – Не придуривайся! У меня времени нет, давай траву! Покупаю!
– Брат… что ты хочешь? – Алиев развел руками. – Я, брат, не понимаю, да… Я спать хочу, брат… Что ты ко мне пришел ночью?.. Приходи днем, чай выпьем… Может, днем, брат, ты мне объяснишь, какое дело у тебя… А то, брат, ты пьяный немного… говоришь непонятно… Давай иди, приходи днем, – он легонько подтолкнул парня к воротам.
– Да ладно тебе мозги-то компостировать, – парень увернулся, неожиданно ловко залез к Алиеву в карман и выхватил оттуда пакет с травой. – Вот она! Вот какая трава! В кармане у тебя лежит! Ого! – он повертел перед собой пакетом. – Да тут много!
Алиев побледнел, и на лице у него выступили капельки пота. Он растерялся. Он не ожидал такого поворота. Парень сунул Алиеву в руку несколько купюр.
Раздался грохот. Ворота полетели на землю, и во двор ворвались еще несколько фигур. Когда они приблизились, Мурат разглядел двух солдат в плащ-палатках и нескольких молодых людей в кожаных куртках.
– Понятые! – закричал один солдат. – Вы являетесь свидетелями купли-продажи наркотиков! Только что на ваших глазах этот гнусный торговец зеленой смертью продал русскому парню мешок травки! Купюры помечены. – Солдат подбежал к совсем обалдевшему Алиеву и выхватил у него из рук деньги.
Алиев сел на крыльцо.
– Слушай, брат, ты что гаваришь, да? Я тебя первый раз тут вижу, да! – Он вытащил из кармана четки. – Этот кто такой вообще пришел? Пришел тут… чего он принес, я не знаю… Дэнги мне сует!.. Зачем мне его дэнги? Мне чужой дэнги не нада! Я честный человек, сам себе дэнги зарабатываю! Я свободный предприниматель, понял?! Мне чужой дэнги не нада! Я лучше сам их заработаю! А этот пришел ночью, я спать хатэл, принес травы, дэнги! Зачем принес? Нэ панимаю!.. Я ему гава-ру: зачем принес мне? Унэси атсюда! А тут ты, началник, прибежал, мене гаваришь непанятный вещь! Что случилась?! Пачиму варота сламали? Зачем дэнги мене давал? У мене дэнги есть! Я сам могу дэнег давать!.. – он посмотрел на солдата снизу вверх. – Дэнги – вода, сэгодня есть – завтра нэт!
– Ага! Ты, значит, чурбан, взятку предлагаешь?! Понятые, слышали? Он мне предлагал деньги!
– Зачем предлагал?! Зачем абижаешь меня? Я сказать не это!
– Не юли, падло, – солдат вытащил из-под плащ-палатки автомат с круглым магазином и ударил Алиева прикладом в лоб.
Алиев отлетел к двери. Он понял, что менты настроены решительно.
Понятые зааплодировали и заулюлюкали. Подошел второй солдат.
– Да что ты, Мишка, с ним возишься? И так всё понятно. Ты что, не знаешь приказ?
– Что за приказ еще?
– Лица, замешанные в распространении наркотиков на территории России и не являющиеся гражданами России, могут быть расстреляны на месте в пределах соответствующей квоты. Допустимая квота – десять-пятнадцать преступников в день, исключая крупные населенные пункты и другие места скопления граждан, где квота может быть увеличена до размеров, необходимых для решения задачи. Приоритет отстрела – лицам кавказской, среднеазиатской, прибалтийской и восточнославянской национальностей, а также малочисленных народов Крайнего Севера.
– А этих-то за что?
– За мухоморы. – Второй солдат сделал шаг в сторону Алиева. – Перед нами явный представитель лиц кавказской национальности без регистрации и прописки, – он вытащил автомат и передернул затвор. – Именем Союза Советских Социалистических…
– Стой, брат! – закричал Мурат. – Стой, нэ стреляй! У меня есть прописка! Я тут в деревня живу законно! – Он полез в карман и быстро вытащил паспорт. – Вот, смотри, брат! Всё есть, как нада!
Солдат взял паспорт и пролистал.
– Что ж ты врешь-то, чурбан?! – он швырнул паспорт Алиеву в лицо.
Мурат раскрыл документ и увидел, как у него на глазах печать о прописке, за которую он заплатил столько денег, тает и исчезает.
– Мама джан! – вырвалось из груди у несчастного азербайджанца. – Куда печат дэлся?!
– А ты, чурбан, думал, что за деньги можно вечную печать купить?! За деньги, дорогой, можно только вечные муки купить! И пучок укропа! А-ха-ха! – солдат поднял автомат.
Но тут Алиев изловчился и пнул солдата снизу вверх ногой. Автомат подпрыгнул в руках солдата и выпустил в темную ночь очередь трассирующих пуль.
Алиев вскочил и побежал в избу, на бегу вытаскивая из кармана ключ от сейфа, где он прятал пистолет. Ногой он захлопнул за собой дверь и задвинул засов. Только он успел заскочить в кухню, как входную дверь прошила автоматная очередь. Разлетелась вдребезги керосиновая лампа. Алиев пригнулся и пробежал в комнату. Он воткнул ключ в скважину сейфа, но не попал. Он попал в скважину только с третьего раза. Но из-за дрожи в руках Алиеву никак не удавалось повернуть ключ в замке. Наконец у него получилось, замок щелкнул, и дверца приоткрылась. Мурат распахнул ее и сунул руку внутрь. Страшная нечеловеческая боль пронзила его от кончиков пальцев до самых пяток.
– Мама! – закричал он.
Что-то в сейфе откусило ему руку до локтя.
Из сейфа на мгновение показалась то ли волчья, то ли чья-то еще ужасная морда с огромными желтыми зубами, по которым стекала кровь Мурата. Чудовище зарычало, вцепилось Мурату в живот и утянуло его в сейф.
Дверца сейфа сама собой захлопнулась.
Глава шестая
БОГ ЕДИН
Как ни крути, а Господь един
А нас, как в банке сардин
Из ансамбля Рашен Бразерс
1
Мишка Коновалов подошел к дому Алиева и зачем-то покачал высокий забор.
– Умеют черножопые устроиться, – сказал он.
Ворота дома были заперты.
– Закрыто, – дед Семен почесал бороду. – А может, он и не того… Может, его и не покусали вовсе… А просто на работу поехал… пепси-колой спекулировать… Предприниматель херов…
– Это почему ж его не покусали? – спросил Коновалов.
– А потому, – не очень уверенно ответил Абатуров, – я так думаю, что он… этот самый… муслим… Мусульманин то есть… А у мусульман, возможно, свои бесы… У нас же вот есть свой христианский Бог и свой христианский сатана… Бесы, черти, кикиморы, домовые и тому подобное… А у них – Аллах и сатана аллахский… Шайтан, джин, хоттабычи разные… И, по понятиям, мы пересекаться не должны… Христиан черти дерут, а мусульман – шайтаны…
– Может, оно и так, – ответил Мишка, – а может, и не так. – Он пнул сапогом по воротам и крикнул: – Салам алейкум!
Никто не ответил.
– Бог един, – сказал Мешалкин и снял с плеча кол. Коновалов вытащил из-за пояса топор.
Они прошли во двор.
Возле крыльца валялся какой-то пакет. Мешалкин подцепил его колом.
– Наркотик, – сказал он.
– Ну?! – Мишка осмотрел пакет. – Все айзеры курят траву, потому что им пить Аллах акбар запрещает.
– Тьфу, – сплюнул Абатуров. – Не по-человечески это – дурь курить!..
Чтобы не тратить времени, они быстро осмотрели чердак, высвечивая темные углы при помощи зеркала, взятого в доме бабки Веры. На чердаке никого не оказалось.
– Значит, в подполе он, – сказал Коновалов.
Прежде чем пройти в дом, они поразбивали все окна, чтобы напустить внутрь солнечного света.
Света внутри стало достаточно, чтобы ловить и направлять солнечных зайчиков.
Мешалкин занял исходную позицию рядом с люком, поймав зеркалом солнце. Коновалов открыл люк, и Юра стал светить в подпол. Подпол у Алиева в доме был неглубокий и маленький. Довольно быстро истребители вампиров поняли, что там никого нет.
– Говорил же я, – сказал Абатуров, усаживаясь на сундук, – что не берут их наши черти.
– Не знаю, – Коновалов принюхался. – Только есть у меня такое ощущение, что тут он где-то, гад, прячется… Чую я его…
– Встань-ка, дед, с сундука, – попросил Юра, – там посмотрим. А заодно в шкафах поищем…
Абатуров спрыгнул на пол.
– Ни хера там его нету, прости, Господи, мою душу грешную… Там у него, небось, наркотик спрятан и календарь с японками. Тьфу!
Коновалов открывал сундук топором, а Мешалкин стоял наготове с зеркалом.
Солнечный луч высветил в сундуке электробритву, старый приемник «Океан», пыльную кепку и колоду порнографических карт, перетянутых резинкой. Мурата Рашидовича в сундуке не было.
Абатуров вытащил колоду, снял резинку и пролистал карты.
– Шлюхи! – сказал он.
Поискали вампира в шкафу. Там его тоже не оказалось. Зато нашелся новый кожаный пиджак. У деда Семена загорелись глаза.
– Икося! У меня на войне такой был! Я его во Фрайберге нашел. А когда домой ехал, у меня чемодан с пиджаком с…ли, – он осмотрел пиджак повнимательнее. – Точно! Как мой!
– Все кавказцы любят ходить в коже, – заметил Юра. – Это у них униформа такая. Кожаный культ.
Абатуров решил померить пиджак. Он снял с себя икону, положил ее на сейф, вытащил из шкафа вешалку и начал снимать с нее пиджак. И тут почувствовал какую-то вибрацию.
Семен обернулся и не поверил глазам. Сейф, на котором лежала маленькая, но очень старая икона, весь дрожал. Маленькая икона потихонечку съезжала к краю. Еще мгновение – и она упадет на пол.
Абатуров отшвырнул пиджак, схватил икону и повесил обратно на шею.
– Там он! Там! – закричал дед, тыча в сейф указательным пальцем.
– Та-ак, – Мишка подошел к сейфу и постучал сверху костяшками. – Попался, штопаный джин!
2
Мужчины сгрудились вокруг сложного замка. Сейф был заперт, а ключей они не нашли. Мишка попытался вскрыть дверцу топором, но у него не вышло. Тогда Коновалов опрокинул сейф на бок, потом поднатужился, поставил его кверху ногами и опять опрокинул на бок. С сейфом ничего не случилось. Только было слышно, как внутри что-то бухает.
Мешалкин вытащил из кармана резец и поковырял им в замке. Тоже ничего не получилось.
Тогда вперед выступил Семен Абатуров. Он обошел сейф вокруг, поскреб бороду, остановился и перекрестил неодушевленное железо. Сейф как будто дрогнул.
– Ага! – Абатуров еще раз перекрестил сейф. Теперь уже все заметили, как задрожало железо.
– Ага! Сейчас мы его расколем! – Семен хлопнул в ладоши и потер руки. – Сейчас ты у нас попляшешь на адской сковородке! Юрий, занимай позицию!
Мешалкин встал у окна с зеркалом, направляя луч на сейф.
Коновалов встал с колом за сейфом.
Абатуров снял с шеи икону и прижал ее к дверце сейфа.