— Ага. Тем более, что мы все равно ничего не теряем. Кого посадим в мешок?
— Разреши, Ваше Величество, мне. — Ибрагим ткнул себя пальцем в грудь.Я убью эту свинью!
— Ну езжай тогда. Покажи ему кузькину мать. Всему побережью от него покоя нет. Гнус.
— Папенька, не ругайтесь. — Сделала замечание Клавдия.
— Действительно, что это ты разошёлся?! — Ввязалась Филоксея. — При дочке-то с зятем язык распускаешь!
— А чего я, собственно, такого сказал? — Спросил Полудокл.
Полудокл принёс Ибрагиму платье Клавдии.
— Ваше Величество, — обратился Ибрагим, снимая штаны, — разреши, когда я Гуго убью, я этого шакала Суридэса тоже убью.
— Как хочешь. — Полудокл махнул рукой.
Было ещё темно, когда в лодку положили мешок с переодетым в платье Ибрагимом Линкольном.
Хуан Суридэс сел на весла и погреб к кораблю.
"Вот вляпался…— думал он. — Скинуть бы этого в мешке в воду и дело с концом… Ну и что дальше?
Приеду я к Гуго… Клавдию не привёз… Рабибулин убит… Кольцо у Полудокла осталось… Гуго меня и шлёпнет сгоряча… Ладно, довезу этого бандита, а там посмотрим".
— Эй, Суридэс, — спросил Ибрагим из мешка, — долго ещё плыть?
— Потерпи, уже скоро.
— Э-эх, зарежу Гуго! А ты, Суридэс, молодец! Ловко придумал Гуго отомстить. Ты теперь как брат мне. Назад вернёмся барана зажарим, понял?
— Так ты на меня больше не сердишься?
— Нет. Я думал, что ты шакал. А ты теперь как брат мне… Слушай, Суридэс, как Анна?
— Анна нормально. Все о тебе вспоминает. Куда, говорит, делся мой Ибрагим?
— Это она кому, мужу так говорит?
— Да, мужу. Он все равно глухой, ни хера не слышит.
— Э-эх, какая прекрасная женщина!
— Да, ничего.
— Как ты можешь так говорить — ничего?! Не женщина — тюльпан, клянусь!
Суридэс промолчал.
Шлюпка подплыла к кораблю.
— Эй, на палубе! — Закричал Хуан Суридэс. — Я Клавдию привёз!
— Это ты, Суридэс? — Послышался голос Гуго.
— Я, Ваше Величество.
— Ты что, один? Где Клавдия? — Тут она, в мешке. А вот Рабибулина Ганса убили. Рабибулин утонул. Кстати, с вашим кольцом. А я еле ушёл. Ваше задание выполнено.
— Ха-ха! — Обрадовался Гуго. — Я говорил, что Клавдия будет моей! Моя Клавдия! Моя!
— Да, Ваше Величество, утёрли нос Полудоклу.
— Давай её наверх. — Гуго кинул Суридэсу конец верёвки.
«А хорошо бы, — пронеслось у Суридэса в голове, когда он привязывал верёвку к мешку, — чтобы верёвка не выдержала, и эта ваша так сказать Клавдия — того… И все шито-крыто.»Он вытащил нож и слегка надрезал верёвку.
— Тяните!
Мешок медленно пополз вверх. Хуан Суридэс отплыл в сторонку. Когда мешок был на полпути, со звуком — тыррр! — верёвка лопнула и драгоценный груз нырнул в воду.
— А-а-а! — Заорал Гуго. — Клавдия! Моя Клавдия! Тонет! Тонет!
— Человек за бортом! — Подхватил Усфандопуло.
Барон Отто Ширалас приложил козий рог ко рту и протрубил тревогу:
— Ту-ту-ру, ту-ту-ру, ту-ту-ру-ту, ту-ру-ру!
— Что ты стоишь?! Ныряй, Суридэс! — Замахал руками Гуго.
— Я плавать не умею. Бесполезно, Ваше Величество.
— Ах ты, сука! Ныряй, Усфандопуло!
— Я тоже не умею, Ваше Величество, плавать.
— У-убью, сволочь! Прыгай, говорю!
Казимир Усфандопуло схватил конец верёвки, прыгнул в воду и пошёл камнем ко дну. Он опустился как раз на стоявший на дне мешок.
Усфандопуло привязал к мешку верёвку, подёргал за неё.
Матросы налегли и потащили верёвку вверх.
Усфандопуло с мешком стремительно поднимались.
Неожиданно мешок врезался в дно шлюпки Хуана Суридэса. Оглоушенный Усфандопуло выпустил из рук верёвку и пошёл на дно. Шлюпка перевернулась, но Суридэс, успев ухватиться за верёвку, повис на мешке.
«Вляпался…»— Обречённо подумал он.
Мешок вытащили на борт. Хуан Суридэс поспешно спрыгнул и отбежал подальше.
Гуго дрожащими руками развязал узел. Из мешка вывалилась рука с ножом. Гуго замер.
— Моя Клавдия! Зачем ты это над собой сделала?.. Снимите мешок скорее!
Мешок сняли.
— Усы? Кто это? Это не моя Клавдия… — Гуго изумлённо посмотрел на тело Ибрагима Линкольна в женском платье. — Где Клавдия? Суридэс… Где Клав… — Он осёкся.Ибрагим?.. Измена… Убью,
Суридэс!
Хуан Суридэс бросился к мачте и полез наверх по верёвочной лестнице.
— Предатель! — Заорал король. — Ширалас, разворачивай мортиру!
— Что, Ваше Величество? — Переспросил Ширалас, подставляя к уху козий рог.
— Мортиру разворачивай, глухая тетеря! — Гуго врезал ладонью по рогу и выбил его из руки барона.
Кувыркнувшись в воздухе, рог булькнул за бортом.
Ширалас поспешно навёл мортиру на мачту и побежал на корму за ядром.
Гуго Пятый вскочил на борт. Оперевшись на мортиру, он стал заряжать пистолет. Руки не слушались. Пистолет выскользнул и упал на дно мортиры.
Король сплюнул и полез в мортиру за пистолетом.
В стволе было неуютно, пахло гарью.
Снаружи послышался топот.
— Ядро принёс! — Выпалил запыхавшийся Ширалас. — Где вы, Ваше Величество?
— Я тут, в дуле! — Донеслось из мортиры. — Пистолет, на хер, уронил!
— Вы где, Ваше Величество? — Ширалас приподнялся на цыпочках и закатил чугунное ядро в мортиру. — Ваше Величество, вы где?
Не дождавшись ответа, барон поднёс факел к пушке. Пушка выстрелила. Раскатистый гул прокатился над морем и откликнулся эхом с далёкого берега. Яркая вспышка озарила прижавшегося к мачте графа Хуана Суридэса и потухла.
С тех самых пор, как у сына султана Хабазлама Баззазы гибн Нуфуса Бадрбасыма начали пробиваться первые усы, сын султана Бадрбасым гибн Хабазлам потерял сон и покой. Раньше, когда усов ещё не было, Бадрбасым, набегавшись за день, шмякался на роскошные бархатные подушки, мгновенно отключался и совершенно не чувствовал, как слуги стаскивают с него чалму, жилетку, шлёпанцы с загнутыми носами и вишнёвые атласные шаровары. Теперь же, с усами, все пошло из рук вон.
Бадрбасым кидался вечером по своему обыкновению на подушки, но заснуть уже не мог. Он долго ворочался со спины на живот, а когда слуги пытались его раздеть, Бадрбасым лягал их снизу в морды своими шлёпанцами с загнутыми кверху носами. Поэтому верные слуги не могли раздеть их господина до утра, он так и лежал себе в чалме и жилетке, весь потный, со свалявшимися волосами.
— Ах, шайтап! Голые женщины мерещутся! — Ворчал он. — Вай-вай-вай! Как тут уснёшь, екалемене?
Днём этот Бадрбасым, сын султана, шёл в мятых штанах на базар и подглядывал из-под телеги на голых женщин, продающихся тут.
— Вай-вай-вай! — Прикрывал свой рот рукой Бадрбасым, весь красный.Штуки!
Однажды засмотревшегося сына султана переехало телегой, под которой он глядел на этих голых. Бадрбасым с распростёртыми руками лежал в грязи. Вокруг него сгрудился народ.
— Бурдюк-мурдюк! Ведь это, вроде, наш Счастливый Бадрбасым, сын султана, лежит! Лежит сын нашего достопочтенного султана Хабазлама Баззазы гибн Нуфуса Бадрбасым гибн Хабазлам! Святой Махмуд!
— Какой такой несчастный позволил себе проехаться по сыну султана?! Каштан ему в глотку!
— Бежим к султану! Скажем, что тут, вроде, лежит его Любимый и Счастливый сын Бадрбасым гибн Хабазлам. Пускай выезжает… Что-то нужно делать!
Султан Хабазлам Баззазы сидел на ковре в чалме и курил кальян.
Тяжёлые позолоченные двери распахнулись. В комнату впорхнули две до пояса обнажённые полные девки с шёлковыми платками на бёдрах и сплясали перед султаном, закидывая на бок ноги.
Султан булькнул кальяном.
За девками зашёл чародей в чёрных шароварах. Он проглотил саблю и выпустил из своего рта пламя.
Следом за ним прошли два павлина.
К султану приблизился слуга с серебряным подносом. Присев на корточки, он преподнёс султану свиток.
— О, Богоподобный Повелитель Луны и Солнца, Счастливейший из Счастливых, Хозяин Миллиона
Слонов султан Хабазлам Баззазы гибн Нуфус, — вам письмо!
Султан булькнул в кальян и поднял глаза:
— Читай.
Слуга сел по-турецки на ковёр, развернул бумагу.
— "О, Богоподобный Повелитель Луны и Солнца, — прочёл он, — Счастливейший из Счастливых, Хозяин
Миллиона Слонов султан Хабазлам Баззазы гибн Нуфус, да продлятся во веки веков ваши годы, о, счастливый. Пусть все вам будет казаться сладким и приятным.
Мы, недостойные целовать ваши шлёпанцы с загнутыми носами, только что на базаре видели, вроде бы, вашего сына, Прекрасного и Счастливого Бадрбасыма гибн Хабазлама. Какой-то проклятый шайтап прокатился по вашему дорогому сыну на телеге. Припадаем к вашим ногам. Кардыбарды."
— Мама юух! — Вскочил султан. — Поехали на верблюде!
В последний момент султан передумал и предпочёл поехать на слоне в будке.
Слуги подсадили Хабазлама на слона, и Хабазлам поехал.
На базаре слон кое-что поломал и подавил несколько зазевавшихся дураков.
Султан торопил слона, постукивая тому по голове длинной палкой.
Один раз слон схватил хоботом какого-то невзрачного человека и приподнял его над головой.
— Ты кто? — Спросил его султан. — Чего тебе надо?
— Ихайя…— Замычал придушенный хоботом незнакомец.
— Вот ишак! — Султан покрепче стукнул слона по голове.
Слон от боли разжал хобот и затрубил. Незнакомец упал на мешки с курагой.
— Дай слону финик. — Приказал султан торговцу.
Торговец развязал мешок.
Слон запустил в мешок хобот и стал горстями закидывать финики себе прямо в свой рот. Подъев все финики, слон раздавил ногой дыню и пошёл дальше.
Впереди слона бежал глашатай. Он кричал:
— Раз-з-зойдись с дороги! Султан едет!
Позади слона в две шеренги маршировали воины с саблями кверху.
Бадрбасым, сын султана, сидел на земле и кушал виноград.
— Ты что тут сидишь? — Спросил султан. — А мне сказали, что тебя переехали.
— Папа, купи мне двух голых женщин. — Попросил Бадрбасым.
— Тебе они на что?
— Я ими стану наслаждаться в тени кустарников из роз. — Бадрбасым выплюнул косточку. — Купишь?
— О, мой возлюбленный сын. Ты становишься мужчиной, ибо мудрые говорят:
— Сколько стоят эти женщины? — Султан положил палку слону на голову.
— Превосходные женщины! — Закричал торговец. — Удивительные женщины! У меня самые лучшие женщины на базаре! Смотрите, мой повелитель, какие у них у всех кудрявые причёски.
— Каких тебе купить? — Спросил султан у сына.
— Мне, папа, вон ту крайнюю, и вон ту голую, которая сидит на ящиках.
В ночь после того, как Бадрбасыма, сына султана, переехали — он спал хорошо.
Утром Бадрбасым встал, надел чалму и пошёл к отцу.
Он встретил в саду среднего брата Абызлабара гибн Хабазлама, сына султана.
— А на моих шлёпанцах носы сильнее кверху загнуты. — Сказал Абызлабар.
— Врёшь!
— Давай померяемся. — Абызлабар снял с ноги шлёпанец и дал Бадрбасыму посмотреть.
Возразить было нечего. Носы шлёпанцев Абызлабара оказались куда сильнее загнуты.
— Ну и что. — Не растерялся Бадрбасым. — А мне папа вчера двух голых женщин купил.
— Да ну? — Удивился Абызлабар.
Бадрбасым посмотрел свысока на брата и пошёл к папе.
— А таких шлёпанцев у тебя, брат, все равно никогда не будет! — Закричал ему в спину Абызлабар.
Султан Хабазлам Баззазы сидел на ковре и курил кальян. Массивные двери распахнулись и, вслед за раздетыми девками, чародеем и павлинами, вошёл Бадрбасым, сын султана.
— Да продлятся твои годы, папа. — Поклонился Бадрбасым. — Все куришь?
— Мой возлюбленный сын пришёл. Садись рядом — покурим.
Бадрбасым сел рядом и, взяв запасную трубку от кальяна, побулькал.
— Чем вообще занят? — Спросил султан.
— Встретил в коридоре Абызлабара. У него шлёпанцы сильнее моих загнуты. Почему так нехорошо получается, папа, что Абызлабару — все, а мне ничего?
— Я, что ли, тебе должен шлёпанцы загибать?! — Обозлился султан. — Иди отсюда!
Бадрбасым, сын султана, вышел из комнаты и пошёл на базар. На базаре он хотел засунуть шлёпанцы под телегу, чтобы у них сильнее загнулись носы. Когда он пристраивал шлёпанцы под колёса, телега тронулась и переехала Бадрбасыма, сына султана, на этот раз до смерти.
Сначала никто не поверил, что он умер, когда увидели его с распростёртыми руками в грязи. Но потом приехал султан на слоне. Он слез вниз, послушал, как у Бадрбасыма не бьётся сердце и сказал:
— О, мой возлюбленный сын Бадрбасым! Ты умер! Наследником быть Абызлабару.
В Золотом Веке по улицам ходили голые женщины.
Не зря говорят, что Гебельс 8-й Шрайбер был благородный. С детства его, во всяком случае, так воспитывали мама и папа.
Когда Гебельс вырос и стал королём, он объявил годы своего правления «Золотым Веком».
— Помните, — говорил он всегда, — что вам посчастливилось жить в Золотом Веке.
Когда Гебельс приговаривал преступника к смерти, он говорил всегда:
— Не повезло тебе, дураку. Все живут в Золотом Веке, а тебя в Золотом Веке повесят… Это же каким надо быть негодяем, чтобы тебя в Золотом Веке вешали?! Эх-ты-ы!..
Гебельс 8-й Шрайбер был просветитель. Он покровительствовал искусствам с науками.
Приходит к нему один механик:
— Ваше Величество, — говорит, — соблаговолите мне выдать мешок золота, чтобы я на эти средства изобрёл механического говорящего человека. Моё изобретение прославит время вашего царствования!
— Молодец! Вот мешок! Я счастлив!
Механик деньги тащит.
«Надо же, — думает, — король мешок золота подарил. Обосраться!»
А королева думает:"Ещё мешок отдал, идиот! Лучше бы мне отдал!"Но вслух замечания боится делать.
Приходит король через неделю к механику.
— Ну как, голубчик, дела идут? — спрашивает.
— Только что закончил ногу.
— Покажи.
Механик ставит на стол ногу.
— Это левая? — Гебельс спрашивает.
— Так точно, можно и переставить на левую, мой король.
— Славная конструкция. Ну, трудись. Время ещё есть.
Приходит Гебельс Шрайбер домой, королеве говорит:
— Одна нога уже готова.
— На что нам нога? — королева отвечает. — Зачем ты ему мешок золота дал? Он что у тебя — лишний был?!
Лучше бы мне отдал!
— Замолчи, а то стукну.
— Ну стукни, стукни! Мало я от тебя терпела?!
— Не выводи меня.
— Ну стукни, стукни, что же ты, а?! Стукни беззащитную женщину!
— Получай!
— У-у-у!
— Теперь не вой.
— У-у-у, изверг! Мешок отдал и ещё дерётся!
— Если б все такие как ты были, мир остановился бы в своём развитии!
— У-у-у! Золота жене пожалел! У-у-у!
— Нога, дура, это только начало. Когда всего человека доделает — увидишь — тебе понравится.
— Не хочу я никакого человека! Ты меня ударил! Дай денег! У-у-у!
— Ха-ха-ха! Куда поползла, змея?
— Ох, убил! Ох, убил!
— Вот и сиди там под столом, тварь, не вмешивайся!
Через неделю Гебельс 8-й Шрайбер к механику зашёл.
— Докладывай.
— Закончил, Ваше Величество, вторую ногу. Изволите взглянуть?
— Ставь на стол все ноги.
— Вот-с.
— Опять левая?
— Как приказывали.
— Слушай, жулик, моё терпение лопнуло! Делаешь по одной ноге в неделю! Я тебе не для этого мешок золота дал, чтобы ты по одной ноге в неделю делал!
Механик перепугался:
— Тык-мык, — бормочет.
— Что ты сказал?!
— … мык…
— Не проси. Ноги я у тебя возьму, а тебя повешу… Не повезло тебе, дураку. Все в Золотом Веке живут, а тебя в Золотом Веке повесят. Это же каким негодяем надо быть, чтобы тебя в Золотом-то Веке повесили?! Эх-ты-ы!
Механика повесили в мастерской.
Гебельс 8-й Шрайбер взял ноги и понёс в Храм Искусства И Науки.
Заходит в Храм. Там как раз цирк лилипутов выступает. Гебельс думает: «Красиво как. Уроды в жопе ноги!»Прошёл в угол, поставил железные ноги на пьедестал и на пьедестале вывел:
Железные ноги механического говорящего человека. Работы мастера Гермиппауса"
Пошёл Гебельс 8-й к художникам. Художники сидят кружком и срисовывают с натуры голую женщину. Восьмой Шрайбер спросил у рыжего художника:
— Ну как дела идут, рыжий?
— Только что ногу закончил, мон синьор.
— Скверная, дружок, нога. Мне не нравится… Милейший, сейчас у нас какой век?
— Золотой, Ваше Величество.
— Золотой, значит… В Золотом Веке все должно быть такое, чтобы мне нравилось. Остального быть не должно. Как бы ты отнёсся к такой идее, чтобы тебя повесить? Представляешь, все живут в Золотом
Веке, а тебя в Золотом Веке повесили? Эх-ты-ы… Кругом — рай. А ты висишь!
Гебельс Шрайбер пошёл дальше. У пожилого художника король выхватил из рук кисть и нанёс на холст один решительный мазок.
— Так-то, брат, лучше… — он похлопал старика по спине. — До свидания, господа художники. Пишите дальше. А натурщицу я у вас забираю.
Король быстро шагал по улице. Сзади семенила натурщица. Позади натурщицы маршировал духовой оркестр.
В толпе шептались:
— Король проститутку снял.
— С титьками!
Дома королева его спрашивает:
— Это что ты в дом привёл? — и заплакала.
— Молчать! Это моя муза Клио, понятно?
— Ещё как понятно! — королева бросилась на музу и вцепилась ей в волосы. — Я тебе, бесстыжая, гляделки то вырву!
Пока королева дралась, Гебельс 8-й разговаривал с духовым оркестром.
Потом он оттащил королеву от музы и запер супругу в кабинете.
После обеда король с музой пошёл в Храм Искусства и Науки смотреть лилипутов ещё раз.
Лилипуты прыгали через собаку и детскими голосами читали стихи. Король хохотал как резаный, хлопая музу по голой коленке. Лилипуты читали:
Гебельс 8-й Шрайбер одного повесил, другого предупредил.
Когда возвращались, уже стемнело. Одна лилипутка побежала за кошкой, а на вторую Гебельс Шрайбер случайно сел в карете. У музы Клио начался насморк.
— Не смей шмыгать носом! Я не потерплю!
Гебельс 8-й ещё чуть-чуть потерпел и вытолкал музу Клио из кареты.
Приехав во дворец Шрайбер выпустил из кабинета жену.
— Приходили ещё два механика, — пошутил он, — я отдал им по мешку золота. Один сделает мне механического говорящего слона, а второй — говорящего верблюда.
Королева упала в обморок.
Ночью, когда Гебельс 8-й Шрайбер спал, королева пробралась в спальню и запустила к мужу под одеяло кобру. Змея укусила короля и Гебельс 8-й Шрайбер умер во сне.
Золотой Век закончился.
Король Дуглас 7-й Мозес Консерватор умер позавчера при загадочных обстоятельствах в бане.
Все с ног сбились, разыскивая его в парке. А нашли, ничего себе, в бане! Голый по-пояс король стоял на карачках. Голова же у него была всунута в ведро с водой. Со стороны можно было подумать, что на полу в бане находится на карачках поверженый рыцарь-крестоносец. Можно было подумать, что рыцарь крестоносец свалился с коня и ударился головой вниз.
Короля Дугласа вынули из ведра и перенесли на кровать.
Что же случилось с королём Дугласом? — сидели и думали родственники вокруг стола с вазой.
Первым поднял голову дядя Дугласа Снечкус Зильмун. Он посмотрел вниз на свою прижатую к коленкам руками шляпу и произнёс:
— Что же с ним случилось? Зачем он попал в баню с ведром на голове?.. Все искали его в парке… А он в это время просто лежал в бане, в ведре… Как же, черт подери, он оказался в бане там?!.. Вы как хотите, а я не знаю. — Дядя Снечкус развёл руками, при этом шляпа с колен упала на пол. — Поясняю. Как это объяснить — был ли это несчастный случай или убийство? Черт подери!.. Я не знаю… Я ничего тут не знаю… Вильгельм, дай кресало…
— Разреши, Ваше Величество, мне. — Ибрагим ткнул себя пальцем в грудь.Я убью эту свинью!
— Ну езжай тогда. Покажи ему кузькину мать. Всему побережью от него покоя нет. Гнус.
— Папенька, не ругайтесь. — Сделала замечание Клавдия.
— Действительно, что это ты разошёлся?! — Ввязалась Филоксея. — При дочке-то с зятем язык распускаешь!
— А чего я, собственно, такого сказал? — Спросил Полудокл.
Полудокл принёс Ибрагиму платье Клавдии.
— Ваше Величество, — обратился Ибрагим, снимая штаны, — разреши, когда я Гуго убью, я этого шакала Суридэса тоже убью.
— Как хочешь. — Полудокл махнул рукой.
Было ещё темно, когда в лодку положили мешок с переодетым в платье Ибрагимом Линкольном.
Хуан Суридэс сел на весла и погреб к кораблю.
"Вот вляпался…— думал он. — Скинуть бы этого в мешке в воду и дело с концом… Ну и что дальше?
Приеду я к Гуго… Клавдию не привёз… Рабибулин убит… Кольцо у Полудокла осталось… Гуго меня и шлёпнет сгоряча… Ладно, довезу этого бандита, а там посмотрим".
— Эй, Суридэс, — спросил Ибрагим из мешка, — долго ещё плыть?
— Потерпи, уже скоро.
— Э-эх, зарежу Гуго! А ты, Суридэс, молодец! Ловко придумал Гуго отомстить. Ты теперь как брат мне. Назад вернёмся барана зажарим, понял?
— Так ты на меня больше не сердишься?
— Нет. Я думал, что ты шакал. А ты теперь как брат мне… Слушай, Суридэс, как Анна?
— Анна нормально. Все о тебе вспоминает. Куда, говорит, делся мой Ибрагим?
— Это она кому, мужу так говорит?
— Да, мужу. Он все равно глухой, ни хера не слышит.
— Э-эх, какая прекрасная женщина!
— Да, ничего.
— Как ты можешь так говорить — ничего?! Не женщина — тюльпан, клянусь!
Суридэс промолчал.
Шлюпка подплыла к кораблю.
— Эй, на палубе! — Закричал Хуан Суридэс. — Я Клавдию привёз!
— Это ты, Суридэс? — Послышался голос Гуго.
— Я, Ваше Величество.
— Ты что, один? Где Клавдия? — Тут она, в мешке. А вот Рабибулина Ганса убили. Рабибулин утонул. Кстати, с вашим кольцом. А я еле ушёл. Ваше задание выполнено.
— Ха-ха! — Обрадовался Гуго. — Я говорил, что Клавдия будет моей! Моя Клавдия! Моя!
— Да, Ваше Величество, утёрли нос Полудоклу.
— Давай её наверх. — Гуго кинул Суридэсу конец верёвки.
«А хорошо бы, — пронеслось у Суридэса в голове, когда он привязывал верёвку к мешку, — чтобы верёвка не выдержала, и эта ваша так сказать Клавдия — того… И все шито-крыто.»Он вытащил нож и слегка надрезал верёвку.
— Тяните!
Мешок медленно пополз вверх. Хуан Суридэс отплыл в сторонку. Когда мешок был на полпути, со звуком — тыррр! — верёвка лопнула и драгоценный груз нырнул в воду.
— А-а-а! — Заорал Гуго. — Клавдия! Моя Клавдия! Тонет! Тонет!
— Человек за бортом! — Подхватил Усфандопуло.
Барон Отто Ширалас приложил козий рог ко рту и протрубил тревогу:
— Ту-ту-ру, ту-ту-ру, ту-ту-ру-ту, ту-ру-ру!
— Что ты стоишь?! Ныряй, Суридэс! — Замахал руками Гуго.
— Я плавать не умею. Бесполезно, Ваше Величество.
— Ах ты, сука! Ныряй, Усфандопуло!
— Я тоже не умею, Ваше Величество, плавать.
— У-убью, сволочь! Прыгай, говорю!
Казимир Усфандопуло схватил конец верёвки, прыгнул в воду и пошёл камнем ко дну. Он опустился как раз на стоявший на дне мешок.
Усфандопуло привязал к мешку верёвку, подёргал за неё.
Матросы налегли и потащили верёвку вверх.
Усфандопуло с мешком стремительно поднимались.
Неожиданно мешок врезался в дно шлюпки Хуана Суридэса. Оглоушенный Усфандопуло выпустил из рук верёвку и пошёл на дно. Шлюпка перевернулась, но Суридэс, успев ухватиться за верёвку, повис на мешке.
«Вляпался…»— Обречённо подумал он.
Мешок вытащили на борт. Хуан Суридэс поспешно спрыгнул и отбежал подальше.
Гуго дрожащими руками развязал узел. Из мешка вывалилась рука с ножом. Гуго замер.
— Моя Клавдия! Зачем ты это над собой сделала?.. Снимите мешок скорее!
Мешок сняли.
— Усы? Кто это? Это не моя Клавдия… — Гуго изумлённо посмотрел на тело Ибрагима Линкольна в женском платье. — Где Клавдия? Суридэс… Где Клав… — Он осёкся.Ибрагим?.. Измена… Убью,
Суридэс!
Хуан Суридэс бросился к мачте и полез наверх по верёвочной лестнице.
— Предатель! — Заорал король. — Ширалас, разворачивай мортиру!
— Что, Ваше Величество? — Переспросил Ширалас, подставляя к уху козий рог.
— Мортиру разворачивай, глухая тетеря! — Гуго врезал ладонью по рогу и выбил его из руки барона.
Кувыркнувшись в воздухе, рог булькнул за бортом.
Ширалас поспешно навёл мортиру на мачту и побежал на корму за ядром.
Гуго Пятый вскочил на борт. Оперевшись на мортиру, он стал заряжать пистолет. Руки не слушались. Пистолет выскользнул и упал на дно мортиры.
Король сплюнул и полез в мортиру за пистолетом.
В стволе было неуютно, пахло гарью.
Снаружи послышался топот.
— Ядро принёс! — Выпалил запыхавшийся Ширалас. — Где вы, Ваше Величество?
— Я тут, в дуле! — Донеслось из мортиры. — Пистолет, на хер, уронил!
— Вы где, Ваше Величество? — Ширалас приподнялся на цыпочках и закатил чугунное ядро в мортиру. — Ваше Величество, вы где?
Не дождавшись ответа, барон поднёс факел к пушке. Пушка выстрелила. Раскатистый гул прокатился над морем и откликнулся эхом с далёкого берега. Яркая вспышка озарила прижавшегося к мачте графа Хуана Суридэса и потухла.
ЭПИЛОГ
Собственно, на этом месте следовало бы закончить эту увлекательную и поучительную историю о жизни и печальной кончине смелого короля-освободителя Гуго Пятого Спокойного, но дорогой друг читатель наверняка будет недоволен тем обстоятельством, что мы ничего не рассказали о героях, которые, вопреки всем ожиданиям, остались живы и здоровы. И прав ты будешь, друг читатель, ибо никогда ещё мы не смели оставлять тебя разочарованным. Наоборот, всякий раз мы хотели тебе угодить. И в этот раз обязательно угодим. Хотя, по чести сказать, писать это послесловие не очень правильно. Потому что приписывать что-либо дальше к нашей складной истории было бы и не к месту, и неинтересно, и глупо, и безвкусно, и ломало бы непоправимо весь стиль. Но мы не первый раз уже все это проделываем. Так что проделать это ещё разик нам ничего не стоит. Нам вообще на это наплевать. Нам, признаться, даже самим нравится сделать что-нибудь глупо, безвкусно и не к месту.
К примеру, подрисовать усы какой-нибудь девушке на фотке, или сочинить, например, стих про какую-нибудь и всем его рассказывать, или ещё чего-нибудь в этом роде.
Итак, что же сталось потом с нашими героями?
С ними все нормально и все они живы-здоровы, за исключением барона Отто фон Шираласа и, должно быть, Хурдобы Брузилопотамской.
Но — по порядку.
После трагической кончины короля Гуго Пятого, его разбойничья команда подалась на берег и присягнула Хурдобе Брузилопотамской.
Корабль «Фельдмаршал Финкаль»был возвращён старой владелице и снова переименован в «Счастливую Феокасту».
Барон Отто фон Ширалас стал послом Брузилопотамии при дворе Зураба Меченосца. Но пробыл на этом посту недолго. Уже через две недели он скончался от слабости в желудке. (Конечно, Зураб
Меченосец его отравил через воронку).
Овдовевшая баронесса Анна фон Ширалас после предписанного траура вышла замуж за графа Хуана Суридэса.
По воле Хурдобы Хуан Суридэс должен был развлекать её частых гостей морскими прогулками по местам событий.
— Вот, господа, — рассказывал он гостям, — вот эта торчащая из воды палка, на самом деле, является шпилем затонувшего дворца Гуго, над которым мы сейчас проплываем. Глубина приблизительно 90 футов. Здесь хорошо ловится зеркальный карп, которого вы, господа, изволили кушать на ужин…Далее плывём к месту, где погибли знаменитые фельдмаршал Финкаль и барон Густав фон Курцлих.
Самое невероятное, господа, в том, что они погибли на одном и том же месте и оба — буквально у меня на руках. Я и сам, господа, чудом избежал тогда гибели под тем же роковым деревом. Потом мы направимся к месту трагической кончины Гуго Пятого Спокойного и его злейшего врага маркиза
Ибрагима Линкольна… И к тому же там Усфандопуло потонул.
Увлекательные морские прогулки Хуана Суридэса особенно нравились чувствительным женщинам.
Одной из них граф даже написал стихи.
А когда на Полудокла напал Анабабс Длинный, Шокенмоген отказался прислать тестю подмогу.
Поэтому Анабабс легко победил Полудокла Толкового и отобрал у него все королевство. Только курорт оставил.
На этом курорте Поудокл потихоньку доживает свой век. Его жена Филоксея умерла от страданий. После её смерти к Полудоклу на курорт переехал шурин Иогафон Сильный, к тому времени тоже побеждённый Анабабсом. Живут они душа в душу. Но только очень много пьют вина.
Шокенмоген Лютый за глаза называет Полудокла — Прибрежным. Так и говорит: «Полудокл Прибрежный нализался с дружком».
К примеру, подрисовать усы какой-нибудь девушке на фотке, или сочинить, например, стих про какую-нибудь и всем его рассказывать, или ещё чего-нибудь в этом роде.
Итак, что же сталось потом с нашими героями?
С ними все нормально и все они живы-здоровы, за исключением барона Отто фон Шираласа и, должно быть, Хурдобы Брузилопотамской.
Но — по порядку.
После трагической кончины короля Гуго Пятого, его разбойничья команда подалась на берег и присягнула Хурдобе Брузилопотамской.
Корабль «Фельдмаршал Финкаль»был возвращён старой владелице и снова переименован в «Счастливую Феокасту».
Барон Отто фон Ширалас стал послом Брузилопотамии при дворе Зураба Меченосца. Но пробыл на этом посту недолго. Уже через две недели он скончался от слабости в желудке. (Конечно, Зураб
Меченосец его отравил через воронку).
Овдовевшая баронесса Анна фон Ширалас после предписанного траура вышла замуж за графа Хуана Суридэса.
По воле Хурдобы Хуан Суридэс должен был развлекать её частых гостей морскими прогулками по местам событий.
— Вот, господа, — рассказывал он гостям, — вот эта торчащая из воды палка, на самом деле, является шпилем затонувшего дворца Гуго, над которым мы сейчас проплываем. Глубина приблизительно 90 футов. Здесь хорошо ловится зеркальный карп, которого вы, господа, изволили кушать на ужин…Далее плывём к месту, где погибли знаменитые фельдмаршал Финкаль и барон Густав фон Курцлих.
Самое невероятное, господа, в том, что они погибли на одном и том же месте и оба — буквально у меня на руках. Я и сам, господа, чудом избежал тогда гибели под тем же роковым деревом. Потом мы направимся к месту трагической кончины Гуго Пятого Спокойного и его злейшего врага маркиза
Ибрагима Линкольна… И к тому же там Усфандопуло потонул.
Увлекательные морские прогулки Хуана Суридэса особенно нравились чувствительным женщинам.
Одной из них граф даже написал стихи.
Шокенмоген Третий Лютый так и не дождался от Полудокла обещанного корабля-флагмана. В то лето он вернулся с Клавдией к себе домой и больше к Полудоклу не ездил.
О, дева, ты, увы, загадка
Для упоительной души.
Ты будто бы цветок-закладка,
Меж книжных ты страниц лежишь,
Между страниц печальной книги.
Ужели ей являюсь я,
Как лебединой шеи выгиб,
Свечи таинственные блики,
И чаек жалобные крики?
Ужели это жизнь моя?..
А когда на Полудокла напал Анабабс Длинный, Шокенмоген отказался прислать тестю подмогу.
Поэтому Анабабс легко победил Полудокла Толкового и отобрал у него все королевство. Только курорт оставил.
На этом курорте Поудокл потихоньку доживает свой век. Его жена Филоксея умерла от страданий. После её смерти к Полудоклу на курорт переехал шурин Иогафон Сильный, к тому времени тоже побеждённый Анабабсом. Живут они душа в душу. Но только очень много пьют вина.
Шокенмоген Лютый за глаза называет Полудокла — Прибрежным. Так и говорит: «Полудокл Прибрежный нализался с дружком».
ГЛАВА 14. ПОВЕЛИТЕЛЬ ЛУНЫ И СОЛНЦА, СЧАСТЛИВЕЙШИЙ ИЗ СЧАСТЛИВЫХ, ХОЗЯИН МИЛЛИОНА СЛОНОВ СУЛТАН ХАБАЗЛАМ БАЗЗАЗЫ ГИБН НУФУС И ЕГО ВОЗЛЮБЛЕННЫЕ СЫНОВЬЯ
Аксакалу в законе Сергею Петченко заде посвящается
С тех самых пор, как у сына султана Хабазлама Баззазы гибн Нуфуса Бадрбасыма начали пробиваться первые усы, сын султана Бадрбасым гибн Хабазлам потерял сон и покой. Раньше, когда усов ещё не было, Бадрбасым, набегавшись за день, шмякался на роскошные бархатные подушки, мгновенно отключался и совершенно не чувствовал, как слуги стаскивают с него чалму, жилетку, шлёпанцы с загнутыми носами и вишнёвые атласные шаровары. Теперь же, с усами, все пошло из рук вон.
Бадрбасым кидался вечером по своему обыкновению на подушки, но заснуть уже не мог. Он долго ворочался со спины на живот, а когда слуги пытались его раздеть, Бадрбасым лягал их снизу в морды своими шлёпанцами с загнутыми кверху носами. Поэтому верные слуги не могли раздеть их господина до утра, он так и лежал себе в чалме и жилетке, весь потный, со свалявшимися волосами.
— Ах, шайтап! Голые женщины мерещутся! — Ворчал он. — Вай-вай-вай! Как тут уснёшь, екалемене?
Днём этот Бадрбасым, сын султана, шёл в мятых штанах на базар и подглядывал из-под телеги на голых женщин, продающихся тут.
— Вай-вай-вай! — Прикрывал свой рот рукой Бадрбасым, весь красный.Штуки!
Однажды засмотревшегося сына султана переехало телегой, под которой он глядел на этих голых. Бадрбасым с распростёртыми руками лежал в грязи. Вокруг него сгрудился народ.
— Бурдюк-мурдюк! Ведь это, вроде, наш Счастливый Бадрбасым, сын султана, лежит! Лежит сын нашего достопочтенного султана Хабазлама Баззазы гибн Нуфуса Бадрбасым гибн Хабазлам! Святой Махмуд!
— Какой такой несчастный позволил себе проехаться по сыну султана?! Каштан ему в глотку!
— Бежим к султану! Скажем, что тут, вроде, лежит его Любимый и Счастливый сын Бадрбасым гибн Хабазлам. Пускай выезжает… Что-то нужно делать!
Султан Хабазлам Баззазы сидел на ковре в чалме и курил кальян.
Тяжёлые позолоченные двери распахнулись. В комнату впорхнули две до пояса обнажённые полные девки с шёлковыми платками на бёдрах и сплясали перед султаном, закидывая на бок ноги.
Султан булькнул кальяном.
За девками зашёл чародей в чёрных шароварах. Он проглотил саблю и выпустил из своего рта пламя.
Следом за ним прошли два павлина.
К султану приблизился слуга с серебряным подносом. Присев на корточки, он преподнёс султану свиток.
— О, Богоподобный Повелитель Луны и Солнца, Счастливейший из Счастливых, Хозяин Миллиона
Слонов султан Хабазлам Баззазы гибн Нуфус, — вам письмо!
Султан булькнул в кальян и поднял глаза:
— Читай.
Слуга сел по-турецки на ковёр, развернул бумагу.
— "О, Богоподобный Повелитель Луны и Солнца, — прочёл он, — Счастливейший из Счастливых, Хозяин
Миллиона Слонов султан Хабазлам Баззазы гибн Нуфус, да продлятся во веки веков ваши годы, о, счастливый. Пусть все вам будет казаться сладким и приятным.
Мы, недостойные целовать ваши шлёпанцы с загнутыми носами, только что на базаре видели, вроде бы, вашего сына, Прекрасного и Счастливого Бадрбасыма гибн Хабазлама. Какой-то проклятый шайтап прокатился по вашему дорогому сыну на телеге. Припадаем к вашим ногам. Кардыбарды."
— Мама юух! — Вскочил султан. — Поехали на верблюде!
В последний момент султан передумал и предпочёл поехать на слоне в будке.
Слуги подсадили Хабазлама на слона, и Хабазлам поехал.
На базаре слон кое-что поломал и подавил несколько зазевавшихся дураков.
Султан торопил слона, постукивая тому по голове длинной палкой.
Один раз слон схватил хоботом какого-то невзрачного человека и приподнял его над головой.
— Ты кто? — Спросил его султан. — Чего тебе надо?
— Ихайя…— Замычал придушенный хоботом незнакомец.
— Вот ишак! — Султан покрепче стукнул слона по голове.
Слон от боли разжал хобот и затрубил. Незнакомец упал на мешки с курагой.
— Дай слону финик. — Приказал султан торговцу.
Торговец развязал мешок.
Слон запустил в мешок хобот и стал горстями закидывать финики себе прямо в свой рот. Подъев все финики, слон раздавил ногой дыню и пошёл дальше.
Впереди слона бежал глашатай. Он кричал:
— Раз-з-зойдись с дороги! Султан едет!
Позади слона в две шеренги маршировали воины с саблями кверху.
Бадрбасым, сын султана, сидел на земле и кушал виноград.
— Ты что тут сидишь? — Спросил султан. — А мне сказали, что тебя переехали.
— Папа, купи мне двух голых женщин. — Попросил Бадрбасым.
— Тебе они на что?
— Я ими стану наслаждаться в тени кустарников из роз. — Бадрбасым выплюнул косточку. — Купишь?
— О, мой возлюбленный сын. Ты становишься мужчиной, ибо мудрые говорят:
— Папа, я не заметил. Не знаю кто. Купи женщин.
Как только юноша невин
Желает абрикос вкусить,
Ему юнцом довольно быть,
Пристало стать ему мужчиной.
Кто тебя переехал?
— Сколько стоят эти женщины? — Султан положил палку слону на голову.
— Превосходные женщины! — Закричал торговец. — Удивительные женщины! У меня самые лучшие женщины на базаре! Смотрите, мой повелитель, какие у них у всех кудрявые причёски.
— Каких тебе купить? — Спросил султан у сына.
— Мне, папа, вон ту крайнюю, и вон ту голую, которая сидит на ящиках.
В ночь после того, как Бадрбасыма, сына султана, переехали — он спал хорошо.
Утром Бадрбасым встал, надел чалму и пошёл к отцу.
Он встретил в саду среднего брата Абызлабара гибн Хабазлама, сына султана.
— А на моих шлёпанцах носы сильнее кверху загнуты. — Сказал Абызлабар.
— Врёшь!
— Давай померяемся. — Абызлабар снял с ноги шлёпанец и дал Бадрбасыму посмотреть.
Возразить было нечего. Носы шлёпанцев Абызлабара оказались куда сильнее загнуты.
— Ну и что. — Не растерялся Бадрбасым. — А мне папа вчера двух голых женщин купил.
— Да ну? — Удивился Абызлабар.
Бадрбасым посмотрел свысока на брата и пошёл к папе.
— А таких шлёпанцев у тебя, брат, все равно никогда не будет! — Закричал ему в спину Абызлабар.
Султан Хабазлам Баззазы сидел на ковре и курил кальян. Массивные двери распахнулись и, вслед за раздетыми девками, чародеем и павлинами, вошёл Бадрбасым, сын султана.
— Да продлятся твои годы, папа. — Поклонился Бадрбасым. — Все куришь?
— Мой возлюбленный сын пришёл. Садись рядом — покурим.
Бадрбасым сел рядом и, взяв запасную трубку от кальяна, побулькал.
— Чем вообще занят? — Спросил султан.
— Встретил в коридоре Абызлабара. У него шлёпанцы сильнее моих загнуты. Почему так нехорошо получается, папа, что Абызлабару — все, а мне ничего?
— Я, что ли, тебе должен шлёпанцы загибать?! — Обозлился султан. — Иди отсюда!
Бадрбасым, сын султана, вышел из комнаты и пошёл на базар. На базаре он хотел засунуть шлёпанцы под телегу, чтобы у них сильнее загнулись носы. Когда он пристраивал шлёпанцы под колёса, телега тронулась и переехала Бадрбасыма, сына султана, на этот раз до смерти.
Сначала никто не поверил, что он умер, когда увидели его с распростёртыми руками в грязи. Но потом приехал султан на слоне. Он слез вниз, послушал, как у Бадрбасыма не бьётся сердце и сказал:
— О, мой возлюбленный сын Бадрбасым! Ты умер! Наследником быть Абызлабару.
ЭПИЛОГ
После смерти Бадрбасыма гибн Хабазлама его женщины достались Абызлабару.
Потом ещё султан Хабазлам Баззазы гибн Нуфус тоже умер, и Абызлабар стал султаном,
Повелителем Луны и Солнца, Счастливейшим из Счастливых, Хозяином Миллиона Слонов. Он сидит целыми днями на ковре и курит кальян, совсем как его папа.
А ведь на его месте должен был сидеть Бадрбасым.
Как писал мудрец древности Джамбул Алишах:
Потом ещё султан Хабазлам Баззазы гибн Нуфус тоже умер, и Абызлабар стал султаном,
Повелителем Луны и Солнца, Счастливейшим из Счастливых, Хозяином Миллиона Слонов. Он сидит целыми днями на ковре и курит кальян, совсем как его папа.
А ведь на его месте должен был сидеть Бадрбасым.
Как писал мудрец древности Джамбул Алишах:
О, солнце дня, ты ярче, чем луна
Но как мне быть, когда и я не знаю,
Что ждёт меня, какая ждёт судьба?
«Кардыбарды!»— Кричит мне птичья стая.
ГЛАВА 15. ЗОЛОТОЙ ВЕК ГЕБЕЛЬСА ВОСЬМОГО ШРАЙБЕРА
Иванову Никите Анатольевичу, педагогу и человеку
В Золотом Веке по улицам ходили голые женщины.
Не зря говорят, что Гебельс 8-й Шрайбер был благородный. С детства его, во всяком случае, так воспитывали мама и папа.
Когда Гебельс вырос и стал королём, он объявил годы своего правления «Золотым Веком».
— Помните, — говорил он всегда, — что вам посчастливилось жить в Золотом Веке.
Когда Гебельс приговаривал преступника к смерти, он говорил всегда:
— Не повезло тебе, дураку. Все живут в Золотом Веке, а тебя в Золотом Веке повесят… Это же каким надо быть негодяем, чтобы тебя в Золотом Веке вешали?! Эх-ты-ы!..
Гебельс 8-й Шрайбер был просветитель. Он покровительствовал искусствам с науками.
Приходит к нему один механик:
— Ваше Величество, — говорит, — соблаговолите мне выдать мешок золота, чтобы я на эти средства изобрёл механического говорящего человека. Моё изобретение прославит время вашего царствования!
— Молодец! Вот мешок! Я счастлив!
Механик деньги тащит.
«Надо же, — думает, — король мешок золота подарил. Обосраться!»
А королева думает:"Ещё мешок отдал, идиот! Лучше бы мне отдал!"Но вслух замечания боится делать.
Приходит король через неделю к механику.
— Ну как, голубчик, дела идут? — спрашивает.
— Только что закончил ногу.
— Покажи.
Механик ставит на стол ногу.
— Это левая? — Гебельс спрашивает.
— Так точно, можно и переставить на левую, мой король.
— Славная конструкция. Ну, трудись. Время ещё есть.
Приходит Гебельс Шрайбер домой, королеве говорит:
— Одна нога уже готова.
— На что нам нога? — королева отвечает. — Зачем ты ему мешок золота дал? Он что у тебя — лишний был?!
Лучше бы мне отдал!
— Замолчи, а то стукну.
— Ну стукни, стукни! Мало я от тебя терпела?!
— Не выводи меня.
— Ну стукни, стукни, что же ты, а?! Стукни беззащитную женщину!
— Получай!
— У-у-у!
— Теперь не вой.
— У-у-у, изверг! Мешок отдал и ещё дерётся!
— Если б все такие как ты были, мир остановился бы в своём развитии!
— У-у-у! Золота жене пожалел! У-у-у!
— Нога, дура, это только начало. Когда всего человека доделает — увидишь — тебе понравится.
— Не хочу я никакого человека! Ты меня ударил! Дай денег! У-у-у!
— Ха-ха-ха! Куда поползла, змея?
— Ох, убил! Ох, убил!
— Вот и сиди там под столом, тварь, не вмешивайся!
Через неделю Гебельс 8-й Шрайбер к механику зашёл.
— Докладывай.
— Закончил, Ваше Величество, вторую ногу. Изволите взглянуть?
— Ставь на стол все ноги.
— Вот-с.
— Опять левая?
— Как приказывали.
— Слушай, жулик, моё терпение лопнуло! Делаешь по одной ноге в неделю! Я тебе не для этого мешок золота дал, чтобы ты по одной ноге в неделю делал!
Механик перепугался:
— Тык-мык, — бормочет.
— Что ты сказал?!
— … мык…
— Не проси. Ноги я у тебя возьму, а тебя повешу… Не повезло тебе, дураку. Все в Золотом Веке живут, а тебя в Золотом Веке повесят. Это же каким негодяем надо быть, чтобы тебя в Золотом-то Веке повесили?! Эх-ты-ы!
Механика повесили в мастерской.
Гебельс 8-й Шрайбер взял ноги и понёс в Храм Искусства И Науки.
Заходит в Храм. Там как раз цирк лилипутов выступает. Гебельс думает: «Красиво как. Уроды в жопе ноги!»Прошёл в угол, поставил железные ноги на пьедестал и на пьедестале вывел:
Железные ноги механического говорящего человека. Работы мастера Гермиппауса"
Пошёл Гебельс 8-й к художникам. Художники сидят кружком и срисовывают с натуры голую женщину. Восьмой Шрайбер спросил у рыжего художника:
— Ну как дела идут, рыжий?
— Только что ногу закончил, мон синьор.
— Скверная, дружок, нога. Мне не нравится… Милейший, сейчас у нас какой век?
— Золотой, Ваше Величество.
— Золотой, значит… В Золотом Веке все должно быть такое, чтобы мне нравилось. Остального быть не должно. Как бы ты отнёсся к такой идее, чтобы тебя повесить? Представляешь, все живут в Золотом
Веке, а тебя в Золотом Веке повесили? Эх-ты-ы… Кругом — рай. А ты висишь!
Гебельс Шрайбер пошёл дальше. У пожилого художника король выхватил из рук кисть и нанёс на холст один решительный мазок.
— Так-то, брат, лучше… — он похлопал старика по спине. — До свидания, господа художники. Пишите дальше. А натурщицу я у вас забираю.
Король быстро шагал по улице. Сзади семенила натурщица. Позади натурщицы маршировал духовой оркестр.
В толпе шептались:
— Король проститутку снял.
— С титьками!
Дома королева его спрашивает:
— Это что ты в дом привёл? — и заплакала.
— Молчать! Это моя муза Клио, понятно?
— Ещё как понятно! — королева бросилась на музу и вцепилась ей в волосы. — Я тебе, бесстыжая, гляделки то вырву!
Пока королева дралась, Гебельс 8-й разговаривал с духовым оркестром.
Потом он оттащил королеву от музы и запер супругу в кабинете.
После обеда король с музой пошёл в Храм Искусства и Науки смотреть лилипутов ещё раз.
Лилипуты прыгали через собаку и детскими голосами читали стихи. Король хохотал как резаный, хлопая музу по голой коленке. Лилипуты читали:
После представления король прихватил пару лилипуток и пошёл к алхимикам вчетвером. У алхимиков
Ты, тра-ля-ля, перепутал
Мы, трам-па-па, лилипуты
Тра-ля-ля-ля, а не дети
Как прекрасно жить на свете!
Гебельс 8-й Шрайбер одного повесил, другого предупредил.
Когда возвращались, уже стемнело. Одна лилипутка побежала за кошкой, а на вторую Гебельс Шрайбер случайно сел в карете. У музы Клио начался насморк.
— Не смей шмыгать носом! Я не потерплю!
Гебельс 8-й ещё чуть-чуть потерпел и вытолкал музу Клио из кареты.
Приехав во дворец Шрайбер выпустил из кабинета жену.
— Приходили ещё два механика, — пошутил он, — я отдал им по мешку золота. Один сделает мне механического говорящего слона, а второй — говорящего верблюда.
Королева упала в обморок.
Ночью, когда Гебельс 8-й Шрайбер спал, королева пробралась в спальню и запустила к мужу под одеяло кобру. Змея укусила короля и Гебельс 8-й Шрайбер умер во сне.
Золотой Век закончился.
ЭПИЛОГ
После смерти короля Храм Искусства и Науки сломали. А вещи растащили. Железные ноги говорящего человека взял ремесленник Себастьян Кохаузен. Собачья конура у него стояла в луже. Себастьян поставил конуру на эти ноги. Его собака выпрыгивала из конуры, как белка.
ГЛАВА 16. ПРОЦЕСС
Посвящается товарищу Гришину (Вячеславу) за храбрость
Король Дуглас 7-й Мозес Консерватор умер позавчера при загадочных обстоятельствах в бане.
Все с ног сбились, разыскивая его в парке. А нашли, ничего себе, в бане! Голый по-пояс король стоял на карачках. Голова же у него была всунута в ведро с водой. Со стороны можно было подумать, что на полу в бане находится на карачках поверженый рыцарь-крестоносец. Можно было подумать, что рыцарь крестоносец свалился с коня и ударился головой вниз.
Короля Дугласа вынули из ведра и перенесли на кровать.
Что же случилось с королём Дугласом? — сидели и думали родственники вокруг стола с вазой.
Первым поднял голову дядя Дугласа Снечкус Зильмун. Он посмотрел вниз на свою прижатую к коленкам руками шляпу и произнёс:
— Что же с ним случилось? Зачем он попал в баню с ведром на голове?.. Все искали его в парке… А он в это время просто лежал в бане, в ведре… Как же, черт подери, он оказался в бане там?!.. Вы как хотите, а я не знаю. — Дядя Снечкус развёл руками, при этом шляпа с колен упала на пол. — Поясняю. Как это объяснить — был ли это несчастный случай или убийство? Черт подери!.. Я не знаю… Я ничего тут не знаю… Вильгельм, дай кресало…