— Ага.
— К дяде, значит, Анабабсу? Так-так… Ты уж меня, Альпухар, извини… ты знаешь как я к тебе отношусь, и чем я тебе обязан. Но дядя твой, извини меня, свинья. Напасть на меня хотел. Он, видишь ли, границы свои хотел за счёт меня укрепить.
— Да я помню. Я ж его тогда и отговорил. Говорю ему: «Ты, дядя, успокойся. Не петушись.»
— Ну да, ну да… Я ко мне твою доброту не забываю.
— Слушай, Зураб, прикажи своим музыкантам не шуметь — в ушах звенит.
Зураб махнул музыкантам:
— Всем спасибо… Свободны…
— Фуф! Тишина сразу какая. Как в лесу.
— А у меня, Альпухар, между прочим, принц Шульцвиндрейк гостит. Он как раз в лес поохотиться поехал. Птиц пострелять.
— Ну? Давненько я его не видел. Как он сам-то? Не женился? — Да нет. Охотится все.
— Понятно. А я тебе грибов привёз. В твоём лесу набрали с маркизом… Ой, забыл! — Альпухар всплеснул руками. — Маркиз-то Германус грибами отравился! В лесу твоём лежит помирает. Прикажи людей за ним послать.
— Это он поганками отравился. У меня от поганок отличное противоядие имеется, на основе молока. Мы его быстро поставим на ноги.
Вечером все собрались у Зураба за столом.
— Вы почему ничего не едите? — Обратился Зураб к Альпухару Седьмому и маркизу Германусу.
— Прошу нас извинить, — Альпухар поднял руки, — но у нас, Зураб, строгий режим. Мы рано ужинаем.
Уже поели. Да к тому же маркиз ещё не совсем оправился после грибов.
— Ну хоть вина выпейте.
— Спасибо. Мы и вино уже пили. Мы тут так посидим, за компанию.
— Ну и зря. А мы с принцем, с вашего позволения, покушаем.
Правда, Гельмунд?
— Угу… — подтвердил с набитым ртом Шульцвиндрейк. Он с трудом проглотил кусок и добавил, — Я на охоте ужас как проголодался. Целый день на свежем воздухе.
— Надо тебе было, принц, в лесу грибов на палочке пожарить, когда проголодался. — Сказал Альпухар. Покушал бы грибов и снова охоться. Ты, Гельмунд, грибы любишь?
— Я люблю все.
— Точно. — Подтвердил Зураб. — Завидую я его аппетиту. Ест, как лев. Только подкладывай. Моя покойная тётя Зибельда така же была..
— Да уж, — согласился Альпухар, — было на что посмотреть. Я твою тётю Зибельду хорошо помню. Я когда ребёнком был, набью, бывало, полный рот за столом. А мама мне — "Как ты себя ведёшь?
Набил рот как Зибельда!"
— Уважаемая была женщина. Но отъела…отъела своё…А вот жена-то моя столько не ела. Скромница.
Поклюёт как птичка, и уходит из-за стола. — Зураб вздохнул. Любил я её… Когда померла — не поверите — я неделю ничего не кушал — еда в глотку не лезла. Потом стал понемногу бульончик куриный принимать, потом — пюре, потом паровые котлетки, а потом уже все остальное.
— Выкарабкался, короче. — заключил Шульцвиндрейк. — Я от одного лекаря слышал, что так и надо.
Если долго голодаешь — из голодовки следует постепенно выходить. А то можно очень просто сдохнуть.
— Жена у тебя красавица была. — Сказал Альпухар. — Я помню. На Зибельду совсем непохожая. Ни капельки.
— Любил я её пуще жизни. А вот не уберёг. Сгорела, как свеча.
— Любовь — это такая отрава. — Альпухар поглядел на стол. — Сильная, но приятная отрава.
— При чем тут отрава? — Насторожился Зураб.
— Я это изречение в одной книге прочитал.
— Ааа…— Успокоился он. — А то я чего-то не понял.
— Очень интересная книга. Называется «Печальная история о невозмутимом (кажется) герцоге, благородном Эмбебесидо Желанном и его роковой (кажется) встрече с загадочной смуглянкой из Асталахского леса».
— Какое длинное название! — Удивился принц Шульцвиндрейк.
— Да и книга не маленькая. Во-о-от такая толстая! Альпухар показал на пальцах. — Я её читал, читал, так до конца и не дочитал. — Он махнул рукой. — Но, в общем, интересная книга. Могу вкратце изложить, если вам, господа, угодно.
— Расскажи, Альпухар. Ты все равно ничего не ешь. Сказал Зураб. — А мы с тобой Гельмунд, тем временем вина выпьем.
— Я тогда, господа, не буду рассказывать, как этот благородный герцог Эмбебесидо родился и вырос, это малоинтересно, и я, честно говоря, вообще не понял, для чего там все это написано. Я, честно говоря, это все пропустил, а начал читать с места, где герцог сидит на дереве, а за ним на дерево лезет медведь. Ну это мы тоже пропускаем, так как это малоинтересно.
— Погодите, погодите, — прервал его принц, — как же это неинтересно? Мне, например, очень даже интересно. Я про охоту люблю слушать. Чего ваш герцог на дерево-то полез?
— А хер его знает! Я же говорю,что я до этого не читал. Я как раз с этого места начал.
— Нет, я не понимаю тогда — зачем он на дерево полез? Я бы на его месте взял ружьё и в медведя выстрелил. Картечью…Я вот в прошлом году на охоту ходил — смотрю, в кустах что-то шевелится. Я по кустам выстрелил и ранил кабана. Подошёл и добил. И ни на какое дерево не стал лазить.
— Я, пардон, в охоте не разбираюсь. — Махнул рукой Альпухар. — И не очень это дело люблю. Я рыбу ловить люблю.
— Неее… — сказал принц Шульцвиндрейк, — я рыбу ловить не люблю. Мне это скучно. Закинул крючок и жди — когда она там клюнет. Тут от твоей ловкости ничего не зависит. Другое дело охота. Есть где себя показать.
— Как это ничего не зависит?! Ну не скажи, принц! Во-первых, — Альпухар загнул палец, — место надо выбрать правильно. Во-вторых, наживку подобрать подходящую. Рыба, она ведь какая? Она ведь умная рыба! Лещ, например, на червяка клюёт. А щука — на живца. А все почему? Потому что щука хищник. А ещё глубину нужно правильно установить и лесу выбрать. Да и подсечь правильно — на это ведь не всякий способен. Вот смотри, — Альпухар вытащил из-за пояса кнут и размотал. — Вот смотри, как будто это удочка. Вот смотри — я её закидываю. Он раскрутил кнут над головой и закинул на стол.
— Как будто рыба начинает играть с наживкой. А мы её должны подразнить.Альпухар легонько подёргал за рукоятку. — Но характер выдержать и раньше времени не вытаскивать. А вот она наживку-то заглотила, и тут мы вот так вот подсекаем и — опа! — Он резко рванул кнут. Кнут просвистел и сбил с лавки маркиза Германуса. — Ой! Извини, маркиз. Давай руку. Что-то не везёт тебе сегодня.
— Нет, все равно, не люблю я рыбалку. — Сказал принц Шульцвиндрейк.
— Ты, Альпухар, историю-то расскажешь? — Зураб вытерся салфеткой. -Ты историю обещал рассказать.
Про герцога, который по деревьям лазил.
— А я что рассказываю? Про то, как он на дереве сидел я тоже пропускаю. А начнём сразу с того места, где ему исполнилось 20 лет, и он пошёл в лес подышать свежим воздухом. Идёт он по лесу, птиц слушает. Зашёл довольно далеко. Решил маленько отдохнуть. Сел под дерево и уснул.
Просыпается стемнело уже. Он — туда-сюда! Короче, заблудился… Ну, думает, что делать? Решил до утра подождать. Залез опять этот герцог Эмбебесидо на дерево, чтобы хищные звери его ночью не загрызли. Сидит на дереве — холодно, мать честная, и неудобно. Спать охота, а уснуть боится — думает, усну сейчас и с дерева сорвусь. Смотрит — внизу медведь идёт…
— Постой, — прервал Зураб, — ты это уже один раз рассказывал.
— Да нет. Ты слушаешь невнимательно. В тот раз медведь за ним на дерево лез, а в этот — он внизу шёл.
Он шёл с подветренной стороны и герцога не унюхал. Ну вот. Потом герцог догадался ремнём к дереву привязаться и пару часиков до утра кое-как подремал. Утром с дерева слез, малины дикой поел, потом грибы на палочке пожарил. Идёт, в общем, по лесу — выходит к ручью. Смотрит — у ручья сидит черноволосая девушка как-то спиной к нему. Эмбебесидо думает -отлично, сейчас я у неё дорогу спрошу — как из леса выйти. Подходит он к ней сзади и говорит: «О, таинственная незнакомка, не будете ли вы так любезны указать дорогу одинокому путнику, заблудившемуся в здешних дремучих лесах». Девушка оборачивается. И видит Эмбебесидо, что красоты она первостатейной. «Кто вы, — говорит, — прекрасная незнакомка?»"Я -баронесса Сара Сигваридор. И сижу я тут по тому же недоразумению, что и вы. Третьего дня я пошла в лес, чтобы подышать свежим воздухом и сплести венок из лесных колокольчиков. И так увлеклась, что не заметила, как заблудилась."Ну, в общем, господа, начали они блуждать по лесу вдвоём, и пока блуждали, полюбили друг друга и поклялись — если выйдут, то поженятся. Герцог Эмбебесидо разломил свой медальон на две части — одну часть себе оставил, другую баронессе Сигваридор отдал. Это, говорит, на случай, если мы потеряемся, то узнаем друг друга по этому медальону. Ночью они заснули счастливые. А утром герцог просыпается — баронессы нету. Нету нигде. Он кинулся её искать, но не нашёл. На третий день герцог из леса все-таки вышел, а тут как раз война началась. Между его королевством и соседним королевством, где эта жила баронесса. Тут я опять пропустил, потому что я про войну читать не люблю. Я про любовь люблю и про природу… Потом я с того места начал читать, как герцог кому-то в трактире рассказывал свою историю про несчастную любовь. И как раз говорил эту самую сентенцию: любовь — это сильная, но приятная отрава… Дальше я опять пропустил. Потом прошло двадцать лет. И этот герцог сражается в бою с одним молодым дворянином на шпагах. Герцог старается воткнуть ему шпагу в грудь. И вдруг у него клинок ломается обо что-то твёрдое. Из-под рубахи у молодого человека выскакивает половинка медальона. Герцог Эмбебесидо прикладывает свою половинку к его половинке и спрашивает: «Сынок, где твоя мать?»"Она умерла при родах."
Герцог заплакал, обнял молодого человека и сказал: «Знай же, юноша, я — твой отец. Я всю жизнь искал твою мать, а нашёл тебя.»Вот такая вот примерно история. Дальше я читать не стал, там ещё страниц 150 оставалось. А и так уже все понятно.
— Бывает же такое! — Цокнул языком Зураб. — Чуть родного сына не убил.
— Да ну! Я не верю. — Махнул рукой Шульцвиндрейк. Писатели всегда врут. Вот у меня история была — вот это история! Тоже про бабу. А только я бабам после того случая не верю больше.
— Ну, это уж ты, Шульцвиндрейк, хватил. — Вставил Альпухар, — Женщинам надо верить. Не всем, но надо. А если уж не веришь женщине, (если какая-нибудь подозрительная вдруг), то вырви её из своего сердца и рану факелом прижги. Факелом, естественно, в переносном смысле, в поэтическом, так сказать.
— Ну да! — Громко возразил Шульцвиндрейк. — Стану я из-за всякой бабы себя жечь факелом! Тем более после того, что со мной случилось. Вот, послушайте. Пошёл я как-то раз на охоту. Иду по лесу, гляжу — в кустах что-то шевелится. Я выстрелил. Слышу — из кустов: «Иииии! Пресвятая дева гамзейская!»и тишина. Я думаю: «Черт подери! Никак человека убил. Надо убираться отсюда поскорей, пока меня никто не видел.»Разворачиваюсь я, но не успел нескольких шагов сделать, как из кустов жалким голосом: «Принц Шульцвиндрейк, помогите! Я истекаю кровью!»"Вот, блядь, — думаю, — узнали!
Придётся идти."Захожу в кусты, смотрю — баба какая-то в кустах разлеглась, одной рукой за бок держится. «Ах! Принц, я умираю!»"Вы кто, дама, будете, — спрашиваю, — и чего вы тут в кустах делали?"«Я, — отвечает она противным слабым голосом, — графиня Элеонора де Борс. Вы, принц, меня убили.»"Ну? — говорю, — Может обойдётся? У меня дробь мелкая, для птиц."«Ах! — Она отвечает, — не знаю, не знаю, а только чувствую — конец мне приходит.»И вдруг хватает меня цепко за сапог и говорит: «Я все равно скоро умру, но чтоб мне полегче умирать назовите меня своей женой. По крайней мере я умру принцессой. Мне это будет не так тягостно. „Ладно,думаю, — все одно умрёт, можно в таком случае временно жениться.“»Хорошо, — говорю ей, — раз уж так вышло, что вы в кустах невовремя пошевелились, даю слово принца на вас жениться, чтобы вам не так обидно было."
«Вы это, принц, серьёзно? — она спрашивает,Не шутите?»«Какие могут быть шутки?! — отвечаю. — Слово принца Шульцвиндрейка крепкое, как камень. Если я что сказал — так тому и быть.»"Кажется, — она говорит, — мне легче стало. Кажется я после ваших тёплых слов начинаю выздоравливать.
Поднимается она, представляете, с земли и весело так заявляет, — Мне уже намного легче. Пойдёмте, принц, быстрее в церковь и обвенчаемся, пока я не умерла."Тут вижу я — что-то не так. Начинаю соображать, что меня за нос водят. Посмотрел я на её бок — дырок никаких нет. «Ага», — понял. «Что то ты, — говорю, — невеста, быстро поправилась. Что-то раны на тебе слишком быстро затянулись. Ну ка, поворачивайся ко мне спиной, я тебе в жопу выстрелю, а потом, ладно, венчаться пойдём, как договаривались. Поворачивайся, поворачивайся, а то не женюсь.»"А как же слово? — она мне, — вы же слово дали."«Вот тебе ещё слово — если через минуту отсюда не убежишь, — говорю ей, — я тебе в жопу дробью выстрелю.»И мушкет перезаряжаю. Как она припустилась, только пятки сверкают. А я все-таки не удержался и выстрелил поверх головы. С тех пор веры у меня бабам нету.
— Девица-то хоть симпатичная была? — Спросил Альпухар.
— Уродина. Я её на всю жизнь запомнил. Я теперь как в городе эту невесту вижу — сразу за ружьё. А она от меня драпать.
— Тебе бы, вообще-то, жениться уже пора. — Сказал Зураб Меченосец.Человеку без семьи плохо. У меня вот все померли, знаешь как мне плохо? Одно утешение — музыка.
— Это уж точно, — Шульцвиндрейк отпил вина. — К тебе приедешь, так спасу нет! Целыми днями твоя музыка в ушах звенит!
— Тебе ещё рано музыку слушать — кровь у тебя пока слишком горячая. А я через музыку, можно сказать, со своей дорогой супругой познакомился. Помню как сейчас, лет мне тридцать. Приехали ко мне родственники на именины. Пировали до утра. Под утро один мой кузен не выдержал и умер прямо за столом. Желудок у него, по-моему, слабый был. И кузина опять же, тоже чуть не померла, но осталась жива. А умерла она только через два года, представляете себе, снова у мня на именинах. Вот совпадение! Ну так вот, а кузен, значит, в первый же раз умер. Пошли мы его на следующий день хоронить. Идём — впереди оркестр, похоронный марш играет. По обочине народ собрался похороны посмотреть. Вдруг из толпы дама какая-то выскакивает, на трубача с кулаками накидывается и кричит: «Ты что же, урод, си-бемоль фальшивишь?! Я тебе дам си-бемоль фальшивить!»"Вот это женщина, — думаю, — музыку как чувствует!"Подхожу к ней. «Вы, — говорю,благородная дама, кто будете?»"Я,отвечает, — девица дворянского звания Медония Сиверамба". "Я, о благородная девица
Сиверамба, потрясён вашей музыкальностью и беру вас в королевы! А трубача — повесить!"Вот как удачно я встретил женщину, с которой прожил в любви двадцать лет. Жаль, что она не дожила до этого часа.
— Слушай, Зураб, — спросил принц Шульцвиндрейк, — у тебя продукты свежие? А то у меня чего-то живот заболел.
— Что же я по-твоему — буду гостей тухлятиной кормить? Обиделся Зураб Меченосец. — Это у тебя желудок, наверное, слабый. Ты иди к себе в комнату, ляг на живот, и все пройдёт.
Шульцвиндрейк поднялся из-за стола, икнул и упал без чувств.
— Напился-таки Гельмунд. — Подозрительно спокойно сказал Зураб. — Меры не знает. Эй, слуги, унесите его в спальню. — Он повернулся к Альпухару и маркизу. — Да и нам, гости уважаемые, пора набоковую.
Король Альпухар и маркиз Германус вошли в спальню.
— А ведь Зураб-то принца отравил. — Задумчиво произнёс Альпухар.
— Я догадался, Ваше Величество. Хорошо, что мы ничего не кушали, а то бы он и нас с вами отравил.
— Вот что, маркиз, надо быть начеку. Сдаётся мне, что он ночью и до нас доберётся. Спать будем по очереди. Сначала ты охраняешь, а я сплю. Через два часа поменяемся.
Альпухар не раздеваясь лёг на кровать и тут же уснул.
Через два часа маркиз Германус стал робко будить короля. — Ваше Величество, два часа прошло.
Теперь ваша очередь.
— А?.. Что?.. Где я?.. — Альпухар сел. — А, это ты, маркиз.
— Вам дежурить, Ваше Величество.
— Знаешь что, — король зевнул, — лучше ты дежурь. А я спать буду.
Альпухар упал на подушку и заснул.
Маркиз походил какое-то время по комнате, потом сел в кресло и незаметно для себя задремал…
…Альпухар проснулся от того, что ему кто-то щекотал в ухе. Он захихикал и дёрнулся. Что-то выскочило из уха и покатилось по полу. Хлопнула дверь. Альпухар вскочил.
— Маркиз, свет!
Маркиз зажёг свечу. На полу валялись железная воронка и баночка с ядом.
— Ах, Зураб! Негодяй! — Выругался Альпухар. — Он мне эту воронку в ухо вставлял, чтобы яда через неё налить! Скотина! Жену отравил, родственников отравил, Шульцвиндрейка сегодня отравил, и все ему мало!
— Уезжать надо, Ваше Величество.
— Ты что, маркиз, испугался? А я никого не боюсь! Сейчас вот лягу и буду дальше спать. — Альпухар решительно сел на кровать.
— Надо уезжать, Ваше Величество, пока не поздно.
— Думаешь? Ну ладно, поехали.
Они быстро спустились во двор, оседлали лошадей и помчались прочь от замка Зураба Меченосца.
Светало. Всадники ехали вдоль ячменного поля.
— Зря я дядю Анабабса отговорил на Зураба нападать. — Задумчиво казал Альпухар. — Вот скотина!
Отравить меня хотел через воронку! Слыхал, Германус?
— Да, Ваше Величество.
— И музыка эта его! Станет разве нормальный человек такой дрянью заниматься?! А, маркиз? Скажи, станет или нет?
— Нет, конечно, Ваше Величество. Даже смешно предположить.
— Вот и я говорю. Я как в залу вошёл и оркестр услышал, так сразу недоброе заподозрил. Я ему ещё говорю, — «Что, дескать, за херня у меня в ушах звенит?»Я только не знал — заодно с ним
Шульцвиндрейк или нет. А вот когда Шульцвиндрейк после ужина зашатался, я сразу все понял. А ты понял?
— Понял, Ваше Величество. Я, как принц на пол упал, так все и понял.
— И я тогда понял, что он с Зурабом не заодно. Если бы Зураб с ним заодно был, то он бы сначала нас отравил, а потом уже Шульцвиндрейка…— Альпухар почесался. — Хороший парень был этот
Шульцвиндрейк. Так ничего в жизни и не успел. Умер, как говорится, нецелованный. Ты как думаешь, целовался он или нет?
— Не похоже. Разве, с той в кустах, на которой он жениться собирался.Помните, Ваше Величество, он рассказывал?
— Едва ли. Я думаю, он этим случаем не воспользовался. — Альпухар зевнул, — Позавтракать бы не мешало. Чего там у нас на завтрак, а, маркиз?
— Ваше Величество, — растерянно ответил Германус, — мы впопыхах, когда от Зураба уезжали, сумки с провизией у него забыли.
— Вот черт!.. И лес, как назло, кончился. Грибов не растёт… Ехать нам далеко. Без еды не доберёмся.
Давай-ка свернём к дяде Анабабсу. Сделаем небольшой крюк.
Вскоре впереди показался замок Анабабса Длинного.
— Ну вот, почти доехали. — Сказал Альпухар. — Как раз к обеду подоспеем. Смотри, маркиз, сколько флажков на стенах навешано! Не нас ли встречают? — Альпухар снял шляпу и помахал ею над головой.
Со стены бабахнуло, и просвистевшее ядро разорвалось неподалёку от всадников. Осколком ядра продырявило насквозь королевскую шляпу.
— Стреляют, Ваше Величество! По нам стреляют!
— Что за херня?! Это что это за фейерверк?! — Заорал король, нахлобучивая на голову дырявую шляпу. -
Эй, дядя, — Альпухар сложил руки рупором, — ты что, обалдел?! Это же я, твой племянник
Альпухар Длиннобородый! Не стре-е-ля-а-й! Убьёшь ведь, су-у-у-ка-а!
Неподалёку разорвалось ещё одно ядро.
— Ну я этому дяде устрою! — Альпухар погрозил кулаком. — Поскакали, маркиз, быстрее!
Они пришпорили лошадей и быстро доскакали до замка.
— Открывай, блядь, ворота, дядя шмуев! — Закричал Альпухар.
— Баааа! — Раздался со стены радостный вопль. — Да это ж кто?! Да это ж — ты! А я тебя не узнал! Что же ты не предупредил, что приедешь?! Я ж тебя чуть пушками не накрыл! Ну здравствуй, племянник!
Альпухар поднял голову — на стене стоял дядя Анабабс Длинный в каске и металлическом панцире.
— Дядя, ты соображаешь, чего делаешь?! — Альпухар покрутил пальцем у виска. — У тебя с головой все в порядке?! А если б ты в нас попал?
— Ты что, Альпухар, обиделся? Ты не обижайся. Я же как лучше хотел. Я ж тебя сразу не узнал, думал — это Зураб скачет. Думал его ядром сбить.
— Ты, дядя, в следующий раз глаза протри, прежде чем из пушки долбить! Мы к тебе пообедать заехали, а раз нас здесь так принимают, то мы уедем.
— Пообедать?! — Обрадовался Анабабс. — Это мы быстренько приготовим! Эй, стража, открыть ворота!
Кованая чугунная решётка со скрежетом поднялась. Всадники въехали во двор и спешились.
Подбежал Анабабс Длинный.
— Ну, здравствуй, Альпухар. Дай я тебя, сорванца, обниму.
— Чуть не убил сперва, а теперь обниматься лезет. — Альпухар обиженно дёрнул головой.
— Да ладно, ладно, забыли уже. Чего эти глупости вспоминать?!
— Ничего себе — глупости! В шляпу два раза попал, возле самой головы ядра свистели!
— Не жалей ты шляпу. Шляпа — пустяки. У тебя их ещё миллион будет! Хочешь, я тебе свою железную каску подарю? — Анабабс снял каску и постучал по ней пальцем. — Видишь, какая! На, забирай!
Случится тебе ещё раз под пушечный обстрел попасть — а у тебя каска на голове. Бум-бум!
— Ты мне лучше шляпу выдай новую с перьями. А касок я не ношу. Каски не в моде. Они не элегантные.
— Дурень ты, Альпухар, прости Господи! Тебе вещь предлагают, а ты… Модник… Вот примешь ядро на голову вспомнишь дядю Анабабса.
— Будет каркать.
— А это кто с тобой?
— Мой адъютант, маркиз Германус.
— Ясно. А войско-то что, в засаде оставил? В лесу сидят?
— Какое войско? — Деланно удивился Альпухар.
— Как какое?! Я ж тебе писал, что собираюсь в этот раз напасть на Иогафона Сильного, и что мне твоя помощь требуется. Ты что — писем не получал?
— Не получал я никаких писем. — Соврал Альпухар.
— Я ж тебе семь писем послал. Может, их Иогафон перехватывает? Мне этот Иогафон уже вот где сидит! Ты вот что, племянник, отдохни пару деньков у меня, а потом ехай за войском.
— Хорошо, — согласился Альпухар, — съезжу… Только, дядя, давай сначала на Зураба Меченосца нападём.
А потом уже на Иогафона. Меня этот Зураб чуть сегодня ночью не отравил через воронку. Мы сейчас от него как раз.
— Ага! — Обрадовался Анабабс. — И до тебя этот мерзавец Зураб добрался! А я тебе когда ещё предлагал ему надавать. А ты мне, помнишь что ответил? Не петушись, говорил, дядя! Мне, дяде, такие слова говорил! Эх ты!
— Извини, дядя. Я ещё тогда в Зурабе не разобрался. Думал, что у него на меня рука не поднимется.
— Думал он! — Передразнил Анабабс. — Ты вместо того, чтобы думать — дядю слушай. Дядя в людях разбирается… Скоты они все! — Анабабс задумался. — Ну ладно, умник… Пока за войском будешь ездить
— я с Зурабом сам разберусь. На Зураба у меня сил хватит. А подъедешь — двинем на Иогафона.
— Согласен.
— Вот и добре, а пока обед готовится, пойдёмте по стене прогуляемся. Я вам свою оборонную мощь покажу, как я там все устроил.
Они уселись втроём в специальную люльку.
— Тяни! — Скомандовал Анабабс Длинный.
Стоявшие наверху воины потянули за канаты и быстро затащили люльку на стену.
Стена оказалась шириной примерно в пять локтей.
— Вот где у меня пушечки-то стоят! — Похвалился Анабабс. — Вот из этой вот я как раз по вам долбил.
Пушка что надо! Дальнобойная! Я в вас хотел попасть, когда вы ещё только из-за поворота показались.
А потом думаю — дай поближе подпущу — так вернее будет.
— У тебя, дядя, ни стыда, ни совести! Чуть не убил и хвастается.
— И хвастаюсь! Пушки отличные — не стыдно показать. А вон там у меня бочка стоит со смолой. Только там смолы в ней нет. Смола кончилась. А вот здесь катапульта стоит. Это — моя любимица! Вот такими камнями швыряет! Что, не веришь? Так я сейчас покажу.
Анабабс распорядился зарядить катапульту. Канониры заложили в катапульту здоровенный камень и выстрелили. Описав дугу, камень упал довольно далеко от замка.
— Полный вперёд! — сказал Анабабс.
— Да-а-а, — рассеяно согласился Альпухар.
— Вот если бы я вас катапультой накрыл — ты бы дыркой в шляпе не отделался. Тут и каска металлическая не спасёт.
— Но, дядя, сколько можно…
— Ладно, молчу.
— Ваше Величество, — послышалось внизу, — обедать подано!
— Идём, идём! — Закричал в ответ Анабабс. — Сейчас я тебе, Альпухар, ещё один фокус покажу и пойдём есть. Кошку мне живо! — Приказал он канониру. Канонир притащил за шкирку толстую кошку. Смотри, Альпухар, вот кошка. Как её, тварь, не швырни — все эта зверюга норовит на четыре лапы опустится. И в этом смысле есть чему у неё поучиться. Я учусь. Вот, скажем, во время боя со стены падаешь вниз головой, а опускаешься, как положено, на ноги. Сейчас я вам её в действии покажу.
Анабабс зарядил кошкой катапульту и выстрелил. Описав дугу, кошка упала в ров с водой.
— Утонула, — заключил Анабабс. — Какая скотина сбила прицел?! Кошку мне!
Вторая кошка перелетела через ров и упала точно на четыре лапы. Анабабс гордо посмотрел на гостей:
— Говорил я вам — есть чему поучиться! Последнюю запустим и обедать пойдём.
— Я этого Иогафона Сильного, — рассказывал за обедом Анабабс — очень не уважаю. Не король — тряпка!
Пьющий. Пьёт, как лошадь. Я сам люблю выпить, но меру знаю. Выпью два графина и говорю себе
— стоп, Анабабс, достаточно. А эта свинья Иогафон хлещет, как лошадь! Без руля и ветрил!
— Дался тебе Иогафон, — сказал Альпухар. — Черт с ним. Ты, дядя, давай на Зураба ориентируйся. Всыпь ему, покуда я за войском езжу. А потом мы вместе на Иогафона нападём.
— Ты не сомневайся. Зураба я сделаю. У меня на этого гада давно руки чешутся. — Анабабс прищурился и разрубил ножом курицу.
— К дяде, значит, Анабабсу? Так-так… Ты уж меня, Альпухар, извини… ты знаешь как я к тебе отношусь, и чем я тебе обязан. Но дядя твой, извини меня, свинья. Напасть на меня хотел. Он, видишь ли, границы свои хотел за счёт меня укрепить.
— Да я помню. Я ж его тогда и отговорил. Говорю ему: «Ты, дядя, успокойся. Не петушись.»
— Ну да, ну да… Я ко мне твою доброту не забываю.
— Слушай, Зураб, прикажи своим музыкантам не шуметь — в ушах звенит.
Зураб махнул музыкантам:
— Всем спасибо… Свободны…
— Фуф! Тишина сразу какая. Как в лесу.
— А у меня, Альпухар, между прочим, принц Шульцвиндрейк гостит. Он как раз в лес поохотиться поехал. Птиц пострелять.
— Ну? Давненько я его не видел. Как он сам-то? Не женился? — Да нет. Охотится все.
— Понятно. А я тебе грибов привёз. В твоём лесу набрали с маркизом… Ой, забыл! — Альпухар всплеснул руками. — Маркиз-то Германус грибами отравился! В лесу твоём лежит помирает. Прикажи людей за ним послать.
— Это он поганками отравился. У меня от поганок отличное противоядие имеется, на основе молока. Мы его быстро поставим на ноги.
Вечером все собрались у Зураба за столом.
— Вы почему ничего не едите? — Обратился Зураб к Альпухару Седьмому и маркизу Германусу.
— Прошу нас извинить, — Альпухар поднял руки, — но у нас, Зураб, строгий режим. Мы рано ужинаем.
Уже поели. Да к тому же маркиз ещё не совсем оправился после грибов.
— Ну хоть вина выпейте.
— Спасибо. Мы и вино уже пили. Мы тут так посидим, за компанию.
— Ну и зря. А мы с принцем, с вашего позволения, покушаем.
Правда, Гельмунд?
— Угу… — подтвердил с набитым ртом Шульцвиндрейк. Он с трудом проглотил кусок и добавил, — Я на охоте ужас как проголодался. Целый день на свежем воздухе.
— Надо тебе было, принц, в лесу грибов на палочке пожарить, когда проголодался. — Сказал Альпухар. Покушал бы грибов и снова охоться. Ты, Гельмунд, грибы любишь?
— Я люблю все.
— Точно. — Подтвердил Зураб. — Завидую я его аппетиту. Ест, как лев. Только подкладывай. Моя покойная тётя Зибельда така же была..
— Да уж, — согласился Альпухар, — было на что посмотреть. Я твою тётю Зибельду хорошо помню. Я когда ребёнком был, набью, бывало, полный рот за столом. А мама мне — "Как ты себя ведёшь?
Набил рот как Зибельда!"
— Уважаемая была женщина. Но отъела…отъела своё…А вот жена-то моя столько не ела. Скромница.
Поклюёт как птичка, и уходит из-за стола. — Зураб вздохнул. Любил я её… Когда померла — не поверите — я неделю ничего не кушал — еда в глотку не лезла. Потом стал понемногу бульончик куриный принимать, потом — пюре, потом паровые котлетки, а потом уже все остальное.
— Выкарабкался, короче. — заключил Шульцвиндрейк. — Я от одного лекаря слышал, что так и надо.
Если долго голодаешь — из голодовки следует постепенно выходить. А то можно очень просто сдохнуть.
— Жена у тебя красавица была. — Сказал Альпухар. — Я помню. На Зибельду совсем непохожая. Ни капельки.
— Любил я её пуще жизни. А вот не уберёг. Сгорела, как свеча.
— Любовь — это такая отрава. — Альпухар поглядел на стол. — Сильная, но приятная отрава.
— При чем тут отрава? — Насторожился Зураб.
— Я это изречение в одной книге прочитал.
— Ааа…— Успокоился он. — А то я чего-то не понял.
— Очень интересная книга. Называется «Печальная история о невозмутимом (кажется) герцоге, благородном Эмбебесидо Желанном и его роковой (кажется) встрече с загадочной смуглянкой из Асталахского леса».
— Какое длинное название! — Удивился принц Шульцвиндрейк.
— Да и книга не маленькая. Во-о-от такая толстая! Альпухар показал на пальцах. — Я её читал, читал, так до конца и не дочитал. — Он махнул рукой. — Но, в общем, интересная книга. Могу вкратце изложить, если вам, господа, угодно.
— Расскажи, Альпухар. Ты все равно ничего не ешь. Сказал Зураб. — А мы с тобой Гельмунд, тем временем вина выпьем.
— Я тогда, господа, не буду рассказывать, как этот благородный герцог Эмбебесидо родился и вырос, это малоинтересно, и я, честно говоря, вообще не понял, для чего там все это написано. Я, честно говоря, это все пропустил, а начал читать с места, где герцог сидит на дереве, а за ним на дерево лезет медведь. Ну это мы тоже пропускаем, так как это малоинтересно.
— Погодите, погодите, — прервал его принц, — как же это неинтересно? Мне, например, очень даже интересно. Я про охоту люблю слушать. Чего ваш герцог на дерево-то полез?
— А хер его знает! Я же говорю,что я до этого не читал. Я как раз с этого места начал.
— Нет, я не понимаю тогда — зачем он на дерево полез? Я бы на его месте взял ружьё и в медведя выстрелил. Картечью…Я вот в прошлом году на охоту ходил — смотрю, в кустах что-то шевелится. Я по кустам выстрелил и ранил кабана. Подошёл и добил. И ни на какое дерево не стал лазить.
— Я, пардон, в охоте не разбираюсь. — Махнул рукой Альпухар. — И не очень это дело люблю. Я рыбу ловить люблю.
— Неее… — сказал принц Шульцвиндрейк, — я рыбу ловить не люблю. Мне это скучно. Закинул крючок и жди — когда она там клюнет. Тут от твоей ловкости ничего не зависит. Другое дело охота. Есть где себя показать.
— Как это ничего не зависит?! Ну не скажи, принц! Во-первых, — Альпухар загнул палец, — место надо выбрать правильно. Во-вторых, наживку подобрать подходящую. Рыба, она ведь какая? Она ведь умная рыба! Лещ, например, на червяка клюёт. А щука — на живца. А все почему? Потому что щука хищник. А ещё глубину нужно правильно установить и лесу выбрать. Да и подсечь правильно — на это ведь не всякий способен. Вот смотри, — Альпухар вытащил из-за пояса кнут и размотал. — Вот смотри, как будто это удочка. Вот смотри — я её закидываю. Он раскрутил кнут над головой и закинул на стол.
— Как будто рыба начинает играть с наживкой. А мы её должны подразнить.Альпухар легонько подёргал за рукоятку. — Но характер выдержать и раньше времени не вытаскивать. А вот она наживку-то заглотила, и тут мы вот так вот подсекаем и — опа! — Он резко рванул кнут. Кнут просвистел и сбил с лавки маркиза Германуса. — Ой! Извини, маркиз. Давай руку. Что-то не везёт тебе сегодня.
— Нет, все равно, не люблю я рыбалку. — Сказал принц Шульцвиндрейк.
— Ты, Альпухар, историю-то расскажешь? — Зураб вытерся салфеткой. -Ты историю обещал рассказать.
Про герцога, который по деревьям лазил.
— А я что рассказываю? Про то, как он на дереве сидел я тоже пропускаю. А начнём сразу с того места, где ему исполнилось 20 лет, и он пошёл в лес подышать свежим воздухом. Идёт он по лесу, птиц слушает. Зашёл довольно далеко. Решил маленько отдохнуть. Сел под дерево и уснул.
Просыпается стемнело уже. Он — туда-сюда! Короче, заблудился… Ну, думает, что делать? Решил до утра подождать. Залез опять этот герцог Эмбебесидо на дерево, чтобы хищные звери его ночью не загрызли. Сидит на дереве — холодно, мать честная, и неудобно. Спать охота, а уснуть боится — думает, усну сейчас и с дерева сорвусь. Смотрит — внизу медведь идёт…
— Постой, — прервал Зураб, — ты это уже один раз рассказывал.
— Да нет. Ты слушаешь невнимательно. В тот раз медведь за ним на дерево лез, а в этот — он внизу шёл.
Он шёл с подветренной стороны и герцога не унюхал. Ну вот. Потом герцог догадался ремнём к дереву привязаться и пару часиков до утра кое-как подремал. Утром с дерева слез, малины дикой поел, потом грибы на палочке пожарил. Идёт, в общем, по лесу — выходит к ручью. Смотрит — у ручья сидит черноволосая девушка как-то спиной к нему. Эмбебесидо думает -отлично, сейчас я у неё дорогу спрошу — как из леса выйти. Подходит он к ней сзади и говорит: «О, таинственная незнакомка, не будете ли вы так любезны указать дорогу одинокому путнику, заблудившемуся в здешних дремучих лесах». Девушка оборачивается. И видит Эмбебесидо, что красоты она первостатейной. «Кто вы, — говорит, — прекрасная незнакомка?»"Я -баронесса Сара Сигваридор. И сижу я тут по тому же недоразумению, что и вы. Третьего дня я пошла в лес, чтобы подышать свежим воздухом и сплести венок из лесных колокольчиков. И так увлеклась, что не заметила, как заблудилась."Ну, в общем, господа, начали они блуждать по лесу вдвоём, и пока блуждали, полюбили друг друга и поклялись — если выйдут, то поженятся. Герцог Эмбебесидо разломил свой медальон на две части — одну часть себе оставил, другую баронессе Сигваридор отдал. Это, говорит, на случай, если мы потеряемся, то узнаем друг друга по этому медальону. Ночью они заснули счастливые. А утром герцог просыпается — баронессы нету. Нету нигде. Он кинулся её искать, но не нашёл. На третий день герцог из леса все-таки вышел, а тут как раз война началась. Между его королевством и соседним королевством, где эта жила баронесса. Тут я опять пропустил, потому что я про войну читать не люблю. Я про любовь люблю и про природу… Потом я с того места начал читать, как герцог кому-то в трактире рассказывал свою историю про несчастную любовь. И как раз говорил эту самую сентенцию: любовь — это сильная, но приятная отрава… Дальше я опять пропустил. Потом прошло двадцать лет. И этот герцог сражается в бою с одним молодым дворянином на шпагах. Герцог старается воткнуть ему шпагу в грудь. И вдруг у него клинок ломается обо что-то твёрдое. Из-под рубахи у молодого человека выскакивает половинка медальона. Герцог Эмбебесидо прикладывает свою половинку к его половинке и спрашивает: «Сынок, где твоя мать?»"Она умерла при родах."
Герцог заплакал, обнял молодого человека и сказал: «Знай же, юноша, я — твой отец. Я всю жизнь искал твою мать, а нашёл тебя.»Вот такая вот примерно история. Дальше я читать не стал, там ещё страниц 150 оставалось. А и так уже все понятно.
— Бывает же такое! — Цокнул языком Зураб. — Чуть родного сына не убил.
— Да ну! Я не верю. — Махнул рукой Шульцвиндрейк. Писатели всегда врут. Вот у меня история была — вот это история! Тоже про бабу. А только я бабам после того случая не верю больше.
— Ну, это уж ты, Шульцвиндрейк, хватил. — Вставил Альпухар, — Женщинам надо верить. Не всем, но надо. А если уж не веришь женщине, (если какая-нибудь подозрительная вдруг), то вырви её из своего сердца и рану факелом прижги. Факелом, естественно, в переносном смысле, в поэтическом, так сказать.
— Ну да! — Громко возразил Шульцвиндрейк. — Стану я из-за всякой бабы себя жечь факелом! Тем более после того, что со мной случилось. Вот, послушайте. Пошёл я как-то раз на охоту. Иду по лесу, гляжу — в кустах что-то шевелится. Я выстрелил. Слышу — из кустов: «Иииии! Пресвятая дева гамзейская!»и тишина. Я думаю: «Черт подери! Никак человека убил. Надо убираться отсюда поскорей, пока меня никто не видел.»Разворачиваюсь я, но не успел нескольких шагов сделать, как из кустов жалким голосом: «Принц Шульцвиндрейк, помогите! Я истекаю кровью!»"Вот, блядь, — думаю, — узнали!
Придётся идти."Захожу в кусты, смотрю — баба какая-то в кустах разлеглась, одной рукой за бок держится. «Ах! Принц, я умираю!»"Вы кто, дама, будете, — спрашиваю, — и чего вы тут в кустах делали?"«Я, — отвечает она противным слабым голосом, — графиня Элеонора де Борс. Вы, принц, меня убили.»"Ну? — говорю, — Может обойдётся? У меня дробь мелкая, для птиц."«Ах! — Она отвечает, — не знаю, не знаю, а только чувствую — конец мне приходит.»И вдруг хватает меня цепко за сапог и говорит: «Я все равно скоро умру, но чтоб мне полегче умирать назовите меня своей женой. По крайней мере я умру принцессой. Мне это будет не так тягостно. „Ладно,думаю, — все одно умрёт, можно в таком случае временно жениться.“»Хорошо, — говорю ей, — раз уж так вышло, что вы в кустах невовремя пошевелились, даю слово принца на вас жениться, чтобы вам не так обидно было."
«Вы это, принц, серьёзно? — она спрашивает,Не шутите?»«Какие могут быть шутки?! — отвечаю. — Слово принца Шульцвиндрейка крепкое, как камень. Если я что сказал — так тому и быть.»"Кажется, — она говорит, — мне легче стало. Кажется я после ваших тёплых слов начинаю выздоравливать.
Поднимается она, представляете, с земли и весело так заявляет, — Мне уже намного легче. Пойдёмте, принц, быстрее в церковь и обвенчаемся, пока я не умерла."Тут вижу я — что-то не так. Начинаю соображать, что меня за нос водят. Посмотрел я на её бок — дырок никаких нет. «Ага», — понял. «Что то ты, — говорю, — невеста, быстро поправилась. Что-то раны на тебе слишком быстро затянулись. Ну ка, поворачивайся ко мне спиной, я тебе в жопу выстрелю, а потом, ладно, венчаться пойдём, как договаривались. Поворачивайся, поворачивайся, а то не женюсь.»"А как же слово? — она мне, — вы же слово дали."«Вот тебе ещё слово — если через минуту отсюда не убежишь, — говорю ей, — я тебе в жопу дробью выстрелю.»И мушкет перезаряжаю. Как она припустилась, только пятки сверкают. А я все-таки не удержался и выстрелил поверх головы. С тех пор веры у меня бабам нету.
— Девица-то хоть симпатичная была? — Спросил Альпухар.
— Уродина. Я её на всю жизнь запомнил. Я теперь как в городе эту невесту вижу — сразу за ружьё. А она от меня драпать.
— Тебе бы, вообще-то, жениться уже пора. — Сказал Зураб Меченосец.Человеку без семьи плохо. У меня вот все померли, знаешь как мне плохо? Одно утешение — музыка.
— Это уж точно, — Шульцвиндрейк отпил вина. — К тебе приедешь, так спасу нет! Целыми днями твоя музыка в ушах звенит!
— Тебе ещё рано музыку слушать — кровь у тебя пока слишком горячая. А я через музыку, можно сказать, со своей дорогой супругой познакомился. Помню как сейчас, лет мне тридцать. Приехали ко мне родственники на именины. Пировали до утра. Под утро один мой кузен не выдержал и умер прямо за столом. Желудок у него, по-моему, слабый был. И кузина опять же, тоже чуть не померла, но осталась жива. А умерла она только через два года, представляете себе, снова у мня на именинах. Вот совпадение! Ну так вот, а кузен, значит, в первый же раз умер. Пошли мы его на следующий день хоронить. Идём — впереди оркестр, похоронный марш играет. По обочине народ собрался похороны посмотреть. Вдруг из толпы дама какая-то выскакивает, на трубача с кулаками накидывается и кричит: «Ты что же, урод, си-бемоль фальшивишь?! Я тебе дам си-бемоль фальшивить!»"Вот это женщина, — думаю, — музыку как чувствует!"Подхожу к ней. «Вы, — говорю,благородная дама, кто будете?»"Я,отвечает, — девица дворянского звания Медония Сиверамба". "Я, о благородная девица
Сиверамба, потрясён вашей музыкальностью и беру вас в королевы! А трубача — повесить!"Вот как удачно я встретил женщину, с которой прожил в любви двадцать лет. Жаль, что она не дожила до этого часа.
— Слушай, Зураб, — спросил принц Шульцвиндрейк, — у тебя продукты свежие? А то у меня чего-то живот заболел.
— Что же я по-твоему — буду гостей тухлятиной кормить? Обиделся Зураб Меченосец. — Это у тебя желудок, наверное, слабый. Ты иди к себе в комнату, ляг на живот, и все пройдёт.
Шульцвиндрейк поднялся из-за стола, икнул и упал без чувств.
— Напился-таки Гельмунд. — Подозрительно спокойно сказал Зураб. — Меры не знает. Эй, слуги, унесите его в спальню. — Он повернулся к Альпухару и маркизу. — Да и нам, гости уважаемые, пора набоковую.
Король Альпухар и маркиз Германус вошли в спальню.
— А ведь Зураб-то принца отравил. — Задумчиво произнёс Альпухар.
— Я догадался, Ваше Величество. Хорошо, что мы ничего не кушали, а то бы он и нас с вами отравил.
— Вот что, маркиз, надо быть начеку. Сдаётся мне, что он ночью и до нас доберётся. Спать будем по очереди. Сначала ты охраняешь, а я сплю. Через два часа поменяемся.
Альпухар не раздеваясь лёг на кровать и тут же уснул.
Через два часа маркиз Германус стал робко будить короля. — Ваше Величество, два часа прошло.
Теперь ваша очередь.
— А?.. Что?.. Где я?.. — Альпухар сел. — А, это ты, маркиз.
— Вам дежурить, Ваше Величество.
— Знаешь что, — король зевнул, — лучше ты дежурь. А я спать буду.
Альпухар упал на подушку и заснул.
Маркиз походил какое-то время по комнате, потом сел в кресло и незаметно для себя задремал…
…Альпухар проснулся от того, что ему кто-то щекотал в ухе. Он захихикал и дёрнулся. Что-то выскочило из уха и покатилось по полу. Хлопнула дверь. Альпухар вскочил.
— Маркиз, свет!
Маркиз зажёг свечу. На полу валялись железная воронка и баночка с ядом.
— Ах, Зураб! Негодяй! — Выругался Альпухар. — Он мне эту воронку в ухо вставлял, чтобы яда через неё налить! Скотина! Жену отравил, родственников отравил, Шульцвиндрейка сегодня отравил, и все ему мало!
— Уезжать надо, Ваше Величество.
— Ты что, маркиз, испугался? А я никого не боюсь! Сейчас вот лягу и буду дальше спать. — Альпухар решительно сел на кровать.
— Надо уезжать, Ваше Величество, пока не поздно.
— Думаешь? Ну ладно, поехали.
Они быстро спустились во двор, оседлали лошадей и помчались прочь от замка Зураба Меченосца.
Светало. Всадники ехали вдоль ячменного поля.
— Зря я дядю Анабабса отговорил на Зураба нападать. — Задумчиво казал Альпухар. — Вот скотина!
Отравить меня хотел через воронку! Слыхал, Германус?
— Да, Ваше Величество.
— И музыка эта его! Станет разве нормальный человек такой дрянью заниматься?! А, маркиз? Скажи, станет или нет?
— Нет, конечно, Ваше Величество. Даже смешно предположить.
— Вот и я говорю. Я как в залу вошёл и оркестр услышал, так сразу недоброе заподозрил. Я ему ещё говорю, — «Что, дескать, за херня у меня в ушах звенит?»Я только не знал — заодно с ним
Шульцвиндрейк или нет. А вот когда Шульцвиндрейк после ужина зашатался, я сразу все понял. А ты понял?
— Понял, Ваше Величество. Я, как принц на пол упал, так все и понял.
— И я тогда понял, что он с Зурабом не заодно. Если бы Зураб с ним заодно был, то он бы сначала нас отравил, а потом уже Шульцвиндрейка…— Альпухар почесался. — Хороший парень был этот
Шульцвиндрейк. Так ничего в жизни и не успел. Умер, как говорится, нецелованный. Ты как думаешь, целовался он или нет?
— Не похоже. Разве, с той в кустах, на которой он жениться собирался.Помните, Ваше Величество, он рассказывал?
— Едва ли. Я думаю, он этим случаем не воспользовался. — Альпухар зевнул, — Позавтракать бы не мешало. Чего там у нас на завтрак, а, маркиз?
— Ваше Величество, — растерянно ответил Германус, — мы впопыхах, когда от Зураба уезжали, сумки с провизией у него забыли.
— Вот черт!.. И лес, как назло, кончился. Грибов не растёт… Ехать нам далеко. Без еды не доберёмся.
Давай-ка свернём к дяде Анабабсу. Сделаем небольшой крюк.
Вскоре впереди показался замок Анабабса Длинного.
— Ну вот, почти доехали. — Сказал Альпухар. — Как раз к обеду подоспеем. Смотри, маркиз, сколько флажков на стенах навешано! Не нас ли встречают? — Альпухар снял шляпу и помахал ею над головой.
Со стены бабахнуло, и просвистевшее ядро разорвалось неподалёку от всадников. Осколком ядра продырявило насквозь королевскую шляпу.
— Стреляют, Ваше Величество! По нам стреляют!
— Что за херня?! Это что это за фейерверк?! — Заорал король, нахлобучивая на голову дырявую шляпу. -
Эй, дядя, — Альпухар сложил руки рупором, — ты что, обалдел?! Это же я, твой племянник
Альпухар Длиннобородый! Не стре-е-ля-а-й! Убьёшь ведь, су-у-у-ка-а!
Неподалёку разорвалось ещё одно ядро.
— Ну я этому дяде устрою! — Альпухар погрозил кулаком. — Поскакали, маркиз, быстрее!
Они пришпорили лошадей и быстро доскакали до замка.
— Открывай, блядь, ворота, дядя шмуев! — Закричал Альпухар.
— Баааа! — Раздался со стены радостный вопль. — Да это ж кто?! Да это ж — ты! А я тебя не узнал! Что же ты не предупредил, что приедешь?! Я ж тебя чуть пушками не накрыл! Ну здравствуй, племянник!
Альпухар поднял голову — на стене стоял дядя Анабабс Длинный в каске и металлическом панцире.
— Дядя, ты соображаешь, чего делаешь?! — Альпухар покрутил пальцем у виска. — У тебя с головой все в порядке?! А если б ты в нас попал?
— Ты что, Альпухар, обиделся? Ты не обижайся. Я же как лучше хотел. Я ж тебя сразу не узнал, думал — это Зураб скачет. Думал его ядром сбить.
— Ты, дядя, в следующий раз глаза протри, прежде чем из пушки долбить! Мы к тебе пообедать заехали, а раз нас здесь так принимают, то мы уедем.
— Пообедать?! — Обрадовался Анабабс. — Это мы быстренько приготовим! Эй, стража, открыть ворота!
Кованая чугунная решётка со скрежетом поднялась. Всадники въехали во двор и спешились.
Подбежал Анабабс Длинный.
— Ну, здравствуй, Альпухар. Дай я тебя, сорванца, обниму.
— Чуть не убил сперва, а теперь обниматься лезет. — Альпухар обиженно дёрнул головой.
— Да ладно, ладно, забыли уже. Чего эти глупости вспоминать?!
— Ничего себе — глупости! В шляпу два раза попал, возле самой головы ядра свистели!
— Не жалей ты шляпу. Шляпа — пустяки. У тебя их ещё миллион будет! Хочешь, я тебе свою железную каску подарю? — Анабабс снял каску и постучал по ней пальцем. — Видишь, какая! На, забирай!
Случится тебе ещё раз под пушечный обстрел попасть — а у тебя каска на голове. Бум-бум!
— Ты мне лучше шляпу выдай новую с перьями. А касок я не ношу. Каски не в моде. Они не элегантные.
— Дурень ты, Альпухар, прости Господи! Тебе вещь предлагают, а ты… Модник… Вот примешь ядро на голову вспомнишь дядю Анабабса.
— Будет каркать.
— А это кто с тобой?
— Мой адъютант, маркиз Германус.
— Ясно. А войско-то что, в засаде оставил? В лесу сидят?
— Какое войско? — Деланно удивился Альпухар.
— Как какое?! Я ж тебе писал, что собираюсь в этот раз напасть на Иогафона Сильного, и что мне твоя помощь требуется. Ты что — писем не получал?
— Не получал я никаких писем. — Соврал Альпухар.
— Я ж тебе семь писем послал. Может, их Иогафон перехватывает? Мне этот Иогафон уже вот где сидит! Ты вот что, племянник, отдохни пару деньков у меня, а потом ехай за войском.
— Хорошо, — согласился Альпухар, — съезжу… Только, дядя, давай сначала на Зураба Меченосца нападём.
А потом уже на Иогафона. Меня этот Зураб чуть сегодня ночью не отравил через воронку. Мы сейчас от него как раз.
— Ага! — Обрадовался Анабабс. — И до тебя этот мерзавец Зураб добрался! А я тебе когда ещё предлагал ему надавать. А ты мне, помнишь что ответил? Не петушись, говорил, дядя! Мне, дяде, такие слова говорил! Эх ты!
— Извини, дядя. Я ещё тогда в Зурабе не разобрался. Думал, что у него на меня рука не поднимется.
— Думал он! — Передразнил Анабабс. — Ты вместо того, чтобы думать — дядю слушай. Дядя в людях разбирается… Скоты они все! — Анабабс задумался. — Ну ладно, умник… Пока за войском будешь ездить
— я с Зурабом сам разберусь. На Зураба у меня сил хватит. А подъедешь — двинем на Иогафона.
— Согласен.
— Вот и добре, а пока обед готовится, пойдёмте по стене прогуляемся. Я вам свою оборонную мощь покажу, как я там все устроил.
Они уселись втроём в специальную люльку.
— Тяни! — Скомандовал Анабабс Длинный.
Стоявшие наверху воины потянули за канаты и быстро затащили люльку на стену.
Стена оказалась шириной примерно в пять локтей.
— Вот где у меня пушечки-то стоят! — Похвалился Анабабс. — Вот из этой вот я как раз по вам долбил.
Пушка что надо! Дальнобойная! Я в вас хотел попасть, когда вы ещё только из-за поворота показались.
А потом думаю — дай поближе подпущу — так вернее будет.
— У тебя, дядя, ни стыда, ни совести! Чуть не убил и хвастается.
— И хвастаюсь! Пушки отличные — не стыдно показать. А вон там у меня бочка стоит со смолой. Только там смолы в ней нет. Смола кончилась. А вот здесь катапульта стоит. Это — моя любимица! Вот такими камнями швыряет! Что, не веришь? Так я сейчас покажу.
Анабабс распорядился зарядить катапульту. Канониры заложили в катапульту здоровенный камень и выстрелили. Описав дугу, камень упал довольно далеко от замка.
— Полный вперёд! — сказал Анабабс.
— Да-а-а, — рассеяно согласился Альпухар.
— Вот если бы я вас катапультой накрыл — ты бы дыркой в шляпе не отделался. Тут и каска металлическая не спасёт.
— Но, дядя, сколько можно…
— Ладно, молчу.
— Ваше Величество, — послышалось внизу, — обедать подано!
— Идём, идём! — Закричал в ответ Анабабс. — Сейчас я тебе, Альпухар, ещё один фокус покажу и пойдём есть. Кошку мне живо! — Приказал он канониру. Канонир притащил за шкирку толстую кошку. Смотри, Альпухар, вот кошка. Как её, тварь, не швырни — все эта зверюга норовит на четыре лапы опустится. И в этом смысле есть чему у неё поучиться. Я учусь. Вот, скажем, во время боя со стены падаешь вниз головой, а опускаешься, как положено, на ноги. Сейчас я вам её в действии покажу.
Анабабс зарядил кошкой катапульту и выстрелил. Описав дугу, кошка упала в ров с водой.
— Утонула, — заключил Анабабс. — Какая скотина сбила прицел?! Кошку мне!
Вторая кошка перелетела через ров и упала точно на четыре лапы. Анабабс гордо посмотрел на гостей:
— Говорил я вам — есть чему поучиться! Последнюю запустим и обедать пойдём.
— Я этого Иогафона Сильного, — рассказывал за обедом Анабабс — очень не уважаю. Не король — тряпка!
Пьющий. Пьёт, как лошадь. Я сам люблю выпить, но меру знаю. Выпью два графина и говорю себе
— стоп, Анабабс, достаточно. А эта свинья Иогафон хлещет, как лошадь! Без руля и ветрил!
— Дался тебе Иогафон, — сказал Альпухар. — Черт с ним. Ты, дядя, давай на Зураба ориентируйся. Всыпь ему, покуда я за войском езжу. А потом мы вместе на Иогафона нападём.
— Ты не сомневайся. Зураба я сделаю. У меня на этого гада давно руки чешутся. — Анабабс прищурился и разрубил ножом курицу.