Бэлоу Мэри. Неотразимый

   – Вообще-то, Нат, – заметил Иден, – я могу так же действовать от своего имени, как и от имени Софи.
   – Она никогда не простит нам вмешательства в ее личные дела, – возразил Натаниель. – Мы не имеем на это права.
   – Черт! – пробормотал в замешательстве Рекс.
   – Тогда зачем ты об этом заговорил, Нат? – спросил Кеннет.
   Натаниель с досадой вспомнил утреннюю сцену в спальне Софи. Ему приходилось и раньше видеть ее раздраженной. В конце концов, она была человеком, а человеку свойственны эмоции. Но никогда он не видел ее разозленной. А сегодня утром она была в таком состоянии – хотя ни разу не повысила голоса и не пустила в ход сжатые кулачки. Ее злость явно не соответствовала предлогу. Только потому, что он проявил заботу о ней? Только потому, что он неосторожно изложил свой совет в форме приказа? Конечно, он был не прав – он понял это с первого же ее слова и искренне перед ней извинился.
   Но она была не просто возмущена, она была в ярости.
   Софи – и в ярости?
   Натаниель недоуменно покачал головой.
   – Здесь что-то не так, – задумчиво сказал он. – Она была… испугана? Может, и правда за ее злостью прятался испуг? Не знаю, что там такое, но определенно что-то есть.
   Но может, ее злость была вызвана тем, что он выбрал для своего требования не то время? Он вздумал повелевать ею сразу же после того, как провел с ней ночь. Как будто она стала принадлежать ему душой и телом. Разумеется, у него этого и в мыслях не было, но он понимал, что его поведение можно расценить и так.
   – Черт побери, – снова пробормотал Рекс. – Стоит ли нам цепляться к Пинтеру? В конце концов, Софи независимая женщина. Мы не встречались с ней три года и лишь недавно возобновили знакомство. Как и мы, она жила своей жизнью. Она сказала Нату, чтобы он не лез не в свое дело. Тогда и всем нам следует оставить ее в покое. Да и Пинтер, по существу, всегда был не больше чем пронырливым подлизой, верно я говорю? Если Софи готова его терпеть, какое право мы имеем возражать?
   – Но, Рекс, ты забываешь о том, что произошло позавчера вечером, – напомнил ему Кеннет. – Она не просто побледнела. Она так тяжело опиралась на руки нам с Мойрой, что пришлось чуть ли не нести ее. И я уверен, что она не потеряла сознание только благодаря своей исключительной силе воли.
   – Черт! – опять вырвалось у Рекса.
   – Но что может заставить такую женщину, как Софи, потерять сознание? – размышлял вслух Иден.
   – Только страх, – мрачно констатировал Натаниель.
   – Черт побери, Нат! – возразил Иден. – Тогда она должна была половину войны пролежать в глубоком обмороке.
   – Существуют страхи разного свойства, – сказал Натаниель. – Не только физический страх.
   – Что ты предполагаешь? – спросил Кеннет.
   – Ничего. – Натаниель покачал головой. – Подумать только, этот подлец называл ее просто Софи, милой и очаровательной. Это было на ее крыльце, когда он выходил, а я только приехал – к счастью, Лавиния оставалась в фиакре, пока я выяснял, принимает ли Софи. Не помните, на полуострове Пинтер когда-нибудь называл ее по имени?
   – Чтобы лейтенант назвал жену майора по имени? – сказал Рекс. – Никогда!
   – Но почему она приняла его на следующий же день после того, как при виде его едва не лишилась чувств? – спросил Натаниель. – А потом впала в ярость, когда я предложил нашу помощь, чтобы ее защитить?
   – Может, она так самоутверждается? – сказал Кеннет и сам же ответил на свой вопрос: – Нет, не может быть. Ведь во время войны она всегда принимала нашу помощь, как и мы ее. И мы знали, что нами двигала истинная дружба, а не снисходительное участие или убежденность в том, что она слабее нас и не может справиться со всеми жизненными проблемами без мужской помощи. Значит, что-то там происходит, верно, Нат?
   – И при этом нечто такое, что мы не можем решить самым очевидным и удовлетворительным путем, – добавил Рекс. – Я бы с наслаждением задал трепку Пинтеру. Как он вообще смеет поднимать взгляд на Софи?
   – Думаю, нам нужно последить за ними, насколько мы сможем это сделать, не оскорбляя независимости Софи, – предложил Натаниель. – Мы должны выяснить, почему она его боится, хотя ни в чем нам не признается. То есть если она действительно его боится.
   – Но это именно так, Нат, – заверил его Кеннет. – Не так-то просто напугать Софи, но позавчера она была действительно испугана. И при этом все равно вчера впустила его в свой дом!
   – Сегодня она собиралась прийти к миссис Лебланк? – спросил Иден. – Интересно, будет ли там Пинтер? Я буду держаться поближе к ней. Рекс и Кен, вы будете развлекать своих жен, а Нат у вас под носом ухаживать за вдовушкой, только вы ничего не заметите… Да, еще ему нужно будет сопровождать своих родственниц. Так что предоставьте мне заботу о Софи. Может быть, я буду брать ее с собой в ближайшее время. И это вовсе не так обременительно – трудно представить себе общество человека более приятного и близкого по духу, чем наша Софи, хотя она и не самая выдающаяся красавица.
   Натаниель было вскипел, но предпочел не компрометировать Софи резким замечанием другу и промолчал. Он сомневался, что поступил верно, рассказав друзьям о Пинтере. Ему казалось, будто он предал Софи. В конце концов, то, что она делает у себя дома, никого не касается. Но Кен был прав. Ее реакция на появление Пинтера у Шелби была вызвана не простой антипатией. И ее злость этой ночью была не просто возмущением. Определенно здесь что-то крылось. И казалось вполне естественным, что с этим затруднением он обратился к друзьям. К тому же они были и ее друзьями. И это дело касалось их дружбы, не имея никакого отношения к тому факту, что Софи стала его любовницей.
   За исключением того, признался он себе, что этот факт вызвал в нем еще большее желание защитить ее. И безумное беспокойство за нее. Если она не желает довериться любовнику – значит, здесь определенно что-то неладно. Он учитывал еще один факт, о котором не мог рассказать друзьям – иначе раскрылось бы, что вчера он дважды появлялся у нее в доме. В его первый приход она сделала вид, что Пинтер не заходил к ней, – значит не хотела, чтобы Натаниель об этом знал.
   – Поедем в клуб, Нат? – спросил его Иден. – Позавтракаем?
   – Не сегодня, – отказался Натаниель. – Мне уже сообщили, что после завтрака я должен буду проводить Лавинию к Софи – они собираются в библиотеку. А потом мне нужно будет отвезти Джорджину в Роули-Хаус. Кажется, она хочет навестить некоего мастера Питера Адамса.
   – Ах да! – сказал Рекс. – Мой сынишка будет в восторге, что у него появилась еще одна поклонница. В городе их у него уже множество. Он так радуется, когда к нему в детскую заглядывают брат или сестра, только это случается всего несколько раз в месяц.
   Разговор перешел на другие темы, но Натаниель был доволен – хотя и несколько обеспокоен – тем, что у него есть союзники, поддерживающие его решение защитить Софи от того, кто лишает ее обычного безмятежного спокойствия.
   София не собиралась присутствовать на суаре миссис Лебланк. Даже в самый расцвет ее славы она посещала лишь несколько избранных развлечений сезона. И хотя она понимала, что на этот год из-за выхода в свет Сары все будет иначе, она не намеревалась повсюду их сопровождать. Возможно, она будет принимать одно приглашение в неделю, думала она, да и то было слишком. А суаре устраивалось всего через два дня после бала у Шелби.
   Но она уступила просьбе подруги. Во время посещения библиотеки Лавиния буквально умоляла ее побывать на суаре, иначе ей предстоит безнадежно скучный вечер.
   Софии приятно было сознавать, что кому-то необходимо ее общество, причем не в качестве золовки или тетушки, а в качестве друга. Они с Лавинией выяснили, что их литературные вкусы удивительно совпадают. Обе любили книги об истории, о путешествиях и об искусстве. Обе любили современные повести, избегая эффектных готических романов, которыми увлекались многие из их знакомых леди. Обеим нравилась поэзия, хотя София любила Блейка, Уордсуорта и Байрона, а Лавиния предпочитала Поупа и Мильтона. Они провели утро в увлекательном разговоре, не раз находя повод вдоволь посмеяться.
   А позже днем Мойра и Кэтрин, которые заехали, чтобы вытащить Софию в магазины, выразили свое разочарование, узнав, что она вряд ли пойдет на суаре. Она положительно должна изменить свое решение, уверяли они Софию. Теперь, когда они ее узнали, им очень хотелось познакомиться с ней поближе.
   Но был и еще один соблазн. Там будет и Натаниель. Казалось бы, тем более она должна была отказаться от приглашения. Из трех последних ночей две они провели вместе. Она вальсировала с ним на балу, вчера днем он заходил к ней с визитом, хотя пробыл недолго. Она должна быть очень осторожна, чтобы не злоупотребить этими отношениями. Ей нужно быть тем более осторожной, чтобы не вызвать ни малейших подозрений на этот счет у его друзей и общих знакомых.
   Но София столько лет тайно его любила. И сейчас они стали наконец любовниками – всего на одну весну ее жизни. И к своей тревоге, она обнаружила, что жаждет хотя бы только просто увидеть его. Даже если они не окажутся рядом во время суаре, даже если она только издали увидит его и не услышит его голоса… Даже это было бы лучше, чем вообще его не видеть.
   Во всяком случае, так она себя уверяла.
   Она надела темно-зеленое платье, в котором была в Роули-Хаусе, – это было ее второе нарядное платье. Определенно ей нельзя больше поддаваться искушению и часто посещать приемы, с тоской думала она, глядя на свое отражение в зеркале. Ведь у нее всего два платья, да и те немодные и уже поношенные. К тому же теперь у нее нет ожерелья, которое могло бы оживить наряд. Она поднесла руку к горлу – без жемчуга она чувствовала себя голой.
   Разумеется, это было первое, что заметила Беатрис, когда они прибыли к миссис Лебланк, прислуга унесла их плащи, и они вошли в гостиную.
   – Софи, дорогая! – воскликнула она в ту минуту, когда к ним пробирались Рекс с Кэтрин и с улыбающимся издали виконтом Перри – конечно, он улыбался Саре. – Ты забыла свой жемчуг!
   – И правда! – сказала София, дотрагиваясь до шеи и делая растерянный вид. – О Боже!
   Действительно о Боже – что она скажет в следующий раз?
   – О, Софи! – В голосе Беатрис на этот раз слышался настоящий ужас. – И обручальное кольцо!
   – О! – София испуганно уставилась на свою руку. Казалось, блестящий след от кольца был более заметен, чем само кольцо. – Ну, Би, надеюсь, больше этого никто не заметит. Слава Богу, что я хоть платье не забыла надеть… А, Рекс, скажите-ка мне, вам понравился капор, который днем купила себе Кэтрин? Я обещала пустить в ход свое влияние, если вы станете его критиковать. По-моему, он как будто специально сшит для Кэтрин. Невозможно носить его так изящно, как это делает она.
   – Ваше влияние, Софи? – с усмешкой сказал Рекс. – Так это вы уговорили ее купить капор?
   – Конечно, – призналась она.
   – Тогда я должен благодарить вас, – сказал он, поднося к губам ее руку, и взглянул на нее смеющимися глазами. – Капор только воздает должное той, чью головку он теперь украшает.
   Как приятно знать, подумала София, что Рекс встретился с Кэтрин, которая была во всех отношениях достойной его. Рекс всегда был самым отъявленным бузотером в их компании, который при помощи своего обаяния добивался всего, чего или кого желал. Но чтобы добиться Кэтрин, ему пришлось, как подозревала София, проявить свои самые неотразимые способности, и в результате можно было утверждать, что он удачно и счастливо женился.
   Казалось, про ее ожерелье и обручальное кольцо все забыли. И она не жалела, что пришла. Здесь присутствовали ее самые близкие друзья. Сегодня она заплатила свой долг и вечером может спокойно отдохнуть. Может, Натаниель даже… Нет, она не должна ожидать, чтобы он приходил каждую ночь. Но это и не важно. Воспоминаний о прошедшей ночи было достаточно, чтобы жить ими ближайшие несколько дней. Ее ждут несколько недель свободы, в течение которых она намерена сполна насладиться этой сказочной весной, хотя отлично знает, что беззаботное существование долго не продлится. Скоро появятся новые письма…
   А пока сегодня вечером и в ближайшее время она будет просто веселиться и радоваться.
   «Жить одним днем».
   Сегодня Натаниель появился в темно-зеленом сюртуке с серебристой отделкой и в светло-серых панталонах. Войдя в гостиную, она сразу его заметила, хотя и не смотрела прямо на него.
   София настроилась провести вечер беззаботно, но и весело.

Глава 12

   Леди Галлис определенно считала, что выполнила свой долг перед обществом и теперь имеет полное право развлекаться. В возрасте двадцати лет она вышла замуж – вернее, ее выдали замуж, если более точно определить эту сделку, думал Натаниель, – за невероятно богатого лорда Галлиса, старше ее в три раза. Он наслаждался своим браком чуть больше года и за это время не утратил своего восхищения молодой женушкой. Он оставил ей все, что не было закреплено за его наследником.
   И теперь, все еще очень молодая и цветущая, она искала личного удовлетворения. Она искала себе не нового мужа, догадывался и сам Натаниель, даже если бы Иден и не сказал ему этого, а лишь любовника, с которым могла бы приятно провести время до своего путешествия на континент, которое должно было начаться летом.
   Накануне вечером Иден великолепно справился с возложенными им на себя обязанностями свата. На суаре у миссис Лебланк леди ловко повернула дело так, что оказалась в небольшой группе гостей, среди которых был и Натаниель, уже освободившийся от своих родственниц: Джорджину молодой Льюис Армитидж пригласил присоединиться к компании, собравшейся вокруг фортепьяно, а Лавиния, не снизойдя до объяснений, прямиком направилась к Софи. Маргарет, которой не нужно было в данный момент присматривать за своими подопечными, воспользовалась случаем и оживленно разговаривала со своими знакомыми дамами.
   И в результате Натаниель оказался наедине с вдовой, так как вскоре члены их маленькой группы разбрелись кто куда. По его мнению, леди Галлис всегда знала, чего хочет и как этого добиться. Она была исключительно хороша, хотя определение «хороша» было довольно банально, чтобы описать ее прелести. Она была необыкновенно чувственна. Вместе с тем она обладала кое-каким умением поддерживать разговор, что уравновешивало эффект от ее физического присутствия. Она была не просто хорошенькая штучка.
   Иден выполнял свое обещание, заметил Натаниель. Он был с Софи и Лавинией, хотя последняя не давала ему усомниться в нежелательности его присутствия. Что-то в Идене вызывало у Лавинии неприкрытую враждебность. Возможно, она чувствовала, что он не воспринимает всерьез отношения с женщинами, хотя и любит пускать в ход свойственное ему обаяние и, конечно, свои неотразимые голубые глаза. Да, он был из тех мужчин, которые могли вызвать у нее только раздражение.
   Леди Галлис принялась оживленно расспрашивать Натаниеля об Испании, которая была первым пунктом назначения в предстоявшем ей путешествии. Разумеется, она была достаточно умна, чтобы понимать, что страна в условиях войны разительно отличается от той же страны в мирное время. Он машинально отвечал на ее вопросы, мысленно блуждая далеко от нее.
   Если ради того, чтобы находиться рядом с Софи, Иден согласился терпеть гневные нападки Лавинии и отказаться от общества более покладистых светских красавиц, на это должна быть веская причина. И эта причина заключалась не только в присутствии на суаре Бориса Пинтера. Сам Натаниель его не видел, но в доме были три смежных зала, заполненных множеством гостей. Рекс и Кен вместе с женами направились в музыкальный салон рядом с гостиной, но через некоторое время вернулись в гостиную и заняли позицию недалеко от Софи. Они не входили в ее группу, но находились поблизости. Натаниель вовремя кивнул и улыбнулся на замечание леди Галлис по поводу дискомфорта во время путешествия. Если бы она могла поставить собственный дом на колеса и таким образом разъезжать по миру – тут она тоже улыбнулась, – она была бы совершенно счастлива. Да, Пинтер был здесь. И его друзья старались помешать ему приблизиться к Софи и испортить ей вечер, как на балу у Шелби. Может, ему тоже…
   – Пойдемте нагоним вон тот поднос, – предложил он своей даме, указывая на слугу, стоявшего неподалеку, – чтобы я смог поменять ваш бокал. Здесь довольно жарко, вы не находите?
   Она приняла предложенную им руку, причем длинными ухоженными ноготками касалась тыльной стороны его ладони. Маневрируя в толпе, он подошел ближе к Софи, надеясь, что она ничего не заподозрит. Она может рассердиться, если догадается, что находится под покровительством Четырех Всадников.
   Как только она вошла со своими родственниками в гостиную, он заметил, что на ней нет жемчужного ожерелья. Оно не было дорогим, и обычно Натаниель его даже не замечал. Но его отсутствие сразу же бросилось ему в глаза: без ожерелья ее темно-зеленое старое платье казалось еще мрачнее, а шея оголенной. Он не сразу вспомнил, что она обычно носила, затем мысленно представил себе ее и сообразил, что это была одна нитка жемчуга. Насколько он помнил, жемчуг был на ней всегда, на любом светском мероприятия.
   А сегодня она появилась без него.
   Натаниель нарочно стал искать на ее руке обручальное кольцо, хотя на таком расстоянии это было нелегко. Но в прошлую ночь его не было у нее на руке. Тогда он подумал, что она сняла его из уважения к нему. И он не стал бы его высматривать, если бы не заметил исчезновение жемчуга. А теперь он пытался увидеть это кольцо, хотя заранее был уверен, что его тоже нет.
   Происходило что-то непонятное, и он был уверен, что не проявляет необычной подозрительности при обычных обстоятельствах.
   Леди Галлис не убирала своей руки даже тогда, когда он забрал у нее пустой бокал и заменил его полным. Она словно машинально касалась пальцами его ладони, осведомляясь своим низким, хрипловатым голосом, который он успел забыть за прошедшие годы, как может офицер кавалерии, который вел такую бурную жизнь, удовлетворяться тем, что сопровождает своих родственниц на светские мероприятия. Леди неуклонно двигалась к своей цели.
   Вдруг ему пришло в голову, что случись эта встреча всего несколько дней назад, он был бы в полном восторге. Она воплощала в себе все, что он в то время мечтал найти – богатая и независимая женщина, заинтересованная лишь в кратковременной связи, очень красивая, в высшей степени страстная и проявлявшая к нему лестный интерес.
   – Но помимо этого, разумеется, существуют еще мой клуб, верховые прогулки и мои друзья, не говоря уже о развлечениях, где я могу побеседовать с приятными мне людьми и без родственников, – добродушно улыбнувшись, говорил он леди Галлис, совершенно забыв о том, какое действие производит на женщин его улыбка.
   Леди Галлис просияла от комплимента.
   Черт бы побрал этого Идена!
   Хотя его возмущение другом было не совсем справедливым. Сегодняшнюю ночь Натаниель мог провести в постели этой женщины. И если бы ей понравился, у него была бы партнерша на всю весну – а пока что ему не доводилось слышать ни одной жалобы на свои способности. Он нисколько не сомневался, что был бы страстным и приятным любовником. И ему пришлось бы благодарить Идена. Подумав об этом, он посмотрел на Идена, который ответил ему многозначительным подмигиванием. И Кеннет, встав за спину Мойры, выразительно поднял брови и выпятил губы.
   Провались они пропадом, они его одобряют, даже Кен!
   А самому Натаниелю сейчас нужно было бы испытывать сожаление, что он так поздно встретился с леди Галлис. Случись это немного раньше, и между ним и Софи не возникло бы никакой связи. Он издали посмотрел на Софи, тогда как леди Галлис спрашивала, был ли он в этом году в Кью-Гарденз, и если нет, уверяла она, этого удовольствия ни в коем случае нельзя пропустить – конечно, в обществе человека, который способен оценить такую красоту.
   Внешнее сравнение Софи с леди Галлис было, конечно, не в пользу первой, поскольку роскошный туалет этой весь сверкал драгоценностями, как и ее светлые волосы, что говорило само за себя. Софи же Натаниель впервые увидел в подходящих для нее светлых тонах одежды только в последний раз в ее спальне. В светлом халате и с распущенными почти до колен волосами она была очень хороша. А без всякой одежды – настоящая красавица. И она, безусловно, нравилась Натаниелю своей манерой держаться дружелюбно и с достоинством, никогда не унижаясь до кокетства в противоположность даме, пальчики которой в данный момент щекотали его ладонь. И что касается любовных отношений, то Софи доказала, что способна на поразительно сильную страстность.
   Он улыбнулся леди Галлис и сказал, что обязательно постарается выбрать время и посетить Кью-Гарденз до своего возвращения домой на лето – если, конечно, позволят расписание светских раутов и погода.
   До него донесся смех Идена, к которому дружно присоединились Софи и Лавиния, и он пожалел, что не стоит в их кружке. Он предпочел бы сейчас вдыхать тонкий аромат мыла Софи и любоваться выбившимися на волю ее упругими шелковистыми локонами. Ему приятнее было бы слышать ее спокойный голос и речи без малейшего признака легкомысленного флирта. С ней он мог не взвешивать каждое свое слово и каждую улыбку, чтобы, не дай Бог, не внушить партнерше ложное впечатление.
   И если ему суждено провести ночь с какой-либо женщиной, он бы предпочел это сделать с Софи. Подумав об их последнем свидании, он с удивлением обнаружил, что с таким же удовольствием вспоминает те полчаса, когда они просто лежали рядом, сплетясь пальцами рук, и спокойно разговаривали.
   Любовная связь с Софи приносила ему не меньший душевный комфорт, чем сексуальное наслаждение. Он не надеялся найти оба эти удовольствия в кровати одной женщины. Но это случилось, и в ту ночь он понял, что между ними зародились гораздо более серьезные и сложные отношения, чем он думал. Сейчас эта мысль не принесла ему той тревоги, которую он испытал в ту минуту.
   В Софи было что-то особенное. И он, как и его друзья, это сознавал. Это нечто, трудно определимое, отличило ее от жен других офицеров, притягивало Четверых Всадников, постепенно они подружились с ней и единодушно приняли ее под свое крыло, хотя Уолтер так и не стал им близким другом. И в новых отношениях между Софи и Натаниелем тоже чувствовалось что-то неуловимо своеобразное, что он затруднялся определить.
   Вдруг он встретился с Софи взглядами, и они обменялись едва заметными улыбками. Не покажется ли он ей слишком назойливым, если придет к ней сегодня ночью, раздумывал Натаниель. Нужно постараться за вечер улучить хоть минутку и спросить ее разрешения, только при этом непременно напомнить, что она вправе ему отказать. Но он надеялся, что она согласится его принять.
   – Сегодня я приехала без своей компаньонки, – между тем говорила леди Галлис, – хотя этого требуют приличия. Она была моей гувернанткой, но давно уже состарилась, оглохла и очень быстро устает. Я заверила ее, что буду в полной безопасности, и уговорила ее лечь пораньше. Вообразите, когда она спит, ее пушками не разбудишь! – Она засмеялась. – Но вряд ли на улицах Мейфэра мне стоит чего-либо опасаться, когда после вечера я буду возвращаться домой одна в карете, не правда ли, сэр? У меня и кучер, и лакей – сильные мужчины.
   «Как она ловко загнала меня в угол!» – удивленно подумал Натаниель.
   – Я уверен, что моя сестра с мужем будут рады доставить домой моих подопечных, а мне доставит огромное удовольствие, мэм, для обеспечения вашей полной безопасности быть вашим спутником, с вашего разрешения, – галантно ответил он.
   – Вы очень любезны, – сказала она и незаметно пожала ему руку.
   Но в этот момент внимание его было отвлечено. В распахнутых дверях между гостиной и музыкальным салоном появился Борис Пинтер. Он постоял там несколько мгновений, оглядывая толпу и оценивая ситуацию с самодовольной улыбкой на тонких губах.
   Натаниель высвободил руку из игривых пальчиков дамы, взял ее за талию и начал энергично и решительно проталкиваться в сторону Софи, Лавинии и Идена.
 
   Решительно настроенная развлекаться, София пребывала в отличном расположении духа. К тому же на этот раз она была избавлена от доставлявшей ей мало удовольствия необходимости дефилировать по залам, чтобы поздороваться и обменяться несколькими словами с той или иной группой светских знакомых. Правда, внешне она вела себя при этом совершенно непринужденно, но в душе ей никогда не нравилась эта процедура. Она всегда опасалась – и не была уверена, что это лишь плод ее воображения, – что члены какой-то отдельно стоящей компании вовсе не жаждут ее общества и лишь из приличия так радушно ее приветствуют. Разумеется, это было полной нелепицей, и Софии просто не следовало придавать слишком большого значения обыкновенному светскому ритуалу.
   Но сегодня все сложилось так, что она могла спокойно оставаться на том же месте, которое вместе с родственниками заняла через несколько минут после появления в гостиной. Почти сразу же к ним подлетел сияющий виконт Перри и куда-то увлек Сару с разрешения ее родителей. Казалось, между молодыми людьми уже возникла взаимная симпатия. Беатрис с Эдвином обменялись понимающими улыбками и решили пока пройтись по всем трем залам, чтобы посмотреть, кто из знакомых здесь присутствует. Не успели они отойти, как Софией тут же завладела пробившаяся сквозь толпу гостей Лавиния, которой не терпелось сообщить, что по рекомендации подруги она прочла несколько стихотворений Блейка и пришла от них в полный восторг.