Бэлоу Мэри. Неотразимый

   Почему-то, подумал Натаниель, несмотря на тысячи причин расстраиваться, будучи официальным опекуном Лавинии, было положительно невозможно ее не любить.
   Он отвернулся от окна и улыбкой подбодрил Джорджину, с удивлением отметив, что из обеих девушек она выглядит более спокойной.

Глава 7

   Как все-таки приятно оказаться на первом балу сезона, признала в душе София, стоя вместе со своими родственниками и оглядывая шумную толпу гостей в роскошных туалетах, сверкающих драгоценностями. Она определенно чувствовала себя бедной тетушкой, хотя ее вовсе не игнорировали. Множество людей приветствовали ее почтительными поклонами, с ней заговаривали, что было необычайно лестно. Видимо, прием в Карлтон-Хаусе, после которого прошло уже два года, не забыли. Впрочем, с грустным юмором подумала София, не будь на ней знаменитого платья, никто бы ее и не узнал.
   Рекс, Кеннет и их жены прибыли раньше ее и сейчас составляли со своими друзьями и знакомыми большую группу в другом конце бального зала. Через несколько минут она заметила и Идена. Этот разбойник магнетизировал своими голубыми глазами наиболее привлекательных девушек, проходивших мимо, отчего бедняжки смущались и начинали усиленно обмахивать веерами порозовевшие лица.
   С сильно бьющимся от волнения сердцем София внимательно оглядывала непрестанно движущуюся толпу гостей, но не находила Натаниеля. Возможно, он приедет позже, но пока его определенно не было. А может, он и вовсе не приедет. Она постаралась успокоиться.
   Затем она заметила, как в зале появился Натаниель с тремя леди, в дверях к ним присоединился еще один джентльмен и взял под руку ту, что была постарше. Должно быть, это были сестры Натаниеля, муж старшей сестры и кузина, догадалась София и заставила себя отвести взгляд в сторону. Сегодня он был главой семейства, ответственным за первый выход в свет своих подопечных. Но она чувствовала, что вся дрожит и едва дышит, как молоденькая девушка в период своего первого увлечения. Смешно! Натаниель выглядел сегодня исключительно красивым – впрочем, разве только сегодня? Тогда как большинство джентльменов были одеты в черные вечерние костюмы, на нем был светло-голубой сюртук с серебристым жилетом, белые чулки и серые бриджи. И он улыбался. Ах, эта его улыбка! У скольких женщин дрогнуло сердце при виде его улыбки!
   Скоро должен был начаться первый танец. Сама она, конечно, не танцевала – и вообще не надеялась сегодня танцевать, – но с улыбкой следила, как молодой мистер Уитингсфорд повел Сару, с гордостью заметив, что ее племянница выглядит гораздо эффектнее многих очаровательных леди. Наверняка она будет иметь успех, хотя теперь София поняла, почему она не одобряла своего первого партнера. Он был очень юн, по-мальчишески тонок и неловок, и, увы, лицо бедняги было покрыто многочисленными прыщиками. Но с возрастом они без следа исчезнут, а Саре следовало бы помнить о том, что он был наследником немалого состояния и баронского титула.
   София увидела, что Иден танцует с одной из родственниц Натаниеля, кажется, с его сестрой. Она казалась слишком взволнованной и застенчивой, кроме того, слишком скромно одетой, чтобы быть его кузиной. А вот та, что скользит в паре с Натаниелем, определенно его кузина. Стройная и высокая, она отличалась гордой осанкой и была чрезвычайно хороша, особенно ей шли роскошные волосы пламенно-рыжего цвета. И этот смелый туалет ярко-бирюзового цвета! Но ведь ей уже двадцать четыре года. София по достоинству оценила ее решение не пытаться казаться молоденькой девушкой.
   София старалась не смотреть в их сторону. Боялась встретиться с его взглядом. И при этом с болью сознавала – возмущаясь тем, что придает этому факту такое большое значение, – как ужасно мрачно выглядит ее платье. Она всего на четыре года старше его кузины, но чувствовала себя едва ли не столетней черепахой.
   После окончания первого танца к ним приблизился Иден и с улыбкой поклонился Софии и Саре.
   – Софи, – сказал он, – вы не окажете мне честь представить меня вашим родственникам?
   Она с удовольствием выполнила его просьбу, заодно представив ему и Льюиса, и с улыбкой слушала, как они стали вспоминать Уолтера. Довольная, она ожидала, когда он пригласит на танец Сару. Если она пройдет хотя бы один танец в паре с таким джентльменом, как Иден, это привлечет к ней внимание остальных молодых людей. А Сара с обожанием смотрела на ее старого друга. Но когда пары начали выстраиваться в цепочку для второго танца, Иден обратился к Софии.
   – Потанцуете со мной, София? – спросил он. – В армии вы были самой замечательной танцовщицей.
   – Если мне не изменяет память, Иден, – сказала невероятно обрадованная София, – за неимением дам мне просто не с кем было соперничать.
   Она подала ему руку.
   – И с разрешения вашей матушки, мисс Армитидж, – сказал Иден, поклонившись Саре, – может, вы согласитесь записать за мной следующий танец?
   Сияя улыбкой, Сара присела в реверансе. Плюмаж на тюрбане Беатрис одобрительно качнулся.
   – Вы положительно осчастливили Сару, – сказала ему София, пока они занимали свое место в цепочке других пар. – Но помните, Иден, насколько она молода и неопытна.
   Он усмехнулся:
   – Хорошо, мэм. Софи, дорогая, кажется, я пригласил ее танцевать, а не целоваться и тискаться в каком-то темном углу.
   – Рада это слышать, – засмеялась вместе с ним София и в следующую минуту всем своим существом отдалась радостному ритму сельского танца с его энергичными па и стремительными поворотами.
   – А знаете, Софи, – сказал он в один из коротких интервалов, когда они оказались рядом, – сегодня утром меня образцово отчитали по вашей милости, когда я по простоте сердечной вздумал нанести визит другу. Нат был оскорблен тем, что я сказал в тот вечер в вашем присутствии.
   – Ну, все вы говорили вещи и похуже, когда мы были на войне, – ответила она. – Ничего, не так уж я чувствительна – у меня достаточно толстая кожа.
   – Именно так я и заявил Нату, – обрадовался Иден и тут же смутился. – То есть не о том, что у вас толстая кожа, Софи, а насчет вашего добродушия и чувства юмора. Но мне строжайшим образом было велено искренне и серьезно извиниться перед вами, что я и исполняю. И хотя временами я допускаю бестактность, я вовсе не хотел бы показаться по отношению к вам непочтительным. – Он опять усмехнулся. – Дело в том, Софи, что Нат стал слишком щепетильным во всем, что касается респектабельности.
   – Это происходит оттого, что у него уже имеются семейные обязанности. Вы же, Иден, этого еще не испытали. – Она рассмеялась, когда тот комически вздрогнул от показного ужаса. – Я принимаю ваши извинения.
   Их разъединила очередная фигура танца.
   – Я чувствую определенные обязательства перед Натом, – сказал Иден, когда они вновь сблизились. – Уверен, что мне стоит выступить в роли свата, Софи.
   – Тогда помоги нам всем, Господи, – вздохнула она.
   – Я намерен его сосватать, – сказал Иден. – Нет, речь, конечно, не идет о том, чтобы найти ему невесту. А вы об этом подумали, да, Софи? Женить беднягу было бы против моих принципов. Кроме того, Нат сам признается, что у него в доме было столько женщин, что одних воспоминаний об этом кошмаре ему хватит до конца дней. Нет, я имел в виду подобрать ему… О Боже, кажется, мне опять придется извиняться! – Он засмеялся и без малейшего смущения уставился на нее голубыми глазами.
   – Ваш намек абсолютно прозрачен, – сказала ему София перед окончанием фигуры танца с разными партнерами.
   Значит, с удивлением поняла она, Натаниель не рассказал ему о прошедшей ночи. По опыту она знала, что мужчины любят между собой обсуждать свои любовные победы. Она бы этого не перенесла… Но конечно, Натаниель ничего подобного не сделал. Он был слишком благороден.
   – А вы не знаете подходящей женщины, Софи? – спросил ее Иден через несколько минут. – У вас должны быть знакомые женщины подходящего возраста и семейного положения. Конечно, это должна быть респектабельная особа, к тому же хорошенькая и очень живая.
   – Если вы в данном случае ожидаете моей помощи, Иден, – язвительно сказала София, – то у вас определенно не все в порядке с головой. Вот уж увольте. Почему бы нам не поговорить о погоде?
   Он засмеялся, и их снова развели другие партнеры.
   Против ее ожидания, по окончании танца он не проводил ее к родственникам, а повел туда, где находились Кеннет с Мойрой и Рекс с Кэтрин, вокруг которых собрались брат и сестра Рекса со своими супругами и брат Кэтрин. София предпочла бы вернуться к Беатрис. Но слава Богу, Натаниеля среди них не было.
   – Софи, мы заезжали к вам сегодня утром, – сказала Мойра, – правда, Кэтрин? Мы хотели вытащить вас с собой в магазины, чтобы купить какие-нибудь пустяки, но не застали вас дома.
   Сэмюел не сказал Софии, что к ней заезжали другие визитеры. Какое счастье, что они не приехали, когда она была наедине с Натаниелем. Одна мысль о том, что они едва не столкнулись, бросила ее в жар. Что бы они подумали?
   – Софи, вы не желаете танцевать со мной кадриль? – спросил Кеннет. – Или вы уже обещали этот танец кому-то другому?
   – Какая глупость! – сказала она. – Разумеется, нет.
   – Софи, – пояснил Рекс окружавшим его друзьям и родственникам, поигрывая лорнетом, – всегда была самой тщеславной дамой в нашем окружении. «Какая глупость! Разумеется, нет!» – Он очень похоже имитировал ее голос и интонацию.
   Все рассмеялись, а сама Софи смутилась.
   – Благодарю вас, Кеннет, – сказала она, – с удовольствием принимаю ваше приглашение.
   Какое счастье! Она будет танцевать два раза подряд – с самыми красивыми джентльменами из присутствующих на балу. Только бы волосы не растрепались окончательно! Кеннет церемонно поклонился и протянул ей руку.
   Но кадриль оказалась для нее не последним танцем. После кадрили Кеннет проводил ее к своей группе, потому что их с улыбкой подозвала Мойра, танцевавшая до этого с Клодом Адамсом. Она хотела договориться о поездке в магазины на послезавтра днем – по утрам, пояснила она, они с Кеннетом занимаются тем, что развлекают сына. А потом Софию пригласил Рекс, и она вышла танцевать с ним еще один народный танец.
   – Я снова чувствую себя молодой и легкомысленной! – запыхавшись, призналась она ему, когда они вместе прошли два круга.
   – Но вы и в самом деле молоды, Софи, – сказал Рекс. – По-моему, вы моложе меня, а я, уверяю вас, не чувствую себя постаревшим, несмотря на то что женат и имею сына. Но вот легкомысленной вы, Софи, никогда не были. Да и как можно было быть легкомысленной во время войны, не так ли? Вероятно, теперь для вас наступило это время. Время, когда вы можете наслаждаться жизнью! – И он весело подмигнул ей.
   Неужели Натаниель рассказал обо всем ему? Нет, он не мог так поступить с ней.
   Рекс также проводил ее после танца к своей группе, как будто она принадлежала к их кругу, и остальные сердечно ее приветствовали, как будто так оно и было. Занятая оживленным разговором, София надеялась, что ни мистер Адаме, ни сэр Клейтон Бэрд, ни виконт Перри не сочтут своей обязанностью пригласить ее. Это выглядело бы нарочитой опекой, и она почувствовала бы себя униженной. Но она была спасена от этого унижения.
   – Все-таки забавно видеть Ната в роли преданного брата, – с усмешкой заметил Кеннет, поглядывая через плечо Софии.
   Она внутренне сжалась, сообразив, что, видимо, он приближается. Оглянувшись, она действительно увидела Натаниеля, который вел под руки двух девушек.
   Знал ли он, что застанет ее в этой группе гостей? Как это все неловко – хотя София не могла себе объяснить, почему испытывает такое смущение. Ей хотелось скрыться, вернуться к своим родственникам, но было уже поздно.
   Натаниель заметил Софи почти сразу после своего появления на балу. Но она его не видела, во всяком случае, сначала ему так показалось. Спустя некоторое время он понял, что она намеренно его избегала. Но почему? Может, она передумала? Что ж, вполне допустимо. А может, просто испытывала чувство неловкости и не хотела встречаться с ним в обществе после событий прошедшей ночи и их договоренности, состоявшейся сегодня утром. Она была со своей семьей, точнее, с семьей Уолтера. Скорее всего она не хотела, чтобы они что-либо заподозрили. И Натаниелю это представлялось самым правдоподобным оправданием ее поведения.
   Он и сам ожидал, что при виде ее испытает чувство неловкости и смущения, но этого не произошло. Она выглядела такой знакомой и милой – не как недавняя любовница, а как Софи Армитидж. Издали ему показалось, что на ней черное платье, но нет, оно оказалось мрачного темно-синего цвета. Его высокий квадратный вырез на груди и свободные рукава по локоть были совершенно несовременными, но разве когда-нибудь он видел Софи, одетую модно? Ее буйно вьющиеся волосы были старательно стянуты в узел на затылке, но, как всегда, пышные кудри выбились из прически, образовав ореол вокруг ее головки. И она улыбалась своей спокойной и безмятежной улыбкой.
   Прошедшая ночь вновь показалась ему чем-то фантастическим, пока он не вспомнил, как эти тяжелые спутанные волнистые пряди спускались на плечи и спину. И ее полузакрытые от страсти глаза. И гладкую стройность ее тела.
   О, Софи! Как-то Натаниелю показали любопытную картину, на которой была изображена ваза – когда человек менял фокус зрения, ваза исчезала и вместо нее виделись профили двух человеческих лиц. После этого ему ни разу не удалось видеть оба изображения одновременно. Он видел или лица, или вазу. Его видение Софи в этот вечер было похоже на то ощущение. Он видел Софи, своего дорогого друга, при виде которой теплело на сердце, а губы невольно растягивались в улыбке. И он видел, чувствовал и обонял свою вчерашнюю любовницу, и знал наверняка, что хочет продолжения этой связи. Но ему трудно было видеть обеих женщин в одно и то же время.
   После того как Натаниель окончательно понял, что Софи избегает даже смотреть в его сторону, он решил взять дело в свои руки. Если он, единственный из Четырех Всадников, даже не засвидетельствует ей своего почтения, это всеми будет замечено и. напротив, привлечет внимание к ним обоим. Кроме того, он на самом деле хотел поговорить с ней и, воспользовавшись случаем, осуществить свое давнее желание представить ей Джорджину и Лавинию. Джорджине она понравится, он был уверен. И вот в перерыве между танцами он предложил руку своим дамам и направился с ними к группе, где Софи стояла рядом с Кеном, Рексом, Иденом и их окружением.
   Друзья уже были знакомы с его сестрой и Лавинией. Рекс и Кеннете супругами заезжали к ним сегодня днем, сразу после ухода Идена. Более того, Рекс и Кен станцевали по одному танцу с каждой из девушек. Натаниель с облегчением убедился, что Лавиния не решилась отказать ни тому, ни другому.
   Когда Натаниель со своими подопечными подошел поближе, их шумно и радостно приветствовали и сразу завязался оживленный разговор. Кэтрин взяла на себя обязанность представить Джорджину и Лавинию своему брату и родственникам Рекса. Видимо, она решила, что с Софией они уже знакомы.
   Наконец Натаниель с улыбкой повернулся к ней. Если она и была смущена, то не подала виду. Она держалась очень уверенно и спокойно, не пытаясь вылезти вперед и не прячась за спинами других.
   – Здравствуйте, Софи. Как вам на балу, нравится?
   – О да! – заверила она его. – Признаться, я не рассчитывала сегодня танцевать, но меня приглашали три раза подряд – и не кто-нибудь, а трое Всадников. Должна сказать, что мой вечер – весь мой сезон – проходит с незаслуженным успехом, – закончила она с веселой насмешкой над собой.
   Как это в духе Софи, тепло подумал Натаниель.
   – Могу я иметь честь представить вам свою сестру и кузину? – спросил он.
   – Да, прошу вас.
   – Моя кузина, Лавиния Бергленд, – сказал он. – И моя сестра Джорджина.
   София посмотрела на каждую и одарила их приветливой улыбкой.
   – Миссис София Армитидж, – продолжал Натаниель, – мой очень дорогой друг, которая была на войне в Испании, Португалии и Бельгии со своим мужем и с нами. К несчастью, при Ватерлоо он погиб, но перед смертью успел совершить героический поступок.
   – Какое это несчастье для вас, миссис Армитидж, – приседая в реверансе, сказала Джорджина.
   – Вы следовали за полком, в котором служил ваш супруг, миссис Армитидж? – живо заинтересовалась Лавиния. – Как это великолепно! Как я вам завидую!
   – Прошу вас называть меня Софи, – попросила София. – Да, полагаю, мне можно позавидовать. Мне повезло в том, что я провела с мужем чуть ли не каждый день своего краткого замужества.
   – Софи! – Лавиния протянула ей правую руку и по-мужски пожала ее. – Очень рада с вами познакомиться. Я уверена, что полюблю вас. Как удачно, что вы оказались другом Ната. Значит, мы с вами еще увидимся и мне будет с кем поговорить.
   Софи рассмеялась:
   – Надеюсь, я не обману ваших ожиданий.
   – Но только, Софи, никогда не приглашайте ее на прогулку или в походы по магазинам, – лениво произнес Иден, как всегда, когда он намеревался задеть кого-либо. – Иначе она обвинит вас в желании оказать ей снисхождение и одарит вас взглядом, исполненным такого презрения, что вы не будете знать, куда деваться.
   «Да, Иден сегодня язвителен», – подумал Натаниель. Но кто станет его винить? Лавиния была с ним непростительно груба.
   Лавиния метнула на Идена точно такой взгляд, который он только что описал, а затем чарующе улыбнулась Софии:
   – На самом деле, Софи, с вами я с удовольствием пойду и на прогулку, и в магазины. Впрочем, лучше на прогулку, чтобы мы могли спокойно поговорить. А магазины нагоняют на меня невыносимую скуку. Я попрошу Ната на днях проводить меня к вашему дому – он знает, где вы живете? – а оттуда мы уже вместе отправимся на прогулку. Вы не возражаете?
   – Конечно, нет, – ответила София.
   Натаниель заметил, что при этом она мельком взглянула на него. Лавинии никогда и в голову не придет подождать приглашения и задуматься, является ли взаимным ее желание дружить. Но надо принимать во внимание, что у Лавинии не так много подруг: большинство женщин ей кажутся глупыми пустышками.
   Оркестр снова заиграл.
   – Мисс Джорджина, – поклонился Джорджине молодой виконт Перри, брат Кэтрин. – Могу я пригласить вас выпить лимонада? Это вальс, а вы, я думаю, вряд ли его танцуете.
   Натаниель невольно подумал, что Перри – наследник графа Пэкстона. К тому же он был богатым, представительным юношей, несомненно, привлекательным, на взгляд девушек. Покраснев, Джорджи присела в реверансе и подала ему руку. К счастью, ей удивительно шли смущение и румянец на юном лице. Натаниель поймал взгляд Кэтрин. Приподняв одну бровь, она незаметно улыбнулась ему.
   – Неужели этот смешной рассказ правдив? – спросила Лавиния, ни к кому персонально не обращаясь. – И девушка не смеет танцевать вальс, пока не получит разрешения каких-то старых драконов?
   – Хорошо еще, что никто из этих драконов вас не слышит, – сказал Иден, – а то вам пришлось бы впервые танцевать вальс в день вашего восьмидесятилетия. Нат намерен вальсировать с Софи. А вам, мисс Бергленд, я предлагаю направиться со мной к столу с закусками, а то, кажется, вас никто не собирается приглашать.
   Натаниель бросил на друга удивленный взгляд. Должно быть, Иден на самом деле чувствует себя оскорбленным, раз позволяет себе говорить с леди без обычного для него шарма. Понятно, ему было отказано в довольно грубой форме, однако… К еще большему удивлению Натаниеля, Лавиния приняла предложенную им руку без единой колкости.
   Натаниель обернулся к Софии. Иден угадал его желание. И это обязательно должен быть вальс, лучшего он и придумать бы не мог.
   – Было бы странно, Софи, – сказал он, – если бы вы не станцевали еще один танец с четвертым из Всадников, таким образом завершив квартет. Вы не откажете мне, дорогая?
   – Напротив, я очень рада, – кивнула она и положила руку на его локоть.
   Музыка уже играла вступление. Так какую же Софи он видит сейчас перед собой, спрашивал себя Натаниель, легко обнимая ее за талию – удивительно, почему он никогда не замечал, какая у нее соблазнительно тонкая талия, – и принимая другую ее руку. Он вдыхал ее духи, точнее, знакомый аромат мыла.
   Положив руку ему на плечо, София улыбнулась. Спокойной и веселой улыбкой, свойственной Софи Армитидж. А в своих объятиях Натаниель ощущал гибкое тело своей вчерашней любовницы.

Глава 8

   До того мгновения, как перед началом вальса София оказалась в объятиях Натаниеля, ее одолевал целый вихрь тревожных сомнений, так что, внешне держась беззаботно и спокойно, она лишь усилием воли заставляла себя поддерживать непринужденную беседу. На самом деле ее волновал вопрос, не заметил ли кто-нибудь из знакомых ее смущения, когда Натаниель приблизился к их кружку, не выдала ли она своего замешательства, когда ее представили его родственницам, правильно ли она поступила, сразу отозвавшись на неожиданное предложение Лавинии дружить. Но больше всего она испытывала досаду за то, что видела себя в роли то ли любовницы, то ли падшей женщины, что было одинаково унизительно. Какая чушь! «Ты рассуждаешь, как типичная кумушка из среднего сословия», – сказал бы Уолтер. Но София действительно принадлежала среднему сословию!
   Но, положив руку на плечо Натаниелю и ощутив тепло его руки у себя на талии, она мгновенно позабыла обо всех своих сомнениях и помнила лишь о том, что только этой ночью, меньше двадцати четырех часов назад, они лежали рядом обнаженные и занимались любовью. София подняла голову. Глаза Натаниеля с чуть нависшими веками, которые придавали его взгляду такое неотразимое очарование, с легкой улыбкой смотрели на нее.
   – Все было прилично? – спросила она.
   – Так вы из-за этого волновались? – в свою очередь поинтересовался Натаниель. – Софи, неужели вы считаете себя содержанкой?
   – Нет, конечно, нет.
   И это правда, твердо заявила она себе, никакая она не содержанка, и хватит об этом!
   – Тогда почему же вы думаете, что вам неприлично познакомиться с моими сестрой и кузиной? А мне быть представленным вашей племяннице? Софи, дорогая моя, то, что мы делаем наедине с вами и по обоюдному согласию, никого, кроме нас, не касается.
   София тоже так считала, но все тревожилась, права ли она.
   Затем музыка заиграла вальс, и на какое-то время она забыла обо всем, кроме восхитительного наслаждения от быстрого и согласованного движения с ним, от упоения вальсировать с ним – единственным для нее мужчиной на свете. На балах, которые устраивались в полку, вальсов не играли – это был слишком новый и еще осуждаемый в свете танец. Она чувствовала, что его тело разгорячилось, хотя они не соприкасались, вдыхала его одеколон, двигаясь с ним в одном ритме, – и ее щеки вспыхнули горячим румянцем при воспоминании о другом, чувственном, танце, которому совсем недавно предавались их тела.
   Она сошла с ума, это точно, подумала Софи. Как она переживет конец их отношений, который неизбежно наступит с окончанием сезона? Но после вчерашней ночи разве хватит у нее сил вообще от них отказаться? Робко подняв на него взгляд, она увидела, что он по-прежнему с легкой улыбкой смотрит на нее.
   – Софи, вы рождены, чтобы танцевать!
   Странные слова. Она не спросила его, что он имеет в виду. Но вдруг почувствовала себя удивительно женственной. Она так редко испытывала это ощущение. София вспомнила дни своей юности, короткий период ухаживания Уолтера – ей было всего восемнадцать лет. Он не отличался особой красотой или обаянием, но ей нравился его грубовато-добродушный юмор. В то время София еще казалась себе довольно симпатичной и привлекательной. Выйдя за него замуж, София была совершенно счастлива: она стала семейной женщиной, скоро у них появятся дети, и ее жизнь будет наполнена заботами о любимом муже и детях. О чем еще могла мечтать молодая, неискушенная девушка!
   Но прошло немного времени – слишком мало, по правде говоря, – как она утратила уверенность в своей красоте и очаровании. И быстро смирилась с тем, что она «старушка» и «славный парень» для Уолтера и «добрая старая Софи» для Четырех Всадников и других офицеров ее полка, хотя теперь, когда она об этом подумала, ей казалось, что Натаниель никогда именно так ее не называл.
   Улыбнувшись в ответ Натаниелю, она снова отдалась волшебному кружению в вальсе. Ей и раньше приходилось вальсировать, но ничего подобного она никогда не испытывала: ей казалось, что она танцует во сне, на радуге, или на облаках, или среди звезд – как часто София слышала эти затасканные сравнения, но сейчас они казались ей совершенно точно соответствующими ее ощущениям.
   Вальс заканчивался, и София оглядела зал, чтобы навсегда запомнить этот несравненный вечер. Бросив взгляд через плечо Натаниеля, она вся похолодела и тут же сбилась с ритма. Не ожидавший этого Натаниель наступил на ее туфельку. Она вздрогнула от боли, и он на мгновение прижал ее к себе.
   – Софи, дорогая! – воскликнул он, остановившись и испуганно глядя на нее. – Простите меня! Какой я неловкий! Вам очень больно?
   – Нет, нет, – не помня себя от волнения проговорила она, растерянно ища выход из положения. – Нет, это я виновата. Не волнуйтесь, все в порядке.