Страница:
– Да нет, я же вижу. Пойдемте встанем у окна. Случайно, я не переломал вам пальчики?
– Нет, нет, что вы!
Она закусила губы, чувствуя себя так, как будто у нее сломано все, что только возможно, – и украдкой взглянула в сторону высоких дверей. Того человека там не было. Может быть, он лишь на минутку зашел в бальный зал и уже ушел? Или ей только показалось, что она его увидела? Но нет, не показалось: ведь она встретилась с ним взглядом.
– Позвольте, я найду вам свободный стул, – предложил обеспокоенный Натаниель.
– Нет! – София схватила его за руку. – Нет, давайте дотанцуем вальс.
Он наклонился пониже и внимательно посмотрел на нее:
– В чем дело? Вы ведь перестали танцевать? Безусловно, по моей вине – я считаю серьезным проступком наступить партнерше на ногу. Но что произошло, Софи?
И опять у нее возникла иллюзия защищенности. Она представила, что все ему рассказывает, после чего его обеспокоенный, заботливый взгляд вдруг становится презрительным. Нет, она не сможет этого перенести!
– Ничего не случилось, Натаниель, – улыбнувшись, сказала она. – Просто в первый момент мне было очень больно, но все уже прошло. Давайте же танцевать.
– Я могу прийти к вам сегодня ночью? – спросил он, по-прежнему нагнувшись поближе к ее лицу.
У Софии радостно забилось сердце.
– Около полуночи, хорошо? Слуги уже уйдут спать, и я буду ждать вас.
– Но может, вы предпочитаете встретиться в другом месте? – предложил он. – Я могу снять дом.
– Нет, – поспешно возразила она, – это было бы нестерпимо.
– Да, – согласился он, – безусловно. Но мне не хочется, чтобы из-за меня у вас возникли затруднения со слугами.
– Они ничего не узнают, Натаниель. Но даже если и узнают, я сама себе хозяйка!
– Да, Софи. И думаю, вы всегда ею были.
Еще одно странное высказывание, внушавшее Софии уверенность в себе, и достаточно справедливое. Она всегда или, во всяком случае, почти всегда была независимой. И будет такой же, хотя ей было чего опасаться в ближайшие месяцы. Финансового краха или разоблачения. Расставания с Натаниелем по окончании сезона. Пустоты и сознания своей никчемности, которые станут после этого сущностью ее жизни.
– Давайте же танцевать, – решительно сказала она и положила руку ему на плечо.
После вальса Натаниель проводил Софи к ее родственникам. Ему следовало раньше засвидетельствовать почтение Саре, поскольку он уже был ей представлен. А вместе с тем его бы представили и ее родителям. Ведь Хоутон – брат Уолтера Армитиджа, так что ему следовало познакомиться с этим человеком. Не было причин держаться от него в стороне лишь потому, что между ним и Софи возникла интимная связь, хотя мысль об этом все еще казалась Натаниелю странной. Он весь день убеждал себя в том, что они не совершили ничего аморального и неприличного – нужно лишь соблюдать осторожность.
Поэтому он уверенно проводил Софи, поклонился и улыбнулся мисс Саре Армитидж, сделав комплимент ее наружности, после чего его представили родителям и брату девушки. В Хоутоне замечалось лишь отдаленное сходство с крупным и грубоватым Уолтером. Он выглядел утонченным светским джентльменом. Несколько минут все говорили об Уолтере, а затем, поскольку все это время мисс Армитидж не сводила восхищенного взгляда с Натаниеля и ее возможные партнеры могли подумать, что таковой у нее уже есть, он вынужден был пригласить ее на танец.
В душе ему не очень этого хотелось, тем более что девушка смотрела на него тем особенным взглядом, который он помнил еще со времени возвращения в мирную жизнь после Ватерлоо, когда они с друзьями быстро догадались, что к ним относятся как к потенциальным женихам. Натаниель забыл и думать об этом. Поскольку он приехал в Лондон с целью как можно скорее устроить семейную жизнь Джорджины и Лавинии, ему и в голову не приходило, что как дочери, так и их матери могут смотреть на него как на будущего мужа.
Именно так и смотрела на него мисс Сара Армитидж. И пристальный взгляд ее матери говорил о том же, когда он вел девушку в танце. И хотя юная мисс Армитидж была очень хороша собой, Натаниель решил разговаривать с ней как можно меньше – к счастью, сложные фигуры танца препятствовали пространному разговору – и ограничить свои замечания безопасными темами. Но судьба была против него. Это был заключительный танец перед ужином, и ему пришлось предложить девушке руку, проводить ее в зал и обеспечить ей место за столом рядом с собой. Как воспитанный джентльмен, он должен был занимать девушку разговором и уделять ей всяческое внимание.
Должно быть, сэр Натаниель ужасно храбрый, говорила Сара. Он просто обязан рассказать ей о своих героических поступках во время сражений. Не может быть, чтобы дядя Уолтер был единственным отважным офицером. Натаниель предпочел развлечь ее несколькими забавными инцидентами, которые ему вспомнились. В частности о том, как майор Хэнли, заядлый спортсмен, выехал со своими собаками и несколькими друзьями на охоту, которая оказалась настолько удачной, что после этого они поскакали к лагерю с торжествующими криками и воплями, и не подумав утихомирить лаявших собак. Их полковник, который спал после обильного обеда, сбрызнутого солидным количеством спиртного, проснулся в страшном испуге и, решив, что их атакуют французы, стал выкрикивать бессвязные команды, отчего весь лагерь пришел в полное смятение.
– Но французы и не думали атаковать? – после паузы спросила мисс Армитидж, встревоженно глядя на него.
Он мягко улыбнулся ей:
– Нет, и не думали. Это были всего лишь майор Хэнли со своими собаками и друзьями.
– О! Ему не следовало поднимать такой шум, не так ли? Ведь он мог встревожить французские войска, если бы они были близко. И тогда вы, и дядя Уолтер… и все остальные оказались бы в страшной опасности.
– Вы совершенно правы, – сказал он, решив перевести разговор на шляпки или что-нибудь в этом роде, что ей более близко и понятно. – Дело в том, что майору Хэнли устроили серьезный выговор, так что он полностью раскаялся и больше подобного не повторял. – Натаниель хотел было добавить, что с этого момента полковник зарекся пить, но боялся, что девушка подумает, что ее разыгрывают.
– И тетушка Софи тоже оказалась бы в опасности, – подумав, добавила Сара.
– Но с ней был ее муж, который ее оберегал, – сказал он. – И мы, неженатые офицеры, тоже всегда заботились о женщинах, как и должен делать любой джентльмен. Софи была нашей всеобщей любимицей. И мы всегда заботились о ней, тем более если ваш дядюшка был в дозоре.
– Я уверена, сэр Натаниель, – сказала Сара, с обожанием устремив на него взгляд, – что рядом с вами она чувствовала себя в полной безопасности!
Улыбнувшись девушке, он осмотрел комнату, чтобы найти Софи. Он увидел ее сидящей рядом с виконтессой Хоутон по другую сторону стола в некотором отдалении от себя. И в этот момент какой-то джентльмен подошел к ней сзади и тронул ее за плечо. Она обернулась взглянуть на него со своей обычной улыбкой, и… вдруг что-то произошло. Нет, она по-прежнему улыбалась, заговорила с ним, потом выслушала его и повернулась к Беатрис, очевидно, представляя ей этого джентльмена.
Что-то было не так. Натаниелю вспомнился момент, когда она внезапно прекратила танцевать, из-за чего он случайно наступил ей на ногу. Софи явно была в смятении, но потом все отрицала. Что-то определенно произошло. Может, она неожиданно увидела человека, который был ей почему-либо неприятен?
Натаниель не мог разглядеть мужчину, пока тот не повернулся в профиль, чтобы поклониться виконтессе Хоутон. Его лицо показалось Натаниелю знакомым, хотя он никак не мог вспомнить, кто это. А потом вдруг вспомнил – удивительно, как он мог его забыть? Мужчина был уже не в мундире, вероятно, поэтому выглядел совершенно иначе. Это же Пинтер, лейтенант Борис Пинтер! Всегда настороженный, стремившийся выслужиться перед командирами даже за счет своих товарищей-офицеров, под предлогом соблюдения дисциплины обращавшийся в высшей степени жестоко с низшими чинами. Пинтера мало кто любил, зато ненавидели очень многие. Он единственный из знакомых офицеров Натаниеля с нескрываемым удовольствием наблюдал порку солдат, а также не скрывал своей зависти к тем офицерам, которых повысили в ранге.
Как-то раз Уолтер Армитидж выступил против его продвижения по причине, которая осталась для всех тайной, и сумел отстоять свою точку зрения. Пинтер так и не дослужился до капитана. Очевидно, у него не было средств приобрести себе этот чин, хотя его отец был графом.
И этот самый Пинтер сейчас разговаривает с Софи, улыбается ей, и его представляют жене брата Уолтера! Натаниель нахмурился. И теперь только заметил, что было не так – улыбающееся лицо Софи было смертельно бледным. Встревоженный Натаниель хотел было подняться, но в этот момент появился Льюис Армитидж и загородил собой Софи. Он стал усаживаться напротив Сары.
– А, Льюис! – оживленно защебетала та. – Представляешь, сэр Натаниель рассказал мне невероятную историю про нападение французов, про охотничьих собак и про спящих полковников. Это просто ужас!
Молодой Армитидж усмехнулся:
– Надеюсь, сэр, вы не включили в свой рассказ кровавые подробности? Чего доброго, бедняжку Сару по ночам начнут мучить кошмары.
– Я бы никогда не простил себе подобной жестокости, – ответил Натаниель.
– Какой ты глупый, Льюис! – обиженно надула губки мисс Армитидж. – Сэр Натаниель просто развлекал меня. Но если говорить серьезно, я бы просто умерла от страха, если бы мне пришлось быть на войне, как тете Софи.
Слегка изменив положение, чтобы лучше видеть происходящее на другом конце стола, Натаниель с облегчением увидел, что на помощь Софи пришли Кен и Иден. Они стояли по обе стороны Пинтера, непринужденно улыбались и беседовали то с ним, то с ней. Вероятно, они тоже заметили ее смятение.
– Сэр, – слегка покраснев, сказал молодой Армитидж, – не могли бы вы оказать мне честь и после ужина представить меня той молодой леди в белом, которую вы сопровождаете… кажется, это ваша сестра? С вашего разрешения я хотел бы пригласить ее на танец.
Натаниель внимательно посмотрел на юношу. Ему двадцать один – двадцать два, не больше. Очень похож на сестру – такой же белокурый и стройный, но, кажется, более рассудительный – хотя ей не откажешь в определенном обаянии. Армитидж должен унаследовать титул виконта и его имение, может, и не очень богатое, но определенно солидное. Правда, он спрашивает не о разрешении жениться на Джорджине, а только о танце с ней, но все равно Натаниель чувствовал серьезную ответственность за вывод сестры в свет. Он не может допустить, чтобы она завела нежелательные знакомства.
– Я провожу мисс Армитидж после ужина к матери, – ответил Натаниель молодому человеку, – а потом с удовольствием познакомлю вас со своими родственницами.
– Благодарю вас, сэр.
Мойра вдруг встала из-за стола, подошла к Кеннету, затем они с Софи направились к выходу, взяв ее под руки. Они о чем-то разговаривали и смеялись. На освободившееся место рядом с виконтессой Хоутон опустился Иден и начал занимать ее разговором. С неопределенной улыбкой, блуждающей по тонким губам, Пинтер поглядывал по сторонам. На одно мгновение, перед тем как Льюис Армитидж пошевелился и снова скрыл его из виду, его взгляд встретился со взглядом Натаниеля.
Что ж, пусть знает, что хотя война закончилась, а Уолтер погиб, но Софи оставалась другом четверых офицеров, которые будут ее охранять и защищать от таких наглых субъектов, как Пинтер. Какое имеет значение, что Натаниель стал ее любовником – его друзья никогда об этом не узнают. И любому из них можно доверить ее безопасность.
Уж не Пинтера ли она заметила, когда вальсировала с ним? Но почему, лишь увидев его, она сбилась с такта и перестала танцевать, а потом все отрицала? Было бы понятнее, если бы она просто брезгливо поморщилась и сказала бы Натаниелю: «Никогда не догадаешься, кого я увидела!» Он сразу бы понял и разделил бы ее отвращение при виде этого скользкого типа – ведь они оба его прекрасно знали.
И почему она представила Пинтера виконтессе Хоутон, пусть даже тот попросил ее об этом! Достаточно было бы просто холодно кивнуть ему и отвернуться. Он понял бы значение такого приема и в будущем не решился бы ее побеспокоить.
Если бы беспокоился о своем благополучии.
А мисс Армитидж, с удивлением обнаружил Натаниель, в это время с малейшими подробностями описывала капор, который мама помогла ей выбрать сегодня утром. Это был самый очаровательный капор, который можно себе представить, и, безусловно, стоил немалых денег.
– Но папа может не согласиться с тобой, Сара, когда ему на стол положат счет за твой капор, – заметил Льюис, насмешливо усмехнувшись.
– Вот уж нет! – с достоинством возразила та. – Папа сказал, что не пожалеет никаких расходов, чтобы представить меня этой весной в самом выгодном свете.
Затем Натаниеля опять отвлекли: какой-то молодой человек дотронулся до плеча Льюиса Армитиджа и тихо заговорил с ним, но его можно было расслышать.
– Могу я рассчитывать, что ты представишь меня своей сестре, Армитидж?
Это был молодой виконт Перри, младший брат Кэтрин, тот самый, который увел Джорджину пить лимонад, когда начался вальс. Он и Армитидж были почти ровесниками и, очевидно, были знакомы. Армитидж представил друг другу сестру и виконта Перри, после чего тот занял место рядом с мисс Армитидж. Натаниель с любопытством отметил, что она смотрела на молодого человека с таким же восторгом, как недавно на него самого. Все-таки этой юной леди не откажешь в здравом смысле. Приехав в Лондон с целью найти себе мужа, она на первом же балу к каждому мужчине относилась как к возможному соискателю ее руки.
Она может найти человека гораздо хуже Перри. Но и Джорджина не застрахована от ошибок!
Эти хлопоты со сватовством способны довести человека до головной боли! Натаниель тяжело вздохнул и обратился мыслями к предстоящему свиданию с Софи. Софи сказала, чтобы он пришел в полночь – значит, ждать еще целые сутки! Да это же целая вечность.
– Опирайтесь на мою руку, Софи, не стесняйтесь, – сказал Кеннет. – В бальном зале будет прохладнее. Мы сейчас же найдем для вас место посидеть.
– Вы не потеряете сознание, Софи? – заботливо спросила Мойра, которая перестала деланно улыбаться, как только они вышли из зала, где ужинали. – Кеннет может вас отнести.
– Что за чепуха! – сказала София, овладев собой. – Но все равно благодарю вас, за столом было очень душно. Как это глупо с моей стороны. Я ни разу не падала в обморок. – Она неуверенно засмеялась.
– Ничего подобного, – возразила Мойра. – Я сидела рядом с Рексом, Клейтоном и Клариссой. Рекс увидел рядом с вами этого мужчину и пробормотал что-то такое, чем вогнал меня в краску, а потом быстро поднялся из-за стола. Но Кеннет и Иден отреагировали быстрее. Кто это был?
– Бывший лейтенант, крайне неприятный тип, – объяснил жене Кеннет. – В полку мы все, почти без исключения, перессорились с ним, но особенно грубо он относился к Уолтеру Армитиджу, потому что Уолтер – с согласия еще нескольких наших товарищей – не допустил его к повышению в чине, чего он так жаждал. Софи, он не имел права заговаривать с вами. На его счастье, в зале было слишком много народа, иначе один из нас дал бы ему пощечину.
– Право, мне уже лучше, – сказала София. – Но я на самом деле почувствовала себя плохо только из-за духоты. Я не придаю слишком большого значения знакам внимания со стороны лейтенанта Пинтера. – Она едва преодолела дрожь, вспомнив, как повернулась и обнаружила у себя на плече его руку.
– Но было очевидно, Софи, что вам это неприятно, – возразил Кеннет. – И в этом нет ничего удивительного. Этот подлец застал вас врасплох и вынудил представить себя невестке Уолтера. Все-таки следовало бы съездить наглецу по физиономии!
– Пожалуйста, не беспокойтесь, ничего страшного не произошло, – уверяла его София.
– Ну вот, вы уже слегка порозовели. – Мойра успокаивающе похлопала ее но руке. – Бедняжка Софи! Вы виделись с ним после кончины вашего мужа?
– Да, – подтвердила София после едва заметного замешательства и улыбнулась. – Полагаю, моя слава из-за него не поблекнет. В прошлом году именно он появился в свете и начал всем и каждому рассказывать, как Уолтер рисковал своей жизнью, чтобы спасти его, когда он был еще простым солдатом, а Уолтер уже майором. Он даже выставил себя в довольно жалком виде, чтобы Уолтер предстал перед всеми в самом выгодном свете. – Она судорожно вздохнула. – Это было очень любезно с его стороны. – София заставила себя похвалить Пинтера, хотя отлично знала, почему он повсюду распространял такую явную ложь.
– Черт побери! – пробормотал Кеннет. – Так это был Пинтер, Софи? Но почему он считает себя вправе заговаривать с вами в обществе, когда ему вздумается?
– Не так уж часто я появляюсь в высшем свете, Кеннет, – сказала София. – Мне по душе очень скромный и тихий образ жизни. Прошу вас, не поднимайте шума из того, что произошло. В самом деле, здесь нет ничего особенного.
– Вы уж слишком незлобивы, Софи, – возмутился он. – Отныне мы будем оберегать вас, будьте уверены. Больше он не станет вам докучать.
– Имейте в виду, Софи, у вас целых четыре защитника! – засмеялась Мойра. – Натаниель тоже хотел встать из-за стола в тот же момент, что и Рекс. Я сама это видела.
– Четыре Всадника Апокалипсиса в качестве моих преданных рыцарей, – весело проговорила София. – Чего еще может желать женщина?
– Вот это сила воли! – восхитился Кеннет. – Софи, вы еще хотите присесть? Хотя выглядите уже намного лучше.
Они прогуливались по бальному залу, где только начали собираться после ужина отдельные группы гостей.
– Мне уже совсем хорошо, – сказала София, отпуская их руки. – Я вам очень признательна. Какое счастье иметь таких верных друзей!
– Если он снова начнет вам докучать, когда нас не будет рядом, обязательно дайте знать и один из нас нанесет визит мистеру Борису Пинтеру. А может, мы предпочтем сделать это вчетвером. И тогда уж он утихомирится раз и навсегда!
София с трудом заставила себя засмеяться. Она нисколько не сомневалась, что уже на следующее утро Борис Пинтер не замедлит явиться к ней домой с очередным письмом в кармане. И назначит новую цену, основательно повысив ее за перенесенное им сегодня унижение. Как, чем она с ним расплатится? Она глубоко вздохнула, стараясь не поддаваться отчаянию.
– А вон и Беатрис с Иденом возвращаются, – беспечно заметила София. – Пойду ей навстречу. Еще раз благодарю вас.
Она улыбнулась и направилась к родственнице.
Значит, Натаниель тоже хотел броситься ей на помощь, думала она. Ах, хорошо бы он пришел к ней сегодня же вечером. Но бал закончится очень поздно, а до завтрашней ночи еще целая вечность. Нет, она не станет об этом думать.
Иден улыбался, испытующе глядя на нее своими пронзительными голубыми глазами.
– Софи, вы уже окончательно пришли в себя?
– Да, благодарю вас, – безмятежно ответила она. – Досадное недоразумение.
Беатрис обернулась, ожидая, когда к ней подойдет Сара, которую сопровождал под руку Натаниель, за ними следовал Льюис.
– Если когда-нибудь вам понадобится пара кулаков, чтобы защитить вас, Софи, – сказал Иден ей на ухо, – имейте в виду, мои всегда к вашим услугам.
– Спасибо, – засмеялась она, – но уверяю вас, мне стало плохо только из-за духоты.
Кажется, он поверил ей не больше Кеннета.
Глава 9
– Нет, нет, что вы!
Она закусила губы, чувствуя себя так, как будто у нее сломано все, что только возможно, – и украдкой взглянула в сторону высоких дверей. Того человека там не было. Может быть, он лишь на минутку зашел в бальный зал и уже ушел? Или ей только показалось, что она его увидела? Но нет, не показалось: ведь она встретилась с ним взглядом.
– Позвольте, я найду вам свободный стул, – предложил обеспокоенный Натаниель.
– Нет! – София схватила его за руку. – Нет, давайте дотанцуем вальс.
Он наклонился пониже и внимательно посмотрел на нее:
– В чем дело? Вы ведь перестали танцевать? Безусловно, по моей вине – я считаю серьезным проступком наступить партнерше на ногу. Но что произошло, Софи?
И опять у нее возникла иллюзия защищенности. Она представила, что все ему рассказывает, после чего его обеспокоенный, заботливый взгляд вдруг становится презрительным. Нет, она не сможет этого перенести!
– Ничего не случилось, Натаниель, – улыбнувшись, сказала она. – Просто в первый момент мне было очень больно, но все уже прошло. Давайте же танцевать.
– Я могу прийти к вам сегодня ночью? – спросил он, по-прежнему нагнувшись поближе к ее лицу.
У Софии радостно забилось сердце.
– Около полуночи, хорошо? Слуги уже уйдут спать, и я буду ждать вас.
– Но может, вы предпочитаете встретиться в другом месте? – предложил он. – Я могу снять дом.
– Нет, – поспешно возразила она, – это было бы нестерпимо.
– Да, – согласился он, – безусловно. Но мне не хочется, чтобы из-за меня у вас возникли затруднения со слугами.
– Они ничего не узнают, Натаниель. Но даже если и узнают, я сама себе хозяйка!
– Да, Софи. И думаю, вы всегда ею были.
Еще одно странное высказывание, внушавшее Софии уверенность в себе, и достаточно справедливое. Она всегда или, во всяком случае, почти всегда была независимой. И будет такой же, хотя ей было чего опасаться в ближайшие месяцы. Финансового краха или разоблачения. Расставания с Натаниелем по окончании сезона. Пустоты и сознания своей никчемности, которые станут после этого сущностью ее жизни.
– Давайте же танцевать, – решительно сказала она и положила руку ему на плечо.
После вальса Натаниель проводил Софи к ее родственникам. Ему следовало раньше засвидетельствовать почтение Саре, поскольку он уже был ей представлен. А вместе с тем его бы представили и ее родителям. Ведь Хоутон – брат Уолтера Армитиджа, так что ему следовало познакомиться с этим человеком. Не было причин держаться от него в стороне лишь потому, что между ним и Софи возникла интимная связь, хотя мысль об этом все еще казалась Натаниелю странной. Он весь день убеждал себя в том, что они не совершили ничего аморального и неприличного – нужно лишь соблюдать осторожность.
Поэтому он уверенно проводил Софи, поклонился и улыбнулся мисс Саре Армитидж, сделав комплимент ее наружности, после чего его представили родителям и брату девушки. В Хоутоне замечалось лишь отдаленное сходство с крупным и грубоватым Уолтером. Он выглядел утонченным светским джентльменом. Несколько минут все говорили об Уолтере, а затем, поскольку все это время мисс Армитидж не сводила восхищенного взгляда с Натаниеля и ее возможные партнеры могли подумать, что таковой у нее уже есть, он вынужден был пригласить ее на танец.
В душе ему не очень этого хотелось, тем более что девушка смотрела на него тем особенным взглядом, который он помнил еще со времени возвращения в мирную жизнь после Ватерлоо, когда они с друзьями быстро догадались, что к ним относятся как к потенциальным женихам. Натаниель забыл и думать об этом. Поскольку он приехал в Лондон с целью как можно скорее устроить семейную жизнь Джорджины и Лавинии, ему и в голову не приходило, что как дочери, так и их матери могут смотреть на него как на будущего мужа.
Именно так и смотрела на него мисс Сара Армитидж. И пристальный взгляд ее матери говорил о том же, когда он вел девушку в танце. И хотя юная мисс Армитидж была очень хороша собой, Натаниель решил разговаривать с ней как можно меньше – к счастью, сложные фигуры танца препятствовали пространному разговору – и ограничить свои замечания безопасными темами. Но судьба была против него. Это был заключительный танец перед ужином, и ему пришлось предложить девушке руку, проводить ее в зал и обеспечить ей место за столом рядом с собой. Как воспитанный джентльмен, он должен был занимать девушку разговором и уделять ей всяческое внимание.
Должно быть, сэр Натаниель ужасно храбрый, говорила Сара. Он просто обязан рассказать ей о своих героических поступках во время сражений. Не может быть, чтобы дядя Уолтер был единственным отважным офицером. Натаниель предпочел развлечь ее несколькими забавными инцидентами, которые ему вспомнились. В частности о том, как майор Хэнли, заядлый спортсмен, выехал со своими собаками и несколькими друзьями на охоту, которая оказалась настолько удачной, что после этого они поскакали к лагерю с торжествующими криками и воплями, и не подумав утихомирить лаявших собак. Их полковник, который спал после обильного обеда, сбрызнутого солидным количеством спиртного, проснулся в страшном испуге и, решив, что их атакуют французы, стал выкрикивать бессвязные команды, отчего весь лагерь пришел в полное смятение.
– Но французы и не думали атаковать? – после паузы спросила мисс Армитидж, встревоженно глядя на него.
Он мягко улыбнулся ей:
– Нет, и не думали. Это были всего лишь майор Хэнли со своими собаками и друзьями.
– О! Ему не следовало поднимать такой шум, не так ли? Ведь он мог встревожить французские войска, если бы они были близко. И тогда вы, и дядя Уолтер… и все остальные оказались бы в страшной опасности.
– Вы совершенно правы, – сказал он, решив перевести разговор на шляпки или что-нибудь в этом роде, что ей более близко и понятно. – Дело в том, что майору Хэнли устроили серьезный выговор, так что он полностью раскаялся и больше подобного не повторял. – Натаниель хотел было добавить, что с этого момента полковник зарекся пить, но боялся, что девушка подумает, что ее разыгрывают.
– И тетушка Софи тоже оказалась бы в опасности, – подумав, добавила Сара.
– Но с ней был ее муж, который ее оберегал, – сказал он. – И мы, неженатые офицеры, тоже всегда заботились о женщинах, как и должен делать любой джентльмен. Софи была нашей всеобщей любимицей. И мы всегда заботились о ней, тем более если ваш дядюшка был в дозоре.
– Я уверена, сэр Натаниель, – сказала Сара, с обожанием устремив на него взгляд, – что рядом с вами она чувствовала себя в полной безопасности!
Улыбнувшись девушке, он осмотрел комнату, чтобы найти Софи. Он увидел ее сидящей рядом с виконтессой Хоутон по другую сторону стола в некотором отдалении от себя. И в этот момент какой-то джентльмен подошел к ней сзади и тронул ее за плечо. Она обернулась взглянуть на него со своей обычной улыбкой, и… вдруг что-то произошло. Нет, она по-прежнему улыбалась, заговорила с ним, потом выслушала его и повернулась к Беатрис, очевидно, представляя ей этого джентльмена.
Что-то было не так. Натаниелю вспомнился момент, когда она внезапно прекратила танцевать, из-за чего он случайно наступил ей на ногу. Софи явно была в смятении, но потом все отрицала. Что-то определенно произошло. Может, она неожиданно увидела человека, который был ей почему-либо неприятен?
Натаниель не мог разглядеть мужчину, пока тот не повернулся в профиль, чтобы поклониться виконтессе Хоутон. Его лицо показалось Натаниелю знакомым, хотя он никак не мог вспомнить, кто это. А потом вдруг вспомнил – удивительно, как он мог его забыть? Мужчина был уже не в мундире, вероятно, поэтому выглядел совершенно иначе. Это же Пинтер, лейтенант Борис Пинтер! Всегда настороженный, стремившийся выслужиться перед командирами даже за счет своих товарищей-офицеров, под предлогом соблюдения дисциплины обращавшийся в высшей степени жестоко с низшими чинами. Пинтера мало кто любил, зато ненавидели очень многие. Он единственный из знакомых офицеров Натаниеля с нескрываемым удовольствием наблюдал порку солдат, а также не скрывал своей зависти к тем офицерам, которых повысили в ранге.
Как-то раз Уолтер Армитидж выступил против его продвижения по причине, которая осталась для всех тайной, и сумел отстоять свою точку зрения. Пинтер так и не дослужился до капитана. Очевидно, у него не было средств приобрести себе этот чин, хотя его отец был графом.
И этот самый Пинтер сейчас разговаривает с Софи, улыбается ей, и его представляют жене брата Уолтера! Натаниель нахмурился. И теперь только заметил, что было не так – улыбающееся лицо Софи было смертельно бледным. Встревоженный Натаниель хотел было подняться, но в этот момент появился Льюис Армитидж и загородил собой Софи. Он стал усаживаться напротив Сары.
– А, Льюис! – оживленно защебетала та. – Представляешь, сэр Натаниель рассказал мне невероятную историю про нападение французов, про охотничьих собак и про спящих полковников. Это просто ужас!
Молодой Армитидж усмехнулся:
– Надеюсь, сэр, вы не включили в свой рассказ кровавые подробности? Чего доброго, бедняжку Сару по ночам начнут мучить кошмары.
– Я бы никогда не простил себе подобной жестокости, – ответил Натаниель.
– Какой ты глупый, Льюис! – обиженно надула губки мисс Армитидж. – Сэр Натаниель просто развлекал меня. Но если говорить серьезно, я бы просто умерла от страха, если бы мне пришлось быть на войне, как тете Софи.
Слегка изменив положение, чтобы лучше видеть происходящее на другом конце стола, Натаниель с облегчением увидел, что на помощь Софи пришли Кен и Иден. Они стояли по обе стороны Пинтера, непринужденно улыбались и беседовали то с ним, то с ней. Вероятно, они тоже заметили ее смятение.
– Сэр, – слегка покраснев, сказал молодой Армитидж, – не могли бы вы оказать мне честь и после ужина представить меня той молодой леди в белом, которую вы сопровождаете… кажется, это ваша сестра? С вашего разрешения я хотел бы пригласить ее на танец.
Натаниель внимательно посмотрел на юношу. Ему двадцать один – двадцать два, не больше. Очень похож на сестру – такой же белокурый и стройный, но, кажется, более рассудительный – хотя ей не откажешь в определенном обаянии. Армитидж должен унаследовать титул виконта и его имение, может, и не очень богатое, но определенно солидное. Правда, он спрашивает не о разрешении жениться на Джорджине, а только о танце с ней, но все равно Натаниель чувствовал серьезную ответственность за вывод сестры в свет. Он не может допустить, чтобы она завела нежелательные знакомства.
– Я провожу мисс Армитидж после ужина к матери, – ответил Натаниель молодому человеку, – а потом с удовольствием познакомлю вас со своими родственницами.
– Благодарю вас, сэр.
Мойра вдруг встала из-за стола, подошла к Кеннету, затем они с Софи направились к выходу, взяв ее под руки. Они о чем-то разговаривали и смеялись. На освободившееся место рядом с виконтессой Хоутон опустился Иден и начал занимать ее разговором. С неопределенной улыбкой, блуждающей по тонким губам, Пинтер поглядывал по сторонам. На одно мгновение, перед тем как Льюис Армитидж пошевелился и снова скрыл его из виду, его взгляд встретился со взглядом Натаниеля.
Что ж, пусть знает, что хотя война закончилась, а Уолтер погиб, но Софи оставалась другом четверых офицеров, которые будут ее охранять и защищать от таких наглых субъектов, как Пинтер. Какое имеет значение, что Натаниель стал ее любовником – его друзья никогда об этом не узнают. И любому из них можно доверить ее безопасность.
Уж не Пинтера ли она заметила, когда вальсировала с ним? Но почему, лишь увидев его, она сбилась с такта и перестала танцевать, а потом все отрицала? Было бы понятнее, если бы она просто брезгливо поморщилась и сказала бы Натаниелю: «Никогда не догадаешься, кого я увидела!» Он сразу бы понял и разделил бы ее отвращение при виде этого скользкого типа – ведь они оба его прекрасно знали.
И почему она представила Пинтера виконтессе Хоутон, пусть даже тот попросил ее об этом! Достаточно было бы просто холодно кивнуть ему и отвернуться. Он понял бы значение такого приема и в будущем не решился бы ее побеспокоить.
Если бы беспокоился о своем благополучии.
А мисс Армитидж, с удивлением обнаружил Натаниель, в это время с малейшими подробностями описывала капор, который мама помогла ей выбрать сегодня утром. Это был самый очаровательный капор, который можно себе представить, и, безусловно, стоил немалых денег.
– Но папа может не согласиться с тобой, Сара, когда ему на стол положат счет за твой капор, – заметил Льюис, насмешливо усмехнувшись.
– Вот уж нет! – с достоинством возразила та. – Папа сказал, что не пожалеет никаких расходов, чтобы представить меня этой весной в самом выгодном свете.
Затем Натаниеля опять отвлекли: какой-то молодой человек дотронулся до плеча Льюиса Армитиджа и тихо заговорил с ним, но его можно было расслышать.
– Могу я рассчитывать, что ты представишь меня своей сестре, Армитидж?
Это был молодой виконт Перри, младший брат Кэтрин, тот самый, который увел Джорджину пить лимонад, когда начался вальс. Он и Армитидж были почти ровесниками и, очевидно, были знакомы. Армитидж представил друг другу сестру и виконта Перри, после чего тот занял место рядом с мисс Армитидж. Натаниель с любопытством отметил, что она смотрела на молодого человека с таким же восторгом, как недавно на него самого. Все-таки этой юной леди не откажешь в здравом смысле. Приехав в Лондон с целью найти себе мужа, она на первом же балу к каждому мужчине относилась как к возможному соискателю ее руки.
Она может найти человека гораздо хуже Перри. Но и Джорджина не застрахована от ошибок!
Эти хлопоты со сватовством способны довести человека до головной боли! Натаниель тяжело вздохнул и обратился мыслями к предстоящему свиданию с Софи. Софи сказала, чтобы он пришел в полночь – значит, ждать еще целые сутки! Да это же целая вечность.
– Опирайтесь на мою руку, Софи, не стесняйтесь, – сказал Кеннет. – В бальном зале будет прохладнее. Мы сейчас же найдем для вас место посидеть.
– Вы не потеряете сознание, Софи? – заботливо спросила Мойра, которая перестала деланно улыбаться, как только они вышли из зала, где ужинали. – Кеннет может вас отнести.
– Что за чепуха! – сказала София, овладев собой. – Но все равно благодарю вас, за столом было очень душно. Как это глупо с моей стороны. Я ни разу не падала в обморок. – Она неуверенно засмеялась.
– Ничего подобного, – возразила Мойра. – Я сидела рядом с Рексом, Клейтоном и Клариссой. Рекс увидел рядом с вами этого мужчину и пробормотал что-то такое, чем вогнал меня в краску, а потом быстро поднялся из-за стола. Но Кеннет и Иден отреагировали быстрее. Кто это был?
– Бывший лейтенант, крайне неприятный тип, – объяснил жене Кеннет. – В полку мы все, почти без исключения, перессорились с ним, но особенно грубо он относился к Уолтеру Армитиджу, потому что Уолтер – с согласия еще нескольких наших товарищей – не допустил его к повышению в чине, чего он так жаждал. Софи, он не имел права заговаривать с вами. На его счастье, в зале было слишком много народа, иначе один из нас дал бы ему пощечину.
– Право, мне уже лучше, – сказала София. – Но я на самом деле почувствовала себя плохо только из-за духоты. Я не придаю слишком большого значения знакам внимания со стороны лейтенанта Пинтера. – Она едва преодолела дрожь, вспомнив, как повернулась и обнаружила у себя на плече его руку.
– Но было очевидно, Софи, что вам это неприятно, – возразил Кеннет. – И в этом нет ничего удивительного. Этот подлец застал вас врасплох и вынудил представить себя невестке Уолтера. Все-таки следовало бы съездить наглецу по физиономии!
– Пожалуйста, не беспокойтесь, ничего страшного не произошло, – уверяла его София.
– Ну вот, вы уже слегка порозовели. – Мойра успокаивающе похлопала ее но руке. – Бедняжка Софи! Вы виделись с ним после кончины вашего мужа?
– Да, – подтвердила София после едва заметного замешательства и улыбнулась. – Полагаю, моя слава из-за него не поблекнет. В прошлом году именно он появился в свете и начал всем и каждому рассказывать, как Уолтер рисковал своей жизнью, чтобы спасти его, когда он был еще простым солдатом, а Уолтер уже майором. Он даже выставил себя в довольно жалком виде, чтобы Уолтер предстал перед всеми в самом выгодном свете. – Она судорожно вздохнула. – Это было очень любезно с его стороны. – София заставила себя похвалить Пинтера, хотя отлично знала, почему он повсюду распространял такую явную ложь.
– Черт побери! – пробормотал Кеннет. – Так это был Пинтер, Софи? Но почему он считает себя вправе заговаривать с вами в обществе, когда ему вздумается?
– Не так уж часто я появляюсь в высшем свете, Кеннет, – сказала София. – Мне по душе очень скромный и тихий образ жизни. Прошу вас, не поднимайте шума из того, что произошло. В самом деле, здесь нет ничего особенного.
– Вы уж слишком незлобивы, Софи, – возмутился он. – Отныне мы будем оберегать вас, будьте уверены. Больше он не станет вам докучать.
– Имейте в виду, Софи, у вас целых четыре защитника! – засмеялась Мойра. – Натаниель тоже хотел встать из-за стола в тот же момент, что и Рекс. Я сама это видела.
– Четыре Всадника Апокалипсиса в качестве моих преданных рыцарей, – весело проговорила София. – Чего еще может желать женщина?
– Вот это сила воли! – восхитился Кеннет. – Софи, вы еще хотите присесть? Хотя выглядите уже намного лучше.
Они прогуливались по бальному залу, где только начали собираться после ужина отдельные группы гостей.
– Мне уже совсем хорошо, – сказала София, отпуская их руки. – Я вам очень признательна. Какое счастье иметь таких верных друзей!
– Если он снова начнет вам докучать, когда нас не будет рядом, обязательно дайте знать и один из нас нанесет визит мистеру Борису Пинтеру. А может, мы предпочтем сделать это вчетвером. И тогда уж он утихомирится раз и навсегда!
София с трудом заставила себя засмеяться. Она нисколько не сомневалась, что уже на следующее утро Борис Пинтер не замедлит явиться к ней домой с очередным письмом в кармане. И назначит новую цену, основательно повысив ее за перенесенное им сегодня унижение. Как, чем она с ним расплатится? Она глубоко вздохнула, стараясь не поддаваться отчаянию.
– А вон и Беатрис с Иденом возвращаются, – беспечно заметила София. – Пойду ей навстречу. Еще раз благодарю вас.
Она улыбнулась и направилась к родственнице.
Значит, Натаниель тоже хотел броситься ей на помощь, думала она. Ах, хорошо бы он пришел к ней сегодня же вечером. Но бал закончится очень поздно, а до завтрашней ночи еще целая вечность. Нет, она не станет об этом думать.
Иден улыбался, испытующе глядя на нее своими пронзительными голубыми глазами.
– Софи, вы уже окончательно пришли в себя?
– Да, благодарю вас, – безмятежно ответила она. – Досадное недоразумение.
Беатрис обернулась, ожидая, когда к ней подойдет Сара, которую сопровождал под руку Натаниель, за ними следовал Льюис.
– Если когда-нибудь вам понадобится пара кулаков, чтобы защитить вас, Софи, – сказал Иден ей на ухо, – имейте в виду, мои всегда к вашим услугам.
– Спасибо, – засмеялась она, – но уверяю вас, мне стало плохо только из-за духоты.
Кажется, он поверил ей не больше Кеннета.
Глава 9
Наутро Натаниель встал очень рано и отправился кататься верхом в парк, но успел вернуться к завтраку, застав за столом своих сестру и кузину.
Как и следовало ожидать, Джорджина светилась радостью при воспоминании о вчерашнем бале. Задолго до окончания вечера ее бальная карточка была заполнена именами джентльменов, пожелавших с ней танцевать. На первый танец ее пригласил виконт Перри, а на второй – виконт Роули, который пообещал пригласить ее как-нибудь к себе домой, где она сможет поиграть с его маленьким сынишкой. И хотя Джорджина обожала детей, естественно, ее больше радовала мысль о своем успехе на балу. Узнав же, что двое из вчерашних партнеров утром прислали ей букеты цветов, от восторга она так растерялась, что не знала, что и сказать. А днем ее ожидала восхитительная прогулка в коляске по Гайд-парку с благородным мистером Льюисом Армитиджем! Словом, этим утром счастье буквально переполняло ее, и Натаниель искренне радовался за любимую сестру.
Разумеется, с Лавинией все было иначе. У нее тоже были партнеры для каждого танца, за исключением второго – Маргарет дала ей ясно понять, что поскольку она без веских причин отказала лорду Пелему, она не может танцевать этот танец с кем-либо другим. Но ее красота привлекла множество кавалеров, из которых некоторые, безусловно, могли бы составить ей очень подходящую партию. Сегодня ей прислали целых три роскошных букета. Но все это она воспринимала как достойную презрения чепуху.
– Наверняка они посылают цветы каждой леди, с которой накануне танцевали, – небрежно заметила она. – Думаю, им просто некуда девать деньги.
И, беспечно отмахнувшись от трех перспективных соискателей ее руки – один из них приглашал ее сегодня на прогулку в Гайд-парке, но она отказалась, – Лавиния перевела разговор на другую тему.
– Сегодня днем я намерена заехать к Софи, – объявила она. – Надеюсь, мы пойдем погулять в парк, и у нас будет о чем поговорить – во всяком случае, разговор будет более интересный и содержательный, чем можно ожидать от любого джентльмена, с которым я вчера танцевала. Ты проводишь меня к ней, Нат? Натаниель недоуменно поднял брови.
– А не лучше ли послать ей записку и предложить какой-нибудь другой день? Она может быть занята или мы просто не застанем ее дома.
– Ну что ж, – сказала Лавиния, – тогда мы просто вернемся домой, зато подышим воздухом и покатаемся. Она разрешила мне зайти к ней.
«Все-таки Софи слишком добра и уступчива», – подумал Натаниель, со вздохом вставая из-за стола. Он не пожелал бы спустить Лавинию и на своего заклятого врага, а на Софи – тем более. Но в душе он и сам хотел ее повидать. Правда, Натаниель собирался встретиться с ней вечером, но ему не терпелось убедиться, что она окончательно оправилась после вчерашнего инцидента. Утром Кен рассказал ему, что Софи не придала значения навязчивому вниманию Пинтера, что причиной своего дурного состояния она считает духоту в зале для ужина, и признался, что никто из друзей ей не верит. Натаниель согласился с ним. Еще Кен добавил, что годом раньше Пинтер распространял в свете слухи о какой-то истории с eго спасением, которая увеличивала славу Уолтера, а заодно и его собственную. Это могло бы объяснить, почему Софи не поставила его на место, как он того заслуживал. Несомненно, она чувствует себя обязанной ему.
На самом деле она ничем не была ему обязана. Рекс выяснил, что во время войны на полуострове Пинтер вовсе не был простым солдатом: он прибыл туда уже в чине лейтенанта. И никому из друзей-однополчан не было известно о случае его спасения Уолтером. По свойственной Пинтеру манере он просто воспользовался удобным случаем, чтобы примазаться к чужой славе.
– Тогда возьмем фиакр до Слоан-террас, – сказал Натаниель Лавинии. – Если не застанем Софи дома, вернемся домой пешком, так что ты сможешь вдоволь погулять и подышать свежим воздухом.
Она очаровательно улыбнулась ему:
– Если ты думаешь испугать меня этим, Нат, тебя ждет разочарование. Конечно, прогулка обратно состоится в твоем обществе, что несколько уменьшает удовольствие, но, думаю, и ты, и я как-нибудь это переживем.
– Вероятно, – сказал он, бросая на стол салфетку. – Одного часа тебе хватит на сборы?
– Этого более чем достаточно, – дружелюбно ответила она. – А тебе, Нат?
Он давно уже покорился ее решимости оставлять за собой последнее слово в перепалке. Поэтому только насупился и оставил комнату.
Через полтора часа они прибыли на Слоан-террас. Оставив Лавинию в фиакре, Натаниель направился к дому, чтобы узнать, дома ли София и может ли их принять. Но не успел он подняться на первую ступеньку лестницы, как дверь открылась, и он с удивлением увидел, что из дома выходит Борис Пинтер, элегантный, самоуверенный и даже красивый. Он ослепительно улыбался, выставляя напоказ крупные белые зубы.
Черт побери! Натаниель невольно стиснул набалдашник трости.
– А, майор Гаскойн! – сказал Пинтер, ухмыляясь. – Вы тоже решили навестить нашу очаровательную Софи?
– Пинтер? – холодно наклонив голову, словно не доверяя своим глазам, произнес Натаниель.
Он хотел было осведомиться, что тот здесь делает и с какой стати позволяет себе столь фамильярно называть вдову офицера, но сдержался. Сначала необходимо поговорить с Софи. Вполне возможно, что она отказалась его принять и выставила вон.
– Вы найдете, что она, как всегда, восхитительна, – развязно продолжал Пинтер.
Натаниель поймал ручку монокля и лениво поднес его к глазам.
– В самом деле? – бесстрастно произнес он и отвер-.нулся, чтобы передать ожидавшему дворецкому свою карточку. – Узнайте у миссис Армитидж, сможет ли она принять мисс Бергленд и сэра Натаниеля Гаскойна, – сказал он, заходя в дом.
Он не стал дожидаться, когда Пинтер уйдет. Во время сегодняшней верховой прогулки Кен сказал, что они непременно нанесут визит этому субъекту, если выяснится, что он имел наглость опять надоедать Софи своим вниманием. «Нагрянем к нему вчетвером», – предвкушая удовольствие, прищелкнул языком Кент. «Лично мне это доставит особенное удовольствие, – подумал Натаниель. – И если придется поработать кулаками, я первым задам трепку нахалу».
Как и следовало ожидать, Джорджина светилась радостью при воспоминании о вчерашнем бале. Задолго до окончания вечера ее бальная карточка была заполнена именами джентльменов, пожелавших с ней танцевать. На первый танец ее пригласил виконт Перри, а на второй – виконт Роули, который пообещал пригласить ее как-нибудь к себе домой, где она сможет поиграть с его маленьким сынишкой. И хотя Джорджина обожала детей, естественно, ее больше радовала мысль о своем успехе на балу. Узнав же, что двое из вчерашних партнеров утром прислали ей букеты цветов, от восторга она так растерялась, что не знала, что и сказать. А днем ее ожидала восхитительная прогулка в коляске по Гайд-парку с благородным мистером Льюисом Армитиджем! Словом, этим утром счастье буквально переполняло ее, и Натаниель искренне радовался за любимую сестру.
Разумеется, с Лавинией все было иначе. У нее тоже были партнеры для каждого танца, за исключением второго – Маргарет дала ей ясно понять, что поскольку она без веских причин отказала лорду Пелему, она не может танцевать этот танец с кем-либо другим. Но ее красота привлекла множество кавалеров, из которых некоторые, безусловно, могли бы составить ей очень подходящую партию. Сегодня ей прислали целых три роскошных букета. Но все это она воспринимала как достойную презрения чепуху.
– Наверняка они посылают цветы каждой леди, с которой накануне танцевали, – небрежно заметила она. – Думаю, им просто некуда девать деньги.
И, беспечно отмахнувшись от трех перспективных соискателей ее руки – один из них приглашал ее сегодня на прогулку в Гайд-парке, но она отказалась, – Лавиния перевела разговор на другую тему.
– Сегодня днем я намерена заехать к Софи, – объявила она. – Надеюсь, мы пойдем погулять в парк, и у нас будет о чем поговорить – во всяком случае, разговор будет более интересный и содержательный, чем можно ожидать от любого джентльмена, с которым я вчера танцевала. Ты проводишь меня к ней, Нат? Натаниель недоуменно поднял брови.
– А не лучше ли послать ей записку и предложить какой-нибудь другой день? Она может быть занята или мы просто не застанем ее дома.
– Ну что ж, – сказала Лавиния, – тогда мы просто вернемся домой, зато подышим воздухом и покатаемся. Она разрешила мне зайти к ней.
«Все-таки Софи слишком добра и уступчива», – подумал Натаниель, со вздохом вставая из-за стола. Он не пожелал бы спустить Лавинию и на своего заклятого врага, а на Софи – тем более. Но в душе он и сам хотел ее повидать. Правда, Натаниель собирался встретиться с ней вечером, но ему не терпелось убедиться, что она окончательно оправилась после вчерашнего инцидента. Утром Кен рассказал ему, что Софи не придала значения навязчивому вниманию Пинтера, что причиной своего дурного состояния она считает духоту в зале для ужина, и признался, что никто из друзей ей не верит. Натаниель согласился с ним. Еще Кен добавил, что годом раньше Пинтер распространял в свете слухи о какой-то истории с eго спасением, которая увеличивала славу Уолтера, а заодно и его собственную. Это могло бы объяснить, почему Софи не поставила его на место, как он того заслуживал. Несомненно, она чувствует себя обязанной ему.
На самом деле она ничем не была ему обязана. Рекс выяснил, что во время войны на полуострове Пинтер вовсе не был простым солдатом: он прибыл туда уже в чине лейтенанта. И никому из друзей-однополчан не было известно о случае его спасения Уолтером. По свойственной Пинтеру манере он просто воспользовался удобным случаем, чтобы примазаться к чужой славе.
– Тогда возьмем фиакр до Слоан-террас, – сказал Натаниель Лавинии. – Если не застанем Софи дома, вернемся домой пешком, так что ты сможешь вдоволь погулять и подышать свежим воздухом.
Она очаровательно улыбнулась ему:
– Если ты думаешь испугать меня этим, Нат, тебя ждет разочарование. Конечно, прогулка обратно состоится в твоем обществе, что несколько уменьшает удовольствие, но, думаю, и ты, и я как-нибудь это переживем.
– Вероятно, – сказал он, бросая на стол салфетку. – Одного часа тебе хватит на сборы?
– Этого более чем достаточно, – дружелюбно ответила она. – А тебе, Нат?
Он давно уже покорился ее решимости оставлять за собой последнее слово в перепалке. Поэтому только насупился и оставил комнату.
Через полтора часа они прибыли на Слоан-террас. Оставив Лавинию в фиакре, Натаниель направился к дому, чтобы узнать, дома ли София и может ли их принять. Но не успел он подняться на первую ступеньку лестницы, как дверь открылась, и он с удивлением увидел, что из дома выходит Борис Пинтер, элегантный, самоуверенный и даже красивый. Он ослепительно улыбался, выставляя напоказ крупные белые зубы.
Черт побери! Натаниель невольно стиснул набалдашник трости.
– А, майор Гаскойн! – сказал Пинтер, ухмыляясь. – Вы тоже решили навестить нашу очаровательную Софи?
– Пинтер? – холодно наклонив голову, словно не доверяя своим глазам, произнес Натаниель.
Он хотел было осведомиться, что тот здесь делает и с какой стати позволяет себе столь фамильярно называть вдову офицера, но сдержался. Сначала необходимо поговорить с Софи. Вполне возможно, что она отказалась его принять и выставила вон.
– Вы найдете, что она, как всегда, восхитительна, – развязно продолжал Пинтер.
Натаниель поймал ручку монокля и лениво поднес его к глазам.
– В самом деле? – бесстрастно произнес он и отвер-.нулся, чтобы передать ожидавшему дворецкому свою карточку. – Узнайте у миссис Армитидж, сможет ли она принять мисс Бергленд и сэра Натаниеля Гаскойна, – сказал он, заходя в дом.
Он не стал дожидаться, когда Пинтер уйдет. Во время сегодняшней верховой прогулки Кен сказал, что они непременно нанесут визит этому субъекту, если выяснится, что он имел наглость опять надоедать Софи своим вниманием. «Нагрянем к нему вчетвером», – предвкушая удовольствие, прищелкнул языком Кент. «Лично мне это доставит особенное удовольствие, – подумал Натаниель. – И если придется поработать кулаками, я первым задам трепку нахалу».