Страница:
в себя птицей. Наконец, голубь встал, отряхнулся, расправил крылья и улетел.
Лето Тоша проводил в маленькой северной деревне у бабушки с дедушкой. В
этой деревне проживал дурачок со странным именем Евдол. Он был вдовцом и жил
один на краю деревни на крохотную пенсию. Поскольку дурак никогда ни с кем
не разговаривал, его принимали за немого. В любую погоду Евдол носил
застегнутый наглухо, потрепанный синий френч и фуражку. Когда приходил день
пенсии, он шел в магазин и покупал себе консервов. Тут же, в магазине, дурак
открывал консервы зубами и немедленно поглощал содержимое. Чем Евдол питался
в перерыве между пенсиями, непонятно, поскольку ни огорода, ни скотины у
него не было.
Дни свои Евдол проводил в более чем странном занятии. Ранним утром на
рассвете он брал топор и шел в лес. Там выбирал высокую ель и валил ее.
Потом отрубал макушку, очищал ее от веток и делал дубину. С дубиной на плече
он возвращался домой и клал ее в поленницу, сложенную из таких же дубин.
Поленница с годами превратилась в огромную гору. Зачем Евдол это делал, люди
не знали, да никто, впрочем, и не спрашивал его об этом. Односельчане Евдола
побаивались, но, как будто, и уважали.
Как-то Тоша пошел на озеро на рыбалку и увидел дурака сидящим на берегу
с удочкой. Тоша хотел обойти его, но Евдол замахал рукой, подзывая мальчика
к себе. Тоше стало не по себе, и все же он подошел. Улыбаясь в седую бороду,
дурак начал говорить. Оказалось, что никакой он не немой. Более того, в
процессе разговора выяснилось, что Евдол - вовсе не дурак, а самый мудрый и
интересный человек в деревне. С того дня они подружились, и Евдол стал
чем-то вроде Тошиного учителя. Чему блаженный научил его, Тоша не
рассказывал, но эта встреча была первой на пути его исканий.
Лес отомстил Евдолу - он умер, придавленный срубленным им деревом,
причем умер не сразу, поскольку часть ветвей над ним оказалось обрубленной,
- он пытался выбраться, но не смог. Тоша говорил, что Евдол был первым
встретившимся ему человеком, который жил по Дисе.
В восемнадцать лет, по окончании физико-математической школы, Тошу
призвали в армию. Когда на медкомиссии ему велели раздеться, оказалось, что
на груди у него был большой нательный крест. Начальник медкомиссии,
полковник, пришел в ярость и потребовал, чтобы Тоша немедленно снял крест,
но он отказался это сделать. В результате Тоша угодил в сумасшедший дом и
впервые узнал, что такое аминазин. Из психушки ему удалось бежать, и он
приехал в Ленинград, где поступил на биологический факультет университета.
Таким образом, ему удалось избежать армейской службы. Из университета его
через год исключили за чтение нелегальной литературы - кто-то стукнул.
После этого Тоша отправился путешествовать автостопом по Союзу. Он
искал людей, обладавших внутренним знанием. За время своих путешествий Тоша
встретил нескольких замечательных людей. Одним из них был деревенский
знахарь Матвей Лавочкин, где-то в средней России, который лечил любую
болезнь. Метод лечения был так же прост, как и эффективен. Пациент должен
был принести с собой бутылку водки. Матвей выставлял на стол закуску, и за
приятной беседой незаметно протекало время. Закончив бутылку вместе с
хозяином, боль- ной вставал из-за стола совершенно здоровым. Что лечить,
лекарю было все равно, да он особо в это и не вникал. Все случаи исцеления
были равно успешными. Тоша подружился с Лавочкиным и какое-то время жил у
него. Он называл Лавочкина чудом природы.
Уже в Ленинграде Тоша получил письмо от сына Матвея, в котором тот
писал, как узнал о смерти своего отца. Сын знахаря проходил службу под
Мурманском, и однажды ему зачем-то понадобилось залезть на чердак армейской
казармы, где он жил. Чердак был завален каким-то хламом, покрытым густым
слоем пыли. Неожиданно он увидел среди этого хлама фигуру человека, это
оказался его отец. Остолбенев, он спросил папашу, что тот здесь делает.
Матвей сказал, что он умер и пришел проститься. На следующее утро в часть
действительно пришла телеграмма о его смерти.
Другим интересным человеком, встретившимся Тоше, был Малхас Горгадзе,
художник из Тбилиси.
Малхас был суфием и имел полный пояс посвящения. При вступлении в орден
ученику давался кожаный пояс, на который, по мере продвижения по суфийскому
пути, навешивались серебряные бляшки. Бляшки были сделаны таким образом, что
каждая последующая входила в предыдущую и сцеплялась с ней. Когда весь пояс
оказывался заполненным, это означало полное посвящение.
Малхас взял Тошу в горы, чтобы показать ему старинный грузинский обряд
исцеления безумия пением. Для этого они приехали в дальнюю деревню, где
несколько стариков еще знали, как совершать этот обряд. Действие происходило
на рассвете. Больного вывели из деревни и отвели в ущелье, по дну которого
бежал горный ручей. Старики, одетые в традиционную горскую одежду, встали в
круг на берегу, безумца же поставили в середине. После молитвы они взялись
за руки и начали торжественно и протяжно петь древний семиголосный канон.
Звуки пения, отдаваясь от стен ущелья, создавали неповторимое эхо. Эхо
смешивалось с голосами, и казалось, что горы пели вместе с людьми.
Больного стало трясти, он истошно кричал не своим голосом. Потом он
повалился на землю, встал на карачки и стал быстро бегать на четвереньках,
стараясь вырваться из круга. Глаза его закатились, на губах показалась пена.
Старики же продолжали невозмутимо петь, крепко держась за руки и не выпуская
безумца из круга. Наконец, больной затих, распластавшись на земле. Пение
прекратилось, несчастного завернули в одеяло и понесли назад в деревню, где
он проспал трое суток, после чего проснулся совершенно здоровым.
Вернувшись в Тбилиси, Тоша в доме Горгадзе впервые увидел ауру толпы,
Малхас показал ему упражнение на развитие способности видеть каждым глазом
по отдельности. Эта способность позволяет увидеть вещи, неразличимые обычным
зрением. Само упражнение очень просто: нужно встать возле полураскрытой
двери и прижаться к ней лбом так, чтобы одним глазом смотреть внутрь
комнаты, а другим - по другую сторону двери. Зрение при этом нужно
сфокусировать таким образом, чтобы отчетливо видеть оба пространства
одновременно.
Попрактиковавшись таким образом какое-то время, Тоша вышел на балкон.
Был вечер выходного дня, и внизу по бульвару прогуливалось много народа.
Тоша увидел, что над толпой висит радуга. Это было разноцветное сияние,
состоявшее из всех мыслимых и немыслимых цветов, - постоянно переливающихся,
смешивающихся и переходящих один в другой. Зрелище было завораживающее.
Радугу эту составляли ауры множества людей, но она казалась одним огромным
многоцветным живым существом, живущим своей независимой жизнью. Жизнь эта
словно бы не знала смерти.
Вернувшись после своих странствий в Ленинград, Тоша нашел своих бывших
приятелей по университету, Сережу и Джона, которые стали его первыми
учениками. Тоша был необычайно одаренным человеком и как-то сразу, без
усилий, становился мастером во всем, за что бы ни брался. Взяв впервые в
руки краски, он уже знал, что с ними делать. Он был интересным художником,
знал медицину, писал стихи. Мог идеально насвистать самую сложную мелодию,
единожды ее прослушав. Тоша был хорошо образован и легко мог поддерживать
беседу с профессионалами самых разных профессий, включая ученых. Он обладал
феноменальной памятью и владел техникой скорочтения. Однажды я дал ему роман
Набокова "Камера обскура". Тоша пролистал его и через пятнадцать минут
вернул мне, после чего подробным образом пересказал содержание романа.
Любовь к комфорту удивительным образом сочеталась в нем с абсолютной
неприхотливостью - Тоша мог обходиться самым малым, ему ничего не было
нужно. Он одинаково спокойно переносил жару, холод и отсутствие еды. Не могу
вспомнить ни одного случая, когда бы он вообще из-за чего-нибудь переживал.
Однажды Тоша сказал Джону, что терпение у него сатанинское. И это
действительно было так. Самым его лаконичным советом каждому из нас было:
"Не тусуйся".
На жизнь Тоша зарабатывал лечением руками и благодаря этому
познакомился с Наной, которая стала его пациенткой. Тоша вылечил ее от
тяжелой болезни. Нана обладала большими связями и все время пыталась
куда-нибудь Тошу пристроить. Но пристроить его куда-либо было невозможно,
поскольку Диса делала Тошину жизнь абсолютно непредсказуемой.
Однажды я спросил Тошу, как он открыл Дису. Он сказал, что, прожив
какое-то время у Малхаса, отправился в горы и провел там около месяца, кочуя
с пастухами. Однажды он шел по узкой горной тропе, с одной стороны которой
была пропасть, а с другой - отвесная скала. Неожиданно из-за поворота
показалось стадо горных козлов архаров, впереди которого прямо на Тошу несся
мощный вожак с огромными, загнутыми назад рогами. Разойтись на этой тропе
было невозможно, и гибель казалась неизбежной.
Дело решали секунды. И Тоша, а вернее, его тело, сделало то, что
оказалось в этой ситуации единственным выходом. Он застыл, выбросил вверх
руки и дико, нечеловеческим голосом заревел. Тоша говорил, что повторить
этот крик он бы не смог.
То, что произошло после этого, его потрясло. Вожак прыгнул в сторону и
исчез в пропасти. За ним начало прыгать все стадо, включая ягнят, и вскоре
тропа опустела. Тоша сделал несколько шагов вперед, еще не веря своему
избавлению, потом снял рюкзак, лег у края пропасти и, перегнувшись,
посмотрел вниз. К своему изумлению, он увидел, что стадо, целое и
невредимое, карабкается по скалам где-то далеко внизу, спускаясь в долину.
Тошу спасло то, что он молниеносно, без тени колебаний и сомнений,
последовал импульсу тела. Размышляя об этом случае позже, он задался
вопросом: а нельзя ли следовать этому интуитивному импульсу всегда и во
всем? Естественным ответом, казалось бы, было "да", но тогда почему же в
таком случае люди этого не делают, а выходят на уровень следования глубинной
интуиции разве что в критических ситуациях? Проблема заключается в том, что
глубинное интуитивное знание является скрытым резервом, позволяющим человеку
выживать в экстремальных условиях легко - обычно он надежно укрыт
ментальными и эмоциональными блокировками.
Ключ к открытию этой двери Тоша нашел в желании. Желание никогда ничем
не забито, а напротив, является самой очевидной и вопиющей реалией нашей
психической жизни. Пока мы живы, мы всегда чего-нибудь да хотим. И, что
самое главное, в своем желании мы всегда уверены. Для того, чтобы научить
нас хотеть, никакой учитель нам не нужен. Желание - это чистое проявление
протекающего через нас потока жизненной силы, оно доступно нам всегда и
везде. Неважно, какую форму принимает желание - хотим ли мы разбогатеть,
спастись или просто почесаться, - за всем этим стоит один жизненный принцип,
стремящийся максимально полно проявить себя. Поэтому работать со своими
желаниями можно всегда и везде. Вопрос только в том, что и как нужно делать.
Отвечая на этот вопрос, Тоша пришел к Дисе. Полное доверие к себе,
выражающееся в следовании своему желанию, оказалось для Тоши пробным камнем
его внутренней работы. Он обнаружил, что в любом из наших, пусть даже самых
незначительных желаний, скрыта возможность проследить это желание до его
истока, и исток этот находится в основе всех желаний человека - в играющем с
самим собой Творце, желающем вернуться к себе и познать себя через свои
создания.
Диса не означает удовлетворение своих абсурдных фантазий, которые, на
самом деле, вовсе не являются нашими желаниями, а всего лишь тем, что они на
самом деле и есть, - фантазиями. Подлинные желания просты, естественны и
проистекают из самого хода жизни. Они всегда соответствуют ситуации, а не
противостоят ей.
Ключом к практике Дисы является искренность. Только искреннее
постоянное делание того и только того, чего ты на самом деле хочешь,
приводит к самопознанию. Но это путь не для слабых. Диса требует немалого
мужества, поскольку ее практика приводит к немедленному противостоянию с
правилами человеческого общежития, построенному на прямо противоположных
принципах, и, как результат, к неизбежному конфликту с ним. В этом конфликте
человек остается один на один со своей Дисой и, соответственно, с самим
собой. В этом смысле Диса - абсолютно индивидуальная практика.
Много лет спустя я обнаружил, что подобные практики были разработаны в
индийских тантрических школах и в Дзогчене. Например, Вирупа, Владыка
йогинов, в своих дохах говорит, что, если не отрекаться, не достигать и ни
за что не держаться, а делать без ограничений все, что нравится, - это и
есть наивысшее, самое благое поведение. Но, как оказалось, каждый из нас
должен изобрести велосипед самостоятельно.
Как-то я спросил Тошу, что делать, если ничего не хочешь. "Тогда ничего
и не делай", - был ответ. Я попробовал, но вскоре убедился, что это
невозможно. Как бы мы этого ни хотели, мы не в силах отрешиться от действия,
которое составляет основу нашего существования. А основа действия - желание.
Из чего же происходит желание? В ответе на этот вопрос и заключается секрет
Дисы.
Посвятив этой практике много лет, в какой-то момент я вдруг обнаружил,
что Диса перестала для меня работать. Она прокручивалась, как колесо,
буксующее на одном месте. Видимо, идеальных практик не существует, и
приходит время, когда все, что ты узнал, следует оставить позади. Размышляя
об этом, я пришел к выводу, что, какой бы замечательной ни была практика
Дисы, это практика дуалистическая. Для начала пути это неплохо, но нужно
было двигаться дальше. У Дисы есть один существенный недостаток, а именно
то, что весь мир для практикующего распадается надвое: на то, что ему
желанно, и на то, что нет. Дисе не хватает тотальности восприятия. Научиться
отслеживать свои подлинные желания и с открытым сердцем следовать им, снимая
таким образом различие между желанием и действием, - значит стать искренним
в своих действиях. Это огромное достижение, но, как выяснилось, лишь
половина дела.
Следующий шаг - научиться принимать мир таким, какой он есть в своей
тотальности, без различения на желанное и нежеланное, приятное и неприятное,
поскольку источник и боли, и наслаждения - один. Зажатые в тисках
различения, мы неизбежно вступаем в войну с самими собой и с миром в поисках
желанного нам и в этой борьбе противостоим Творцу, вместо того чтобы
объединиться с Его волей и позволить ей беспрепятственно проявляться через
нас. Сражаясь с творением, мы не только теряем силу, но и отрезаем себя от
источника бесконечного могущества, который, на самом деле, гораздо ближе к
нам, чем кажется.
Подлинное принятие - это не одноразовый акт, а непрерывный процесс
тотального принятия действительности в ее данности. В этом и заключается вся
сложность. Нетрудно смириться с судьбой на минуту, трудно смириться в
динамике непрерывно меняющихся обстоятельств. Тем не менее, именно принятие
ситуации в ее развитии высвобождает движущие этой ситуацией энергии и
позволяет практикующему их усвоить.
Принятие мира в его таковости вовсе не означает пассивности. Скорее,
это революция активного смирения, и оно дает силу. Действовать из состояния
наполненности означает быть естественно щедрым, в то время как в большинстве
случаев мы действуем из недостатка или нужды, поскольку нам всегда чего-то
не хватает. Это постоянное ощущение недостатка или нехватки не позволяет нам
чувствовать себя детьми Божьими, наследниками сокровищницы Отца.
Когда чаша переполнена, она переливается. Подлинное действие спонтанно
выливается в мир. Оно происходит от переполненности, а не от недостатка, и
естественно направлено на отдачу. Поэтому для того, чтобы быть в состоянии
отдавать, нужно сначала научиться принимать - принимать мир таким, каков он
есть. И тогда мир наполнит нас своими плодами - яблоки падают на землю
осенью, не в силах более удержаться на ветке.
Будь тем, кто ты есть. В тебе живет тайна, и открыть эту тайну - самое
трудное из всего, что есть на земле. Пытаясь быть кем-то другим, ты
упускаешь свой шанс. Для того чтобы открыть эту тайну, нужно перестать
примеривать на себя всевозможные маски и увидеть свою суть такой, какой она
есть - всепроникающей и бесконечной.
Однажды, на второй неделе нашего совместного проживания, Тоша принес
откуда-то коробку, наподобие шахматной, только без клеток. Коробка была из
дерева, старинной работы и украшена инкрустацией. В коробке были странного
вида фигуры, вырезанные из твердого, похожего на кварц камня. Это была игра,
которую я никогда раньше не видел. Называлась она схат. На вопрос, откуда он
ее принес, Тоша отшутился.
Схат был энергетической игрой - каждая фигура обладала определенным,
присущим только ей энергетическим потенциалом, который, в зависимости от
положения фигуры на доске, мог либо усиливаться, либо ослабевать.
Гармоничное расположение фигур на доске, которая была чистым белым полем,
усиливало их возможность пленять или отталкивать фигуры противника.
Окруженные или подавленные полем фигуры снимались с доски. Интересно, что
фиксированных правил в схате не было, и фигуры снимались с доски по
обоюдному согласию. Игра оказалась превосходной тренировкой для развития
стратегического мышления, интуиции и экстрасенсорного восприятия.
Как-то вечером Джон и Сережа сидели за доской, мы с Тошей наблюдали за
ходом игры. Вдруг что-то заставило меня оторвать взгляд от доски и
посмотреть вверх. В верхнем углу комнаты, под потолком, в воздухе висела
какая-то фигурка размером с деда Мороза под елкой. Меня это даже как будто
не удивило, поскольку в ту же секунду я уже знал, кто это такой, встал и
упавшим голосом произнес: "Князь".
Тоша взглянул на меня, и по его глазам я понял, что он тоже знает, кто
пришел. Каким-то образом я почувствовал, что о визите знаем только он и я. Я
опять перевел взгляд вверх, и в этот момент почувствовал удар. Что-то мягко,
но сильно прошило мое солнечное сплетение, тело обмякло, и я плавно, как в
замедленном кино, повалился на пол. Сознание сохранилось, но я потерял
всякую связь с тем, что происходит вокруг меня. Лица моих друзей плыли
где-то далеко в тумане; никакой боли я не чувствовал, все вдруг стало мне
глубоко безразлично, на все стало совершенно наплевать, ничто не имело
никакого значения. Меня подняли, перенесли в спальню и положили на кровать.
Так как я лежал тихо и ни на что не жаловался, меня оставили в покое и ушли,
притворив за собою дверь.
Это была моя первая встреча с Князем мира сего, и что меня больше всего
удивило - это его радикальное отличие от демонов, во всяком случае от тех, с
которыми мне довелось сталкиваться. Его подчиненные - отвратительные
существа, мясники, как их называл Тоша. Все, чего они хотят, - это овладеть
своими жертвами, высосать их жизненную силу и, в конце концов, уничтожить
или свести с ума. Для этого у демонов есть два главных способа - удар темным
лучом и давление полем. Поражение лучом в слабые точки ауры - это способ
нападения. Давление полем - что-то вроде удушающей энергетической блокады.
Князь применил ко мне первый способ, и, однако, у меня не было
ощущения, что он мясник и жаждет моей гибели. Я сразу же признал в нем
космического духа высокого класса и огромной силы. Его вибрацию невозможно
спутать ни с чем, она настолько тонка и, одновременно, могущественна, что
вызывает чуть ли не благоговение. При встрече с Князем становится совершенно
ясно, что он - хозяин в этом мире, и игра здесь идет по его правилам.
Позже я узнал, что Князя нельзя вызвать. Он приходит только по своей
воле и никогда - по пустякам. Кроме того, визиты его носят исключительно
личный характер. Князь может явиться человеку в толпе, но его увидит только
тот, к кому он пришел, и они будут вдвоем среди людей, как в пустыне.
Поэтому в присутствии Князя почти невозможно молиться. Те, кто не
встречались с ним раньше, могут его не узнать, те же, кто встречался,
никогда ни с кем не спутают. Когда Князь приходит, он накрывает свою жертву,
как муху банкой, и изолирует человека от мира и от Бога.
Пролежав какое-то время на кровати, я вдруг почувствовал себя очень
плохо. Я начал проваливаться куда-то и при этом не мог пошевелиться. Я
попытался позвать Тошу на помощь, но, оказывается, потерял голос, а тот
шепот, который мог издать, он из-за двери не слышал. Похоже было, что дело
мое - труба. Наконец, дверь открылась и в спальню вошел Тоша. Он сел рядом
со мной и молча стал массировать мое солнечное сплетение. Через полчаса я
немного пришел в себя и сел на постели.
Поздравляю, - сказал начальник. - Тебя представили ко двору.
Какая честь! - осклабился я. - Что же я здесь валяюсь? Зачем он
приходил? И почему ударил меня?
Тоша пояснил:
За десять минут до его прихода ты пренебрежительно упомянул имя Князя в
разговоре, помнишь?
Вроде бы что-то такое было.
Ну, вот он и зашел - представиться и поучить тебя этикету.
Неужели из-за одной фразы...
Бывает, и из-за одной мысли. Так что думай, когда говоришь. Это тебе
урок на будущее.
С тех пор в моем сердце опять поселился страх. Страх совершенно иного
свойства, чем тот, что я испытывал раньше к длинноухому демону или черному
желе. Демоны грозили мне безумием, в худшем случае, смертью. Князь же был
угрозой для души, потеря которой представлялась мне самым худшим из всего,
что может произойти с человеком.
Со временем страх прихода Князя и моей полной беззащитности перед ним
стал невыносим, и я решил, что с этим надо что-то делать. Единственным
способом уничтожить этот страх, как мне казалось, было помолиться за Князя,
но я не был уверен, что такая молитва возможна в принципе, не говоря уже о
том, что она может быть услышана. Как я уже говорил, в присутствии Князя сам
смысл молитвы ускользал из ума и сердца, хотя я и чувствовал, что молиться
за него надо именно в его присутствии. И молиться нужно Иисусу.
Я спросил Тошу, можно ли молиться за Сатану. "Да, - ответил он, - но
дело это серьезное".
Поскольку я знал, что вызвать Князя невозможно мне ничего не
оставалось, как ждать следующего визита. Произошло это довольно скоро, но в
месте, как будто совсем неподходящем, - в переполненном зимнем автобусе,
где, стиснутый со всех сторон, я меньше всего думал о каких-либо
метафизических упражнениях. Когда пришел Князь, все померкло: холодный
автобус, толкающиеся люди, зимний вечер за заиндевевшими стеклами - все
стало вдруг далеким и нереальным.
Мы с Князем были наедине. Выглядел он на этот раз очень красивым
мужчиной восточного типа, среднего возраста, с темными волосами и
темно-карими глазами. Одет был в безупречный костюм серого цвета, и весь его
вид выражал утонченность, ум, изящество и благородство. И опять я пережил то
же состояние возвышенного ужаса, что и в первый раз, когда он повис
маленькой фигуркой под потолком. Разница была в том, что теперь я знал, что
мне нужно делать.
Князь пришел предложить мне силу. Он сказал, что посылал своих слуг для
того, чтобы испытать силу моего духа, и что это испытание я выдержал. Потом
объяснил, чем путь его эволюции отличается от пути развития сил Света. Он
сказал, что его путь быстрее, но опаснее. Если он выиграет свою битву, тогда
он и его армия получат неограниченные возможности дальнейшей эволюции. Путь
Света безопаснее, но медленнее. Главное преимущество воинства Князя -
скорость и дисциплина. Все в его мире происходит молниеносно, и, если я
соглашусь на службу, мне немедленно будут даны огромная сила и возможности.
Для этого Князь и пришел, и теперь он ждал моего ответа.. Мне было
совершенно ясно, что это - мой единственный шанс выяснить с ним отношения.
Моя задача была оставаться совершенно ясным и спокойным, и с открытым
сердцем сделать то, что я задумал. Я знал, что малейшее сомнение или
колебание могут меня погубить И тогда, собрав все свои силы, я представил
огромный образ Христа в пространстве за фигурой Князя и, предельно
сосредоточившись и открывшись, послал сквозь Сатану искреннюю молитву за
него Спасителю.
И моя молитва была услышана. Я испытал чувство огромного облегчения,
как будто с меня сняли тяжелые, долго сковывавшие меня цепи. Князь исчез,
пропал и мой страх пред ним. Вокруг опять был автобус, давка, и водитель
запинающимся голосом объявлял следующую остановку. Мне нужно было выходить,
и я заработал локтями, пробираясь к выходу.
Когда я добрался до квартиры и рассказал Тоше о происшедшем, он
прокомментировал:
-- Поздравляю. Разобраться со страхом - великое дело. Теперь жить будет
легче. Страх - это наша собственная энергия, работающая против нас. Он
преследует нас так же, как хищник загоняет добычу. Ты смог перевернуть
ситуацию с Князем потому, что повернулся к источнику страха лицом и
переключил течение энергии на противоположное. Природа страха - агрессия, он
не выносит преследования. Когда ты перестал бежать от своего страха и
повернулся к Князю лицом, ты из жертвы превратился в преследователя. Страх
стал твоей жертвой, ты поглотил его энергию и сделал ее своей.
У тебя был открыт канал на темных, и вся эта дьяволиада нужна была тебе
Лето Тоша проводил в маленькой северной деревне у бабушки с дедушкой. В
этой деревне проживал дурачок со странным именем Евдол. Он был вдовцом и жил
один на краю деревни на крохотную пенсию. Поскольку дурак никогда ни с кем
не разговаривал, его принимали за немого. В любую погоду Евдол носил
застегнутый наглухо, потрепанный синий френч и фуражку. Когда приходил день
пенсии, он шел в магазин и покупал себе консервов. Тут же, в магазине, дурак
открывал консервы зубами и немедленно поглощал содержимое. Чем Евдол питался
в перерыве между пенсиями, непонятно, поскольку ни огорода, ни скотины у
него не было.
Дни свои Евдол проводил в более чем странном занятии. Ранним утром на
рассвете он брал топор и шел в лес. Там выбирал высокую ель и валил ее.
Потом отрубал макушку, очищал ее от веток и делал дубину. С дубиной на плече
он возвращался домой и клал ее в поленницу, сложенную из таких же дубин.
Поленница с годами превратилась в огромную гору. Зачем Евдол это делал, люди
не знали, да никто, впрочем, и не спрашивал его об этом. Односельчане Евдола
побаивались, но, как будто, и уважали.
Как-то Тоша пошел на озеро на рыбалку и увидел дурака сидящим на берегу
с удочкой. Тоша хотел обойти его, но Евдол замахал рукой, подзывая мальчика
к себе. Тоше стало не по себе, и все же он подошел. Улыбаясь в седую бороду,
дурак начал говорить. Оказалось, что никакой он не немой. Более того, в
процессе разговора выяснилось, что Евдол - вовсе не дурак, а самый мудрый и
интересный человек в деревне. С того дня они подружились, и Евдол стал
чем-то вроде Тошиного учителя. Чему блаженный научил его, Тоша не
рассказывал, но эта встреча была первой на пути его исканий.
Лес отомстил Евдолу - он умер, придавленный срубленным им деревом,
причем умер не сразу, поскольку часть ветвей над ним оказалось обрубленной,
- он пытался выбраться, но не смог. Тоша говорил, что Евдол был первым
встретившимся ему человеком, который жил по Дисе.
В восемнадцать лет, по окончании физико-математической школы, Тошу
призвали в армию. Когда на медкомиссии ему велели раздеться, оказалось, что
на груди у него был большой нательный крест. Начальник медкомиссии,
полковник, пришел в ярость и потребовал, чтобы Тоша немедленно снял крест,
но он отказался это сделать. В результате Тоша угодил в сумасшедший дом и
впервые узнал, что такое аминазин. Из психушки ему удалось бежать, и он
приехал в Ленинград, где поступил на биологический факультет университета.
Таким образом, ему удалось избежать армейской службы. Из университета его
через год исключили за чтение нелегальной литературы - кто-то стукнул.
После этого Тоша отправился путешествовать автостопом по Союзу. Он
искал людей, обладавших внутренним знанием. За время своих путешествий Тоша
встретил нескольких замечательных людей. Одним из них был деревенский
знахарь Матвей Лавочкин, где-то в средней России, который лечил любую
болезнь. Метод лечения был так же прост, как и эффективен. Пациент должен
был принести с собой бутылку водки. Матвей выставлял на стол закуску, и за
приятной беседой незаметно протекало время. Закончив бутылку вместе с
хозяином, боль- ной вставал из-за стола совершенно здоровым. Что лечить,
лекарю было все равно, да он особо в это и не вникал. Все случаи исцеления
были равно успешными. Тоша подружился с Лавочкиным и какое-то время жил у
него. Он называл Лавочкина чудом природы.
Уже в Ленинграде Тоша получил письмо от сына Матвея, в котором тот
писал, как узнал о смерти своего отца. Сын знахаря проходил службу под
Мурманском, и однажды ему зачем-то понадобилось залезть на чердак армейской
казармы, где он жил. Чердак был завален каким-то хламом, покрытым густым
слоем пыли. Неожиданно он увидел среди этого хлама фигуру человека, это
оказался его отец. Остолбенев, он спросил папашу, что тот здесь делает.
Матвей сказал, что он умер и пришел проститься. На следующее утро в часть
действительно пришла телеграмма о его смерти.
Другим интересным человеком, встретившимся Тоше, был Малхас Горгадзе,
художник из Тбилиси.
Малхас был суфием и имел полный пояс посвящения. При вступлении в орден
ученику давался кожаный пояс, на который, по мере продвижения по суфийскому
пути, навешивались серебряные бляшки. Бляшки были сделаны таким образом, что
каждая последующая входила в предыдущую и сцеплялась с ней. Когда весь пояс
оказывался заполненным, это означало полное посвящение.
Малхас взял Тошу в горы, чтобы показать ему старинный грузинский обряд
исцеления безумия пением. Для этого они приехали в дальнюю деревню, где
несколько стариков еще знали, как совершать этот обряд. Действие происходило
на рассвете. Больного вывели из деревни и отвели в ущелье, по дну которого
бежал горный ручей. Старики, одетые в традиционную горскую одежду, встали в
круг на берегу, безумца же поставили в середине. После молитвы они взялись
за руки и начали торжественно и протяжно петь древний семиголосный канон.
Звуки пения, отдаваясь от стен ущелья, создавали неповторимое эхо. Эхо
смешивалось с голосами, и казалось, что горы пели вместе с людьми.
Больного стало трясти, он истошно кричал не своим голосом. Потом он
повалился на землю, встал на карачки и стал быстро бегать на четвереньках,
стараясь вырваться из круга. Глаза его закатились, на губах показалась пена.
Старики же продолжали невозмутимо петь, крепко держась за руки и не выпуская
безумца из круга. Наконец, больной затих, распластавшись на земле. Пение
прекратилось, несчастного завернули в одеяло и понесли назад в деревню, где
он проспал трое суток, после чего проснулся совершенно здоровым.
Вернувшись в Тбилиси, Тоша в доме Горгадзе впервые увидел ауру толпы,
Малхас показал ему упражнение на развитие способности видеть каждым глазом
по отдельности. Эта способность позволяет увидеть вещи, неразличимые обычным
зрением. Само упражнение очень просто: нужно встать возле полураскрытой
двери и прижаться к ней лбом так, чтобы одним глазом смотреть внутрь
комнаты, а другим - по другую сторону двери. Зрение при этом нужно
сфокусировать таким образом, чтобы отчетливо видеть оба пространства
одновременно.
Попрактиковавшись таким образом какое-то время, Тоша вышел на балкон.
Был вечер выходного дня, и внизу по бульвару прогуливалось много народа.
Тоша увидел, что над толпой висит радуга. Это было разноцветное сияние,
состоявшее из всех мыслимых и немыслимых цветов, - постоянно переливающихся,
смешивающихся и переходящих один в другой. Зрелище было завораживающее.
Радугу эту составляли ауры множества людей, но она казалась одним огромным
многоцветным живым существом, живущим своей независимой жизнью. Жизнь эта
словно бы не знала смерти.
Вернувшись после своих странствий в Ленинград, Тоша нашел своих бывших
приятелей по университету, Сережу и Джона, которые стали его первыми
учениками. Тоша был необычайно одаренным человеком и как-то сразу, без
усилий, становился мастером во всем, за что бы ни брался. Взяв впервые в
руки краски, он уже знал, что с ними делать. Он был интересным художником,
знал медицину, писал стихи. Мог идеально насвистать самую сложную мелодию,
единожды ее прослушав. Тоша был хорошо образован и легко мог поддерживать
беседу с профессионалами самых разных профессий, включая ученых. Он обладал
феноменальной памятью и владел техникой скорочтения. Однажды я дал ему роман
Набокова "Камера обскура". Тоша пролистал его и через пятнадцать минут
вернул мне, после чего подробным образом пересказал содержание романа.
Любовь к комфорту удивительным образом сочеталась в нем с абсолютной
неприхотливостью - Тоша мог обходиться самым малым, ему ничего не было
нужно. Он одинаково спокойно переносил жару, холод и отсутствие еды. Не могу
вспомнить ни одного случая, когда бы он вообще из-за чего-нибудь переживал.
Однажды Тоша сказал Джону, что терпение у него сатанинское. И это
действительно было так. Самым его лаконичным советом каждому из нас было:
"Не тусуйся".
На жизнь Тоша зарабатывал лечением руками и благодаря этому
познакомился с Наной, которая стала его пациенткой. Тоша вылечил ее от
тяжелой болезни. Нана обладала большими связями и все время пыталась
куда-нибудь Тошу пристроить. Но пристроить его куда-либо было невозможно,
поскольку Диса делала Тошину жизнь абсолютно непредсказуемой.
Однажды я спросил Тошу, как он открыл Дису. Он сказал, что, прожив
какое-то время у Малхаса, отправился в горы и провел там около месяца, кочуя
с пастухами. Однажды он шел по узкой горной тропе, с одной стороны которой
была пропасть, а с другой - отвесная скала. Неожиданно из-за поворота
показалось стадо горных козлов архаров, впереди которого прямо на Тошу несся
мощный вожак с огромными, загнутыми назад рогами. Разойтись на этой тропе
было невозможно, и гибель казалась неизбежной.
Дело решали секунды. И Тоша, а вернее, его тело, сделало то, что
оказалось в этой ситуации единственным выходом. Он застыл, выбросил вверх
руки и дико, нечеловеческим голосом заревел. Тоша говорил, что повторить
этот крик он бы не смог.
То, что произошло после этого, его потрясло. Вожак прыгнул в сторону и
исчез в пропасти. За ним начало прыгать все стадо, включая ягнят, и вскоре
тропа опустела. Тоша сделал несколько шагов вперед, еще не веря своему
избавлению, потом снял рюкзак, лег у края пропасти и, перегнувшись,
посмотрел вниз. К своему изумлению, он увидел, что стадо, целое и
невредимое, карабкается по скалам где-то далеко внизу, спускаясь в долину.
Тошу спасло то, что он молниеносно, без тени колебаний и сомнений,
последовал импульсу тела. Размышляя об этом случае позже, он задался
вопросом: а нельзя ли следовать этому интуитивному импульсу всегда и во
всем? Естественным ответом, казалось бы, было "да", но тогда почему же в
таком случае люди этого не делают, а выходят на уровень следования глубинной
интуиции разве что в критических ситуациях? Проблема заключается в том, что
глубинное интуитивное знание является скрытым резервом, позволяющим человеку
выживать в экстремальных условиях легко - обычно он надежно укрыт
ментальными и эмоциональными блокировками.
Ключ к открытию этой двери Тоша нашел в желании. Желание никогда ничем
не забито, а напротив, является самой очевидной и вопиющей реалией нашей
психической жизни. Пока мы живы, мы всегда чего-нибудь да хотим. И, что
самое главное, в своем желании мы всегда уверены. Для того, чтобы научить
нас хотеть, никакой учитель нам не нужен. Желание - это чистое проявление
протекающего через нас потока жизненной силы, оно доступно нам всегда и
везде. Неважно, какую форму принимает желание - хотим ли мы разбогатеть,
спастись или просто почесаться, - за всем этим стоит один жизненный принцип,
стремящийся максимально полно проявить себя. Поэтому работать со своими
желаниями можно всегда и везде. Вопрос только в том, что и как нужно делать.
Отвечая на этот вопрос, Тоша пришел к Дисе. Полное доверие к себе,
выражающееся в следовании своему желанию, оказалось для Тоши пробным камнем
его внутренней работы. Он обнаружил, что в любом из наших, пусть даже самых
незначительных желаний, скрыта возможность проследить это желание до его
истока, и исток этот находится в основе всех желаний человека - в играющем с
самим собой Творце, желающем вернуться к себе и познать себя через свои
создания.
Диса не означает удовлетворение своих абсурдных фантазий, которые, на
самом деле, вовсе не являются нашими желаниями, а всего лишь тем, что они на
самом деле и есть, - фантазиями. Подлинные желания просты, естественны и
проистекают из самого хода жизни. Они всегда соответствуют ситуации, а не
противостоят ей.
Ключом к практике Дисы является искренность. Только искреннее
постоянное делание того и только того, чего ты на самом деле хочешь,
приводит к самопознанию. Но это путь не для слабых. Диса требует немалого
мужества, поскольку ее практика приводит к немедленному противостоянию с
правилами человеческого общежития, построенному на прямо противоположных
принципах, и, как результат, к неизбежному конфликту с ним. В этом конфликте
человек остается один на один со своей Дисой и, соответственно, с самим
собой. В этом смысле Диса - абсолютно индивидуальная практика.
Много лет спустя я обнаружил, что подобные практики были разработаны в
индийских тантрических школах и в Дзогчене. Например, Вирупа, Владыка
йогинов, в своих дохах говорит, что, если не отрекаться, не достигать и ни
за что не держаться, а делать без ограничений все, что нравится, - это и
есть наивысшее, самое благое поведение. Но, как оказалось, каждый из нас
должен изобрести велосипед самостоятельно.
Как-то я спросил Тошу, что делать, если ничего не хочешь. "Тогда ничего
и не делай", - был ответ. Я попробовал, но вскоре убедился, что это
невозможно. Как бы мы этого ни хотели, мы не в силах отрешиться от действия,
которое составляет основу нашего существования. А основа действия - желание.
Из чего же происходит желание? В ответе на этот вопрос и заключается секрет
Дисы.
Посвятив этой практике много лет, в какой-то момент я вдруг обнаружил,
что Диса перестала для меня работать. Она прокручивалась, как колесо,
буксующее на одном месте. Видимо, идеальных практик не существует, и
приходит время, когда все, что ты узнал, следует оставить позади. Размышляя
об этом, я пришел к выводу, что, какой бы замечательной ни была практика
Дисы, это практика дуалистическая. Для начала пути это неплохо, но нужно
было двигаться дальше. У Дисы есть один существенный недостаток, а именно
то, что весь мир для практикующего распадается надвое: на то, что ему
желанно, и на то, что нет. Дисе не хватает тотальности восприятия. Научиться
отслеживать свои подлинные желания и с открытым сердцем следовать им, снимая
таким образом различие между желанием и действием, - значит стать искренним
в своих действиях. Это огромное достижение, но, как выяснилось, лишь
половина дела.
Следующий шаг - научиться принимать мир таким, какой он есть в своей
тотальности, без различения на желанное и нежеланное, приятное и неприятное,
поскольку источник и боли, и наслаждения - один. Зажатые в тисках
различения, мы неизбежно вступаем в войну с самими собой и с миром в поисках
желанного нам и в этой борьбе противостоим Творцу, вместо того чтобы
объединиться с Его волей и позволить ей беспрепятственно проявляться через
нас. Сражаясь с творением, мы не только теряем силу, но и отрезаем себя от
источника бесконечного могущества, который, на самом деле, гораздо ближе к
нам, чем кажется.
Подлинное принятие - это не одноразовый акт, а непрерывный процесс
тотального принятия действительности в ее данности. В этом и заключается вся
сложность. Нетрудно смириться с судьбой на минуту, трудно смириться в
динамике непрерывно меняющихся обстоятельств. Тем не менее, именно принятие
ситуации в ее развитии высвобождает движущие этой ситуацией энергии и
позволяет практикующему их усвоить.
Принятие мира в его таковости вовсе не означает пассивности. Скорее,
это революция активного смирения, и оно дает силу. Действовать из состояния
наполненности означает быть естественно щедрым, в то время как в большинстве
случаев мы действуем из недостатка или нужды, поскольку нам всегда чего-то
не хватает. Это постоянное ощущение недостатка или нехватки не позволяет нам
чувствовать себя детьми Божьими, наследниками сокровищницы Отца.
Когда чаша переполнена, она переливается. Подлинное действие спонтанно
выливается в мир. Оно происходит от переполненности, а не от недостатка, и
естественно направлено на отдачу. Поэтому для того, чтобы быть в состоянии
отдавать, нужно сначала научиться принимать - принимать мир таким, каков он
есть. И тогда мир наполнит нас своими плодами - яблоки падают на землю
осенью, не в силах более удержаться на ветке.
Будь тем, кто ты есть. В тебе живет тайна, и открыть эту тайну - самое
трудное из всего, что есть на земле. Пытаясь быть кем-то другим, ты
упускаешь свой шанс. Для того чтобы открыть эту тайну, нужно перестать
примеривать на себя всевозможные маски и увидеть свою суть такой, какой она
есть - всепроникающей и бесконечной.
Однажды, на второй неделе нашего совместного проживания, Тоша принес
откуда-то коробку, наподобие шахматной, только без клеток. Коробка была из
дерева, старинной работы и украшена инкрустацией. В коробке были странного
вида фигуры, вырезанные из твердого, похожего на кварц камня. Это была игра,
которую я никогда раньше не видел. Называлась она схат. На вопрос, откуда он
ее принес, Тоша отшутился.
Схат был энергетической игрой - каждая фигура обладала определенным,
присущим только ей энергетическим потенциалом, который, в зависимости от
положения фигуры на доске, мог либо усиливаться, либо ослабевать.
Гармоничное расположение фигур на доске, которая была чистым белым полем,
усиливало их возможность пленять или отталкивать фигуры противника.
Окруженные или подавленные полем фигуры снимались с доски. Интересно, что
фиксированных правил в схате не было, и фигуры снимались с доски по
обоюдному согласию. Игра оказалась превосходной тренировкой для развития
стратегического мышления, интуиции и экстрасенсорного восприятия.
Как-то вечером Джон и Сережа сидели за доской, мы с Тошей наблюдали за
ходом игры. Вдруг что-то заставило меня оторвать взгляд от доски и
посмотреть вверх. В верхнем углу комнаты, под потолком, в воздухе висела
какая-то фигурка размером с деда Мороза под елкой. Меня это даже как будто
не удивило, поскольку в ту же секунду я уже знал, кто это такой, встал и
упавшим голосом произнес: "Князь".
Тоша взглянул на меня, и по его глазам я понял, что он тоже знает, кто
пришел. Каким-то образом я почувствовал, что о визите знаем только он и я. Я
опять перевел взгляд вверх, и в этот момент почувствовал удар. Что-то мягко,
но сильно прошило мое солнечное сплетение, тело обмякло, и я плавно, как в
замедленном кино, повалился на пол. Сознание сохранилось, но я потерял
всякую связь с тем, что происходит вокруг меня. Лица моих друзей плыли
где-то далеко в тумане; никакой боли я не чувствовал, все вдруг стало мне
глубоко безразлично, на все стало совершенно наплевать, ничто не имело
никакого значения. Меня подняли, перенесли в спальню и положили на кровать.
Так как я лежал тихо и ни на что не жаловался, меня оставили в покое и ушли,
притворив за собою дверь.
Это была моя первая встреча с Князем мира сего, и что меня больше всего
удивило - это его радикальное отличие от демонов, во всяком случае от тех, с
которыми мне довелось сталкиваться. Его подчиненные - отвратительные
существа, мясники, как их называл Тоша. Все, чего они хотят, - это овладеть
своими жертвами, высосать их жизненную силу и, в конце концов, уничтожить
или свести с ума. Для этого у демонов есть два главных способа - удар темным
лучом и давление полем. Поражение лучом в слабые точки ауры - это способ
нападения. Давление полем - что-то вроде удушающей энергетической блокады.
Князь применил ко мне первый способ, и, однако, у меня не было
ощущения, что он мясник и жаждет моей гибели. Я сразу же признал в нем
космического духа высокого класса и огромной силы. Его вибрацию невозможно
спутать ни с чем, она настолько тонка и, одновременно, могущественна, что
вызывает чуть ли не благоговение. При встрече с Князем становится совершенно
ясно, что он - хозяин в этом мире, и игра здесь идет по его правилам.
Позже я узнал, что Князя нельзя вызвать. Он приходит только по своей
воле и никогда - по пустякам. Кроме того, визиты его носят исключительно
личный характер. Князь может явиться человеку в толпе, но его увидит только
тот, к кому он пришел, и они будут вдвоем среди людей, как в пустыне.
Поэтому в присутствии Князя почти невозможно молиться. Те, кто не
встречались с ним раньше, могут его не узнать, те же, кто встречался,
никогда ни с кем не спутают. Когда Князь приходит, он накрывает свою жертву,
как муху банкой, и изолирует человека от мира и от Бога.
Пролежав какое-то время на кровати, я вдруг почувствовал себя очень
плохо. Я начал проваливаться куда-то и при этом не мог пошевелиться. Я
попытался позвать Тошу на помощь, но, оказывается, потерял голос, а тот
шепот, который мог издать, он из-за двери не слышал. Похоже было, что дело
мое - труба. Наконец, дверь открылась и в спальню вошел Тоша. Он сел рядом
со мной и молча стал массировать мое солнечное сплетение. Через полчаса я
немного пришел в себя и сел на постели.
Поздравляю, - сказал начальник. - Тебя представили ко двору.
Какая честь! - осклабился я. - Что же я здесь валяюсь? Зачем он
приходил? И почему ударил меня?
Тоша пояснил:
За десять минут до его прихода ты пренебрежительно упомянул имя Князя в
разговоре, помнишь?
Вроде бы что-то такое было.
Ну, вот он и зашел - представиться и поучить тебя этикету.
Неужели из-за одной фразы...
Бывает, и из-за одной мысли. Так что думай, когда говоришь. Это тебе
урок на будущее.
С тех пор в моем сердце опять поселился страх. Страх совершенно иного
свойства, чем тот, что я испытывал раньше к длинноухому демону или черному
желе. Демоны грозили мне безумием, в худшем случае, смертью. Князь же был
угрозой для души, потеря которой представлялась мне самым худшим из всего,
что может произойти с человеком.
Со временем страх прихода Князя и моей полной беззащитности перед ним
стал невыносим, и я решил, что с этим надо что-то делать. Единственным
способом уничтожить этот страх, как мне казалось, было помолиться за Князя,
но я не был уверен, что такая молитва возможна в принципе, не говоря уже о
том, что она может быть услышана. Как я уже говорил, в присутствии Князя сам
смысл молитвы ускользал из ума и сердца, хотя я и чувствовал, что молиться
за него надо именно в его присутствии. И молиться нужно Иисусу.
Я спросил Тошу, можно ли молиться за Сатану. "Да, - ответил он, - но
дело это серьезное".
Поскольку я знал, что вызвать Князя невозможно мне ничего не
оставалось, как ждать следующего визита. Произошло это довольно скоро, но в
месте, как будто совсем неподходящем, - в переполненном зимнем автобусе,
где, стиснутый со всех сторон, я меньше всего думал о каких-либо
метафизических упражнениях. Когда пришел Князь, все померкло: холодный
автобус, толкающиеся люди, зимний вечер за заиндевевшими стеклами - все
стало вдруг далеким и нереальным.
Мы с Князем были наедине. Выглядел он на этот раз очень красивым
мужчиной восточного типа, среднего возраста, с темными волосами и
темно-карими глазами. Одет был в безупречный костюм серого цвета, и весь его
вид выражал утонченность, ум, изящество и благородство. И опять я пережил то
же состояние возвышенного ужаса, что и в первый раз, когда он повис
маленькой фигуркой под потолком. Разница была в том, что теперь я знал, что
мне нужно делать.
Князь пришел предложить мне силу. Он сказал, что посылал своих слуг для
того, чтобы испытать силу моего духа, и что это испытание я выдержал. Потом
объяснил, чем путь его эволюции отличается от пути развития сил Света. Он
сказал, что его путь быстрее, но опаснее. Если он выиграет свою битву, тогда
он и его армия получат неограниченные возможности дальнейшей эволюции. Путь
Света безопаснее, но медленнее. Главное преимущество воинства Князя -
скорость и дисциплина. Все в его мире происходит молниеносно, и, если я
соглашусь на службу, мне немедленно будут даны огромная сила и возможности.
Для этого Князь и пришел, и теперь он ждал моего ответа.. Мне было
совершенно ясно, что это - мой единственный шанс выяснить с ним отношения.
Моя задача была оставаться совершенно ясным и спокойным, и с открытым
сердцем сделать то, что я задумал. Я знал, что малейшее сомнение или
колебание могут меня погубить И тогда, собрав все свои силы, я представил
огромный образ Христа в пространстве за фигурой Князя и, предельно
сосредоточившись и открывшись, послал сквозь Сатану искреннюю молитву за
него Спасителю.
И моя молитва была услышана. Я испытал чувство огромного облегчения,
как будто с меня сняли тяжелые, долго сковывавшие меня цепи. Князь исчез,
пропал и мой страх пред ним. Вокруг опять был автобус, давка, и водитель
запинающимся голосом объявлял следующую остановку. Мне нужно было выходить,
и я заработал локтями, пробираясь к выходу.
Когда я добрался до квартиры и рассказал Тоше о происшедшем, он
прокомментировал:
-- Поздравляю. Разобраться со страхом - великое дело. Теперь жить будет
легче. Страх - это наша собственная энергия, работающая против нас. Он
преследует нас так же, как хищник загоняет добычу. Ты смог перевернуть
ситуацию с Князем потому, что повернулся к источнику страха лицом и
переключил течение энергии на противоположное. Природа страха - агрессия, он
не выносит преследования. Когда ты перестал бежать от своего страха и
повернулся к Князю лицом, ты из жертвы превратился в преследователя. Страх
стал твоей жертвой, ты поглотил его энергию и сделал ее своей.
У тебя был открыт канал на темных, и вся эта дьяволиада нужна была тебе