Страница:
7. Так шли они, обреченные на гибель, темною ночью.
8. Уже пыль, крутясь, неслась вдоль сонных улиц.
1. На перекрестке они сухо простились. Несмотря на все, они помнили, что принадлежат к разным партиям.
2. Философ пошел своей деланной походкой вдоль одинокого переулка, ужасаясь и не оборачиваясь.
3. Ему казалось, что за ним идет грозящий ужас, и он вспомнил, что в его одинокой квартире есть огромное зеркало и что сейчас в зеркале отражается его комната.
4. Его заботил вопрос, правильно ли она отражается.
5. Вот он подошел к подъезду. За ним захлопнулась гулкая дверь.
1. С лестницы сходил незнакомец в обтертом картузе. Задрожал неврастеник, как осиновый лист; погас в лице своем, как светильник без масла, видя на лице незнакомца печать страшного предначертания.
2. Незнакомец спускался по лестнице, опустив глаза. И, проходя мимо него, неврастенический философ думал: «Вот, вот поглядит он на меня!..»
3. Ему казалось, что тогда «все будет кончено».
4. Но картузник не поднял глаз. Слабо усмехнулся и сбежал с лестницы. Вот за ним захлопнулась гулкая дверь.
5. А еще не мог оправиться неврастеник от минувшего ужаса. Все казалось ему, что вот-вот он вернется.
6. И вновь отворилась дверь. Кто-то бежал вверх по лестнице.
7. И когда философ звонил к себе, вошедший всходил уже на высшую площадку.
8. Это был почтальон. Он позвонил в соседнюю дверь.
1. И когда отворили безумцу, тот, не смотря на прислугу, прошел к себе в комнату и заперся на ключ, боясь впустить грозящий ужас.
2. Был мрак. Ослепительная молния разрезала тьму. Оглушительный удар сотряс стены.
3. Между шкафами с философскими книгами прятался бледный незнакомец с печатью диких предначертаний.
4. Это и был грозящий ужас.
5. Тихо ахнул чтец Канта и присел на корточки.
6. Уже больше он не вставал с пола, но забился под кровать. Ему хотелось убежать от времени и пространства, спрятаться от мира.
7. Братья мои, ведь уже все кончено для человека, севшего на пол!
8. Где-то часы пробили два. Вспыхнула молния. Она не осветила безумца. Он сидел под кроватью и лукаво смеялся своей выдумке.
9. Тогда грозящий ужас вышел из-за шкафов с философскими книгами, открыл окно и спустился вниз по желобу.
1. А с противоположной стороны все было тихо и мирно. Окно в комнате Дормидонта Ивановича было закрыто.
2. Сам Дормидонт Иванович тихо похрапывал на спине. Ему грезилось, что уже на дворе Рождество и что он получил награду.
1. В тот час застрелился молодой демократ, не окончивший заказанной ему критической статьи.
2. Прикладывая револьвер к виску, он улыбался, вспоминая свою сказку, сказку демократа.
1. А сказка, грустная и мечтательная, стояла в окне декадентского дома, озаренная вспышками молний.
2. Она держала письмо демократа. Она плакала. Коралловые губы складывались в улыбку.
3. С улыбкой вспоминала своего мечтателя.
4. И… там… вдали… как бы в насмешку… проезжали по улицам вечерние бочки.
5. Это были ложные идеи…
1. У Поповского болели зубы: он был по ту сторону добра и зла, равно забыв Бога и черта.
1. Над рекой стоял седовласый старец. Он облокотился на перилы. Скорбное лицо его выражало мучительный ужас.
2. Внизу под горой летел развеселый кучер, погоняя что есть мочи кровную пару. В коляске сидели развеселые конюха.
3. Вдали мерцали фабрики сотнями огней.
4. Тогда воздел свои руки скорбный старец и тихо сказал: «Боже мой, Боже мой!»
5. Его жалоба осталась без ответа.
1. Ночью все спали. Спали в подвалах. Спали на чердаках. Спали в доме аристократического старичка.
2. Иные спали, безобразно скорчившись. Иные — разинув рты. Иные храпели. Иные казались мертвыми.
3. Все спали.
4. В палате для душевнобольных тоже спали. Спали на одинаковых правах со здоровыми.
5. Уже светало. Было невеселое мерцанье. Бледный и пасмурный день зловеще смотрел в окна.
6. Моросил холодный, сырой дождь.
7. А день разгорался, как ни был он мрачен, и казалось — это было обращение к переутомленным, приглашение к новому ломанью.
8. Только один душевнобольной меланхолик уже сидел на постели и равнодушно поглядывал на спящих.
9. По его спине пробегала дрожь. Его тошнило: он чувствовал себя мерзко под опекой времени.
10. Он хотел бы удалиться за черту времени, да не знал, как это сделать.
11. А время текло без остановки. В течении времени отражалась туманная Вечность.
12. Грустно сказал меланхолик: «Я знаю тебя, Вечность, я боюсь, боюсь, боюсь!»
13. И снова улегся спать.
1. По железной дороге мчался курьерский поезд и влек в Москву спящего Макса Нордау.
2. Макс Нордау храпел в купе первого класса, несясь в Москву на всех парусах.
3. Он спешил на съезд естествоиспытателей и врачей.
4. Всю жизнь боролся усердный Нордау с вырождением. Вот и теперь приготовил он речь.
5. А дождь моросил и бил в стекла вагона. Поезд мчался и влек спящего Нордау вдоль печальных российских низменностей.
1. Утром вышли книжки трех журналов. Демократу не удалось пробежать их глазами.
2. Говорили в редакции либеральной газеты багровый редактор и голодный поэт.
3. Редактор сообщил поэту, что демократ застрелился от гражданской скорби, а голодный поэт обещал написать «теплую» статейку и там «продернуть» кого следует.
4. На улицах развевались флаги.
1. К полудню дождь окончился. Глянуло солнце. Поповский ходил разговаривать о своей учености.
2. Он обошел пять мест и в пяти местах говорил о пяти предметах.
3. В одном месте говорил о пользе синтеза, в другом — о передвижной выставке.
4. В третьем сыграл партию в шахматы, а в четвертом измерял значение гностиков.
5. В пятом месте Поповского не приняли, потому что хозяина пятого места свезли еще утром в сумасшедший дом.
6. Это был философ, зачитавшийся Кантом.
7. На окнах его квартиры были наклеены бумажки, долженствующие означать, что квартира сдается.
8. Повесил нос маленький Поповский и пошел в шестое место.
1. Было шесть часов вечера. Прояснилось. Шел со службы Дормидонт Иванович.
2. Он шел мимо чайного и колониального магазина. В стеклах окон лопались довольные колбасы.
3. Зашел Дормидонт Иванович в чайный и колониальный магазин, захотел купить себе бутылочку сидру, чтобы узнать, каков любимый напиток французов.
4. Был нарочито любопытен Дормидонт Иванович.
1. Проходя мимо бывшей квартиры философа, увидел Дормидонт Иванович наклеенные бумажки.
2. Сказал Дормидонт Иванович: «Аа! Переезжают! Вот бы интересно узнать, сколько платят за эту квартиру!»
3. Потом он гулял на бульваре, опираясь на палку, благодушный и толстый.
4. Звали его писаря в шутку Мастодонтом Ивановичем, но то были враки, потому что он не был Мастодонтом, но Дормидонтом.
1. Сказка покупала себе безделушки. Толпы барынь, барышень и мужчин спешили из отделения в отделение.
2. Лифт работал вовсю; человек в вагончике с остервенением летал вдоль четырех этажей.
3. То тут, то там раздавался металлический возглас: «Счет».
1. Вечером в благородном зале должен был состояться концерт, благородный и экстренный. Приехал знаменитый дирижер. Вся Москва взяла себе билеты.
2. Еще за час до концерта толстый человек раскладывал ноты по пюпитрам, а за десять минут до начала собралась публика первых рядов.
3. Уже пришел нахальный человек с неприличными бакенбардами и сел в четвертый ряд.
4. Это был Небаринов, непременный член общественных собраний.
5. Уже пришла и графиня, и княгиня, и жена знаменитого писателя.
6. И профессор консерватории с большой бородой, но короткими волосами, и профессор консерватории с небольшой бородой, но длинными волосами, и профессор университета.
7. И аристократический старичок с толстой супругой, и господин, любящий Мендельсона, с бородой, но без усов.
8. И адвокат Ухо, и молодой человек Кондижогло, и многие иные, каким следовало быть.
9. Уже кентавр с женой были в концерте. Сказка разговаривала с мило глупившим городским обер-полицмейстером.
10. Городской обер-полицмейстер был из высшего общества. Он шутил и говорил небрежности.
11. И на глупости отвечала сказка глупостями, обводя залу блуждающим взором.
12. И уже в ложу вошла важная особа. Тогда показался знаменитый дирижер.
13. Два человека, прибежав, поднесли ему венок.
14. И вот началось… углубилось… возникло…
15. Едва кончалось, как уже вновь начиналось. Вечно то же и то же поднималось в истомленной душе.
16. В то время Небаринов оглядывал присутствующих и припоминал отсутствующих.
17. Был внимателен кентавр. Спал старичок. Супруга толкала его локтем, а он, просыпаясь, бормотал: «Да, да, конечно».
18. И качали головами в такт умиленные графиня, и княгиня, и жена знаменитого писателя.
19. Суровым очертанием сидела сказка.
20. Она грустила.
1. И вот началось… углубилось… возникло… точно это были гаммы из неведомого мира, неизвестно, откуда возникавшие, замиравшие.
2. Точно это было само по себе, а трубившие и водившие смычками сами по себе…
3. Точно огни померкли. Благородная зала стала мала и тесна. Что-то с чего-то сорвалось… Стало само по себе…
4. И зала казалась странным, унылым помещением, а мерцанье огней невеселым.
5. И многочисленные лица слушающих казались рядом бледных пятен на черном, бездонном фоне.
6. Эти лица были серьезны и суровы, точно боялись люди уличить себя в постыдной слабости.
7. А это было сильней их всех.
1. Звуки бежали вместе с минутами. Ряд минут составлял время. Время текло без остановки. В течении времени отражалась туманная Вечность.
2. Это была как бы строгая женщина в черном, спокойная… успокоенная.
3. Она стояла среди присутствующих. Каждый ощущал за спиной ее ледяное дыхание.
4. Она обнимала каждого своими темными очертаниями, она клала на сердце каждому свое бледное, безмирное лицо.
1. Это была как бы большая птица… в печали. И печаль не имела конца.
2. Эта печаль прокатилась тысячелетия. Тысячелетия лежали впереди.
3. Она облетела планетные системы. И планетные системы меняли свое направление.
4. А она была все та же и та же, спокойная, величавая, безжалостно-мечтательная.
5. Это была как бы большая птица. И имя ей было птица печали.
6. Это была сама печаль.
1. А уже среди резко очерченных туч стоял ущемленный, блестящий месяц. Он не оправдал ожиданий и ущемился ранее срока. Он все делал не по ожиданию, а по календарю.
2. Вот теперь он обманывал Москву, говоря, что летит среди неподвижных туч.
3. Но было обратно.
4. Между месяцем и бедной землей неслись тучи, неизвестно откуда, неизвестно куда.
5. Шумел северный ветер и сгибал молодые, нежные деревца.
6. В окне ресторана пьяный голос орал: «Плаачь, плаачь! Не тааааи ррррыданья… плаааачь, плачь, плачь! Не таи рррыдаааанья!»…
1. В тот час прикатил курьерский поезд. Из купе первого класса выскочил Макс Нордау.
2. Грозный Нордау оглядывал дебаркадер, бормоча еле слышно: «Die alte Moskau!» [64]
3. Кругом бежали люди с чемоданами, а паровоз, как безумный, свистел.
4. А уже откуда-то издали неслось дикое гамканье московских извозчиков: «Со мной, барин, со мной! Вот извозчик!..»
5. И Нордау недоумевал.
1. В тот час по бульвару шел седовласый старец в шапке с наушниками и распущенным зонтом.
2. Фонари тускло подмигивали. Порой встречались подозрительные личности.
3. Дождь шел как из ведра.
4. Остановился седовласый старец и горестно закричал, потрясая распущенным зонтом: «Боже мой, Боже мой!»
5. Одинокий прохожий изумленно обернулся, услышав этот крик… А дерева шумели, склоняясь, зовя в неизведанную даль.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
8. Уже пыль, крутясь, неслась вдоль сонных улиц.
1. На перекрестке они сухо простились. Несмотря на все, они помнили, что принадлежат к разным партиям.
2. Философ пошел своей деланной походкой вдоль одинокого переулка, ужасаясь и не оборачиваясь.
3. Ему казалось, что за ним идет грозящий ужас, и он вспомнил, что в его одинокой квартире есть огромное зеркало и что сейчас в зеркале отражается его комната.
4. Его заботил вопрос, правильно ли она отражается.
5. Вот он подошел к подъезду. За ним захлопнулась гулкая дверь.
1. С лестницы сходил незнакомец в обтертом картузе. Задрожал неврастеник, как осиновый лист; погас в лице своем, как светильник без масла, видя на лице незнакомца печать страшного предначертания.
2. Незнакомец спускался по лестнице, опустив глаза. И, проходя мимо него, неврастенический философ думал: «Вот, вот поглядит он на меня!..»
3. Ему казалось, что тогда «все будет кончено».
4. Но картузник не поднял глаз. Слабо усмехнулся и сбежал с лестницы. Вот за ним захлопнулась гулкая дверь.
5. А еще не мог оправиться неврастеник от минувшего ужаса. Все казалось ему, что вот-вот он вернется.
6. И вновь отворилась дверь. Кто-то бежал вверх по лестнице.
7. И когда философ звонил к себе, вошедший всходил уже на высшую площадку.
8. Это был почтальон. Он позвонил в соседнюю дверь.
1. И когда отворили безумцу, тот, не смотря на прислугу, прошел к себе в комнату и заперся на ключ, боясь впустить грозящий ужас.
2. Был мрак. Ослепительная молния разрезала тьму. Оглушительный удар сотряс стены.
3. Между шкафами с философскими книгами прятался бледный незнакомец с печатью диких предначертаний.
4. Это и был грозящий ужас.
5. Тихо ахнул чтец Канта и присел на корточки.
6. Уже больше он не вставал с пола, но забился под кровать. Ему хотелось убежать от времени и пространства, спрятаться от мира.
7. Братья мои, ведь уже все кончено для человека, севшего на пол!
8. Где-то часы пробили два. Вспыхнула молния. Она не осветила безумца. Он сидел под кроватью и лукаво смеялся своей выдумке.
9. Тогда грозящий ужас вышел из-за шкафов с философскими книгами, открыл окно и спустился вниз по желобу.
1. А с противоположной стороны все было тихо и мирно. Окно в комнате Дормидонта Ивановича было закрыто.
2. Сам Дормидонт Иванович тихо похрапывал на спине. Ему грезилось, что уже на дворе Рождество и что он получил награду.
1. В тот час застрелился молодой демократ, не окончивший заказанной ему критической статьи.
2. Прикладывая револьвер к виску, он улыбался, вспоминая свою сказку, сказку демократа.
1. А сказка, грустная и мечтательная, стояла в окне декадентского дома, озаренная вспышками молний.
2. Она держала письмо демократа. Она плакала. Коралловые губы складывались в улыбку.
3. С улыбкой вспоминала своего мечтателя.
4. И… там… вдали… как бы в насмешку… проезжали по улицам вечерние бочки.
5. Это были ложные идеи…
1. У Поповского болели зубы: он был по ту сторону добра и зла, равно забыв Бога и черта.
1. Над рекой стоял седовласый старец. Он облокотился на перилы. Скорбное лицо его выражало мучительный ужас.
2. Внизу под горой летел развеселый кучер, погоняя что есть мочи кровную пару. В коляске сидели развеселые конюха.
3. Вдали мерцали фабрики сотнями огней.
4. Тогда воздел свои руки скорбный старец и тихо сказал: «Боже мой, Боже мой!»
5. Его жалоба осталась без ответа.
1. Ночью все спали. Спали в подвалах. Спали на чердаках. Спали в доме аристократического старичка.
2. Иные спали, безобразно скорчившись. Иные — разинув рты. Иные храпели. Иные казались мертвыми.
3. Все спали.
4. В палате для душевнобольных тоже спали. Спали на одинаковых правах со здоровыми.
5. Уже светало. Было невеселое мерцанье. Бледный и пасмурный день зловеще смотрел в окна.
6. Моросил холодный, сырой дождь.
7. А день разгорался, как ни был он мрачен, и казалось — это было обращение к переутомленным, приглашение к новому ломанью.
8. Только один душевнобольной меланхолик уже сидел на постели и равнодушно поглядывал на спящих.
9. По его спине пробегала дрожь. Его тошнило: он чувствовал себя мерзко под опекой времени.
10. Он хотел бы удалиться за черту времени, да не знал, как это сделать.
11. А время текло без остановки. В течении времени отражалась туманная Вечность.
12. Грустно сказал меланхолик: «Я знаю тебя, Вечность, я боюсь, боюсь, боюсь!»
13. И снова улегся спать.
1. По железной дороге мчался курьерский поезд и влек в Москву спящего Макса Нордау.
2. Макс Нордау храпел в купе первого класса, несясь в Москву на всех парусах.
3. Он спешил на съезд естествоиспытателей и врачей.
4. Всю жизнь боролся усердный Нордау с вырождением. Вот и теперь приготовил он речь.
5. А дождь моросил и бил в стекла вагона. Поезд мчался и влек спящего Нордау вдоль печальных российских низменностей.
1. Утром вышли книжки трех журналов. Демократу не удалось пробежать их глазами.
2. Говорили в редакции либеральной газеты багровый редактор и голодный поэт.
3. Редактор сообщил поэту, что демократ застрелился от гражданской скорби, а голодный поэт обещал написать «теплую» статейку и там «продернуть» кого следует.
4. На улицах развевались флаги.
1. К полудню дождь окончился. Глянуло солнце. Поповский ходил разговаривать о своей учености.
2. Он обошел пять мест и в пяти местах говорил о пяти предметах.
3. В одном месте говорил о пользе синтеза, в другом — о передвижной выставке.
4. В третьем сыграл партию в шахматы, а в четвертом измерял значение гностиков.
5. В пятом месте Поповского не приняли, потому что хозяина пятого места свезли еще утром в сумасшедший дом.
6. Это был философ, зачитавшийся Кантом.
7. На окнах его квартиры были наклеены бумажки, долженствующие означать, что квартира сдается.
8. Повесил нос маленький Поповский и пошел в шестое место.
1. Было шесть часов вечера. Прояснилось. Шел со службы Дормидонт Иванович.
2. Он шел мимо чайного и колониального магазина. В стеклах окон лопались довольные колбасы.
3. Зашел Дормидонт Иванович в чайный и колониальный магазин, захотел купить себе бутылочку сидру, чтобы узнать, каков любимый напиток французов.
4. Был нарочито любопытен Дормидонт Иванович.
1. Проходя мимо бывшей квартиры философа, увидел Дормидонт Иванович наклеенные бумажки.
2. Сказал Дормидонт Иванович: «Аа! Переезжают! Вот бы интересно узнать, сколько платят за эту квартиру!»
3. Потом он гулял на бульваре, опираясь на палку, благодушный и толстый.
4. Звали его писаря в шутку Мастодонтом Ивановичем, но то были враки, потому что он не был Мастодонтом, но Дормидонтом.
1. Сказка покупала себе безделушки. Толпы барынь, барышень и мужчин спешили из отделения в отделение.
2. Лифт работал вовсю; человек в вагончике с остервенением летал вдоль четырех этажей.
3. То тут, то там раздавался металлический возглас: «Счет».
1. Вечером в благородном зале должен был состояться концерт, благородный и экстренный. Приехал знаменитый дирижер. Вся Москва взяла себе билеты.
2. Еще за час до концерта толстый человек раскладывал ноты по пюпитрам, а за десять минут до начала собралась публика первых рядов.
3. Уже пришел нахальный человек с неприличными бакенбардами и сел в четвертый ряд.
4. Это был Небаринов, непременный член общественных собраний.
5. Уже пришла и графиня, и княгиня, и жена знаменитого писателя.
6. И профессор консерватории с большой бородой, но короткими волосами, и профессор консерватории с небольшой бородой, но длинными волосами, и профессор университета.
7. И аристократический старичок с толстой супругой, и господин, любящий Мендельсона, с бородой, но без усов.
8. И адвокат Ухо, и молодой человек Кондижогло, и многие иные, каким следовало быть.
9. Уже кентавр с женой были в концерте. Сказка разговаривала с мило глупившим городским обер-полицмейстером.
10. Городской обер-полицмейстер был из высшего общества. Он шутил и говорил небрежности.
11. И на глупости отвечала сказка глупостями, обводя залу блуждающим взором.
12. И уже в ложу вошла важная особа. Тогда показался знаменитый дирижер.
13. Два человека, прибежав, поднесли ему венок.
14. И вот началось… углубилось… возникло…
15. Едва кончалось, как уже вновь начиналось. Вечно то же и то же поднималось в истомленной душе.
16. В то время Небаринов оглядывал присутствующих и припоминал отсутствующих.
17. Был внимателен кентавр. Спал старичок. Супруга толкала его локтем, а он, просыпаясь, бормотал: «Да, да, конечно».
18. И качали головами в такт умиленные графиня, и княгиня, и жена знаменитого писателя.
19. Суровым очертанием сидела сказка.
20. Она грустила.
1. И вот началось… углубилось… возникло… точно это были гаммы из неведомого мира, неизвестно, откуда возникавшие, замиравшие.
2. Точно это было само по себе, а трубившие и водившие смычками сами по себе…
3. Точно огни померкли. Благородная зала стала мала и тесна. Что-то с чего-то сорвалось… Стало само по себе…
4. И зала казалась странным, унылым помещением, а мерцанье огней невеселым.
5. И многочисленные лица слушающих казались рядом бледных пятен на черном, бездонном фоне.
6. Эти лица были серьезны и суровы, точно боялись люди уличить себя в постыдной слабости.
7. А это было сильней их всех.
1. Звуки бежали вместе с минутами. Ряд минут составлял время. Время текло без остановки. В течении времени отражалась туманная Вечность.
2. Это была как бы строгая женщина в черном, спокойная… успокоенная.
3. Она стояла среди присутствующих. Каждый ощущал за спиной ее ледяное дыхание.
4. Она обнимала каждого своими темными очертаниями, она клала на сердце каждому свое бледное, безмирное лицо.
1. Это была как бы большая птица… в печали. И печаль не имела конца.
2. Эта печаль прокатилась тысячелетия. Тысячелетия лежали впереди.
3. Она облетела планетные системы. И планетные системы меняли свое направление.
4. А она была все та же и та же, спокойная, величавая, безжалостно-мечтательная.
5. Это была как бы большая птица. И имя ей было птица печали.
6. Это была сама печаль.
1. А уже среди резко очерченных туч стоял ущемленный, блестящий месяц. Он не оправдал ожиданий и ущемился ранее срока. Он все делал не по ожиданию, а по календарю.
2. Вот теперь он обманывал Москву, говоря, что летит среди неподвижных туч.
3. Но было обратно.
4. Между месяцем и бедной землей неслись тучи, неизвестно откуда, неизвестно куда.
5. Шумел северный ветер и сгибал молодые, нежные деревца.
6. В окне ресторана пьяный голос орал: «Плаачь, плаачь! Не тааааи ррррыданья… плаааачь, плачь, плачь! Не таи рррыдаааанья!»…
1. В тот час прикатил курьерский поезд. Из купе первого класса выскочил Макс Нордау.
2. Грозный Нордау оглядывал дебаркадер, бормоча еле слышно: «Die alte Moskau!» [64]
3. Кругом бежали люди с чемоданами, а паровоз, как безумный, свистел.
4. А уже откуда-то издали неслось дикое гамканье московских извозчиков: «Со мной, барин, со мной! Вот извозчик!..»
5. И Нордау недоумевал.
1. В тот час по бульвару шел седовласый старец в шапке с наушниками и распущенным зонтом.
2. Фонари тускло подмигивали. Порой встречались подозрительные личности.
3. Дождь шел как из ведра.
4. Остановился седовласый старец и горестно закричал, потрясая распущенным зонтом: «Боже мой, Боже мой!»
5. Одинокий прохожий изумленно обернулся, услышав этот крик… А дерева шумели, склоняясь, зовя в неизведанную даль.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1. Лунные ночи сменились безлунными. Со дня на день ожидали новой луны.
2. А пока было безлуние.
3. В вечерний и грустный час остывали крыши домов, остывали пыльные тротуары.
4. Между домами были свободные вырезы неба. Идя с правой стороны малолюдного переулка, можно было заметить нежно-желтое погасание дня, окаймленное дымными глыбами туч.
5. Над Москвой висела дымка.
6. В малолюдном переулке карлица-богаделка, старая, сине-бледная, шла в богадельню с мешочком в руках.
7. За ней бежал человек в сером пальто и с черными усами.
8. Его рука была опущена в карман, а в кармане он сжимал сапожное шило.
9. Впереди переулок упирался в другой, перпендикулярный первому; там на фоне белой стены мотала головой черная лошадь скрючившегося во сне извозчика.
10. И старушка, и молодой человек с черными усиками проходили мимо освещенных окон; заглянув в окно, можно было усмотреть, как любитель-механик, сидя за столом, разбирал стенные часы.
11. Все, как следует, разобрал механик, а собрать он не сумел; сидел, почесываясь.
1. У подъезда стояла фура с надписью: «Работник». Около фуры человек в форменной фуражке пояснял прибежавшему дворнику, что он их новый жилец.
2. Минуту спустя перевозчик в союзе с дворником таскал из фуры на спине стопудовые громады на третий этаж.
3. А человек в форменной фуражке строго наблюдал за целостью таскаемых громад; он снял квартиру рехнувшегося философа.
1. Еще более стемнело; бесконечное пространство крыш стыло.
2. Были крыши многих домов в связи между собой; одни подходили к другим и оканчивались там, где другие начинались.
3. У печной трубы дрались два кота, черный и белый; оба прыгали, гремя по железу, усердно били друг друга по щекам и визжали что есть мочи.
4. Человечество, затаив дыхание, следило за поединком.
5. Труба дымила; стоя у трубы, можно было видеть в отдалении окно Дормидонта Ивановича.
1. Дормидонт Иванович очень любил детей; он всегда угощал их мятными пряниками, хотя жалованье Дормидонта Ивановича не было значительно и Дормидонт Иванович сам любил кушать мятные пряники.
2. Но он скрывал свою страсть.
3. Сегодня к нему пришел племянник Гриша. Дормидонт Иванович напоил Гришу чаем с мятными пряниками.
4. Гриша уничтожил все пряники, не оставив ни одного толстому дяде; Гриша не уважал толстого дядю, но бросал в него резиновым мячиком.
5. А Дормидонт Иванович одним глазом поглядывал на летающий мячик, а другим следил за огнями, мерцающими в бывшей квартире философа.
6. Он сказал неожиданно: «Ну вот! И переезжают!» — и вздохнул облегченно.
1. В ту пору к декадентскому дому подкатил экипаж; из него вышла сказка с сестрой, полусказкой.
2. Обе были в весенних парижских туалетах, и на их шляпах колыхались громадные черные перья.
3. Сказка не знала о смерти демократа. Обе болтали в передней, обсуждая платье графини Каевой.
4. В ту пору в Новодевичьем монастыре усердная монашка зажигала лампадки над иными могилками, а над иными не зажигала.
5. Была свежая могила демократа украшена цветами, и металлический венок колыхался на кресте.
6. Нагнувшись, можно было разобрать многозначительную надпись на кресте: «Павел Яковлевич Крючков, родился 1875 г., скончался 1901 г.»
7. Но сказка ничего не знала о кончине мечтателя и продолжала болтать с полусказкой о туалете графини Каевой.
8. А кругом стояли бритые люди, и лица их не выражали удивления, потому что всё они знали и обо всем могли дать ответ.
9. Это были… хамы…
1. В тот час молодой человек вонзил сапожное шило в спину старушки богаделки, ускользнув в соседний переулок.
2. Это был сумасшедший, и его тщетно отыскивала полиция.
3. В тот час Храм Спасителя высился над пыльной Москвой святым великаном.
4. Под его златоглавым силуэтом текли воды Москвы-реки в Каспийское море.
1. В тот самый момент, когда полусказка простилась со сказкой и когда серый кот побил черного и белого;
2. когда неосторожный Гриша разбил мячиком стакан Дормидонта Ивановича, а старушка шамкала в одиноком переулке: «Караул»,
3. давали обед в честь Макса Нордау московские естествоиспытатели и врачи; сегодня прогремел Макс Нордау, бичуя вырождение; а теперь он сидел в «Эрмитаже», весь красный от волнения и выпитого шампанского.
4. Он братался с московскими учеными.
5. Мимо «Эрмитажа» рабочий вез пустую бочку; она грохотала, подпрыгивая на мостовой.
6. Это Москва не нуждалась в Нордау; она жила своей жизнью; съезд естествоиспытателей и врачей не касался ее сердечных струн.
7. Вот сегодня Нордау громил вырождение, а завтра должна была выйти книжка Валерия Брюсова и Константина Бальмонта.
1. В своей одинокой квартире на третьем этаже сидел за самоваром человек средних лет; спокойно и тихо смотрели его ясные очи в дверь открытого балкона.
2. С балкона рвался свежий ветерок и бросал самоварный пар в лицо сидящему.
3. Это был ни старый, ни молодой, но пассивный и знающий.
4. Он допивал вторую чашку чаю, а уж на синее небо выпали бриллианты звезд.
5. Казалось, он застыл и сидел без желания, отуманенный беспредметной нежностью.
6. Мистик Сириус сгорал от любви.
7. В черном, бездонном пространстве он выбрасывал из себя столбы огня и бреда; и не один Сириус, но все звезды извергали потоки огня в черный холод.
8. Это был звездный ужас.
1. Этого не боялся спокойный и знающий, но допивал вторую чашку чаю.
2. Казалось, он застыл и сидел без желания, отуманенный беспредметной нежностью.
3. Казалось, он говорил: «Так, так, Господи! Я знаю тебя!»
4. Уже допил вторую чашку и наливал себе третью.
5. И когда в соседней квартире било двенадцать, он сидел, спокойный и задумчивый, вперив ласковый взор в безлунное небо созвездий.
6. Было тихо. Иногда гремел извозчик. Коты орали на крышах.
7. Если у кого был тонкий слух, то он мог бы услышать вдалеке призывный звук рога.
8. Словно кто-то стоял на дымовой трубе в серой крылатке и трубил в рожок.
9. Но это только казалось.
1. Тяжелый междупланетный шар принесся неизвестно откуда.
2. Со свистом он врезался в земную атмосферу и, раскалясь, посылал от себя снопы искр.
3. Внизу казалось, что большая сверкающая звезда скатилась с синего неба.
4. На небе осталась белая полоса, быстро растаяв в холоде.
5. Видел, видел звезду сидящий за самоваром и принял это к сведению.
1. Теперь происходили ночи над Москвой, полные священного значения.
2. Ходили синие, дымные громады, застилая от времени до времени горизонт.
3. Это было неспроста: шел вопрос о священном значении России.
4. Проезжали вечерние бочки и решали вопрос отрицательно; на козлах сидели наглые люди и спорили с городовым.
5. Проходил Поповский и решал отрицательно.
6. А сидящий за чаем решил положительно, и Поповский был устранен с улиц города Москвы: за ним захлопнулась дверь.
1. Макс Нордау весьма интересовался городскими увеселениями; это был живой и общительный человек.
2. Вот он мчался на русских тройках в веселую «Мавританию», везомый русскими учеными.
3. Он икал после сытного обеда, мурлыча веселую шансонетку.
1. На всю Россию кричал тогда циничный мистик из города Санкт-Петербурга, а товарищи озаряли крикуна бенгальскими огнями.
2. Даже марксисты ударились в философию, а философы в теологию.
3. Но никто из них не знал о значении таинственного миганья, которое росло и росло в России.
4. Это миганье отразилось на знакомых Поповского, у которых происходили майские, жаровые собрания.
5. Каждый из них перелистывал Евангелие, читал мистика и знал наизусть Достоевского.
6. Иные доходили до того, что обращались с покойным писателем запанибрата.
7. Иной раз можно было видеть чудака, похлопывающего по Братьям Карамазовым, разражающегося такими словами: «Федор Михайлович загадал нам загадку, и мы теперь ее разгадываем».
8. Такие всё были шутники, право, что и не приведи Бог с ними встретиться.
1. Весна была небывалая и странная. Потом уже, когда лето миновало, вспоминали весну все без исключения: либералы, консерваторы, мистики и реалисты.
2. В тот год был небывалый наплыв богомольцев в Киеве. В мае месяце горели уфимские леса.
3. Передавали поморы, что неоднократно подплывал кит к самому берегу на Мурмане и подмигивал своими рыбьими, крохотными глазками.
4. Однажды спросил любопытный кит глухого старика помора: «Эй, любезный, как здоровье Рюрика?»
5. И на недоумение глухого старика добавил: «Лет с тысячу тому назад я подплывал к этому берегу; у вас царствовал Рюрик в ту пору».
1. Ночью особенно явственно раздавался звук рога над спящей Москвой.
2. Тогда же чины сыскной полиции поймали ловкого протыкателя старух.
3. Он задорно щелкал пальцами перед чинами сыскной полиции и ораторствовал: «Нас много на Руси».
4. И тут как бы в подтверждение безумных слов выяснилось, что подвальные помещения дома Расторгуевых на Солянке начали заливаться нечистотами.
5. Уже на месте происшествия стоял городской инженер; размахивая руками, он пояснял присутствующим, что засорились трубы.
6. На другой день в газетах появилась заметка: «Канализационное безобразие». [65]
1. Шестьсот старушек были в волнении. В палатах и коридорах раздавалось недовольное старческое бормотанье.
2. Одну из старушек подвергли поранению недобрые люди, всадившие ей в спину сапожное шило.
3. Старушка сидела забинтованная и заваривала себе ромашку.
4. Толковали о последних временах; видели в появлении протыкателя как бы знамение Антихриста.
5. А уже в старушечье отделение входил старичок: богадельня была общая и для старичков, и для старушек, и шестьсот старичков постановили одному из своих прочесть соболезнование пораненной товарке.
6. Вот он стоял с адресом в руках и пытался читать: никто ничего не понял; слышалось беззубое бормотанье.
1. Отец протоиерей сидел за самоваром в коричневой рясе; он обтирал пот, выступивший на воспаленном лбу, беседуя с гостем.
2. Его гость был ученый филолог; он был приват-доцент Московского университета.
3. Он был сух и поджар; непрестанно обтирал руки платком, осыпал отца протоиерея цитатами из евангелиста Иоанна.
4. Он смаковал каждый текст, раскрывая его священное значение.
5. И на его фонтан красноречия терпеливо отмалчивался отец протоиерей, откусывая сахар и чмокая губами.
6. Наконец он допил стакан, опрокинул его в знак окончания пития своего и сказал собеседнику: «Ай да ловкач! Хо, хо! Ай да ловкач!»
7. Обратил мясисто-багровое лицо свое к ученому, развел руками и, похлопывая себя по животу, присовокупил назидательно: «Старайся, брат доцент!»
1. Знакомый Поповского собирал у себя литературные вечеринки, где бывал весь умственный цветник подмигивающих.
2. Сюда приходили только те, кто мог сказать что-нибудь новое и оригинальное.
3. Теперь была мода на мистицизм, и вот тут стало появляться православное духовенство.
4. Хотя устроитель литературных вечеринок предпочитал сектантов, находя их более интересными.
5. Все собирающиеся в этом доме, помимо Канта, Платона и Шопенгауэра, прочитали Соловьева, заигрывали с Ницше и придавали великое значение индусской философии.
6. Все они окончили по крайней мере на двух факультетах и уж ничему на свете не удивлялись.
7. Удивление считали они самой постыдной слабостью, и чем невероятнее было сообщение, тем более доверия ему оказывалось этим обществом.
8. Все это были люди высшей «многострунной» культуры.
1. Вот туда-то шел Поповский ясным, весенним вечером.
2. Он проходил под забором; над забором спускались гроздья белой сирени, помахивая маленькому Поповскому, но Поповский ничего не видел, а улыбался шутливому стечению мыслей.
1. Когда Поповский скрылся в соседнем переулке, проходил тут Дрожжиковский.
2. Увидал белые гроздья ароматной сирени и нежно-голубую лазурь.
3. Увидал и звездочку, мерцавшую из-под белой ветки сирени, увидал и облачко, подернутое пурпуровым таинством.
4. Все это видел Дрожжиковский, спеша на Остоженку.
1. Довольный хозяин потирал свои белые руки, осведомляясь, все ли исправно и нет ли обстоятельств, препятствующих полноте литературного удовольствия.
2. Дело в том, что сегодня обещал сделать сообщение сам Дрожжиковский; это был модный, восходящий талант.
3. Так думал заботливый хозяин, а уже к нему текли гости из разных переулков города Москвы.
4. Вдоль одного и того же переулка семенил Поповский, а за ним поспешал сам Дрожжиковский, вспоминая белую сирень.
5. Закат был напоен грустью. Розовые персты горели на бирюзовой эмали; словно кто-то, весь седой, весь в пурпуровых ризах, протягивал над городом благословляющие руки.
6. Словно кто накадил. Теперь кадильный дым таял синевато-огненным облачком.
7. Благовестили.
1. В булочной Савостьянова всходили белые хлебы.
2. Один толстый булочник осведомился, много ли имелось дрожжей, и, узнав, что достаточно, засветил лампадку.
3. Шагая по улицам, можно было видеть в иных окнах то красненький, то зелененький огонек.
4. Это теплилась лампадка.
5. Завтра был Троицын день, и православные наливали в лампадки деревянное масло.
6. Вот теперь святые язычки робко пламенели перед Господом.
7. Не один атеист жаловался на боль желудка.
2. А пока было безлуние.
3. В вечерний и грустный час остывали крыши домов, остывали пыльные тротуары.
4. Между домами были свободные вырезы неба. Идя с правой стороны малолюдного переулка, можно было заметить нежно-желтое погасание дня, окаймленное дымными глыбами туч.
5. Над Москвой висела дымка.
6. В малолюдном переулке карлица-богаделка, старая, сине-бледная, шла в богадельню с мешочком в руках.
7. За ней бежал человек в сером пальто и с черными усами.
8. Его рука была опущена в карман, а в кармане он сжимал сапожное шило.
9. Впереди переулок упирался в другой, перпендикулярный первому; там на фоне белой стены мотала головой черная лошадь скрючившегося во сне извозчика.
10. И старушка, и молодой человек с черными усиками проходили мимо освещенных окон; заглянув в окно, можно было усмотреть, как любитель-механик, сидя за столом, разбирал стенные часы.
11. Все, как следует, разобрал механик, а собрать он не сумел; сидел, почесываясь.
1. У подъезда стояла фура с надписью: «Работник». Около фуры человек в форменной фуражке пояснял прибежавшему дворнику, что он их новый жилец.
2. Минуту спустя перевозчик в союзе с дворником таскал из фуры на спине стопудовые громады на третий этаж.
3. А человек в форменной фуражке строго наблюдал за целостью таскаемых громад; он снял квартиру рехнувшегося философа.
1. Еще более стемнело; бесконечное пространство крыш стыло.
2. Были крыши многих домов в связи между собой; одни подходили к другим и оканчивались там, где другие начинались.
3. У печной трубы дрались два кота, черный и белый; оба прыгали, гремя по железу, усердно били друг друга по щекам и визжали что есть мочи.
4. Человечество, затаив дыхание, следило за поединком.
5. Труба дымила; стоя у трубы, можно было видеть в отдалении окно Дормидонта Ивановича.
1. Дормидонт Иванович очень любил детей; он всегда угощал их мятными пряниками, хотя жалованье Дормидонта Ивановича не было значительно и Дормидонт Иванович сам любил кушать мятные пряники.
2. Но он скрывал свою страсть.
3. Сегодня к нему пришел племянник Гриша. Дормидонт Иванович напоил Гришу чаем с мятными пряниками.
4. Гриша уничтожил все пряники, не оставив ни одного толстому дяде; Гриша не уважал толстого дядю, но бросал в него резиновым мячиком.
5. А Дормидонт Иванович одним глазом поглядывал на летающий мячик, а другим следил за огнями, мерцающими в бывшей квартире философа.
6. Он сказал неожиданно: «Ну вот! И переезжают!» — и вздохнул облегченно.
1. В ту пору к декадентскому дому подкатил экипаж; из него вышла сказка с сестрой, полусказкой.
2. Обе были в весенних парижских туалетах, и на их шляпах колыхались громадные черные перья.
3. Сказка не знала о смерти демократа. Обе болтали в передней, обсуждая платье графини Каевой.
4. В ту пору в Новодевичьем монастыре усердная монашка зажигала лампадки над иными могилками, а над иными не зажигала.
5. Была свежая могила демократа украшена цветами, и металлический венок колыхался на кресте.
6. Нагнувшись, можно было разобрать многозначительную надпись на кресте: «Павел Яковлевич Крючков, родился 1875 г., скончался 1901 г.»
7. Но сказка ничего не знала о кончине мечтателя и продолжала болтать с полусказкой о туалете графини Каевой.
8. А кругом стояли бритые люди, и лица их не выражали удивления, потому что всё они знали и обо всем могли дать ответ.
9. Это были… хамы…
1. В тот час молодой человек вонзил сапожное шило в спину старушки богаделки, ускользнув в соседний переулок.
2. Это был сумасшедший, и его тщетно отыскивала полиция.
3. В тот час Храм Спасителя высился над пыльной Москвой святым великаном.
4. Под его златоглавым силуэтом текли воды Москвы-реки в Каспийское море.
1. В тот самый момент, когда полусказка простилась со сказкой и когда серый кот побил черного и белого;
2. когда неосторожный Гриша разбил мячиком стакан Дормидонта Ивановича, а старушка шамкала в одиноком переулке: «Караул»,
3. давали обед в честь Макса Нордау московские естествоиспытатели и врачи; сегодня прогремел Макс Нордау, бичуя вырождение; а теперь он сидел в «Эрмитаже», весь красный от волнения и выпитого шампанского.
4. Он братался с московскими учеными.
5. Мимо «Эрмитажа» рабочий вез пустую бочку; она грохотала, подпрыгивая на мостовой.
6. Это Москва не нуждалась в Нордау; она жила своей жизнью; съезд естествоиспытателей и врачей не касался ее сердечных струн.
7. Вот сегодня Нордау громил вырождение, а завтра должна была выйти книжка Валерия Брюсова и Константина Бальмонта.
1. В своей одинокой квартире на третьем этаже сидел за самоваром человек средних лет; спокойно и тихо смотрели его ясные очи в дверь открытого балкона.
2. С балкона рвался свежий ветерок и бросал самоварный пар в лицо сидящему.
3. Это был ни старый, ни молодой, но пассивный и знающий.
4. Он допивал вторую чашку чаю, а уж на синее небо выпали бриллианты звезд.
5. Казалось, он застыл и сидел без желания, отуманенный беспредметной нежностью.
6. Мистик Сириус сгорал от любви.
7. В черном, бездонном пространстве он выбрасывал из себя столбы огня и бреда; и не один Сириус, но все звезды извергали потоки огня в черный холод.
8. Это был звездный ужас.
1. Этого не боялся спокойный и знающий, но допивал вторую чашку чаю.
2. Казалось, он застыл и сидел без желания, отуманенный беспредметной нежностью.
3. Казалось, он говорил: «Так, так, Господи! Я знаю тебя!»
4. Уже допил вторую чашку и наливал себе третью.
5. И когда в соседней квартире било двенадцать, он сидел, спокойный и задумчивый, вперив ласковый взор в безлунное небо созвездий.
6. Было тихо. Иногда гремел извозчик. Коты орали на крышах.
7. Если у кого был тонкий слух, то он мог бы услышать вдалеке призывный звук рога.
8. Словно кто-то стоял на дымовой трубе в серой крылатке и трубил в рожок.
9. Но это только казалось.
1. Тяжелый междупланетный шар принесся неизвестно откуда.
2. Со свистом он врезался в земную атмосферу и, раскалясь, посылал от себя снопы искр.
3. Внизу казалось, что большая сверкающая звезда скатилась с синего неба.
4. На небе осталась белая полоса, быстро растаяв в холоде.
5. Видел, видел звезду сидящий за самоваром и принял это к сведению.
1. Теперь происходили ночи над Москвой, полные священного значения.
2. Ходили синие, дымные громады, застилая от времени до времени горизонт.
3. Это было неспроста: шел вопрос о священном значении России.
4. Проезжали вечерние бочки и решали вопрос отрицательно; на козлах сидели наглые люди и спорили с городовым.
5. Проходил Поповский и решал отрицательно.
6. А сидящий за чаем решил положительно, и Поповский был устранен с улиц города Москвы: за ним захлопнулась дверь.
1. Макс Нордау весьма интересовался городскими увеселениями; это был живой и общительный человек.
2. Вот он мчался на русских тройках в веселую «Мавританию», везомый русскими учеными.
3. Он икал после сытного обеда, мурлыча веселую шансонетку.
1. На всю Россию кричал тогда циничный мистик из города Санкт-Петербурга, а товарищи озаряли крикуна бенгальскими огнями.
2. Даже марксисты ударились в философию, а философы в теологию.
3. Но никто из них не знал о значении таинственного миганья, которое росло и росло в России.
4. Это миганье отразилось на знакомых Поповского, у которых происходили майские, жаровые собрания.
5. Каждый из них перелистывал Евангелие, читал мистика и знал наизусть Достоевского.
6. Иные доходили до того, что обращались с покойным писателем запанибрата.
7. Иной раз можно было видеть чудака, похлопывающего по Братьям Карамазовым, разражающегося такими словами: «Федор Михайлович загадал нам загадку, и мы теперь ее разгадываем».
8. Такие всё были шутники, право, что и не приведи Бог с ними встретиться.
1. Весна была небывалая и странная. Потом уже, когда лето миновало, вспоминали весну все без исключения: либералы, консерваторы, мистики и реалисты.
2. В тот год был небывалый наплыв богомольцев в Киеве. В мае месяце горели уфимские леса.
3. Передавали поморы, что неоднократно подплывал кит к самому берегу на Мурмане и подмигивал своими рыбьими, крохотными глазками.
4. Однажды спросил любопытный кит глухого старика помора: «Эй, любезный, как здоровье Рюрика?»
5. И на недоумение глухого старика добавил: «Лет с тысячу тому назад я подплывал к этому берегу; у вас царствовал Рюрик в ту пору».
1. Ночью особенно явственно раздавался звук рога над спящей Москвой.
2. Тогда же чины сыскной полиции поймали ловкого протыкателя старух.
3. Он задорно щелкал пальцами перед чинами сыскной полиции и ораторствовал: «Нас много на Руси».
4. И тут как бы в подтверждение безумных слов выяснилось, что подвальные помещения дома Расторгуевых на Солянке начали заливаться нечистотами.
5. Уже на месте происшествия стоял городской инженер; размахивая руками, он пояснял присутствующим, что засорились трубы.
6. На другой день в газетах появилась заметка: «Канализационное безобразие». [65]
1. Шестьсот старушек были в волнении. В палатах и коридорах раздавалось недовольное старческое бормотанье.
2. Одну из старушек подвергли поранению недобрые люди, всадившие ей в спину сапожное шило.
3. Старушка сидела забинтованная и заваривала себе ромашку.
4. Толковали о последних временах; видели в появлении протыкателя как бы знамение Антихриста.
5. А уже в старушечье отделение входил старичок: богадельня была общая и для старичков, и для старушек, и шестьсот старичков постановили одному из своих прочесть соболезнование пораненной товарке.
6. Вот он стоял с адресом в руках и пытался читать: никто ничего не понял; слышалось беззубое бормотанье.
1. Отец протоиерей сидел за самоваром в коричневой рясе; он обтирал пот, выступивший на воспаленном лбу, беседуя с гостем.
2. Его гость был ученый филолог; он был приват-доцент Московского университета.
3. Он был сух и поджар; непрестанно обтирал руки платком, осыпал отца протоиерея цитатами из евангелиста Иоанна.
4. Он смаковал каждый текст, раскрывая его священное значение.
5. И на его фонтан красноречия терпеливо отмалчивался отец протоиерей, откусывая сахар и чмокая губами.
6. Наконец он допил стакан, опрокинул его в знак окончания пития своего и сказал собеседнику: «Ай да ловкач! Хо, хо! Ай да ловкач!»
7. Обратил мясисто-багровое лицо свое к ученому, развел руками и, похлопывая себя по животу, присовокупил назидательно: «Старайся, брат доцент!»
1. Знакомый Поповского собирал у себя литературные вечеринки, где бывал весь умственный цветник подмигивающих.
2. Сюда приходили только те, кто мог сказать что-нибудь новое и оригинальное.
3. Теперь была мода на мистицизм, и вот тут стало появляться православное духовенство.
4. Хотя устроитель литературных вечеринок предпочитал сектантов, находя их более интересными.
5. Все собирающиеся в этом доме, помимо Канта, Платона и Шопенгауэра, прочитали Соловьева, заигрывали с Ницше и придавали великое значение индусской философии.
6. Все они окончили по крайней мере на двух факультетах и уж ничему на свете не удивлялись.
7. Удивление считали они самой постыдной слабостью, и чем невероятнее было сообщение, тем более доверия ему оказывалось этим обществом.
8. Все это были люди высшей «многострунной» культуры.
1. Вот туда-то шел Поповский ясным, весенним вечером.
2. Он проходил под забором; над забором спускались гроздья белой сирени, помахивая маленькому Поповскому, но Поповский ничего не видел, а улыбался шутливому стечению мыслей.
1. Когда Поповский скрылся в соседнем переулке, проходил тут Дрожжиковский.
2. Увидал белые гроздья ароматной сирени и нежно-голубую лазурь.
3. Увидал и звездочку, мерцавшую из-под белой ветки сирени, увидал и облачко, подернутое пурпуровым таинством.
4. Все это видел Дрожжиковский, спеша на Остоженку.
1. Довольный хозяин потирал свои белые руки, осведомляясь, все ли исправно и нет ли обстоятельств, препятствующих полноте литературного удовольствия.
2. Дело в том, что сегодня обещал сделать сообщение сам Дрожжиковский; это был модный, восходящий талант.
3. Так думал заботливый хозяин, а уже к нему текли гости из разных переулков города Москвы.
4. Вдоль одного и того же переулка семенил Поповский, а за ним поспешал сам Дрожжиковский, вспоминая белую сирень.
5. Закат был напоен грустью. Розовые персты горели на бирюзовой эмали; словно кто-то, весь седой, весь в пурпуровых ризах, протягивал над городом благословляющие руки.
6. Словно кто накадил. Теперь кадильный дым таял синевато-огненным облачком.
7. Благовестили.
1. В булочной Савостьянова всходили белые хлебы.
2. Один толстый булочник осведомился, много ли имелось дрожжей, и, узнав, что достаточно, засветил лампадку.
3. Шагая по улицам, можно было видеть в иных окнах то красненький, то зелененький огонек.
4. Это теплилась лампадка.
5. Завтра был Троицын день, и православные наливали в лампадки деревянное масло.
6. Вот теперь святые язычки робко пламенели перед Господом.
7. Не один атеист жаловался на боль желудка.