Жюльетта Бенцони
Констанция. Книга четвертая
ГЛАВА 1
Через несколько дней после приезда в Пьемонт граф Арман де Бодуэн и его молодая жена получили приглашение от короля Витторио на концерт, который должен был состояться во дворце короля.
— Дорогая, ты должна прекрасно выглядеть сказал граф де Бодуэн своей супруге.
— Арман, я всегда выгляжу прекрасно ответила Констанция.
— Но сейчас, дорогая, ты должна выглядеть особенно хорошо, я хочу, чтобы все мне завидовали.
— Никогда не думала, Арман, что ты такой тщеславный.
— Нет, я не очень тщеславный, но зачем прятать такую красавицу?
— А ты действительно меня считаешь красивой?
— Да, да, дорогая граф де Бодуэн подошел к своей супруге и нежно поцеловал ее в шею. В Пьемонте нет женщины красивее тебя.
— Даже королева? — заметила Констанция.
— Королева? — граф де Бодуэн задумался. По-моему, она не столько красива, сколько умна и величественна.
— А что, Арман, разве мне ты отказываешь в подобных достоинствах? Разве я, по-твоему, не умна и не величественна?
— Ну что ты, дорогая, я совсем не то имел в виду. Давай, собирайся.
— А какое платье ты посоветуешь мне надеть? — Констанция пытливо посмотрела на своего мужа.
Арман задумался и прошелся из одного угла зала в другой.
— Какое? — протяжно произнес граф, Честно говоря, я даже не знаю, ты будешь выглядеть прекрасно в любом, ты же так хороша!
— Ладно, дорогой, я сама решу, если ты сомневаешься. Констанция покинула зал и поднялась в свою комнату. Во дворце графа де Бодуэна Констанция чувствовала себя не вполне уютно. Она еще не привыкла к этим большим комнатам, к старинным картинам, гобеленам, скульптурам — ко всему тому, что окружало постельничего короля Витторио. Поведение людей ей казалось немного странным. Они были не так раскованы, как парижские придворные, чувствовали себя стеснительно. Хотя это нравилось Констанции. Ей надоели придворные интриги в Париже, зависть, тщеславие, капризы, сплетни и все, что сопровождало ее жизнь при дворе короля Франции.
В Пьемонте она чувствовала себя куда спокойнее. Ей даже казалось, что выйдя замуж за графа де Бодуэна, она на несколько лет помолодела. Ведь жизнь в Пьемонте была более спокойной, более естественной, нежели в шумном и нервном Париже. Здесь никуда не надо было спешить, и все дни Констанция проводила в странной праздности. Она расхаживала по дворцу, рассматривала картины, гобелены, скульптуры, прикасалась руками к золоченым корешкам старинных книг, изредка приказывала подать карету, садилась и ехала на прогулку.
Тем более, граф де Бодуэн не всегда мог сопровождать свою молодую прекрасную жену. Он должен был все время находиться во дворце короля, должен был составлять расписание, должен был следить за тем, чтобы режим и встречи соблюдались неукоснительно. На нем лежало множество больших и малых обязанностей и возвращался он из королевского дворца обычно очень поздно.
Это только сегодня он был свободен весь день и мог посвятить все время своей молодой жене.
«Все-таки я счастливый человек подумал граф де Бодуэн, глядя в окно на небольшую площадь, по которой катились кареты, прохаживались горожане Мне повезло, я женился на такой замечательной девушке, да и к тому же она очень богата. Хотя моя мать и не очень рада этому браку, но все равно, самое главное, я счастлив. Интересно, как Констанцию примут при дворе, как к ней отнесется король Витторио? Ведь Констанция так не похожа на всех женщин пьемонтского двора! Она как будто сделана по какому-то иному образцу, она смелая, говорит обычно то, что думает, смеется, когда ей весело, грустит, когда ей грустно, не напускает на себя приторную скуку и не отвечает слащавыми улыбками на глупые комплименты. Как же все — таки к ней отнесется король?! Наверное, она ему понравится. Да, да, она ему обязательно понравится, — думал граф де Бодуэн, барабаня пальцами по стеклу. — Если она понравилась мне, значит, понравится и королю. Ведь во многом наши вкусы похожи, потому что я во всем стремлюсь походить на своего монарха, я даже одеваюсь в те цвета, в которые одевается король». Дверь в зал распахнулась и на пороге появилась Констанция. Она действительно была прекрасна: белоснежное шелковое платье, тканое золотыми и серебряными нитями, браслеты на точеных руках, высокая прическа белого парика, а на шее неизменный медальон с крупной, как гигантская слеза, серебристой жемчужиной.
У графа де Бодуэна даже перехватило дыхание. Он несколько мгновений стоял неподвижно, любуясь своей женой.
А Констанция стояла перед ним, потупив взор. Наконец, она улыбнулась, искренне и невинно.
— Ну что, дорогой муж, я тебе нравлюсь в этом платье?
— О, да, — воскликнул Арман, — ты затмишь всех придворных дам. Ты просто сама не понимаешь, насколько великолепна.
— Почему же? Я все прекрасно понимаю. Констанция слегка повернула голову и взглянула на свое отражение в огромном венецианском зеркале. Она приблизилась и прикоснулась подушечками пальцев к своему холодному отражению. Констанция подмигнула сама себе, и отражение одарило ее лучезарной улыбкой
— По-моему, Арман, я действительно выгляжу неплохо.
— Да что ты, Констанция, ты выглядишь просто восхитительно, дамы умрут от зависти, а король будет сражен на месте.
— Вот этого мне не хочется, дорогой муж, — странно улыбнувшись, заметила Констанция. — Мне не очень хочется, чтобы монарх смотрел на меня не как на свою подданную, а как на прекрасную женщину.
— Да нет, нет, Констанция, король Витторио прям и честен. Он очень приличный человек, он абсолютно не похож на тех, с кем ты была знакома прежде.
— Откуда ты знаешь, с кем я была знакома прежде? — заметила Констанция.
— Я догадываюсь, дорогая.
— Ну что ж, можешь думать все, что тебе заблагорассудится, Арман, но мне кажется, мы можем опоздать во дворец, если ты будешь так долго думать и смотреть на меня такими восхищенными глазами, — Констанция улыбнулась и прикоснулась руками к огромной жемчужине своего медальона.
Граф де Бодуэн поклонился и быстро заспешил отдавать распоряжения насчет кареты. Когда он вернулся, Констанция все еще стояла перед венецианским зеркалом, рассматривая свое отражение придирчивым взглядом.
— А твоя мать едет? — обратилась Констанция к зеркалу, в котором она видела отражение Армана.
— Да, по-моему, она тоже приглашена, — ответил граф де Бодуэн.
— Хорошо, тогда поедем все вместе. Так ты говоришь, Арман, король Витторио прям и честен?
— Да, ты будешь восхищена этим человеком. Он совсем не похож на всех остальных.
— Хотелось бы верить, — заметила Констанция, поправляя шуршащие складки своего платья.
А затем, прикоснувшись ладонью к парику, немного пригладила и без того идеально уложенные локоны.
На концерт были приглашены только самые близкие и самые знатные вельможи. Констанция заняла свое место, справа от нее сидел муж, а слева графиня Люция де Бодуэн, мать Армана. Арман и его мать смотрели по сторонам, раскланивались, следили за всем происходящим. А Констанция сразу же отдалась во власть музыки. Она прикрыла глаза, откинулась на спинку мягкого кресла, и ее мысли унеслись очень далеко. Играл клавесин, две лютни и флейта, а двенадцатилетний певец исполнял песни о любви.
Это было довольно-таки странное сочетание — двенадцатилетний мальчик поет очень серьезные песни о любви. Но Констанция на это не обращала внимания, ее мысли были там, где шумел водопад, катились прозрачные воды горного ручья, а в прозрачной воде стремительно носились сверкающие форели.
Констанция видела высокое безоблачное небо, птиц, слышала их голоса. Картины менялись одна за другой, перед ее взором возникали голубоватые холмы, дороги, всадники, мчащиеся в разрывах тумана, слышались какие-то выстрелы…
И вдруг очень крупно, казалось, совсем рядом, стоит протянуть руку — и можно прикоснуться, она увидела лицо Виктора Реньяра. Констанция вздрагивала, открывала глаза: прямо перед ней былмальчик в таком же взрослом парике как все присутствующие, в таком же камзоле. Он, прикрыв глаза, пел.
И Констанция вновь уносилась своими мыслями в прошлое. Она слышала голос Филиппа Абинье, слышала где-то совсем рядом, будто он шептал ей на ухо:
— Констанция, Констанция, я тебя люблю, я хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы ты была со мной рядом. Констанция, Констанция, не уходи, не уходи…
Но как будто бы налетали порывы ветра, и голос Филиппа Абинье уносился куда-то вдаль, и Констанция лишь слышала далекое эхо:
— Люблю, люблю…
Но она уже не понимала, говорит ли это Филипп Абинье, то ли это голос Виктора Реньяра, то ли она
Слышит шепот своего мужа Армана де Бодуэна, который сидит рядом с ней и что-то шепчет на ухо.
Констанция вздрагивала и приоткрывала глаза. Пальцы музыканта быстро пролетали по клапанам флейты, голос певца взлетал куда-то очень высоко, а присутствующие на концерте слушали, затаив дыхание.
«Боже, боже, неужели все это было со мной? — думала Констанция, вновь прикрывая глаза. — Неужели я когда-то была маленькой девочкой, потерявшей родителей, а потом вновь чудесным образом нашедшей свою бабушку. Я обрела свое настоящее имя, фамилию, богатство… Неужели я потеряла Филиппа Абинье, неужели все эти ужасы, весь этот кошмар произошел со мной? Нет, нет, это было не со мной, это было с другой Констанцией, не с той, каковой я являюсь сегодня вот в этом королевском дворце, в этом мягком кресле».
— Констанция, я люблю тебя, — послышался шепот Армана. — Да, да, дорогой, — едва шевеля губами, произнесла Констанция, — я это знаю.
— Я хочу, чтобы ты об этом не забывала.
— Я об этом помню всегда, и я тоже хочу, чтобы ты знал — я тебя люблю, — прошептала Констанция и огляделась по сторонам. Казалось, все слушают музыку, правда, несколько вельмож дремали и их парики даже съехали набок.
Констанции захотелось рассмеяться, и она улыбнулась. Графиня де Бодуэн посмотрела на свою невестку, и ее тонкие губы дрогнули.
«Да, совсем не умеет себя вести эта выскочка, улыбается неизвестно чему. И угораздило же моего сына взять себе в жены такую женщину! Ведь мой Арман достоин лучшей доли. Хотя что уж тут душой кривить, Констанция Аламбер прекрасна и навряд ли при дворе есть женщина, которая сможет сравниться с моей невесткой красотой. Правда, вот ума бог ей не дал, но это для женщины и не является важнейшим качеством».
Графиня де Бодуэн поднесла кружевной платочек к своим раскрасневшимся векам и принялась промокать слезы. Ей хотелось, чтобы все думали, что это музыка вызвала такой сильный прилив чувств. Но на нее никто не обращал внимания, а если кто и удостаивал взглядом, то только потому, что старая и некрасивая графиня де Бодуэн сидела рядом с прекрасной Констанцией. И многие мужчины, даже пожилые придворные министры, время от времени бросали на Констанцию многозначительные взгляды и их губы шевелились, как бы произнося слова восхищения красотой молодой женщины.
Единственный, кто даже ни разу не удостоил Констацию своим взглядом, был король. Он стоял у плотно зашторенного окна спиной к залу и к музыкантам и, отодвинув тяжелую бархатную штору, смотрел в узкую щель на улицу.
«О чем он думает? — глядя на широкие плечи короля, подумала Констанция. — Почему он все время стоит спиной ко всем? Хотелось бы увидеть его лицо, услышать голос. Хотя, какое это имеет значение, какой у короля Витторио голос и как он выглядит. У меня есть муж, которого я люблю, есть свой новый дом — и к чему мне думать о каком-то короле, о его выражении лица? У короля своя жизнь со своими проблемами и тревогами, а у меня, Констанции де Бодуэн — своя. Но все же интересно, о чем думает король? А может быть, его мысли, как и мои, под воздействием музыки уносятся очень далеко. Может быть, и король вспоминает всю свою прошедшую жизнь, вспоминает любовь, цветы, безоблачное небо, пение птиц, шелест травы… Может быть, король вспоминает яркие звезды на черном бархате ночного неба, серебряный диск луны, всплывающийнад холмами. А может быть, он вспоминает войны, походы или лица своих возлюбленных женщин?»
И тут вдруг Констанция услышала голос Армана.
— Дорогая, что-нибудь случилось?
— А? Что? — Констанция обернулась к мужу. — Ты о чем-то спросил, Арман?
— Что-нибудь случилось? — зашептал граф де Бодуэн. — У тебя, Констанция, такое странное выражение лица…
— Нет, дорогой, я просто задумалась. Это музыка навеяла на меня всевозможные воспоминания.
— Не надо, не надо, дорогая, не думай о прошлом, ведь оно у тебя было такое тяжелое.
— Нет, дорогой, у меня было прекрасное прошлое. Арман положил свою ладонь на руку Констанции и несильно сжал пальцы своей жены.
— Я люблю тебя.
— Не мешай, я хочу послушать музыку. Этот мальчик поет просто восхитительно!
Детский голос дрожал, распевая старинные песни о любви. И Констанция вновь принялась вспоминать свою прошедшую жизнь. Но на этот раз она как ни пыталась, не могла вызвать далекие видения, не могла восстановить в памяти лицо Филиппа Абинье, Виктора Реньяра, старого Гильома, Этель, Лилиан, никого изпарижской жизни. Казалось, какая-то плотная пелена тумана застлала, отрезав ту жизнь от сегодняшней.
Самым далеким воспоминанием была прогулка с Арманом. Они скакали на лошадях в предместьях Парижа. Волосы Констанции развевались, Арман смеялся, время от времени придерживая лошадь и громко звал:
— Констанция! Констанция! Скорее сюда, смотри, какой прекрасный вид!
Влюбленные въехали на холм, и Арман простер вперед руку. — Смотри, какой голубой горизонт. Вот там, далеко, находится мой дом. Там Пьемонт, там король Витторио и туда я увезу тебя, Констанция, туда.
— Да, увези меня, Арман.
Констанция вспоминала, как они с Арманом, утомленные скачкой, остановились у какого-то заброшенного сарая и привязав к дереву лошадей, вошли в прохладные сумерки. Сквозь дырявую крышу лился свет, в нем танцевали пылинки, порхали бабочки, с громким жужжанием пролетела пчела.
— Здесь прекрасно как в церкви, — сказала тогда Констанция и вспомнила сейчас даже запах, заполнявший тот большой заброшенный амбар.
Это был запах зерна и скошенного свежего, сена. Аромат клевера был густым и сладким. Казалось, он настолько плотный, что к нему можно прикоснуться рукой и ощутить его тепло. А пылинки продолжали танцевать в косых лучах света. Арман взял Констанцию за руку и медленно повлек в глубину амбара. Тяжелая дверь со скрипом затворилась, как бы отделив влюбленных от яркого солнечного света, от ветра, от птиц и от всего того мира, в котором они находились еще несколько мгновений тому назад.
— Идем, идем, скорее, — увлекал ее Арман. Констанция не противилась и следовала за графом покорно и робко.
— Сюда, — шептал граф, ведя Констанцию в дальний угол, где был разложен сухой клевер.
Остановившись прямо в лучах золотистого солнечного света, Арман привлек к себе Констанцию и страстно поцеловал. Констанция ответила таким же горячим поцелуем. Граф де Бодуэн поднял возлюбленную на руки и закружился на месте, весело выкрикивая:
— Люблю! Люблю тебя, Констанция, ты должна быть моей и только моей.
— Погоди, Арман, погоди, — восклицала Констанция, — ты должен ответить мне на один вопрос…
— Никаких вопросов! Все вопросы потом…
Арман продолжал кружиться с Констанцией на руках. Солнечные лучи слепили Констанцию, она прикрывала глаза, улыбалась, а Арман целовал ее вгубы, щеки, глаза. Наконец он успокоился, медленно опустился на колени и бережно положил свою возлюбленную на ворох сухого шуршащего клевера, продолжая целовать ее губы, щеки, шею, все ближе и ближе подбираясь к груди.
— Нет, Арман, успокойся, ты должен ответить на один единственный вопрос, — шептала Констанция, отвечая на страстные поцелуи Армана.
— Ну что ж, я тебя слушаю.
— Ответь, много ли у тебя было до меня женщин?
Арман задумался, еще окончательно не придя в себя.
Его глаза сверкали, губы подрагивали, а на лице было такое выражение, будто у него только что забрали чашу с целебным питьем, а он смертельно болен.
— Ну говори же, говори, — произнесла Констанция, проводя кончиками пальцев по щеке Армана.
Затем она медленно вытащила запутавшийся в густых волосах Армана стебелек клевера. Она поднесла его к солнечному лучу и долго любовалась узорчатыми листочками.
— Констанция, я всех забыл, — наконец-то произнес Арман.
— Скольких ты забыл? — улыбнулась Констанция, пальцами ломая стебелек клевера.
— Слишком многих, чтобы можно было посчитать.
— Арман, я хочу, чтобы ты мне поклялся.
— В чем, дорогая? — мужчина приподнялся на локте и посмотрел в глаза Констанции.
— Я хочу, чтобы ты поклялся, что всегда, если будешь лгать мне, то будешь это делать красиво.
— Хорошо, — кивнул Арман, обнял Констанцию, которая собралась было подняться на ноги, и привлек к себе.
— Погоди, погоди, — зашептала Констанция.
— Нет, сейчас, немедленно, — Арман стал жадно целовать губы Констанции. — Я люблю, люблю тебя, Констанция, — шептал граф де Бодуэн. — Я вообще никогда не буду тебе лгать.
Констанция гладила волосы Армана и шептала ему на ухо:
— Арман, Арман, только никогда не оставляй меня, ни при каких обстоятельствах. Будь всегда рядом со мной.
— Конечно, дорогая, мы всегда будем вместе, всегда — и никто нас не сможет разлучить.
Пылинки танцевали в косых лучах золотого солнца, шуршал сухой клевер, пахло медом и летом.
— Что с тобой, дорогая?
Констанция вздрогнула, приходя в себя. До нее дошло, что она находится во дворце, что играет музыка, а рядом с ней ее муж граф Арман де Бодуэн и свекровь.
— Боже мой, я задумалась, — прошептала Констанция, промакивая слезы кружевным платочком.
— А о чем ты думала?
— Я вспоминала тебя. Помнишь тот заброшенный амбар, те косые лучи солнца, запах свежего клевера?
Граф де Бодуэн улыбнулся и крепче сжал пальцы своей жены.
— Конечно помню, это воспоминание будет со мной всегда, я унесу его в могилу.
— Ну зачем же так, Арман, по-моему, это прекрасное воспоминание, лучшее в нашей жизни.
— Да, да, — закивал граф де Бодуэн.
Мальчик певец закончил песню на очень высокой ноте. Несколько мгновений присутствующие молчали, а потом, придя в себя, бурно зааплодировали. Констанция тоже хлопала, глядя на счастливо улыбающегося ребенка.
Графиня де Бодуэн взяла Констанцию за локоть. — Пойдем, я представлю тебя королю.
— Королю?
— Да, да, обязательно, — графиня направилась в дальний угол зала, где у окна стоял король Витторио, все так же не оборачиваясь к залу, все так же продолжая смотреть в узкую щель на улицу.
Графиня де Бодуэн подвела Констанцию к королю.
— Ваше величество, — немного скрипучим голосом произнесла старая графиня, — я рада и счастлива представить вам свою невестку графиню Аламбер.
Король Витторио продолжал смотреть в окно, как будто слова графини де Бодуэн относились не к нему.
— Я надеюсь, вы будете счастливы с нами, — наконец произнес король и медленно обернулся.
— Я буду счастлива, ваше величество, в любом случае.
Король Витторио пристально посмотрел в лицо Констанции, и на его губах появилась странная улыбка.
— Но вы счастливы, если думаете так. Констанция поклонилась.
— Да-да, вы должны быть счастливы, — как-то холодновато кивнул король Витторио, — ведь в ваш брачный контракт вложено довольно много денег.
— Это не имеет никакого значения, — ответила Констанция, — мы счастливы с графом даже без денег.
Граф де Бодуэн, который уже подошел к матери и жене, тоже низко поклонился королю.
— Как вас зовут? — король продолжал пристально смотреть в зеленоватые глаза жены своего подданного.
— Констанция, ваше величество. Констанция Аламбер.
— Кон-стан-ция, — по слогам произнес король Витторио и его губы дрогнули, а на лице появилась, наконец, улыбка. — Констанция, — еще раз, как бы пытаясь навсегда запомнить это имя, произнес король. — Интересно, интересно, — задумался король, — а я дал разрешение на этот союз? — на этот раз монарх смотрел в глаза графа де Бодуэна.
— Да, да, ваше величество, вы были так милостивы, что позволили мне жениться на графине Алмабер.
— Тогда все прекрасно, — пожал плечами король Витторио, — надеюсь, вы будете счастливы, — король как-то странно замялся, а его взгляд затуманился. Он тряхнул головой, как бы пытаясь прийти в себя.
— Что за наваждение, — прошептал про себя король Витторио, неотрывно глядя в зеленоватые с золотыми точечками глаза Констанции, — что за наваждение… Будьте счастливы, будьте счастливы.
Констанция и Арман вновь поклонились королю Витторио, а он будто бы кого-то увидел, тут же сорвался с места и заспешил через весь зал. Придворные низко склоняли головы, расступаясь передспешащим королем.
— Я что-нибудь не то сказала? — спросила Констанция, обратясь к мужу.
— Да нет, нет, дорогая, не волнуйся, все в порядке. Просто король не нашелся, что сказать, я думаю.
— Ты, дорогой, хотел что-то сказать насчет короля?
— Да нет, нет, Констанция, все в порядке. Просто его величество смотрел на тебя очень странно.
— Я тоже, Арман, это почувствовала и подумала. что может быть, я как-то не так себя вела?
Арман посмотрел на свою мать, графиня де Бодуэн пожала плечами и усмехнулась.
— Да нет, дети, вроде бы все в порядке. Просто короля одолевают какие-то свои мысли. Не волнуйтесь.
Король Витторио в это время подошел к королеве, взял ее под руку и медленно направился к выходу. Но в самой двери он резко остановился. Даже королева вздрогнула. — Граф де Бодуэн! — громко, на весь зал, воскликнул король Витторио.
— Да, да, ваше величество, — Арман поклонился жене и матери, направляясь к королю, — я слушаю вас, ваше величество, — Арман склонился в низком поклоне, — вы что-то хотели сказать?
— Нет-нет, ничего, — как будто бы отгоняя странное наваждение, тряхнул головой король Витторио.
Королева пристально посмотрела на своего мужа, ей явно не понравилось выражение лица короля.
— Да нет, ничего, продолжайте развлекаться, — обронил король, развернулся и покинул зал.
Еще несколько придворных последовали за своим монархом. А граф де Бодуэн остался стоять у закрытой двери, пытаясь понять, что же хотел сказать король Витторио. Он пытался вспомнить, когда же еще видел подобное выражение на лице своего монарха.
А графиня де Бодуэн усадила Констанцию в кресло, и музыканты вновь принялись играть, а двенадцатилетний певец вновь запел песню о любви.
Констанция улыбалась, но на душе у нее было неспокойно. Она то и дело вспоминала странный взгляд короля, его темные глаза с расширенными зрачками, его нервную улыбку и черные густые брови, которые буквально сошлись на переносице, когда король разговаривал с ней.
Мать Армана, графиня де Бодуэн, тоже почувствовав что-то неладное, косилась на свою невестку.
«Эта женщина принесет нам несчастье. Вот уж, право угораздило моего Армана жениться на этой парижской красавице, не мог найти кого-то попроще». Сейчас старая графиня де Бодуэн не думала уже о том, чтоКонстанция красива и что никто в Пьемонте не может с ней сравниться, сейчас она думала о судьбе своего сына, о том, что не зря король так странно смотрел на ее невестку. Но что она могла сделать? Король есть король и никто не волен приказать ему, как смотреть на того или иного из своих подданных. Поэтому стараяграфиня вскоре успокоилась и стала слушать музыку.
А вот сердце Констанции странно сжалось. Ей показалось, что в огромном зале не хватает воздуха и у нее начинает кружиться голова.
«А может быть, это от звуков музыки, от этих надрывных нот и высокого детского голоса, которому вторят две флейты? Нет, нет, это не от музыки, а от странного взгляда короля. Почему он так странно посмотрел на меня?» Но тут же Констанция улыбнулась. «Скорее всего, король такой же мужчина как и все остальные, ион тоже остался неравнодушен к моей красоте».
Кое-кто из придворных, слышавших странный разговор короля с молодой графиней де Бодуэн, перешептывался:
— Вы видели, маркиз, как король посмотрел на эту красавицу?
— Да-да, барон, видел.
— Не позавидуешь теперь графу де Бодуэну.
— Почему, барон?
— Если наш король посмотрит на женщину таким взглядом, знай, быть беде, ведь король ни перед чем не останавливается.
— Что вы, что вы, барон, будет вам!
— Да нет, маркиз, я точно знаю, наш король очень неравнодушен к женщинам, особенно к такой красоте, — и он указал на Констанцию.
— Да, ничего не скажешь, графу де Бодуэну повезло, подобная женщина — украшение нашего двора.
— Э, нет, маркиз, — наводя лорнет на Констанцию, говорил барон, — хорошего в этом мало. Хотя, насколько мне известно, граф де Бодуэн тоже не любит уступать и сможет постоять за свою жену.
— Да что вы, что вы, надеюсь, до этого не дойдет. Старая графиня де Бодуэн оглянулась на барона
И маркиза. Те учтиво поклонились ей и замолчали. Арман уселся рядом со своей женой и взял ее ладонь
В свои руки. — Ты никогда меня не бросишь? — прошептала Констанция.
— Нет, дорогая, никогда и ни при каких обстоятельствах.
— Ты клянешься? — улыбнулась Констанция.
— Да, да, дорогая, самой страшной клятвой. Поверь, я всегда буду с тобой.
— Тогда я спокойна, — Констанция улыбнулась в ответ своему мужу, и они принялись сосредоточенно слушать музыку.
— Дорогая, ты должна прекрасно выглядеть сказал граф де Бодуэн своей супруге.
— Арман, я всегда выгляжу прекрасно ответила Констанция.
— Но сейчас, дорогая, ты должна выглядеть особенно хорошо, я хочу, чтобы все мне завидовали.
— Никогда не думала, Арман, что ты такой тщеславный.
— Нет, я не очень тщеславный, но зачем прятать такую красавицу?
— А ты действительно меня считаешь красивой?
— Да, да, дорогая граф де Бодуэн подошел к своей супруге и нежно поцеловал ее в шею. В Пьемонте нет женщины красивее тебя.
— Даже королева? — заметила Констанция.
— Королева? — граф де Бодуэн задумался. По-моему, она не столько красива, сколько умна и величественна.
— А что, Арман, разве мне ты отказываешь в подобных достоинствах? Разве я, по-твоему, не умна и не величественна?
— Ну что ты, дорогая, я совсем не то имел в виду. Давай, собирайся.
— А какое платье ты посоветуешь мне надеть? — Констанция пытливо посмотрела на своего мужа.
Арман задумался и прошелся из одного угла зала в другой.
— Какое? — протяжно произнес граф, Честно говоря, я даже не знаю, ты будешь выглядеть прекрасно в любом, ты же так хороша!
— Ладно, дорогой, я сама решу, если ты сомневаешься. Констанция покинула зал и поднялась в свою комнату. Во дворце графа де Бодуэна Констанция чувствовала себя не вполне уютно. Она еще не привыкла к этим большим комнатам, к старинным картинам, гобеленам, скульптурам — ко всему тому, что окружало постельничего короля Витторио. Поведение людей ей казалось немного странным. Они были не так раскованы, как парижские придворные, чувствовали себя стеснительно. Хотя это нравилось Констанции. Ей надоели придворные интриги в Париже, зависть, тщеславие, капризы, сплетни и все, что сопровождало ее жизнь при дворе короля Франции.
В Пьемонте она чувствовала себя куда спокойнее. Ей даже казалось, что выйдя замуж за графа де Бодуэна, она на несколько лет помолодела. Ведь жизнь в Пьемонте была более спокойной, более естественной, нежели в шумном и нервном Париже. Здесь никуда не надо было спешить, и все дни Констанция проводила в странной праздности. Она расхаживала по дворцу, рассматривала картины, гобелены, скульптуры, прикасалась руками к золоченым корешкам старинных книг, изредка приказывала подать карету, садилась и ехала на прогулку.
Тем более, граф де Бодуэн не всегда мог сопровождать свою молодую прекрасную жену. Он должен был все время находиться во дворце короля, должен был составлять расписание, должен был следить за тем, чтобы режим и встречи соблюдались неукоснительно. На нем лежало множество больших и малых обязанностей и возвращался он из королевского дворца обычно очень поздно.
Это только сегодня он был свободен весь день и мог посвятить все время своей молодой жене.
«Все-таки я счастливый человек подумал граф де Бодуэн, глядя в окно на небольшую площадь, по которой катились кареты, прохаживались горожане Мне повезло, я женился на такой замечательной девушке, да и к тому же она очень богата. Хотя моя мать и не очень рада этому браку, но все равно, самое главное, я счастлив. Интересно, как Констанцию примут при дворе, как к ней отнесется король Витторио? Ведь Констанция так не похожа на всех женщин пьемонтского двора! Она как будто сделана по какому-то иному образцу, она смелая, говорит обычно то, что думает, смеется, когда ей весело, грустит, когда ей грустно, не напускает на себя приторную скуку и не отвечает слащавыми улыбками на глупые комплименты. Как же все — таки к ней отнесется король?! Наверное, она ему понравится. Да, да, она ему обязательно понравится, — думал граф де Бодуэн, барабаня пальцами по стеклу. — Если она понравилась мне, значит, понравится и королю. Ведь во многом наши вкусы похожи, потому что я во всем стремлюсь походить на своего монарха, я даже одеваюсь в те цвета, в которые одевается король». Дверь в зал распахнулась и на пороге появилась Констанция. Она действительно была прекрасна: белоснежное шелковое платье, тканое золотыми и серебряными нитями, браслеты на точеных руках, высокая прическа белого парика, а на шее неизменный медальон с крупной, как гигантская слеза, серебристой жемчужиной.
У графа де Бодуэна даже перехватило дыхание. Он несколько мгновений стоял неподвижно, любуясь своей женой.
А Констанция стояла перед ним, потупив взор. Наконец, она улыбнулась, искренне и невинно.
— Ну что, дорогой муж, я тебе нравлюсь в этом платье?
— О, да, — воскликнул Арман, — ты затмишь всех придворных дам. Ты просто сама не понимаешь, насколько великолепна.
— Почему же? Я все прекрасно понимаю. Констанция слегка повернула голову и взглянула на свое отражение в огромном венецианском зеркале. Она приблизилась и прикоснулась подушечками пальцев к своему холодному отражению. Констанция подмигнула сама себе, и отражение одарило ее лучезарной улыбкой
— По-моему, Арман, я действительно выгляжу неплохо.
— Да что ты, Констанция, ты выглядишь просто восхитительно, дамы умрут от зависти, а король будет сражен на месте.
— Вот этого мне не хочется, дорогой муж, — странно улыбнувшись, заметила Констанция. — Мне не очень хочется, чтобы монарх смотрел на меня не как на свою подданную, а как на прекрасную женщину.
— Да нет, нет, Констанция, король Витторио прям и честен. Он очень приличный человек, он абсолютно не похож на тех, с кем ты была знакома прежде.
— Откуда ты знаешь, с кем я была знакома прежде? — заметила Констанция.
— Я догадываюсь, дорогая.
— Ну что ж, можешь думать все, что тебе заблагорассудится, Арман, но мне кажется, мы можем опоздать во дворец, если ты будешь так долго думать и смотреть на меня такими восхищенными глазами, — Констанция улыбнулась и прикоснулась руками к огромной жемчужине своего медальона.
Граф де Бодуэн поклонился и быстро заспешил отдавать распоряжения насчет кареты. Когда он вернулся, Констанция все еще стояла перед венецианским зеркалом, рассматривая свое отражение придирчивым взглядом.
— А твоя мать едет? — обратилась Констанция к зеркалу, в котором она видела отражение Армана.
— Да, по-моему, она тоже приглашена, — ответил граф де Бодуэн.
— Хорошо, тогда поедем все вместе. Так ты говоришь, Арман, король Витторио прям и честен?
— Да, ты будешь восхищена этим человеком. Он совсем не похож на всех остальных.
— Хотелось бы верить, — заметила Констанция, поправляя шуршащие складки своего платья.
А затем, прикоснувшись ладонью к парику, немного пригладила и без того идеально уложенные локоны.
На концерт были приглашены только самые близкие и самые знатные вельможи. Констанция заняла свое место, справа от нее сидел муж, а слева графиня Люция де Бодуэн, мать Армана. Арман и его мать смотрели по сторонам, раскланивались, следили за всем происходящим. А Констанция сразу же отдалась во власть музыки. Она прикрыла глаза, откинулась на спинку мягкого кресла, и ее мысли унеслись очень далеко. Играл клавесин, две лютни и флейта, а двенадцатилетний певец исполнял песни о любви.
Это было довольно-таки странное сочетание — двенадцатилетний мальчик поет очень серьезные песни о любви. Но Констанция на это не обращала внимания, ее мысли были там, где шумел водопад, катились прозрачные воды горного ручья, а в прозрачной воде стремительно носились сверкающие форели.
Констанция видела высокое безоблачное небо, птиц, слышала их голоса. Картины менялись одна за другой, перед ее взором возникали голубоватые холмы, дороги, всадники, мчащиеся в разрывах тумана, слышались какие-то выстрелы…
И вдруг очень крупно, казалось, совсем рядом, стоит протянуть руку — и можно прикоснуться, она увидела лицо Виктора Реньяра. Констанция вздрагивала, открывала глаза: прямо перед ней былмальчик в таком же взрослом парике как все присутствующие, в таком же камзоле. Он, прикрыв глаза, пел.
И Констанция вновь уносилась своими мыслями в прошлое. Она слышала голос Филиппа Абинье, слышала где-то совсем рядом, будто он шептал ей на ухо:
— Констанция, Констанция, я тебя люблю, я хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы ты была со мной рядом. Констанция, Констанция, не уходи, не уходи…
Но как будто бы налетали порывы ветра, и голос Филиппа Абинье уносился куда-то вдаль, и Констанция лишь слышала далекое эхо:
— Люблю, люблю…
Но она уже не понимала, говорит ли это Филипп Абинье, то ли это голос Виктора Реньяра, то ли она
Слышит шепот своего мужа Армана де Бодуэна, который сидит рядом с ней и что-то шепчет на ухо.
Констанция вздрагивала и приоткрывала глаза. Пальцы музыканта быстро пролетали по клапанам флейты, голос певца взлетал куда-то очень высоко, а присутствующие на концерте слушали, затаив дыхание.
«Боже, боже, неужели все это было со мной? — думала Констанция, вновь прикрывая глаза. — Неужели я когда-то была маленькой девочкой, потерявшей родителей, а потом вновь чудесным образом нашедшей свою бабушку. Я обрела свое настоящее имя, фамилию, богатство… Неужели я потеряла Филиппа Абинье, неужели все эти ужасы, весь этот кошмар произошел со мной? Нет, нет, это было не со мной, это было с другой Констанцией, не с той, каковой я являюсь сегодня вот в этом королевском дворце, в этом мягком кресле».
— Констанция, я люблю тебя, — послышался шепот Армана. — Да, да, дорогой, — едва шевеля губами, произнесла Констанция, — я это знаю.
— Я хочу, чтобы ты об этом не забывала.
— Я об этом помню всегда, и я тоже хочу, чтобы ты знал — я тебя люблю, — прошептала Констанция и огляделась по сторонам. Казалось, все слушают музыку, правда, несколько вельмож дремали и их парики даже съехали набок.
Констанции захотелось рассмеяться, и она улыбнулась. Графиня де Бодуэн посмотрела на свою невестку, и ее тонкие губы дрогнули.
«Да, совсем не умеет себя вести эта выскочка, улыбается неизвестно чему. И угораздило же моего сына взять себе в жены такую женщину! Ведь мой Арман достоин лучшей доли. Хотя что уж тут душой кривить, Констанция Аламбер прекрасна и навряд ли при дворе есть женщина, которая сможет сравниться с моей невесткой красотой. Правда, вот ума бог ей не дал, но это для женщины и не является важнейшим качеством».
Графиня де Бодуэн поднесла кружевной платочек к своим раскрасневшимся векам и принялась промокать слезы. Ей хотелось, чтобы все думали, что это музыка вызвала такой сильный прилив чувств. Но на нее никто не обращал внимания, а если кто и удостаивал взглядом, то только потому, что старая и некрасивая графиня де Бодуэн сидела рядом с прекрасной Констанцией. И многие мужчины, даже пожилые придворные министры, время от времени бросали на Констанцию многозначительные взгляды и их губы шевелились, как бы произнося слова восхищения красотой молодой женщины.
Единственный, кто даже ни разу не удостоил Констацию своим взглядом, был король. Он стоял у плотно зашторенного окна спиной к залу и к музыкантам и, отодвинув тяжелую бархатную штору, смотрел в узкую щель на улицу.
«О чем он думает? — глядя на широкие плечи короля, подумала Констанция. — Почему он все время стоит спиной ко всем? Хотелось бы увидеть его лицо, услышать голос. Хотя, какое это имеет значение, какой у короля Витторио голос и как он выглядит. У меня есть муж, которого я люблю, есть свой новый дом — и к чему мне думать о каком-то короле, о его выражении лица? У короля своя жизнь со своими проблемами и тревогами, а у меня, Констанции де Бодуэн — своя. Но все же интересно, о чем думает король? А может быть, его мысли, как и мои, под воздействием музыки уносятся очень далеко. Может быть, и король вспоминает всю свою прошедшую жизнь, вспоминает любовь, цветы, безоблачное небо, пение птиц, шелест травы… Может быть, король вспоминает яркие звезды на черном бархате ночного неба, серебряный диск луны, всплывающийнад холмами. А может быть, он вспоминает войны, походы или лица своих возлюбленных женщин?»
И тут вдруг Констанция услышала голос Армана.
— Дорогая, что-нибудь случилось?
— А? Что? — Констанция обернулась к мужу. — Ты о чем-то спросил, Арман?
— Что-нибудь случилось? — зашептал граф де Бодуэн. — У тебя, Констанция, такое странное выражение лица…
— Нет, дорогой, я просто задумалась. Это музыка навеяла на меня всевозможные воспоминания.
— Не надо, не надо, дорогая, не думай о прошлом, ведь оно у тебя было такое тяжелое.
— Нет, дорогой, у меня было прекрасное прошлое. Арман положил свою ладонь на руку Констанции и несильно сжал пальцы своей жены.
— Я люблю тебя.
— Не мешай, я хочу послушать музыку. Этот мальчик поет просто восхитительно!
Детский голос дрожал, распевая старинные песни о любви. И Констанция вновь принялась вспоминать свою прошедшую жизнь. Но на этот раз она как ни пыталась, не могла вызвать далекие видения, не могла восстановить в памяти лицо Филиппа Абинье, Виктора Реньяра, старого Гильома, Этель, Лилиан, никого изпарижской жизни. Казалось, какая-то плотная пелена тумана застлала, отрезав ту жизнь от сегодняшней.
Самым далеким воспоминанием была прогулка с Арманом. Они скакали на лошадях в предместьях Парижа. Волосы Констанции развевались, Арман смеялся, время от времени придерживая лошадь и громко звал:
— Констанция! Констанция! Скорее сюда, смотри, какой прекрасный вид!
Влюбленные въехали на холм, и Арман простер вперед руку. — Смотри, какой голубой горизонт. Вот там, далеко, находится мой дом. Там Пьемонт, там король Витторио и туда я увезу тебя, Констанция, туда.
— Да, увези меня, Арман.
Констанция вспоминала, как они с Арманом, утомленные скачкой, остановились у какого-то заброшенного сарая и привязав к дереву лошадей, вошли в прохладные сумерки. Сквозь дырявую крышу лился свет, в нем танцевали пылинки, порхали бабочки, с громким жужжанием пролетела пчела.
— Здесь прекрасно как в церкви, — сказала тогда Констанция и вспомнила сейчас даже запах, заполнявший тот большой заброшенный амбар.
Это был запах зерна и скошенного свежего, сена. Аромат клевера был густым и сладким. Казалось, он настолько плотный, что к нему можно прикоснуться рукой и ощутить его тепло. А пылинки продолжали танцевать в косых лучах света. Арман взял Констанцию за руку и медленно повлек в глубину амбара. Тяжелая дверь со скрипом затворилась, как бы отделив влюбленных от яркого солнечного света, от ветра, от птиц и от всего того мира, в котором они находились еще несколько мгновений тому назад.
— Идем, идем, скорее, — увлекал ее Арман. Констанция не противилась и следовала за графом покорно и робко.
— Сюда, — шептал граф, ведя Констанцию в дальний угол, где был разложен сухой клевер.
Остановившись прямо в лучах золотистого солнечного света, Арман привлек к себе Констанцию и страстно поцеловал. Констанция ответила таким же горячим поцелуем. Граф де Бодуэн поднял возлюбленную на руки и закружился на месте, весело выкрикивая:
— Люблю! Люблю тебя, Констанция, ты должна быть моей и только моей.
— Погоди, Арман, погоди, — восклицала Констанция, — ты должен ответить мне на один вопрос…
— Никаких вопросов! Все вопросы потом…
Арман продолжал кружиться с Констанцией на руках. Солнечные лучи слепили Констанцию, она прикрывала глаза, улыбалась, а Арман целовал ее вгубы, щеки, глаза. Наконец он успокоился, медленно опустился на колени и бережно положил свою возлюбленную на ворох сухого шуршащего клевера, продолжая целовать ее губы, щеки, шею, все ближе и ближе подбираясь к груди.
— Нет, Арман, успокойся, ты должен ответить на один единственный вопрос, — шептала Констанция, отвечая на страстные поцелуи Армана.
— Ну что ж, я тебя слушаю.
— Ответь, много ли у тебя было до меня женщин?
Арман задумался, еще окончательно не придя в себя.
Его глаза сверкали, губы подрагивали, а на лице было такое выражение, будто у него только что забрали чашу с целебным питьем, а он смертельно болен.
— Ну говори же, говори, — произнесла Констанция, проводя кончиками пальцев по щеке Армана.
Затем она медленно вытащила запутавшийся в густых волосах Армана стебелек клевера. Она поднесла его к солнечному лучу и долго любовалась узорчатыми листочками.
— Констанция, я всех забыл, — наконец-то произнес Арман.
— Скольких ты забыл? — улыбнулась Констанция, пальцами ломая стебелек клевера.
— Слишком многих, чтобы можно было посчитать.
— Арман, я хочу, чтобы ты мне поклялся.
— В чем, дорогая? — мужчина приподнялся на локте и посмотрел в глаза Констанции.
— Я хочу, чтобы ты поклялся, что всегда, если будешь лгать мне, то будешь это делать красиво.
— Хорошо, — кивнул Арман, обнял Констанцию, которая собралась было подняться на ноги, и привлек к себе.
— Погоди, погоди, — зашептала Констанция.
— Нет, сейчас, немедленно, — Арман стал жадно целовать губы Констанции. — Я люблю, люблю тебя, Констанция, — шептал граф де Бодуэн. — Я вообще никогда не буду тебе лгать.
Констанция гладила волосы Армана и шептала ему на ухо:
— Арман, Арман, только никогда не оставляй меня, ни при каких обстоятельствах. Будь всегда рядом со мной.
— Конечно, дорогая, мы всегда будем вместе, всегда — и никто нас не сможет разлучить.
Пылинки танцевали в косых лучах золотого солнца, шуршал сухой клевер, пахло медом и летом.
— Что с тобой, дорогая?
Констанция вздрогнула, приходя в себя. До нее дошло, что она находится во дворце, что играет музыка, а рядом с ней ее муж граф Арман де Бодуэн и свекровь.
— Боже мой, я задумалась, — прошептала Констанция, промакивая слезы кружевным платочком.
— А о чем ты думала?
— Я вспоминала тебя. Помнишь тот заброшенный амбар, те косые лучи солнца, запах свежего клевера?
Граф де Бодуэн улыбнулся и крепче сжал пальцы своей жены.
— Конечно помню, это воспоминание будет со мной всегда, я унесу его в могилу.
— Ну зачем же так, Арман, по-моему, это прекрасное воспоминание, лучшее в нашей жизни.
— Да, да, — закивал граф де Бодуэн.
Мальчик певец закончил песню на очень высокой ноте. Несколько мгновений присутствующие молчали, а потом, придя в себя, бурно зааплодировали. Констанция тоже хлопала, глядя на счастливо улыбающегося ребенка.
Графиня де Бодуэн взяла Констанцию за локоть. — Пойдем, я представлю тебя королю.
— Королю?
— Да, да, обязательно, — графиня направилась в дальний угол зала, где у окна стоял король Витторио, все так же не оборачиваясь к залу, все так же продолжая смотреть в узкую щель на улицу.
Графиня де Бодуэн подвела Констанцию к королю.
— Ваше величество, — немного скрипучим голосом произнесла старая графиня, — я рада и счастлива представить вам свою невестку графиню Аламбер.
Король Витторио продолжал смотреть в окно, как будто слова графини де Бодуэн относились не к нему.
— Я надеюсь, вы будете счастливы с нами, — наконец произнес король и медленно обернулся.
— Я буду счастлива, ваше величество, в любом случае.
Король Витторио пристально посмотрел в лицо Констанции, и на его губах появилась странная улыбка.
— Но вы счастливы, если думаете так. Констанция поклонилась.
— Да-да, вы должны быть счастливы, — как-то холодновато кивнул король Витторио, — ведь в ваш брачный контракт вложено довольно много денег.
— Это не имеет никакого значения, — ответила Констанция, — мы счастливы с графом даже без денег.
Граф де Бодуэн, который уже подошел к матери и жене, тоже низко поклонился королю.
— Как вас зовут? — король продолжал пристально смотреть в зеленоватые глаза жены своего подданного.
— Констанция, ваше величество. Констанция Аламбер.
— Кон-стан-ция, — по слогам произнес король Витторио и его губы дрогнули, а на лице появилась, наконец, улыбка. — Констанция, — еще раз, как бы пытаясь навсегда запомнить это имя, произнес король. — Интересно, интересно, — задумался король, — а я дал разрешение на этот союз? — на этот раз монарх смотрел в глаза графа де Бодуэна.
— Да, да, ваше величество, вы были так милостивы, что позволили мне жениться на графине Алмабер.
— Тогда все прекрасно, — пожал плечами король Витторио, — надеюсь, вы будете счастливы, — король как-то странно замялся, а его взгляд затуманился. Он тряхнул головой, как бы пытаясь прийти в себя.
— Что за наваждение, — прошептал про себя король Витторио, неотрывно глядя в зеленоватые с золотыми точечками глаза Констанции, — что за наваждение… Будьте счастливы, будьте счастливы.
Констанция и Арман вновь поклонились королю Витторио, а он будто бы кого-то увидел, тут же сорвался с места и заспешил через весь зал. Придворные низко склоняли головы, расступаясь передспешащим королем.
— Я что-нибудь не то сказала? — спросила Констанция, обратясь к мужу.
— Да нет, нет, дорогая, не волнуйся, все в порядке. Просто король не нашелся, что сказать, я думаю.
— Ты, дорогой, хотел что-то сказать насчет короля?
— Да нет, нет, Констанция, все в порядке. Просто его величество смотрел на тебя очень странно.
— Я тоже, Арман, это почувствовала и подумала. что может быть, я как-то не так себя вела?
Арман посмотрел на свою мать, графиня де Бодуэн пожала плечами и усмехнулась.
— Да нет, дети, вроде бы все в порядке. Просто короля одолевают какие-то свои мысли. Не волнуйтесь.
Король Витторио в это время подошел к королеве, взял ее под руку и медленно направился к выходу. Но в самой двери он резко остановился. Даже королева вздрогнула. — Граф де Бодуэн! — громко, на весь зал, воскликнул король Витторио.
— Да, да, ваше величество, — Арман поклонился жене и матери, направляясь к королю, — я слушаю вас, ваше величество, — Арман склонился в низком поклоне, — вы что-то хотели сказать?
— Нет-нет, ничего, — как будто бы отгоняя странное наваждение, тряхнул головой король Витторио.
Королева пристально посмотрела на своего мужа, ей явно не понравилось выражение лица короля.
— Да нет, ничего, продолжайте развлекаться, — обронил король, развернулся и покинул зал.
Еще несколько придворных последовали за своим монархом. А граф де Бодуэн остался стоять у закрытой двери, пытаясь понять, что же хотел сказать король Витторио. Он пытался вспомнить, когда же еще видел подобное выражение на лице своего монарха.
А графиня де Бодуэн усадила Констанцию в кресло, и музыканты вновь принялись играть, а двенадцатилетний певец вновь запел песню о любви.
Констанция улыбалась, но на душе у нее было неспокойно. Она то и дело вспоминала странный взгляд короля, его темные глаза с расширенными зрачками, его нервную улыбку и черные густые брови, которые буквально сошлись на переносице, когда король разговаривал с ней.
Мать Армана, графиня де Бодуэн, тоже почувствовав что-то неладное, косилась на свою невестку.
«Эта женщина принесет нам несчастье. Вот уж, право угораздило моего Армана жениться на этой парижской красавице, не мог найти кого-то попроще». Сейчас старая графиня де Бодуэн не думала уже о том, чтоКонстанция красива и что никто в Пьемонте не может с ней сравниться, сейчас она думала о судьбе своего сына, о том, что не зря король так странно смотрел на ее невестку. Но что она могла сделать? Король есть король и никто не волен приказать ему, как смотреть на того или иного из своих подданных. Поэтому стараяграфиня вскоре успокоилась и стала слушать музыку.
А вот сердце Констанции странно сжалось. Ей показалось, что в огромном зале не хватает воздуха и у нее начинает кружиться голова.
«А может быть, это от звуков музыки, от этих надрывных нот и высокого детского голоса, которому вторят две флейты? Нет, нет, это не от музыки, а от странного взгляда короля. Почему он так странно посмотрел на меня?» Но тут же Констанция улыбнулась. «Скорее всего, король такой же мужчина как и все остальные, ион тоже остался неравнодушен к моей красоте».
Кое-кто из придворных, слышавших странный разговор короля с молодой графиней де Бодуэн, перешептывался:
— Вы видели, маркиз, как король посмотрел на эту красавицу?
— Да-да, барон, видел.
— Не позавидуешь теперь графу де Бодуэну.
— Почему, барон?
— Если наш король посмотрит на женщину таким взглядом, знай, быть беде, ведь король ни перед чем не останавливается.
— Что вы, что вы, барон, будет вам!
— Да нет, маркиз, я точно знаю, наш король очень неравнодушен к женщинам, особенно к такой красоте, — и он указал на Констанцию.
— Да, ничего не скажешь, графу де Бодуэну повезло, подобная женщина — украшение нашего двора.
— Э, нет, маркиз, — наводя лорнет на Констанцию, говорил барон, — хорошего в этом мало. Хотя, насколько мне известно, граф де Бодуэн тоже не любит уступать и сможет постоять за свою жену.
— Да что вы, что вы, надеюсь, до этого не дойдет. Старая графиня де Бодуэн оглянулась на барона
И маркиза. Те учтиво поклонились ей и замолчали. Арман уселся рядом со своей женой и взял ее ладонь
В свои руки. — Ты никогда меня не бросишь? — прошептала Констанция.
— Нет, дорогая, никогда и ни при каких обстоятельствах.
— Ты клянешься? — улыбнулась Констанция.
— Да, да, дорогая, самой страшной клятвой. Поверь, я всегда буду с тобой.
— Тогда я спокойна, — Констанция улыбнулась в ответ своему мужу, и они принялись сосредоточенно слушать музыку.