Бенцони Жюльетта. Констанция. Книга вторая

   Жак, стоя по колено в воде, из-под руки следил за своим хозяином.
   — Ну и хитрая же он бестия! — пробормотал он. — Еще ни одна женщина не смогла воспротивиться его желанию. Но эта Мадлен тоже не подарок. Сколько ни вьется он возле нее — никаких результатов. Посмотрим, что будет теперь, — и Жак укрылся в кустах.
   Его голова с толстыми, словно надутыми щеками высовывалась из ветвей, а глаза сверкали от любопытства.
   Мадлен Ламартин вздрогнула и подняла глаза. Перед ней предстал виконт Лабрюйер во всей своей красе. Белая навыпуск рубашка развевалась на ветру, волосы растрепаны, а лицо полно нежности и благородства.
   — Доброе утро, мадам Ламартин, — Анри склонил голову.
   — Доброе утро, — немного кокетливо проговорила женщина, вертя в руках белый зонтик.
   — Не хотите ли прокатиться? Я к вашим услугам. Погода сегодня чудесная, совсем нет волн, — Анри показал рукой на потянутую ряской поверхность пруда.
   Мадлен засмеялась.
   — Да нет, спасибо, виконт, я предпочитаю ходить по твердой земле.
   — Вы чего-то боитесь?
   — Я боюсь вас и воды.
   — Но неужели вы, мадам, сомневаетесь в моем благородстве?
   — Мне еще не представилось случая ни убедиться в нем, ни получить основание для сомнений, — смеялась женщина. — Я просто не умею плавать и поэтому избегаю передвигаться по воде.
   — Но мадам, ведь я прекрасный пловец и в случае чего спасу вас. Представьте себе великолепную картину :вы в мокром платье, я выношу вас на берег и принимаюсь приводить вас в чувство.
   — Вот именно потому, что я представила себе такую картину, мне и не хочется кататься в лодке.
   Мадлен Ламартин была немного раздражена такой навязчивостью, но здесь в имении ей не с кем было поговорить, и ее скуку немного развеял этот назойливый молодой человек.
   — Я не могу вам доверять полностью, виконт.
   — В чем дело? — изумился Анри.
   — Мой муж не простит мне, если я утону, — рассмеялась Мадлен, вновь прикрываясь от солнца зонтиком.
   Она никак не могла спокойно держать его в руках: то перебрасывала с плеча на плечо, то принималась крутить его, словноволчок.
   И Анри радовало это. Значит, она волнуется, значит он ей небезразличен.
   Но лицо женщины стало холодным и отстраненным.
   — Вы чем-то озабочены, мадам?
   — Мне кажется, вы слишком назойливы, виконт.
   — Я уже второй день наблюдаю за вами и мне кажется, вы немного скучаете. Где ваш муж, мадам?
   — Мой муж? — переспросила женщина.
   — Подождите, я сейчас угадаю. Он, наверное, живет в Риме?
   Улыбка скользнула по губам Мадлен.
   — Да нет, он живет в Париже, совсем недалеко отсюда.
   — А кто он, позволено будет узнать?
   — Он окружной прокурор, — не без гордости добавила Мадлен. Ей приходилось говорить довольно громко, ведь между ней и Анри пролегло расстояние шагов в восемь. И чтобы лучше слышать собеседника и самой не напрягаться, Мадлен спустилась почти к самой воде.
   Анри качнул лодку и небольшие волны побежали к самым ногам женщины. Та испуганно отступила назад.
   — Вы боитесь промочить ноги? Тогда идите в лодку.
   — Нет, — покачала головой Мадлен.
   — Так вы здесь без мужа? — улыбнулся виконт.
   — А что это меняет?
   — В общем-то, это решает многое.
   — Не понимаю вас.
   — Вы любите его? — внезапно спросил Анри. И Мадлен поняла, если она сразу же не придумала в ответ шутку, то придется сказатьправду.
   — Да, — с усилием проговорила мадам Ламартин, — я люблю своего мужа.
   — Очень?
   — Да, я люблю его безумно.
   — А он вас любит?
   — Конечно, виконт, еще сильнее чем я его.
   — Тогда почему же вы не вместе?
   — О, вы очень любопытны, но я объясню вам и это. Он посчитал, что несколько летних месяцев мне лучше провести в провинции, где нет молодых людей, которые пристают к чужим женам.
   — Он поступил абсолютно правильно, — Анри состроил серьезное выражение лица так, словно бы и впрямь оправдывал поступок окружного прокурора Ламартина.
   — Конечно же правильно, — сказала Мадлен.
   — Да, вам, мадам, представляется великолепный случай и спешите не упустить его.
   — Случай? — не поняв, переспросила Мадлен.
   — Ну да, ведь вы великолепная женщина.
   — Нет, вы ошибаетесь, виконт, для вас я просто мадам Ламартин, жена окружного прокурора.
   — Нет, мадам, вы необычная женщина.
   — Почему, виконт, вы так говорите? — забеспокоилась мадам Ламартин.
   Ей становилось не по себе, слишком уж навязчив был этот молодой человек и слишком уж красив. Она не хотела — и в то же время не могла не смотреть на его открытое лицо, развевающиеся на ветру волосы. Расстегнутая почти до пояса рубашка надувалась ветром. Анри стоял, поставив одну ногу на сиденье и опирался на шест, неглубоко вошедший в воду.
   — Вы странная женщина, не только великолепная.
   — А в чем моя странность?
   — Ну как же, мадам Ламартин, вы любите мужа, которого нет рядом.
   — А разве любовь зависит от того, рядом любимый человек или нет?
   И тут мадам Ламартин сообразила: лучше перейти в наступление и тогда, возможно, спеси у виконта немного поубавится.
   — Вы так охотно, виконт, рассуждаете о любви, что я хотела бы спросить вас: а вы сами любите кого-нибудь?
   — Нет, — тут же ответил виконт и опустил голову, словно смутившись, а затем резко вскинул ее, — да, я люблю.
   — Она здесь? — спросила Мадлен.
   — Да.
   — А кто она?
   — Попробуйте угадать.
   — Я перебираю в уме всех гостей, но никто не подходит на роль вашей возлюбленной.
   — Нет, она здесь, — улыбнулся виконт.
   — Ну тогда я в растерянности.
   — Не буду вас больше мучить, — грустно сказал виконт, — это вы, я люблю вас.
   Жак, которому хотелось получше рассмотреть эту сцену, выбрался из кустов и не таясь, подошел к самой воде. Чтобы лучше видеть, он присел на корточки, ведь ветви прибрежной ивы спускались до самой воды.
   — Что же там у них происходит? — шептал Жак. — Наверное, она уже признается ему в любви.
   Но присмотревшись, Жак увидел на губах женщины злую улыбку.
   — Нет, еще не время, но скоро и она сломается, господин мастер до этих дел.
   Мадлен прищурилась, как бы пытаясь получше рассмотреть Анри. Она не знала, что и ответить, так просто он сказал о своей любви. Сердце женщины дрогнуло, она не знала, разыгрывает ее виконт или говорит правду. Поэтому Мадлен медлила с ответом. Зонтик бешено крутился в ее руках. Наконец, она произнесла:
   — Вам не стоило говорить этого, виконт.
   А тот умело изображал растерянность и волнение.
   — Вы испугались моей любви, мадам?
   — Нет, вы всего лишь не должны были говорить об этом. Одно дело чувствовать, другое дело признаваться в любви замужней женщине.
   — Так значит, вы не любите меня, — грустно сказал виконт и тут же улыбнулся.
   Мадлен Ламартин решила обратить все в шутку.
   — Конечно нет, — покачала она головой. — Вы слишком навязчивы, виконт, для того, чтобы я могла любить вас.
   — Так значит не любите? — переспросил Анри.
   — Нет, нисколько, — и женщина, почувствовав себя победительницей, гордо вскинула голову, ей интересно было, что же сейчас скажет Анри.
   А тот стоял молча, взявшись двумя руками за шест, и с тоской в глазах смотрел на Мадлен.
   — Вы что, онемели, виконт?
   Тот, ни слова не говоря, разжал руки и медленно качнувшись, упал в воду. Он даже не сделал ни малейшей попытки задержать свое падение. По всему было видно, что виконт решил покончить с собой из-за того, что его не любит Мадлен Ламартин.
   Женщина вскрикнула и тут же прикрыла рот рукой. Она смотрела на расходящиеся по поверхности пруда круги, на разбитые падением Анри островки ряски, на лягушек, испуганно прыгающих с берега в воду. Круги разошлись, ряска собралась вновь цельным ковром, а Анри все не появлялся. Лодка медленно покачивалась, только ее владелец исчез под водой. Шест, воткнутый им, торчал, возвышаясь над водой.
   — Пожалуйста, не делайте этого! — взмолилась Мадлен, словно Анри мог услышать ее из — под воды. — Эй, виконт, выныривайте сейчас же! Что вы там надумали?
   Жак, стоя на другом берегу, тоже стал волноваться, слишком долго Анри не показывался на поверхности.
   Ну боже мой, виконт, выныривайте скорее, я так боюсь!
   Мадлен, опасливо ступая, забралась в лодку и принялась звать оттуда:
   — Виконт Лабрюйер, сейчас же вынырните, нельзя же так пугать меня!
   Но поверхность пруда была спокойна, ни одного пузырька не поднималось со дна.
   — Помогите! Помогите! — закричала Мадлен, озираясь вокруг.
   Жак, не на шутку встревожившись, бросился в воду и, поднимая тучи брызг, попробовал переплыть пруд. Но тяжелые сапоги и ливрея мешали ему держаться на воде. Он беспомощно барахтался, глядя на то, как Мадлен, заломив руки, склонилась над водой.
   — Боже мой, помогите кто-нибудь, виконт тонет! Ну пожалуйста, месье, пожалуйста, хватит меня пугать! В ответ была тишина.
   — Анри! — закричала Мадлен Ламартин и попыталась заглянуть в воду.
   Лодка закачалась, и она сама с трудом удержала равновесие. Из глаз женщины брызнули слезы.
   И тут вода забурлила и из нее показалась голова виконта. Он бешено хватал воздух ртом, его руки цепко схватились за борт лодки.Мадлен вскрикнула и отшатнувшись, села на мягкую подушку. Она держалась правой рукой за сердце и часто дышала. Виконт отплевывался тиной.
   — Я прошу вас, не делайте больше так, — взмолилась женщина. — Вы так напугали меня, что я чуть не умерла.
   — А я чуть не утонул, — абсолютно серьезно сказал Анри, пытаясь забраться в лодку. — Ведь вы же, мадам, говорили, что не боитесь меня.
   — Прошу вас, не делайте больше так! — Мадлен все еще держалась за сердце.
   А Анри попытался перевалиться в лодку. Наконец, отойдя от испуга, Мадлен сообразила, что это всего лишь фарс и бросилась бежать, выскочив из лодки на берег.
   — Постойте! — окликнул ее виконт. — Ведь вы не хотите, чтобы все повторилось?
   — Вы напугали меня, вы бессовестный.
   — Я бессовестный?
   — Да, вы поймите, я не могу сделать то, о чем вы меня просите.
   — А о чем я вас просил? — просто поинтересовался виконт.
   — Прошу вас, месье, больше не заговаривайте об этом, вы меня пугаете и я вряд ли смогу уснуть этой ночью.
   На губах Анри появилась улыбка.
   — Я хочу, мадам Ламартин, чтобы вы все время говорили со мной.
   — О чем, о любви? Нет-нет, виконт, я вижу, вы все равно не внемлете мне, и я не собираюсь больше с вами разговаривать, — женщина развернулась и покручивая зонтиком, двинулась по аллее.
   Виконт Лабрюйер с досады ударил ладонью по воде.
   — Постойте! — крикнул он. Женщина даже не обернулась.
   — Постойте, мадам, прошу вас!
   — Отстаньте от меня! — бросила женщина через плечо, спеша как можно скорее отдалиться от пруда, как будто виконт был морским чудовищем, не способным выбраться на сушу.
   — Погодите же! — закричал Анри.
   — И не подумаю!
   Фигурка в белом платье все дальше и дальше отдалялась от пруда. И тогда виконт закричал с отчаяния, упал в воду и стал в нейбарахтаться. Его голова то исчезала, то появлялась вновь, брызги разлетались во все стороны.Создавалось впечатление, что Анри борется, пытаясь спасти свою жизнь.
   Мадлен на какое-то мгновение заколебалась, ведь он был недалеко от берега и ей ничего не стоило помочь ему. Но потом она зло бросила:
   — Прекратите этот фарс, виконт! — и исчезла, свернув в боковую аллею.
   Виконт еще некоторое время барахтался, отчаянно крича, а затемчертыхнулся:
   — Дьявол! Ничего не получилось! Но ничего, я заставил ее думать о себе.
   Он опустил руки и поднялся во весь рост. Вода тут доходила ему всего лишь до колена. Рубашка испачкалась в ил, ведь чтобы изображать утопленника, ему приходилось лежать на дне, придерживаясь за дно лодки.
   — Чертов пруд! — выкрикнул виконт. — Нигде здесь нет глубокого места, даже утонуть невозможно!
   И тут он услышал отчаянный крик Жака. Тот барахтался посередине пруда, явно собираясь пойти ко дну.
   — И этот идиот поверил, что я тону! — воскликнул виконт, вскакивая в лодку.
   Но он не смог удержать равновесие и вновь плюхнулся в воду. Чертыхаясь и отплевываясь, виконт поплыл на середину пруда, где барахтался его слуга, который уже прощался с жизнью.
   — Да здесь не глубоко, Жак! — кричал Анри. — Становись на дно!
   Слуга попробовал воспользоваться этим дельным советом, но с головой ушел под воду. Анри подпльш к нему и схватил за шиворот.
   Видишь, идиот, я же здесь стою!
   — Но хозяин, — взмолился Жак, — это вам вода доходит до плеч, а я скрываюсь в ней с головой.
   — Ладно, Жак, извини, — сказал Анри, с трудом передвигаясь по дну, к тому же ему еще приходилось волочить за собой Жака.Утопая в иле, ругаясь на давно не чищенный пруд, мужчины выбрались на берег. Анри выбрал более-менее чистую заводь и принялся смывать с себя ряску. Жак как мог помогал ему, снимая длинные водоросли с головы.
   — Ты бы сам хоть почистился, — зло бросил Анри. Жак снял ливрею и тряхнул ее. В стороны полетели брызги, словно от только что искупавшейся собаки.
   — Ты бы поосторожнее, Жак.
   Слуга стоял на берегу, возле его ног растекалась грязная лужа.Он задумчиво смотрел на белых лебедей, пересекавших пруд.
   — Скажите, хозяин, как они умудряются быть такими белыми в этом грязном пруду?
   — Пошли в дом! — прикрикнул на Жака Анри и зашагал к видневшемуся в конце длинной аллеи дворцу.
   Жак заспешил за своим хозяином, волоча мокрую ливрею прямо по траве. Высокий Анри гордо ступал прямо по песку дорожки, а за ним семенил его низкорослый слуга.
   Графиня Лабрюйер как раз в то время, пока ее внук донимал мадам Ламартин своими ухаживаниями, сидела в гостиной за карточным столом и разыгрывала партию с маркизом и маркизой Лагранж. Старой женщине ужасно не везло потому что ее подводила память. Она напрочь забывала, с какой карты кто ходил и, кладя трефового короля, была абсолютно уверена, что трефовый туз уже вышел.
   Но мадам Лагранж тут же вытаскивала из веера этого трефового туза и взятка переходила в ее руки. Графиня Лабрюйер настолько расстроилась, что от огорчения даже уснула. И когда маркиз Лагранж сделал свой ход, некому было дополнить взятку.
   Лакей, неотлучно стоявший за спиной у графини на случай, если что-нибудь понадобится, вопросительно посмотрел на маркиза, мол, что прикажете делать, разбудить?
   — Нет, она всего лишь отдыхает, — благосклонно сообщил маркиз.
   А маркиза Лагранж улыбнулась и подмигнула мужу. Может, все-таки разбудить? — осведомился лакей.
   — Нет, я же сказал тебе, она всего лишь отдыхает, пусть.
   Маркиз поднялся из-за стола и подал руку своей жене.
   — Любезный, — обратился он к лакею, — не поможете ли вы вынести стол на террасу?
   Слуги аккуратно взяли столик с разложенными на нем картами и аккуратно потащили его на открытую террасу, где маркиз и маркиза принялись расписывать новую партию, а графиня Лабрюйер так и осталась спать в кресле, сжимая в руках веер карт.
   Она даже не слышала, как к дому подъехала карета. В ней сиделиКонстанция Аламбер и ее верная служанка Шарлотта. Лакеи тут же бросились к экипажу, опустили подножку, распахнули дверку, и Констанция медленно спустилась на землю. Ее немного покачивало после дальней дороги, но она не могла позволить себе даже немного передохнуть.
   — Графиня Лабрюйер у себя? — осведомилась она у дворецкого.
   — Я сейчас доложу о вас, она сейчас в гостиной, играет в карты.
   — Я пройду с вами, — сказала Констанция таким тоном, что дворецкий не посмел отказать ей.
   Наряд Шарлотты был фантастическим. Огромный тюрбан из белого шелка, украшенный сверху огромным, сверкающим блестками бантом. Свободный край тюрбана свободно ниспадал на землю. Такого наряда, скорее всего, не существовало нигде на свете, даже на родине Шарлотты. Но малиновый бархатный наряд и белый тюрбан очень шли к ее темнокожему лицу.
   А Констанция любила, когда ее служанка выглядела экзотично.
   — Виконтесса Аламбер! — доложил дворецкий, ничуть не смущаясь тем, что его госпожа спит и даже негромко похрапывает.
   Констанция и Шарлотта переглянулись. Мадемуазель Аламбер прыснула смехом, но тут же совладала с собой и подошла к графине. Та мирно спала и веер с картами, сжатый в руке, лежал у нее на коленях. Констанция уселась в кресло напротив графини и негромко кашлянула. Старая женщина тут же встрепенулась ото сна и тут же взялась рукой за одну из карт.
   — Что, разве сейчас мой ход? Я только что ходила… И тут она увидела, что перед ней не маркиза Лагранж, а смутно знакомая ей молодая женщина. И графиня, силясь вспомнить ее имя, пристально посмотрела на Констанцию.
   — Вы не помните меня, мадам? Графиня еще некоторое время пристально смотрела на нее, потом покачала головой.
   — Простите, дорогая, моя память… она иногда подводит. По-моему… вы… нет, не спешите называть свое имя, сейчас я припомню. Вы графиня Аламбер, — наконец-то сказала графиня Лабрюйер.
   — Не графиня, виконтесса, — поправила ее Констанция.
   — Ах, да, вы так похожи на свою мать и бабушку, что я спуталавас. Знаете, дорогая, когда живешь в провинции, время, кажется, остановилось. Ведь я такая древняя…
   — Вы еще очень молодо выглядите для своих лет, — сказала Констанция. — Я только что приехала.
   — Конечно же, я знаю, теперь-то память меня уже не подводит, вы только что приехали, дорогая, — графиня растерянно посмотрела перед собой.
   Стола не было, и она поняла, насколько нелепо смотрится с веером карт в руках, когда рядом нет ни одного игрока.
   — А где мой стол? — изумилась графиня Лабрюйер. — Где все игроки? Хотя мне надоела игра, — и она сложила карты, бросив их насвободное кресло. — Я рада видеть вас, мадам Аламбер, — сказала графиня.
   — Мадемуазель Аламбер, — напомнила ей Констанция.
   — Ах, да, мадемуазель, моя память, вы виконтесса. Я никак не могу избавиться от впечатления, что разговариваю с вашей матерью или бабушкой. Так что вас привело ко мне, дорогая? Не ради же того, чтобы поговорить с древней старухой вы приехали из Парижа?
   — Я хотела увидеть вашего внука виконта. Старая графиня улыбнулась.
   — Так вы знаете его? О, несносный мальчишка, неужели и вы попали в его сети? Констанция вспыхнула.
   — Да нет, Анри мне нужен по делу, мы кое о чем не договорили вПариже, он так спешно уехал к вам.
   — Да, он очень любит меня и я так рада, когда Анри приезжает. Я даже закрываю глаза на все его шалости, — пожаловалась на внука графиня.
   — Ну что вы, мадам Лабрюйер, вы несправедливы к Анри, он очень добрый.
   — Да, он никогда обо мне не забывает и даже раза два или три в год наведывается в мое имение. Я так счастлива, что у меня есть такой внук.
   — Где он? — поинтересовалась Констанция. Графиня беспомощно развела руками.
   — Разве я могу сказать? Даже стол и тот исчез, незамеченный мною. Где-нибудь в парке или на пруду. Он обязательно вернется к обеду. Если хотите увидеть, то у меня еще гостят маркиз и маркиза Лагранж и мадам Ламартин.
   Если Лагранжей Констанция еще знала, то имя Ламартин ей ни о чем не говорило.
   — Я хотела бы увидеть Анри и не буду вам мешать отдыхать, графиня, — Констанция поцеловала старую женщину в щеку и вышла из гостиной.
   Графиня, спохватившись, крикнула ей вдогонку:
   — Вы не хотели бы остановиться у меня, немного погостить?
   — Нет, что вы, благодарю вас, мадам, я спешу увидеть Анри и потом возвращаюсь в Париж.
   И только тут графиня заметила Шарлотту. Она чуть не вскрикнула, думая, что эфиопка — это продолжение ее сна. Да, нарядШарлотты, конечно, был замечательный. Но графиню от умопомешательства спасло только то, что Шарлотта покинула гостиную вслед за своей госпожой.
   — И надо же, померещится! — сказала мадам Лабрюйер, вновь закрывая глаза.
   Констанция, узнав у дворецкого, где комната виконта Лабрюйера, без тени смущения распахнула дверь и вошла туда. Здесь все находилось в беспорядке, Жак был достойным слугой своего хозяина.Одежды валялись на кровати, висели на спинках стульев, стол был завален бумагами и книгами.
   — Да, Анри, всегда так следивший за своей внешностью, — сказаласама себе Констанция, — ничуть не следит за своим жилищем.
   Шарлотта немного брезгливо отодвинула рубашку, висевшую на спинке стула, и села. Констанция устроилась прямо на кровати, потому что больше свободного места не было.
   Графиня Лабрюйер уже почти заснула, как дверь в гостиную вновь отворилась и на пороге возникли мокрые до нитки Анри и его слуга Жак. Вода стекала с них прямо на паркет. Виконт и его слуга гордо прошли по гостиной, а графиня, открыв рот от удивления, смотрела на эту странную процессию, она-то думала, что все еще спит и ей это все видится во сне.
   Жак волочил за собой мокрую ливрею и оловянные позолоченные пуговицы стучали по начищенному до блеска дереву.
   — Что это такое? — воскликнула графиня, когда видение исчезло.
   Но некому было ответить ей, и она вновь погрузилась в сон. Дворецкий без тени смущения приветствовал виконта и проводил его в комнату. Лишь в последний момент дворецкий хватился, что не предупредил месье Лабрюйера о прибытии Констанции. Но было уже поздно.
   Анри, распахнув дверь, вошел в свою комнату.
   — Виконт! — радостно воскликнула Констанция и тот застыл отудивления.
   Констанция сидела на его кровати, сбросив туфельки и поджав ноги. Жак замер за спиной своего хозяина, он с интересом смотрел наШарлотту.
   — Что случилось, виконт? — воскликнула Констанция, глядя на мокрого Анри.
   То, что он был мокрым — это еще полбеды. Водоросли свисали с его плеч, а от одежды несло тиной.
   — Так что случилось, виконт, вы тонули?
   — Да так, маленькое происшествие, — махнул рукой виконт, улыбаясь.
   — Видите, я приехала.
   — Ну так вот, Констанция, можешь считать, это в твою честь, в честь твоего приезда.
   Жак все еще стоял с раскрытым ртом, разглядывая Шарлотту.Наконец, виконту это надоело.
   — Можешь идти, Жак, можешь переодеться в сухую одежду, спасибо тебе за помощь.
   — Я благодарен, что вы спасли меня, господин, — сказал Жак и собирался было уже закрыть дверь, как Констанция остановила его.
   — Погоди, приготовь сухую одежду для виконта, ведь сейчас мыуезжаем в Париж.
   Жак, ошеломленный таким неожиданным появлением в комнате его хозяина Констанции и вычурно одетой Шарлотты, хотел уже было беспрекословно исполнить приказание.
   — Нет, Жак, погоди, может я еще не захочу ехать в Париж. Может, Констанция, ты мне объяснишь, что затеяла?
   — Жак, иди, готовь одежду, — сказала Констанция тоном не терпящим пререкательства. Жак сделал шаг назад.
   — Нет, погоди, — остановил его Анри. Констанция тяжело вздохнула.
   — Ты объясни мне, что случилось.
   — Я приехала к тебе из Парижа, бросила все, а ты донимаешь расспросами.
   — Я не об этом, Констанция.
   — Ну что же, ты, Анри, нужен мне в Париже, очень нужен, — Констанция понизила голос и говорила так вкрадчиво, что сердце виконта растаяло, он решил, что та, наконец-то, решилась отдать свои симпатии только ему.
   — Хорошо, Жак, можешь готовиться к отъезду, но поедем мы завтра, нечего спешить.
   Констанция недовольно поморщилась, она собиралась ехать, не откладывая.
   Анри, нимало не смущаясь, что на него смотрит Констанция, сталснимать мокрую рубашку и обувь. И наконец, оставшись обнаженным по пояс, он уселся в кресле.
   — Так что случилось, Констанция, ты можешь объяснить толком?
   Его глаза сверкали радостью, наконец-то он понадобился этой мадемуазель Аламбер, наконец-то она сама пришла к нему и просит о помощи.
   — Ты помнишь мою маленькую подопечную? — спросила мадемуазель Аламбер.
   — Это ту, с которой ты была в опере и не пожелала мне представить?
   — Да, она самая.
   — Ну что ж, надеюсь, она уже вышла замуж и ты больше не опекаешь ее?
   — Ах, ты даже запомнил, что она собиралась замуж, значит она запала тебе в сердце!
   — В общем-то, она довольно мила, но я не хотел бы ссориться с тобой из-за этой глупышки.
   — Она еще очень наивна, — сказала Констанция, разглядывая перстень на своей руке.
   — Я это заметил.
   — А тебя, Анри, никогда не интересовало, за кого она собраласьзамуж?
   — Я над этим никогда не задумывался.
   — А ты попробуй, угадай.
   — Ну как же я могу угадать.
   — Ты знаешь этого человека.
   — Я знаю многих в Париже.
   — Ее будущий муж, — слова с трудом давались Констанции, — шевалье де Мориво. Да-да, Анри, это Эмиль.
   Виконт Лабрюйер затрясся от смеха. Он хохотал, запрокинув голову. Констанция чувствовала себя глупо.
   — Эмиль, — хохотал он, — Эмиль, это же надо придумать! Ты уверена? Ты не разыгрываешь меня?
   — Мне не до смеха, — сказала мадемуазель Аламбер.
   — Да, Эмиль посмеялся над тобой. Променять тебя на девчушку…пусть богатую и миловидную…
   — Он женится на ней, а не берет в любовницы, — напомнила Констанция.
   — Ну да-да, я забыл, ведь ты, так же как и я, никогда не думаешь о женитьбе. И вот бедняга Эмиль не выдержал, он соблазнилсябогатым приданым…
   — Мне не до смеха, — вновь напомнила Констанция.
   — Так чего же ты хочешь от меня? — наконец-то Анри пересталсмеяться и откинул со лба прядь мокрых волос.
   — Да-да, Эмиль… — произнесла Констанция и поджала губы.
   — А разве они подходят друг другу? — изумился Анри.
   — Колетта, так ее зовут, даже не знает, кто ее будущий муж. Так что говорить об этом рано.
   — Так что ты хочешь от меня, чтобы я стал ее мужем?