Бенцони Жюльетта. Констанция. Книга вторая

   Филипп и Марсель переглянулись.
   — Не сомневайся в ней, — тихо прошептал Марсель Бланше, пытаясь подбодрить своего племянника.
   Женщины стояли у стола, держа в руках заряженные пистолеты.
   Констанция опустила руки и отвела взгляд.
   — Я не выйду, — прошептала девушка, — я останусь с вами до последнего.
   — Констанция, — надсадно кричал Виктор, размахивая факелом, — выходи, и я не причиню никому зла!
   — Он не успокоится, пока ты ему не ответишь, — сказала Этель.
   Констанция шагнула к окну и, припав к щели между досками, прокричала:
   — Убирайся, Виктор, я не хочу тебя видеть, я не вернусь никогда!
   — Ах так! — взревел Виктор и бросил факел в сторону дома.
   Тот не долетел, упал на мокрую землю и, зашипев, погас.
   — Вперед! — послышался приказ Виктора, загрохотали копыта ипослышались крики нападавших.
   Загремели выстрелы. Марсель все еще не опускал руку. Филипп готов был в любой момент выстрелить, но дядя удержал его.
   — Пусть подойдут поближе.
   И вот, когда во дворе появилось несколько всадников, Марсель резко опустил руку.
   Филипп выстрелил первым, но промахнулся. Лошадь, напуганная выстрелом, шарахнулась в сторону, и пьяный бандит, не удержавшись в седле, упал в грязь. Он суетливо поднялся и выстрелил наугад.
   А вот Марсель Бланше не промахнулся. Его выстрел точно попал в цель. Бандит вскрикнул, вскинул руки и как куль с соломой свалился на землю . Аконь, испуганный грохотом выстрелов, заревом пожара, бросился в сторону, увлекая за собой мертвого седока, так и не успевшего вынуть сапог из стремени.
   Филипп радостно закричал так, как будто бы это он, а не Марсель подстрелил врага.
   — Рано радуешься, — улыбнулся Марсель, — их еще много, — и тут же отложил в сторону разряженное ружье и взялся за пистолет.
   По ступенькам ухе спешила Этель, неся несколько заряженных ружей.
   Марсель, прищурив один глаз, старательно целился в бандита, который под прикрытием кустов, спешившись, пытался прокрасться к дому незамеченным. Но лишь только он высунул голову, как грохнул выстрел, полыхнуло пламя и пуля, попав бандиту в лоб, сразила его наповал, преподав урок осторожности остальным нападавшим.
   Мезонин дома Абинье наполнился пороховым дымом и гарью.Виктор осознал свою оплошность и приказал людям отойти.Теперь бандиты избрали другую тактику. Они укрылись и принялись методично обстреливать дом.
   Филипп было попытался ответить выстрелом, но Марсель удержал его.
   — Погоди, лучше отдохнем.
   Они присели под окном. Несколько пуль расщепили доски и влетели в дом, но и Марсель, и Филипп были вне досягаемости выстрелов.
   — Оставайся здесь, Филипп, — продвигаясь на корточках к двери, прокричал Марсель Бланше, — а я посмотрю с другой стороны дома, может быть, они полезут оттуда.
   Он волочил за собой три заряженных Этель ружья, два пистолетаторчали у него из-за пояса.
   Филипп рискнул высунуться в узкую щель между двумя досками. Никто из людей Реньяров не предпринимал попыток пробраться к дому. Они стреляли из-за укрытий, лишь один Виктор смело гарцевал вблизи ворот, отдавая приказания.
   — Будь ты проклят, Виктор! — прошептал Филипп Абинье пересохшими губами.
   Он отбросил со лба прилипшие волосы и выставил ствол ружья в узкую щель между досками. Он словно слился с оружием и, тщательно прицелившись, нажал на курок.
   Но, наверное, Виктора Реньяра хранил сам дьявол. Его конь испуганно шарахнулся, метнулся в сторону и встал на дыбы. Пуля лишь сбила шляпу.
   От этого выстрела Виктор осатанел. Он погрозил кулаком в темноту, выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил в окно, за которым прятался Филипп. Расщепленная доска ощерилась измочаленной древесиной, а пуля, просвистев у виска Филиппа, ударилась в стену, выколов кусок штукатурки.
   Марсель Бланше подоспел как раз вовремя. Один из бандитов, пользуясь тем, что осажденные отбивали атаку с севера, зашел с юга.Он подобрался к самой стене, потом вскочил на цоколь и уже начал отдирать толстую дубовую доску от окна.
   Марсель с улыбкой поджидал, когда же, наконец, бандит закончит работу и просунет голову в дом. Лишь только небритая рожа с пьяным оскалом появилась в окне, Марсель Бланше приставил ствол своего ружья ко лбу бандита и нажал на курок. Еще одним нападавшим стало меньше.
   Марсель Бланше опустился на колено и, выставив ствол второго ружья, стал внимательно следить за перемещением бандитов.
   — Он там! Там! — размахивал ружьем, кричал рослый детина, указывая на черный проем окна, за которым затаился Марсель.
   — Ну так и иди же туда! Чего боишься! — послышался грозный окрик Виктора, и огромный детина короткими перебежками двинулся к дому.
   Марсель Бланше аккуратно прицелился и сразил его наповал с первого выстрела.
   — Дьявол! Да их там целая дюжина! — ревел один из бандитов. — Они палят из всех окон, с севера и с юга! Они не дают подступиться к дому!
   — Мерзавцы, не трусьте! За что же я вам плачу! Вперед! Вперед!Вы не можете справиться с каким-то мальчишкой!
   На этот раз бандиты озверели и бросились к дому Абинье со всехсторон сразу. И ничего не оставалось, как даже женщинам, взяться заоружие.
   Лишь только Констанция сидела за столом, заряжая ружья.Этель Абинье высадила прикладом стекло одного из окон второго этажа и, приложив ружье к плечу, прицелилась. Ее лицо было строгим и сосредоточенным, как будто она пыталась продеть нитку в ушко иголки.
   Сын поразился перемене, происшедшей с матерью, ведь она всегда была бережливой и рачительной хозяйкой. А здесь вот так, сразу, по-мужски высадила окно и так смело, не боясь врагов, целится.
   Выстрел Этель был точным. Она вспомнила науку своего мужа и, увидев, как покачнулся бандит, а затем рухнул лицом в грязь, прошептала:
   — Спасибо тебе, Робер, ты хорошо научил меня стрелять, и твою науку я не забыла.
   — Мама, отойди от окна, — закричал Филипп, — тебя могут убить!
   Бандиты стреляли и стреляли, как будто у них наготове было множество заряженных ружей, а может, это эхо множило выстрелы. Дом, двор и окрестности заполнились грохотом выстрелов, звоном разбитого стекла, криками, стонами и испуганным ржанием лошадей.
   Констанция не успевала заряжать.
   Марсель Бланше зло и нервно посмотрел вниз и закричал:
   — Лилиан! Лилиан! Тащи сюда ружья, они лезут с этой стороны!
   И действительно, несколько бандитов, явно сообразив, что защитники не успеют перезарядить ружья, смело шли через двор.
   Лилиан подоспела вовремя.
   — Я же тебя учил, Лилиан, бери ружье и стреляй. А сам Марсель Бланше уже схватил два пистолета из Рук Констанции и одновременно выстрелил. Один из бандитов коротко вскрикнул, пошатнулся и, цепляясь за плечо своего приятеля, начал оседать на землю. А тот испуганно оттолкнул раненого и бросился наутек.
   Лилиан, зажмурив глаза, нажала на курок. Конечно же она не попала, а только истратила заряд. Марсель посмотрел на девушку и сказал единственное:
   — Когда целишься, не закрывай глаза, вернее, закрывай толькоодин, а не оба.
   Девушка согласно кивнула и приложила к плечу второе ружье.
   Марсель Бланше понял, что долго в доме они не продержатся. Но и отступать было некуда.
   Поэтому он закричал на Лилиан.
   — Дорогая племянница, ничего не бойся, стрелок из тебя никудышний, а вот заряжать оружие ты умеешь. Так что ступай вниз и займись делом.
   Лилиан собрала разряженные ружья и бросилась вниз.А Констанция, забыв обо всем на свете, засыпала на полки порох и заталкивала в стволы пули, предварительно завернув их в замшу.Помощь Лилиан была как нельзя кстати. Вдвоем они быстро зарядили все свободное оружие.
   Но бандиты теперь не вели себя уже так неосмотрительно. Потеряв нескольких товарищей, они взяли повозку и под ее прикрытием подобрались к самому дому. Они, правда, еще не решались начать выламывать двери и только готовились к этому.
   — Сейчас будет жарко, Филипп, так что готовься, они будутштурмовать дом.
   А Виктор Реньяр носился на взмыленном скакуне между двумя пылающими постройками. Он грозил кулаком темному дому, изрыгал страшные проклятья в адрес рода Абинье.
   — Я сожгу вас заживо! Я распну тебя, Филипп, на двери, а твоюсестру и мать брошу в подвал! Нет, с сестрой я обойдусь по-другому, ею займутся мои люди, они не знают жалости и давно скучают без женщин!
   — Виктор, ты мерзавец! — закричал в ответ Филипп Абинье.
   Не трать на этого головореза силу, племянник, — строго приказал Марсель Бланше, — словами здесь ничего не решишь.
   Виктор гарцевал, понимая, что он недосягаем для пуль Филиппа.
   А твоего дядю, мятежника и изменника короля, я с огромным удовольствием отдам судье Молербо. Как он обрадуется, Филипп, он будет целовать меня! А еще я получу награду. Я знаю, что он там, один бы ты с нами не справился и тебе бы давным-давно пришел конец.
   Виктор, не помня себя от ярости, кричал и кричал. Ветер развевал его волосы, и он был похож на самого настоящего дьявола, перепачканный с ног до головы сажей и грязью.
   — Эй, Виктор, — вдруг закричал Филипп Абинье. Всадник придержал коня, а Филипп прицелился и выстрелил.
   Виктор Реньяр поднял своего скакуна на дыбы.
   — Да ты и стрелять-то толком не умеешь, молокосос, а решился пойти на Реньяров, против меня, Виктора! Если ты такой смелый, Филипп, выходи, и мы сразимся один на один. Но я знаю, что ты гнусный трус и у тебя не хватит смелости покинуть дом.
   Сердце Филиппа охватил праведный гнев. Он схватился за шпагу ихотел было броситься к двери, но Марсель оттолкнул племянника и крикнул:
   — Ты что, сошел с ума? Он же специально выманивает тебя из дома, чтобы пристрелить как кролика!
   И тогда Филипп, отложив клинок в сторону, вновь взялся за пистолеты.
   Бандиты же, разогнав повозку, пытались ею высадить дверь черного входа. Но они поняли, что это им не удастся, потому что перед дверью была ступенька. И тогда они вчетвером, схватив большое бревно, лежащее у самого цоколя, принялись им, как тараном, бить в дверь. Две распорки вылетели, дубовые доски затрещали, а каленые гвозди с писком от каждого удара начали вылезать из своих гнезд.
   Марсель Бланше застыл прямо перед дверью с двумя пистолетами наготове.
   — Филипп, ты будь у окон, а я встречу их здесь.
   Этель тоже пришла на помощь своему брату, держа наготове заряженные пистолеты. И как только дверь с грохотом упала на пол.Марсель Бланше не раздумывая, разрядил два своих пистолета прямо в нападавших и тут же схватил поданное Этель ружье.
   Один из бандитов все же успел выстрелить. Марсель вскрикнул, иружье выпало на пол. А на правой стороне груди, под ключицей, у него появилось большое кровавое пятно.
   Этель не раздумывая выстрелила прямо в голову бандита, который торопливо выхватил из — за пояса клинок. Выстрел женщины был точным. Бандит захрипел и, захлебываясь в собственном крике, упал прямо к ногам женщины.
   И тогда Этель, взяв ружье за ствол, размахнулась и изо всей силы ударила бандита по голове. Он замер навсегда.
   А Марсель Бланше, корчась от боли, лежал на полу, пытаясь рукой зажать рану. В другой руке он сжимал пистолет и целился в дверной проем.
   Но бандиты, испугавшись такого смелого отпора, уже бросились наутек.
   — Сестра, кажется меня зацепило и на этот раз, по-моему, серьезно.
   — Да нет, нет, Марсель, — заволновалась Этель, — все будет хорошо. Я тебя сейчас оттащу наверх.
   — Не надо меня никуда оттаскивать, неси пистолеты и дай тряпку. Надо перевязать рану.
   Тут кстати подоспела Лилиан. Она подхватила Марселя Бланше и, оттащив немного в сторону, принялась перевязывать.
   Марсель скрежетал зубами, закатывал глаза, хватался рукой за ножку стула, но ни единый стон не слетел с его губ.
   — Тебе легче. Марсель? — шептала Лилиан.
   — Да, да, дорогая племянница, мне совсем хорошо. Не волнуйся, я еще смогу стрелять.
   Сквозь тугую белоснежную повязку начала проступать кровь. Пятно ширилось.
   На этот раз, Лилиан, твоему дяде не повезло. Меня много разранили, но всегда легко, а на этот раз бог отвернулся от меня и дело обстоит скверно.
   — Да нет, нет, Марсель, — причитала Лилиан, — все будет хорошо, сейчас я принесу тебе попить.
   — Да, принеси вина и притащи сюда заряженные пистолеты.
   А Этель Абинье стояла прямо перед дверью, дерха р руках заряженное ружье, нацеленное в темноту. Ее лицо было решительным и суровым, две горькие складки лежали в уголках ее рта. Сквозняк шевелил седые волосы, и ее голова казалась окруженной серебрянымсверкающим нимбом.
   Констанция подошла к Филиппу, который сидел на корточках у разбитого окна.
   — Филипп, если с тобой что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу.
   — Не волнуйся, Констанция, — ответил Филипп Абинье, — все обойдется, нам поможет бог и мы выберемся из этой передряги.
   — Я боюсь, мне очень страшно. Мне еще никогда в жизни не былотак страшно.
   — Да что ты, любимая моя! — Филипп прижал девушку к груди и зашептал ей на ухо ласковые слова, пытаясь ободрить и утешить своюрастерявшуюся испуганную подругу.
   Он говорил так, словно они сейчас сидели не у разбитого окна, а на теплом, прогретом солнцем камне посреди ручья. И казалось, непули свистят у их голов, а радостно щебечут птицы и журчат волны. И не стоны и проклятья раздаются со всех сторон, а шумит водопад.От слов Филиппа Констанция успокоилась. Испуг исчез с ее лица, а движения стали спокойными и уверенными. Девушка сбежала вниз и принесла четыре пистолета.
   — Филипп, позволь я буду рядом с тобой!
   — Нет-нет, Констанция, будь внизу, здесь очень опасно!
   — Когда ты рядом, дорогой, я чувствую себя куда более уверенной, и меня не пугают выстрелы и свист пуль.
   Филипп рассмеялся.Прибежала Лилиан.
   — Филипп! — она принялась трясти за плечо брата. — Марсель ранен!
   Филипп Абинье с ружьем наперевес заспешил вниз. Одного взгляда Марселя Бланше было достаточно, чтобы понять, что его дела плохи. Он был бледен, а по лицу струился пот. Волосы слиплись и были растрепаны. Большое пятно крови ширилось на белой тугой повязке. Но все равно, через силу, мужчина продолжал улыбаться и с ненавистью смотрел на черный проем двери.
   Филипп недоумевал:
   » Почему же медлит Виктор? Почему бандиты не нападают?«
   Но он не мог даже предположить, что бандитов осталось всего трое вместе с Виктором Реньяром.
   Тишина становилась гнетущей. Из темноты послышался охрипший надсадный крик Виктора Реньяра:
   — Констанция, выходи, я заберу тебя, и мы вернемся домой! Выходи!
   — Никогда! Никогда я не выйду! — закричала девушка.
   — Тогда выходи ты, Филипп Абинье, бесчестный вор, укравший Констанцию, посягнувший на честь рода Реньяров!
   Филипп выхватил клинок и выскочил во двор. Прямо навстречу Филиппу шел немного прихрамывая Виктор Реньяр. Шпага поблескивала в его правой руке, а в левой он сжимал кинжал. Двое приспешников с ружьями наперевес следовали за своим главарем.Один из них навел ствол на Филиппа, готовый выстрелить.
   Но Виктор предупредительно поднял руку:
   Это будет честный бой! Я заколю этого мерзавца собственнойрукой.
   Марсель, ухватившись рукой за подоконник, попытался подняться, но тут же с глухим стоном опустился на пол. . Лилиан, помоги мне!
   Девушка подхватила своего дядю под руки, и он смог-таки подняться на ноги. Опираясь локтями о подоконник, Марсель Бланшенавел два заряженных пистолета на приспешников Виктора.
   — Так-то оно будет лучше, — с улыбкой на бескровном лице проговорил Марсель. — Если только кто-то из вас шевельнется, я незадумываясь нажму на курок и будьте уверены, не промахнусь.
   Бандиты переглянулись. Делать было нечего, они опустили ружья.
   Марсель Бланше держался из последних сил. Свет то и дело меркв его глазах, голова кружилась. Но он собрал в кулак всю свою волюи держался на ногах.
   Виктор Реньяр и Филипп Абинье медленно сходились.
   Виктор остановился, расставив ноги, и взмахнул шпагой.Филипп отразил удар. Заскрежетала сталь и начался поединок.
   И странное дело — не очень искусный в фехтовании Филипп умело вел бой. А Виктор, искушенный в подобных делах, с трудом отражал удары.
   Констанция замерла на пороге дома. Она с ужасом смотрела на дерущихся и вздрагивала каждый раз, когда шпаги скрещивались. Она шептала побелевшими губами:
   — Филипп, ФилиппВиктор то и дело поглядывал на Констанцию и тогда с еще большим остервенением бросался в бой. Он даже, изловчившись, сумел царапнуть острием шпаги по лицу Филиппа.Кровь двумя тонкими струйками зазмеилась по лицу юноши. Но этотолько придало Филиппу силы. Он с двойной энергией и яростью бросился на своего врага, и ему удалось выбить шпагу из рук противника.
   Виктор от неожиданности отскочил, поскользнулся и, беспомощновзмахнув руками, рухнул на спину.
   А Филипп успел наступить ногой на запястье руки, в которой Виктор сжимал кинжал. И тут же, не давая противнику опомниться, приставил острие своей шпаги к его горлу.
   Виктор зло захрипел, но ничего не мог поделать. Двое его людейбеспомощно переглядывались, но были бессильны, ведь Марсель Бланше держал их на прицеле.
   — Ну что же, убивай меня, что же ты медлишь? — зло проговорил Виктор, закрывая глаза.
   Он ощущал острие шпаги на своем горле, каждое мгновение могло стать для него последним.
   » Ну что же он медлит? — думал Виктор, — наверное, он хочет насладиться, видя мою беспомощность «.
   — Убивай! — вновь прохрипел Виктор и почувствовал, как кожапод острием шпаги натянулась. И тут раздался иступленный крик Констанции.
   — Остановись, Филипп! — и девушка вцепилась ему в руку. — Я заклинаю тебя, не убивай его!
   Филипп словно очнулся. Он посмотрел в лицо Констанции и увидел такую невыносимую тоску и мольбу в ее глазах, что ему сделалось не по себе.
   Он отбросил шпагу в сторону и отступил.
   Виктор, еще не веря в свое спасение, приподнялся на локтях и судивлением посмотрел на Констанцию. Он не ожидал от нее подобного.
   — Убирайся отсюда! — закричал Филипп Виктору. — Убирайся и никогда больше не появляйся возле моего дома, иначе я убью тебя! Благодари Констанцию за свое спасение.
   Он развернулся и пошел к дому.
   А Марсель Бланше прохрипел:
   — Забирайте трупы своих людей и проваливайте отсюда! И не показывайтесь здесь, иначе я пристрелю вас!
   Виктор поднялся на ноги.
   Констанция стояла всего в трех шагах от него, и Виктор попытался шагнуть к ней. Но взгляд Констанции был красноречивее любых слов — между ней и Виктором стояла невидимая стена, за которую Виктор не мог сделать и шага.
   Он опустил голову и бросил своим людям:
   — Собирайте убитых, уходим.
   А сам, пошатываясь как пьяный, двинулся в темноту.

ГЛАВА 3

   За час до рассвета начался проливной дождь. Он и погасил уже догоравшие постройки и стога соломы.
   Дом Абинье представлял собой ужасное зрелище — выбитые двери, разбитые окна, закопченные стены. Но еще более ужасно было внутри — перевернутая мебель, пулевые отверстия в стенах, разбитая посуда, кровь на полу и на стенах.
   С каждой минутой Марселю Бланше становилось все хуже и хуже. Он уже не приходил в себя, бредил, выкрикивал какие-то слова, имена, шептал молитвы. Потом силы оставляли мужчину, и его голова запрокидывалась, а глаза закатывались.
   Лилиан и Этель сидели у изголовья постели. Лилиан держала руку Марселя в своих ладонях и слезы, которые текли по ее лицу, капали на грудь Марселя Бланше.
   — Держись, держись. Марсель, все будет хорошо, — шептала девушка, все еще надеявшаяся на то, что Марсель сможет самостоятельно выбраться.
   А он вдруг открыл глаза, криво улыбнулся и обвел собравшихся странным взглядом.
   — Я скоро умру, — прошептал он бескровными губами, — вы слышите, я умру. Никогда не думал, что это так просто и никогда не надеялся, что умру в своей семье.
   Этель наклонилась к брату, приложила к его горячему лбу мокрое полотенце.
   — Брат! Брат! Марсель! Я люблю тебя! Держись из последних сил!
   — Нет, Этель, нет, сестра, жизнь покидает меня, — Марсель ввзяал ладонь Лилиан и та разрыдалась. — Не надо плакать, Лилиан, это тебе не к лицу, ты славная девушка, ты лучшая девушка из всех мне известных. Ты так смело боролась с этими проклятыми Реньярами, ты дорога мне и если мне повезет предстать перед всевышним, я обязательно попрошу, чтобы он послал тебе счастье, чтобы он послал тебе хорошего мужа и славных детей.
   — Марсель, не говори так, береги силы, ты обязательно выздоровеешь, рана не очень глубокая, — соврала Лилиан.
   — Ты пытаешься меня обмануть, племянница, но Марсель Бланше за свою жизнь видел столько всяких ран, что научился безошибочно определять, какая рана смертельная. И моя, я скажу тебе, Лилиан, смертельная, мне уже не выкарабкаться.Филипп, подойди! — зашептал Марсель Бланше, пальцем подзывая племянника.
   Филипп опустился на колени и склонился к Марселю. Тот был настолько слаб, что говорил чуть слышно. — Береги мать и свою сестру, а также береги Констанцию. Она славная и лучше покиньте этот дом, уходите куда-нибудь, я вам советую. А потом, может быть, вернетесь сюда и будете счастливы.
   Марсель Бланше отстранил от себя Филиппа и поманил пальцем Этель. Женщина со скорбным лицом тоже опустилась на колени и склонилась к самой груди Марселя. — Этель, прости меня за все, прости, если я причинял тебе беспокойства, прости за то, что ты страдала из-за меня.
   — Что ты. Марсель, успокойся, может быть, все еще будетхорошо.
   — Нет, сестра, мои дни сочтены, даже сочтены мои минуты.
   Марсель странно дернулся, его глаза закатились, а из горла вырвался стон.
   — Он умирает, — сказала Этель, — и мы остаемся одни.
   Но жизнь все еще не покинула Марселя. Его душа пока еще оставалась в теле. Он вздрагивал, хрипел, выкрикивал свое имя, кого-то проклинал. Но потом вдруг стих, по его щекам покатились слезы, на губах появилась блаженная улыбка, он поднял руку и несколько раз взмахнул ладонью, давая прощальный знак всем близким людям. Его душа покинула тело, а на лице застыла блаженная улыбка.
   Этель положила свою ладонь на лоб брата и закрыла глаза.
   — Господи, прими его душу в свои объятия, прости ему все прегрешения. Он был хорошим человеком, может ошибался, может быть, когда-нибудь злил тебя, но он никогда не держал на людей зла и если мог, то помогал им. Прости его, господи!
   Филипп работал без устали целый день. Он выкопал глубокую яму под старым деревом. Марселя завернули в его кожаный плащ и опустили в землю. Женщины плакали, а Филипп держал себя в руках. Он принес из дому Библию, старую, с пожелтевшими страницами, ту, по которой отец учил его читать, развернул и прочел отходную молитву.
   Едва смолк его голос, как из конюшни послышалось тревожное, похожее на плач ржание лошади. Филипп вздрогнул.
   — Это конь Марселя, — сказал он и зашагал через весь двор к конюшне.
   Он выпустил лошадь и та сразу же бросилась к разверстой могиле. Она бегала вокруг женщин, заглядывала в темную глубину, где лежал ее хозяин, и жалобно ржала. От этого ржания слезы сами катились по щекам людей.
   — Уведи ее, Филипп, — сказала Этель, — ее ржание разрывает мое сердце.
   Филипп хотел поймать лошадь, но та отбежала и стала носиться по двору.
   Она далась в руки только Констанции. Девушка отвела ее в конюшню и вернулась только тогда, когда закрыла ворота.Этель взяла горсть влажной красноватой земли и бросила в яму. Ее движение повторили Констанция, Лилиан и Филипп.
   — Идите, идите в дом, я зарою могилу сам, — сказал Филипп ивзялся за лопату.
   Он работал не останавливаясь, и вскоре под старым деревом появился холм свежей земли. Филипп взял крест и поставил его уизголовья. А затем написал на желтой струганой древесине имя своегородственника.Буквы краснели, как будто были написаны свежей кровью, они буквально кровоточили на свежей древес они были похожи на рваные раны.
   Когда Филипп вернулся в дом, на столе стояли бутиль с вином и глиняные чашки.
   — Помянем Марселя, он был хорошим человеком сказала Этель, разливая вино. Все выпили молча и стоя.
   — Как же, мама, мы теперь будем? — спросила Лилиан.
   — Они вернутся, — ответила Этель.
   — Да, да, они придут, — в голосе Констанции было что-то странное, она чувствовала себя виноватой за то, что удержала Филиппа, когда он был уже готов убить Виктора Реньяра. — Они вернутся и начнется что-то страшное. Пощады не будет ни для кого.
   — Я убью его во второй раз, — прошептал Филипп, сжимая кулаки. — Надо собрать все оружие, мама, и будем готовиться к бою.
   Женщины разошлись по дому, собирая разбросанные повсюду ружья и пистолеты.Филипп осмотрел оружие.
   — Что ж, будем снова отливать пули. Ведь нам ничего больше неостается, нам никто не поможет, если мы не поможем себе сами.
   — Да, сын, ты прав, — вскинула голову Этель, — мы можем рассчитывать только на свои собственные силы да на то, что нас защитит бог.
   Констанция прижала руку к груди и вдруг послышался далекий конский топот.
   Филипп огляделся, схватил ружье и бросился к двери. Женщины замерли на своих местах, понимая, что сейчас начнется что-то страшное.
   Лилиан взбежала на второй этаж и оттуда раздался ее радостный крик.
   — Мама! Констанция! Филипп! Это не Реньяры, это королевские солдаты! Я вижу их яркие мундиры. Солдат много, большой отряд!Мама! Мама! Это солдаты! Все оживились и бросились на улицу.Всадники ехали рысью, дорога проходила у самого дома, и Филипп, сбежав с холма, застыл на обочине.