Бердник Олесь. Звездный корсар

   - Погоди! - нетерпеливо сказал Правитель. - Где ты теперь?
   - В космопорту, на главном спутнике Дориане.
   - Вылетай немедленно ко мне. Нигде не задерживайся. Еще несколько вопросов: он отпустил тебя?
   - Да. Он никого не задерживал.
   - Значит... они остались там добровольно? - ужаснулся Кареос.
   - Да.
   - А ты?
   - Я человек чести и долга, - с достоинством ответил лидер экспедиции.
   - Спасибо, - тихо произнес Правитель. - Я не забуду этого. До встречи. Я жду.
   Экран потемнел. В зале плыла напряженная тишина. Гледис вздохнула. Кареос резко повернулся, остро взглянул на девушку. На какое-то мгновение его лицо исказила гримаса недовольства.
   - Ты здесь?
   - Да, мой милый, - тревожно ответила она. - А разве ты не знал?
   - Нет, нет. Ничего. Ты все слышала?
   - Да, мой повелитель. Снова это имя - Звездный Корсар. Оно тревожит меня.
   - Тебе кто-то говорил о нем? - удивился Кареос.
   - Ничего определенного. Слухи. Но у тебя неприятности? Расскажи мне. Быть может, я помогу тебе?
   Правитель громко рассмеялся.
   - О наивная милая девочка! Она - хочет помочь. Это любопытно! Нет, в самом деле, я не шучу! Я восхищен! Ха-ха-ха!
   - В очах твоих тревога. Ты смеешься, но... неискренне. Если любишь меня, расскажи про Корсара. Почему он сеет тревогу и зло? Разве планета не может укротить его? Почему он враждует с людьми? Зачем пленил экспедицию? Захвати его - ведь ты всесильный?!
   Правитель нахмурился. Внимательно смотрел на девушку, словно изучая ее. Потом тихо молвил:
   - Все не так просто, моя крошка. Это - сильный и опасный враг. Конечно, планета не боится его, но в космосе... Там он имеет много укрытий, пиратских кораблей, гаваней для звездолета...
   - Зачем ему это? - удивилась девушка. - Разве не лучше жить на планете? Весело, счастливо, вместе со всем человечеством...
   - Честолюбие! - сказал Правитель, покачивая головою. В его словах слышались сочувствие и печаль. - Страшный бич - честолюбие! Для одних оно тяжесть ответственности. Для иных - ненасытная жажда власти. Да, властолюбие движет им. Таким он был еще в молодости.
   - Ты знаешь его? - поразилась Гледис.
   - Знал, - вздохнул Кареос. - Но зачем это тебе?
   - Нет, нет! Я все хочу знать. Пусть частица твоей тяжести ляжет и на мои плечи. Я не хочу быть куклой рядом с тобою, а достойным помощником...
   - Достойным помощником... - повторил Правитель печально и протяжно, из-под прикрытых век глядя на подругу. В нем созревала какая-то тяжелая дума. - Не ведаю, чем ты могла бы помочь мне, птичка горная, но пусть будет так. Я расскажу тебе про Корсара, о нашей с ним дружбе, о том, что навсегда разъединило нас... Садись сюда, рядом со мною. Слушай...
   Впервые мы встретились с ним, и познакомились в Экваториальной Школе Астропилотов. Обоим было по две звездные спирали - увлекающиеся, романтические парни. Юность и мечта, стремление к тайне и бесстрашие сблизили нас. Экзаменационный Квантомозг отобрал нас в экипаж очередной междузвездной экспедиции. Характеристики были разные, возможно, даже полярные, но такое решение Планетарного Киберцентра имело смысл. Я сторонник уравновешенных, целесообразных действий. Он парадоксальный мыслитель с элементами авантюризма. Возможно, Квантомозг имел в виду синтез полярностей в условиях чрезвычайно сложного полета к иным светилам. Впрочем, синтеза не получилось. Это стало ясно намного позже, в космосе. А на планете мы побратались. Дали священную клятву жить и действовать во имя познания, для счастья мыслящих существ.
   - Как это прекрасно! - прошептала Гледис.
   - Что? - нахмурился Правитель.
   - Клятва, которую вы дали...
   - Возможно, - кивнул Кареос, искоса взглянув на девушку. - Но то был романтический туман, неосознанное стремление души к тайне, к неведомому. Разум еще не мог трезво анализировать реальное течение событий и строгие, неумолимые закономерности Мироздания, коих невозможно ни устранить, ни нарушить. Не возражаю - мне до сих пор жаль тех далеких детских мечтаний и стремлений. Но достаточно об этом... Мы несколько раз летали к периферии Системы Ара, побывали на далеких холодных планетах, строили опорные базы научных астроцентров, изучали иные формы жизни в соседних мирах. Я был командиром экспедиции. Он - моим заместителем, помощником и соратником...
   - Погоди! - удивленно воскликнула Гледис, дотронувшись ладонью до руки Правителя. - О ком же ты рассказываешь? Ведь твоим помощником во всех ранних экспедициях был...
   - Гориор, - сурово отозвался Правитель.
   - Гориор, - повторила девушка, и грусть проплыла в ее темно-синих очах. На площади в Центральном Мегалополисе вы стоите с ним вдвоем. Обнявшись. Смотрите в небо. В необъятность. Туда, где кружатся птицы. Откуда льются лучи далеких звезд. Куда устремляются мысли мечтателя. Миллионы людей любуются вами - тобою и твоим побратимом. Сколько раз я склонялась перед вашим мужеством. Ты и Гориор - неразлучные братья. Как же...
   - В этом - трагедия, - сказал Кареос.
   Девушка внимательно глядела ему в глаза. В лице Правителя отразилась скорбь, уста окаменели. Помолчав, он угрюмо произнес:
   - Гориор и Корсар - одна и та же личность.
   - Но ведь Гориор погиб! - воскликнула Гледис. - Так рассказывает планетная история.
   - Так надо. Людям не следует знать горькую истину. Пусть они поклоняются герою. Ты ведь тоже склонялась перед идеалом. В жизни идеал оказался замутненным... Ты жаждала взять частицу тяжести на свои плечи? Смотри же - не покачнись теперь.
   - Не понимаю... Не могу еще понять, - отозвалась она. - Такие герои... побратимы... и вот...
   - Диалектика бытия, - серьезно молвил Кареос. - Я уже пережил горечь потери. Давно. Оставил для себя только заботы о счастье людей, о судьбе планеты.
   - Знаю. Верю тебе. Но скажи: отчего начался разрыв? И почему Гориор...
   - Тише, - предупредил Правитель. - Не называй этого имени. Никто не должен знать того, что произошло. Это пагубно для Ораны. Мое слово - приказ.
   - Понимаю. Продолжай, мой любимый...
   - Мы возвращались с далекой звездной экспедиции. Возле соседней звезды нашли планеты с оригинальной жизнью, экзотические расы мыслящих существ, но более низкого уровня развития, нежели оранцы. Мы несли родному миру весть о волшебном открытии. В полете звездолет установил связь с планетою. Гравиолуч принес радостную новость: меня и Гориора избрали в Руководящий Всемирный Центр. Это было высшим проявлением доверия и благодарности за наши подвиги и открытия. Мы поняли, что могут осуществиться юношеские мечты - планета вложила нам в руки творческие и административные рычаги неимоверной силы. Ты знаешь, Гледис, что в то время Орана еще не была едина. Идеологические, экономические, этико-моральные противоречия мешали общим глобальным усилиям. А теперь можно было разрушить ненавистные барьеры, используя свой авторитет, и сделать всех людей счастливыми...
   - Ты достиг этого, - гордо сказала Гледис.
   - Да, - согласно кивнул Кареос. - На это ушло много трудов, усилий, борьбы. Целая эпоха... Но тогда... Он - я не хочу вновь называть его имя восстал против меня, начал уничижительно отзываться о моем проекте всеобщего достатка. Утверждал, что все это утопия и антиэволюционный бред. Чего только я не наслушался от него, когда мы подходили к родной системе, направляясь на Орану. Он обвинял меня в том, что я жажду стать вождем темной толпы, что человечество, обремененное сытостью и потребительскими традициями, выродится и скатится в пропасть инволюции, что человеку нужны не изобилие, а вечная опасность и бездна стрессовых ситуаций, перед которой дух мог бы взращивать крылья для полета! Слова! Слова! Глупые абстракции! Я устал возражать ему. Я пытался доказать, что человечество в своей основе еще не сформированный материал и требует уюта, покоя, обеспеченности. Следует расширять постепенно его создание, дать силу, обеспечить возрастающие потребности наслаждений, удовлетворить жажду чувств и стремлений. А затем... когда придет благоприятное время, когда нам удастся воспитать новые, высокообразованные поколения, можно постепенно устремить их к новым горизонтам... Он яростно возражал. Говорил, что ждать нельзя. Что природа ждет от нас небывалого плода... Ты слышишь, Гледис, какие смешные определения? "Эволюционный плод"! Как будто человек это кустарник хао. Как будто некто взрастил его в космической теплице и жаждет увидеть результат своего труда! Странные бредни! Он утверждал, что надо толкать человечество к пропасти, как толкают птенцов на край гнезда взрослые птицы! Либо полет, либо - падение!
   - Это жестоко! - вырвалось у девушки.
   - Я сказал ему то же, - продолжал Кареос. - Но он был неумолим. Угрожал обратиться ко всей планете, начать дискуссию. И тогда...
   - Что тогда? - тревожно переспросила Гледис.
   - Тогда, - медленно произнес Правитель, - он совершил преступление. Он бежал, когда звездолет приблизился к поясу астероидов...
   - Каким образом?
   - Исчез. Захватив десантную ракету. Я вернулся на планету и вынужден был скрыть правду. Так преступник стал героем.
   - Ты поступил благородно, - молвила девушка.
   - Но неосмотрительно, - возразил Кареос. - Он преследует наши корабли, уничтожает их. Он захватывает лучших моих ученых. Он не позволил ни одной галактической экспедиции уйти за пределы Системы Ара... Это - космический пират. Пока он существует, планета под угрозой уничтожения. Мы строим - он разрушает. Мы посылаем звездолеты для покорения далеких миров - он превращает их в пиратские крейсеры, формируя экипажи из пленных астронавтов.
   - Зачем ему это?
   - Жажда мести. Бессильная зависть и черная месть лично ко мне. Он стремится завоевать Орану и стать Правителем. Но ты теперь можешь понять, куда он поведет планету с такими идеями и убеждениями! Следует еще учитывать, что с того времени он озлобился...
   - Какое двуличие! - прошептала Гледис.
   - Не тревожься, птичка моя, - растроганно молвил Кареос, поднимаясь с кресла. - Подчинить планету Корсару не под силу. Но беды он может натворить немало. Если... Если не отыщется герой, который устремится на подвиг, дабы уничтожить преступника!..
   - Уничтожить? - вспыхнула она. - Как?
   - Зачем тебе знать это?
   - Неужто ты считаешь меня дитем? Я взрослая, и во мне есть мужество. Почему я не могу стать героем, о котором ты сказал?
   - Ты, Гледис? - удивился Правитель.
   - Я! Разве я не люблю тебя? Разве не ты дал мне полноту счастья? Почему я не могу отблагодарить тебя и всех, кто поднял меня из мрака к свету? Или ты считаешь, что я беднее духом, нежели другие герои?
   Кареос стремительно приблизился к девушке, обнял ее и пристально посмотрел в жутко-фосфорические глаза. Уста его скорбно вздрогнули.
   - О Гледис! Как я могу отпустить тебя, если это путь к смерти?
   - К смерти?
   - Да. Герой спасет планету, но погибнет сам.
   Девушка замолчала, погрустнела. Затем нежно провела пальцами по щеке Кареоса.
   - Планета... и судьба одного человека? Как можно сравнивать? Я тысячу раз готова погибнуть, лишь бы люди были счастливы. Я знаю счастье. Пусть его получат миллиарды. Любимый! Если любишь меня - разреши выполнить эту миссию. Говори, что следует делать?
   Лайнер летел на юг, к Экваториальному Космодрому. Там Гледис пересядет на десантную ракету и поднимется на орбиту, где кружит звездный крейсер "Ара". А затем... Что случится потом? Лучше не думать. Правитель промолвил короткое и страшное слово: смерть. Не следует размышлять о неведомом и тревожном переходе в неизведанное состояние за пределом жизни. Пусть это останется волнующей тайной. Так верили древние, так и ей хочется верить теперь. Ее нежность, любовь, стремление к подвигу - разве может все это погибнуть? Не перейдет ли это в иные души, воспламенив их импульсом новой жизни, как угасающая искра порождает могучий костер, когда к ней подносят сухие ветви?! Пусть будет так! Она жаждет стать такою искрой...
   Тихо звенели плазменные двигатели лайнера. За иллюминаторами плыли феерические громады туч, сооружая в текучих соединениях исполинские храмы, колоннады, башни, дворцы и сразу же разрушая их. В фиолетовом небе торжественно пламенело Голубое Светило Ара, в промоинах между облаками аквамариновым маревом нежилась планета. Не видно на ней мегалополисов, незаметны ленты путепроводов, нет признаков каких-либо сооружений. Вся Орана кажется мерцающею сферой - красивой игрушкою неведомых существ. И не верится, что там, под облаками, кипят страсти, противоборствуют ураганные воли, желания, стремления. Хочется забыть обо всем и стать облачком, лучом, искрою далекой звезды. Лететь, лететь в просторе и никогда не останавливаться, не пробуждаться от вечной грезы. Быть может, так и будет?..
   Слепящей голубою искрой отражается Светило в Океане. Снова наплывают облака. Уходят. И так много раз. Плывут внизу небольшие цветущие острова южных морей, обрамленные золотистыми и белыми пятнами. Тут родилась их любовь. Как бесценное сокровище несет Гледис в душе воспоминание о тех незабываемых днях. Всплывают в душе, перед оком сердца трогательные видения прошлого. Прошлого ли? Оно всегда здесь, оно не угасает, пока сердце стучит, волнуется. Оно уже проросло в душе ростком, живущим в вечности...
   Когда Гледис оставила горнее ущелье, попав в широкий свет, долгое время она не видела Правителя, не встречалась с ним. Училась, гуляла, развлекалась. Иногда с трепетом и тревогою думала о нем. Хотела взглянуть в черные пылающие глаза, увидеть суровое и мужественное лицо. И в один прекрасный день это свершилось. Он пришел в ее комнатку. Простой, молчаливый. Серо-голубое трико очерчивало стройную сильную фигуру, черная грива волос, ниспадающая на спину и плечи, делала его похожим на древнего царя зверей руа. Он ласково глядел на девушку, сложив руки на груди, и в его глазах мерцало пламя. Она не сводила с него зачарованного взгляда. Наконец отозвался Правитель.
   - Первая свободная минута, - сказал он, - и я отдаю ее тебе.
   - Чем заслужила это Гледис - простая девушка? - волнуясь, спросила она.
   - Молчи, - пылко ответил Кареос, протягивая к ней узкую ладонь. - Не произноси нелепых слов. Простой, непростой... Какие нелепости! Можно любоваться каплей росы на рассвете, облачком в небе, желтым осенним листком. А ты...
   - А я? - эхом откликнулась Гледис.
   - ...ты - чудо! Только бесчисленные спирали эволюции могли породить такой волшебный цветок красоты и нежности. Все могущество Ораны, вся мудрость наших ученых увядает перед взглядом женщины. Я не пойму: в чем твоя сила? Где ее корни?
   - Быть может, ты шутишь? - смущенно молвила она.
   - О нет! Это древняя и страшная тайна. Все старинные манускрипты говорят о том же. Могучие аскеты, достигающие богоподобного состояния, теряли свои преимущества, встретив красивую женщину. Ты удивляешься, что я говорю это тебе?
   - Не знаю. Я смущена...
   - Погоди. Я не хочу, чтобы мое чувство ты считала банальным стремлением мужчины к женщине. Инстинкт продолжения рода, заложенный миллионолетней эволюцией? Я отбрасываю его. Для этого достаточно других женщин, более приспособленных для этого. Ты - нежная и духовная. Ты даже не похожа на обычного человека...
   - О мой повелитель, - дрожащим голосом промолвила Гледис, - не слишком ли много сладкого нектара для моего сердца? Если ты шутишь, то оставь меня в покое. А если нет...
   - Тогда что? - еле слышно спросил Правитель, бледнея от сдерживаемых чувств.
   - Тогда обними меня...
   Надвинулись пламенеющие глаза, жар сухих ладоней опалил худенькие плечи девушки. Вихрь и полет. Боль и блаженство. Давно ли это было? Было или есть? Есть или будет? Всеобъятное мгновение. Вечность - неразделима, не подвластна времени. Что ж тогда предстоящая смерть? Где она? Нет и не будет! То тень пред сиянием Голубого Светила, исчезающая, как испарение капли росы...
   Кто-то подошел, прикоснулся к плечу.
   - Пора.
   Гледис очнулась от забытья. Кто это? А, пилот лайнера. Что ему надобно?
   - Космодром, - кратко сообщил он.
   - Мне выходить?
   - Да.
   Гледис завернулась в черный суконный плащ, вышла из лайнера, спустилась по широкой лестнице на поле космодрома. Ее встречала небольшая группа людей в малиновой униформе астролетчиков. К Гледис подошел пожилой человек с худощавым, суровым лицом.
   - Мы ожидаем космолингвиста для новой экспедиции, - неприветливо сказал астропилот. - Я командир Торрис.
   - Я космолингвист, - улыбнулась девушка. - Имя - Гледис.
   - Я ожидал опытного астронавта, - буркнул Торрис. - Зачем нам несмышленые дети?
   - Вы не желаете брать меня? - вспыхнула она.
   - О нет! - махнул рукою командир. - Приказ Правителя - закон. Принимаем вас в свою семью. Но...
   - Что?
   - Мне жаль вас.
   - Почему?
   - Это не прогулка, моя крошка. Тяжелая, опасная экспедиция. Желательно иметь в составе экипажа опытных бойцов.
   - Разве мы летим на враждебную планету? - небрежно спросила Гледис.
   - Неизвестно, долетим ли мы вообще куда-нибудь, - угрюмо усмехнулся командир. - Кроме логова Корсара. Это можно гарантировать.
   Девушка промолчала. Хватит игры. Замкнуть чувства, укротить эмоции. Ты разведчик. Ты не принадлежишь ни себе, ни своим чувствам. Позади - родная планета, любимый, прекрасное мгновение, ставшее отныне ее бессмертием, ее жизнью. А впереди - хитрый, двуличный враг, рожденный мраком и ненавистью.
   ...Космокрейсер "Ара" отправился в полет тайно. Никто из людей не знал о будущей звездной экспедиции. Молчали диспетчерские пункты на Дориане, радиосеть и телевидение планеты передавали музыку, спортивные новости, кинофильмы о приключениях древних героев. И ни слова про опасный полет. Об этом знали астронавты звездолета "Ара", но не удивлялись: конспирация стала необходимостью, чтобы Корсар не мог перехватить сигналов о старте корабля и узнать навигационные данные о полете. И только Гледис было известно то, чего не ведали даже астронавты. Дело в том, что Звездный Корсар непременно узнает о старте крейсера - Кареос специально организовал несколько передач направленного действия, узкий луч которых захватывал группу астероидов, оккупированных пиратами: в тех передачах было сообщено все, чтобы преступники могли перехватить корабль.
   Нечто зловещее виделось Гледис в этой опасной игре. Что-то незаконное и нечестное. Но девушка устраняла укоризненные мысли, пыталась думать лишь о предстоящем подвиге. Кто она, чтобы оценивать во всей совокупности, во всем планетном величии замысел Правителя? О каком законе или о какой этике можно говорить, когда речь идет об уничтожении космического злодея - безжалостного и жестокого?
   Черные панели-экраны на стенах вспыхивали световыми сигналами. Еле слышно звучали мелодичные аккорды автопилотов. Торрис и его помощники молчаливо колдовали у пультов, проверяли программу, уточняли курс корабля. Гледис принимала все это словно во сне. Слова в памяти всплывало недавнее прошлое, а сознание пыталось соединить в нечто целое ожерелье событий ее недолгой жизни. Где корни того, что произошло? Где зерно причины, породившей чудовищное следствие? Почему она, еще недавно глупая, дикая девчонка с горного ущелья, очутилась в фокусе космических событий?
   Закон равновесия сущего? Она получила неслыханную вспышку счастья. За все надо платить. Древний закон обоюдоострого меча - так говорит Кареос. Неумолимое взаимодействие полярностей. Волны на море жизни. Гребень и углубление. Подъем - падение. Счастье - несчастье. Радость - горе. Любовь измена. Что ж тогда в сумме? В синтезе? Пустота, нуль, небытие?
   Изнемогает разум, боль отдается в сердце, нет сил для решения чудовищной тайны. А надо. Надо идти на подвиг решительно и спокойно. Чтобы действо было как удар меча. Меч не размышляет, правильно ли он поступает. Он для удара выкован, закален. Впрочем, возможно, и не так? Быть может, и оружие страдает, когда рука воина направляет его на неправое дело? Кто скажет?
   Счастье. Была ли она счастлива? Была. Вспышка чувств, наслаждение? Это было. Может, это и есть счастье? Мечты, ожидание, беззаботность. И вечерами встреча с ним. Магические очи, пылкие объятия, гипнотические слова, возносящие ее в недостижимые высоты. Кружилась голова, захватывало дух от тех глубин, куда она заглянула. Так было долго. Или нет? Кто измерит? Она не ведала раньше ничего подобного. Не было с чем сравнить. Она принимала все как откровение, как единственный свет, без коего нет жизни. И вот теперь - потеря. Навсегда. Но ведь не напрасно? Другие будут иметь это счастье вечно. Придут иные поколения, будут рождаться другие девушки, они не забудут подвиг Гледис, и в их слезе грустной радости будет ее любовь.
   Плывут воспоминания. Последний день прощания. Кареос почти не говорил, только смотрел в ее глаза, держа в сухих ладонях руку девушки. Лицо его осунулось, под глазами залегли темные круги. Он гладил зеленоватые волосы любимой, касался горячими пальцами нежной щеки. Она принимала его нежность и ласку словно во сне. Что-то неведомое пролегло между ними, разделившее миры его и ее. Она уже принадлежала смерти. Он оставался владыкою планеты. Кареос словно читал в ее душе, потому она была - благодарна Правителю за его молчание. Вечером он повел девушку в сферический зал, попросил сесть в кресло. Включил стереопроектор.
   - Смотри, - как бы ответил Кареос на ее вопросительный взгляд.
   Перед нею оживали кадры древнейшей хроники. Девушка ужаснулась. Фильм открывал чудовищные бездны социальных катаклизмов, терзающие человечество в прошлом. Темницы, где десятилетиями изнемогали лучшие люди планеты. Эшафоты, где они в конвульсиях завершали свою героическую, страдальческую жизнь. Застенки, забрызганные кровью расстрелянных, горы трупов казненных мятежников. Баррикады и сырые, наполненные грязью блиндажи, усталые, равнодушные солдаты и веселые сборища бунтарей, голодные толпы детей - истощенных, несчастных, заплаканных - и матери с потухшими от слез глазами, нивы с ничтожными урожаями, выжженные нещадными лучами Голубого Светила, примитивные избушки в поселениях, похожие больше на кучи навоза, нежели на человеческие жилища. Приходили все новые и новые герои, чтобы освободить людей из неволи, но все они умирали на кострах, в застенках, на виселицах.
   Гледис изнемогала. Слезы душили ее, спазмы перехватывали дыхание. И тогда Кареос выключил проектор. Немного погодя на экране возникли картины современной жизни Ораны.
   Нежно-зеленые волны океана в мареве предрассветного тумана. Дети бегут по песчаной отмели к прозрачным водам. Они ныряют в аквамариновую волну, визжат от восторга, а над ними кружат розовые диски биостражей, охраняющие юные жизни от несчастных случаев.
   Величественные строения мегалополисов на берегах рек, озер, морей. Широкие путепроводы, а по сторонам - сады и леса. Детские площадки развлечений, универсальные школы, ухоженные поля. Всюду - гармония, веселье, толпы счастливых людей.
   Юные влюбленные пары. Никто их не насилует браком, когда-то искажавшим священное чувство любви. Объединенное человечество так высоко поднялось в достижении изобилия, обеспеченности, комфорта, в удовлетворении духовных потребностей, что освобождало индивидов от личных обязанностей по воспитанию детей.
   Еще плыли картины обновленной жизни планеты, но Гледис уже не смотрела на них. Она закрыла глаза. Все верно! Все справедливо. Уничтожить прекрасное видение, бросить родную Орану в бездну прошлого? Чтобы снова умирали голодные дети на пыльных дорогах, чтобы снова погибали мятежники на баррикадах? Этого жаждет Корсар? О нет! Тысячу раз нет!
   Гледис больше не сомневалась.
   Только откуда же тревога? Почему? Она еще не осознана, непонятна. Что-то вторгается в сердце, незримые сигналы волнуют сознание. Какая сила пытается пошатнуть ее искреннее решение?
   Из забытья ее вырвали резкие аварийные сигналы. Гледис раскрыла глаза. Над нею стоял Торрис, на посеревшем лице отражался ужас.
   - Что случилось? - прошептала девушка пересохшими губами, хотя уже догадывалась о причинах тревоги.
   - Смотри сама, - сказал командир.
   Гледис взглянула вокруг. Стены корабля стали прозрачными - Торрис велел включить оптический инвертор. Звездолет "Ара" окружало звездное великолепие Космоса. Но не это удивляло Гледис и даже астронавтов: они ведь не первый раз в полете и величие галактической бездны знакомо им. Внимание всего экипажа приковал небольшой объект, быстро передвигавшийся между бриллиантовыми искрами астероидного потока. Космокрейсер Ораны тоже приближался к этому опасному поясу.
   На экране сфокусировалось изображение объекта, увеличилось. То был крейсер высокого класса - астролет для звездных экспедиций. Он шел наперерез "Аре".
   Космонавты молчали. Торрис тихо спросил, ни к кому в отдельности не обращаясь:
   - В этом поясе есть наши исследовательские лаборатории?
   - Нет, - послышался ответ.
   - Стартовал ли какой-либо крейсер с Ораны вместе с нами?
   - Нет.
   - Тогда это Корсар.
   Сердце Гледис екнуло. Было такое ощущение, будто она летит в пропасть, потеряв вес. Свершилось! Свершилось! Свершилось...
   Замирают звуки, мгла затуманивает глаза. Что это с нею? Что-то произносит Торрис, бегают возле приборов астронавты, багровыми огнями пылают экраны на стенах.
   Уходит стена тумана. Заострился разум. Спокойствие, сосредоточенность. Выдержка и осознание реальности.
   Торрис уже спокоен. Только уста словно закаменели. Глаза вспыхнули грозными огоньками. Он сказал лишь два слова, но эти слова - так показалось девушке - откликнулись эхом во Вселенной:
   - К бою!
   Бой? Они приготовились к бою? Конечно, "Ара" имеет оружие защиты. Тогда, быть может, крейсер победит? И не надо будет идти на последний чудовищный шаг? Можно вернуться на родную Орану, в объятия уютной атмосферы, под ласковые лучи милого Светила. Но почему же Правитель ничего не сказал ей о возможности битвы? О перспективе победы? Быть может. Корсар непобедим? И если вспыхнет бой, то погибнет "Ара" и она исчезнет раньше, чем увидит мятежника...