Беркеши Андраш. Агент № 13

   Я внимательно прочитала этот странный текст, но истинный смысл его был такой: «Жду в Эмеде». Я спросила Меннеля, как Салаи поймет, где именно его будут ждать и кто? Меннель ответил:
   — Он все знает. — И добавил: — Салаи отличный разведчик. У него только один недостаток — он болезненно ревнив.
   — Наверное, у него есть на то причины? — заметила я.
   — Чепуха! — заносчиво воскликнул этот самовлюбленный мальчишка. — Мы живем в атомном веке.
   И рассказал о своей поездке в Париж, о том, как познакомился там с Беатой Кюрти и сделал ее своей любовницей, предварительно завербовав для работы на «Ганзу». А Беата, вернувшись в Венгрию, в свою очередь, завербовала Гезу Салаи. Меннель встречался с Салаи в прошлом году в Ливорно, и тогда-то у Салаи возникли подозрения насчет Меннеля и Беаты. Меннель, как мог, пытался разубедить Салаи, доказать, что между ним и Беатой ничего не было… Я слушала хвастливую болтовню Меннеля о его любовных похождениях, а в голове у меня зарождался, правда, не очень ясно, план, как избавиться от этого наглеца. Строился мой план на том, что Салаи болезненно ревнив. Шли дни, я старалась избегать встреч с Меннелем и думала только об одном: как спасти от гибели Казмера. В один из вечеров я в совершенном отчаянии пришла к Матэ и призналась ему, что уже несколько лет нахожусь на службе шпионской фирмы «Ганза». Я рассказала и о задании, с которым сюда прибыл Меннель. Но быть до конца откровенной я не решилась, видя, как тяжело перенес Матэ мое признание. Я даже пожалела, что вообще пришла и рассказала ему об этом. Матэ пообещал мне тогда, что попытается найти выход.
   В субботу после полудня в Эмед приехал Геза Салаи. Мы познакомились, поговорили. Он был чем-то обеспокоен.
   — Нет, не хочу я быть никаким руководителем никакой группы, — наотрез отказался он. — Где Меннель? Я сам поговорю с этим проходимцем.
   — С ним вы не поговорите, — сказала я ему. — Он не желает с вами встречаться.
   — Подонок! — вскипел Салаи. — Последний подонок! Наверняка опять путается где-нибудь с Беатой?
   И тут я решила подлить масла в огонь.
   — Со вчерашнего дня, — соврала я ему. — Я, правда, не знала, что девица, приехавшая к нему из Будапешта, ваша невеста.
   — Где они?
   — Не знаю. Он устроил ее на квартиру к какой-то хозяйке. Но должна вам сказать, что они там чувствуют себя неплохо. Девица хорошенькая. Только они как будто чего-то и кого-то боятся, встречаются тайком, и Меннель все время ругает ее жениха, называет его, простите, дубиной. Вы уж извините, я не знала, что вы и есть ее жених.
   — Мадам, — взмолился Салаи, весь кипя от негодования, — я заклинаю вас господом богом, постарайтесь узнать, где они!
   — Нет, я боюсь Меннеля, — сказала я ему. — Не решусь с ним связываться. Вы сами знаете, какой это опасный человек. Меннель хвастался мне — не знаю, насколько это соответствует действительности, — что провел несколько бурных ночей с одной хорошенькой девочкой в Италии. И так ловко все устроил, что ее возлюбленный ничего не заметил. Я хотела растравить Салаи, заставить его возненавидеть и убить Меннеля.
   Вечером, когда Меннель собирался куда-то идти, я предупредила его:
   — Я говорила с Салаи. Все в порядке, он придет на встречу. Но будьте осторожны. Он уверен, что здесь у вас его невеста, что вы где-то ее прячете.
   — Я очень хотел бы, чтобы она была здесь, — рассмеялся Меннель. — Но — увы!
   — Да, и еще, — остановила я его уже на пороге. — Семьдесят шестой подал сигнал срочного вызова. Просит встречи с вами. Материалы он согласен передать только лично вам.
   — Где и когда?
   — Завтра в восемь утра. Он опасается, что попал в поле зрения милиции. Сюда он прийти не может. В общественном месте тоже встречаться не согласен. Просит прибыть вас на озеро, на мыс с тремя ивами, туда, где вы вчера после обеда загорали. Он советует ехать на лодке.
   — Почему?
   — С лодки вам будет виден весь берег. Если вы заметите за семьдесят шестым наблюдение, к берегу не причаливайте, идите вдоль камышей. Тогда семьдесят шестой сам доберется к вашей лодке вплавь. Если же не заметите ничего подозрительного, выходите на берег.
   — Хорошо, — сказал Меннель. — Передайте, что я согласен.
   — Деньги захватите с собой, — напомнила я.
   Вечером я несколько раз звонила Салаи в отель, пока наконец уже за полночь не застала его в номере.
   — Геза? — переспросила я, постаравшись как можно сильнее изменить свой голос, так, чтобы он звучал звонче, как у молоденькой девушки.
   — Да, Геза Салаи слушает. С кем я говорю?
   — Я думала, ты сам узнаешь меня по голосу. Ну да неважно. Я видела тебя на днях в Эмеде. А вчера вечером я была вместе с Беатой в ресторане. Один симпатичный немчик был с ней. Меннель, кажется. Они все над тобой потешались. Потом немец уехал. Но когда они прощались, я слышала, что они договорились встретиться завтра утром в восемь на озере, на мысе возле трех ив. Знаешь, где это?
   — Не знаю.
   — Ну так узнай! Где-то вблизи виллы профессора Табори… — сказала я и положила трубку.
   Я презирала себя в эти минуты. Но еще больше ненавидела Меннеля. И вообще весь мир. И хотела я только одного: спасти Казмера.
   — Если б я знал, — перебил рассказ сестры профессор Табори, — я немедленно прекратил бы все это безумие.
   Казмер был настолько потрясен, что не мог произнести ни слова. Он сидел, опустив голову и сжав виски ладонями.
   — И все это ради меня? — в конце концов в отчаянии проговорил он. — Но разве я просил тебя убивать человека? Какой-то заколдованный круг. Теперь мне понятно, почему Салаи отпирается. Знает, что ты его не выдашь. Тогда тебе пришлось бы выдать и самое себя. А против него улик нет!
   — Я понимаю вас, господин инженер, — сказал Хубер, поднявшись из кресла и подойдя к Казмеру. — Но советую вам не терять голову.
   — В ваших советах я вообще не нуждаюсь, — раздраженно ответил тот. — А советов мне надавали более чем достаточно.
   — Хорошо. Никаких советов. Однако выслушать меня вы можете? Ситуация, конечно, трудная. Но доверьтесь мне. Вы же видите, что до сих пор я все время защищал вас. Мой долг помочь вам, спасти вашу семью от сетей Брауна.
   — Кто поручил вам это? — спросил Казмер.
   — Ваш отец.
   — Мой отец жив?
   — Да. Он живет в Южной Америке.
   — Ты знала это? — повернувшись к матери, взволнованно спросил Казмер. — Я хочу наконец знать о своем отце все! Все!
   — Минуточку, — остановил его Хубер. — Желание ваше вполне законно. Но пока довольствуйтесь и этим. Мы с ним друзья. Он офицер американской разведки. В прошлом — венгр, сейчас — американский гражданин. Он давно и внимательно следит за вашей жизнью. От меня он узнал, что замышляют против вас люди Брауна. Мы подробно обсудили с ним это дело и придумали, как вам помочь. Вам, вашей матери и ее брату. Вы должны верить мне. Вы знаете, я выдал венгерским властям агентуру «Ганзы» для того только, чтобы вырвать вас из ее хищных лап.
   — Куда я попал? — в отчаянии воскликнул Казмер. — Приемная мать — шпионка «Ганзы», родной отец — американский Шпион. А ты, дядя?! — повернувшись к профессору, спросил он вдруг. — Ты чей шпион? Мне ты можешь сказать все, не стесняясь, по-родственному. — И, отчаянно махнув рукой, он снова повернулся к Хуберу. — Рассказывайте дальше. Кто он, мой отец: миллионер? Генерал? Каков собой? Высокий? Маленький?
   — Сынок, — остановила его мать. — Я сама расскажу тебе все о твоем отце. Но сейчас я умоляю тебя выслушать до конца предложение господина Хубера. Время идет. Ему уже пора уезжать. Ведь от этих минут зависит наша жизнь или смерть.
   — Ладно, пусть говорит, — опустошенно сказал Казмер, пряча лицо в ладони.
   — Браун хочет заставить вас, господин инженер, работать на себя. Быть его шпионом в Москве. Конечно, вы можете считать, что никто вас к этому не сумеет принудить. Но вы глубоко заблуждаетесь: сумеют. Ведь в руках Брауна и его банды судьба, жизнь вашей матери и ее брата. Повторяю, мы с вашим отцом долго ломали голову над всем этим, прежде чем додумались до единственно приемлемого решения. Вот оно. Вы даете формально — подчеркиваю, только формально — подписку о сотрудничестве с американской разведкой и о том, что, будучи в Москве, согласны выполнять ее задания.
   — Да вы с ума сошли?! — воскликнул изумленно Казмер.
   — Еще минуту терпения, — остановил его Хубер. — Я повторяю: речь идет лишь о формальном вашем согласии. Ваш отец покажет эту бумажку своему шефу. На этом основании американцы прикрикнут на руководителей «Ганзы». И тем ничего больше не останется, как примириться со свершившимся. С этого момента вы будете уже под защитой вашего отца, под эгидой американского флага. Отец ваш никаких заданий вам давать, естественно, не станет. Он попросту уничтожит вашу расписку. Могу вам в этом поклясться. И поймите: это единственная для вас возможность выбраться из западни. А гарантией моих слов является уже то, что я намеренно провалил, выдал венгерским властям всю брауновскую агентуру. Хотя ее услугами могли бы с успехом пользоваться те же американцы. Итак, вот ваша подписка. Прочитайте ее внимательно.
   Хубер достал из кармана лист бумаги с напечатанным на машинке текстом и протянул его Казмеру.
   Тот взял бумагу, начал читать.
   Комната и все вокруг него пришло в медленное вращение.
   «Если я сейчас подпишу этот мерзкий документ о своем предательстве, — думал он, — я вполне заслужу, чтобы меня вздернули на первом же суку. А если не подпишу? Тогда для мамы один путь: в тюрьму. Пусть она не родная мне мать, но она вырастила меня как любящая, как самая родная! Разве можно отречься от всего, что тысячами незримых нитей навек связывает нас с нею?»
   — А если эту расписку у вас обнаружат? — засомневалась вдруг Бланка Табори.
   — Вы меня недооцениваете, — улыбнувшись, возразил Хубер. — Как вы думаете, зачем я потребовал для себя дипломатический паспорт у полковника Кары? До чешской границы меня проводит майор Балинт, а дальше — чешские чекисты. Доверьтесь мне, господин инженер!
   — И если я подпишусь под обязательством, они оставят в покое мою мать?
   — Я дал вам слово, — повторил Хубер.
   Казмер взглянул на мать. Выхода не было, приходилось вверять свою судьбу Хуберу.
   — Хорошо, я подпишу, но вы отдадите мне и магнитофонную пленку, — заявил Казмер.
   Хубер извлек из кармана крохотный магнитофон и протянул его Казмеру.
   Казмер взял авторучку и поставил свою подпись под печатным текстом.
   — Но запомните: ничьим агентом я ни при каких обстоятельствах не стану, — предупредил он. — Это прошу помнить всегда. Отца своего я не знаю. Мне ничего о нем не известно. Но если он не сдержит своего слова, пусть он будет проклят навеки!
 
 
   Шалго в сопровождении Лизы вошел в комнату. Он был явно в хорошем настроении.
   — Приветствую всех, — снимая соломенную шляпу и помахивая ею в воздухе, поздоровался он. — А я уж боялся, — обратился он к Хуберу, — что вы уехали, так и не попрощавшись с нами. У вас все в порядке?
   — Да, господин Шалго. Передайте господину полковнику, что я его за все, за все благодарю. Господин инженер, дамы и господа! — Взгляд Хубера был теперь серьезным и даже чуточку печальным. — Прощайте, — сказал он и спустился с террасы.
   В наступившей тишине был слышен его четкий военный шаг, затем раздалось жужжание стартера.
   — Вот и все, — подытожил Шалго. — Господин Хубер прибыли, господин Хубер убыли.
   — Уж вам-то не на что жаловаться. У вас сплошные прибыли и никакой убыли, — горько съязвил Казмер. — Он вам целую футбольную команду на блюдечке преподнес.
   — А я боюсь, — возразил Шалго, — что он так и не выставил на поле своих запасных игроков.
   — Страшные вы люди, Оскар! — недовольно проговорила Бланка. — Что же вам еще нужно?
   — Тренера футбольной команды и всех менеджеров, — засмеявшись, ответил Шалго.
   В это мгновение в дверях возникла фигура Хубера.
   — Извините, — сказал он. — У меня отказало зажигание. Где здесь можно найти мастера?
   — Это вы так думаете, что оно отказало, — спокойно заявил Шалго. — На самом же деле я просто вынул прерыватель.
   Все изумленно посмотрели на Шалго.
   — Когда? — переспросил Хубер, подходя ближе к столу.
   — Перед тем как выехать в один соседний город. Дай, думаю, я тоже подшучу над господином Хубером.
   — Черт бы побрал твои шуточки! — возмутился Табори. — Отдай сейчас же этот дурацкий прерыватель.
   — Послушай, Матэ! Каким тоном ты со мною разговариваешь? Я ведь тоже гость в твоем доме. Изволь не нарушать законов гостеприимства. Не хватает, чтобы ты еще показал мне на дверь.
   — Дождешься и этого, если не прекратишь паясничать. Я уже сыт тобою по горло.
   — Ох, какой ты стал нервный!
   — Господин Шалго, — перебил его Хубер, — вы сможете выяснить свои отношения с профессором Табори и позже. А сейчас я хотел бы все же тронуться в путь. Вы знаете, что я должен еще встретиться с господином Балинтом.
   — Сейчас. Вот только отвечу своему другу профессору Табори.
   — Послушайте, Шалго, — запротестовал профессор, — всему есть предел.
   — Нет, не всему, — возразил старый детектив. — Целый ряд философов считает, что, например, Вселенная беспредельна.
   — Так же, как и ваше нахальство, — раздраженно сказала Бланка, вставая.
   — Вы дослушаете меня или нет? — возвысил голос Шалго. — Со мною вы позволяете себе любые, самые мерзкие шутки. А когда дело касается вас, вы сразу утрачиваете чувство юмора.
   — О каких шутках вы говорите, дядя Оскар? — переспросил Казмер.
   — О телефонных.
   — Каких? — не поняла Бланка.
   — Простите, но какое отношение все это имеет ко мне? — настаивал Хубер.
   — Этого я еще не знаю. Но и вам будет интересно послушать. Вдруг мы все вместе посмеемся над одной забавной шуткой? А смех, поверьте, стоящее дело. Вчера вечером кто-то звонит мне по телефону, говорит по-французски, называется Пьером Монтье. Назначает мне свидание на десять вечера в Шиофоке. Обещает показать убийцу Меннеля. Хорошая шутка, не правда ли?
   — Но какое отношение к этой шутке имеем мы? — спросил профессор Табори.
   — Такое, что этот «француз» звонил из вашего дома, по вашему аппарату. Ну разве не стыдно так шутить над старым человеком? — воскликнул Шалго.
   — Откуда вы это взяли? — настаивал Казмер.
   — Ерунда! — воскликнул Хубер. — Вы, Казмер, сами инженер и знаете, что невозможно установить, откуда, с какого номера вам звонят.
   — Это вы так думаете, — возразил Шалго. — А у меня есть такой аппарат, который позволяет и это делать. Особенно если такие «шутки» предвидеть заранее.
   — Вы подслушиваете наши телефонные разговоры? — возмутился профессор Табори.
   — И что же? Вы поехали в Шиофок? — спросил Казмер.
   — Поехал, но не в Шиофок, а в Фюред, — солгал старый детектив.
   — Вас пригласили в Шиофок, вы же поехали в Фюред? — недоуменно переспросил Казмер.
   — Да, потому что догадался, кто мне звонил, — пояснил Шалго.
   Профессор Табори принужденно хмыкнул.
   — Ну, слава богу, хоть в Фюред съездил, и то ладно.
   — Съездил, но предварительно на всякий случай вынул из «мерседеса» прерыватель.
   — Око за око. Просто взрослые дяди пошутили друг над другом, — заметила Лиза. — Ведь верно?
   — Послушайте, Шалго, — заговорила, остановившись перед ним, Бланка, продолжавшая все это время нервно расхаживать по комнате. — Чего вы от нас хотите? Чего? Не довольно ли? Мне это все уже порядком надоело.
   — Дорогая Бланка, — по-матерински ласково проговорила Лиза, — неужели вы не видите, что Шалго намеренно дразнит вас?
   — Но почему?
   — Это у него такой способ. Он хочет, чтобы преступник сам разоблачил себя.
   — Преступник? — переспросил профессор Табори. — Какой еще преступник?
   — Например, убийца Виктора Меннеля, — предположила Лиза.
   — Но ведь майор Балинт твердо считает, что убийца — некий Эрих Фокс. Захватив драгоценности, Фокс бежал на Запад, — неуверенно сказал Казмер.
   — Майор Балинт заблуждается, — возразил Шалго. — Этот некий Эрих Фокс вчера вернулся в Венгрию. И знаете, от кого я это узнал? Все от того же Пьера Монтье, что назначил мне свидание в Шиофоке.
   — Что-то ты слишком все запутал, — с сомнением в голосе сказал Табори. — Сначала ты заявил, что тебе звонил по нашему телефону мнимый француз. Теперь ты снова говоришь о каком-то уже настоящем французе. Кто же он такой, этот твой француз?
   — Француз живет в «Русалке». А из вашего дома кто-то, назвавшись его именем, позвонил мне. Какой-то человек, хорошо знавший, что Монтье на несколько дней уехал в Кестхей и что майор Балинт подозревает в убийстве выехавшего за границу Эриха Фокса. А план отправить меня в Шиофок, видно, родился у этого шутника в голове, когда он узнал, что Эрих Фокс снова вернулся в Венгрию.
   — Но ведь майор Балинт нашел даже отпечатки пальцев убийцы и в машине и в комнате Меннеля и следы ног в гараже. Что же еще нужно?
   — То были мои следы! — сказал Шалго. — Моих пальцев. И моих ног. Так что майор Балинт заблуждается. Убийца еще не сбежал на Запад. И драгоценности тоже пока еще не вывезены. Они все еще лежат в машине господина Хубера.
   — В моей машине? — удивился Хубер.
   — Ну, господин Отто Хубер! Вы, я вижу, не простой человек, — признал Шалго. — И ничего не скажешь, придумали вы все воистину ловко…
   — Вот-вот! Я так и знал: все именно так и должно было кончиться! Нет, вам на слово верить нельзя! Я выдал вам двенадцать агентов «Ганзы». Выдал, рискуя жизнью. На меня совершено покушение. Чего же вы еще от меня хотите?
   — Агентов вы, господин Хубер, не выдали, а продали! За дипломатический паспорт. Но вот вопрос: стали бы вы их продавать, если бы не поняли сразу, что мы уже и без вас все знаем о тайном радиопередатчике в машине Меннеля?
   — Не понимаю, о чем вы говорите?
   — Об электросигнальном диске. На нем ведь три отметки: плюс, минус и нуль. Когда вы осмотрели машину, указатель стоял на минусе. И вы поняли, что в машину кто-то заглядывал, а значит, нам все уже известно и потому автомобиль вам не отдадут. Что делает в таком случае умный человек? Умный человек делает вид, будто бы он сам, добровольно… И действительно, вы тут же приходите и «по секрету» сообщаете нам, что Меннель — шпион «Ганзы», и другие, давно известные нам вещи.
   — Но для чего тогда господину Хуберу было выдавать вам агентуру? — возразил Казмер.
   — За плату. Хубер с готовностью пошел на это, потому что он действительно решил порвать с Брауном и компанией. И для него теперь дороги были уже не агенты «Ганзы», а спрятанные на вилле драгоценности и дипломатический паспорт.
   — Фантазируешь, Шалго, — усомнился Табори. — Если бы это было так, Хубер попросил бы достать ему билет куда угодно, только не на Кубу.
   — А я уверен, что на Кубу он вовсе и не собирается лететь, — сказал Шалго. — По пути самолет делает посадку в Канаде. И господину Хуберу совсем не обязательно продолжать полет до Гаваны.
   — Поразительно, как богата ваша фантазия, — иронически заметил Хубер. — И ни одного слова правды!
   — Вы мне нравитесь, Хубер, своей стойкостью! И все же вы провалились. Это вы, Хубер, получили от полковника Кары номер нашего прямого телефона. И только вы! По этому телефону вы и позвонили, приглашая меня на свидание в Шиофок, потому как хотели отослать меня из Эмеда перед своим отъездом. Позвонили из дома Табори и говорили по-французски.
   — Делая такие смелые умозаключения, вы скоро придете к выводу, что я и есть генерал Гелен собственной персоной!
   Нужно признать, что Шалго не рассчитывал на такое упорство своего противника.
   — А что вы скажете относительно вот этого чертежика? — продолжал он атаковать Хубера, вынув из внутреннего кармана пиджака план виллы. — Кажется, вы именно его искали повсюду сегодня после обеда?
   — Это не мой план. Я нашел его среди бумаг Меннеля…
   — Понимаю, — кивнул головой Шалго и, повернувшись к Бланке, спросил: — А вам знаком этот рисунок?
   — Впервые вижу.
   — Странно, — удивился Шалго. — Между тем на этой бумаженции почему-то сохранились отпечатки пальцев и Меннеля, и Хубера, и ваши.
   Бланка недоуменно пожала плечами.
   — Не знаю, как они на нее попали…
   — И вы, конечно, не знаете, что за вилла на ней изображена?
   — Откуда я могу это знать?
   — А вы вглядитесь получше. Вот, к примеру, эта комната на плане — гостиная. Два окна с видом на Балатон. Вот здесь — улица Казмера, ныне Петефи. Эта комната примечательна тем, что в ней появился на свет Казмер.
   — Я? — Казмер бросил на Шалго взгляд, полный изумления, смешанного с отчаянием.
   — Да, ты! Здесь тебе дала жизнь твоя мать, Бланка Табори. Она же и кормила тебя грудью. Правда, только до двухмесячного возраста. Затем отдала в приют. А в сорок пятом усыновила. Что со всех точек зрения деяние весьма похвальное. А вот в этой комнате, выходящей во двор, жил твой отец, Казмер, — Карой Моноштори, майор венгерского генерального штаба. — Шалго кивнул на Хубера: — Вот он собственной персоной. Правда, теперь он стал почему-то Отто Хубером. Но если ты взглянешь на эту вот картинку, все твои сомнения рассеются. — Шалго вытащил из кармана фотографию и протянул ее Казмеру.
   — Вы — мой отец? — Казмер Табори перевел взгляд с фотографии на Хубера.
   — Положите все это на стол! — закричал Хубер и выхватил из кармана пистолет.
   Профессор Табори бросил на сестру уничтожающий взгляд:
   — Почему ты, несчастная, не сказала мне, кто этот человек?
   — Оставь меня в покое, Матэ, — взмолилась бедная женщина. — Я любила его и пожертвовала ради него всей своей жизнью. Да, он — отец Казмера!
   — Отставить! — решительным голосом скомандовал Хубер. — Все это вы еще успеете обсудить позднее. А пока, Шалго, все — на стол! И план дома тоже.
   — Есть же еще и фотокопия этого плана, — миролюбиво сообщил Шалго. — И не одна.
   — Прерыватель тоже на стол! — Голос Хубера звучал еще тверже.
   — Он у меня в кармане, рядом с пистолетом. Пистолет заряжен, курок на взводе. А я стреляю из кармана, как Джеймс Бонд. Разрешаете достать прерыватель?
   — Профессор Табори, — приказал Хубер. — Достаньте у Шалго из кармана прерыватель!
   Табори, будто послушный баран, подошел к Шалго и принялся шарить у него в кармане. Едва он извлек прерыватель, последовал новый приказ:
   — Возьмите и пистолет, профессор.
   — Где пистолет? — жалобно спросил Табори.
   — Оружия не ношу, Матэ, — с сожалением посмотрел на своего приятеля Шалго.
   — Зачем же ты сказал, что он у тебя в кармане?
   — Просто хотел кое в чем убедиться.
   — Профессор, давайте сюда прерыватель, — приказал Хубер.
   Табори пошел к нему, но ему наперерез поспешил Казмер. Он выхватил прерыватель из рук дяди и закричал:
   — Довольно! Довольно лжи! Вы никуда не уйдете отсюда, господин Хубер, или как вас там!
   — Сын! Сынок… — укоризненно проговорил Хубер. — Теперь, когда ты все знаешь…
   — Мало тебе, что ты загубил, исковеркал жизнь моей матери? Ты и до меня добрался? Зачем скрывал, что ты мой отец?
   — Это я запретила ему. Я не хотела, чтобы ты знал, какой у тебя отец!
   — Так кто же ты на самом деле? — еще требовательнее спросил Казмер, наступая на Хубера.
   — Вот уж действительно неподходящий момент для объяснений, сынок.
   — А ты до сих пор не знаешь, Казмер? — удивился Шалго. — Это геленовский, потом брауновский шпион, решивший еще раз поменять хозяев. Профессиональный перебежчик. Но самое главное для него в этой смене лошадей — заполучить наконец награбленные им во время войны богатства.
   — А заодно запутать и меня в свои паучьи сети! Теперь мне понятны все его ухищрения, когда он выманил у меня подписку о моем сотрудничестве с ЦРУ. И это у него называется спасти сына и жену из когтей Брауна!
   — Прерыватель! — угрожающе рявкнул Хубер-Моноштори. — И поживее!
   — Отдай ему, Казмер, — попросила Бланка. — Ты ведь не желаешь смерти своему отцу? Если его здесь схватят, ему конец.
   — Ты даже и сейчас его защищаешь?
   — Не его, сынок, тебя, — возразила Бланка. — Не отдашь — он застрелит тебя. Ты его не знаешь.
   Казмер перевел взгляд на Шалго, тот кивнул головой:
   — Отдай! Этому человеку нечего терять.
   Казмер швырнул к ногам Хубера прерыватель. Хубер быстрым движением поднял его с пола, затем выдернул из розетки телефонный шнур.
   — Из комнаты не выходить! — предупредил он. — За ослушание — пуля!
   — Не бойтесь, не выйдем. Желаем удачи, — усаживаясь в кресло, пообещал Шалго. — Безумец! Его же пристрелят, если он не сдастся добровольно первому же милицейскому патрулю.
   Он кивнул Лизе, и та, вынув из сумки, дала мужу небольшой передатчик. Шалго выдвинул антенну и, включив аппарат, сказал в микрофон: «Эрне? Ты слышишь меня? Да, Хубер выехал. Вооружен. В остальном все в порядке».
   — Ну вот, — выключив передатчик, заметил он. — Через пять минут Хубер будет сидеть в наручниках.
   Казмер, разинув рот, смотрел на Шалго.
   — Как же вы… дознались, что он… мой отец? — заикаясь, спросил он.
   — На плане дома был написан адрес виллы Месароша. Скажите, Бланка, вы знали, что так называемый Хубер спрятал на этой вилле награбленные им сокровища? — спросил Шалго.
   — Нет, не знала. Я была больна в то время, когда он все это проделал, и узнала обо всем только от Меннеля. Он показал мне план и попросил проводить его на виллу.