— Драгоценности с виллы Месарошей перенес сюда Меннель? — спросил Казмер.
— Ты принес их сюда, мой мальчик. Ты, из дома старого священника.
— Значит, в чемодане были не книги?
— Нет.
— А как вы об этом догадались? — удивился Казмер.
— На след нас навела Илонка, — сказал Шалго. — Потом мы наведались к старому Месарошу. Выяснилось, что он и господин Хубер-Моноштори — сводные братья. Ну, старик поломался немного, а потом все же начал рассказывать. Сказал, что он единственный человек, кто знал тайну твоего рождения. Он же и участковому полицейскому наврал, что ему будто бы подбросили ребенка…
— Я хотела, Казмер, оставить тебя тогда дома, — сквозь рыдания проговорила Бланка. — Увы, этого нельзя было сделать. Но я каждую неделю навещала тебя в приюте. И как только стало возможно, снова взяла к себе. Усыновила.
— Наверное, в то время Моноштори не сказал вам о драгоценностях, спрятанных в доме Месароша? — спросил Шалго.
— Нет, конечно.
— Зато Месарош знал о них. Они с Хубером-Моноштори вместе их прятали. Когда же виллу национализировали, Месарош достал драгоценности из тайника, сложил их в чемодан и отнес к местному священнику, попросив спрятать. Тот не знал, что в чемодане, но отказать Месарошу побоялся: у того брат каноник, правая рука епископа. Меннель ночью двадцатого заехал в Фюред, к Месарошу, чтобы узнать, что сталось с сокровищами. Они договорились на следующий день наведаться к священнику вместе…
— Но Меннеля убили… — подсказал Казмер.
— Совершенно верно, не успел он прийти за драгоценностями. Затем появился и сам Хубер-Моноштори. Твоя матушка, наверное, рассказала ему обо всем, что тут произошло.
— Да, да. Я рассказала, я! — плача, подтвердила Бланка Табори. — Он велел мне незаметно переправить чемодан от священника к нам в дом.
— И я поехал и привез его! — проговорил с отчаянием в голосе Казмер. — Фантастика! Мама, ну как ты могла?
— Ах, оставьте меня! Вот так я стала еще раз изменницей. Впрочем, наверное, я заслужила такую участь!
В этот момент в комнату вошли майор Балинт и сотрудник милиции, сопровождавший закованного в наручники Гезу Салаи.
— Скажите, Салаи, с кем вы говорили после полудня девятнадцатого июля? — спросил майор Балинт арестованного. Салаи кивком показал на Бланку Табори.
— Да. Это была я, — без колебаний созналась Бланка. — Я все сейчас расскажу сама. Это я налгала ему про Меннеля и Беату Кюрти. Я же звонила ему ночью по телефону. Да, я хотела с его помощью уничтожить Меннеля. Ну, что вам еще от меня нужно? — вскрикнула она и, схватившись за сердце, рухнула на пол.
— Казмер, — сказал Шалго. — Проводи матушку в ее комнату и оставайся там с нею. А ты, Лиза, попроси Илонку сбегать за врачом.
Казмер легко, словно ребенка, подхватив мать на руки, вынес ее из комнаты.
— Что ж, — сказал Шалго майору Балинту. — Очная ставка закончена. Надеюсь, господин Салаи, теперь вы дадите чистосердечные показания?
— Да, я расскажу обо всем, что знаю. Одно точно, что негодяй Меннель вполне заслужил свою жалкую участь.
— Профессор, — сказал майор Балинт, — лейтенант Киш останется здесь, у вас. Объявляю вам постановление следователя: ваша сестра, Бланка Табори, должна оставаться дома впредь до нашего особого распоряжения.
Он тронул Салаи за плечо:
— Идемте.
— Я тоже скоро присоединюсь к вам! — крикнул ему вслед Шалго.
— Бланка переправила «Ганзе» материалы для переговоров по закупке оборудования, — сказал Матэ Табори Оскару Шалго, когда майор Балинт увел Салаи, а лейтенант Киш поднялся в комнату Бланки. — Она мне в этом призналась сама.
— Я догадывался, — сказал Шалго, принимаясь за сигару. — Кстати, вот возьми свой янтарный мундштук, он предохраняет от рака легких. На нем твои инициалы.
— Где ты его нашел? — удивился профессор.
— В лодке. Наверное, он выпал, когда ты погрузил в лодку труп Меннеля.
Матэ Табори замолчал; наконец, медленно подняв голову, он посмотрел на Шалго и, тяжело вздохнув, спросил:
— Ты знал?
— Давно. Кстати, и полковник Кара — тоже.
— Я убил его, защищаясь. Это была необходимая оборона. Поверь мне…
— Знаю. Однако ты не помешал бы властям предать суду по обвинению в убийстве Гезу Салаи?
Профессор потупил взгляд.
— Я все равно рано или поздно пошел бы и сам заявил, что это я…
Шалго достал из кармана несколько сложенных вчетверо листов бумаги, развернул их и начал читать вслух:
— …на следующий день утром, то есть двадцатого, я спрятался в камышах, имея намеренье покончить с Меннелем и с Беатой. Возле одного из толстых стволов я заметил высокого неизвестного мужчину, который достал мундштук, вставил сигарету и закурил. Вскоре я увидел и Меннеля, приближавшегося к берегу на лодке. Беаты не было видно нигде.
Вероятно, и неизвестный увидел Меннеля, потому что тотчас же спрятался за стволом ивы. Меннель причалил к берегу и посмотрел на часы. Тут неизвестный вышел из-за дерева и заговорил с Меннелем. Они заспорили о чем-то и начали разгоряченно размахивать руками. Неожиданно Меннель ударил неизвестного и сбил его с ног, а затем наклонился к нему и стал его душить. Но неизвестный опамятовался и сбросил с себя Меннеля. Видно, это был очень сильный человек. Они продолжали бороться. Теперь уже неизвестному удалось схватить Меннеля за горло, и они оба покатились по траве… А потом неизвестный подтащил к берегу тело Меннеля, положил в лодку, вскочил в нее сам и принялся быстро грести от берега…»
Шалго свернул вчетверо лист бумаги и убрал его в карман.
— Разумеется, это не улика против тебя, потому что Салаи ни тогда, ни сейчас тебя не опознал. Но ты сам попался на удочку. Мундштук-то я нашел не в лодке, а у тебя дома, в шкатулке с сигарами. Но я уже знал о показаниях Салаи. Помнишь то место о мундштуке? Он-то и был моей насадкой. Я подозревал, что ты обязательно клюнешь на нее. Не сердись.
— Может, так и лучше, — сказал профессор Табори. — Я не хотел его убить. Я не знал, что наговорила Бланка Гезе Салаи. Я оказался там в этот час случайно. Это ведь мое излюбленное место купания, ты сам знаешь.
— И ты, конечно, не знал, что Меннель — шпион?
— Конечно, нет. Узнал я это только от Бланки. Она призналась мне, зачем сюда приехал Меннель. Представляешь, что я пережил после ее признания! Моя сестра — шпионка! Конечно, она оказалась жертвой шантажа, но… Словом, я всю ночь не спал. Искал какой-то выход. Что мне было делать? Донести в милицию на родную сестру? Утром я пошел купаться на озеро и встретил там Меннеля. Я сказал ему, что все знаю. Он вел себя нагло. Заявил, что мы все в его руках, что он и Казмера завербует. А я ответил ему, что пойду в милицию и заявлю. Меннель перепугался, бросился на меня, сбил с ног и чуть было не задушил. Ну, остальное ты знаешь…
— Почему же ты не пришел ко мне и не рассказал все, как было?
— Дважды приходил. И оба раза не заставал тебя дома.
— А жаль.
Табори помолчал.
— Что же мне теперь делать? — спросил он.
— Ничего. Завтра утром явишься к майору Балинту и все ему расскажешь. Только откровенно, все, как было!
В это мгновение в гостиную ворвался Казмер.
— Она отравилась! — прошептал он. — Она умерла!
Все оцепенели.
Первым опомнился Матэ Табори и бросился к двери. Казмер опустился в кресло, уронив голову на стол. Спина его вздрагивала от рыданий.
С террасы в гостиную вошли Илонка, Лиза и доктор Сегфю.
— Пройдите, доктор, пожалуйста, наверх. Вот сюда. Она там.
Доктор Сегфю быстрым шагом пересек гостиную.
Илонка, подойдя к Казмеру сзади, обняла его и прижалась головой к его вздрагивавшей спине.
Лиза постояла у двери, затем сделала знак Шалго, и они, неслышно выйдя на террасу, спустились вниз по ступенькам и медленно пошли к своему дому.
— Ты принес их сюда, мой мальчик. Ты, из дома старого священника.
— Значит, в чемодане были не книги?
— Нет.
— А как вы об этом догадались? — удивился Казмер.
— На след нас навела Илонка, — сказал Шалго. — Потом мы наведались к старому Месарошу. Выяснилось, что он и господин Хубер-Моноштори — сводные братья. Ну, старик поломался немного, а потом все же начал рассказывать. Сказал, что он единственный человек, кто знал тайну твоего рождения. Он же и участковому полицейскому наврал, что ему будто бы подбросили ребенка…
— Я хотела, Казмер, оставить тебя тогда дома, — сквозь рыдания проговорила Бланка. — Увы, этого нельзя было сделать. Но я каждую неделю навещала тебя в приюте. И как только стало возможно, снова взяла к себе. Усыновила.
— Наверное, в то время Моноштори не сказал вам о драгоценностях, спрятанных в доме Месароша? — спросил Шалго.
— Нет, конечно.
— Зато Месарош знал о них. Они с Хубером-Моноштори вместе их прятали. Когда же виллу национализировали, Месарош достал драгоценности из тайника, сложил их в чемодан и отнес к местному священнику, попросив спрятать. Тот не знал, что в чемодане, но отказать Месарошу побоялся: у того брат каноник, правая рука епископа. Меннель ночью двадцатого заехал в Фюред, к Месарошу, чтобы узнать, что сталось с сокровищами. Они договорились на следующий день наведаться к священнику вместе…
— Но Меннеля убили… — подсказал Казмер.
— Совершенно верно, не успел он прийти за драгоценностями. Затем появился и сам Хубер-Моноштори. Твоя матушка, наверное, рассказала ему обо всем, что тут произошло.
— Да, да. Я рассказала, я! — плача, подтвердила Бланка Табори. — Он велел мне незаметно переправить чемодан от священника к нам в дом.
— И я поехал и привез его! — проговорил с отчаянием в голосе Казмер. — Фантастика! Мама, ну как ты могла?
— Ах, оставьте меня! Вот так я стала еще раз изменницей. Впрочем, наверное, я заслужила такую участь!
В этот момент в комнату вошли майор Балинт и сотрудник милиции, сопровождавший закованного в наручники Гезу Салаи.
— Скажите, Салаи, с кем вы говорили после полудня девятнадцатого июля? — спросил майор Балинт арестованного. Салаи кивком показал на Бланку Табори.
— Да. Это была я, — без колебаний созналась Бланка. — Я все сейчас расскажу сама. Это я налгала ему про Меннеля и Беату Кюрти. Я же звонила ему ночью по телефону. Да, я хотела с его помощью уничтожить Меннеля. Ну, что вам еще от меня нужно? — вскрикнула она и, схватившись за сердце, рухнула на пол.
— Казмер, — сказал Шалго. — Проводи матушку в ее комнату и оставайся там с нею. А ты, Лиза, попроси Илонку сбегать за врачом.
Казмер легко, словно ребенка, подхватив мать на руки, вынес ее из комнаты.
— Что ж, — сказал Шалго майору Балинту. — Очная ставка закончена. Надеюсь, господин Салаи, теперь вы дадите чистосердечные показания?
— Да, я расскажу обо всем, что знаю. Одно точно, что негодяй Меннель вполне заслужил свою жалкую участь.
— Профессор, — сказал майор Балинт, — лейтенант Киш останется здесь, у вас. Объявляю вам постановление следователя: ваша сестра, Бланка Табори, должна оставаться дома впредь до нашего особого распоряжения.
Он тронул Салаи за плечо:
— Идемте.
— Я тоже скоро присоединюсь к вам! — крикнул ему вслед Шалго.
— Бланка переправила «Ганзе» материалы для переговоров по закупке оборудования, — сказал Матэ Табори Оскару Шалго, когда майор Балинт увел Салаи, а лейтенант Киш поднялся в комнату Бланки. — Она мне в этом призналась сама.
— Я догадывался, — сказал Шалго, принимаясь за сигару. — Кстати, вот возьми свой янтарный мундштук, он предохраняет от рака легких. На нем твои инициалы.
— Где ты его нашел? — удивился профессор.
— В лодке. Наверное, он выпал, когда ты погрузил в лодку труп Меннеля.
Матэ Табори замолчал; наконец, медленно подняв голову, он посмотрел на Шалго и, тяжело вздохнув, спросил:
— Ты знал?
— Давно. Кстати, и полковник Кара — тоже.
— Я убил его, защищаясь. Это была необходимая оборона. Поверь мне…
— Знаю. Однако ты не помешал бы властям предать суду по обвинению в убийстве Гезу Салаи?
Профессор потупил взгляд.
— Я все равно рано или поздно пошел бы и сам заявил, что это я…
Шалго достал из кармана несколько сложенных вчетверо листов бумаги, развернул их и начал читать вслух:
— …на следующий день утром, то есть двадцатого, я спрятался в камышах, имея намеренье покончить с Меннелем и с Беатой. Возле одного из толстых стволов я заметил высокого неизвестного мужчину, который достал мундштук, вставил сигарету и закурил. Вскоре я увидел и Меннеля, приближавшегося к берегу на лодке. Беаты не было видно нигде.
Вероятно, и неизвестный увидел Меннеля, потому что тотчас же спрятался за стволом ивы. Меннель причалил к берегу и посмотрел на часы. Тут неизвестный вышел из-за дерева и заговорил с Меннелем. Они заспорили о чем-то и начали разгоряченно размахивать руками. Неожиданно Меннель ударил неизвестного и сбил его с ног, а затем наклонился к нему и стал его душить. Но неизвестный опамятовался и сбросил с себя Меннеля. Видно, это был очень сильный человек. Они продолжали бороться. Теперь уже неизвестному удалось схватить Меннеля за горло, и они оба покатились по траве… А потом неизвестный подтащил к берегу тело Меннеля, положил в лодку, вскочил в нее сам и принялся быстро грести от берега…»
Шалго свернул вчетверо лист бумаги и убрал его в карман.
— Разумеется, это не улика против тебя, потому что Салаи ни тогда, ни сейчас тебя не опознал. Но ты сам попался на удочку. Мундштук-то я нашел не в лодке, а у тебя дома, в шкатулке с сигарами. Но я уже знал о показаниях Салаи. Помнишь то место о мундштуке? Он-то и был моей насадкой. Я подозревал, что ты обязательно клюнешь на нее. Не сердись.
— Может, так и лучше, — сказал профессор Табори. — Я не хотел его убить. Я не знал, что наговорила Бланка Гезе Салаи. Я оказался там в этот час случайно. Это ведь мое излюбленное место купания, ты сам знаешь.
— И ты, конечно, не знал, что Меннель — шпион?
— Конечно, нет. Узнал я это только от Бланки. Она призналась мне, зачем сюда приехал Меннель. Представляешь, что я пережил после ее признания! Моя сестра — шпионка! Конечно, она оказалась жертвой шантажа, но… Словом, я всю ночь не спал. Искал какой-то выход. Что мне было делать? Донести в милицию на родную сестру? Утром я пошел купаться на озеро и встретил там Меннеля. Я сказал ему, что все знаю. Он вел себя нагло. Заявил, что мы все в его руках, что он и Казмера завербует. А я ответил ему, что пойду в милицию и заявлю. Меннель перепугался, бросился на меня, сбил с ног и чуть было не задушил. Ну, остальное ты знаешь…
— Почему же ты не пришел ко мне и не рассказал все, как было?
— Дважды приходил. И оба раза не заставал тебя дома.
— А жаль.
Табори помолчал.
— Что же мне теперь делать? — спросил он.
— Ничего. Завтра утром явишься к майору Балинту и все ему расскажешь. Только откровенно, все, как было!
В это мгновение в гостиную ворвался Казмер.
— Она отравилась! — прошептал он. — Она умерла!
Все оцепенели.
Первым опомнился Матэ Табори и бросился к двери. Казмер опустился в кресло, уронив голову на стол. Спина его вздрагивала от рыданий.
С террасы в гостиную вошли Илонка, Лиза и доктор Сегфю.
— Пройдите, доктор, пожалуйста, наверх. Вот сюда. Она там.
Доктор Сегфю быстрым шагом пересек гостиную.
Илонка, подойдя к Казмеру сзади, обняла его и прижалась головой к его вздрагивавшей спине.
Лиза постояла у двери, затем сделала знак Шалго, и они, неслышно выйдя на террасу, спустились вниз по ступенькам и медленно пошли к своему дому.