Барахлюш подмигивает Мино, но кротенок, как и все его семейство, не отличается остротой зрения. Впрочем, дружеское подмигивание юного принца он все же уловил, кроме того, у него прекрасное обоняние, и он давно уже учуял изысканный запах духов Селении.
Унылое выражение на его мордочке сменяется радостной улыбкой: друзья здесь, они пришли помочь ему. Сердце его взволнованно бьется, грудь наполняет воздух свободы.
— Мино! Полагаю, ты наконец изволил проснуться? Я уже больше часа пытаюсь тебя разбудить! — гневно восклицает Урдалак: у него терпения не больше, чем у голодной акулы.
Мино подскакивает на месте.
— Да, есть, слушаюсь, повелитель! Весь в вашем распоряжении, повелитель! — отвечает он, часто кивая головой.
Мракос наклоняется к отцу.
— Он плохо видит, весь кротовый род плохо видит, — объясняет он Урдалаку, сверлящему крота своим пронзительным взглядом.
Но тому не требуется объяснений. Мракос на минуту забыл об этом. Спохватившись, он делает шаг назад и во искупление своей вины склоняется в почтительном поклоне.
— Урдалак знает все. Я и есть само знание, и моя память, в отличие от твоей, безгранична и удерживает в себе все! — властно отчитывает Ужасный У непутевого сына. — И я ни от кого не терплю замечаний!
— Простите, отец, — смущенно отвечает сын.
— Начинай! — рявкает Урдалак, обращаясь к кроту.
Маленький Мино переминается с лапы на лапу, видимо, вспоминая, на какой рычаг ему следует нажать, и, наконец, нажимает на самый ближний. Невидимый механизм приходит в движение, слышится скрип и кряхтение проворачиваемых шестеренок: где-то рядом заработала сложная система, состоящая из зубчатых колес, веревок и блоков.
— Я так рад, что он жив! — шепчет Барахлюш.
— Когда работаешь на Урдалака, нельзя утверждать, жив ты или нет: ведь это всего лишь отсрочка неминуемой гибели, — замечает Арчибальд. А он знает, о чем говорит.
Механизм долго урчит, потом в самом конце зала в потолке открывается небольшой люк. Судя по тому, что в отверстие устремляется солнечный свет, люк этот ведет на улицу. Солнечный луч быстро добирается до верхушки пирамиды, где закреплен самый большой рубин. Драгоценный камень тотчас становится ярко-красным, за ним начинает пламенеть вся пирамида. Словно новогодняя елка, на которой зажгли сначала верхушку, а потом остальные гирлянды. Теперь пирамида сияет ровным багрово-красным светом, словно выдержанное вино, налитое в хрустальный бокал, через который пропустили солнечный луч.
Зрелище великолепное, и наши друзья, несмотря на свое незавидное положение, сумели его оценить.
Солнечный луч завершает свой бег на последнем рубине, из которого сделан трон Урдалака.
Едва луч касается рубиновых граней, трон вспыхивает алым пламенем. Багровый свет перекидывается на сидящего на троне Урдалака, и черная фигура правителя становится кроваво-красной: Ужасный У превращается в огненное божество.
Осматы издают испуганный вопль. Некоторые даже падают на колени. Подобного рода трюки всегда действуют на толпу, и такой опытный диктатор как Урдалак прекрасно умеет ими пользоваться.
Только старый Арчибальд не усматривает в этом зрелище ничего магического, и не удивительно, ведь дедушка Артура — ученый. Глядя на сияющие драгоценности, он удовлетворенно улыбается.
— Ну что, Арчибальд? — обращается к нему Урдалак. — Вы можете гордиться тем, как мы употребили полученные от вас знания.
— Очень красиво! Конечно, проку от этого чуть, разве только подкрасить вам щечки, но красиво, — отвечает старик.
Ужасный У, немного подумав, решает не воспринимать слова Арчибальда как оскорбление.
— Что ж, быть может моя новая оросительная система понравится вам больше, — иронически произносит он.
— Да, сделана неплохо, и работать должна хорошо, — признает Арчибальд. — Жаль только, что вы решили использовать ее для других целей.
— Разве? Но ведь ваша система предназначена для доставки воды! — с наигранным удивлением вопрошает Урдалак.
— Да, именно для этого, чтобы поливать растения и давать чистую воду для питья и мытья, но не для того, чтобы устраивать наводнения! — уточняет ученый.
— Но, мой дорогой Арчибальд, мы собираемся устроить не простое наводнение, мы намерены устроить настоящий потоп и утопить, растворить, навсегда смыть минипутов с лица Первого континента! — патетически произносит Урдалак.
— Да вы настоящее чудовище, Урдалак! — качает головой старик.
— Знаю, мне уже сообщила об этом ваша невестка! А сами-то вы кто? Тоже мне, ученый! По какому праву вы изменяете течения рек, прокладываете дороги там, где их не предусмотрела природа? Кто вы такой, чтобы считать себя выше природы и изменять ее творения? Неужели вы считаете себя умнее природы?
Арчибальд не отвечает, и Урдалаку кажется, что он, наконец, нашел его уязвимое место.
— Вы, ученые, всегда так! Сначала изобретаете, а потом думаете, каковы будут последствия ваших изобретений, — продолжает Урдалак. — Природа тратит на принятие решений долгие годы. Она помогает распуститься цветку, а потом тысячи лет экспериментирует, прежде чем выбрать для него подходящее место, где будет хорошо и ему, и всему, что растет рядом. Вы же, как только что-нибудь изобретете, тотчас провозглашаете себя гениями и требуете, чтобы вас увековечили в пантеоне Истории! — издевательски завершает он.
Мракос ничего не понял из сказанного отцом, но на всякий случай зловеще расхохотался.
— А какие у вас непомерные претензии!… — презрительно добавляет диктатор.
— Согласен, непомерные претензии, дорогой мой Урдалак, никого не украшают. Иначе вы бы брали призы на конкурсах красоты и бодибилдинга, — отвечает Арчибальд.
Физиономия правителя перекашивается. Не пора ли поставить этого человечишку на место? Или все же подождать?
— Несмотря на этот очевидно враждебный выпад, я расцениваю ваши слова как комплимент, ибо ни один правитель не сможет стать великим, если он ни на что не претендует! — снисходительно уточняет Урдалак.
— Император, король, правитель — это всего лишь титулы. Чтобы стать истинным повелителем, надо быть добрым, справедливым и великодушным, — тоном наставника произносит Арчибальд.
— А как вы думаете, если бы я не был наделен всеми этими качествами, вы бы стояли сейчас здесь, живой и невредимый, да еще, судя по вашим речам, в превосходном настроении? Так что я с полным основанием отношу все вышесказанное вами на свой счет! — издевательски смеется Урдалак.
Мракос тоже хихикает — он в первый раз понял смысл шутки.
— Впрочем, я вскоре докажу вам, что могу быть и добрым, и великодушным… вы свободны! — объявляет он, сопровождая слова широким театральным жестом.
Повинуясь этому жесту, несколько осматов поднимают решетку, загораживающую вход в канализационную трубу, ведущую в столицу минипутов. Как мы уже сказали, к этой-то трубе и подведены соломинки из накопительных резервуаров.
Арчибальд раньше других понял, какую им готовят ловушку.
— Вы предлагаете нам свободу вместе со смертью? — спрашивает он, глядя Ужасному У прямо в глаза.
— Я предлагаю вам целых два выхода, — отвечает Урдалак, и на лице его появляется улыбка садиста. — Разве это не является признаком великодушия?
— Значит, как только мы войдем в трубу, ты пустишь воду, многие тонны воды? — восклицает принцесса; она тоже поняла, какую участь готовит им Урдалак.
— Советую тебе поменьше говорить, Селения, и побыстрее действовать! — отвечает грозный Урдалак.
— А куда спешить, если другого выхода у нас все равно нет? Вряд ли ты решишь выпустить нас через черный ход! Поэтому у нас один шанс из миллиона, и нам надо как следует все обдумать, — язвительно отвечает принцесса.
— Один шанс из миллиона? Однако, ты оптимистка. Я бы сказал: один из ста миллионов, — с усмешкой уточняет У. — Впрочем, это все равно лучше, чем ничего, верно? Так что — вперед!… И счастливого пути!
Урдалак взмахивает крючковатой лапой, и к пленникам направляется отряд осматов, чтобы втолкнуть их в трубу.
Барахлюш дрожит, как осиновый лист. А Артур… Артур, наконец, нашел идею, которую искал с той самой минуты, как попал в тюрьму.
— Могу я попросить ваше императорское превосходительство о последней милости? Совсем крохотной, только для того, чтобы ваше императорское величество смогли еще раз явить всем свою бескрайнюю доброту, — нарочито смиренно говорит мальчик, склоняясь в три погибели.
— Однако, этот малыш мне нравится! — заявляет Урдалак, падкий на лесть, как все диктаторы. — И что это за милость?
— Мне бы хотелось завещать мое единственное сокровище, а именно вот эти часы, моему другу Мино, присутствующему в этом зале.
Маленький крот изумлен: почему все вдруг повернулись в его сторону, а главное, что хочет от него этот незнакомый мальчик?
Урдалак внимательно рассматривает маленькие часы, которые Артур протягивает ему прямо под нос.
Повелитель принюхивается: ловушкой здесь не пахнет.
— Согласен! — отвечает он.
Осматы аплодируют поистине безграничной милости своего повелителя.
Пока Урдалак упивается аплодисментами и лестью своих приближенных, Артур подбегает к Мино.
— Эти часы просил передать тебе твой отец! — шепчет он на ухо кротенку и надевает их ему на запястье. — Когда я отсюда выберусь, ты подашь мне сигнал, и я смогу найти сокровище. Я буду ждать твоего сигнала ровно в полдень! Ясно? — быстро говорит Артур.
Мино в растерянности.
— Но как я подам тебе сигнал?
— С помощью зеркал, Мино! Ты же умеешь ими управлять! — почти сердито говорит мальчик: Мино — его последняя надежда раздобыть сокровища, без его помощи он не сможет отыскать под землей дворец Ужасного У. — Ты все понял?
Мино растерянно кивает — скорее, чтобы сделать приятное Артуру, а вовсе не потому, что он все понял.
— Довольно болтать, моя снисходительность имеет свои пределы! Уберите их! — приказывает Урдалак.
Он сыт по горло комплиментами, которые расточают ему осматы. Время слов кончилось, пора действовать. Осматы оттаскивают Артура от кротенка и отводят к остальным. Затем всех пленников подводят к огромной трубе.
Мино смотрит, как уводят его нового приятеля и не знает, как ему поступить.
— Запомни! Ровно в полдень! — кричит Артур, положившись на сообразительность Мино.
Стража вталкивает пленников в люк и опускает за ними решетку. Теперь наши герои отрезаны о мира, и им ничего не остается, как идти вперед по трубе.
Канализационная труба может вывести их на свободу, но только в том случае, если по дну ее, как сейчас, будет струиться только тоненький ручеек. Если вода заполнит ее целиком, вряд ли они успеют дойти до конца. Тогда труба станет их могилой.
Мысль эта, одновременно посетившая всех пленников, прилива бодрости не вызывает: все выглядят несчастными и подавленными. Никто не рвется вперед. Да и к чему бежать? Чтобы отсрочить на несколько секунд свою кончину? Уж лучше сразу утонуть! Барахлюш в задумчивости барабанит по стенке трубы.
Эти звуки доносятся до Урдалака.
— Даю вам минуту форы, — громогласно произносит он, чтобы все его услышали. — Теперь вы сможете представить себе, что просто участвуете в соревнованиях!
Азартный игрок, он готов чуть-чуть изменить правила, чтобы игра стала острее.
Мракоса тоже охватил азарт.
— Принесите табло времени! — приказывает он.
Два осмата приносят огромное табло, в центре которого на гвозде наколота кипа сухих листьев.
На верхнем листе написано слово «шестьдесят».
Вцепившись в решетку, Селения с тревогой наблюдает за Урдалаком. Взор ее источает ненависть к Ужасному У, и она надеется, что хотя бы капелька этой ненависти, подобно капле яда, отравит его существование.
— Ты кончишь свои дни в аду! — сквозь зубы цедит она.
— Он уже в аду! — отвечает Артур, беря ее за руку. — Его жизни не позавидуешь! А теперь нам пора. Пошли!
— К чему торопиться? — возражает Селения, выдергивая руку. — Чтобы умереть на минуту позже? Я предпочитаю остаться здесь и встретить смерть лицом к лицу!
Артур вновь берет ее за локоть и держит крепко, чтобы она не вырвалась.
— Лучше минута, чем ничего! За минуту в голову может прийти полезная идея! — твердо говорит он.
Впервые он позволяет себе командовать Селенией, и от изумления принцесса не находит слов, чтобы ему возразить. Неужели ее неуклюжий маленький принц вырос и скоро станет совсем взрослым?
Не отпуская руку принцессы, Артур тянет ее за собой, заставляя бежать вместе со всеми. Селения поражена упорством Артура и в глубине души восхищается им.
Увидев, как пленники убегают, Урдалак радостно восклицает:
— Превосходно! Соревнование всегда придает остроту любому делу! А теперь начинайте отсчет! — почти радостно приказывает он.
Осмат отрывает лист с надписью «шестьдесят», за которым виден следующий лист с великолепно исполненной надписью «пятьдесят девять».
Часы весьма своеобразные. Любой швейцарец пришел бы в ужас от такого хронометра, однако Урдалака они забавляют. Он даже раскачивает головой в такт обрываемым листьям.
— Подготовить затворы, клапаны и вентили! — приказывает он, продолжая ритмично раскачивать головой.
Мракос бежит передать приказание. Он трепыхается от нетерпения, словно вытащенная из воды рыба, а осмат-часовщик отрывает новый листок, за которым следует лист с надписью: «пятьдесят два».
ГЛАВА 11
Унылое выражение на его мордочке сменяется радостной улыбкой: друзья здесь, они пришли помочь ему. Сердце его взволнованно бьется, грудь наполняет воздух свободы.
— Мино! Полагаю, ты наконец изволил проснуться? Я уже больше часа пытаюсь тебя разбудить! — гневно восклицает Урдалак: у него терпения не больше, чем у голодной акулы.
Мино подскакивает на месте.
— Да, есть, слушаюсь, повелитель! Весь в вашем распоряжении, повелитель! — отвечает он, часто кивая головой.
Мракос наклоняется к отцу.
— Он плохо видит, весь кротовый род плохо видит, — объясняет он Урдалаку, сверлящему крота своим пронзительным взглядом.
Но тому не требуется объяснений. Мракос на минуту забыл об этом. Спохватившись, он делает шаг назад и во искупление своей вины склоняется в почтительном поклоне.
— Урдалак знает все. Я и есть само знание, и моя память, в отличие от твоей, безгранична и удерживает в себе все! — властно отчитывает Ужасный У непутевого сына. — И я ни от кого не терплю замечаний!
— Простите, отец, — смущенно отвечает сын.
— Начинай! — рявкает Урдалак, обращаясь к кроту.
Маленький Мино переминается с лапы на лапу, видимо, вспоминая, на какой рычаг ему следует нажать, и, наконец, нажимает на самый ближний. Невидимый механизм приходит в движение, слышится скрип и кряхтение проворачиваемых шестеренок: где-то рядом заработала сложная система, состоящая из зубчатых колес, веревок и блоков.
— Я так рад, что он жив! — шепчет Барахлюш.
— Когда работаешь на Урдалака, нельзя утверждать, жив ты или нет: ведь это всего лишь отсрочка неминуемой гибели, — замечает Арчибальд. А он знает, о чем говорит.
Механизм долго урчит, потом в самом конце зала в потолке открывается небольшой люк. Судя по тому, что в отверстие устремляется солнечный свет, люк этот ведет на улицу. Солнечный луч быстро добирается до верхушки пирамиды, где закреплен самый большой рубин. Драгоценный камень тотчас становится ярко-красным, за ним начинает пламенеть вся пирамида. Словно новогодняя елка, на которой зажгли сначала верхушку, а потом остальные гирлянды. Теперь пирамида сияет ровным багрово-красным светом, словно выдержанное вино, налитое в хрустальный бокал, через который пропустили солнечный луч.
Зрелище великолепное, и наши друзья, несмотря на свое незавидное положение, сумели его оценить.
Солнечный луч завершает свой бег на последнем рубине, из которого сделан трон Урдалака.
Едва луч касается рубиновых граней, трон вспыхивает алым пламенем. Багровый свет перекидывается на сидящего на троне Урдалака, и черная фигура правителя становится кроваво-красной: Ужасный У превращается в огненное божество.
Осматы издают испуганный вопль. Некоторые даже падают на колени. Подобного рода трюки всегда действуют на толпу, и такой опытный диктатор как Урдалак прекрасно умеет ими пользоваться.
Только старый Арчибальд не усматривает в этом зрелище ничего магического, и не удивительно, ведь дедушка Артура — ученый. Глядя на сияющие драгоценности, он удовлетворенно улыбается.
— Ну что, Арчибальд? — обращается к нему Урдалак. — Вы можете гордиться тем, как мы употребили полученные от вас знания.
— Очень красиво! Конечно, проку от этого чуть, разве только подкрасить вам щечки, но красиво, — отвечает старик.
Ужасный У, немного подумав, решает не воспринимать слова Арчибальда как оскорбление.
— Что ж, быть может моя новая оросительная система понравится вам больше, — иронически произносит он.
— Да, сделана неплохо, и работать должна хорошо, — признает Арчибальд. — Жаль только, что вы решили использовать ее для других целей.
— Разве? Но ведь ваша система предназначена для доставки воды! — с наигранным удивлением вопрошает Урдалак.
— Да, именно для этого, чтобы поливать растения и давать чистую воду для питья и мытья, но не для того, чтобы устраивать наводнения! — уточняет ученый.
— Но, мой дорогой Арчибальд, мы собираемся устроить не простое наводнение, мы намерены устроить настоящий потоп и утопить, растворить, навсегда смыть минипутов с лица Первого континента! — патетически произносит Урдалак.
— Да вы настоящее чудовище, Урдалак! — качает головой старик.
— Знаю, мне уже сообщила об этом ваша невестка! А сами-то вы кто? Тоже мне, ученый! По какому праву вы изменяете течения рек, прокладываете дороги там, где их не предусмотрела природа? Кто вы такой, чтобы считать себя выше природы и изменять ее творения? Неужели вы считаете себя умнее природы?
Арчибальд не отвечает, и Урдалаку кажется, что он, наконец, нашел его уязвимое место.
— Вы, ученые, всегда так! Сначала изобретаете, а потом думаете, каковы будут последствия ваших изобретений, — продолжает Урдалак. — Природа тратит на принятие решений долгие годы. Она помогает распуститься цветку, а потом тысячи лет экспериментирует, прежде чем выбрать для него подходящее место, где будет хорошо и ему, и всему, что растет рядом. Вы же, как только что-нибудь изобретете, тотчас провозглашаете себя гениями и требуете, чтобы вас увековечили в пантеоне Истории! — издевательски завершает он.
Мракос ничего не понял из сказанного отцом, но на всякий случай зловеще расхохотался.
— А какие у вас непомерные претензии!… — презрительно добавляет диктатор.
— Согласен, непомерные претензии, дорогой мой Урдалак, никого не украшают. Иначе вы бы брали призы на конкурсах красоты и бодибилдинга, — отвечает Арчибальд.
Физиономия правителя перекашивается. Не пора ли поставить этого человечишку на место? Или все же подождать?
— Несмотря на этот очевидно враждебный выпад, я расцениваю ваши слова как комплимент, ибо ни один правитель не сможет стать великим, если он ни на что не претендует! — снисходительно уточняет Урдалак.
— Император, король, правитель — это всего лишь титулы. Чтобы стать истинным повелителем, надо быть добрым, справедливым и великодушным, — тоном наставника произносит Арчибальд.
— А как вы думаете, если бы я не был наделен всеми этими качествами, вы бы стояли сейчас здесь, живой и невредимый, да еще, судя по вашим речам, в превосходном настроении? Так что я с полным основанием отношу все вышесказанное вами на свой счет! — издевательски смеется Урдалак.
Мракос тоже хихикает — он в первый раз понял смысл шутки.
— Впрочем, я вскоре докажу вам, что могу быть и добрым, и великодушным… вы свободны! — объявляет он, сопровождая слова широким театральным жестом.
Повинуясь этому жесту, несколько осматов поднимают решетку, загораживающую вход в канализационную трубу, ведущую в столицу минипутов. Как мы уже сказали, к этой-то трубе и подведены соломинки из накопительных резервуаров.
Арчибальд раньше других понял, какую им готовят ловушку.
— Вы предлагаете нам свободу вместе со смертью? — спрашивает он, глядя Ужасному У прямо в глаза.
— Я предлагаю вам целых два выхода, — отвечает Урдалак, и на лице его появляется улыбка садиста. — Разве это не является признаком великодушия?
— Значит, как только мы войдем в трубу, ты пустишь воду, многие тонны воды? — восклицает принцесса; она тоже поняла, какую участь готовит им Урдалак.
— Советую тебе поменьше говорить, Селения, и побыстрее действовать! — отвечает грозный Урдалак.
— А куда спешить, если другого выхода у нас все равно нет? Вряд ли ты решишь выпустить нас через черный ход! Поэтому у нас один шанс из миллиона, и нам надо как следует все обдумать, — язвительно отвечает принцесса.
— Один шанс из миллиона? Однако, ты оптимистка. Я бы сказал: один из ста миллионов, — с усмешкой уточняет У. — Впрочем, это все равно лучше, чем ничего, верно? Так что — вперед!… И счастливого пути!
Урдалак взмахивает крючковатой лапой, и к пленникам направляется отряд осматов, чтобы втолкнуть их в трубу.
Барахлюш дрожит, как осиновый лист. А Артур… Артур, наконец, нашел идею, которую искал с той самой минуты, как попал в тюрьму.
— Могу я попросить ваше императорское превосходительство о последней милости? Совсем крохотной, только для того, чтобы ваше императорское величество смогли еще раз явить всем свою бескрайнюю доброту, — нарочито смиренно говорит мальчик, склоняясь в три погибели.
— Однако, этот малыш мне нравится! — заявляет Урдалак, падкий на лесть, как все диктаторы. — И что это за милость?
— Мне бы хотелось завещать мое единственное сокровище, а именно вот эти часы, моему другу Мино, присутствующему в этом зале.
Маленький крот изумлен: почему все вдруг повернулись в его сторону, а главное, что хочет от него этот незнакомый мальчик?
Урдалак внимательно рассматривает маленькие часы, которые Артур протягивает ему прямо под нос.
Повелитель принюхивается: ловушкой здесь не пахнет.
— Согласен! — отвечает он.
Осматы аплодируют поистине безграничной милости своего повелителя.
Пока Урдалак упивается аплодисментами и лестью своих приближенных, Артур подбегает к Мино.
— Эти часы просил передать тебе твой отец! — шепчет он на ухо кротенку и надевает их ему на запястье. — Когда я отсюда выберусь, ты подашь мне сигнал, и я смогу найти сокровище. Я буду ждать твоего сигнала ровно в полдень! Ясно? — быстро говорит Артур.
Мино в растерянности.
— Но как я подам тебе сигнал?
— С помощью зеркал, Мино! Ты же умеешь ими управлять! — почти сердито говорит мальчик: Мино — его последняя надежда раздобыть сокровища, без его помощи он не сможет отыскать под землей дворец Ужасного У. — Ты все понял?
Мино растерянно кивает — скорее, чтобы сделать приятное Артуру, а вовсе не потому, что он все понял.
— Довольно болтать, моя снисходительность имеет свои пределы! Уберите их! — приказывает Урдалак.
Он сыт по горло комплиментами, которые расточают ему осматы. Время слов кончилось, пора действовать. Осматы оттаскивают Артура от кротенка и отводят к остальным. Затем всех пленников подводят к огромной трубе.
Мино смотрит, как уводят его нового приятеля и не знает, как ему поступить.
— Запомни! Ровно в полдень! — кричит Артур, положившись на сообразительность Мино.
Стража вталкивает пленников в люк и опускает за ними решетку. Теперь наши герои отрезаны о мира, и им ничего не остается, как идти вперед по трубе.
Канализационная труба может вывести их на свободу, но только в том случае, если по дну ее, как сейчас, будет струиться только тоненький ручеек. Если вода заполнит ее целиком, вряд ли они успеют дойти до конца. Тогда труба станет их могилой.
Мысль эта, одновременно посетившая всех пленников, прилива бодрости не вызывает: все выглядят несчастными и подавленными. Никто не рвется вперед. Да и к чему бежать? Чтобы отсрочить на несколько секунд свою кончину? Уж лучше сразу утонуть! Барахлюш в задумчивости барабанит по стенке трубы.
Эти звуки доносятся до Урдалака.
— Даю вам минуту форы, — громогласно произносит он, чтобы все его услышали. — Теперь вы сможете представить себе, что просто участвуете в соревнованиях!
Азартный игрок, он готов чуть-чуть изменить правила, чтобы игра стала острее.
Мракоса тоже охватил азарт.
— Принесите табло времени! — приказывает он.
Два осмата приносят огромное табло, в центре которого на гвозде наколота кипа сухих листьев.
На верхнем листе написано слово «шестьдесят».
Вцепившись в решетку, Селения с тревогой наблюдает за Урдалаком. Взор ее источает ненависть к Ужасному У, и она надеется, что хотя бы капелька этой ненависти, подобно капле яда, отравит его существование.
— Ты кончишь свои дни в аду! — сквозь зубы цедит она.
— Он уже в аду! — отвечает Артур, беря ее за руку. — Его жизни не позавидуешь! А теперь нам пора. Пошли!
— К чему торопиться? — возражает Селения, выдергивая руку. — Чтобы умереть на минуту позже? Я предпочитаю остаться здесь и встретить смерть лицом к лицу!
Артур вновь берет ее за локоть и держит крепко, чтобы она не вырвалась.
— Лучше минута, чем ничего! За минуту в голову может прийти полезная идея! — твердо говорит он.
Впервые он позволяет себе командовать Селенией, и от изумления принцесса не находит слов, чтобы ему возразить. Неужели ее неуклюжий маленький принц вырос и скоро станет совсем взрослым?
Не отпуская руку принцессы, Артур тянет ее за собой, заставляя бежать вместе со всеми. Селения поражена упорством Артура и в глубине души восхищается им.
Увидев, как пленники убегают, Урдалак радостно восклицает:
— Превосходно! Соревнование всегда придает остроту любому делу! А теперь начинайте отсчет! — почти радостно приказывает он.
Осмат отрывает лист с надписью «шестьдесят», за которым виден следующий лист с великолепно исполненной надписью «пятьдесят девять».
Часы весьма своеобразные. Любой швейцарец пришел бы в ужас от такого хронометра, однако Урдалака они забавляют. Он даже раскачивает головой в такт обрываемым листьям.
— Подготовить затворы, клапаны и вентили! — приказывает он, продолжая ритмично раскачивать головой.
Мракос бежит передать приказание. Он трепыхается от нетерпения, словно вытащенная из воды рыба, а осмат-часовщик отрывает новый листок, за которым следует лист с надписью: «пятьдесят два».
ГЛАВА 11
Беглецы мчатся со всех ног посреди отбросов и слоя нечистот, успевших скопиться в трубе за те долгие годы, что труба бездействовала. Арчибальд устает быстрее всех и замедляет ход. Старик провел четыре года в заточении, и все это время он ни разу не занимался физическими упражнениями, и ноги не желают ему повиноваться.
— Мне очень жаль, Артур, но я не добегу! — произносит дедушка, останавливаясь и с трудом переводя дыхание.
Он садится на какой-то круглый предмет, прикрепленный к чему-то большому и твердому. Артур, успевший убежать вперед, останавливается и возвращается к деду.
— Бегите! А я останусь здесь и, надеюсь, сумею достойно встретить свою кончину, — переводя дыхание, заявляет Арчибальд.
— Это невозможно! Я не могу оставить тебя здесь! Давай же, дедуля, еще немного, и мы будем спасены! — уговаривает его Артур.
Он хочет взять деда под руку, но тот ласково отстраняет внука.
— К чему обманывать себя, дорогой Артур? Надо уметь смотреть правде в глаза, а правда говорит нам, что мы пропали.
Успевшие убежать вперед Барахлюш и Селения возвращаются и подходят к Арчибальду. Если даже ученый утверждает, что шанса на спасение нет никакого, к чему тогда бороться? Законы науки, равно как и времени, неумолимы.
Один за другим измученные путешественники, выбрав место почище, садятся и грустно молчат.
Артур решил не следовать их примеру; но и он не знает, что делать дальше.
Тем временем Урдалак наслаждается зрелищем работы своего хронометра. Не чуждый чувству прекрасного, он с удовольствием разглядывает лист, где каллиграфическим почерком выведено: «двадцать». От удовольствия мрачный повелитель даже начинает что-то напевать.
— Однако, созерцание прекрасных листьев пробудило во мне аппетит! Полагаю, легкая закуска мне не помешает. Я люблю что-нибудь пожевать во время спектакля! — произносит он, уверенный, что развлекается по-королевски.
Тотчас осмат приносит ему широкое блюдо, где горкой высятся жареные тараканы, любимая еда его сиятельного величества. Впрочем, блюда с этой пищей расставлены во всех залах дворца на случай, если повелитель захочет перекусить.
Проще было бы выделить специального прислужника, который весь день следовал бы за ним с блюдом любимого лакомства, однако Урдалак отверг это предложение. Мелкие жареные насекомые только тогда доставляют ему удовольствие, когда все кругом, сбиваясь с ног, мчатся за деликатесами, а потом в ужасе смотрят, как он поглощает этих не самых приятных созданий. Иначе говоря, любимое блюдо должно быть непременно приправлено пикантным соусом — страхом и отвращением придворных.
Он не знает, что Мракос приказал спрятать в каждом углу по тарелке с жареными тараканами, дабы не заставлять отца ждать и не устраивать переполох на кухне.
— Отлично прожарились! — облизывается Урдалак, разгрызая насекомых и хрустя корочкой.
Мракос воспринимает слова Урдалака как комплимент: он лично вышколил поваров.
Часовщик срывает еще один лист. На следующем листе написано «десять».
— Не торопитесь! — велит Урдалак. — Я хочу насладиться любимым блюдом!
Расхаживая взад и вперед, он лихорадочно старается придумать хоть что-нибудь, хоть какой-нибудь пустячок, который показал бы всем, что они не сдались на милость победителя.
— Решение должно быть! Не может не быть, выход есть всегда! — убеждает он себя.
— Нам нужна не идея, мой мальчик, нам нужно чудо, — говорит ему Арчибальд, окончательно распрощавшийся с надеждой.
Артур тяжело вздыхает. Он отказался от поисков решения и смирился со своей участью. Устремив взор к небу, он просит послать им чудо. Внезапно он замирает, и слова молитвы повисают в воздухе. Каким образом, сидя в канализационной трубе, он видит небо? Обхватив голову руками, он усиленно размышляет. Ага! Вспомнил! Они добежали до участка трубы, который выходит на поверхность. К сожалению, труба продырявилась вверху, и по вогнутым скользким стенкам до отверстия не добраться.
Эх, как бы им сейчас пригодился любезный паучок с его длинной серой нитью! Вглядываясь в светлое пятно, он видит, как над ним, повинуясь дуновению легкого ветерка, словно колокольчики, качаются разлапистые веточки овсюга и огромные пушистые метлы мятлика. Глядя на густые заросли травы, Артур вспоминает, вспоминает… Вспомнил! Такая высокая трава, густая и некошеная, растет в самом конце сада, куда выходит сливная труба. Труба старая и ржавая, и на ее поверхности образовались дыры…
Артур усиленно роется в памяти, но больше ничего полезного вспомнить не может. Неужели он так и не найдет выхода?
Опустив голову, он шарит взглядом по дну трубы. Когда глаза его вновь привыкают к полумраку, он видит, на чем сидит его дед.
Это колесо! Наверное, оно упало сверху. Мозг Артура начинает лихорадочно работать. Сад. Труба. Колесо. Упало. Все. В яблочко! И он буквально стягивает деда с его сиденья: Арчибальд сидит на колесе упавшего на бок автомобиля! И не просто автомобиля, а великолепной гоночной машины, полученной Артуром в подарок на день рождения, а потом пропавшей где-то в саду.
— Дедушка! — кричит Артур, — вот оно, чудо!
Радости мальчика нет предела.
— Объясни, Артур! Мы ничего не понимаем! — вступает в разговор Селения.
— Это машина! Моя машина! Бабулечка подарила ее мне! И она нашлась! — весело объясняет он.
Арчибальд хмурит брови.
— Твоя бабушка потеряла чувство реальности. Не слишком ли ты молод, чтобы водить машину?
— Успокойся, когда она мне ее подарила, машина была гораздо меньше, чем теперь! — отвечает мальчик с сияющей улыбкой на лице. — Помогите мне! — обращается он к друзьям.
И все трое изо всех сил принимаются раскачивать автомобиль. Старания их увенчиваются успехом: автомобиль с грохотом падает на все четыре колеса. Многоголосый радостный вопль наших путешественников перекрывает грохот падения.
— Открыть шлюзы! — приказывает он.
— Но… часы еще не подошли к нулевой отметке! Осталось три листка! — напоминает Мракос, соображающий, как всегда, очень туго.
— Полагаю, я пока в состоянии сосчитать до трех без твоей помощи! — огрызается Урдалак.
Мракос мчится к затворам, желая поскорей исполнить приказ повелителя, пока тот в гневе не решил утопить заодно и его.
Глядя на Мракоса, часовщик-осмат решает проблему еще проще: срывает сразу три листа.
— «Ноль»! — широко улыбаясь, восклицает он.
На помощь приходит Селения, и они вместе пытаются провернуть гигантский ключ.
— А ты уверен, что справишься с автомобилем? — спрашивает Барахлюш, с недоверием относящийся к любому механическому транспорту.
— Это моя специальность! — отвечает Артур, не желая вдаваться в подробности.
Барахлюш немного успокаивается.
— Начинайте! — командует он.
Дубинками осматы вышибают клинья, затем Мракос берет палицу и со всего размаху ударяет по крану. Кран булькает, и из него стремительно вырывается вода.
Толстые вены соломинок заполняются, затем вода устремляется к центральной трубе.
Урдалак ликует. Его коварный замысел осуществился. Ничто не остановит бурный поток, вода скоро хлынет в трубу, где скрылись наши беглецы.
Внезапно наши герои слышат шум бегущего потока.
Селения в ужасе кричит:
— Ой! Они открыли шлюзы! Артур! Торопись!
Арчибальд и Барахлюш молча прячутся за капотом автомобиля. В зеркало заднего обзора им видно, как издалека к ним приближается огромная масса воды, смывающая все на своем пути.
— Торопись, Артур! — взывает к нему Барахлюш. Зрелище бегущей воды произвело на него не самое благоприятное впечатление.
— Чтобы уехать отсюда, мне надо завести машину! — отвечает Артур.
Испустив боевой клич Тарзана, Артур, изловчившись, вскакивает на ключ и давит на него всем своим минипутским весом. Ура! Ключ повернулся, приведя в действие пружину. А так как второй раз повернуть ключ времени нет, его надо заклинить. Изловчившись, Артур свешивается вниз, поднимает с земли обломок палки и блокирует ключ. Стоящая рядом Селения в восторге аплодирует.
Спрыгнув на землю, Артур садится в автомобиль на водительское место.
Рычагов на панели управления не слишком много, и он уверен, что вполне с ними справится. Вряд ли управлять игрушечной машинкой труднее, чем стареньким бабушкиным шевроле. К тому же, в трубе им не грозит опасность врезаться в дерево.
— Знаешь, я в первый раз поведу автомобиль! — тихо признается Артур Селении.
— Будем надеяться, что не в последний! — не удержавшись, ехидно замечает принцесса. К счастью, она говорит так тихо, что слышит ее только Артур. Уши у мальчика вспыхивают, но глухое ворчание наступающей воды быстро заставляет его забыть о прочих проблемах.
Взглянув в зеркало заднего обзора, Артур видит огромную серую стену, неумолимо надвигающуюся прямо на них.
— Поехали! — кричит он, кулаком вышибая блокирующую заводной ключ палку.
Колеса крутятся, но машина пробуксовывает и не желает двигаться с места. Наконец, воздушная волна, образовавшаяся от движения бурного потока, толкает машину вперед. А может, это пронзительный вопль перепуганных пассажиров сдвинул авто с места?
Во всяком случае, колеса, наконец, перестают буксовать, и машина на полной скорости рвется вперед и, как ракета, выпущенная из мощной пусковой установки, мчится по трубе.
Артур обеими руками вцепился в руль. Селения вжалась в кресло.
Постепенно все привыкают к скорости, сгоняют с лиц испуганные улыбки и, словно обычные пассажиры в обычном такси, начинают заниматься своими делами.
Барахлюш бурчит, что больше никогда и ни за что не поедет ни на каких машинах, а будет ходить пешком или ездить на гамулях.
Опьяненный скоростью Арчибальд смотрит на пролетающие мимо стенки трубы и кучки мусора.
— Черт побери, со времени моего появления в стране минипутов прошло всего четыре года, а как далеко за это время продвинулся прогресс в области автомобилестроения! — констатирует он, восхищенный мощностью гоночного болида.
Скорость увеличивается: стены трубы кажутся сплошным серым полотном.
Артур весь внимание. Ему приходится не просто удерживать руль, а по-настоящему вести машину.
Ветер прижимает пассажиров к спинкам кресел, однако Барахлюш ухитряется просунуть свою лукавую рожицу между двух передних сидений.
— На первом перекрестке повернуть направо! — командует он.
Артур хочет предложить юному принцу заткнуться, но тут машина на полной скорости действительно вылетает на перекресток. Резко крутанув руль, мальчик направляет машину вправо, но, похоже, благодарности за свою подсказку Барахлюш не дождется. Принц обиженно надувает губы.
Вскоре автомобиль вновь съезжает на ровную дорогу. Водитель и пассажиры вздыхают с облегчением.
— Мне очень жаль, Артур, но я не добегу! — произносит дедушка, останавливаясь и с трудом переводя дыхание.
Он садится на какой-то круглый предмет, прикрепленный к чему-то большому и твердому. Артур, успевший убежать вперед, останавливается и возвращается к деду.
— Бегите! А я останусь здесь и, надеюсь, сумею достойно встретить свою кончину, — переводя дыхание, заявляет Арчибальд.
— Это невозможно! Я не могу оставить тебя здесь! Давай же, дедуля, еще немного, и мы будем спасены! — уговаривает его Артур.
Он хочет взять деда под руку, но тот ласково отстраняет внука.
— К чему обманывать себя, дорогой Артур? Надо уметь смотреть правде в глаза, а правда говорит нам, что мы пропали.
Успевшие убежать вперед Барахлюш и Селения возвращаются и подходят к Арчибальду. Если даже ученый утверждает, что шанса на спасение нет никакого, к чему тогда бороться? Законы науки, равно как и времени, неумолимы.
Один за другим измученные путешественники, выбрав место почище, садятся и грустно молчат.
Артур решил не следовать их примеру; но и он не знает, что делать дальше.
Тем временем Урдалак наслаждается зрелищем работы своего хронометра. Не чуждый чувству прекрасного, он с удовольствием разглядывает лист, где каллиграфическим почерком выведено: «двадцать». От удовольствия мрачный повелитель даже начинает что-то напевать.
— Однако, созерцание прекрасных листьев пробудило во мне аппетит! Полагаю, легкая закуска мне не помешает. Я люблю что-нибудь пожевать во время спектакля! — произносит он, уверенный, что развлекается по-королевски.
Тотчас осмат приносит ему широкое блюдо, где горкой высятся жареные тараканы, любимая еда его сиятельного величества. Впрочем, блюда с этой пищей расставлены во всех залах дворца на случай, если повелитель захочет перекусить.
Проще было бы выделить специального прислужника, который весь день следовал бы за ним с блюдом любимого лакомства, однако Урдалак отверг это предложение. Мелкие жареные насекомые только тогда доставляют ему удовольствие, когда все кругом, сбиваясь с ног, мчатся за деликатесами, а потом в ужасе смотрят, как он поглощает этих не самых приятных созданий. Иначе говоря, любимое блюдо должно быть непременно приправлено пикантным соусом — страхом и отвращением придворных.
Он не знает, что Мракос приказал спрятать в каждом углу по тарелке с жареными тараканами, дабы не заставлять отца ждать и не устраивать переполох на кухне.
— Отлично прожарились! — облизывается Урдалак, разгрызая насекомых и хрустя корочкой.
Мракос воспринимает слова Урдалака как комплимент: он лично вышколил поваров.
Часовщик срывает еще один лист. На следующем листе написано «десять».
— Не торопитесь! — велит Урдалак. — Я хочу насладиться любимым блюдом!
* * *
Артур не может смириться с поражением. Он хочет погибнуть героем, сражаться до последнего и пасть на виду у всех.Расхаживая взад и вперед, он лихорадочно старается придумать хоть что-нибудь, хоть какой-нибудь пустячок, который показал бы всем, что они не сдались на милость победителя.
— Решение должно быть! Не может не быть, выход есть всегда! — убеждает он себя.
— Нам нужна не идея, мой мальчик, нам нужно чудо, — говорит ему Арчибальд, окончательно распрощавшийся с надеждой.
Артур тяжело вздыхает. Он отказался от поисков решения и смирился со своей участью. Устремив взор к небу, он просит послать им чудо. Внезапно он замирает, и слова молитвы повисают в воздухе. Каким образом, сидя в канализационной трубе, он видит небо? Обхватив голову руками, он усиленно размышляет. Ага! Вспомнил! Они добежали до участка трубы, который выходит на поверхность. К сожалению, труба продырявилась вверху, и по вогнутым скользким стенкам до отверстия не добраться.
Эх, как бы им сейчас пригодился любезный паучок с его длинной серой нитью! Вглядываясь в светлое пятно, он видит, как над ним, повинуясь дуновению легкого ветерка, словно колокольчики, качаются разлапистые веточки овсюга и огромные пушистые метлы мятлика. Глядя на густые заросли травы, Артур вспоминает, вспоминает… Вспомнил! Такая высокая трава, густая и некошеная, растет в самом конце сада, куда выходит сливная труба. Труба старая и ржавая, и на ее поверхности образовались дыры…
Артур усиленно роется в памяти, но больше ничего полезного вспомнить не может. Неужели он так и не найдет выхода?
Опустив голову, он шарит взглядом по дну трубы. Когда глаза его вновь привыкают к полумраку, он видит, на чем сидит его дед.
Это колесо! Наверное, оно упало сверху. Мозг Артура начинает лихорадочно работать. Сад. Труба. Колесо. Упало. Все. В яблочко! И он буквально стягивает деда с его сиденья: Арчибальд сидит на колесе упавшего на бок автомобиля! И не просто автомобиля, а великолепной гоночной машины, полученной Артуром в подарок на день рождения, а потом пропавшей где-то в саду.
— Дедушка! — кричит Артур, — вот оно, чудо!
Радости мальчика нет предела.
— Объясни, Артур! Мы ничего не понимаем! — вступает в разговор Селения.
— Это машина! Моя машина! Бабулечка подарила ее мне! И она нашлась! — весело объясняет он.
Арчибальд хмурит брови.
— Твоя бабушка потеряла чувство реальности. Не слишком ли ты молод, чтобы водить машину?
— Успокойся, когда она мне ее подарила, машина была гораздо меньше, чем теперь! — отвечает мальчик с сияющей улыбкой на лице. — Помогите мне! — обращается он к друзьям.
И все трое изо всех сил принимаются раскачивать автомобиль. Старания их увенчиваются успехом: автомобиль с грохотом падает на все четыре колеса. Многоголосый радостный вопль наших путешественников перекрывает грохот падения.
* * *
Урдалак удивлен. Интересно, чему эти глупые коротышки могут радоваться, когда на циферблате его хронометра осталось всего три листка? Не сумев разгадать эту загадку, он оставляет все как было. Ведь он почти у цели.— Открыть шлюзы! — приказывает он.
— Но… часы еще не подошли к нулевой отметке! Осталось три листка! — напоминает Мракос, соображающий, как всегда, очень туго.
— Полагаю, я пока в состоянии сосчитать до трех без твоей помощи! — огрызается Урдалак.
Мракос мчится к затворам, желая поскорей исполнить приказ повелителя, пока тот в гневе не решил утопить заодно и его.
Глядя на Мракоса, часовщик-осмат решает проблему еще проще: срывает сразу три листа.
— «Ноль»! — широко улыбаясь, восклицает он.
* * *
Артур подносит бывший некогда малюсеньким, а теперь ставший огромным ключ к отверстию в стенке авто. Но все его старания повернуть ключ ни к чему не приводят: пружина слишком тугая. На лбу у мальчика выступают крупные капли пота.На помощь приходит Селения, и они вместе пытаются провернуть гигантский ключ.
— А ты уверен, что справишься с автомобилем? — спрашивает Барахлюш, с недоверием относящийся к любому механическому транспорту.
— Это моя специальность! — отвечает Артур, не желая вдаваться в подробности.
Барахлюш немного успокаивается.
* * *
Поднявшись по лестнице, Мракос выходит в коридор, вдоль стен которого выстроились осматы.— Начинайте! — командует он.
Дубинками осматы вышибают клинья, затем Мракос берет палицу и со всего размаху ударяет по крану. Кран булькает, и из него стремительно вырывается вода.
Толстые вены соломинок заполняются, затем вода устремляется к центральной трубе.
Урдалак ликует. Его коварный замысел осуществился. Ничто не остановит бурный поток, вода скоро хлынет в трубу, где скрылись наши беглецы.
* * *
Чтобы повернуть ключ, Артур даже повисает на нем. Селения дует на ободранные ладони: она так старалась помочь Артуру, что содрала кожу, ведь руки у принцесс, как известно, очень нежные.Внезапно наши герои слышат шум бегущего потока.
Селения в ужасе кричит:
— Ой! Они открыли шлюзы! Артур! Торопись!
Арчибальд и Барахлюш молча прячутся за капотом автомобиля. В зеркало заднего обзора им видно, как издалека к ним приближается огромная масса воды, смывающая все на своем пути.
— Торопись, Артур! — взывает к нему Барахлюш. Зрелище бегущей воды произвело на него не самое благоприятное впечатление.
— Чтобы уехать отсюда, мне надо завести машину! — отвечает Артур.
Испустив боевой клич Тарзана, Артур, изловчившись, вскакивает на ключ и давит на него всем своим минипутским весом. Ура! Ключ повернулся, приведя в действие пружину. А так как второй раз повернуть ключ времени нет, его надо заклинить. Изловчившись, Артур свешивается вниз, поднимает с земли обломок палки и блокирует ключ. Стоящая рядом Селения в восторге аплодирует.
Спрыгнув на землю, Артур садится в автомобиль на водительское место.
Рычагов на панели управления не слишком много, и он уверен, что вполне с ними справится. Вряд ли управлять игрушечной машинкой труднее, чем стареньким бабушкиным шевроле. К тому же, в трубе им не грозит опасность врезаться в дерево.
— Знаешь, я в первый раз поведу автомобиль! — тихо признается Артур Селении.
— Будем надеяться, что не в последний! — не удержавшись, ехидно замечает принцесса. К счастью, она говорит так тихо, что слышит ее только Артур. Уши у мальчика вспыхивают, но глухое ворчание наступающей воды быстро заставляет его забыть о прочих проблемах.
Взглянув в зеркало заднего обзора, Артур видит огромную серую стену, неумолимо надвигающуюся прямо на них.
— Поехали! — кричит он, кулаком вышибая блокирующую заводной ключ палку.
Колеса крутятся, но машина пробуксовывает и не желает двигаться с места. Наконец, воздушная волна, образовавшаяся от движения бурного потока, толкает машину вперед. А может, это пронзительный вопль перепуганных пассажиров сдвинул авто с места?
Во всяком случае, колеса, наконец, перестают буксовать, и машина на полной скорости рвется вперед и, как ракета, выпущенная из мощной пусковой установки, мчится по трубе.
Артур обеими руками вцепился в руль. Селения вжалась в кресло.
Постепенно все привыкают к скорости, сгоняют с лиц испуганные улыбки и, словно обычные пассажиры в обычном такси, начинают заниматься своими делами.
Барахлюш бурчит, что больше никогда и ни за что не поедет ни на каких машинах, а будет ходить пешком или ездить на гамулях.
Опьяненный скоростью Арчибальд смотрит на пролетающие мимо стенки трубы и кучки мусора.
— Черт побери, со времени моего появления в стране минипутов прошло всего четыре года, а как далеко за это время продвинулся прогресс в области автомобилестроения! — констатирует он, восхищенный мощностью гоночного болида.
Скорость увеличивается: стены трубы кажутся сплошным серым полотном.
Артур весь внимание. Ему приходится не просто удерживать руль, а по-настоящему вести машину.
Ветер прижимает пассажиров к спинкам кресел, однако Барахлюш ухитряется просунуть свою лукавую рожицу между двух передних сидений.
— На первом перекрестке повернуть направо! — командует он.
Артур хочет предложить юному принцу заткнуться, но тут машина на полной скорости действительно вылетает на перекресток. Резко крутанув руль, мальчик направляет машину вправо, но, похоже, благодарности за свою подсказку Барахлюш не дождется. Принц обиженно надувает губы.
Вскоре автомобиль вновь съезжает на ровную дорогу. Водитель и пассажиры вздыхают с облегчением.