Страница:
– Для запуска? – переспросил Виктор и облизнул губы.
– Да, для запуска. И ТВЭЛы, и контроллерные цепи парогенераторов и даже турбину новую. Весьма вероятно, турбина нужна для отвода глаз… Если они запустят реактор, то со временем смогут собрать действующий образец…
– Я знаю, – вздохнул Ланкастер. – Что они могут собрать, я знаю не хуже вашего, дорогие друзья… и что, оборудование уже на месте?
– Очевидно, да. Оно прибыло туда три месяца назад. На монтаж, конечно, потребуется немало времени, но раз они купили все это дерьмо, то наверняка имеют и соответствующих специалистов, верно? Так что возможно, реактор уже запущен.
– Пока нет, – ответил Ланкастер. – Вчера мы совершили облет района и собрали немало интересной информации. Реактор наши сканеры обнаружили, но, судя по его фону, он все еще находится в заглушенном состоянии.
Каннахан облегченно вздохнул. Значит, пока все не так плохо. С другой стороны, запуск ядерного реактора при полностью смонтированной инфраструктуре – вопрос совсем небольшого времени. Нужно узнать, какой срок потребуется для получения оружейного плутония, от этого напрямую зависит, какие меры успеют принять в Хуско.
Если, конечно, Комиссия по безопасности решится сделать хоть что-то, ибо страх перед все более наглеющим духовенством, постоянно выдвигающим политические требования, может оказаться сильнее боязни ядерного оружия в руках фанатиков из соседней страны…
Штурмбот неощутимо опустился на плиты аэропорта.
– Помогите мне, – распорядился Огоновский, превращая мат с лежащим на нем Элгом в носилки.
Каннахан послушно ухватился за ребристые теплые ручки, и вдвоем они быстро перенесли Элга в танк.
– Я займусь вами лично, – пообещал Андрей. – Все будет в полном порядке.
– Я смогу ходить? – осторожно сев, жалобно спросил Элг.
– Ерунда. По нашим понятиям это даже не ранение, у нас с таким иногда оставались на поле боя, отказываясь от эвакуации. Выдерну осколки, заклею – и все. Вы даже ничего не почувствуете.
– Я, кажется, уже ничего не чувствую…
– Естественно! Лежите себе спокойно, скоро мы приедем в госпиталь.
Менее чем через час антигравитационное кресло с Элгом, направляемое Огоновскоим, вплыло в релакс-рум на последнем этаже госпиталя, где ждали Каннахан и Брадден. Ланкастера еще не было – пригнав танк в госпиталь, он завел их в эту комнату, помог определиться с завтраком и исчез, обещав вскоре вернуться.
Недавное еще лежавший на операционном столе, Элг был возбужден и с любопытством озирался по сторонам. Едва Огоновский перестал придерживать его кресло, как он начал осваивать пульт управления на подлокотнике. Кресло в ответ завертелось юлой.
– Держите его! – крикнул Каннахан. – Он сейчас в окно вылетит!
– Не вылетит, – засмеялся Андрей, снова вернув себе контроль над буйным пациентом, – стекла бронированные.
– Чем вы тут закусывали? – поинтересовался Элг и вытянул шею в сторону пустых тарелок. – Я тоже хочу.
– Вам придется потерпеть до вечера, – начал Огоновский, – а то…
За его спиной щелкнула дверь.
– Все в порядке? – осведомился Ланкастер, садясь в свободное кресло за круглым столом. – Значит, переходим к нашим невеселым делишкам… Я установил постоянный сенсорный контроль над реактором – как только он «заведется», мы сразу же об этом узнаем.
– Вы все-таки решились связаться с кораблем? – нахмурился Андрей.
– В этом нет необходимости. Штурмбот оснащен батареей наноскаутов – все, что мне потребовалось, это припомнить установки соответствующих программ. Скауты будут работать посменно, так как энергии у каждого из них хватит лишь на двадцать часов, учитывая дорогу туда-обратно. Их придется возвращать на бот для перезарядки, но это не проблема. Технических проблем у нас пока нет вообще… Все наши проблемы лежат в другой плоскости.
– Что вы имеете в виду, господин генерал? – осторожно поинтересовался Брадден Дельво.
Ланкастер ответил не сразу.
– Да видите ли, друзья мои, судьба собрала нас здесь именно потому, что мы все имеем один и тот же интерес, – произнес он, глядя в небо за окном, – нам крайне нежелательно иметь дело с последствиями падения Почтительнейшего Сына Осайи. Я был бы рад сказать, что на самого Осайю мне глубоко чихать, но и тут не все гладко: думаю, другого здравомыслящего и, главное, дееспособного лидера в этой несчастной стране мы не найдем. Так что Осайю нам нужно спасать при любых раскладах. Можно, конечно, вывезти его куда подальше, но как вернуть его потом?
– Вы хотите сказать, что это не в ваших силах? – недоверчиво заерзал в своем кресле Элг. – Или я что-то не так понял?
– Вот именно, – повернулся к нему гренадер. – Я не имею полномочий на проведение каких-либо переворотов на этой планете. Я вообще не имею права вмешиваться в ваши внутренние дела. Собирать информацию и давать частные консультации – это одно, а ехать на танке впереди толпы местных рейнджеров – совсем другое. За такие проделки меня отправят на каторгу. Но, учитывая, что Осайя интересует нас всех, мы могли бы придти к некоему соглашению о совместных действиях. Правда, прежде чем об этом думать, нам было бы неплохо понять, с чем именно мы имеем дело. Что скажете, господин Элг? Я думаю, кое в чем вы осведомлены лучше меня.
– Может быть, – согласился тот. – Вы хотите, чтобы я изложил собственное видение картины в целом?
– С вами приятно иметь дело, господин Элг.
– Спасибо, господин генерал. Итак… Насколько я могу предполагать на основании имеющейся у меня информации, мы имеем дело с очень серьезным заговором храмовых кругов Оламо, Хуско и, конечно, Раммаха, имеющим конечной целью установление абсолютной клерикальной диктатуры по типу уже известного вам Солнцеворота, но на сей раз одним Раммахом это все не закончится. В Трандар едут люди – я не могу сказать вам, в каких именно количествах, но думаю, что на короткое время там можно собрать несколько десятков тысяч человек.
– Туда едут со всей планеты, – вдруг вмешался в разговор Брадден Дельво.
– С чего ты взял? – удивился Элг. – Ты что-то знаешь? Так что же ты молчал?
– У меня нет уверенности, – пожал плечами Брадден. – Но, понимаешь, когда я летел из Хуско, в нашем салоне сидели несколько жрецов низшего ранга, но при этом не самых юных лет. На монахов они не похожи вовсе… а и на это я не обратил бы особого внимания, однако один из них когда-то был офицером морской пехоты Хабурана. Да-да!.. я случайно увидел его татуировку на руке. После того, как этот твой ублюдок, начальник заставы – как его? – рассказал нам о толпах паломников, направляющихся по старой дороге в Трандар, мне было нетрудно сопоставить эти факты. Понимаешь, к чему я?
Элг покивал головой. Некоторое время он молчал, обдумывая что-то, потом прищелкнул пальцами:
– И все же! Есть один нюанс, о котором, быть может, не осведомлены наши друзья из Конфедерации. Даже если представить себе, что святоши соберут в горах сто тысяч человек – с армией нашего королевского семейства они не сладят. А массового предательства в войсках не будет, за это я ручаюсь.
– Что так? – спросил Ланкастер, глядя ему в глаза.
– Во-первых, королевский солдат боится офицера куда сильнее, чем любого врага, а в офицерской среде презрение к Сыночкам считается нормой, во-вторых, у них нет тяжелой техники. Я допускаю, что они где-то закупили десяток-другой бронемашин. Но наша авиация перебьет их за полчаса. Так что… я действительно готов поверить в ядерный шантаж. И взрывы будут, иначе эту публику в Оламо растопчут. Да, население у нас в основной массе дурное и заморочить ему мозги в принципе можно. Но армия, повторяю, отступать не будет. Вы сами военные, господа: кому как не вам понимать, что столкновение слабоорганизованных толп с легким стрелковым оружием, и регулярных войск – не имеет никакой перспективы.
– Какова штатная численность вооруженных сил королевства? – быстро перебил его Ланкастер.
– Шестьсот пятьдесят тысяч человек, из них сухопутные войска – триста двадцать, авиация – сто десять, остальное, – флот.
– Не так уж мало… да, действительно, если Оламо не удастся разложить проповедями, с армией им не справиться. Я не думаю, что в горах можно долго кормить даже сто тысяч.
– Если бы серьезно разлагали, мимо моих ушей… – Элг махнул рукой, – В общем, я узнал бы об этом первым. Но пока я не вижу ничего, кроме некоторого обострения «рвения духовного»: об этом мне, конечно, докладывали.
– И вы не придали докладам особого значения.
– А почему я должен был придавать им особое значение? Я не видел ничего экстраординарного… буквально до вчерашнего вечера. А сейчас – мы в бессильны что-либо предпринять. В нормальной обстановке я провел бы агентурную операцию и получил хотя бы общее представление о том, что нас может ждать. Но с сегодняшним хронометражом – кажется, некогда! Все, что я могу успеть – это подвесить за яйца пару-тройку жрецов, не думая уже о последствиях. Да, вероятно, у меня будут неприятности, но если я успею дойти до своего куратора принца Арутти, он меня потом вытащит.
– И дальше? – прищурился Ланкастер. – Он поднимет армию? На основании устного доклада начальника королевской контрразведки?
– Он будет знать, господин генерал, – с раздражением отозвался Элг. – Дайте мне что-нибудь попить… чего-то в горле сухо. Он будет знать, а этого уже вполне достаточно.
Ланкастер вытащил из встроенного холодильника бутылку сока и протянул ее Элгу. Тот с любопытством рассмотрел логотип фирмы и надписи, потом ловко свернул пробку.
– Знаете, я обдумывал самые различные варианты, – заговорил Виктор, глядя, как Элг дергает кадыком, – вплоть до применения электромагнитного оружия. У нас его, скорее всего, нет, но энергетики корабля обеспечения справятся с этой задачей за пару часов.
– Это что такое? – поднял брови Каннахан Уэнни.
– Это такая бомба, которая взорвется над АЭС и вызовет короткое замыкание всех сетей. Но при этом может взорваться и реактор, и тогда мы получим такое заражение вокруг, что мало нам не покажется. Так что ЭМО отпадает сразу, как и вообще любое силовое воздействие на АЭС.
– Вы же говорили, что не имеете права вмешиваться, – подался вперед Элг.
– Ха! А я и не собирался. Заряд, который мы могли бы изготовить, вполне можно подвесить даже под ваш вертолет. Но это все слишком опасно. Был вариант с использованием местного спецназа – из Оламо, скажем. Однако теперь мне ясно, что никакая диверсионная группа, даже если я сам спланирую операцию, с задачей не справится. Мы просто пошлем людей на смерть, а я не умею расходовать личный состав при нулевой перспективе. Значит… – Ланкастер с хрустом разсял пальцы, – нам остается только ждать. Ждать чьих-то смертей. И все, что мы можем сделать – это подготовить специалистов с корабля на быстрое обеззараживание местности. Что же до ваших действий, Элг – отчего бы вам не написать на имя куратора рапорт?
–Вы думаете, он меня не вызовет лично?
– Да вы меня не поняли. Если вы опасаетесь неприятостей после допросов духовенства – ну, я могу забросить вас на другую сторону планеты. Надеюсь, у вас имеются соответствующие документы?
– Вы говорите обидные вещи, господин генерал…
– Погодите, – неожиданно вмешался Огоновский. – Мы все время говорим не о том… я тут, пока мы ковырялись с осколками нашего уважаемого пострадавшего, мучительно пытался вспомнить кое-что из моего офицерского курса. Конечно, полноценного военного образования у меня нет, но все-таки флотских учат многому…
– И что вы вспомнили? – с интересом посмотрел на него Ланкастер.
Андрей потер лоб.
– Я вспоминал все эти дела с радиацией – и если я ничего не перепутал, то для выхода на оружейный плутоний с последующим созданием полноценного ядерного заряда необходимо много времени и наличие сложного технологического цикла. А вот для того, что бы собрать «грязную бомбу», ничего этого не нужно, достаточно просто иметь на руках радиоактивные материалы. Но, господа! Наши э-ээ… оппоненты зачем-то воссоздают полную инженерную конфигурацию АЭС! Купили ж они для чего-то турбину! Вообще, подумайте, почему АЭС так привлекла наше внимание: ее хотят запустить! Какого бы дьявола они это делали, если для достижения их целей достаточно все лишь раскурочить реактор…
– Турбина могла быть куплена для отвода глаз, – произнес Каннахан. – Если узнают в Оламо…
– Не усложняй! – фыркнул Элг. – Я согласен с господином доктором: мы ушли куда-то «не совсем туда». Действительно, для чего им энергия? У них там есть угольные станции, кругом полно шахт, с рабочими руками проблем у святош не бывает. Или все-таки плутоний? Нужно срочно проверять, какие еще закупки производились в Хуско. И… стоп. И опять не стыкуется. Вообще ничего не стыкуется… Смотрите сами: в Трандар в последнее время едет много народу. Явно больше, чем там можно держать в течение долгого времени без снабжения извне. При этом «грязную бомбу» они делать вроде как не собираются… Проклятье, мне начинает казаться, что сама мысль о ядерной угрозе замылила нам глаза и увела в сторону от реальности.
– Собственно, для нас главное понять – время у нас есть в запасе – или нет его? – пристукнул по столешнице Ланкастер.
– Это я попытаюсь сделать быстро, – Элг поднял глаза к потолку и криво усмехнулся. – Вопрос в том, когда я смогу ходить?
– Послезавтра, – отозвался Огоновский. – Если хотя бы сутки обойдетесь без крепкого спиртного…
– Да-а уж, – многозначительно протянул Каннахан.
Часть третья
Глава 1
– Да, для запуска. И ТВЭЛы, и контроллерные цепи парогенераторов и даже турбину новую. Весьма вероятно, турбина нужна для отвода глаз… Если они запустят реактор, то со временем смогут собрать действующий образец…
– Я знаю, – вздохнул Ланкастер. – Что они могут собрать, я знаю не хуже вашего, дорогие друзья… и что, оборудование уже на месте?
– Очевидно, да. Оно прибыло туда три месяца назад. На монтаж, конечно, потребуется немало времени, но раз они купили все это дерьмо, то наверняка имеют и соответствующих специалистов, верно? Так что возможно, реактор уже запущен.
– Пока нет, – ответил Ланкастер. – Вчера мы совершили облет района и собрали немало интересной информации. Реактор наши сканеры обнаружили, но, судя по его фону, он все еще находится в заглушенном состоянии.
Каннахан облегченно вздохнул. Значит, пока все не так плохо. С другой стороны, запуск ядерного реактора при полностью смонтированной инфраструктуре – вопрос совсем небольшого времени. Нужно узнать, какой срок потребуется для получения оружейного плутония, от этого напрямую зависит, какие меры успеют принять в Хуско.
Если, конечно, Комиссия по безопасности решится сделать хоть что-то, ибо страх перед все более наглеющим духовенством, постоянно выдвигающим политические требования, может оказаться сильнее боязни ядерного оружия в руках фанатиков из соседней страны…
Штурмбот неощутимо опустился на плиты аэропорта.
– Помогите мне, – распорядился Огоновский, превращая мат с лежащим на нем Элгом в носилки.
Каннахан послушно ухватился за ребристые теплые ручки, и вдвоем они быстро перенесли Элга в танк.
– Я займусь вами лично, – пообещал Андрей. – Все будет в полном порядке.
– Я смогу ходить? – осторожно сев, жалобно спросил Элг.
– Ерунда. По нашим понятиям это даже не ранение, у нас с таким иногда оставались на поле боя, отказываясь от эвакуации. Выдерну осколки, заклею – и все. Вы даже ничего не почувствуете.
– Я, кажется, уже ничего не чувствую…
– Естественно! Лежите себе спокойно, скоро мы приедем в госпиталь.
Менее чем через час антигравитационное кресло с Элгом, направляемое Огоновскоим, вплыло в релакс-рум на последнем этаже госпиталя, где ждали Каннахан и Брадден. Ланкастера еще не было – пригнав танк в госпиталь, он завел их в эту комнату, помог определиться с завтраком и исчез, обещав вскоре вернуться.
Недавное еще лежавший на операционном столе, Элг был возбужден и с любопытством озирался по сторонам. Едва Огоновский перестал придерживать его кресло, как он начал осваивать пульт управления на подлокотнике. Кресло в ответ завертелось юлой.
– Держите его! – крикнул Каннахан. – Он сейчас в окно вылетит!
– Не вылетит, – засмеялся Андрей, снова вернув себе контроль над буйным пациентом, – стекла бронированные.
– Чем вы тут закусывали? – поинтересовался Элг и вытянул шею в сторону пустых тарелок. – Я тоже хочу.
– Вам придется потерпеть до вечера, – начал Огоновский, – а то…
За его спиной щелкнула дверь.
– Все в порядке? – осведомился Ланкастер, садясь в свободное кресло за круглым столом. – Значит, переходим к нашим невеселым делишкам… Я установил постоянный сенсорный контроль над реактором – как только он «заведется», мы сразу же об этом узнаем.
– Вы все-таки решились связаться с кораблем? – нахмурился Андрей.
– В этом нет необходимости. Штурмбот оснащен батареей наноскаутов – все, что мне потребовалось, это припомнить установки соответствующих программ. Скауты будут работать посменно, так как энергии у каждого из них хватит лишь на двадцать часов, учитывая дорогу туда-обратно. Их придется возвращать на бот для перезарядки, но это не проблема. Технических проблем у нас пока нет вообще… Все наши проблемы лежат в другой плоскости.
– Что вы имеете в виду, господин генерал? – осторожно поинтересовался Брадден Дельво.
Ланкастер ответил не сразу.
– Да видите ли, друзья мои, судьба собрала нас здесь именно потому, что мы все имеем один и тот же интерес, – произнес он, глядя в небо за окном, – нам крайне нежелательно иметь дело с последствиями падения Почтительнейшего Сына Осайи. Я был бы рад сказать, что на самого Осайю мне глубоко чихать, но и тут не все гладко: думаю, другого здравомыслящего и, главное, дееспособного лидера в этой несчастной стране мы не найдем. Так что Осайю нам нужно спасать при любых раскладах. Можно, конечно, вывезти его куда подальше, но как вернуть его потом?
– Вы хотите сказать, что это не в ваших силах? – недоверчиво заерзал в своем кресле Элг. – Или я что-то не так понял?
– Вот именно, – повернулся к нему гренадер. – Я не имею полномочий на проведение каких-либо переворотов на этой планете. Я вообще не имею права вмешиваться в ваши внутренние дела. Собирать информацию и давать частные консультации – это одно, а ехать на танке впереди толпы местных рейнджеров – совсем другое. За такие проделки меня отправят на каторгу. Но, учитывая, что Осайя интересует нас всех, мы могли бы придти к некоему соглашению о совместных действиях. Правда, прежде чем об этом думать, нам было бы неплохо понять, с чем именно мы имеем дело. Что скажете, господин Элг? Я думаю, кое в чем вы осведомлены лучше меня.
– Может быть, – согласился тот. – Вы хотите, чтобы я изложил собственное видение картины в целом?
– С вами приятно иметь дело, господин Элг.
– Спасибо, господин генерал. Итак… Насколько я могу предполагать на основании имеющейся у меня информации, мы имеем дело с очень серьезным заговором храмовых кругов Оламо, Хуско и, конечно, Раммаха, имеющим конечной целью установление абсолютной клерикальной диктатуры по типу уже известного вам Солнцеворота, но на сей раз одним Раммахом это все не закончится. В Трандар едут люди – я не могу сказать вам, в каких именно количествах, но думаю, что на короткое время там можно собрать несколько десятков тысяч человек.
– Туда едут со всей планеты, – вдруг вмешался в разговор Брадден Дельво.
– С чего ты взял? – удивился Элг. – Ты что-то знаешь? Так что же ты молчал?
– У меня нет уверенности, – пожал плечами Брадден. – Но, понимаешь, когда я летел из Хуско, в нашем салоне сидели несколько жрецов низшего ранга, но при этом не самых юных лет. На монахов они не похожи вовсе… а и на это я не обратил бы особого внимания, однако один из них когда-то был офицером морской пехоты Хабурана. Да-да!.. я случайно увидел его татуировку на руке. После того, как этот твой ублюдок, начальник заставы – как его? – рассказал нам о толпах паломников, направляющихся по старой дороге в Трандар, мне было нетрудно сопоставить эти факты. Понимаешь, к чему я?
Элг покивал головой. Некоторое время он молчал, обдумывая что-то, потом прищелкнул пальцами:
– И все же! Есть один нюанс, о котором, быть может, не осведомлены наши друзья из Конфедерации. Даже если представить себе, что святоши соберут в горах сто тысяч человек – с армией нашего королевского семейства они не сладят. А массового предательства в войсках не будет, за это я ручаюсь.
– Что так? – спросил Ланкастер, глядя ему в глаза.
– Во-первых, королевский солдат боится офицера куда сильнее, чем любого врага, а в офицерской среде презрение к Сыночкам считается нормой, во-вторых, у них нет тяжелой техники. Я допускаю, что они где-то закупили десяток-другой бронемашин. Но наша авиация перебьет их за полчаса. Так что… я действительно готов поверить в ядерный шантаж. И взрывы будут, иначе эту публику в Оламо растопчут. Да, население у нас в основной массе дурное и заморочить ему мозги в принципе можно. Но армия, повторяю, отступать не будет. Вы сами военные, господа: кому как не вам понимать, что столкновение слабоорганизованных толп с легким стрелковым оружием, и регулярных войск – не имеет никакой перспективы.
– Какова штатная численность вооруженных сил королевства? – быстро перебил его Ланкастер.
– Шестьсот пятьдесят тысяч человек, из них сухопутные войска – триста двадцать, авиация – сто десять, остальное, – флот.
– Не так уж мало… да, действительно, если Оламо не удастся разложить проповедями, с армией им не справиться. Я не думаю, что в горах можно долго кормить даже сто тысяч.
– Если бы серьезно разлагали, мимо моих ушей… – Элг махнул рукой, – В общем, я узнал бы об этом первым. Но пока я не вижу ничего, кроме некоторого обострения «рвения духовного»: об этом мне, конечно, докладывали.
– И вы не придали докладам особого значения.
– А почему я должен был придавать им особое значение? Я не видел ничего экстраординарного… буквально до вчерашнего вечера. А сейчас – мы в бессильны что-либо предпринять. В нормальной обстановке я провел бы агентурную операцию и получил хотя бы общее представление о том, что нас может ждать. Но с сегодняшним хронометражом – кажется, некогда! Все, что я могу успеть – это подвесить за яйца пару-тройку жрецов, не думая уже о последствиях. Да, вероятно, у меня будут неприятности, но если я успею дойти до своего куратора принца Арутти, он меня потом вытащит.
– И дальше? – прищурился Ланкастер. – Он поднимет армию? На основании устного доклада начальника королевской контрразведки?
– Он будет знать, господин генерал, – с раздражением отозвался Элг. – Дайте мне что-нибудь попить… чего-то в горле сухо. Он будет знать, а этого уже вполне достаточно.
Ланкастер вытащил из встроенного холодильника бутылку сока и протянул ее Элгу. Тот с любопытством рассмотрел логотип фирмы и надписи, потом ловко свернул пробку.
– Знаете, я обдумывал самые различные варианты, – заговорил Виктор, глядя, как Элг дергает кадыком, – вплоть до применения электромагнитного оружия. У нас его, скорее всего, нет, но энергетики корабля обеспечения справятся с этой задачей за пару часов.
– Это что такое? – поднял брови Каннахан Уэнни.
– Это такая бомба, которая взорвется над АЭС и вызовет короткое замыкание всех сетей. Но при этом может взорваться и реактор, и тогда мы получим такое заражение вокруг, что мало нам не покажется. Так что ЭМО отпадает сразу, как и вообще любое силовое воздействие на АЭС.
– Вы же говорили, что не имеете права вмешиваться, – подался вперед Элг.
– Ха! А я и не собирался. Заряд, который мы могли бы изготовить, вполне можно подвесить даже под ваш вертолет. Но это все слишком опасно. Был вариант с использованием местного спецназа – из Оламо, скажем. Однако теперь мне ясно, что никакая диверсионная группа, даже если я сам спланирую операцию, с задачей не справится. Мы просто пошлем людей на смерть, а я не умею расходовать личный состав при нулевой перспективе. Значит… – Ланкастер с хрустом разсял пальцы, – нам остается только ждать. Ждать чьих-то смертей. И все, что мы можем сделать – это подготовить специалистов с корабля на быстрое обеззараживание местности. Что же до ваших действий, Элг – отчего бы вам не написать на имя куратора рапорт?
–Вы думаете, он меня не вызовет лично?
– Да вы меня не поняли. Если вы опасаетесь неприятостей после допросов духовенства – ну, я могу забросить вас на другую сторону планеты. Надеюсь, у вас имеются соответствующие документы?
– Вы говорите обидные вещи, господин генерал…
– Погодите, – неожиданно вмешался Огоновский. – Мы все время говорим не о том… я тут, пока мы ковырялись с осколками нашего уважаемого пострадавшего, мучительно пытался вспомнить кое-что из моего офицерского курса. Конечно, полноценного военного образования у меня нет, но все-таки флотских учат многому…
– И что вы вспомнили? – с интересом посмотрел на него Ланкастер.
Андрей потер лоб.
– Я вспоминал все эти дела с радиацией – и если я ничего не перепутал, то для выхода на оружейный плутоний с последующим созданием полноценного ядерного заряда необходимо много времени и наличие сложного технологического цикла. А вот для того, что бы собрать «грязную бомбу», ничего этого не нужно, достаточно просто иметь на руках радиоактивные материалы. Но, господа! Наши э-ээ… оппоненты зачем-то воссоздают полную инженерную конфигурацию АЭС! Купили ж они для чего-то турбину! Вообще, подумайте, почему АЭС так привлекла наше внимание: ее хотят запустить! Какого бы дьявола они это делали, если для достижения их целей достаточно все лишь раскурочить реактор…
– Турбина могла быть куплена для отвода глаз, – произнес Каннахан. – Если узнают в Оламо…
– Не усложняй! – фыркнул Элг. – Я согласен с господином доктором: мы ушли куда-то «не совсем туда». Действительно, для чего им энергия? У них там есть угольные станции, кругом полно шахт, с рабочими руками проблем у святош не бывает. Или все-таки плутоний? Нужно срочно проверять, какие еще закупки производились в Хуско. И… стоп. И опять не стыкуется. Вообще ничего не стыкуется… Смотрите сами: в Трандар в последнее время едет много народу. Явно больше, чем там можно держать в течение долгого времени без снабжения извне. При этом «грязную бомбу» они делать вроде как не собираются… Проклятье, мне начинает казаться, что сама мысль о ядерной угрозе замылила нам глаза и увела в сторону от реальности.
– Собственно, для нас главное понять – время у нас есть в запасе – или нет его? – пристукнул по столешнице Ланкастер.
– Это я попытаюсь сделать быстро, – Элг поднял глаза к потолку и криво усмехнулся. – Вопрос в том, когда я смогу ходить?
– Послезавтра, – отозвался Огоновский. – Если хотя бы сутки обойдетесь без крепкого спиртного…
– Да-а уж, – многозначительно протянул Каннахан.
Часть третья
Глава 1
Виктор Ланкастер развернул перед собой виртуальный экран полевой консоли и выдал запрос на связь с вахтенным скаутом. Универсальный летающий «глаз» – крохотный, размером чуть больше мухи, шел сейчас по кругу над долиной, рядом с которой находился проклятый реактор, на высоте в пять километров. Сменяясь для перезарядки батарей, скауты дежурили в трандарском небе уже третьи сутки, по-прежнему не находя ничего нового. То и дело в поле зрения головок попадались группы людей, занятых обыденными делами изолированной религиозной общины: по утрам нестройная толпа резво спешила в свои грибовидные святилища – видимо, на молитву, потом, часом позже, монахи разбредались кто на сельхозработы, кто на кухню. Около сорока человек неизменно исчезали в глубине горы, скрывающей в себе атомную станцию, однако что же происходит там, в туннелях и подземельях, маленький скаут видеть не мог. С этой задачей легко справились бы боевые сканеры линкора обеспечения, но связываться с кораблем Ланкастер не хотел.
Беспомощность выворачивала его наизнанку.
Он десятки раз пересмотрел все записи, сделаные сканерами штурмбота, он то и дело менял высоты и угол обзора своих миниатюрных разведчиков, заставляя их смотреть не только на центральный монастырь, но и на остальные обители, но везде, везде генерал Ланкастер видел все одно и то же: скучную бытовую жизнь понурых людей в одинаковых, подбитых ватой куртках и серых штанах, идентифицируемых компьютером как полевая форма сухопутных войск старого Раммаха – очевидно, вся эта публика донашивала тряпье, оставшееся на забытых складах стартового комплекса. Иногда, раза два за день, на солнышко выползали жрецы в балахонах с кушаками на поясе, однако же и эти духовные лица не совершали решительно ничего такого, что могло представлять хоть какой-то интерес.
Не видел он и десятков тысяч паломников, о которых предупреждал Элг. Всего, по данным анализа его полевой консоли, горные монастыри населяли около двенадцати тысяч человек. Не много и не мало. Учитывая, что рацион их был, по-видимому, довольно скуден, монахи вполне могли прокормиться со своих посевных площадей, занимавших окрестные долины и аккуратно нарезанные террасами склоны.
Для того, чтобы не смять даже, а попросту перерезать эту толпу тесаками, ему хватило бы одной горной роты и одного светового дня.
Но этой самой роты у уинг-генерала Ланкастера не было. Впрочем, горные егеря наверняка имелись в королевстве Оламо. Решатся ли их величества и высочества двинуться в Трандар, точно зная, что за спиной остается собственный клир, влияние которого растет не по дням, а по часам?
Виктор понимал, что это произойдет только в том случае, когда доказательства станут очевидными. А здешняя медицина знает только один способ лечения гангрены… значит, снова кровь. Снова виселицы. Или, может, плаха? Какая разница: петля захлестнет всех, и правых, и виноватых, а потом появятся те, кто когда-нибудь осознает себе поколением палачей . Этому миру суждено измениться – не сейчас, так завтра. Страшные демоны встанут из крови, затмив собой вчерашних богов… Он уже видел это! Он сам убивал людей, не слишком разбираясь в степени вины. Он казнил! – и ему некогда было размышлять, какие же мотивы заставили идти на преступление тех, кто стоял со связанными руками, ожидая, когда вновь освободится длинный ряд наскоро сколоченных виселиц.
Но потом… о, это вечное «потом»!
Проклятье, приходящее к тем, кто дожил до дня, когда в сердце начинает таять сверкающий лед ярости, рожденный беспрестанным боем.
Когда лед начал таять в его сердце, генерал Виктор Ланкастер увидел кровь. И из крови, немо разъяв в крике рты, появились матери, чьих детей загоняли в санитарные машины сноровистые рослые гренадеры в хамелеоновых комбинезонах – матери, стоящие на коленях перед виселицами. А чуть поодаль, прикованные цепями к хорошо просмоленным крестам, страшно бились в пламени «воспитатели»-эсис. И Виктор Ланкастер не слышал криков.
Он слышал только звон цепей – потому что лед таял в его сердце. Демоны поднимались из крови, и лица этих демонов походили на лица повешенных им матерей, и он был беспомощен против них.
Более всего на свете Виктор не хотел бы оказаться свидетелем подобного на Трайтелларе. У него, по крайней мере, имелось оправдание: война. Да, он убивал людей, однако это были люди, сознательно лишившее себя права называться таковыми. В какой-то иной ситуации ими, вероятно, занялись бы психологи с тихими сочувствующими голосами – так было бы в дни мира. А когда вокруг умирали миллионы мужчин и женщин, сражавшихся за существование Человечества, вместо психологов приходили каратели.
И он был их командиром – он, генерал в рогатом черном шлеме.
Те, что примутся вешать и расстреливать здесь, тоже найдут для себя оправдание.
– Я бессилен, – тихо произнес Ланкастер.
Едва слышно скользя по ковру, к нему подошла Суинни.
– Тебе больно, – утвердительно произнесла она, и Виктор ощутил, как на плечо опустилась мягкая узкая ладонь.
– Да, – его глаза, не мигая, смотрели на висящий в воздухе экран, где неторопливо ползли вдоль террасы серые фигурки с какими-то сельскохозяйственными инструментами в руках.
– Мне кажется, тебя ждет мука.
Она говорила на интере – за время, проведенное в госпитале, Суинни почти выучила язык. В ее устах он звучал странно: язык навсегда ушедшего к звездам Человечества, столетия тому родившийся как причудливая смесь самых распространенных европейских, со временем обрел жесткую, стаккатную фонетику, она же продолжала петь…
– Ты что-то чувствуешь? – спросил Ланкастер, не поднимая головы.
– Сегодня ночью я ощутила нечто… – Суинни придвинула кресло, села рядом с ним. – Я не могу объяснить, что это…
– Говори через транслинг, – попросил Виктор.
– Нет… я… как будто к нам приближается дым.
– Дым? Взрыв? Огонь? Ты чувствуешь приближение пламени?
– Нет, – она взмахнула руками в жесте недоумения. – Дым. Мне начинает казаться, что он был похож на тот дым, через который в наш мир приходят те… те люди.
Те люди! Ланкастер резко повернулся к Суинни. В завораживающих бирюзовых глазах стояла незнакомая ему тревога. Он уже знал о некоторых сенсорных способностях Суинни – например, она иногда ухитрялась доигрывать ноты начатой им на рояле фразы. Что она почувствовала сейчас?
– Там, у себя – ты тоже ощущала их приближение?
– Нет. Дым всегда появлялся неожиданно. Сейчас же… понимаешь, я как будто уловила его запах, хотя на самом деле он никакого запаха не имеет, это чисто визуальное явление, как твой экран.
В ее мозге родился образ, понял Ланкастер. С ее обонянием хищника мир запахов играет несравнимо большую, чем у человека, роль в формировании сферы подсознательного. Но… что же сейчас?
– Расскажи мне, – попросил он. – Расскажи мне о них еще раз.
– Что ты хочешь услышать?
– Я хочу понять, как они пришли в свой мир – и не могу. Единственное, что идет мне на ум – история Земли у них шла совсем не так, как у нас, и человечество в какой-то период осваивало космос гораздо более интенсивно, чем мы. Вероятно, просто потому, что тех было во много раз больше. И, наверное, у них были какие-то другие Темные века. Это логично: в таком случае мы имеем дело с давно потерянной колонией. Они растеряли технологии звездоплавания, пережили после этого страшную внутреннюю войну, загадившую их Трайтеллар, а в итоге еще и лишились морали. Может быть иной вариант – они пережили тяжелое вторжение извне. Отразить его удалось, но последствия атаки аналогичны внутреннему конфликту.
– Они примитивны, – Суинни на миг прижала уши, – и мы справимся с ними. В них нет ничего, кроме бессмысленной ненависти.
– Это-то и странно, – покачал головой Виктор. – Такое поведение нехарактерно для нашей расы. Мы способны на ненависть, о да, но в основе всего лежит неизменное любопытство.
– Они не любопытны. Они ведут себя, как механизмы с заранее заданной программой.
– Здесь возможно биохимическое воздействие, – вздохнул Виктор. – Но такой солдат эффективен только при решении узких задач, не требующих индивидуальной инициативы. Странно… когда-то мы пытались воевать с минимальным количеством людей, заменяя их роботами, но потерпели сокрушительное поражение. Тогда мы еще не знали о том, что было известно задолго до нас: существует некий предел развития систем искуственного интеллекта, за которым он становится опасен для своих создателей. То есть либо мы получаем боевую машину, способную решать пусть и широкий, но все равно ограниченный круг задач, либо необходимо создание машин, способных на автомномную коммуникацию, а это уже шаг к свободе воли. Этот путь был отвергнут всеми известными нам разумными расами.
– Разве трудно было внушить машине преданность? – немного удивилась Суинни.
– Классический вопрос, – рассмеялся Виктор. – Ты представляешь себе последствия формирования эмоциональной сферы машинного сообщества, учитывая то, что хозяева не всегда в состоянии его контролировать? А если боевой робот решит, что обижен хозяевами? Смешно? Нет, нет. По этой дороге пытались идти многие, достигшие высокого уровня развития коммуникативных систем, но еще не успевшие включиться в галактическое информационное пространство. Нет, Суинни, решения принимает только разумный. Поэтому, каким бы страшным оружием мы ни обладали, города все равно берет пехота. И, знаешь, солдат-робот мне вообще не нужен. Мои солдаты выполняли приказы потому, что привыкли верить в меня. Хотя…
Он остановился. Перед его глазами промелькнули древние черно-белые кадры: белый самолет, несущийся сквозь черные струи зенитных автоматов, чтобы рухнуть на палубу авианосца.
Возможен ли вариант массового этического зомбирования? Вполне. Но на какой идее?
Суинни внимательно смотрела на него, ожидая продолжения рассказа.
– Скажи, – произнес Ланкастер, заглядывая в ее непостижимые глаза, – как они ведут себя, если вдруг кто-то из ваших прикасается к ним… скажем, прикасается рукой?
– Мне, кажется… – Суинни задумалась, – Раньше я плохо разбиралась в эмоциях вашей расы. Не всегда… мне кажется, им сразу становилось плохо. По-моему, у них падало давление. Да-а… если такое бывало – а я, да, я такое видела – нет, их не били, их толкали, связывали… у них сразу после прикосновения менялся цвет лица. Становился как пепел… их лица темнее ваших. И они становились вялыми. Да, у них падало давление. Но они все равно убивали себя, даже тогда, когда их стали связывать. Откусывали языки.
– Вот и ответ, – прошептал Ланкастер.
Коннектер на шее мяукнул вызовом Огоновского.
– Я еду в город, у нас встреча с наместником Мокоро. Вы поедете? – спросил Андрей.
«Как не вовремя, – мучительно поморщился Ланкастер. – Ну почему именно сейчас?»
Он со вздохом посмотрел на сидящую рядом Суинни: та ответила ему тревожным взглядом.
– Почему вы не отвечаете? – услышал он голос Огоновского. – Вы в порядке? Виктор?
– Да, все в норме. Я… поеду. Ведь я обязан вас защищать, не так ли?
– Я могу справиться и сам, но мне казалось, что ваше присутствие…
– Да-да. Мое присутствие необходимо. Ждите меня внизу, на выходе.
– Ты уезжаешь? – тихо спросила Суинни.
– Андрей едет на встречу с наместником провинции, – отозвался Ланкастер, стараясь не смотреть ей в глаза. – Я должен быть с ним.
Зайдя к себе, Ланкастер облачился в свои «доспехи» и отправился вниз. В холле госпиталя Огоновского не оказалось. Решив, что тот дожидается его в подземном ангаре, Виктор двинулся было к лестнице, но был остановлен охранником, дежурившим в кабинке у внутренних дверей:
Беспомощность выворачивала его наизнанку.
Он десятки раз пересмотрел все записи, сделаные сканерами штурмбота, он то и дело менял высоты и угол обзора своих миниатюрных разведчиков, заставляя их смотреть не только на центральный монастырь, но и на остальные обители, но везде, везде генерал Ланкастер видел все одно и то же: скучную бытовую жизнь понурых людей в одинаковых, подбитых ватой куртках и серых штанах, идентифицируемых компьютером как полевая форма сухопутных войск старого Раммаха – очевидно, вся эта публика донашивала тряпье, оставшееся на забытых складах стартового комплекса. Иногда, раза два за день, на солнышко выползали жрецы в балахонах с кушаками на поясе, однако же и эти духовные лица не совершали решительно ничего такого, что могло представлять хоть какой-то интерес.
Не видел он и десятков тысяч паломников, о которых предупреждал Элг. Всего, по данным анализа его полевой консоли, горные монастыри населяли около двенадцати тысяч человек. Не много и не мало. Учитывая, что рацион их был, по-видимому, довольно скуден, монахи вполне могли прокормиться со своих посевных площадей, занимавших окрестные долины и аккуратно нарезанные террасами склоны.
Для того, чтобы не смять даже, а попросту перерезать эту толпу тесаками, ему хватило бы одной горной роты и одного светового дня.
Но этой самой роты у уинг-генерала Ланкастера не было. Впрочем, горные егеря наверняка имелись в королевстве Оламо. Решатся ли их величества и высочества двинуться в Трандар, точно зная, что за спиной остается собственный клир, влияние которого растет не по дням, а по часам?
Виктор понимал, что это произойдет только в том случае, когда доказательства станут очевидными. А здешняя медицина знает только один способ лечения гангрены… значит, снова кровь. Снова виселицы. Или, может, плаха? Какая разница: петля захлестнет всех, и правых, и виноватых, а потом появятся те, кто когда-нибудь осознает себе поколением палачей . Этому миру суждено измениться – не сейчас, так завтра. Страшные демоны встанут из крови, затмив собой вчерашних богов… Он уже видел это! Он сам убивал людей, не слишком разбираясь в степени вины. Он казнил! – и ему некогда было размышлять, какие же мотивы заставили идти на преступление тех, кто стоял со связанными руками, ожидая, когда вновь освободится длинный ряд наскоро сколоченных виселиц.
Но потом… о, это вечное «потом»!
Проклятье, приходящее к тем, кто дожил до дня, когда в сердце начинает таять сверкающий лед ярости, рожденный беспрестанным боем.
Когда лед начал таять в его сердце, генерал Виктор Ланкастер увидел кровь. И из крови, немо разъяв в крике рты, появились матери, чьих детей загоняли в санитарные машины сноровистые рослые гренадеры в хамелеоновых комбинезонах – матери, стоящие на коленях перед виселицами. А чуть поодаль, прикованные цепями к хорошо просмоленным крестам, страшно бились в пламени «воспитатели»-эсис. И Виктор Ланкастер не слышал криков.
Он слышал только звон цепей – потому что лед таял в его сердце. Демоны поднимались из крови, и лица этих демонов походили на лица повешенных им матерей, и он был беспомощен против них.
Более всего на свете Виктор не хотел бы оказаться свидетелем подобного на Трайтелларе. У него, по крайней мере, имелось оправдание: война. Да, он убивал людей, однако это были люди, сознательно лишившее себя права называться таковыми. В какой-то иной ситуации ими, вероятно, занялись бы психологи с тихими сочувствующими голосами – так было бы в дни мира. А когда вокруг умирали миллионы мужчин и женщин, сражавшихся за существование Человечества, вместо психологов приходили каратели.
И он был их командиром – он, генерал в рогатом черном шлеме.
Те, что примутся вешать и расстреливать здесь, тоже найдут для себя оправдание.
– Я бессилен, – тихо произнес Ланкастер.
Едва слышно скользя по ковру, к нему подошла Суинни.
– Тебе больно, – утвердительно произнесла она, и Виктор ощутил, как на плечо опустилась мягкая узкая ладонь.
– Да, – его глаза, не мигая, смотрели на висящий в воздухе экран, где неторопливо ползли вдоль террасы серые фигурки с какими-то сельскохозяйственными инструментами в руках.
– Мне кажется, тебя ждет мука.
Она говорила на интере – за время, проведенное в госпитале, Суинни почти выучила язык. В ее устах он звучал странно: язык навсегда ушедшего к звездам Человечества, столетия тому родившийся как причудливая смесь самых распространенных европейских, со временем обрел жесткую, стаккатную фонетику, она же продолжала петь…
– Ты что-то чувствуешь? – спросил Ланкастер, не поднимая головы.
– Сегодня ночью я ощутила нечто… – Суинни придвинула кресло, села рядом с ним. – Я не могу объяснить, что это…
– Говори через транслинг, – попросил Виктор.
– Нет… я… как будто к нам приближается дым.
– Дым? Взрыв? Огонь? Ты чувствуешь приближение пламени?
– Нет, – она взмахнула руками в жесте недоумения. – Дым. Мне начинает казаться, что он был похож на тот дым, через который в наш мир приходят те… те люди.
Те люди! Ланкастер резко повернулся к Суинни. В завораживающих бирюзовых глазах стояла незнакомая ему тревога. Он уже знал о некоторых сенсорных способностях Суинни – например, она иногда ухитрялась доигрывать ноты начатой им на рояле фразы. Что она почувствовала сейчас?
– Там, у себя – ты тоже ощущала их приближение?
– Нет. Дым всегда появлялся неожиданно. Сейчас же… понимаешь, я как будто уловила его запах, хотя на самом деле он никакого запаха не имеет, это чисто визуальное явление, как твой экран.
В ее мозге родился образ, понял Ланкастер. С ее обонянием хищника мир запахов играет несравнимо большую, чем у человека, роль в формировании сферы подсознательного. Но… что же сейчас?
– Расскажи мне, – попросил он. – Расскажи мне о них еще раз.
– Что ты хочешь услышать?
– Я хочу понять, как они пришли в свой мир – и не могу. Единственное, что идет мне на ум – история Земли у них шла совсем не так, как у нас, и человечество в какой-то период осваивало космос гораздо более интенсивно, чем мы. Вероятно, просто потому, что тех было во много раз больше. И, наверное, у них были какие-то другие Темные века. Это логично: в таком случае мы имеем дело с давно потерянной колонией. Они растеряли технологии звездоплавания, пережили после этого страшную внутреннюю войну, загадившую их Трайтеллар, а в итоге еще и лишились морали. Может быть иной вариант – они пережили тяжелое вторжение извне. Отразить его удалось, но последствия атаки аналогичны внутреннему конфликту.
– Они примитивны, – Суинни на миг прижала уши, – и мы справимся с ними. В них нет ничего, кроме бессмысленной ненависти.
– Это-то и странно, – покачал головой Виктор. – Такое поведение нехарактерно для нашей расы. Мы способны на ненависть, о да, но в основе всего лежит неизменное любопытство.
– Они не любопытны. Они ведут себя, как механизмы с заранее заданной программой.
– Здесь возможно биохимическое воздействие, – вздохнул Виктор. – Но такой солдат эффективен только при решении узких задач, не требующих индивидуальной инициативы. Странно… когда-то мы пытались воевать с минимальным количеством людей, заменяя их роботами, но потерпели сокрушительное поражение. Тогда мы еще не знали о том, что было известно задолго до нас: существует некий предел развития систем искуственного интеллекта, за которым он становится опасен для своих создателей. То есть либо мы получаем боевую машину, способную решать пусть и широкий, но все равно ограниченный круг задач, либо необходимо создание машин, способных на автомномную коммуникацию, а это уже шаг к свободе воли. Этот путь был отвергнут всеми известными нам разумными расами.
– Разве трудно было внушить машине преданность? – немного удивилась Суинни.
– Классический вопрос, – рассмеялся Виктор. – Ты представляешь себе последствия формирования эмоциональной сферы машинного сообщества, учитывая то, что хозяева не всегда в состоянии его контролировать? А если боевой робот решит, что обижен хозяевами? Смешно? Нет, нет. По этой дороге пытались идти многие, достигшие высокого уровня развития коммуникативных систем, но еще не успевшие включиться в галактическое информационное пространство. Нет, Суинни, решения принимает только разумный. Поэтому, каким бы страшным оружием мы ни обладали, города все равно берет пехота. И, знаешь, солдат-робот мне вообще не нужен. Мои солдаты выполняли приказы потому, что привыкли верить в меня. Хотя…
Он остановился. Перед его глазами промелькнули древние черно-белые кадры: белый самолет, несущийся сквозь черные струи зенитных автоматов, чтобы рухнуть на палубу авианосца.
Возможен ли вариант массового этического зомбирования? Вполне. Но на какой идее?
Суинни внимательно смотрела на него, ожидая продолжения рассказа.
– Скажи, – произнес Ланкастер, заглядывая в ее непостижимые глаза, – как они ведут себя, если вдруг кто-то из ваших прикасается к ним… скажем, прикасается рукой?
– Мне, кажется… – Суинни задумалась, – Раньше я плохо разбиралась в эмоциях вашей расы. Не всегда… мне кажется, им сразу становилось плохо. По-моему, у них падало давление. Да-а… если такое бывало – а я, да, я такое видела – нет, их не били, их толкали, связывали… у них сразу после прикосновения менялся цвет лица. Становился как пепел… их лица темнее ваших. И они становились вялыми. Да, у них падало давление. Но они все равно убивали себя, даже тогда, когда их стали связывать. Откусывали языки.
– Вот и ответ, – прошептал Ланкастер.
Коннектер на шее мяукнул вызовом Огоновского.
– Я еду в город, у нас встреча с наместником Мокоро. Вы поедете? – спросил Андрей.
«Как не вовремя, – мучительно поморщился Ланкастер. – Ну почему именно сейчас?»
Он со вздохом посмотрел на сидящую рядом Суинни: та ответила ему тревожным взглядом.
– Почему вы не отвечаете? – услышал он голос Огоновского. – Вы в порядке? Виктор?
– Да, все в норме. Я… поеду. Ведь я обязан вас защищать, не так ли?
– Я могу справиться и сам, но мне казалось, что ваше присутствие…
– Да-да. Мое присутствие необходимо. Ждите меня внизу, на выходе.
– Ты уезжаешь? – тихо спросила Суинни.
– Андрей едет на встречу с наместником провинции, – отозвался Ланкастер, стараясь не смотреть ей в глаза. – Я должен быть с ним.
Зайдя к себе, Ланкастер облачился в свои «доспехи» и отправился вниз. В холле госпиталя Огоновского не оказалось. Решив, что тот дожидается его в подземном ангаре, Виктор двинулся было к лестнице, но был остановлен охранником, дежурившим в кабинке у внутренних дверей: