Страница:
Никсон, не уделявший почти никакого внимания вопросам имиджа, выглядел полной противоположностью Кеннеди – неприметный, хитрый, изворотливый, с нетипичной для американце, в чуть отросшей к вечеру щетиной на щеках. Кеннеди говорил четко и ясно, не скрывая свой явно выраженный акцент, Никсон мямлил. Кеннеди с незаурядным актерским мастерством играл на камеру, в то время как Никсон избегал и, вероятно, смущался ее. Нежелание Никсона смотреть прямо в камеру создавало впечатление нежелания устанавливать зрительный контакт с кем бы то ни было. В результате он выглядел типичным «темным дельцом», плутоватым адвокатом, оказывающим услуги сомнительного характера, или – более понятный для американцев образ – жуликоватым торговцем подержанными автомобилями. После дебатов широкое распространение получили фотографии не очень чисто выбритой личности с бегающими глазами, снабженные надписью: «А вы купили бы у этого человека подержанный автомобиль?» Ответ был очевиден, и реакция американского избирателя ничем не отличалась от реакции любого другого человека.
После телевизионных дебатов исход выборов 1960 года был предрешен. Небольшой перевес Кеннеди свидетельствует об остроте борьбы, а созданный телевидением образ признается решающим фактором, тем элементом, который склонил чашу весов в пользу одного из кандидатов. В этом случае результаты манипуляции не дают повода для сожаления. Если в 1960 году президентом был бы избран Никсон, то Соединенные Штаты оказались бы совсем в другом, явно худшем положении. Совершенно очевидно, что и Никсон не брезговал политической манипуляцией. Просто его переиграли в той области, с которой он был плохо знаком. Однако урок был усвоен, причем политики продолжают усваивать его и сегодня.
После президентских выборов 1960 года роль средств массовой информации и специалистов по имиджу постепенно возрастала, а политики все больше вовлекались в процесс, который специалисты по рекламе называют «управлением восприятием» – сознательный эвфемизм, который тем не менее разоблачает больше, чем скрывает. Стоит подробнее остановиться на двух случаях, когда умелое «управление» действительно способствовало радикальному изменению восприятия, оказав существенное влияние на общество и политику. Первый случай может служить ярким примером того, каким образом методы манипуляции черной магии могут быть использованы в достойных похвалы целях. Во втором случае такого оправдания нет.
Ситуация коренным образом изменилась во время президентских выборов 1964 года. За год до выборов в Далласе был убит Джон Ф. Кеннеди, и его место занял вице-президент Линдон Джонсон. В ноябре 1964 года Джонсон боролся против кандидата республиканцев Барри Голдуотера, сенатора от Аризоны. В то время Голдуотер был известен как фанатичный – на грани экстремизма – сторонник правых взглядов, склонный к агрессивному бряцанию оружием и восхвалению американской военной мощи. Пребывание Голдуотера в Белом доме, похоже, значительно приближало перспективу глобальной ядерной катастрофы.
В действительности у Голдуотера не было никаких шансов занять президентское кресло. Теперь мы ясно видим, какими безнадежно смешными были его претензии на президентство. Однако лидеры движения за гражданские права и рабочие увидели в его выдвижении шанс использовать ситуацию в своих целях – привлечь внимание к своим проблемам и помочь остановить Голдуотера, убив, как говорят, одним выстрелом двух зайцев. Они забили тревогу – как теперь выяснилось, чересчур громко. Утверждалось, что в случае избрания Голдуотера ядерная война становится практически неизбежной. Поэтому Голдуотера нужно остановить. Как это лучше сделать? Привлечь подавляющее большинство избирателей на сторону Линдона Джонсона. Как добиться этой цели? На юге сотни тысяч чернокожих граждан были лишены гражданских прав из-за обструкционистских законов, придуманных специально для того, чтобы исключить их из списков для голосования. Если этих людей зарегистрировать и включить в состав электората, то их голоса окажутся решающими.
Разумеется, в подобной логике содержится элемент цинизма, но в то время она выглядела не лишенной смысла. Соответственно остановка Голдуотера приравнивалась к регистрации черных избирателей. Поэтому регистрация черных избирателей быстро стала приоритетом для многих северян, которые раньше не проявляли интереса к злоупотреблениям на юге, но которые были ужасно напуганы перспективой ядерной катастрофы. Идея регистрации избирателей была с воодушевлением встречена в бастионах либерализма на севере страны, особенно в Массачусетсе с его традициями аболиционизма и высокой концентрацией университетов и колледжей, а также в Нью-Йорке и Калифорнии. Люди, которыми вначале двигало чувство самосохранения, вскоре осознали всю важность самой этой идеи. Ровно через столетие после опустошительного «похода к морю» 1864 года Уильяма Т. Шермана американский юг пережил новое вторжение, но на этот раз не солдат Соединенных Штатов в синих мундирах, а армии, состоящей из студентов и профессоров, судей, священников и проповедников, адвокатов, бухгалтеров, журналистов, художников, представителей богемы и искателей приключений – всех, для кого расовые предрассудки юга и угроза ядерной войны слились воедино, а выживание человечества стало синонимом крестового похода в защиту угнетенных.
Тысячи студентов и специалистов с севера пожертвовали привычными рождественскими и летними каникулами ради того, чтобы зарегистрировать черных избирателей в южных штатах. А когда в штате Миссисипи трое борцов за гражданские права были убиты членами ку-клукс-клана, движение за гражданские права приобрело невиданный размах. К делу подключилось Министерство юстиции, которым в то время руководил Роберт Кеннеди. Под давлением общественного мнения определенные меры принимало и ФБР – несмотря на нежелание и враждебность директора. Дж. Эдгар Гувер ненавидел Мартина Лютера Кинга, но был вынужден послать своих агентов на юг.
В ноябре 1964 года Линдон Джонсон победил на президентских выборах с самым большим перевесом за всю историю американской политики. Вскоре выяснилось, что у Голдуотера и так не было шансов стать президентом, и он потерпел бы поражение – хотя и не такое сокрушительное – даже без движения за регистрацию избирателей. Но это уже не имело значения. Произошло нечто большее, чем избрание очередного президента. В результате движения за гражданские права трансформировались само американское общество и отношения между расами, и страна вступила в новую эру. Задним числом многие люди поняли, что стали жертвой манипуляции, другие же признались, что сами принимали участие в манипулировании общественным сознанием. Однако взаимных упреков почти не было слышно. Если в этом случае и были использованы элементы черной магии, то делалось это ради благой цели. Как в «Фаусте» Гете, коварство дьявола было использовано от имени ангелов.
К концу 60-х годов двадцатого века движение за гражданские права, сформировавшееся в Северной Ирландии, почти точно копировало аналогичное движение в Соединенных Штатах. Поначалу использовались точно такие же стратегия и тактика – марши, сидячие забастовки, демонстрации, широкое освещение событий в средствах массовой информации. Люди даже пели те же песни: «We Shall Overcome», к примеру, или «We Shall Not Be Moved».
При своем зарождении движение за гражданские права в Северной Ирландии не ставило перед собой никаких конституционных целей. Статус Ольстера как части Соединенного Королевства считался общепризнанным фактом, закрепленным международными соглашениями, и никто не помышлял о его изменении. Не было никаких разговоров об «объединенной Ирландии». Единственная цель движения за гражданские права заключалась в том, чтобы устранить конкретные проблемы, похожие на те, что существовали на американском юге, хотя и менее острые. Требования, выдвигаемые участниками движения, были вполне обоснованными. До 1968 года к североирландским католикам – как и к чернокожим гражданам южных штатов США, хотя и не в такой степени, – действительно относились как к «гражданам второго сорта». Масштабные предвыборные махинации, связанные с неправильной разбивкой на округа, к примеру, лишили многих католиков Ольстера права голоса при решении внутриполитических вопросов. Широкое распространение также получила практика дискриминации католиков при покупке жилья и найме на работу, в сфере услуг и во многих других повседневных, но очень важных вопросах. Королевская ольстерская полиция того времени, а также приданные ей так называемые специальные подразделения по борьбе с экстремизмом, с особым рвением требовали исполнения законов. Парламент Северной Ирландии, базировавшийся в Стормонте, не мог считаться полноценным представительным органом из-за доминирования в нем протестантов.
Именно в этих областях требовало реформ движение за гражданские права. В разворачивавшихся в то время событиях Шинн Фейн и ИРА не играли никакой роли. Упоминание об Ирландской республиканской армии вызывало у ее противников усмешку – настолько слабой и незаметной была эта организация.
Когда участники маршей движения за гражданские права подвергались нападению толпы роялистов, Королевская ольстерская полиция предпочитала не вмешиваться. Она проявляла пассивность, и телевизионные экраны заполнились кадрами, напоминавшими события в Алабаме и Миссисипи за несколько лет до этого. Ища защиты от насильственных действий противника и от бездействия полиции, лидеры движения за гражданские права вновь обратились к опыту своих американских предшественников. Они вспомнили о марше Мартина Лютера Кинга из Сельмы в столицу Алабамы Монтгомери.
В конце зимы и начале весны 1965 года американское движение за гражданские права, больше не сосредоточенное на конкретной задаче регистрации избирателей, стало слабеть. В отчаянной попытке сплотить его Мартин Лютер Кинг призвал провести широко разрекламированный марш из Сельмы в Монтгомери. Губернатор Алабамы Джордж Уоллес решительно – как будто он защищал Верден в 1916 году – заявил, что не допустит проведения марша. Ему оказали поддержку местные и федеральные силы правопорядка, от шерифов и муниципальной полиции до подразделений федеральной полиции и национальной гвардии Алабамы. Назревало открытое столкновение, и лидеры движения за гражданские права, опасаясь массового кровопролития, обратились за помощью в Вашингтон, к федеральному правительству. Подобные призывы звучали не только из уст лидеров движения за гражданские права. По всей стране перед зданиями федеральных учреждений и властей штатов прошли демонстрации. Цель этих демонстраций состояла в том, чтобы убедить Вашингтон в необходимости отправки в Алабаму подразделений регулярной армии, которые защитили бы участников марша.
Вашингтон уступил давлению общественного мнения. Национальную гвардию Алабамы вывели из подчинения губернатору и официально подчинили президенту Линдону Джонсону. Другими словами, национальная гвардия была, если можно так выразиться, «национализирована» и превращена в федеральное подразделение, подотчетное федеральному правительству. Одновременно в Алабаму был отправлен двухтысячный отряд регулярных войск с двумя подразделениями военной полиции, а также около сотни федеральных маршалов. Правительство привело в состояние повышенной готовности подразделения «Скорой помощи» и санитарные вертолеты, а также две больницы, одна из которых располагалась на базе ВВС США.
В результате принятых мер губернатор Уоллес вынужден был отступить, и марш из Сельмы в Монтгомери прошел беспрепятственно. Тем не менее он стал причиной двух смертей. Была убита женщина, отвозившая участников марша назад в Сельму, – на дороге с ее машиной поравнялся ку-клукс-клановец и выстрелил. Священник из Бостона был избит до смерти, когда он отклонился от основного маршрута марша. Однако эти трагические случаи произошли вне самого марша, и марш был объявлен величайшим – и, как выяснилось, последним – успехом движения за гражданские права на американском юге.
Именно это событие вдохновило ирландских лидеров движения за гражданские права в 1969 году. Северная Ирландия, говорили они, входит в состав Соединенного Королевства, точно также как Алабама является частью Соединенных Штатов.. Если Вашингтон смог при помощи армии обеспечить защиту демонстрантов в Алабаме, то Лондон способен сделать то же самое в Ольстере. Британское правительство реагировало в полном соответствии с американским прецедентом. В августе 1969 года на улицах Лондондерри и Белфаста появились первые подразделения британской армии, призванные защитить гражданские права демонстрантов, католическое население и католические анклавы, которым угрожал вандализм и поджоги.
Для тех, кто ухитрился не обратить внимания или забыть те события, или тех, особенно в Соединенных Штатах, кто ничего не знал о них, стоит напомнить, что писали газеты и какие кадры видели люди на экранах своих телевизоров. Вот типичные строки из «Таймс»: «Толпа на (католической) Фоллс-Роуд оказала солдатам радушный прием. Слышались приветственные крики. Совсем иначе вели себя люди на (протестантской) Шанкил-Роуд, где одна из женщин крикнула: «Грязные ублюдки!»[357] Когда войска вошли в католический район Белфаста Ардойн, их «тепло приветствовали» аплодисментами и рукопожатиями, угощали чаем и пивом. Один из репортеров сообщал о чувстве «глубокой благодарности». Далее он пишет: «Что касается предположений о попытке ИРА взять ситуацию под свой контроль, то эта организация в настоящее время чрезвычайно непопулярна в Ардойне»[358].
Короче говоря, когда британские войска впервые появились на улицах Лондондерри и Белфаста, их приветствовали как настоящих спасителей. Они сами упивались ролью благородных рыцарей, которые пришли освободить притесняемое население. Кинокадры и фотографии запечатлели английских солдат, прогуливающихся по тротуарам города с льнущими к ним девушками, в то время как пожилые матроны торопливо сбегали с террас своих домов, чтобы угостить их пирожными и чаем. Везде царила атмосфера влюбленности и эйфории. Британская армия, приглашенная в Северную Ирландию католической частью населения, была встречена с распростертыми объятиями.
Однако через полтора года эта атмосфера была уже в значительной степени отравлена. Солдаты, которых приветствовали как спасителей и избавителей, превратились во врагов – в «законную мишень» сначала для камней, а затем для пуль и бомб, а также для кондитерских изделий, начиненных бритвенными лезвиями и толченым стеклом. Через полтора года их проклинали и оплевывали – и они отвечали тем же. Через полтора года бывшие странствующие рыцари превратились, выражаясь языком того времени, в «иностранную оккупационную армию». К началу 1972 года враждебные отношения между католическим населением Северной Ирландии и британскими войсками переросли в непримиримую ненависть. Эта ненависть достигла своей кульминации 30 января 1972 года, в день «кровавого воскресенья», когда во время восстания в Лондондерри английские парашютисты застрелили тринадцать демонстрантов-католиков. С этого момента озлобление обеих сторон только усиливалось. Но почему это произошло? Почему солдаты, которых позвали жители провинции и которые были встречены с необыкновенной и искренней радостью, превратились в непримиримых врагов и страшных злодеев?
Теперь уже всеми признается тот факт, что в определенный момент движение за гражданские права в Северной Ирландии было подмято под себя Шинн Фейн и ИРА – сначала «официальными» структурами, а затем и «временными» экстремистскими группами, действовавшими террористическими методами. Шинн Фейн и Ирландская республиканская армия, державшиеся в тени на начальных этапах движения за гражданские права, быстро стали использовать сложившуюся ситуацию в своих целях. Они – и только они – сместили акцент с реформ и устранения дискриминации на революционные изменения, затрагивающие конституционное устройство страны. Вместо восстановления гражданских прав в одной из провинций Соединенного Королевства их новой целью стала «объединенная Ирландия». Более того, объединением Ирландии дело не ограничивалось. Идея объединения всегда была довольно туманной и изначально шизофренической, выступая в девятнадцатом веке в виде архаичного национализма в союзе с католической церковью, а в двадцатом – в виде марксистской республики по образцу Кубы в центре Ирландского моря.
Ради осуществления этой мечты Шинн Фейн и ИРА приступили к выполнению тщательно рассчитанного и организованного плана, призванного настроить католическое население Северной Ирландии против британской армии и британского правительства. Составной частью этого плана было откровенное запугивание. Так, например, молодых женщин наказывали за «братание с врагом» или за «сотрудничество». За такие преступления, как флирт или, того хуже, любовь к британскому солдату, девушек-католичек стригли наголо, мазали дегтем, вываливали в перьях и привязывали к фонарному столбу, предварительно жестоко избив. Обычной практикой для ИРА стала организация демонстраций и бунтов, когда женщин и детей выставляли – иногда насильно – в первые ряды протестующих, чтобы они становились первыми жертвами ответных действий сил правопорядка, применявших дубинки и резиновые пули.
Применялись и более тонкие формы манипуляции, некоторые из которых включали в себя элементы шутки и розыгрыша, которые в наше время превратились в «грязные трюки» или что-то еще более низкое. Британская армия, впервые вышедшая на улицы Белфаста и Лондондерри, не имела опыта проведения подобных операций. Получившие проверенную временем профессиональную подготовку, солдаты действовали именно так, как их учили, и поначалу не осознавали, что им отведена совсем другая роль, более тонкая и деликатная, труднее поддающаяся определению. Поэтому и они были уязвимы перед применяемыми против них махинациями.
Так, например, через час после обстрела снайперами армейского патруля в штаб-квартире британских войск раздавался анонимный телефонный звонок. Неизвестный абонент сообщал, что в определенной квартире на Фоллс-Роуд находится тайный склад оружия. Армия реагировала стандартно: солдаты совершали внезапный налет на указанную квартиру, обыскивали помещение – и, естественно, ничего не находили. Хозяевам приносили извинения и принимали меры для возмещения ущерба. Неделю или месяц спустя эта же квартира обыскивалась солдатами другого подразделения, в которое тоже поступал анонимный звонок о тайном складе оружия. Совершенно очевидно, что после трех или четырех таких обысков обитатели квартиры относились к британской армии без особой симпатии.
Вот еще один типичный сценарий. После перестрелки армейский патруль поворачивает за угол и натыкается на заполненную детьми игровую площадку. Среди малышей видна фигура взрослого человека. Он стоит на одном колене или лежит на животе, держа в руках предмет, который с первого взгляда можно принять за оружие – бейсбольную или крикетную биту, клюшку для гольфа, зонтик. В это время где-то в стороне другой человек взрывает маленькую петарду, стреляет из игрушечного или стартового пистолета или просто хлопает надутым бумажным пакетом. При этом звуке солдаты поворачиваются, беря свое оружие на изготовку. Раздается щелчок фотокамеры, и на следующий день все республиканские газеты и плакаты выходят с фотографией британских солдат, направляющих свое оружие на ирландских школьников.
Такой тактики ИРА придерживалась около года. К 1971 году цель была достигнута. Солдаты, которых ирландские католики встречали как своих спасителей, превратились в палачей и убийц, в смертельных врагов. Их оскорбляли, за ними шпионили, на них нападали и их убивали при первой же возможности. Ненависть достигла такой степени, что беспомощного солдата, раненного снайпером, могли насмерть забить камнями малолетние дети. Такой силой может обладать эффективная манипуляция.
В современном мире самой показательной и драматичной формой манипуляции является терроризм. Гражданское население на Западе давно привыкло к покушениям на глав государств и видных политических деятелей, к нападениям на солдат и полицейских, а также на казармы и другие военные объекты. Однако перспектива убийства абсолютно случайных людей – бомба или автоматная очередь в пабе, общественном центре, офисном здании, аэропорту или самолете – придает террору новый аспект. Нет никакого смысла пытаться рационально оценить вероятность стать жертвой террориста – напомнить себе, что у человека гораздо больше шансов погибнуть в автомобильной катастрофе или просто при переходе улицы и что количество смертей от террористического акта с точки зрения статистики ничтожно. За цифрами статистики стоит смерть людей, и перспектива стать одним из них заставляет нас изменять планы на отпуск, отказываться от полетов на самолете, сторониться общественных центров и избегать любых других мест, в которых мы можем оказаться уязвимыми. Паранойя оказалась гораздо масштабнее самой угрозы. Террорист и терроризм получили постоянную прописку в нашем сознании. Так террорист при помощи манипуляции волшебным образом размножил себя. Так черная магия обеспечила ему мнимую вездесущность. Так он получил власть, значительно превышающую его реальные возможности.
17. Манипуляция сознанием в коммерческих целях
После телевизионных дебатов исход выборов 1960 года был предрешен. Небольшой перевес Кеннеди свидетельствует об остроте борьбы, а созданный телевидением образ признается решающим фактором, тем элементом, который склонил чашу весов в пользу одного из кандидатов. В этом случае результаты манипуляции не дают повода для сожаления. Если в 1960 году президентом был бы избран Никсон, то Соединенные Штаты оказались бы совсем в другом, явно худшем положении. Совершенно очевидно, что и Никсон не брезговал политической манипуляцией. Просто его переиграли в той области, с которой он был плохо знаком. Однако урок был усвоен, причем политики продолжают усваивать его и сегодня.
После президентских выборов 1960 года роль средств массовой информации и специалистов по имиджу постепенно возрастала, а политики все больше вовлекались в процесс, который специалисты по рекламе называют «управлением восприятием» – сознательный эвфемизм, который тем не менее разоблачает больше, чем скрывает. Стоит подробнее остановиться на двух случаях, когда умелое «управление» действительно способствовало радикальному изменению восприятия, оказав существенное влияние на общество и политику. Первый случай может служить ярким примером того, каким образом методы манипуляции черной магии могут быть использованы в достойных похвалы целях. Во втором случае такого оправдания нет.
Гражданские права в Соединенных Штатах
В середине 50-х годов двадцатого века после принятия федеральных законов на американском юге стало набирать силу движение за гражданские права. Проводились марши в защиту свободы и сидячие демонстрации в сегрегированных ресторанах и магазинах, бойкоты и демонстрации, а также намеренные провокации, когда черные отказывались занимать отведенные им задние места в автобусе или либерально настроенные белые садились вместе с ними. Жители северных штатов постепенно стали узнавать о ситуации на юге, где внимание средств массовой информации к проблеме вызывало замешательство и растущий антагонизм. Тем не менее до 1964 года движение за гражданские права оставалось спорадическим и вялым, продвигаясь неспешным шагом, что вызывало растущее недовольство и усугубляло противоречия, но не приносило конкретных результатов. Северяне были шокированы и возмущены сценами жестокости, которые появлялись на телевизионных экранах и газетных страницах, но все это казалось далеким и не имеющим к ним прямого отношения – как будто эти события происходили в другой стране. В конце 50-х и начале 60-х годов относительно небольшое число студентов участвовали в движении за гражданские права. Тот, кто хотел расшевелить их, с таким же успехом мог апеллировать к конфликту, который в то время разгорался в Алжире. Лидеры движения за гражданские права приходили в отчаяние от апатии, охватившей большую часть Соединенных Штатов.Ситуация коренным образом изменилась во время президентских выборов 1964 года. За год до выборов в Далласе был убит Джон Ф. Кеннеди, и его место занял вице-президент Линдон Джонсон. В ноябре 1964 года Джонсон боролся против кандидата республиканцев Барри Голдуотера, сенатора от Аризоны. В то время Голдуотер был известен как фанатичный – на грани экстремизма – сторонник правых взглядов, склонный к агрессивному бряцанию оружием и восхвалению американской военной мощи. Пребывание Голдуотера в Белом доме, похоже, значительно приближало перспективу глобальной ядерной катастрофы.
В действительности у Голдуотера не было никаких шансов занять президентское кресло. Теперь мы ясно видим, какими безнадежно смешными были его претензии на президентство. Однако лидеры движения за гражданские права и рабочие увидели в его выдвижении шанс использовать ситуацию в своих целях – привлечь внимание к своим проблемам и помочь остановить Голдуотера, убив, как говорят, одним выстрелом двух зайцев. Они забили тревогу – как теперь выяснилось, чересчур громко. Утверждалось, что в случае избрания Голдуотера ядерная война становится практически неизбежной. Поэтому Голдуотера нужно остановить. Как это лучше сделать? Привлечь подавляющее большинство избирателей на сторону Линдона Джонсона. Как добиться этой цели? На юге сотни тысяч чернокожих граждан были лишены гражданских прав из-за обструкционистских законов, придуманных специально для того, чтобы исключить их из списков для голосования. Если этих людей зарегистрировать и включить в состав электората, то их голоса окажутся решающими.
Разумеется, в подобной логике содержится элемент цинизма, но в то время она выглядела не лишенной смысла. Соответственно остановка Голдуотера приравнивалась к регистрации черных избирателей. Поэтому регистрация черных избирателей быстро стала приоритетом для многих северян, которые раньше не проявляли интереса к злоупотреблениям на юге, но которые были ужасно напуганы перспективой ядерной катастрофы. Идея регистрации избирателей была с воодушевлением встречена в бастионах либерализма на севере страны, особенно в Массачусетсе с его традициями аболиционизма и высокой концентрацией университетов и колледжей, а также в Нью-Йорке и Калифорнии. Люди, которыми вначале двигало чувство самосохранения, вскоре осознали всю важность самой этой идеи. Ровно через столетие после опустошительного «похода к морю» 1864 года Уильяма Т. Шермана американский юг пережил новое вторжение, но на этот раз не солдат Соединенных Штатов в синих мундирах, а армии, состоящей из студентов и профессоров, судей, священников и проповедников, адвокатов, бухгалтеров, журналистов, художников, представителей богемы и искателей приключений – всех, для кого расовые предрассудки юга и угроза ядерной войны слились воедино, а выживание человечества стало синонимом крестового похода в защиту угнетенных.
Тысячи студентов и специалистов с севера пожертвовали привычными рождественскими и летними каникулами ради того, чтобы зарегистрировать черных избирателей в южных штатах. А когда в штате Миссисипи трое борцов за гражданские права были убиты членами ку-клукс-клана, движение за гражданские права приобрело невиданный размах. К делу подключилось Министерство юстиции, которым в то время руководил Роберт Кеннеди. Под давлением общественного мнения определенные меры принимало и ФБР – несмотря на нежелание и враждебность директора. Дж. Эдгар Гувер ненавидел Мартина Лютера Кинга, но был вынужден послать своих агентов на юг.
В ноябре 1964 года Линдон Джонсон победил на президентских выборах с самым большим перевесом за всю историю американской политики. Вскоре выяснилось, что у Голдуотера и так не было шансов стать президентом, и он потерпел бы поражение – хотя и не такое сокрушительное – даже без движения за регистрацию избирателей. Но это уже не имело значения. Произошло нечто большее, чем избрание очередного президента. В результате движения за гражданские права трансформировались само американское общество и отношения между расами, и страна вступила в новую эру. Задним числом многие люди поняли, что стали жертвой манипуляции, другие же признались, что сами принимали участие в манипулировании общественным сознанием. Однако взаимных упреков почти не было слышно. Если в этом случае и были использованы элементы черной магии, то делалось это ради благой цели. Как в «Фаусте» Гете, коварство дьявола было использовано от имени ангелов.
Манипуляция в Северной Ирландии
В американском движении за гражданские права политическая манипуляция служила, в общем-то, для благой цели – чтобы устранить реальные конфликты, оказать поддержку достойному делу. Однако совершенно очевидно, что политическая манипуляция может использоваться и в деструктивных целях. Самым наглядным примером этого процесса может служить Северная Ирландия.К концу 60-х годов двадцатого века движение за гражданские права, сформировавшееся в Северной Ирландии, почти точно копировало аналогичное движение в Соединенных Штатах. Поначалу использовались точно такие же стратегия и тактика – марши, сидячие забастовки, демонстрации, широкое освещение событий в средствах массовой информации. Люди даже пели те же песни: «We Shall Overcome», к примеру, или «We Shall Not Be Moved».
При своем зарождении движение за гражданские права в Северной Ирландии не ставило перед собой никаких конституционных целей. Статус Ольстера как части Соединенного Королевства считался общепризнанным фактом, закрепленным международными соглашениями, и никто не помышлял о его изменении. Не было никаких разговоров об «объединенной Ирландии». Единственная цель движения за гражданские права заключалась в том, чтобы устранить конкретные проблемы, похожие на те, что существовали на американском юге, хотя и менее острые. Требования, выдвигаемые участниками движения, были вполне обоснованными. До 1968 года к североирландским католикам – как и к чернокожим гражданам южных штатов США, хотя и не в такой степени, – действительно относились как к «гражданам второго сорта». Масштабные предвыборные махинации, связанные с неправильной разбивкой на округа, к примеру, лишили многих католиков Ольстера права голоса при решении внутриполитических вопросов. Широкое распространение также получила практика дискриминации католиков при покупке жилья и найме на работу, в сфере услуг и во многих других повседневных, но очень важных вопросах. Королевская ольстерская полиция того времени, а также приданные ей так называемые специальные подразделения по борьбе с экстремизмом, с особым рвением требовали исполнения законов. Парламент Северной Ирландии, базировавшийся в Стормонте, не мог считаться полноценным представительным органом из-за доминирования в нем протестантов.
Именно в этих областях требовало реформ движение за гражданские права. В разворачивавшихся в то время событиях Шинн Фейн и ИРА не играли никакой роли. Упоминание об Ирландской республиканской армии вызывало у ее противников усмешку – настолько слабой и незаметной была эта организация.
Когда участники маршей движения за гражданские права подвергались нападению толпы роялистов, Королевская ольстерская полиция предпочитала не вмешиваться. Она проявляла пассивность, и телевизионные экраны заполнились кадрами, напоминавшими события в Алабаме и Миссисипи за несколько лет до этого. Ища защиты от насильственных действий противника и от бездействия полиции, лидеры движения за гражданские права вновь обратились к опыту своих американских предшественников. Они вспомнили о марше Мартина Лютера Кинга из Сельмы в столицу Алабамы Монтгомери.
В конце зимы и начале весны 1965 года американское движение за гражданские права, больше не сосредоточенное на конкретной задаче регистрации избирателей, стало слабеть. В отчаянной попытке сплотить его Мартин Лютер Кинг призвал провести широко разрекламированный марш из Сельмы в Монтгомери. Губернатор Алабамы Джордж Уоллес решительно – как будто он защищал Верден в 1916 году – заявил, что не допустит проведения марша. Ему оказали поддержку местные и федеральные силы правопорядка, от шерифов и муниципальной полиции до подразделений федеральной полиции и национальной гвардии Алабамы. Назревало открытое столкновение, и лидеры движения за гражданские права, опасаясь массового кровопролития, обратились за помощью в Вашингтон, к федеральному правительству. Подобные призывы звучали не только из уст лидеров движения за гражданские права. По всей стране перед зданиями федеральных учреждений и властей штатов прошли демонстрации. Цель этих демонстраций состояла в том, чтобы убедить Вашингтон в необходимости отправки в Алабаму подразделений регулярной армии, которые защитили бы участников марша.
Вашингтон уступил давлению общественного мнения. Национальную гвардию Алабамы вывели из подчинения губернатору и официально подчинили президенту Линдону Джонсону. Другими словами, национальная гвардия была, если можно так выразиться, «национализирована» и превращена в федеральное подразделение, подотчетное федеральному правительству. Одновременно в Алабаму был отправлен двухтысячный отряд регулярных войск с двумя подразделениями военной полиции, а также около сотни федеральных маршалов. Правительство привело в состояние повышенной готовности подразделения «Скорой помощи» и санитарные вертолеты, а также две больницы, одна из которых располагалась на базе ВВС США.
В результате принятых мер губернатор Уоллес вынужден был отступить, и марш из Сельмы в Монтгомери прошел беспрепятственно. Тем не менее он стал причиной двух смертей. Была убита женщина, отвозившая участников марша назад в Сельму, – на дороге с ее машиной поравнялся ку-клукс-клановец и выстрелил. Священник из Бостона был избит до смерти, когда он отклонился от основного маршрута марша. Однако эти трагические случаи произошли вне самого марша, и марш был объявлен величайшим – и, как выяснилось, последним – успехом движения за гражданские права на американском юге.
Именно это событие вдохновило ирландских лидеров движения за гражданские права в 1969 году. Северная Ирландия, говорили они, входит в состав Соединенного Королевства, точно также как Алабама является частью Соединенных Штатов.. Если Вашингтон смог при помощи армии обеспечить защиту демонстрантов в Алабаме, то Лондон способен сделать то же самое в Ольстере. Британское правительство реагировало в полном соответствии с американским прецедентом. В августе 1969 года на улицах Лондондерри и Белфаста появились первые подразделения британской армии, призванные защитить гражданские права демонстрантов, католическое население и католические анклавы, которым угрожал вандализм и поджоги.
Для тех, кто ухитрился не обратить внимания или забыть те события, или тех, особенно в Соединенных Штатах, кто ничего не знал о них, стоит напомнить, что писали газеты и какие кадры видели люди на экранах своих телевизоров. Вот типичные строки из «Таймс»: «Толпа на (католической) Фоллс-Роуд оказала солдатам радушный прием. Слышались приветственные крики. Совсем иначе вели себя люди на (протестантской) Шанкил-Роуд, где одна из женщин крикнула: «Грязные ублюдки!»[357] Когда войска вошли в католический район Белфаста Ардойн, их «тепло приветствовали» аплодисментами и рукопожатиями, угощали чаем и пивом. Один из репортеров сообщал о чувстве «глубокой благодарности». Далее он пишет: «Что касается предположений о попытке ИРА взять ситуацию под свой контроль, то эта организация в настоящее время чрезвычайно непопулярна в Ардойне»[358].
Короче говоря, когда британские войска впервые появились на улицах Лондондерри и Белфаста, их приветствовали как настоящих спасителей. Они сами упивались ролью благородных рыцарей, которые пришли освободить притесняемое население. Кинокадры и фотографии запечатлели английских солдат, прогуливающихся по тротуарам города с льнущими к ним девушками, в то время как пожилые матроны торопливо сбегали с террас своих домов, чтобы угостить их пирожными и чаем. Везде царила атмосфера влюбленности и эйфории. Британская армия, приглашенная в Северную Ирландию католической частью населения, была встречена с распростертыми объятиями.
Однако через полтора года эта атмосфера была уже в значительной степени отравлена. Солдаты, которых приветствовали как спасителей и избавителей, превратились во врагов – в «законную мишень» сначала для камней, а затем для пуль и бомб, а также для кондитерских изделий, начиненных бритвенными лезвиями и толченым стеклом. Через полтора года их проклинали и оплевывали – и они отвечали тем же. Через полтора года бывшие странствующие рыцари превратились, выражаясь языком того времени, в «иностранную оккупационную армию». К началу 1972 года враждебные отношения между католическим населением Северной Ирландии и британскими войсками переросли в непримиримую ненависть. Эта ненависть достигла своей кульминации 30 января 1972 года, в день «кровавого воскресенья», когда во время восстания в Лондондерри английские парашютисты застрелили тринадцать демонстрантов-католиков. С этого момента озлобление обеих сторон только усиливалось. Но почему это произошло? Почему солдаты, которых позвали жители провинции и которые были встречены с необыкновенной и искренней радостью, превратились в непримиримых врагов и страшных злодеев?
Теперь уже всеми признается тот факт, что в определенный момент движение за гражданские права в Северной Ирландии было подмято под себя Шинн Фейн и ИРА – сначала «официальными» структурами, а затем и «временными» экстремистскими группами, действовавшими террористическими методами. Шинн Фейн и Ирландская республиканская армия, державшиеся в тени на начальных этапах движения за гражданские права, быстро стали использовать сложившуюся ситуацию в своих целях. Они – и только они – сместили акцент с реформ и устранения дискриминации на революционные изменения, затрагивающие конституционное устройство страны. Вместо восстановления гражданских прав в одной из провинций Соединенного Королевства их новой целью стала «объединенная Ирландия». Более того, объединением Ирландии дело не ограничивалось. Идея объединения всегда была довольно туманной и изначально шизофренической, выступая в девятнадцатом веке в виде архаичного национализма в союзе с католической церковью, а в двадцатом – в виде марксистской республики по образцу Кубы в центре Ирландского моря.
Ради осуществления этой мечты Шинн Фейн и ИРА приступили к выполнению тщательно рассчитанного и организованного плана, призванного настроить католическое население Северной Ирландии против британской армии и британского правительства. Составной частью этого плана было откровенное запугивание. Так, например, молодых женщин наказывали за «братание с врагом» или за «сотрудничество». За такие преступления, как флирт или, того хуже, любовь к британскому солдату, девушек-католичек стригли наголо, мазали дегтем, вываливали в перьях и привязывали к фонарному столбу, предварительно жестоко избив. Обычной практикой для ИРА стала организация демонстраций и бунтов, когда женщин и детей выставляли – иногда насильно – в первые ряды протестующих, чтобы они становились первыми жертвами ответных действий сил правопорядка, применявших дубинки и резиновые пули.
Применялись и более тонкие формы манипуляции, некоторые из которых включали в себя элементы шутки и розыгрыша, которые в наше время превратились в «грязные трюки» или что-то еще более низкое. Британская армия, впервые вышедшая на улицы Белфаста и Лондондерри, не имела опыта проведения подобных операций. Получившие проверенную временем профессиональную подготовку, солдаты действовали именно так, как их учили, и поначалу не осознавали, что им отведена совсем другая роль, более тонкая и деликатная, труднее поддающаяся определению. Поэтому и они были уязвимы перед применяемыми против них махинациями.
Так, например, через час после обстрела снайперами армейского патруля в штаб-квартире британских войск раздавался анонимный телефонный звонок. Неизвестный абонент сообщал, что в определенной квартире на Фоллс-Роуд находится тайный склад оружия. Армия реагировала стандартно: солдаты совершали внезапный налет на указанную квартиру, обыскивали помещение – и, естественно, ничего не находили. Хозяевам приносили извинения и принимали меры для возмещения ущерба. Неделю или месяц спустя эта же квартира обыскивалась солдатами другого подразделения, в которое тоже поступал анонимный звонок о тайном складе оружия. Совершенно очевидно, что после трех или четырех таких обысков обитатели квартиры относились к британской армии без особой симпатии.
Вот еще один типичный сценарий. После перестрелки армейский патруль поворачивает за угол и натыкается на заполненную детьми игровую площадку. Среди малышей видна фигура взрослого человека. Он стоит на одном колене или лежит на животе, держа в руках предмет, который с первого взгляда можно принять за оружие – бейсбольную или крикетную биту, клюшку для гольфа, зонтик. В это время где-то в стороне другой человек взрывает маленькую петарду, стреляет из игрушечного или стартового пистолета или просто хлопает надутым бумажным пакетом. При этом звуке солдаты поворачиваются, беря свое оружие на изготовку. Раздается щелчок фотокамеры, и на следующий день все республиканские газеты и плакаты выходят с фотографией британских солдат, направляющих свое оружие на ирландских школьников.
Такой тактики ИРА придерживалась около года. К 1971 году цель была достигнута. Солдаты, которых ирландские католики встречали как своих спасителей, превратились в палачей и убийц, в смертельных врагов. Их оскорбляли, за ними шпионили, на них нападали и их убивали при первой же возможности. Ненависть достигла такой степени, что беспомощного солдата, раненного снайпером, могли насмерть забить камнями малолетние дети. Такой силой может обладать эффективная манипуляция.
В современном мире самой показательной и драматичной формой манипуляции является терроризм. Гражданское население на Западе давно привыкло к покушениям на глав государств и видных политических деятелей, к нападениям на солдат и полицейских, а также на казармы и другие военные объекты. Однако перспектива убийства абсолютно случайных людей – бомба или автоматная очередь в пабе, общественном центре, офисном здании, аэропорту или самолете – придает террору новый аспект. Нет никакого смысла пытаться рационально оценить вероятность стать жертвой террориста – напомнить себе, что у человека гораздо больше шансов погибнуть в автомобильной катастрофе или просто при переходе улицы и что количество смертей от террористического акта с точки зрения статистики ничтожно. За цифрами статистики стоит смерть людей, и перспектива стать одним из них заставляет нас изменять планы на отпуск, отказываться от полетов на самолете, сторониться общественных центров и избегать любых других мест, в которых мы можем оказаться уязвимыми. Паранойя оказалась гораздо масштабнее самой угрозы. Террорист и терроризм получили постоянную прописку в нашем сознании. Так террорист при помощи манипуляции волшебным образом размножил себя. Так черная магия обеспечила ему мнимую вездесущность. Так он получил власть, значительно превышающую его реальные возможности.
17. Манипуляция сознанием в коммерческих целях
Для того чтобы создавать те или иные события, в магии используется такой прием, как манипуляция – манипуляция реальностью, людьми, их представлениями или восприятием реальности. Иногда при помощи такого рода манипуляций, а также магических преобразований и трансформаций создаются целые миры – или их иллюзии.
Одним из самых важных средств манипуляции людьми является так называемая «сила внушения». В конце концов мы все поддаемся внушению, и наша внушаемость делает нас уязвимыми, что, в свою очередь, открывает широкие возможности для манипуляции. Наибольшего эффекта от манипуляций можно добиться на подсознательном уровне, причем тот, кто нами манипулирует, может не осознавать своих действий – в равной степени как и объект манипуляции. Такие манипуляции часто становятся неотъемлемой частью нашей повседневной жизни. Мы можем, к примеру, почувствовать радость или даже восторг, просто прогуливаясь по улице. Представьте, что именно в такой момент случится встретить друга или знакомого, который после обычного обмена приветствиями станет изучать вас обеспокоенным взглядом и начнет спрашивать, все ли у вас в порядке, не подхватили ли вы простуду, потом заметит, что вы выглядите бледным и удрученным. И даже если вы будете отрицать все это, то, распрощавшись с приятелем и продолжив свой путь, вы почувствуете, что ваше настроение неуловимо изменилось. Вы почувствуете тревогу, как будто какая-то гнетущая тень заслонила ваше прежнее бодрое настроение.
Разумеется, аналогичный процесс может протекать в обратном направлении. Если вы чувствовали апатию, печаль, раздражение или депрессию и если ваш знакомый будет чрезмерно активно и, казалось бы, искренне распространяться о том, какой у вас бодрый, здоровый и жизнерадостный вид, то вы продолжите свой путь с обновленным чувством благополучия, а на место прежней печали придет приятное оживление. Тень, окутывавшая вас прежде, внезапно исчезнет.
Одним из самых важных средств манипуляции людьми является так называемая «сила внушения». В конце концов мы все поддаемся внушению, и наша внушаемость делает нас уязвимыми, что, в свою очередь, открывает широкие возможности для манипуляции. Наибольшего эффекта от манипуляций можно добиться на подсознательном уровне, причем тот, кто нами манипулирует, может не осознавать своих действий – в равной степени как и объект манипуляции. Такие манипуляции часто становятся неотъемлемой частью нашей повседневной жизни. Мы можем, к примеру, почувствовать радость или даже восторг, просто прогуливаясь по улице. Представьте, что именно в такой момент случится встретить друга или знакомого, который после обычного обмена приветствиями станет изучать вас обеспокоенным взглядом и начнет спрашивать, все ли у вас в порядке, не подхватили ли вы простуду, потом заметит, что вы выглядите бледным и удрученным. И даже если вы будете отрицать все это, то, распрощавшись с приятелем и продолжив свой путь, вы почувствуете, что ваше настроение неуловимо изменилось. Вы почувствуете тревогу, как будто какая-то гнетущая тень заслонила ваше прежнее бодрое настроение.
Разумеется, аналогичный процесс может протекать в обратном направлении. Если вы чувствовали апатию, печаль, раздражение или депрессию и если ваш знакомый будет чрезмерно активно и, казалось бы, искренне распространяться о том, какой у вас бодрый, здоровый и жизнерадостный вид, то вы продолжите свой путь с обновленным чувством благополучия, а на место прежней печали придет приятное оживление. Тень, окутывавшая вас прежде, внезапно исчезнет.