— Кто такой? — спросил Титан.
   Пленник на мгновение заколебался, потом низким голосом ответил:
   — Гражданин Собри Обломот.
   Титан-майор нахмурился, но решил сперва не высказывать излишней суровости.
   — Не ожидал встретить здесь белого человека, — прокомментировал он. — Как вы оказались в этом городе?
   — Прилетел на корабле китайцев, — объяснил Обломот. — Из резервации амраков.
   — Амраков? Так ты амрак? — изумление Броурна граничило с отвращением. — Никогда бы не подумал…
   — Нет, я не амрак. Меня сослали в резервацию по… политическим причинам.
   — Ах, так, — скривился Броурн. — Мои люди, которые привели вас сюда, разыскивали Ронда Хешке, археолога, он ведь тоже прибыл таким же образом, верно?
   — Нет… — ответил Обломот, смутившись. — Ронд остался в резервации.
   Броурн был явно разочарован.
   Собри с горечью смотрел на штаб-квартиру майора. Получается, что Титаны, от которых, как ему казалось, он избавился раз и навсегда, смогли добраться и до Города-Реторты! У него в голове промелькнула безумная мысль, что Титаны овладели уже всей вселенной.
   Он тут же подумал о Лайеле. Даже в местном одеянии ее красота не могла вызвать сомнений. Какие-то женщины предоставили ей убежище. Если хоть немного повезет, то Титаны отыщут ее не сразу.
   У Собри не было желания скрываться.
   Когда он сам себе пытался ответить на этот вопрос, то решил, что должно быть, Ронд Хешке заразил его своим фатализмом.
   Молодой офицер, который сидел за столом, неожиданно повернулся и что-то сказал Титан-майору. Собри с изумлением узнал в нем Ху Су Мина — в мундире Титана! Китаец, переодевшийся в Титан-лейтенанта, выглядел настолько противоестественно, что Собри не смог сдержать смеха.
   Броурн строгой гримасой призвал его к порядку, а потом подошел к карте. Его отряды уже достигли центра города, по крайней мере, этой его половины. Даже если бы теперь власти и предприняли какие-либо меры по защите, у Города-Реторты шансов не оставалось.
   — Прекрасно, прекрасно, — пробормотал Броурн с удовлетворением. — Похоже, что в дом мы влезли. Теперь все позади.
   Су Мин поднялся и важно произнес:
   — В таком случае, господин майор, позвольте сказать, чтобы согласно тому, как было договорено, я во главе отряда отправляюсь теперь в Нижнюю Реторту, чтобы и там овладеть ситуацией.
   Титан зашелся омерзительным хохотом.
   — Сядь назад, китаез, никуда ты не пойдешь.
   На желтом лице Су Мина отразилось беспокойство.
   — Я не понимаю вас, господин майор. Верховный Вождь Планеты, Лимних лично обещал…
   — Мы не заключаем никаких союзов с недоумками, — перебил его Броурн со злобной улыбочкой. — Бывает, что они оказываются полезны, как порой оказываются полезными животные. Ты свое сделал, благодарю, а теперь — проваливай.
   Резким жестом он подозвал двух часовых, которые стояли у стены, те немедленно подошли и стали наготове по обе его стороны.
   Ну и кретин, подумал Собри. Он и в самом деле понятия не имел, с кем связывается. И, похоже, до сих пор не понимает, что такое расизм.
   У Су Мина и в самом деле был вид обиженного ребенка.
   — Но… но ведь это явное предательство! — ужаснулся он, с трудом дыша. — Когда Лимних узнает…
   — Лимних! Лимних! — Броурн оскалился, и помещение вновь наполнилось его театральным хохотом. — Каждый раз после твоего ухода кабинет Лимниха дезинфицировали.
   — Без меня вы не сможете проникнуть в Нижнюю Реторту…
   — Нижнюю Реторту ждет то же самое, что и этих людей, и это будет совсем скоро…
   Броурн был склонен всю атаку начать с Нижней Реторты, но на его беду там не было космодрома. Он не ожидал со стороны туземцев никаких осложнений: поскольку, решил он, господа ведут себя как телята, то рабы окажутся еще покорней.
   — Единственная роль, которую тебе еще предстоит сыграть, — сказал он Су Мину, — это роль переводчика… Нам потребуется еще несколько.
   Он дал знак часовым.
   — Увести. Этого, Обломота, тоже. Потом я решу, что с ним делать.
   Сперва Су Мин стоял словно замороженный. И неожиданно сделал нечто необыкновенное: отступил на шаг и одновременно ударил ладонями обоих солдат по шеям.
   Солдаты подскочили, словно их подбросило, и без чувств свалились на пол.
   Китаец скользящим движением оказался возле эскорта Собри. Он почти не касался часовых, выписывая руками в воздухе причудливые арабески. Солдаты, опутанные невидимой паутиной, какое-то время беспомощно катались по полу, пока, ошеломленные, не задержались у противоположной стены.
   Жители Верхней Реторты развивали искусство и прочие интеллектуальные развлечения; в Нижней Реторте предавались спорту. Су Мин воспользовался "хока" — вершинной развивавшегося на протяжении тысячелетий искусства боя без оружия. В сравнении с фанатиками этой дисциплины Су Мин был всего лишь дилетантом третьего класса, но и он был способен обезвредить, а если необходимо — хотя это было запрещено — и убить противника одним легким прикосновением к соответствующей области. Тело человека, который не знал принципов хока, становилось в его руках беспомощным нагромождением устройств для саморазрушения.
   Броурн выхватил пистолет. Су Мин неуловимым движением нацелил на него свой "Коргель". Титаны, относясь к принятию его в армию со всей ответственностью, позаботились о полной экипировке Су Мина, снабдив его даже необходимыми бумагами, среди которых было "Почетное свидетельство о чистоте расы". Су Мин наклонился вперед и аккуратно прицелился в плечо Титан-майора.
   Броурн отскочил назад, воя от боли.
   Су Мин опустил ладонь на плечо Собри и подтолкнул его к выходу. Они пробежали через площадь в направлении движения непрерывного потока орудий и машин, время от времени подскакивающих на неровной в этих местах земле.
   Собри оглянулся назад и увидел, что Броурн с трудом подходит к дверям и останавливается, опершись о косяк. Су Мин властным жестом остановил фургон.
   Водитель посмотрел на него вопросительно, но поскольку уже слышал о необычном офицере-недоумке, просьба Су Мина подвезти их не показалась ему чем-то странным. Присутствие Собри он игнорировал. Су Мин полуприказным жестом отправил приятеля в заднюю часть кузова, под брезентовый навес, вскочил вслед за ним и забарабанил по водительской кабине, давая знак, что можно ехать.
   Кузов фургона был наполовину забит ящиками с боеприпасами. Су Мин и Собри устроились поудобнее, машина тронулась.
   — Как только покинем этот район — выскакиваем. Пойдем другим путем, прошептал Су Мин.
   Собри кивнул. Какое-то время они ехали спокойно, не натыкаясь на какие-либо опасности. Временно оказавшийся не у дел Су Мин только сейчас ощутил все значение своих предательских действий.
   — Любой дурак мог тебе сказать об этом давным-давно, — заговорил Собри, видя его угнетенность. — Трудно сделать более глупый выбор, чем пойти на союз с Титанами.
   — Я хотел, чтобы смерть моего отца приобрела хоть какой-то смысл, — ответил Су Мин. — Я хотел, чтобы отцам никогда больше не пришлось умирать за то, что они любят своих детей…
   Он резко замолчал, потому что понял, что Собри понятия не имеет, о чем он говорит. Его лицо сморщилось от напряженных размышлений.
   — Может, Титаны, получив то, чего добиваются, улетят?
   — Я бы не обнадеживался. Я бы предположил, что они скорее всего предпримут попытку перевести ваш город на какую-нибудь орбиту в пределах Солнечной системы. Слишком сильное искушение: готовый промышленный комплекс с миллионами высококвалифицированных невольников — они захотят исчерпать этот источник до дна. А если даже и решат покинуть Город, то ни одной живой души здесь не оставят. Согласно их философии, твой народ — ошибка природы. А больше всего меня то удивляет, что ты сам этого не замечал.
   — Я знал, что они исповедуют какой-то биологический культ, — нехотя признал Су Мин, — но не предполагал, что это может оказать какое-либо влияние на наши планы, которые были чисто практическими планами, а в результате могли бы принести обоюдную пользу. Так, по крайней мере, я думал. Не было никакого конфликта в заинтересованности.
   — Если бы ты принадлежал к какой-либо другой расе, дело наверняка кончилось тем же, — вздохнул Собри. — Титаны заботятся только о собственной пользе и никогда не тревожатся за других.
   Су Мин какое-то время молчал.
   — Это еще один эффект социальной политики Города-Реторты, — заговорил он наконец, медленно цедя слова сквозь зубы. — Меня воспитали в замкнутой системе, я не в состоянии приспособиться к обычаям иного мира.
   — Но выводы ты делаешь собственные, — со смехом заметил Собри. — Тебе требуется лишь возможность для действия. Собственно, куда мы собрались ехать?
   — Я навлек на свой город несчастье, так что должен по меньшей мере предпринять попытку помешать развитию ситуации. Может, что-то удастся еще спасти.
   — Интересно, как ты это намереваешься сделать?
   Су Мин задумался, потом неожиданно выглянул через прорезь в брезенте.
   — Пора! — бросил он.
   Они выскочили, скатились на обочину и быстро направились к растущей неподалеку группе верб. Колонна двигалась дальше.
   За вербами начиналась колоннада, уходящая в палисандровые заросли. Когда они вошли в нее, Су Мин, что-то бормоча и поминутно останавливаясь, повел Собри кружным путем по перифериям Мыслительной Реторты.
   Собри, для которого Реторта все еще оставалась неизвестной территорией, чуть ли не на каждом шагу испытывал приступы восторга. Только роящиеся повсюду черно-золотые мундиры Титанов нарушали гармоническое единство пейзажа. Собри с изумлением обнаружил, что вероятнее всего их еще до сих пор не разыскивают: патрульные группы несколько раз приветствовали Су Мина традиционным салютом.
   Тут от всего создавалось ощущение нереальности того, что происходило. Местное население, одежда которого и манера держаться контрастировали с внешним видом недавно появившихся оккупантов, не проявляло никаких признаков беспокойства. Титанам, которые в поте лица разбивали свои лагеря, сопутствовали смех и шутки туземцев. Если бы не то, что Собри уже успел оценить необычайное умственное развитие этих людей, он счел бы их за наивных детишек, которые не ведают, что творится.
   Наконец они вошли в какое-то здание. Собри решил, что это, должно быть, родильный дом: вдоль стен залитого ярким светом зала стояли ряды колясок, и почти в каждой лежал младенец. Насколько Собри разбирался в детях, здесь были только новорожденные.
   Он безрезультатно пытался понять, почему Су Мин привел его на территорию роддома. В зал вошла молодая женщина. Су Мин быстро заговорил с ней, понизив голос. Слушая его, девушка то хмурилась, то на лице ее отражались сомнение и даже недоверие. Под конец они оба, девушка и Су Мин, вышли из зала.
   Су Мин вернулся как раз вовремя: Собри уже начинал волноваться.
   — Согласились, — сообщил китаец. — Не так легко убедить местный народ, что им грозит опасность. Я уже думал, что придется применить силу.
   — На что они согласились? — спросил Собри, идя следом за Су Мином. Ароматно пахнущим коридором они добрались до следующего зала, назначение которого Собри никак не мог определить: коляски стояли здесь на рельсах, рельсы исчезали в стене. В зале слышался едва уловимый шум.
   — Мы спустимся в Продукционную Реторту, — объяснил Су Мин.
   В зале появилась группа мужчин. Они сняли коляски с рельс, а на их место установили мягкие кресла.
   Один из мужчин весело улыбнулся Су Мину.
   — Давно не пользовались, — сказал он.
   Су Мин дал знак Собри занять кресло рядом с ним. Стена раздвинулась, открывая туннель, конца которому видно не было.
   Лицо Су Мина не выражало никаких эмоций. Платформа вкатилась в неосвещенный туннель, и скоро их окружила непроницаемая тьма. Они двигались плавно, не ощущая нарушений скорости — даже движения воздуха не ощущалось, — и все же Собри испытывал необычное чувство, словно что-то тянет его вперед и одновременно вдавливает в спинку кресла. Отдаленный поначалу шум с каждой минутой усиливался. Через какое-то время впереди показалось светлое пятнышко, оно приближалось и приближалось, и, наконец, платформа въехала в помещение, почти идентичное тому, которое они покинули.
   Су Мин выскочил из кресла, оживленно приветствуя молоденьких медсестер, ошеломленных их необычным и неожиданным появлением. Собри побежал за ним в соседний зал. Они слышали, что где-то неподалеку плачут младенцы.
   В помещении, в которое они вбежали, детей не было. Зато здесь был пульт, усеянный клавишами и омерзительно выглядящими приборами, полукругом огибающий вращающееся кресло. В кресле сидел оператор в свободном гранатового цвета комбинезоне, что удивило Собри, который успел привыкнуть к изящным одеяниям, которые было принято носить в Мыслительной Реторте.
   Су Мин резким движением вышвырнул оператора из кресла, а сам очень внимательно начал изучать аппаратуру. Удивленный неожиданной переменой места, оператор с пола глазел на него: от растерянности он даже позабыл встать.
   Всеобъемлющий шум, звучащий на грани слышимости, который сопровождал их всю дорогу, неожиданно стих и установилась полнейшая тишина. Су Мин с торжествующим выражением выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в главную панель, надежно выводя аппаратуру из строя.
   Тем самым Реторты оказались разъединенными во времени, их уже не соединял никакой общий градиент. Если бы даже Титаны прошли через тот же самый туннель, по которому ехали Су Мин и Собри, если бы добрались до Продукционной Реторты каким-либо иным путем, то они встретили бы здесь только лишь безлюдное будущее.
   — Иди за мной, — обратился к оператору, с которым только что так грубо обошелся, Су Мин, — мне необходимо немедленно поговорить с руководством Реторты.
   — Арестованы несколько советников, господин майор!
   — Отлично. Давайте их сюда.
   На экране показалось изображение разодетых в шелка и атласы старцев со спокойными лицами, длинными, обвислыми усами и шелковистыми бородами.
   — Откуда известно, что именно они члены правительства? — спросил Броурн.
   В разговор вступил молодой бравый капитан.
   — От них самих, господин майор. Мы отыскали компьютер, который знает пару земных слов.
   — Пару? А точнее?
   — Боюсь, недостаточно, чтобы провести детальный допрос.
   — Ясно. Заприте их пока.
   — Слушаюсь! — капитан отдал честь и исчез с экрана.
   Броурн отвернулся с недовольным лицом и принялся массировать раненую руку, висящую на привязи. Какой смысл брать пленников, если с ними даже не побеседуешь? Неведомо в который раз он выругался при мысли о том, что позволил Су Мину так легко сбежать. Сперва он даже не подумал организовать погоню или розыск. Напрасные старания, китаез наверняка сразу избавился от мундира, а это равнозначно тому, что стал невидимкой. Все китайцы выглядят одинаково.
   И все же, утешил себя Броурн, на этом возможности не исчерпываются. Его люди рано или поздно должны напасть на след этого Леарда Аскара, который до сих пор находился где-то на территории Города. Аскар, правда, был неуравновешенным чудаком — информационная сводка даже предупреждала Броурна и насчет его "безответственности" — но было весьма вероятно, что он владеет языком китайцев, так же, как владел им Хешке. Что ж, придется довольствоваться Аскаром.
   Видеофон снова засигналил. Броурн подошел к экрану.
   — Штаб-квартира, майор Броурн.
   С экрана в глаза ему со смертельно-важным видом смотрел офицер-техник.
   — Мы получили рапорт отряда, высланного в Нижнюю Реторту, господин майор.
   — Слушаю.
   — Они утверждают, что там нет ни одной живой души. Полно фабрик и станков, но ни одного человека.
   — Никого? Может, они куда-нибудь попрятались?
   — На это не похоже. Отряд до сих пор никого не отыскал.
   — А это бы значило, что тот паршивый выродок нас обманул, — сказал Броурн. — Наверняка весь комплекс автоматизирован, а рабочих никогда не было.
   — Возможно, но на это тоже не похоже. Все машины стоят. Отмечены также признаки постепенного разрушения, так, словно весь комплекс был отключен и покинут людьми около пятидесяти лет назад.
   Броурн напряженно размышлял.
   — Не получается, — сказал он наконец. — Никак не получается. Нам, случайно, не говорили, что обе половины города не сочетаются по времени?
   — Наши люди просто прошли по туннелю длиной около трехсот метров, — ответил техник. — Но есть и другие туннели: например, сортировочная платформа, через которую проходит вся продукция фабрик. Мы предпринимаем дальнейшие розыски…
   — Отлично. Информируйте меня по ходу дела.
   Именно сейчас Леард Аскар очень бы пригодился, подумал Броурн.
   Аскара трясло от эмоций.
   За последние несколько недель Су Кун Чен очень многое рассказал ему о существовании Наискось, которое однажды чуть не уничтожило Город-Реторту. Он рассказал ему все, что знал сам. Аскару очень хотелось лично познакомиться с таинственным объектом посредством общеэмоционального контакта, но Су возражал, считая, что это для него преждевременно. Общеэмоциональные передачи были пока, по его мнению, слишком примитивными.
   И Аскар терпеливо работал под руководством наставника, многому учился, очень много размышлял. Су дал ему понять, что Существование Наискось обладает прямо-таки сверхчеловеческим могуществом. Оно не являлось биологическим образованием, не принадлежало к какой-либо планете или другому небесному телу, и разум человека с трудом улавливал сущность его бытия, хотя объект этот и обладал материальной структурой.
   Титаны атаковали КМЦ в тот момент, когда работы над усовершенствованием общеэмоционального передатчика находились уже в конечной стадии. Су, как обычно невозмутимый (Аскар не мог надивиться, насколько велика сопротивляемость жителей Реторты даже самым серьезным происшествием. Су как-то заметил, что они попросту полные дилетанты — не знают, как жить), доверил продолжение работ Аскару. Аскар взялся за дело под аккомпанемент становящегося все ближе грохота разрушения, поскольку Титаны сносили целые кварталы города, чтобы обеспечить своим войскам возможность маневрировать.
   Вот уже с полчаса, как звуки схватки прекратились. Очевидно, Мыслительная Реторта оказалась в руках Титанов, а это означало, что они в любую минуту могут ворваться в обсерваторию. Аскар предпринял все, чтобы отправиться в путешествие раньше, чем это произойдет. Он был уверен, что Титаны не представят ему возможности познакомиться с Существованием Наискось, а им двигало нечто большее, чем просто научный интерес. Однажды он спросил Су о том, в какой степени соотносятся знания Существования Наискось о физическом строении вселенной с их собственными.
   Су Кун Чен заколебался.
   — В отношении людей это было бы знание, которое приписывалось вашим древним богам.
   Аскар хотел задать Существованию Наискось несколько самых обычных вопросов.
   Он кончил замеры. Су уже провел испытание нового устройства — теперь нужно было лишь проверить его в действии.
   Танцующие значки сообщений компьютера наконец-то успокоились: аппаратура была готова к работе. Аскар потер пальцами глаза. Он научился довольно бегло читать каллиграфию Су, но расшифровка китайских иероглифов в таком темпе до сих пор давалась ему с трудом.
   Он посмотрел на большие поблескивающие мощные трансформаторы энергии времени, которые были как попало составлены в самом центре обсерватории: от них доносилось металлическое гудение. Изготовление таких устройств, подумал Аскар, в нормальных условиях заняло бы по меньшей мере год, а Су получил их через час после отправки заявки. Принцип производства материальных благ, которым Су пользовался столь широко и бесцеремонно, никогда не переставал поражать Аскара. Су заказывал все новые устройства, нисколько не считаясь с количеством рабочего времени, необходимого на их изготовление, чтобы проверить на практике верность своих многочисленных (и не всегда до конца продуманных) предположений. Склад обсерватории трещал по швам от избытка аппаратуры, зачастую вообще не используемой, а многие приборы, после нескольких неудачных попыток, отправлялись назад на доработку.
   Существование Наискось наконец-то начало отвечать на сигналы: оно выразило готовность к контакту. Кибернетический оператор переключился на режим контроля. Аскар с бьющимся сердцем забрался внутрь прозрачного шара. Люк закрылся в то же мгновение, как только физик оказался в установленном в центре кресле. Стало темно.
   Передатчик завладел его эмоциями, которые, вырванные из тисков потока времени, устремились в направлении, неведомом ни одному компасу.
   Сперва была лишь тишина и непроницаемый мрак. Неожиданно в темноте раздался голос:
   — Я здесь. Ты прибыл на место. Чего ты хочешь?
   Голос был девичий, ласковый и дружелюбный. У Оскара создалось впечатление, что кто-то говорит ему прямо на ухо, а точнее — в оба уха одновременно. Там, где кончался голос, начиналась тишина, но Аскару казалось, что из-за этой тишины доносится едва уловимый свист, напоминающий фон, который порой сопутствует радиопередачам.
   — Я хочу видеть тебя, — произнес Аскар во тьму.
   — Каким бы ты хотел меня увидеть?
   Аскар сперва не понял вопроса, а потом ответил:
   — Я хочу увидеть тебя таким, какое ты есть.
   — Как хочешь. Вот наш физический облик.
   Наступила болезненно-резкая перемена. Неожиданно Аскар оказался посреди полной визга и грохота галереи. Он пригнулся, потому что потолок находился в каких-нибудь четырех дюймах над головой, примерно столько же места оставалось у Аскара по обе стороны. Галерея казалась бесконечной. Более того, она была только одной из множества идентичных конструкций, проходящих и справа, и слева, и сверху, и снизу — в чем Аскар удостоверился, перегнувшись через мостик, соединяющий их. А на этих мостиках…
   Аскар более внимательно пригляделся ко всей конструкции. То, что было установлено на мостиках, было скорее всего какими-то механизмами. Галереи же представляли собой лишь направляющие непрерывного процесса работы этих машин, которые визжали, крутились, двигались безостановочно. Аскар находился как бы в центре огромной, шумной, полной разнообразными механизмами фабрики, которая производила впечатление индустриальной версии Ада.
   — Это ваша техника? — спросил он в пространство.
   — Нет, — немедленно раздался ответ, очень четкий, несмотря на глушащий шум. — Собственно, это мы и есть, малая частица меня самого. Все это народилось спонтанно, как эффект процесса времени. Я/Мы не являемся биологической системой.
   Аскар почувствовал, что движется вперед. Он не ощущал перемещение пола у себя под ногами, но ему в лицо начали бить жаркие порывы ветра. По мере того, как они набирали скорость, таинственные галереи сливались в один туннель. Аскара несло в бездну бесконечности.
   И неожиданно, без какого-либо предупреждения, он остановился на месте. Видимый теперь позади него комплекс машин превратился в исполинскую ажурную стену в виде конструкции, напоминающей расположение атомов в частице металла.
   Аскар стоял теперь на краю гигантского, бурлящего залива, от которого били клубы водяного пара и поднимались пощипывающие кожу кислотные испарения. Размер бухты было трудно оценить. Аскар двигался вдоль края дьявольского бассейна, пока его не остановило очередное препятствие: следующая стена псевдомеханизмов. Однако на этот раз механические соты были лишены галерей: казалось, сквозь них не пройти, поскольку любая из ячеек была недостаточна велика, чтобы Аскар смог сквозь нее протиснуться.
   Он посмотрел вверх, заинтересованный мерным шумом, мощность которого достигала границ человеческой выносливости. Там под углом шло нечто, напоминающее конвейер, ремень трансмиссии или ленту у печатной машинки. Это нечто было миль сто длиной и проносилось с молниеносной скоростью и с оглушающим грохотом.
   — Может, ты предпочел бы меня в другом оформлении? — спросило Существование Наискось.
   Последовало очередное изменение.
   Теперь Аскар находился в комнате средней величины. У комнаты были светло-голубые стены — краска по слою штукатурки. Невидимый источник давал яркий свет, напоминающий свет солнца. Перед Аскаром стоял ореховый стол на высокой ножке.
   Дверь открылась, вошла молодая женщина. Заняла место за столом напротив Аскара. В ее коже был оттенок серебристой голубизны. Девушка легко улыбалась. Поблескивающие голубые глаза смотрели куда-то сквозь Аскара, словно в неведомое.
   — Здравствуй, — произнесла она милым, звучным голосом. — Так тебе лучше?
   Прошло какое-то время, прежде чем Аскар нашел силы ответить.
   — Но это не твой подлинный облик, верно? — все же спросил он.
   — Верно.
   Аскар испытал нечто вроде разочарования.
   — Значит, это всего лишь иллюзия, которую ты транслируешь через общеэмоциональный передатчик. Я не для того забрался в такую даль, чтобы иметь дело с иллюзиями.
   — Ошибаешься, это не иллюзия. Твое теперешнее окружение существует в физическом аспекте: мы изготовили материальную конструкцию, в которую передали потом твои эмоции. Женщина — тоже живая, настоящая женщина.
   Аскар оторопел.
   — И ты смогло это сделать… за одну минуту?
   Короткое молчание.
   — Не за минуту. На изготовление женщины потребовалось около ста лет. Впрочем, это не имеет значения, потому что время можно замкнуть в кольцо.