Биггерс Эрл Дерр. Черный верблюд

   — Ну и что же?
   — Я попытался установить этого человека. Лишь у две их были кольца на руке: у ван Горна и Вильки Баллоу. Однако вчера утром на руке Тарневеро я заметил именно то кольцо, которое теперь оказалось спрятанным в чемодане. Я видел это кольцо и позднее, когда мы с ним находились в павильоне. Но это было после инцидента с письмом… К каким бы вы пришли выводам после всего сказанного?
   — Я предположил бы, что удар нанес вам в темноте Тарневеро.
   Чан задумчиво потер щеку.
   — Представьте себе, я тоже так думаю.

Глава 20
ЗАВЕСА НАЧИНАЕТ СПАДАТЬ

   — Но почему Тарневеро это сделал? — спросил начальник полиции.
   — Не знаю. Быть может, для того, чтобы испробовать свои силы.
   — Он сам рассказал вам о письме, и в тот момент, когда оно было у вас в руках, наносит вам удар и отбирает его. С какой целью?
   — По-видимому, он сам хотел ознакомиться с его содержанием.
   Джексон задумался.
   — Все это совершенно непонятно. Он крадет у Джейнса сигареты и подбрасывает окурок под окно павильона. Он пишет письмо ван Горну и направляет его в библиотеку. Потом он… он… что еще он натворил?
   — Может быть, он убил Шейлу Фен? — спросил Чан.
   — Я в этом убежден.
   — Но у него алиби!
   Начальник полиции махнул рукой.
   — Это алиби я опровергну. Вы едете в управление, Чарли?
   — Я приеду попозже, чтобы присутствовать при вашей беседе с четой Мак-Мастер. Но прежде мне следует побывать в библиотеке.
   В библиотеке Чан обратился к девушке, дежурившей утром в читальном зале. Она уже знала о случившемся. Оказалось, что работник, в обязанности которого входило убирать книги на место, был сегодня выходной. Инспектор попросил девушку вспомнить утренних посетителей библиотеки.
   После некоторого раздумья она описала внешность нескольких человек, в том числе и мужчины, в котором особенно примечательными были глаза. Описание было настолько точным, что у Чана не было никакого сомнения в том, кто успел сегодня побывать здесь.
   — Вы не заметили, не просматривал ли этот посетитель комплект газет, выданных ван Горну?
   — Нет. Он пришел вскоре после его ухода и просматривал множество различных изданий. У меня сложилось впечатление, словно он хочет просто убить время.
   — Когда он ушел?
   — Не знаю. Во всяком случае, когда я уходила обедать, он был еще в зале.
   — Я так и предполагал.
   — Вы думаете, это он сделал вырезки?
   — У меня нет никаких доказательств, и боюсь, что мне не удастся их получить. Но я убежден, что это дело его рук.
   — Мне бы хотелось, чтобы его посадили в тюрьму! — воскликнула девушка.
   — Наши желания совпадают. Благодарю вас за ваше сообщение.
   Чан поспешил в управление и застал Джексона беседующим по телефону. Положив трубку, он проворчал:
   — Мне кажется, весь мир задался целью свести нас с ума. Все спрашивают, кто убил Шейлу Фен. Утренняя газета получила сотню телеграфных запросов. Только что мне звонил Спенсер, и они нигде не могут отыскать Смита.
   Чан нахмурился.
   — Смита следует разыскать во что бы то ни стало. Я не располагаю свободным временем, но, по-видимому, мне придется лично заняться его розыском.
   —Что вы узнали в библиотеке?
   — Нет никакого сомнения в том, что фотографии Денни Майо уничтожил Тарневеро.
   — Не понимаю, почему он не хочет, чтобы вы узнали, как выглядел Денни Майо! Мне теперь совершенно ясно: Шейлу Фен убил Тарневеро. Но как это доказать?
   Чан хотел возразить своему начальнику, но тот продолжал:
   — Да, я знаю, вы скажете, что у него алиби, но, повторяю, это алиби я разрушу.
   — У меня имеются не только эти возражения.
   — А именно?
   — Если он действительно убил Шейлу Фен, то почему еще до этого сказал о том, что располагает сведениями об убийстве Денни Майо?
   Джексон схватился за голову.
   — О, Господи, Чарли, я не знаю!
   Их беседу прервал полицейский, доложив, что явилась чета Мак-Мастер.
   — Быть может, нам удастся вытянуть из них правду! — воскликнул Джексон. — Тогда задача наша упростится.
   Мак-Мастер поздоровался с Чаном, и тот представил ему начальника полиции и сообщил, что Джексон хочет задать ему с женой несколько вопросов.
   — Мы с удовольствием ответим на все ваши вопросы, — кивнул Мак-Мастер. — Хоть до сих пор нам никогда не приходилось иметь дела с полицией, но мы законопослушные граждане и рады возможности помочь представителям власти.
   — Вот и отлично, — сказал Джексон. — Насколько мне известно со слов инспектора Чана, вы давно знакомы с мистером Тарневеро?
   — Да. Должен сказать, он очень приятный человек, и мы очень полюбили его.
   — Если не ошибаюсь, вы вчера провели вечер в его обществе и просидели с ним на террасе отеля примерно до половины девятого. Встретились вы незадолго до восьми. Так?
   — Совершенно верно. И я готов присягнуть в этом перед судом.
   Начальник полиции пристально взглянул на Мак-Мастера.
   — Это не могло быть так.
   — Почему? Что вы хотите этим сказать?
   — Я хочу сказать, что в ваше утверждение вкралась какая-то ошибка. Вы говорите, что Тарневеро покинул вас в половине девятого. Вы посмотрели при этом на свои часы?
   — Да.
   — Быть может, ваши часы шли не точно?
   — Да, они спешили.
   — Что?
   — Они спешили на три минуты, и это выяснилось, когда я проверил время у швейцара в холле. Мистер Тарневеро простился с нами ровно в половине девятого. Правда, он покидал нас на несколько минут, когда разговаривал с каким-то господином. Но и тогда мы не теряли его из виду.
   После некоторого раздумья начальник полиции обратился к миссис Мак-Мастер:
   — Вы полностью подтверждаете показания вашего супруга?
   —Да.
   Джексон пожал плечами и дал понять, что для него вопрос исчерпан.
   В разговор вмешался инспектор.
   — Скажите, мистер Мак-Мастер, Тарневеро был очень молод, когда попал к вам на ферму? — спросил он.
   — Совершенно верно.
   — Он был актером?
   — Да, но ему не повезло в сценической деятельности, и он был рад, когда нашел себе пристанище у нас.
   — Тарневеро — очень странное имя. Скажите, он и тогда называл себя так?
   Мужчина обменялся взглядом с женой.
   — Нет, в ту пору его звали иначе.
   — Какое имя носил он тогда?
   Мак-Мастер сжал губы и не ответил.
   — Повторяю: как звали Тарневеро, когда он жил у вас на ферме?
   — Я очень сожалею, инспектор, но он просил не говорить об этом.
   Глаза инспектора засветились любопытством.
   — Он просил вас не называть его настоящего имени?
   — Да. Он сказал, что отныне он — Тарневеро, и просил нас называть его так.
   В глазах Чана появился интерес.
   — Мистер Мак-Мастер, мы расследуем очень серьезное преступление. Вы знаете, что вчера произошло убийство. Мистер Тарневеро неповинен в нем. Это подтверждают ваши показания, которым мы верим, как и всему, что вы говорите. Вы оказали правосудию большую услугу. Так будьте же последовательны и ответьте мне, какое имя носил мистер Тарневеро, когда он попросил у вас пристанища в Австралии?
   Мак-Мастер нерешительно взглянул на жену.
   — Я, право, не знаю…
   — Ваш ответ не может навлечь на него подозрение в убийстве. Но ваше молчание может осложнить следствие, а я убежден, что это вам менее всего желательно.
   — Мне кажется, что мистер Чан совершенно прав, — поддержала инспектора миссис Мак-Мастер. — Мы достаточно сделали для Тарневеро, подтвердив его алиби. Я убеждена в том, что тогда он назывался своим настоящим именем.
   — Вы совершенно правы. Как его тогда звали?
   — Когда мы познакомились с ним, он носил имя Артура Майо.
   — Майо! — воскликнул Чан и бросил на Джексона торжествующий взгляд.
   — Да. Сегодня утром в разговоре с вами он сказал, что прибыл на ферму один. Это не так. Он прибыл вместе с братом.
   — Со своим братом?
   — Да, со своим братом Денни Майо.

Глава 21
КОРОЛЬ ТАЙН

   Это открытие поразило Чана. Итак, Тарневеро был братом покойного Денни Майо. В таком случае неудивительно, что он настаивал, чтобы Шейла Фен назвала ему имя убийцы Денни. Неудивительно также, что он предложил помочь в розыске преступника. Но как тогда можно объяснить все последующие поступки Тарневеро? Разве он помогал следствию, подбрасывая ложные улики?
   Чан провел рукой по вспотевшему лбу и сказал:
   — То, что вы нам сообщили, очень интересно. Я попрошу вас сказать мне, были ли братья похожи друг на друга?
   Миссис Мак-Мастер кивнула.
   — Они были очень похожи, хоть и не все обращали внимание на это сходство из-за большой разницы в годах и в цвете волос. Денни был блондин, а Артур — брюнет. Но когда я впервые увидела их, я сразу поняла, что передо мной братья.
   Чан улыбнулся.
   — Вы очень много сделали для выяснения стоящей перед нами задачи. Мне кажется, вы сообщили все, что мы хотели узнать от вас. Или, быть может, у вас имеется еще какой-нибудь вопрос? — обратился он к начальнику полиции.
   — Нет, Чарли. Это все. Благодарю, мистер Мак-Мастер, вас и вашу супругу за то, что вы откликнулись на мое предложение посетить меня.
   — Не за что. Уж не наговорили ли мы лишнего?
   — Глупости, Томас. Честному человеку не приходится стыдиться своего имени, а Артур Майо, несомненно, честный человек.
   — Я еще раз напомню вам, господа, — упрямо повторил Мак-Мастер, — что до половины девятого мистер Тарневеро был в нашем обществе. Если угодно, я скажу это под присягой.
   — Да, да, нам об этом известно. Еще раз благодарю вас за ваше посещение.
   Не успела дверь за супругами захлопнуться, как Джексон вскочил.
   — Ну, что скажете, Чарли?
   — Я скажу, что Тарневеро ожидает меня в «Ионге». Надо позвонить в отель и попросить его явиться сюда. — Он подошел к телефону, набрал номер и передал управляющему свою просьбу. — Итак, Тарневеро оказался братом Денни Майо, — продолжал инспектор. — Казалось бы, подобное сообщение должно было бы приблизить нас к раскрытию загадки, но все усложнилось еще больше. Почему он не сказал об этом? Почему он скрывает свое сходство с братом?
   — Да, действительно странно. Ведь если бы Тарневеро сказал о своем родстве с Денни Майо, стало бы понятно, почему он питает такой большой интерес к следствию. А вместо этого он изымает газетные сообщения о смерти брата и его фотографии. Но почему никто в Голливуде не обратил внимания на сходство Тарневеро с покойным Денни Майо?
   — В этом нет ничего удивительного. Их никогда не видели вместе. Кроме того, миссис Мак-Мастер сказала, что очень многие не обращали внимания на их сходство, и Тарневеро мне польстил, решив, что от моего внимания это сходство не ускользнет.
   — Чарли, у нас мало времени. Какую вы собираетесь занять позицию, когда явится этот прорицатель?
   — Я полагаю, что все наши карты раскрывать ему пока рано.
   — Хорошо, поступайте как знаете.
   Вскоре появился Тарневеро с элегантной тростью в руках.
   — Инспектор Чан, я тщетно ждал вас и уже потерял надежду, что нам удастся свидеться.
   — Прошу извинить меня. Вы разрешите представить вам моего начальника?
   — Очень приятно познакомиться. Как ваши дела? Я с нетерпением жду новостей.
   — В самом деле? Лишь несколько минут назад нам удалось установить обстоятельство, объясняющее, почему вы питаете такой интерес к этому делу.
   Тарневеро в упор посмотрел на Чана.
   — Что вы хотите этим сказать?
   — Мы установили, что Денни Майо — ваш брат.
   Тарневеро сделал несколько шагов и бережно положил свою трость на стол. По-видимому, он хотел выиграть время.
   — Это правда, инспектор, — сказал он, не сводя глаз с Чана. — Я не знаю, как вам удалось узнать об этом…
   Чан удовлетворенно улыбнулся.
   — Вряд ли что-то могло укрыться от нашего внимания при той тщательности, с которой мы ведем расследование, — заметил он. — Но, должно быть, у вас были основания скрывать свое родство?
   — Да, у меня были для этого причины. Прежде всего я предполагал, что это обстоятельство могло бы пойти вам на пользу.
   — Очень разумное соображение, — согласился Чан. — Во всяком случае, я вам откровенно скажу, что почувствовал себя задетым. Я более всего ценю в дружеских отношениях откровенность.
   Тарневеро в знак согласия кивнул и опустился на стул.
   — Очень сожалею, что умолчал об этом и прошу вас извинить меня. Если еще не поздно, то я охотно сообщу вам все.
   — Разумеется, не поздно.
   — Денни был моим братом, моим младшим братом. Разница в годах была так велика, что наши отношения более походили на отношения отца и сына. Я безумно любил его, опекал, гордился его успехами. Смерть Денни явилась для меня ужасным ударом. Все эти три года я жил с мыслью отомстить убийце. Если окажется, что Шейла Фен пала от той же руки, что и Денни, то я не успокоюсь, пока не покараю убийцу.
   Он встал и нервно зашагал по комнате.
   — О смерти Денни я узнал в Лондоне. Я ничего не мог предпринять издалека и должен был выжидать. При первой же возможности я выехал в Голливуд, твердо решив раскрыть тайну смерти моего брата. Мне казалось, что мои старания скоро увенчаются успехом, если в Голливуде никто не будет знать, что я брат Денни. Поэтому я назвался Генри Смолвудом, это имя я позаимствовал из одной пьесы. В Голливуде я убедился, что на полицию надежды мало. В то же время я был удивлен, как много там всевозможных прорицателей и экстрасенсов. Они не только прилично зарабатывали, но и были в курсе всех секретов и сплетен. И тогда меня осенила смелая мысль. В юные годы я разъезжал с известным профессором магии Макелием, весьма способным и ловким человеком. Я кое-чему научился у него и порой мои попытки чтения мыслей и ясновидения удавались. Мне казалось, что я смогу сыграть роль прорицателя с неменьшим успехом, чем все, подвизавшиеся в Голливуде в этой роли. И я решил, что скорее всего мне удастся раскрыть интересующую меня тайну, если я займусь этим ремеслом. Так я стал Тарневеро. В течение двух лет я терпеливо выслушивал любовные истории, признания в ненависти, зависти, слова отчаяния. Все это было не лишено интереса.
   Тарневеро снова сел.
   — Однако несмотря на все старания, мне не удалось узнать ничего, что было связано с убийством Денни. Но вчера утром, совершенно неожиданно, произошло то, чего я так долго ждал. Наконец-то я напал на след убийцы Денни! Мне пришлось напрячь все силы, чтобы не выдать себя и не дать заметить, с каким интересом я прислушиваюсь к словам Шейлы. Я мог бы силой заставить ее произнести имя, которое она так долго скрывала. Три года назад я поступил бы именно так, но с годами мы становимся спокойнее и сдержаннее… Вчера вечером, инспектор, я был совершенно уверен в своей победе. Я был убежден, что мне удастся узнать имя убийцы брата. Я предполагал немедленно сообщить его вам, потому что решил не мстить, а передать преступника в руки правосудия.
   — Да, это было бы единственно правильное решение, — согласился Джексон.
   Тарневеро обратился к Чану:
   — Вы знаете, что произошло потом. Каким-то образом этот человек узнал, что мисс Фен готова выдать его, и заставил Шейлу замолчать навсегда. Представьте себе мое состояние. Если вам не удастся установить, кто ее убил, я опять окажусь в тупике. И поэтому, — голос его задрожал, — я никогда не испытывал более сильного желания, чем желание узнать, кто убийца.
   Чан исподтишка наблюдал за Тарневеро. Неужели этот искренне взволнованный человек мог так ловко запутать все следы, поставить перед полицией столько лишних препятствий?
   — Меня радует ваша откровенность, хотя она несколько запоздала, — сказал он.
   — Да, мне следовало сразу рассказать вам обо всем, — кивнул Тарневеро. — Но я решил, что эти сведения ни в коей мере не облегчат вам ваших розысков. К тому же мне не хотелось говорить о том, что побудило меня в Голливуде стать прорицателем. Ведь это было бы равносильно концу моей деятельности. Я сказал себе: если поиски инспектора Чана не увенчаются успехом, то придется возвращаться в Голливуд и начинать все сначала. У меня там хорошая репутация и много клиентов, которые делятся своими секретами. Например, даже сегодня ко мне явилась Диана Диксон. И поэтому, пока не будет найден убийца Денни Майо, я хотел бы продолжать носить имя Тарневеро. Я уверен, вы не выдадите меня.
   — Разумеется. И мы найдем убийцу мисс Фен и узнаем, кто убил вашего брата.
   — Значит, расследование продвигается? — живо спросил Тарневеро.
   Чан испытующе взглянул на него.
   — Мы приближаемся к цели.
   — Отлично! — воскликнул Тарневеро. — Надеюсь, вы простите мне, что я не сразу рассказал обо всем.
   — Ваше поведение теперь совершенно понятно. И ваше прегрешение прощено и забыто.
   — Благодарю вас.
   Тарневеро посмотрел на часы.
   — Мне пора. Надеюсь, мой рассказ поможет в ваших розысках. Я очень этого хочу.
   Чан кивнул.
   — Кто знает, быть может, вам представится случай помочь мне.
   Он проводил Тарневеро и вернулся в кабинет.
   — Вы не можете мне сказать, что в этой исповеди любящего брата было правдой, а что ложью? — спросил его начальник полиции.
   — Да, Тарневеро очень противоречивая личность. Он хочет помочь мне и крадет сигареты у Джейнса, чтобы подбросить окурок под окно павильона. Он с нетерпением ждет поимки преступника и оставляет под дверью ван Горна письмо, подставляя его под подозрение. Его удерживает от признания в родстве с Денни Майо очень незначительная причина, и в то же время он делает все возможное, чтобы помешать мне установить это обстоятельство. Я получаю в руки письмо Шейлы Фен, в котором, как думает Тарневеро, упоминается имя человека, убившего его брата, а он заставляет комнату погрузиться во мрак и самым непочтительным образом наносит мне удар.
   — Что вы теперь собираетесь предпринять?
   Чан пожал плечами.
   — В настоящее время меня больше всего интересует Смит.
   Чан подошел к телефону и позвонил домой. Трубку сняла Роза. Когда он сообщил ей, что не придет к обеду, она разочарованно сказала:
   — Но, папа, ты должен вернуться, мы с нетерпением ждем тебя.
   — Наконец-то ты начинаешь питать интерес к своему бедному отцу.
   — Разумеется, нам всем очень любопытно знать, кто…
   — Я попрошу тебя повременить с твоими расспросами. Пока что я ничего не могу сообщить.
   — Но что же ты в таком случае делал весь день?
   Чан вздохнул и повесил трубку.
   Перекусив в соседнем ресторане, он отправился на поиски Смита. Миновав парк, инспектор свернул на одну из улиц с дешевыми лавочками, хозяева которых тщетно пытались придать этой части города блеск, свойственный европейским кварталам. Здесь начиналась окраина, и нищета жителей убогих домов не привлекала внимания туристов, поглощенных красотой пляжа Вайкики.
   Чан остановился у одного из домов с вывеской: «Восточное кабаре». Мимо него проскользнула к двери стройная темнокожая девушка. Инспектор взглянул на нее и поспешил следом.
   В небольшом зале стояло несколько пустых столиков, покрытых сине-белыми клетчатыми скатертями. В глубине у эстрады сидели какие-то раскрашенные девицы. Навстречу Чану вышел маленький человечек, тщетно пытавшийся скрыть охватившее его беспокойство.
   — Что вам угодно, господин инспектор?
   Чан не ответил, продолжая наблюдать за вошедшей девушкой. Она сняла шляпку и положила на стол сумочку. По-видимому, она здесь работала.
   — Простите, — обратился к ней Чан.
   Девушка испуганно взглянула на него.
   — Вы ведь знаете Смита, художника? Он написал ваш портрет. Очень удачный портрет.
   Она капризно надула губки.
   — Да, он иногда приходил сюда. Что с того?
   — Вы давно не видели мистера Смита?
   — Давно.
   — Где он живет?
   — Кажется, на пляже.
   — А где он живет, когда у него заводятся деньги?
   Девушка молчала. К беседовавшим приблизился хозяин заведения.
   — Да отвечай же, Леонора! — не выдержал он. — Скажи господину инспектору все, что он хочет знать.
   — Иногда он бывает в отеле «Нипон» на Британия-стрит.
   Чан поклонился.
   — Благодарю вас.
   Не теряя времени, он вышел на улицу и отправился по указанному адресу.
   Маленького роста японец в вестибюле отеля «Нипон» поздоровался с ним с преувеличенной почтительностью, в искренность которой не приходилось верить.
   — Какая честь, господин инспектор!
   — Скажите, у вас живет Смит?
   Японец потянулся к большой книге и сказал:
   — Я сейчас посмотрю.
   Чан взял у него из рук книгу и сказал:
   — Я хочу сам взглянуть. Так… Арчи Смит — комната номер семь. Проводите меня к нему.
   — Мне кажется, мистера Смита нет…
   — А мы посмотрим. Прошу вас поторопиться.
   Японец с неудовольствием повел его по слабо освещенному коридору и приблизился к двери, на которой красовалась цифра «7».
   — Вот здесь, — сказал он и, бросив на Чана недружелюбный взгляд, исчез.
   Чан отворил дверь и очутился в маленькой мрачной комнате, освещенной светом настольной лампы. У окна сидел Смит и держал на коленях натянутый на подрамник холст.
   Он с удивлением взглянул на вошедшего.
   — Ах, это вы, инспектор?
   Чан спросил:
   — Где вы пропадали?
   Смит указал на полотно.
   — Вот, я работал. Хорошо, что вы пришли, а то я уже начал скучать.
   Откинувшись на стуле он полюбовался своим произведением.
   — Взгляните-ка, инспектор. Кажется, мне удалось передать атмосферу… Вам никогда не приходило в голову, что цветы могут производить безрадостное впечатление? Если нет, то взгляните на них во дворе отеля.
   Чан посмотрел на картину.
   — Действительно, она хороша, — сказал он, — но я пришел сюда не для того, чтобы критиковать ваше творчество. Возьмите шляпу и следуйте за мной.
   — Куда же вы хотите повести меня — обедать? В таком случае я порекомендую вам ресторан на бульваре Сен-Жермен…
   — Мы пойдем в полицейское управление.
   — Куда вам будет угодно.
   По пути Чан бросал на своего спутника взгляды, в которых сквозила едва ли не нежность. Прежде чем они расстанутся вновь, Смит расскажет многое, что позволит вплотную приблизиться к решению загадки.
   Начальник полиции находился в своем кабинете. Увидев Смита, он просветлел.
   — Вам все же удалось разыскать его.
   — В чем дело? — попытался возмутиться Смит. — Разумеется, я очень польщен вашим вниманием, но…
   — Садитесь, — сказал Джексон. — Вчера вечером в садовом павильоне была убита женщина. Скажите, что вы делали там?
   Смит провел кончиком языка по губам.
   — Я не был в павильоне.
   — Вы лжете. Мы нашли отпечаток ваших пальцев на подоконнике. Что вы там делали?
   —Я… я…
   — Я жду ответа. Что вы там делали?
   — Хорошо, — прошептал Смит. — Я скажу вам… Я никого не убивал. Это правда, я был там… в некоторой степени…
   — В некоторой степени?
   — Да. Я отворил окно и влез на подоконник. Видите ли…
   — Я попрошу вас начать рассказ с начала, — перебил его Чан. — Нам известно, что вы стояли у окна и слышали, как мисс Фен беседовала с каким-то мужчиной. О чем была беседа, нас пока не интересует, и мы опустим эту подробность. Потом мужчина покинул павильон…
   — Да. И я последовал за ним. Я хотел поговорить с ним, но он сел в машину и уехал. Я вернулся на пляж, и тут раздался крик. Кричала женщина в павильоне. Прошло несколько минут, прежде чем я принял решение и, подойдя к павильону, заглянул в окно. Занавеска была задернута, все было тихо, и я решил, что павильон пуст. И тогда… Мне очень тягостно об этом говорить, никогда ничего подобного я не делал… Я подумал, что… Занавеску раздувал ветер, и я увидел на полу что-то блестящее. Уверенный, что меня никто не видит, я через окно залез в павильон. На полу лежала булавка с бриллиантами. Я нагнулся, чтобы поднять ее, и увидел женщину. Она была мертва. Я тотчас же понял, что не следует здесь оставаться, и поспешил убежать. Булавку я спрятал в шкатулку, которая хранится у меня в потайном месте, и направился в город. Не прошло и часа, как меня задержали.
   — Булавка все еще в шкатулке?
   — Нет, сегодня утром я забрал ее.
   Смит опустил руку в карман и вытащил булавку.
   — Пожалуйста, возьмите ее. Мне кажется, я сошел с ума, решив украсть булавку. Но когда находишься в таком безвыходном положении…
   Чан внимательно осмотрел булавку. На платиновой подложке всеми цветами радуги переливались прекрасные бриллианты. Кончик булавки был отломан.
   Начальник полиции строго сказал Смиту:
   — Я полагаю, вам известно, какие последствия должен иметь ваш поступок? Мы принуждены будем задержать вас.
   — Разумеется, очень хорошо, что мы обнаружили булавку, — вмешался Чан, — но гораздо важнее установить, о чем беседовала Шейла Фен с Робертом Файфом. Содержание этой беседы имеет большое значение для Файфа, так как он готов уплатить Смиту за молчание.
   — Право, ничего особенного не было сказано, — смутился Смит.
   — Я не думаю, чтобы вам улыбалась перспектива отправиться в тюрьму по обвинению в краже, — невозмутимо продолжал инспектор. — При некоторых обстоятельствах мы могли бы забыть об этом неприятном происшествии и не вспоминать о вашем прегрешении. Разве я не прав? — обратился он к Джексону.
   Начальник полиции нерешительно взглянул на Чана.