Инспектор оживился.
— Она назвала вам имя?
Тарневеро покачал головой.
— Увы, нет. Шейла не захотела назвать его, а я не счел возможным настаивать. Причины, побудившие ее молчать об этом в течение трех лет, понятны: она опасалась за свою репутацию и карьеру. И так как в любой момент тайна ее могла раскрыться, Шейла не решалась выйти замуж за человека, которого действительно любила. Она боялась вовлечь его в скандал.
Чан подъехал к дорожке, ведущей к вилле, но не спешил выходить из машины.
— И вы, конечно, постарались укрепить ее в этом решении?
— Конечно. Прежде всего я посоветовал освободиться от тяготевшей над ней тайны. Я заверил Шейлу, что если она назовет имя убийцы, никто не поставит ей в вину ее долгое молчание. Разве я был не прав?
— Вы были правы.
— Я предложил Шейле пока отклонить предложение Джейнса и выполнить свой долг. Если Аллан действительно любит ее, то он женится на ней и после всего, что должно произойти. А если любовь его окажется недостаточно сильной, то лучше всего будет порвать с ним.
Они вышли из машины и остановились у финикового дерева.
— А что если бы мисс Фен не согласилась отвергнуть предложение Джейнса? — спросил инспектор.
Тарневеро улыбнулся.
— Я не питал никакого интереса к Шейле, но считал, что эта тайна будет тяготить ее и ей необходимо снять с себя этот груз. Я настаивал на том, чтобы Шейла предала имя преступника гласности.
— И она согласилась с вами?
— Не вполне. Мысль об этом страшила Шейлу. Но она обещала все обдумать и принять определенное решение. «Напишите краткое объяснение и назовите имя убийцы, — посоветовал я, — и передайте сегодня вечером это письмо мне. Я сделаю все, чтобы облегчить ваше положение». Я был уверен в том, что она сделает так, как я посоветовал, иначе я не стал бы говорить вам об этом.
— А теперь, — сказал Чан, — убийца Денни Майо заставил ее навеки умолкнуть. Но откуда он узнал, что мисс Фен должна заговорить?
— На этот вопрос я не могу ответить, — пожал плечами Тарневеро. — У меня в комнате имеется балкон, но нас не могли подслушать. Это маловероятно. Быть может, Шейла говорила с убийцей и объявила ему, что не будет молчать. Это похоже на нее — она так импульсивна и неосторожна.
Мужчины приблизились к вилле.
— Надеюсь, что мои объяснения пригодятся вам. Теперь вам известны мотивы, и это облегчит ведение следствия. Я готов помогать вам, так как еще больше, чем вы, заинтересован в том, чтобы узнать, кто убил Шейлу.
— Буду очень рад, если вы поможете мне, — вежливо ответил Чан. — Ведь я уже сказал вам сегодня утром, что вы отличный детектив. Но я не предполагал, что нам так скоро придется работать вместе.
Джессуп открыл им дверь и провел в гостиную, где в полном молчании сидели супруги Баллоу и ван Горн.
Чан задумчиво оглядел присутствующих.
— Чарли, — сказал появившийся в дверях Джим, — павильон в саду, по дорожке направо… Я сейчас же, после того как обнаружил труп, запер павильон, — добавил он шепотом. — Вот ключ.
— Вы толковый парень, — кивнул инспектор. — Впрочем, в этом я никогда не сомневался. Я полагаю, вам ясно, господа, что никто не вправе покидать дом без моего разрешения. Мистер Тарневеро, попрошу вас сопровождать меня.
Они молча пересекли газон, залитый лунным светом. Чан первым приблизился к двери павильона. Тарневеро нерешительно следовал за ним.
Опустившись на колени перед трупом, Чан сказал:
— Я никогда раньше не видел мисс Фен, и все же испытываю чувство жалости. Черный верблюд смерти остановился сегодня у дома известной актрисы.
— Бедная Шейла, — прошептал Тарневеро. — Она так любила жизнь!
— Мы все любим ее, — вздохнул Чан. — Даже нищий не решается ступить на шаткие мостки, но все предопределено… До прибытия следственных властей нам придется оставить все в таком виде, как сейчас.
Он приподнял левую руку Шейлы.
— Смотрите! Браслет с часами сломан. По-видимому, она сопротивлялась.
Чан поднес часы к уху.
— Пружина лопнула. Стрелки показывают две минуты девятого. Таким образом, нам удалось без особых трудностей установить время совершения убийства.
— Две минуты девятого, — задумчиво повторил Тарневеро. — В это время Джейнс, Мартино, ван Горн, вы и я находились в холле отеля. Быть может, вы обратили внимание на то, что ван Горн взглянул на часы и, заметив, что уже восемь часов, собрался уходить?
— Да, — отозвался инспектор, — мы должны установить алиби ряда лиц.
Он указал на смятые орхидеи у окна.
— Вот еще одно доказательство того, что здесь происходила борьба.
— Все это напоминает сцену ревности, — нахмурившись, сказал Тарневеро.
Чан снова наклонился к трупу.
— Странно, — задумчиво произнес он, — цветы были приколоты булавкой, но булавки нет, она исчезла.
Он внимательно осмотрел пол и цветы.
— Да, булавка, которой были приколоты цветы, исчезла, — повторил Чан.
Его внимание привлек столик красного дерева. Достав из кармана лупу, он принялся внимательно разглядывать стекло на нем.
— Вот еще один след, — удовлетворенно сказал Чан. — На стекле свежие трещины.
Тарневеро взял лежавшую на столике сумочку и осмотрел ее содержимое.
— Ничего интересного, — разочарованно пробормотал он, — несколько долларов и мелочь. Я надеялся, что Шейла где-нибудь записала имя, которое хотела сообщить мне.
— На такую счастливую случайность мы не вправе надеяться, — вздохнул Чан. — Если при ней и находилось письмо для вас, то в настоящее время оно в руках убийцы. Нам предстоит долгий путь… Пошли, здесь больше нечего делать.
Выйдя из павильона, Чан запер дверь.
По пути к дому он мысленно перебирал имеющиеся факты. В две минуты девятого остановились часы. Сорваны с платья и брошены на пол орхидеи. Булавка, которой они были приколоты к платью, исчезла. На стекле столика свежие трещины. Что ж, для начала достаточно. В гостиной они увидели Вала Мартино и Джейнса. Аллан казался очень взволнованным.
К Тарневеро приблизился Джессуп и, наклонившись, шепнул:
— Прошу прощения, сэр, но из-за всех этих волнений я совсем забыл…
— О чем вы забыли?
— Забыл передать вам письмо, — и он вытащил из кармана продолговатый изящный конверт. — Мисс Фен попросила передать его вам, как только вы прибудете сюда.
Тарневеро протянул руку, чтобы взять конверт, но Чан опередил его.
— Очень сожалею, что принужден вмешаться, но в настоящее время здесь распоряжается полиция.
— Разумеется, сэр. — согласился Джессуп и удалился.
Чан размышлял. Неужели это правда? Неужели у него в руках находится ключ к разгадке убийства? Он обменялся с Тарневеро многозначительным взглядом и сделал шаг к настольной лампе, но в этот момент свет погас. Раздался глухой удар, возглас и звук падения грузного тела.
Со всех сторон послышались взволнованные голоса, просившие включить свет, и вслед за этим вспыхнули лампы в стенных канделябрах.
Чан медленно поднимался с пола.
— Говорят, что порой даже Юпитер спит, — сказал он, обращаясь к Тарневеро. — Я должен сознаться, что совершил большую оплошность.
Взглянув на крошечный обрывок конверта в руке, он добавил:
— По-видимому, большая часть этого письма отправилась путешествовать.
Глава 5
Глава 6
— Она назвала вам имя?
Тарневеро покачал головой.
— Увы, нет. Шейла не захотела назвать его, а я не счел возможным настаивать. Причины, побудившие ее молчать об этом в течение трех лет, понятны: она опасалась за свою репутацию и карьеру. И так как в любой момент тайна ее могла раскрыться, Шейла не решалась выйти замуж за человека, которого действительно любила. Она боялась вовлечь его в скандал.
Чан подъехал к дорожке, ведущей к вилле, но не спешил выходить из машины.
— И вы, конечно, постарались укрепить ее в этом решении?
— Конечно. Прежде всего я посоветовал освободиться от тяготевшей над ней тайны. Я заверил Шейлу, что если она назовет имя убийцы, никто не поставит ей в вину ее долгое молчание. Разве я был не прав?
— Вы были правы.
— Я предложил Шейле пока отклонить предложение Джейнса и выполнить свой долг. Если Аллан действительно любит ее, то он женится на ней и после всего, что должно произойти. А если любовь его окажется недостаточно сильной, то лучше всего будет порвать с ним.
Они вышли из машины и остановились у финикового дерева.
— А что если бы мисс Фен не согласилась отвергнуть предложение Джейнса? — спросил инспектор.
Тарневеро улыбнулся.
— Я не питал никакого интереса к Шейле, но считал, что эта тайна будет тяготить ее и ей необходимо снять с себя этот груз. Я настаивал на том, чтобы Шейла предала имя преступника гласности.
— И она согласилась с вами?
— Не вполне. Мысль об этом страшила Шейлу. Но она обещала все обдумать и принять определенное решение. «Напишите краткое объяснение и назовите имя убийцы, — посоветовал я, — и передайте сегодня вечером это письмо мне. Я сделаю все, чтобы облегчить ваше положение». Я был уверен в том, что она сделает так, как я посоветовал, иначе я не стал бы говорить вам об этом.
— А теперь, — сказал Чан, — убийца Денни Майо заставил ее навеки умолкнуть. Но откуда он узнал, что мисс Фен должна заговорить?
— На этот вопрос я не могу ответить, — пожал плечами Тарневеро. — У меня в комнате имеется балкон, но нас не могли подслушать. Это маловероятно. Быть может, Шейла говорила с убийцей и объявила ему, что не будет молчать. Это похоже на нее — она так импульсивна и неосторожна.
Мужчины приблизились к вилле.
— Надеюсь, что мои объяснения пригодятся вам. Теперь вам известны мотивы, и это облегчит ведение следствия. Я готов помогать вам, так как еще больше, чем вы, заинтересован в том, чтобы узнать, кто убил Шейлу.
— Буду очень рад, если вы поможете мне, — вежливо ответил Чан. — Ведь я уже сказал вам сегодня утром, что вы отличный детектив. Но я не предполагал, что нам так скоро придется работать вместе.
Джессуп открыл им дверь и провел в гостиную, где в полном молчании сидели супруги Баллоу и ван Горн.
Чан задумчиво оглядел присутствующих.
— Чарли, — сказал появившийся в дверях Джим, — павильон в саду, по дорожке направо… Я сейчас же, после того как обнаружил труп, запер павильон, — добавил он шепотом. — Вот ключ.
— Вы толковый парень, — кивнул инспектор. — Впрочем, в этом я никогда не сомневался. Я полагаю, вам ясно, господа, что никто не вправе покидать дом без моего разрешения. Мистер Тарневеро, попрошу вас сопровождать меня.
Они молча пересекли газон, залитый лунным светом. Чан первым приблизился к двери павильона. Тарневеро нерешительно следовал за ним.
Опустившись на колени перед трупом, Чан сказал:
— Я никогда раньше не видел мисс Фен, и все же испытываю чувство жалости. Черный верблюд смерти остановился сегодня у дома известной актрисы.
— Бедная Шейла, — прошептал Тарневеро. — Она так любила жизнь!
— Мы все любим ее, — вздохнул Чан. — Даже нищий не решается ступить на шаткие мостки, но все предопределено… До прибытия следственных властей нам придется оставить все в таком виде, как сейчас.
Он приподнял левую руку Шейлы.
— Смотрите! Браслет с часами сломан. По-видимому, она сопротивлялась.
Чан поднес часы к уху.
— Пружина лопнула. Стрелки показывают две минуты девятого. Таким образом, нам удалось без особых трудностей установить время совершения убийства.
— Две минуты девятого, — задумчиво повторил Тарневеро. — В это время Джейнс, Мартино, ван Горн, вы и я находились в холле отеля. Быть может, вы обратили внимание на то, что ван Горн взглянул на часы и, заметив, что уже восемь часов, собрался уходить?
— Да, — отозвался инспектор, — мы должны установить алиби ряда лиц.
Он указал на смятые орхидеи у окна.
— Вот еще одно доказательство того, что здесь происходила борьба.
— Все это напоминает сцену ревности, — нахмурившись, сказал Тарневеро.
Чан снова наклонился к трупу.
— Странно, — задумчиво произнес он, — цветы были приколоты булавкой, но булавки нет, она исчезла.
Он внимательно осмотрел пол и цветы.
— Да, булавка, которой были приколоты цветы, исчезла, — повторил Чан.
Его внимание привлек столик красного дерева. Достав из кармана лупу, он принялся внимательно разглядывать стекло на нем.
— Вот еще один след, — удовлетворенно сказал Чан. — На стекле свежие трещины.
Тарневеро взял лежавшую на столике сумочку и осмотрел ее содержимое.
— Ничего интересного, — разочарованно пробормотал он, — несколько долларов и мелочь. Я надеялся, что Шейла где-нибудь записала имя, которое хотела сообщить мне.
— На такую счастливую случайность мы не вправе надеяться, — вздохнул Чан. — Если при ней и находилось письмо для вас, то в настоящее время оно в руках убийцы. Нам предстоит долгий путь… Пошли, здесь больше нечего делать.
Выйдя из павильона, Чан запер дверь.
По пути к дому он мысленно перебирал имеющиеся факты. В две минуты девятого остановились часы. Сорваны с платья и брошены на пол орхидеи. Булавка, которой они были приколоты к платью, исчезла. На стекле столика свежие трещины. Что ж, для начала достаточно. В гостиной они увидели Вала Мартино и Джейнса. Аллан казался очень взволнованным.
К Тарневеро приблизился Джессуп и, наклонившись, шепнул:
— Прошу прощения, сэр, но из-за всех этих волнений я совсем забыл…
— О чем вы забыли?
— Забыл передать вам письмо, — и он вытащил из кармана продолговатый изящный конверт. — Мисс Фен попросила передать его вам, как только вы прибудете сюда.
Тарневеро протянул руку, чтобы взять конверт, но Чан опередил его.
— Очень сожалею, что принужден вмешаться, но в настоящее время здесь распоряжается полиция.
— Разумеется, сэр. — согласился Джессуп и удалился.
Чан размышлял. Неужели это правда? Неужели у него в руках находится ключ к разгадке убийства? Он обменялся с Тарневеро многозначительным взглядом и сделал шаг к настольной лампе, но в этот момент свет погас. Раздался глухой удар, возглас и звук падения грузного тела.
Со всех сторон послышались взволнованные голоса, просившие включить свет, и вслед за этим вспыхнули лампы в стенных канделябрах.
Чан медленно поднимался с пола.
— Говорят, что порой даже Юпитер спит, — сказал он, обращаясь к Тарневеро. — Я должен сознаться, что совершил большую оплошность.
Взглянув на крошечный обрывок конверта в руке, он добавил:
— По-видимому, большая часть этого письма отправилась путешествовать.
Глава 5
ЧЕЛОВЕК В ПЛАЩЕ
Некоторое время глаза инспектора были устремлены на обрывок письма. Да, его противник молниеносно быстр в своих решениях.
Чан попытался справиться со своими чувствами. Он знал, что гнев — это яд, разрушающий разум, а ведь в предстоящем поединке ему необходимо быть во всеоружии. «Тем лучше, — подумал инспектор, — тем будет слаще сознание победы. Преступник, убивший Денни Майо, а затем пожертвовавший жизнью Шейлы Фен для того, чтобы сохранить свою тайну, понесет заслуженную кару…»
Тарневеро насмешливо посмотрел на него.
— Я очень сожалею, но в настоящее время здесь распоряжается полиция, — подчеркивая каждое слово, сказал он.
Чан кивнул головой.
— Ваше замечание как нельзя более справедливо. Никогда ничего подобного в моей жизни не случалось. Но я даю вам слово, — и он обвел взглядом присутствующих, — что преступник жестоко поплатится. Я сегодня не в настроении подставлять под удар вторую щеку.
Вытащив из кармана носовой платок, инспектор поднес его к щеке. Пятнышко крови на полотне платка свидетельствовало о том, что на руке, нанесшей удар, было кольцо. Удар пришелся по правой щеке, значит, он был нанесен левой рукой. Ван Горн носил на левой руке широкое кольцо с печаткой. На левой руке Вильки Баллоу мерцал бриллиант. Инспектор посмотрел на руки остальных гостей, но ни Мартино, ни Джим Бредшоу, ни Тарневеро, ни Джейнс не носили колец.
Тарневеро поднял руки.
— Я попрошу вас начать с меня, — сказал он. — Полагаю, вам придется обыскать всех присутствующих.
Чан улыбнулся.
— Уж не настолько я бездарен. Я не допускаю мысли, что лицо, нанесшее мне удар, продолжает хранить письмо при себе.
Тарневеро опустил руки. Не было никакого сомнения в том, что он придавал письму очень большое значение и не был согласен с выводами Чана.
Инспектор внимательно осмотрел лампу. Шнур от нее тянулся к розетке у пола.
Выдернутый штепсель являлся доказательством того, как прост был по своему замыслу план преступника. Наступить на шнур, выдернуть штепсель — и лампа должна была погаснуть.
Вздохнув, Чан зажег лампу.
— Не стоит напрасно тратить время на бесплодные поиски письма. Я предпочту побеседовать с каждым из вас и выяснить, что он делал сегодня в две минуты девятого, — сказал он. — Мистер Баллоу, вы мне более знакомы, чем остальные, поэтому позвольте начать с вас. Не угодно ли вам сообщить, в качестве кого вы находитесь здесь?
— Чего ради я должен вам отвечать? — высокомерно произнес Вильки.
— Произошло убийство, — нахмурился Чан. — Я отдаю должное положению, занимаемому вами в обществе, и все же настаиваю на том, чтобы вы ответили на мой вопрос.
— Нас с женой пригласила мисс Фен, — нехотя ответил Баллоу. — Мы с ней старые друзья.
— Вы были знакомы еще в пору вашего пребывания в Голливуде?
— Да.
— Ваша супруга в прошлом актриса?
— Совершенно верно… И что же?
— Вильки, почему ты так резок? — вмешалась Рита. — Совершенно верно, инспектор, я снималась в фильмах, мое артистическое имя — Рита Монтень… И если мне будет позволено упомянуть об этом, то имя мое пользовалось известностью.
Чан поклонился.
— Иначе и быть не могло при вашей внешности. Позвольте спросить, как давно вы замужем?
— Три года.
— До замужества вы жили в Лос-Анджелесе?
— Разумеется.
— Быть может, вы вспомните, не бывал ли мистер Баллоу до вступления с вами в брак в Лос-Анджелесе?
— О, да. В течение нескольких месяцев он одолевал меня просьбами о том, чтобы я пожертвовала своей артистической карьерой.
— Какое все это имеет отношение к смерти Шейлы? — недовольно проворчал Баллоу. — Инспектор, я полагаю, что вы преступаете границы своих полномочий. Берегитесь, мое слово обладает весом…
— Простите, — мягко прервал его Чан. — В какое время вы прибыли сюда сегодня вечером?
— В половине восьмого, — ответил Баллоу. — Мы были приглашены к половине девятого. Приглашение было передано по телефону, и моя жена, по своему обыкновению, оказалась недостаточно внимательной.
— В половине восьмого, — повторил инспектор, не дав Рите возможности возразить мужу. — Я попрошу вас рассказать, что вы делали с момента вашего прибытия на виллу.
— К чему все это? — кипятился Беллоу. — Уж не думаете ли вы, что я убил Шейлу? Честное слово, вы вынудите меня сообщить о вашем поведении кому следует. Знаете ли вы, кто я?
— А кто ты такой? — вмешалась Рита. — Почему бы тебе не ответить на вопрос инспектора?
Она повернулась к Чану.
— Мы прибыли сюда в половине восьмого и после краткой беседы с Шейлой отправились на пляж взглянуть на купающихся. Я полагаю, это было без четверти восемь.
— И как долго вы пробыли там?
— Я была там, пока Джессуп в половине девятого не позвал нас в дом. Примерно за десять минут до этого пришел ван Горн.
— Значит, в две минуты девятого вы находились в обществе вашего мужа на пляже. Не слышали ли вы криков?
— Нет, не слышала. За исключением возгласов и смеха купающихся, но ведь вы имеете в виду нечто иное.
— Благодарю, это все, о чем я хотел спросить вас.
В гостиную тихо, как тень, вошла Юлия.
Чан поклонился.
— Добрый вечер, мисс. Надеюсь, вы извините мое присутствие. К сожалению, до сих пор я не имел чести быть представленным вам. Быть может, вы позволите спросить, кто вы?
Бредшоу приблизился к инспектору и объяснил, каково положение Юлии в доме Шейлы Фен.
— Примите мое искреннее соболезнование, — сказал Чан, — но формальности ради я вынужден спросить вас, Джим, что вы делали сегодня вечером?
— Я приехал сюда часов в шесть. Примерно без двадцати восемь, перед тем как отправиться купаться, мы видели здесь в последний раз мисс Фен. Она беседовала с супругами Баллоу и с мистером Джейнсом.
— Итак, вы намеревались идти купаться…
— Да, купание было великолепно, да простится мне эта маленькая реклама нашего пляжа. С той минуты и до того, пока не раздался гонг Джессупа, мы с Юлией не расставались.
— И все это время вы были в воде?
— Нет, разумеется. Мы выходили на берег. С нами были миссис Баллоу и ее муж. Правда, мистер Баллоу удалился несколько раньше, но зато к нам присоединился ван Горн.
— Значит, в две минуты девятого мисс Юлия и вы могли быть только в воде или на пляже?
Обернувшись к девушке, Чан спросил:
— На мисс Фен были сегодня восхитительные орхидеи?
— Да.
— И, несомненно, они были приколоты к платью булавкой?
— Разумеется.
— Быть может, вам запомнилось, что это была за булавка?
— К сожалению, нет. Но она сказала, что пройдет к себе в спальню за булавкой. Возможно, горничная знает…
— Не можете ли вы сказать, кто прислал мисс Фен орхидеи?
— Человек, приславший цветы, не указал своего имени, но Шейла узнала почерк. Она сказала, что орхидеи прислал ей ее бывший муж. Он находится в настоящее время в Гонолулу и служит в одном из театров.
— Это Боб Файф, он играет в Королевском театре, — пояснила Рита. — Шейла была очень молода, когда вышла за него замуж и, насколько мне известно, продолжала и после развода питать к нему теплые чувства.
Аллан Джейнс встал и, закурив сигарету, нервно зашагал по комнате.
— Покинутый муж, — задумчиво произнес Чан. — Нечто подобного можно было ожидать. Его следовало бы оповестить о случившемся и пригласить сюда.
— Вы хотите, чтобы я позаботился об этом? — спросил Джим.
— Да, прошу вас.
Когда Бредшоу вышел, инспектор сказал:
— А теперь продолжим нашу, к сожалению, безрадостную беседу. Мистер ван Горн, если не ошибаюсь, вы актер?
— Как будто, — улыбнулся тот. — Ваша осведомленность весьма лестна для меня.
— Вы живете в Голливуде?
— Да, вот уже почти одиннадцать лет.
— А что вы делали раньше?
— Вел романтическую жизнь. Можете осведомиться об этом у моего секретаря.
— Я предпочел бы услышать это от вас.
— В таком случае мне придется признаться, что я прибыл в Лос-Анджелес после окончания колледжа, невинный, как младенец. Я собирался строить мосты, но этому помешала моя внешность.
— Вы бывали и раньше партнером Шейлы Фен?
— Нет, — Ван Горн стал серьезен. — До последнего нашего фильма я едва был знаком с ней.
— Полагаю, мне незачем спрашивать вас о том, где вы находились в начале девятого.
— Да, инспектор, мы были в это время вместе. Вы, должно быть, помните, как я, взглянув на часы и заметив, что уже восемь, сказал, что направляюсь на виллу.
— И что же было дальше?
— Я пришел сюда в четверть девятого. Меня впустил Джессуп и, поговорив с ним, я отправился на пляж и присоединился к миссис Баллоу.
Вернулся Джим.
— Я застал Боба Файфа в театре, и мое сообщение страшно подействовало на беднягу. Он сказал, что освободится после второго акта и немедленно явится сюда.
— Благодарю вас, — кивнул Чан и обратился к Мартино:
— Вы режиссер?
— Совершенно верно, — мрачно ответил Вал. — Хотя раньше был актером и выступал в Англии, а потом решил попытать счастья в Голливуде.
— Вы можете сказать, когда приехали в Лос-Анджелес?
— Два года назад, в марте, — и, опережая вопрос инспектора, добавил: — В начале девятого я находился в отеле в вашем обществе. Вскоре после восьми я вышел вместе с мистером Джейнсом на террасу и попытался успокоить его, но мне это не удалось, и я отправился на пляж. Потом я снова встретился с вами.
Чан перевел взгляд на Аллана Джейнса.
— Мистер Джейнс…
Аллан, посмотрев на часы, приблизился к инспектору.
— Мне кажется, вас смерть мисс Фен потрясла больше, чем кого-либо.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что вы любили ее.
— Кто вам сказал? — миллионер метнул на Тарневеро злобный взгляд.
— Это неважно. Вы просили ее стать вашей женой?
— Да. Послушайте, неужели это должно публично обсуждаться?
— Простите, я и сам заметил, что мои вопросы становятся нескромными. Мистер Бредшоу сообщил мне, что вскоре после половины восьмого вы находились на вилле.
— Да, это так.
— И вы хотели переговорить с мисс Фен?
— Совершенно верно. Но тема нашей беседы совершенно не касается вас.
Чан улыбнулся.
— Увы, приходится узнавать многое из того, что меня не касается. Мисс Фен ответила вам отказом, и вы решили, что в этом повинен Тарневеро. Вне себя от гнева вы ринулись в отель, чтобы посчитаться с ним. Итак, около восьми часов вы находились в холле отеля, и ваше счастье, что это было именно так.
— Я догадываюсь, о чем вы думаете. По-видимому, вам удалось установить, что убийство произошло в это время?
—Да.
Джейнс с глубоким вздохом облегчения бросил сигарету в пепельницу.
— Слава Богу! У вас имеются еще какие-нибудь вопросы?
— Когда вы покинули виллу?
— Примерно без четверти восемь.
— И не возвращались сюда в течение ближайшего получаса?
— Нет.
— Вы когда-нибудь бывали в Лос-Анджелесе?
— Никогда.
— Это все, сэр, — кивнул Чан.
— Благодарю вас. В таком случае я могу быть свободен? В полночь я отплываю на «Океанике».
Чан удивленно взглянул на Джейнса.
— Вы хотите сегодня покинуть Гонолулу?
— Да.
Инспектор пожал плечами.
— Очень сожалею, но мне придется разочаровать вас. Пока ваш отъезд совершенно невозможен.
— Но почему?
— Вы в слишком большой степени причастны к случившемуся.
— Но ведь вы точно установили время убийства и знаете, что в эту минуту я находился в отеле. У меня есть алиби!
— У самого неопровержимого алиби есть неприятное свойство внезапно утрачивать это качество. Я очень сожалею, но не могу разрешить вам уехать.
Краска гнева залила лицо Джейнса.
— На каком основании вы пытаетесь удержать меня?
— На основании того, что вы являетесь очень важным свидетелем. Если бы в ходе следствия возникла необходимость арестовать вас, я без колебаний сделал бы это.
— Надеюсь, вы хотя бы разрешите мне вернуться в отель? — смирился Джейнс.
— Пока что я попрошу вас выбрать кресло поудобнее и расположиться в нем.
Джейнс бросил на инспектора мрачный взгляд и подчинился.
Тем временем в сопровождении Джессупа в гостиную вошли широкоплечий мужчина и маленького роста японец.
— Здравствуйте, доктор. И вы здесь, Кашимо, — приветствовал их Чан.
— Где произошло убийство, Чарли? — спросил врач.
— Я сейчас провожу вас туда.
Чан направился в холл и в дверях столкнулся с Дианой Диксон. На ней было белое вечернее платье, и весь ее облик как нельзя более объяснял несколько затянувшееся отсутствие.
Инспектор с любопытством взглянул на молодую женщину.
— Добрый вечер. О вас мне пока ничего не известно.
— Что тут происходит? — удивилась Диана.
— Я инспектор местной криминальной полиции Чан. Ведь вы на Гавайях проездом?
—Да.
— Ваше имя?
— Диана Диксон. Я гощу у Шейлы Фен. Мы вместе снимались в фильме, и Шейла была так любезна, что предложила мне быть ее гостьей.
— Что вы делали весь вечер?
— Я ходила купаться.
— Когда вы видели в последний раз мисс Фен?
Не знаю, в котором часу это было… Мы с Юлией и Джимом оставили Шейлу в холле. Я переодевалась довольно долго и была готова лишь к восьми часам. Собираясь выйти, я случайно взглянула на часы.
— И больше вы не видели мисс Фен?
— Нет. Когда я спустилась в холл, он был пуст.
— А затем? По дороге на пляж вы никого не видели?
— Я вышла в сад… Из павильона выбежал какой-то мужчина.
— Вы видели мужчину? Как он выглядел?
— Я не рассмотрела. Подумав, что это кто-то из гостей, я окликнула его, но он не ответил.
— Вы можете описать его внешность?
— Но на нем был плащ, и это бросилось мне в глаза, ведь ночь была очень теплая. Плащ был распахнут… Мужчина был во фраке и на белой рубашке… — Диана вздрогнула и, опустившись в кресло, прошептала:
— Боже, об этом я и не подумала!
— О чем вы не подумали? — настойчиво спросил Чан.
— Пятно на рубашке, узкое алое пятно… Это была кровь.
Чан попытался справиться со своими чувствами. Он знал, что гнев — это яд, разрушающий разум, а ведь в предстоящем поединке ему необходимо быть во всеоружии. «Тем лучше, — подумал инспектор, — тем будет слаще сознание победы. Преступник, убивший Денни Майо, а затем пожертвовавший жизнью Шейлы Фен для того, чтобы сохранить свою тайну, понесет заслуженную кару…»
Тарневеро насмешливо посмотрел на него.
— Я очень сожалею, но в настоящее время здесь распоряжается полиция, — подчеркивая каждое слово, сказал он.
Чан кивнул головой.
— Ваше замечание как нельзя более справедливо. Никогда ничего подобного в моей жизни не случалось. Но я даю вам слово, — и он обвел взглядом присутствующих, — что преступник жестоко поплатится. Я сегодня не в настроении подставлять под удар вторую щеку.
Вытащив из кармана носовой платок, инспектор поднес его к щеке. Пятнышко крови на полотне платка свидетельствовало о том, что на руке, нанесшей удар, было кольцо. Удар пришелся по правой щеке, значит, он был нанесен левой рукой. Ван Горн носил на левой руке широкое кольцо с печаткой. На левой руке Вильки Баллоу мерцал бриллиант. Инспектор посмотрел на руки остальных гостей, но ни Мартино, ни Джим Бредшоу, ни Тарневеро, ни Джейнс не носили колец.
Тарневеро поднял руки.
— Я попрошу вас начать с меня, — сказал он. — Полагаю, вам придется обыскать всех присутствующих.
Чан улыбнулся.
— Уж не настолько я бездарен. Я не допускаю мысли, что лицо, нанесшее мне удар, продолжает хранить письмо при себе.
Тарневеро опустил руки. Не было никакого сомнения в том, что он придавал письму очень большое значение и не был согласен с выводами Чана.
Инспектор внимательно осмотрел лампу. Шнур от нее тянулся к розетке у пола.
Выдернутый штепсель являлся доказательством того, как прост был по своему замыслу план преступника. Наступить на шнур, выдернуть штепсель — и лампа должна была погаснуть.
Вздохнув, Чан зажег лампу.
— Не стоит напрасно тратить время на бесплодные поиски письма. Я предпочту побеседовать с каждым из вас и выяснить, что он делал сегодня в две минуты девятого, — сказал он. — Мистер Баллоу, вы мне более знакомы, чем остальные, поэтому позвольте начать с вас. Не угодно ли вам сообщить, в качестве кого вы находитесь здесь?
— Чего ради я должен вам отвечать? — высокомерно произнес Вильки.
— Произошло убийство, — нахмурился Чан. — Я отдаю должное положению, занимаемому вами в обществе, и все же настаиваю на том, чтобы вы ответили на мой вопрос.
— Нас с женой пригласила мисс Фен, — нехотя ответил Баллоу. — Мы с ней старые друзья.
— Вы были знакомы еще в пору вашего пребывания в Голливуде?
— Да.
— Ваша супруга в прошлом актриса?
— Совершенно верно… И что же?
— Вильки, почему ты так резок? — вмешалась Рита. — Совершенно верно, инспектор, я снималась в фильмах, мое артистическое имя — Рита Монтень… И если мне будет позволено упомянуть об этом, то имя мое пользовалось известностью.
Чан поклонился.
— Иначе и быть не могло при вашей внешности. Позвольте спросить, как давно вы замужем?
— Три года.
— До замужества вы жили в Лос-Анджелесе?
— Разумеется.
— Быть может, вы вспомните, не бывал ли мистер Баллоу до вступления с вами в брак в Лос-Анджелесе?
— О, да. В течение нескольких месяцев он одолевал меня просьбами о том, чтобы я пожертвовала своей артистической карьерой.
— Какое все это имеет отношение к смерти Шейлы? — недовольно проворчал Баллоу. — Инспектор, я полагаю, что вы преступаете границы своих полномочий. Берегитесь, мое слово обладает весом…
— Простите, — мягко прервал его Чан. — В какое время вы прибыли сюда сегодня вечером?
— В половине восьмого, — ответил Баллоу. — Мы были приглашены к половине девятого. Приглашение было передано по телефону, и моя жена, по своему обыкновению, оказалась недостаточно внимательной.
— В половине восьмого, — повторил инспектор, не дав Рите возможности возразить мужу. — Я попрошу вас рассказать, что вы делали с момента вашего прибытия на виллу.
— К чему все это? — кипятился Беллоу. — Уж не думаете ли вы, что я убил Шейлу? Честное слово, вы вынудите меня сообщить о вашем поведении кому следует. Знаете ли вы, кто я?
— А кто ты такой? — вмешалась Рита. — Почему бы тебе не ответить на вопрос инспектора?
Она повернулась к Чану.
— Мы прибыли сюда в половине восьмого и после краткой беседы с Шейлой отправились на пляж взглянуть на купающихся. Я полагаю, это было без четверти восемь.
— И как долго вы пробыли там?
— Я была там, пока Джессуп в половине девятого не позвал нас в дом. Примерно за десять минут до этого пришел ван Горн.
— Значит, в две минуты девятого вы находились в обществе вашего мужа на пляже. Не слышали ли вы криков?
— Нет, не слышала. За исключением возгласов и смеха купающихся, но ведь вы имеете в виду нечто иное.
— Благодарю, это все, о чем я хотел спросить вас.
В гостиную тихо, как тень, вошла Юлия.
Чан поклонился.
— Добрый вечер, мисс. Надеюсь, вы извините мое присутствие. К сожалению, до сих пор я не имел чести быть представленным вам. Быть может, вы позволите спросить, кто вы?
Бредшоу приблизился к инспектору и объяснил, каково положение Юлии в доме Шейлы Фен.
— Примите мое искреннее соболезнование, — сказал Чан, — но формальности ради я вынужден спросить вас, Джим, что вы делали сегодня вечером?
— Я приехал сюда часов в шесть. Примерно без двадцати восемь, перед тем как отправиться купаться, мы видели здесь в последний раз мисс Фен. Она беседовала с супругами Баллоу и с мистером Джейнсом.
— Итак, вы намеревались идти купаться…
— Да, купание было великолепно, да простится мне эта маленькая реклама нашего пляжа. С той минуты и до того, пока не раздался гонг Джессупа, мы с Юлией не расставались.
— И все это время вы были в воде?
— Нет, разумеется. Мы выходили на берег. С нами были миссис Баллоу и ее муж. Правда, мистер Баллоу удалился несколько раньше, но зато к нам присоединился ван Горн.
— Значит, в две минуты девятого мисс Юлия и вы могли быть только в воде или на пляже?
Обернувшись к девушке, Чан спросил:
— На мисс Фен были сегодня восхитительные орхидеи?
— Да.
— И, несомненно, они были приколоты к платью булавкой?
— Разумеется.
— Быть может, вам запомнилось, что это была за булавка?
— К сожалению, нет. Но она сказала, что пройдет к себе в спальню за булавкой. Возможно, горничная знает…
— Не можете ли вы сказать, кто прислал мисс Фен орхидеи?
— Человек, приславший цветы, не указал своего имени, но Шейла узнала почерк. Она сказала, что орхидеи прислал ей ее бывший муж. Он находится в настоящее время в Гонолулу и служит в одном из театров.
— Это Боб Файф, он играет в Королевском театре, — пояснила Рита. — Шейла была очень молода, когда вышла за него замуж и, насколько мне известно, продолжала и после развода питать к нему теплые чувства.
Аллан Джейнс встал и, закурив сигарету, нервно зашагал по комнате.
— Покинутый муж, — задумчиво произнес Чан. — Нечто подобного можно было ожидать. Его следовало бы оповестить о случившемся и пригласить сюда.
— Вы хотите, чтобы я позаботился об этом? — спросил Джим.
— Да, прошу вас.
Когда Бредшоу вышел, инспектор сказал:
— А теперь продолжим нашу, к сожалению, безрадостную беседу. Мистер ван Горн, если не ошибаюсь, вы актер?
— Как будто, — улыбнулся тот. — Ваша осведомленность весьма лестна для меня.
— Вы живете в Голливуде?
— Да, вот уже почти одиннадцать лет.
— А что вы делали раньше?
— Вел романтическую жизнь. Можете осведомиться об этом у моего секретаря.
— Я предпочел бы услышать это от вас.
— В таком случае мне придется признаться, что я прибыл в Лос-Анджелес после окончания колледжа, невинный, как младенец. Я собирался строить мосты, но этому помешала моя внешность.
— Вы бывали и раньше партнером Шейлы Фен?
— Нет, — Ван Горн стал серьезен. — До последнего нашего фильма я едва был знаком с ней.
— Полагаю, мне незачем спрашивать вас о том, где вы находились в начале девятого.
— Да, инспектор, мы были в это время вместе. Вы, должно быть, помните, как я, взглянув на часы и заметив, что уже восемь, сказал, что направляюсь на виллу.
— И что же было дальше?
— Я пришел сюда в четверть девятого. Меня впустил Джессуп и, поговорив с ним, я отправился на пляж и присоединился к миссис Баллоу.
Вернулся Джим.
— Я застал Боба Файфа в театре, и мое сообщение страшно подействовало на беднягу. Он сказал, что освободится после второго акта и немедленно явится сюда.
— Благодарю вас, — кивнул Чан и обратился к Мартино:
— Вы режиссер?
— Совершенно верно, — мрачно ответил Вал. — Хотя раньше был актером и выступал в Англии, а потом решил попытать счастья в Голливуде.
— Вы можете сказать, когда приехали в Лос-Анджелес?
— Два года назад, в марте, — и, опережая вопрос инспектора, добавил: — В начале девятого я находился в отеле в вашем обществе. Вскоре после восьми я вышел вместе с мистером Джейнсом на террасу и попытался успокоить его, но мне это не удалось, и я отправился на пляж. Потом я снова встретился с вами.
Чан перевел взгляд на Аллана Джейнса.
— Мистер Джейнс…
Аллан, посмотрев на часы, приблизился к инспектору.
— Мне кажется, вас смерть мисс Фен потрясла больше, чем кого-либо.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что вы любили ее.
— Кто вам сказал? — миллионер метнул на Тарневеро злобный взгляд.
— Это неважно. Вы просили ее стать вашей женой?
— Да. Послушайте, неужели это должно публично обсуждаться?
— Простите, я и сам заметил, что мои вопросы становятся нескромными. Мистер Бредшоу сообщил мне, что вскоре после половины восьмого вы находились на вилле.
— Да, это так.
— И вы хотели переговорить с мисс Фен?
— Совершенно верно. Но тема нашей беседы совершенно не касается вас.
Чан улыбнулся.
— Увы, приходится узнавать многое из того, что меня не касается. Мисс Фен ответила вам отказом, и вы решили, что в этом повинен Тарневеро. Вне себя от гнева вы ринулись в отель, чтобы посчитаться с ним. Итак, около восьми часов вы находились в холле отеля, и ваше счастье, что это было именно так.
— Я догадываюсь, о чем вы думаете. По-видимому, вам удалось установить, что убийство произошло в это время?
—Да.
Джейнс с глубоким вздохом облегчения бросил сигарету в пепельницу.
— Слава Богу! У вас имеются еще какие-нибудь вопросы?
— Когда вы покинули виллу?
— Примерно без четверти восемь.
— И не возвращались сюда в течение ближайшего получаса?
— Нет.
— Вы когда-нибудь бывали в Лос-Анджелесе?
— Никогда.
— Это все, сэр, — кивнул Чан.
— Благодарю вас. В таком случае я могу быть свободен? В полночь я отплываю на «Океанике».
Чан удивленно взглянул на Джейнса.
— Вы хотите сегодня покинуть Гонолулу?
— Да.
Инспектор пожал плечами.
— Очень сожалею, но мне придется разочаровать вас. Пока ваш отъезд совершенно невозможен.
— Но почему?
— Вы в слишком большой степени причастны к случившемуся.
— Но ведь вы точно установили время убийства и знаете, что в эту минуту я находился в отеле. У меня есть алиби!
— У самого неопровержимого алиби есть неприятное свойство внезапно утрачивать это качество. Я очень сожалею, но не могу разрешить вам уехать.
Краска гнева залила лицо Джейнса.
— На каком основании вы пытаетесь удержать меня?
— На основании того, что вы являетесь очень важным свидетелем. Если бы в ходе следствия возникла необходимость арестовать вас, я без колебаний сделал бы это.
— Надеюсь, вы хотя бы разрешите мне вернуться в отель? — смирился Джейнс.
— Пока что я попрошу вас выбрать кресло поудобнее и расположиться в нем.
Джейнс бросил на инспектора мрачный взгляд и подчинился.
Тем временем в сопровождении Джессупа в гостиную вошли широкоплечий мужчина и маленького роста японец.
— Здравствуйте, доктор. И вы здесь, Кашимо, — приветствовал их Чан.
— Где произошло убийство, Чарли? — спросил врач.
— Я сейчас провожу вас туда.
Чан направился в холл и в дверях столкнулся с Дианой Диксон. На ней было белое вечернее платье, и весь ее облик как нельзя более объяснял несколько затянувшееся отсутствие.
Инспектор с любопытством взглянул на молодую женщину.
— Добрый вечер. О вас мне пока ничего не известно.
— Что тут происходит? — удивилась Диана.
— Я инспектор местной криминальной полиции Чан. Ведь вы на Гавайях проездом?
—Да.
— Ваше имя?
— Диана Диксон. Я гощу у Шейлы Фен. Мы вместе снимались в фильме, и Шейла была так любезна, что предложила мне быть ее гостьей.
— Что вы делали весь вечер?
— Я ходила купаться.
— Когда вы видели в последний раз мисс Фен?
Не знаю, в котором часу это было… Мы с Юлией и Джимом оставили Шейлу в холле. Я переодевалась довольно долго и была готова лишь к восьми часам. Собираясь выйти, я случайно взглянула на часы.
— И больше вы не видели мисс Фен?
— Нет. Когда я спустилась в холл, он был пуст.
— А затем? По дороге на пляж вы никого не видели?
— Я вышла в сад… Из павильона выбежал какой-то мужчина.
— Вы видели мужчину? Как он выглядел?
— Я не рассмотрела. Подумав, что это кто-то из гостей, я окликнула его, но он не ответил.
— Вы можете описать его внешность?
— Но на нем был плащ, и это бросилось мне в глаза, ведь ночь была очень теплая. Плащ был распахнут… Мужчина был во фраке и на белой рубашке… — Диана вздрогнула и, опустившись в кресло, прошептала:
— Боже, об этом я и не подумала!
— О чем вы не подумали? — настойчиво спросил Чан.
— Пятно на рубашке, узкое алое пятно… Это была кровь.
Глава 6
ФЕЙЕРВЕРК ПОД ДОЖДЕМ
Некоторое время Чан недоверчиво смотрел на свидетельницу, словно не зная, в какой степени можно верить ее показаниям.
— Очень интересно, — сказал он наконец. — Значит, здесь был какой-то человек. Его белая рубашка, как вы утверждаете, была запачкана кровью…
— Уверяю вас, это было именно так! — воскликнула Диана.
Чан пожал плечами.
— Возможно. Прошу прощения, я вовсе не хочу усомниться в том, что вы говорите правду. Но вы могли ошибиться или вам могло это показаться. Я готов поверить, что убийца был неосторожен и испачкал рубашку кровью, но не могу поверить, что он покинул место преступления с распахнутым плащом. Скорей можно предположить, что он тщательно запахнулся в него. Но как бы там ни было, нам не следует терять этого человека из виду. Очень странно! Разгуливать в плаще в душную тропическую ночь… Скажите, как зовут слугу мисс Фен? — обратился он к Юлии.
— Вы имеете в виду Джессупа?
— Да, я попрошу вас пригласить его сюда.
Юлия вышла из комнаты, а Чан обратился к полицейскому врачу:
— К сожалению, я сейчас не смогу проводить вас к месту преступления. Оно произошло в саду, в павильоне. Вот ключ. Прошу вас пройти туда и приступить к осмотру, а я присоединюсь к вам, как только закончу допрос прислуги.
—Вам удалось найти орудие убийства, Чарли? — спросил врач.
— Нет. По-видимому, убийца захватил его с собой.
Обратившись к японцу, он добавил:
— Кашимо, быть может, вы тем временем осмотрите прилегающую к вилле местность?
В сопровождении Юлии в гостиную вошел Джессуп.
— Вас зовут Джессуп? — приступил к допросу Чан.
— Да, сэр.
— Вы знаете, с кем вы говорите?
— Я полагаю, вы представляете местную полицейскую власть.
Чан усмехнулся.
— Как давно вы находитесь в услужении у мисс Фен?
— Два года, сэр.
— Вы живете в Лос-Анджелесе?
— Да, примерно полтора года. До того, как поступить на работу к мисс Фен, я поменял многих хозяев.
— Вам приходилось слишком много у них работать?
— Нет, сэр. Но мне не нравился их образ жизни. Кроме того, я не терплю фамильярности, а мои хозяева зачастую обращались ко мне на «ты». Один из них называл меня не иначе как «старина», хлопал по плечу, а уж когда бывал навеселе…
— А мисс Фен вела себя по отношению к вам совершенно иначе?
— Да, сэр. Она была дамой в полном смысле этого слова, сознававшей, какое она занимает положение, и уважала мое человеческое достоинство.
— Значит, у вас не было никаких оснований быть недовольным своей службой?
— Совершенно верно, сэр. Я позволю себе заметить, что прискорбное событие сегодняшнего вечера глубоко потрясло меня.
— Скажите, был ли кто-нибудь из гостей, которых вы принимали сегодня вечером, в плаще?
— В плаще? — Джессуп удивленно поднял брови.
— Да, не пришел ли кто-нибудь в плаще, накинутом поверх фрака?
— Нет, сэр, ничего подобного не было.
— Я попрошу вас напрячь свою память. Не было ли здесь сегодня вечером кого-нибудь, кроме тех, кто сейчас находится в гостиной?
— Нет, сэр, — ответил Джессуп, внимательно оглядев присутствующих.
— Благодарю вас. Когда вы видели в последний раз мисс Фен?
— Примерно в пятнадцать минут восьмого я принес сюда цветы. После этого я еще несколько раз слышал ее голос.
— Расскажите, пожалуйста, что вы делали в это время?
— Следуя возложенным на меня обязанностям, я находился в кухне и столовой. Я позволю себе довести до вашего сведения, сэр, что вечер оказался для меня очень утомительным. Наш китаец-повар выявил ряд скверных качеств, свойственных, да простите мне это упоминание, этому языческому народу.
— Этот языческий народ, — серьезно возразил Чан, — изобрел книгопечатание в ту пору, когда господа в Англии были заняты тем, что срубали друг другу мечами головы. Простите мне это маленькое отступление в область истории. Значит, ваш повар оказался очень нетерпеливым?
— Очень интересно, — сказал он наконец. — Значит, здесь был какой-то человек. Его белая рубашка, как вы утверждаете, была запачкана кровью…
— Уверяю вас, это было именно так! — воскликнула Диана.
Чан пожал плечами.
— Возможно. Прошу прощения, я вовсе не хочу усомниться в том, что вы говорите правду. Но вы могли ошибиться или вам могло это показаться. Я готов поверить, что убийца был неосторожен и испачкал рубашку кровью, но не могу поверить, что он покинул место преступления с распахнутым плащом. Скорей можно предположить, что он тщательно запахнулся в него. Но как бы там ни было, нам не следует терять этого человека из виду. Очень странно! Разгуливать в плаще в душную тропическую ночь… Скажите, как зовут слугу мисс Фен? — обратился он к Юлии.
— Вы имеете в виду Джессупа?
— Да, я попрошу вас пригласить его сюда.
Юлия вышла из комнаты, а Чан обратился к полицейскому врачу:
— К сожалению, я сейчас не смогу проводить вас к месту преступления. Оно произошло в саду, в павильоне. Вот ключ. Прошу вас пройти туда и приступить к осмотру, а я присоединюсь к вам, как только закончу допрос прислуги.
—Вам удалось найти орудие убийства, Чарли? — спросил врач.
— Нет. По-видимому, убийца захватил его с собой.
Обратившись к японцу, он добавил:
— Кашимо, быть может, вы тем временем осмотрите прилегающую к вилле местность?
В сопровождении Юлии в гостиную вошел Джессуп.
— Вас зовут Джессуп? — приступил к допросу Чан.
— Да, сэр.
— Вы знаете, с кем вы говорите?
— Я полагаю, вы представляете местную полицейскую власть.
Чан усмехнулся.
— Как давно вы находитесь в услужении у мисс Фен?
— Два года, сэр.
— Вы живете в Лос-Анджелесе?
— Да, примерно полтора года. До того, как поступить на работу к мисс Фен, я поменял многих хозяев.
— Вам приходилось слишком много у них работать?
— Нет, сэр. Но мне не нравился их образ жизни. Кроме того, я не терплю фамильярности, а мои хозяева зачастую обращались ко мне на «ты». Один из них называл меня не иначе как «старина», хлопал по плечу, а уж когда бывал навеселе…
— А мисс Фен вела себя по отношению к вам совершенно иначе?
— Да, сэр. Она была дамой в полном смысле этого слова, сознававшей, какое она занимает положение, и уважала мое человеческое достоинство.
— Значит, у вас не было никаких оснований быть недовольным своей службой?
— Совершенно верно, сэр. Я позволю себе заметить, что прискорбное событие сегодняшнего вечера глубоко потрясло меня.
— Скажите, был ли кто-нибудь из гостей, которых вы принимали сегодня вечером, в плаще?
— В плаще? — Джессуп удивленно поднял брови.
— Да, не пришел ли кто-нибудь в плаще, накинутом поверх фрака?
— Нет, сэр, ничего подобного не было.
— Я попрошу вас напрячь свою память. Не было ли здесь сегодня вечером кого-нибудь, кроме тех, кто сейчас находится в гостиной?
— Нет, сэр, — ответил Джессуп, внимательно оглядев присутствующих.
— Благодарю вас. Когда вы видели в последний раз мисс Фен?
— Примерно в пятнадцать минут восьмого я принес сюда цветы. После этого я еще несколько раз слышал ее голос.
— Расскажите, пожалуйста, что вы делали в это время?
— Следуя возложенным на меня обязанностям, я находился в кухне и столовой. Я позволю себе довести до вашего сведения, сэр, что вечер оказался для меня очень утомительным. Наш китаец-повар выявил ряд скверных качеств, свойственных, да простите мне это упоминание, этому языческому народу.
— Этот языческий народ, — серьезно возразил Чан, — изобрел книгопечатание в ту пору, когда господа в Англии были заняты тем, что срубали друг другу мечами головы. Простите мне это маленькое отступление в область истории. Значит, ваш повар оказался очень нетерпеливым?