Биргер Алексей. Смерть воды и огня (Богомол - 2)

   Да нет! - усмехнулась она. Неудачи быть не может. Не должно. А цыганка... Ты ещё на кофейной гуще гадать начни, или лепестки и ромашек обрывать, ехидно одернула она себя.
   И насторожилась. У тротуара возле ресторана затормозил роскошный "мерседес". Из "мерседеса" выбрался здоровый мужик, малость обрюзгший, поглядел на часы, шагнул к дверям ресторана...
   И тут...
   Еще до того, как нажать на курок, она поняла, что её постигла неудача - та неудача, которой не должно было произойти! Да, мужик рухнул на тротуар - но где же тот, второй, который должен быть с ним - ради которого он пренебрег всеми мерами безопасности?
   От дверей ресторана послышались испуганные крики, басовитый мужской хор с легким опозданием перекрыл истошный женский визг. Бледный как смерть швейцар метнулся к телефону-автомату, стоявшему в холле, трясущимися руками стал вызванивать милицию. Да, двери ресторана оставались открытыми, и то, что происходило в освещенном холле, ей было видно абсолютно ясно.
   Какие-то зеваки уже глазели на окровавленное тело, валявшееся на тротуаре у самых дверей - глазели, пугливо прижимаясь к стенам, будто и рады бы убежать. Но любопытство сильнее ужаса.
   Делать нечего, ей было пора уходить. Она быстро разобрала снайперскую винтовку на составные части, сложила в свою наплечную сумку - на вид небольшую и изящную, хотя на самом деле довольно вместительную - и, выскользнув на черный ход, стала подниматься на чердак...
   Теперь для неё главное - самой не стать добычей.
   ГЛАВА ВТОРАЯ
   - Да ещё и погода нелетная!.. - с шутливым раздражением заметил Игорь, подойдя к окну созерцая снег с дождем, обрушившиеся в этом году внезапно как никогда.
   Он имел в виду старый, с бородой, анекдот про два кирпичика: летят они, летят, и один говорит другому: "Ой, и холодно, и ветер, и вообще погода нелетная..." Второй отвечает: "Ничего, главное, чтобы человек был хороший." "Хорошими людьми" мы называли наших клиентов, поскольку благодаря им имели работу и кусок хлеба. После августовского "обвала", когда многие разорились, а курс доллара воспарил до небес, число клиентов заметно поубавилось. Нет, совсем без работы мы не сидели - ведь Игорь, уйдя из ФСБ на вольные хлеба и создав свое детективное бюро, сохранил все старые связи и всегда мог заручиться помощью бывших коллег, если дельце оказывалось слишком крепким орешком. И те, кто обращался к нам, отлично это знали. Поэтому услуги Игоря и стоили так дорого: он мог дать такие гарантии успеха, которые многие другие предоставить были не в состоянии. Ну, и, естественно, Игорь щедро рассчитывался за услуги с друзьями и приятелями, оставшимися сидеть на "царевой службе". Не обязательно деньгами. Часто тем, что он называл "взаимным доверием". Что такое это "взаимное доверие", я начал очень хорошо понимать ещё в мае, во времена моего первого дела. Если бы не обязательства Терентьева перед Поваром - то бишь, перед генералом Пюжеевым, могучим "серым кардиналом" его бывшей организации - то все могло бы обернуться совсем иначе.
   Что до меня, Андрея Хованцева, то, однажды сунувшись в новую для себя область, я так и продолжал работать с Игорем. Тогда, в мае, он подкинул мне небольшую работку, узнав, что с деньгами у меня совсем хреново, и я вот-вот положу зубы на полку, вместе с семьей. Я считал, что сумею благополучно вернуться в филологию, за один раз подзаработав достаточно, чтобы наконец дописать и защитить диссертацию по предшественникам Ганса Сакса - а там видно будет... В отличие от Игоря, который бросил науку практически сразу после института, я науку бросать не хотел. Но нет ничего более постоянного, чем временное. Да и "небольшое дельце", с которого началось наше сотрудничество, сплотило нас крепче, чем все предыдущие долгие годы нашей дружбы. На первый взгляд выглядевшее совершенно безобидным и безопасным, оно оказалось ещё тем капканом! Мы оглянуться не успели, как оказались втянутыми в смертоносную драку вокруг огромных денег, которые отмывал наш клиент, а потом - в погоню за неуловимым и легендарным киллером по прозвищу Богомол... И Игорь, и я едва не сложили головы в том водовороте. Игоря я спас просто чудом, почти случайно оказавшись рядом во время покушения на него и успев сбить одного из стрелявших своей машиной. Согласитесь, после таких событий трудно бывает опять разойтись в разные стороны, как в море корабли.
   И материальное положение было у меня более, чем нормальным. Я не мог рассказать это Игорю - Повар запретил - но всего десять дней назад я получил от Богомола (насколько я мог предположить, из Италии) огромную сумму: как бы, полный расчет за то, что я помог ей уйти из страны и прикрыл от всех. В том числе, от самого Повара. Да, не объединись я тогда с Богомолом (это получилось нечто вроде боевого союза поневоле), ни меня, ни её, ни Игоря уже не было бы в живых. И Повар - на которого Игорь успел оставить мне тайный выход перед тем, как без сознания оказаться в реанимации - это понял и одобрил мои действия.
   Основную часть пришедших от Богомола кредитных карточек Повар приказал сдать ему, лично в руки. Зачем - на этот счет у него были свои соображения, вполне весомые и убедительные, с которыми я должен был согласиться. Но и того, что Повар мне оставил, вполне хватало, чтобы прожить безбедно хоть десять лет, не имея ни одной копейки дополнительного заработка за все это время.
   Признаться, меня сразу смутило и продолжало смущать другое: Повар не задал мне ни единого вопроса, как именно нашли меня эти деньги, кто их привез, догадываюсь ли я о каналах, по которым их переправляли, и о том, в какой стране находится сейчас Богомол. Быть не может, чтобы Повара это не интересовало! И, выходит, он и без меня каким-то образом знал достаточно. А если знал достаточно, то получалось, что, во-первых, кредитные карточки пересекли границу с ведома и дозволения Повара, во-вторых, он дозволил курьеру ("итальянской туристке") беспрепятственно приехать и уехать, потому что на Богомола у него были свои тайные планы, и, в третьих, он включал в эти тайные планы меня - как человека, пользующегося, после известных событий, почти полным доверием Богомола. И меня, и Богомола мыслил пешками в своей очередной партии. А мне вовсе не хотелось становиться пешкой на его шахматной доске - Повара я боялся больше, чем всех Богомолов нашей планеты, вместе взятых!
   Но пока все было тихо...
   - Ничего, главное, чтобы человек был хороший, - в тон Игорю шутливо откликнулся я.
   Игорь вздохнул.
   - Хороший человек нам бы сейчас очень понадобился. Мы уже начинаем проедать запасы. С голоду не пропадем, но можем отощать как медведи после зимней спячки.
   - Ты смотри, - предложил я, - я расходовал свои гонорары очень экономно, поэтому...
   - Храни свои запасы на "семь неурожайных лет"! - рассмеялся Игорь, разминая свои могучие плечи. - Не забывай, что мне сейчас много понадобится. Наташка на сносях, и я хочу, чтобы и у нее, и у малыша было все самое лучшее - и врачи, и роддом, и питание, и всякие там памперсы-шмамперсы!..
   После восьми лет брака Игорь и Наталья решились наконец завести ребенка. "Твой пример вдохновил!" - посмеивался Игорь.
   - Ничего, какое-нибудь непыльное дельце всегда подвернется, - сказал я, стараясь его ободрить.
   И тут в кабинет заглянула Марина, наша секретарша. То, что она предпочла зайти, а не связалась по переговорнику, кое о чем говорило. О том, например, что нежелательно, чтобы клиент слышал, как именно она нам о нем доложит.
   - Игорь Валентинович, опять этот странный человек, который приходил вчера, когда вас не было. Говорит, что по делу. То есть, не он сам говорит, а его то ли переводчик, то ли секретарь. Сам он, вроде, по-русски не очень кумекает.
   - Очень хорошо, что по делу, - отозвался Игорь. - А чем он такой странный?
   Марина выразительно покрутила пальцем у виска.
   Игорь махнул рукой.
   - Ладно, давай его сюда!.. Только психопатов нам сейчас не хватало, бросил он мне, когда Марина скрылась за дверью.
   Через минуту в нашем кабинете появилась довольно странная парочка. Коренастый мужичок в возрасте - то есть, уже не "средних лет", но ещё не "старик", с азиатскими чертами лица, в добротном полушубке, который он лишь расстегнул, но не снял (полушубок гляделся очень модно, это был настоящий снежный барс, и скроен в том ладном грубоватом ключе, который почитается чуть ли не высшим шиком; но нам было понятно, что это не стилизация под кустарный пошив, а самый натуральный рукодельный крой), в чинном хорошем костюме темных тонов, но вместо галстука на белой рубашке красовался странный амулет, довольно увесистый, судя по внешнему виду. Почти так же интересен был сопровождающий его молодой человек: вполне хипарского вида, в потертых джинсах и заношенном свитере, с собранными в "конский хвост" длинными волосами. Казалось, такой гид должен вращаться совсем в других слоях, никак не соприкасающихся со слоями, в которых обитает этот странный азиат. Но, видно, между этими двумя людьми было что-то общее.
   - Здравствуйте, - начал молодой человек. - Мы довольно настоятельно добивались встречи с вами, потому что этому есть причины. Дело в том, что... Впрочем, разрешите сначала представить вам - Айдын Акличаг, один из самых известных в мире шаманов...
   - Шаманов?!.. - мы с Игорем не удержались от одновременного возгласа. Много мы видывали самых разнообразных клиентов, но такого!..
   - Я понимаю, это звучит странно и даже, можно сказать, экзотически, кивнул молодой человек. Его речь была очень чистой и литературно правильной - настолько литературно правильной, что это не соответствовало его внешнему облику. - Но нам действительно настоятельно необходима ваша помощь.
   - Простите, а сами-то вы кто будете? - осведомился Игорь. Мне показалось, он с трудом сдерживает смех. Ситуация складывалась фантастическая, почти абсурдная.
   - Студнев, - представился молодой человек, - Веня Студнев. Я... В общем, меня очень интересуют проблемы белой магии, и я пошел в ученики... или в послушники, или в добровольные помощники, по разному можно назвать... к Айдыну Бузюровичу. Да, сразу хочу сказать, что имя и отчество существуют у него для паспорта, а вообще он предпочитает, чтобы к нему обращались просто Акличаг, - тут, признаться мы с Игорем облегченно вздохнули. Прежде всего я выступаю его переводчиком, потому что по-русски он говорит не очень чисто, хотя понимает абсолютно все. Вообще-то, я музыкант, композитор. Но речь, как вы понимаете, не обо мне...
   Мы поглядели на шамана. Как он вошел и сел, так и сидел не шелохнувшись, с бесстрастным лицом. Только его глаза зорко наблюдали за всем происходящим.
   - Хорошо, мы слушаем вас, - очень серьезно сказал Игорь.
   - Видите ли, Акличаг считает, что нам нужна защита, - проговорил молодой человек.
   - Защита? - Игорь нахмурился. - От чего?
   - От дурных людей, разумеется, - ответил композитор, музыкант и послушник Веня Студнев. И добавил после паузы. - Видите ли, Акличаг опасается, что на него может быть совершено покушение.
   - Гм... - Игорь задумался. - Надеюсь, вы не обидитесь на прямой вопрос?
   - Нисколько, - заверил Студнев. - Мы понимаем, что в данной ситуации любые вопросы уместны.
   - Скажите, у вас есть конкретная доказательная база, что жизни вашего наставника что-то угрожает? Или вы целиком опираетесь на... ну, так сказать, видения или пророческие откровения уважаемого Акличага? Вы ж понимаете, что для нас, людей практических, это будет "две большие разницы".
   - Мы бы не обратились к вам, если бы у нас не было доказательной базы, - серьезно и без всякой обиды ответил Студнев. - Мы не настолько витаем в заоблачных высях и не настолько погружены исключительно в прислушивание к духам стихий, как вам кажется. Хотя духи стихий тоже имеют к этому отношение, но об этом можно сказать дополнительно, если понадобится. Мы вполне умеем наблюдать и сопоставлять - возможно, даже больше, чем обычные люди. Так вот, он нашей доказательной базе можно говорить долго и много, а можно для начала описать её одним словом.
   - Каким? - поинтересовался Игорь.
   - Дурманов, - сказал Студнев. И примолк - по-моему, втайне наслаждаясь произведенным на нас эффектом.
   Дурманов, известный бизнесмен, глава нескольких фондов и холдингов, был застрелен два дня назад. Это убийство наделало много шуму. Нас оно интересовало постольку, поскольку в силу характера нашей деятельности мы вообще интересовались информацией по любым преступлениям. Просто, чтобы, как говорится, набираться уму-разуму и извлекать какие-то полезные уроки, которые могли нам пригодиться на будущее. Впрочем, знали мы не больше, чем все. Дурманов был застрелен вечером на входе в тихий дорогой ресторанчик в районе Маросейки. Последнее время он нигде не появлялся без охраны, но тут, всем на удивление, охрану отпустил и даже за руль машины сел сам. По всей видимости, ему назначили какую-то очень важную встречу, на которой был нежелателен любой лишний свидетель. А если так, то эта встреча, несомненно, была ловушкой, и назначавший её ставил одну цель: выманить Дурманова под пули убийцы - или убийц.
   Большинство журналистов придерживалось версии, что убийство Дурманова связано с арестом Пиньони. Лукино Пиньони, крупный итальянский мафиози, был задержан в Соединенных Штатах и выдан Риму. Он согласился сотрудничать со следствием и начал давать показания - в обмен на практически полное помилование и включение его в программу защиты свидетелей. А ему было, что рассказать. В числе прочего, он курировал "деловое партнерство" с Россией. Писали, что эти контакты начались ещё со времен Советского Союза, и что Пиньони многое может поведать о путях и судьбах "золота партии", которое утекало якобы для помощи итальянским коммунистам. Что здесь правда, а что досужие вымыслы, судить было трудно, но неоспоримым фактом было, что Пиньони в последние годы отвечал за связи с Россией. И одним из главных людей на московском конце этого мафиозного канала называли Дурманова. Дурманов начал с быстрой комсомольской карьеры, а в бизнес свалил ещё до августа девяносто первого года. Про его "особо тесные" отношения с итальянцами, в первую очередь, с Пиньони, и раньше мелькали упоминания в прессе.
   Известно было также, что "коза ностра" или "каморра" (пользуюсь журналистскими терминами - возможно, это было ни то, ни другое) стала активно зачищать и обрубать все связи и контакты Пиньони. Обреченным можно было считать практически любого, вплоть до довольно высоко стоящих мафиози, на которых Пиньони мог показать, и которые, будучи арестованными, тоже могли "разболтаться". Убирали и тех, кто не слишком чисто вел дела своих легальных фирм, через которые отмывались и перекачивались деньги, и легко мог попасться на двойной бухгалтерии. А понятно, что вскрытая двойная бухгалтерия легко показывала, куда и к кому утекали колоссальные суммы... И Дурманов, со всех точек зрения, был первой кандидатурой на отстрел. Он считался не просто контактом, а ближайшим русским другом Пиньони - если, опять-таки, верить журналистам. И, кроме того, он в последнее время зарвался. Будто предчувствуя близкий конец, влезал в самые отчаянные авантюры, чтобы нахапать побольше, и не брезговал ничем. Разумеется, такой человек был слабым звеном, представлявшим большую опасность. А если он действительно мог поведать о перекачке денег, начиная с советских времен, то, конечно, одна мысль, что его могут однажды забрать в оборот, не только итальянских боссов заставляла нервно ерзать в удобных насиженных креслах. Хотя, судя по всему, Дурманов почитал себя неуязвимым и очень полагался на свои могучие связи, которые любым следователям врежут по рукам. Видно, он забыл, как поступают с неуязвимыми для закона, когда эти неуязвимые начинают становиться бельмом на глазу.
   Вот, словом, и все, что мы знали. Но тут ещё надо было делать поправку на журналистские "накрутки" - ведь из громкого заказного убийства следовало выпекать такой "горячий" материал, который бы не остывал по меньшей мере неделю, и тут все средства хороши: намеки на связь и с делом Пиньони, и с "золотом партии", истерика "куда мы катимся и кто нами правит" и так далее. Раньше я глотал газетные и телевизионные сообщения с разинутым ртом, но, поработав в детективном бюро, во многом стал разбираться получше.
   Как бы то ни было, одно лишь произнесенное имя Дурманова убедило нас, что ситуация и впрямь может быть серьезной.
   - Да, это весомый довод, - усмехнулся Игорь. - А теперь, если можно, поподробнее. Как вы связаны с Дурмановым, что навело вас на мысль, что вслед за ним жертвами можете стать и вы. Но прежде всего - почему вы решили обратиться именно к нам.
   - На последний вопрос ответить легче всего, - сказа Студнев. - Ведь вы филологи, из старой гуманитарной "тусовки". У нас много общих знакомых - в том мире, который вы, так сказать, покинули. Стоило мне заикнуться, что мне нужна консультация юриста, а лучше, детектива - и вспомнили про вас.
   - Кто именно? - Игорь любил конкретность и точность.
   - Такой Павел Медунин. Ну, ваш однокурсник, который сейчас стал таким известным журналистом. У него нюх на интересные темы, и, когда мы с ним познакомились - на радио "Русский стиль", куда нас пригласили, чтобы порасспрашивать о том, что такое шаманство, и заодно прокрутить мою новую "авангардную" музыку - хотя "авангардной" её можно назвать лишь условно, она опирается на старинные мелодии народов Тибета и Памира, обладающие совсем особым звучанием - а Медунин готовился к выходу в прямой эфир, с очередным скандальным обозрением по поводу последних громких дел...
   - Понимаю! - Игорь рассмеялся не дав Студневу договорить. - Павлик впиячился в вас так, что не оторвешь, учуяв, что шамана и авангардного музыканта можно хорошо "подать" и "продать". Естественно, он готов был оказать вам любую услугу, лишь бы вы не ускользнули из его рук. Да, теперь понятно. Перейдем ко главному. Откуда в вашей жизни взялся Дурманов? Почему вы считаете, что его смерть может и вам аукнуться?
   - В нашей жизни он появился очень просто, - ответил Студнев. Наверно, вам известно, что в числе прочего у Дурманова был такой фонд "Культура без границ". Насколько мы поняли, этот фонд в основном занимался тем, что предоставлял свои банковские счета для перевода и выплаты грантов, которые разные западные организации выделяли авторам интересных научных исследований и культурных инициатив, а также брал на себя оформление загранпаспорта и прочие хлопоты, когда вместе с грантом поступало приглашение в какой-нибудь европейский университет и культурное общество. Надо полагать, эти банковские счета, работающие в обе стороны, использовались не только для поддержки культуры, поэтому Дурманов так и держался за этот фонд... Неважно. Главное - мы получили два приглашения подряд. То есть, Акличаг получил, но, поскольку было известно, что я являюсь его постоянным сопровождающим, то в этих приглашениях был указан и я. Первое приглашение поступило из Англии, от Кельтского общества довольно известной научной организации. Нас приглашали в поездку по ряду мест Англии, Уэльса и Ирландии, связанных с древними магическими обрядами. Мы должны были побывать в Стоунхедже, на Скале Фей и ещё кое-где. Насколько мы поняли, Акличаг интересовал их как хранитель древней традиции, как носитель сознания, близкого к сознанию древних кельтских жрецов - друидов. Забегая вперед, скажу что компания в этой поездке подобралась очень разношерстная - вместе с нами путешествовали и индейцы Северной и Южной Америк, и японцы, и европейские специалисты по древним магиям - от норвежца до болгарина. Французский маг болтал на таком ядреном провансальском наречии, что никто не мог его понять, пока он не переходил на английский... А второе приглашение было из Вероны, на организованный Веронским университетом всемирный симпозиум по вопросам шаманизма...
   - Хм... - Игорь чуть иронически покачал головой. - Я гляжу, шаманизм пользуется все большим спросом в мире.
   - Да, так, - согласился Студнев. - Видно, время такое. Теперь мне нужно вот о чем сказать. Если бы оба приглашения были из стран континентальной Европы, то нам достаточно было бы получить одну визу, чтобы ездить повсюду. Но Великобритания и Ирландия не входят в число стран Шенгенского соглашения, поэтому туда надо было получать отдельные визы. И отдельно - визу в Италию или в любую другую страну Шенгенского соглашения. С английскими и ирландскими визами проблем не возникло, а вот итальянскую мы просто не успевали получить до вылета в Лондон. Дурманов передал нам, чтобы мы не беспокоились, он организует все так, чтобы мы получили визы в итальянском посольстве в Лондоне и прямиком двинули в Россию, без лишнего заезда в Москву. Опять оказавшись в Лондоне к концу двухнедельной поездки по памятникам кельтской старины, мы направились в итальянское посольство. И нам отказались выдать визы!
   - На каком основании? - поинтересовался Игорь.
   - На том, что граждане России и некоторых других стран, тех, с которыми у стран Объединенной Европы нет соглашения об особом порядке выдачи виз, должны получать визы только в родной стране. То есть, что мы имеем право получить визу только в итальянском посольстве в Москве. Исключения делаются только для тех, кто находится в Европе на длительный срок, по служебной или личной надобности - для тех, кто приехал не меньше, чем на полгода, по-моему. А поскольку в наших паспортах английские визы стоят не на полгода, а на месяц, к нам это правило не относится. Раз мы не получили итальянскую визу заранее - нам как ни крути, надо возвращаться в Москву. В итальянском посольстве любой другой страны, кроме России, нам эту визу ни за что не выдадут.
   - И что вас смутило? - нахмурился Игорь. - Я знаю этот порядок. Вполне рутинный, надо сказать, и в нем нет ничего необычного. Европейцы всегда так поступают.
   - Да, но у нас была другая ситуация! - разгорячился Студнев. Дурманов заверил нас, через директора фонда, что визы будут дооформлены в Москве, и из Москвы в Лондон, из одного итальянского посольства в другое, придет факс, чтобы нам эти визы просто поставили в паспорта! Такая практика существует! И ладно бы только нам отказали! Отказали ещё одному человеку, попавшему в Лондон при поддержке фонда "Культура без границ"! Как минимум одному! Просто про этого мы знаем, потому что ему отказывали у нас на глазах! Но ведь могли быть и другие!
   - То есть, вы хотите сказать, отказывали всем, так или иначе связанным с Дурмановым? - усмехнулся Игорь.
   - Да, - кивнул Студнев. - Я понимаю, на что вы намекаете. Тоже читаю газеты и смотрю телевизор. Если Дурманов хоть как-то мелькнул в показаниях Пиньони, то вполне могло последовать негласное распоряжение препятствовать въезду в Италию любого человека, связанного с ним. Но тут есть несколько "но". Во-первых, Дурманов - или его фонд - в данном случае выступал просто исполнителем поручений уважаемых культурных организаций, с которыми считаются в Европе. Ведь приглашение в визовый отдел мы - то есть, не мы, а курьеры фонда, но это неважно! - сдавали от Веронского университета, который может любое посольство поставить на уши! Во-вторых, что нам мешало получить ту же Шенгенскую визу - хотя бы, туристскую - через посольства, там, Франции или Германии и спокойно прокатиться в Италию? В-третьих, с человеком, которому вместе с нами отказали в визе, произошло вообще нечто странное!
   - Что именно? - поинтересовался Игорь.
   - Смерть воды и огня, - внезапно проговорил почтенный Акличаг. Это было так неожиданно, что мы с Игорем чуть не подскочили. Поскольку Акличаг за все это время не шелохнулся и не издал ни звука, мы невольно начали относиться к нему как к предмету мебели, хотя и понимали умом, что главный в этой парочке - он.
   - Хм, - Игорь малость растерялся, но быстро пришел в себя. - Я так понимаю, эта фраза означает нечто важное. Что?
   - Акличаг хочет сказать, что, по его убеждению, он связан с этим человеком больше, чем кажется на первый взгляд, - объяснил Студнев. - И дело не только в том, что нам одновременно отказали в итальянских визах, и мы пошли из консульства бок о бок, несолоно хлебавши. Я не буду сейчас распространяться о том, какое значение в шаманизме имеет огонь - по понятиям шаманов, высшая из всех стихий. Провести ножом над огнем, как бы отрубая ему голову - это осквернение огня. Ну, а вода, заливающая огонь и погибающая вместе с ним... Тут много всяких интересных смыслов возникает. Поэтому мы с Акличагом так запомнили ответ нашего нового знакомого, по каким делам он оказался в Лондоне и почему ему надо в Италию. Он улыбнулся, застенчивой такой профессорской улыбкой, он вообще был вылитый профессор, почти анекдотический типаж, и проговорил: "Ну, можно сказать, мне надо разобраться с Огненной проповедью... и со смертью воды и огня".
   - Занятная фразочка... - вздохнул Игорь. - И тогда же он сказал вам, что тоже выехал через фонд Дурманова?
   - Да, - кивнул Студнев. - Он упомянул, что "Культура без границ" взяла на себя все хлопоты по оформлению его выезда в Оксфорд, куда он был приглашен. Сказал, что, надеется, по возвращении в Москву фонд поможет ему и с выездом в Италию, так что он не особенно расстраивается, что не получается прыгнуть в Италию прямиком из Лондона. Поинтересовался, какую область культуры мы представляем. Я объяснил в двух словах, а он, человек воспитанный и, видимо, привыкший к неожиданностям, не стал делать большие глаза и вообще смотреть на нас как на психов. И, вообще, оказалось, о шаманизме он знал достаточно, потому что спросил: "Так вы, надо полагать, знаете все о таинствах стихии огня - в шаманстве, высшей стихии? И о её взаимоотношениях со стихией воды?" Я ответил утвердительно - за Акличага ответил, естественно. "Это очень хорошо, - сказал он. - Если вы не против, я хотел бы связаться с вами в Москве - здесь я берегу каждую минуту, а в Москве будет время порасспрашивать вас... пока я вам не надоем. Видите ли, меня интересует, как шаманы понимают одну проблему." - "Какую?" - спросил я. "Проблему взаимной смерти воды и огня, - ответил он. - И некоторые точки пересечения, которые имеются в мировоззрении шаманов с Огненной проповедью Будды". Мы поняли, что перед нами человек образованный и весьма сведущий в восточных культурах и верованиях, и я набрался смелости спросить: "А ваша поездка в Италию - она как-то связана с вашими исследованиями?" - "Можно считать, что да, - ответил он. - Тут смешиваются и личные, и научные мотивы..." - и закончил ответ этой странной фразой про то, что ему надо разобраться с Огненной проповедью и со смертью воды и огня. Меня, конечно, одолевало любопытство, почему для этого ему надо ехать в Италию - да он ещё упомянул, что для него тут и личные мотивы примешиваются, и, возможно, подумалось мне, он тоже хочет посетить симпозиум по шаманизму - но я не решился спрашивать. Тем более, этот человек очевидно спешил. Он оставил нам свой московский телефон и умчался, довольно-таки смешной журавлиной походкой. Очень просил звонить, когда мы будем в Москве.