Страница:
Нина покачала головой. В ее глазах заблестели слезы.
— Нет, Эмилио. Во всем виноват ты сам. Я по-прежнему люблю тебя. И я хочу, чтобы ты вернулся сюда, но прежде тебе надо бросить пить и заниматься конокрадством. Тогда Клей станет твоим другом.
Эмилио сделал шаг назад.
— Никогда! Я не стану жить под одной крышей с человеком, которого моя сестра уважает больше, чем меня, с человеком, который считает себя выше меня и думает, что имеет право командовать мной, как будто я ребенок. Я свободный человек! — Он покачал головой. — Как ты могла пойти на это, Нина, после того, что случилось в этом доме! Ты — предательница!
— Война закончилась, Эмилио!
— Но не для меня! Я никогда не забуду, как кричала мать в этой комнате, когда голубоглазые гринго в форме, наподобие той, что носил твой муж, насиловали ее в супружеской кровати! Я никогда не забуду, как отец на улице просил их пощадить его!
— Хватит, Эмилио, — оборвал Клей, видя, что Нину всю колотит от этих жестоких слов. — Убирайся немедленно! Уходи, а то я пристрелю тебя!
Молодой человек положил руку на рукоятку пистолета. Потом кинул взгляд на винтовку, которую Клей держал в руках, и вспомнил, что этот человек много лет прослужил в армии. Он выстрелит в него прежде, чем ему удастся выхватить пистолет из кобуры. Эмилио презрительно улыбнулся.
— Я уйду, — сказал он, — но я еще вернусь, потому что половина ранчо по праву принадлежит мне! Я, возможно, переговорю на эту тему с властями.
— Поступай как знаешь. Если они скажут, что я должен выплатить какую-то денежную сумму — отлично, я заплачу тебе. Но пока что ранчо принадлежит только мне и Нине, так что забирай своих дружков, своих краденых лошадей и убирайся с моей земли!
Эмилио окинул Клея взглядом, полным ненависти. Потом посмотрел на Нину, но она отвернулась от него. Он вихрем вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Клей подошел к двери, открыл ее и позвал Джулио.
— Пусть они едут, Джулио. Но проследите, чтобы они покинули землю Янгбладов. Приготовь мне лошадь. Надо осмотреть загоны и сараи. — Он вернулся в дом, положил ружье и босиком прошел в спальню, чтобы одеться. Нина встретила его на пороге.
— Тебе не надо ехать!
— Нет, надо. Боюсь, что миром у нас дело с твоим братцем не закончится. Я не доверяю ему, Нина.
— Я так сожалею об этом.
Он застегнул брюки, глубоко вздохнул, подошел к Нине и обнял ее за плечи.
— Я уже тебе говорил, чтобы ты не извинялась за то, в чем нет твоей вины. Я сожалею, что Эмилио напомнил тебе о кошмарном прошлом. Ты приложила столько усилий, чтобы забыть все это. Он просто хочет, чтобы ты начала думать по-старому. Он хочет настроить тебя против меня, Нина, вот и все.
— Я знаю. — Она положила голову ему на грудь. — Ты думаешь, он больше не вернется?
— Не знаю. Он считает, что мы выгнали его из его собственного дома. К тому же, он опять пьян.
— Я больше не понимаю его. Раньше я умела с ним разговаривать. Он старался мне угодить, никогда не был таким жестоким.
— Виски оказывает на человека самое пагубное воздействие. Больше всего меня злит то, что он появился здесь и расстроил тебя в то время, когда тебе нельзя волноваться.
Они услышали топот копыт и воинственный клич Эмилио. Нина согнулась, ей стало нехорошо. Дело приняло такой странный оборот. Она ищет защиты и любви у гринго и боится собственного брата.
— Я рада, что отец и мать не знают, что произошло с их сыном, — сказала она Клею.
Он еще немного задержал ее в своих объятиях, а потом легонько отстранил и стал одеваться. Нина с грустью провожала его взглядом. У нее душа болела от мысли, что если у брата с Клеем возникнет ссора, то ей придется выбрать Клея.
Другие мужчины тоже смотрели на танцующую Нину, но Клей не возражал против этого, так как знал, что она принадлежит только ему. Он гордился ее красотой. Он впервые видел, как танцует его жена. Супруги приехали в Гуэрро за продуктами и попали на праздник. Горожане играли на гитарах, пели песни. Повсюду продавались изделия ремесленников и всевозможные угощения Клей полюбил мексиканцев. Это был в основном счастливый добродушный народ. Люди относились к нему, как к своему, потому что он женился на мексиканке. Нина протянула мужу руки, и он храбро вышел танцевать с ней под смех и шутки присутствующих. Он положил руку ей на талию, желая попасть в ритм, но не смог угнаться за ее стремительными движениями. Он уже знал, что ритм Нины может свести мужчину с ума, и вот теперь она демонстрировала это здесь. Она трясла волной своих темных волос, то роняя их на глаза, то окидывая назад. Из-под них виднелась бархатистая кожа ее плеч, полные налитые груди. Клей уже едва сдерживал желание, не в силах более пассивно наблюдать за женой. К его несказанной радости, музыка наконец смолкла. Зрители аплодировали и смеялись, а запыхавшаяся Нина упала на грудь своему мужу. Клей увел ее из толпы.
— Сегодня ты, кажется, очень счастлива, — сказал он ей. — Не хочу портить тебе удовольствие, но нам пора уже возвращаться домой.
Нина смеялась всю дорогу, пока они шли к фургону, на котором приехали за покупками.
— Я знаю. Уже темнеет. Хорошо, что основная работа уже сделана. — Она хотела скрыть причину своей радости от Клея. Пусть это пока будет ее тайной. Ей еще надо знать наверняка, беременна ли она. Она хотела полностью удостовериться в этом, не ложная ли эта задержка. Но уже прошло довольно много времени. Раньше с ней такого не случалось. Клей все лето не давал ей работать, она бездельничала днями, а ночами они без устали предавались любви. Иногда они занимались любовью и днем, когда он приходил домой, чтобы пообедать. Клей делал все, чтобы она забеременела. Она поддразнивала его, говоря, что ему, наверное, нелегко заниматься этим так часто. «Ах, ты опять уже хочешь?» — дразнил он ее в ответ. Нина знала, что он всякий раз испытывает такое же удовольствие, как и она. Теперь, если только она сообщит долгожданную новость, его радости не будет границ.
Нина взяла шаль и накинула ее себе на плечи. Они сели в фургон, и перед тем как отправиться в путь, Клей проверил, все ли продукты на месте. Среди них был и перец, который так любила Нина.
— Дай мне один стручок! — попросила она его. Клей с недовольным видом передал ей перец и взял в руки поводья.
— Я не понимаю, как только ты можешь есть это.
— Это из-за него я такая горячая. — Нина попробовала перец.
Клей взмахнул поводьями и хлестнул лошадей.
— Надо поспешить домой, а то придется заниматься с тобой любовью где-нибудь на дороге, — сказал он ей.
Нина рассмеялась и съела перец с таким удовольствием, как будто это был леденец. Потом она взяла руку мужа, прижалась к нему и положила голову ему на плечо.
— Красивая ночь, — произнесла она и вздохнула. — Такая теплая и ясная.
Несколько минут они ехали в полной тишине.
— Когда мы поедем на побережье, любимый?
— Скоро. Примерно через неделю. Но я не уверен, что ты сможешь поехать со мной.
Она надула губы.
— Почему же нет? Я не могу жить без тебя, Клей.
— Мы же договорились, Нина. Ты должна отдыхать. А какой же это отдых — гнать на побережье стадо лошадей. Что, если ты забеременеешь перед поездкой туда, а потом, после долгого пути, у тебя случится выкидыш? Как ты тогда будешь себя чувствовать?
Она обдумала то, что он сказал, и поняла, что в его словах есть смысл. Она испытывала искушение тут же признаться ему, что, наверное, зачала, но тогда он будет волноваться, когда уедет продавать лошадей. А может, и разозлится на нее за то, что она собирается ехать с ним, зная, что беременна. И все же ей не нравилось то, что он оставляет ее одну. Они не расставались с того дня, когда он приехал за ней в тюрьму Санта-Фе. Мысль о том, что он окажется далеко, пугала ее.
— Меня не будет не больше месяца, — говорил Клей. — За тобой будут присматривать несколько мужчин, хотя ты и не любишь, чтоб за тобой ухаживали. С винтовкой ты умеешь обращаться не хуже любого из них.
Нина потерлась носом о его плечо.
— Мне будет так одиноко, — проговорила она тихо. — Я боюсь, что ты уедешь и больше не вернешься.
— Почему же я не вернусь?
— Не знаю. Может, ты надумаешь вернуться в Америку. Я знаю, что ты скучаешь по ней.
— Мне нравится здесь, Нина. Новое правительство поддерживает землевладельцев, так что я могу купить столько земли, сколько захочу. Надеюсь, это либеральное правительство надолго останется у власти. В Мексике мне не нравится только одна вещь — тут полная неразбериха в политике, и руководство меняется слишком часто, то и дело случаются перевороты.
— А что, если опять произойдет революция, и мы потеряем землю?
— Тогда мы возьмем наших лошадей и отправимся в Калифорнию. К этому времени нас там уже никто не станет разыскивать. А может быть, мы продадим лошадей и двинем на Восток, во Флориду. Там тебе понравится. Сам я там ни разу не был, но, говорят, климат в тех краях очень теплый — лето круглый год. Там мы тоже будем в безопасности.
— Ты ни о чем не волнуешься.
— У меня нет времени на это. Самое главное, что мы вместе. Все остальное не так уж важно.
— А как насчет войны, которая может разразиться в Америке из-за рабов? В душе ты солдат, дорогой. И ты с Севера, где люди считают, что рабство — это зло. Я знаю по собственному опыту, что войны очень будоражат людей. Будешь ли ты чувствовать себя обязанным сражаться на стороне северян?
Какое-то время Клей молчал, лишь погоняя лошадей.
— Пока что я не решил, Нина. Я знаю только, что люблю тебя и наше ранчо. Войны, может быть, и не будет, но даже если она и начнется, к этому времени у нас уже будет большое поместье и, возможно, пара ребятишек. Я не смогу все это оставить.
Она прильнула к его плечу, до самого дома молясь о том, чтобы только не было войны. Наконец Клей остановил фургон перед домом и приказал одному из сторожей заняться лошадьми.
— Мы разгрузим продовольствие утром. Сейчас слишком темно, и я устал. Поставь фургон в сарай, Хьюго.
Работник кивнул.
— Да, хозяин.
— Спасибо, — сказал ему Клей, помогая Нине спуститься на землю.
Они вошли в дом, и как только Клей закрыл за собой дверь, он сразу же набросился на нее. Нина вскрикнула, ее шаль упала на пол.
— Что ты делаешь, дорогой?
— Ты прекрасно знаешь, что свела меня с ума этим танцем. Мне показалось, что поездка длилась целую вечность. Нина, ты ведьма.
Она успокоилась, ведь сначала ей показалось, что он злится на нее за этот танец. Клей опустил жену на кровать. Затем снял шляпу, ботинки и ремень. Она подвинулся, давая ему место. Его глаза горели желанием. К ее радости, он вдруг улыбнулся.
— Понимаешь ли ты, какое страдание доставила мне этим танцем? Я и не знал, что ты умеешь танцевать. — Он наклонился к ней и поцеловал ее грудь.
Нина почувствовала, что кровь закипает в ее жилах. Она радовалась тому, что может доставлять удовольствие мужчине. Ее черные глаза засветились.
— Я хотела, чтобы ты загорелся желанием. Я танцевала только для тебя, любовь моя.
Клей обнажил ее груди и, склонившись над ней, стал целовать соски. Какая она сладкая! Он начал целовать ее шею, касаясь языком, как будто хотел извлечь из нее желание. Затем он жарким поцелуем поцеловал ее в губы, понимая, что Нина даже не догадывается, насколько взволновали его ее слова о возможности войны в США. Он окажется в затруднительном положении, начнись там военные действия. Мексика стала его домом.
— Я хочу тебя, Нина, — прошептал он. — Я хочу полностью насладиться тобой, прежде чем уеду на побережье. Я буду так скучать по тебе.
Нина тяжело задышала, обняла его за голову и прижала к себе. Клей раздел ее, и она закрыла глаза, когда он начал целовать ее живот, спускаясь все ниже. Она хотела вести себя с ним совершенно раскованно, даже вызывающе. Сегодня ночью она будет танцевать под музыку Клея Янгблада.
Теперь Эмилио важничал. Он достиг своей цели, стал главарем. У него в карманах стали водиться деньги, которые он получал за краденых лошадей. Кроме того, они ограбили один банк в Техасе.
Теперь он вернулся в Мексику, скрываясь от рук правосудия. Казалось, что техасские полицейские представляют сейчас большую опасность для бандитов, чем военные. Стало очень престижно заниматься кражами и грабежами в Техасе, избегая при этом столкновения с полицейскими.
Эмилио встал и отошел от костра, возле которого сидел. Он смотрел в сторону своего родного дома, где теперь жили Нина и ее муж-гринго. Юноша все еще злился на них за то, что они прогнали его два месяца назад. Ему казалось, что, забрав Нину у Клея, он мог бы довольно быстро убедить ее, что она вышла замуж не за того человека.
— Через два дня мы совершим большой угон, — сказал он своим друзьям по-испански. — Вон в том большом ранчо живет моя сестра и ее муж-гринго, но эта земля наполовину принадлежит мне. А это значит, что и лошади, которые пасутся на этой земле, тоже мои.
Он усмехнулся, думая о том, как одурачит Клея Янгблада, когда украдет лошадей у него прямо из-под носа. Может быть, после этого тот все бросит и вернется к себе на Север, где ему и место. Эмилио повернулся к бандитам, которые ждали его указаний.
— Мы украдем лошадей, подожжем постройки и уничтожим посевы. А еще мы похитим мою сестру, чтобы досадить этому американцу.
— Почему бы нам не убить его? — спросил один из бандитов.
Эмилио вглядывался в далекий огонек, светящийся внизу. Наверное, это свет одного из окон его родного дома.
— Я бы хотел убить его, — ответил он. — Но все-таки он муж моей сестры. Для начала проучим его хорошенько. Может быть, он уедет отсюда. Все равно долго он с моей сестрой не проживет. Когда-нибудь он ее бросит. А если он не уберется с моей земли, тогда мне придется его убить.
Эмилио достал бутылку виски и сделал большой глоток.
Глава 22
— Нет, Эмилио. Во всем виноват ты сам. Я по-прежнему люблю тебя. И я хочу, чтобы ты вернулся сюда, но прежде тебе надо бросить пить и заниматься конокрадством. Тогда Клей станет твоим другом.
Эмилио сделал шаг назад.
— Никогда! Я не стану жить под одной крышей с человеком, которого моя сестра уважает больше, чем меня, с человеком, который считает себя выше меня и думает, что имеет право командовать мной, как будто я ребенок. Я свободный человек! — Он покачал головой. — Как ты могла пойти на это, Нина, после того, что случилось в этом доме! Ты — предательница!
— Война закончилась, Эмилио!
— Но не для меня! Я никогда не забуду, как кричала мать в этой комнате, когда голубоглазые гринго в форме, наподобие той, что носил твой муж, насиловали ее в супружеской кровати! Я никогда не забуду, как отец на улице просил их пощадить его!
— Хватит, Эмилио, — оборвал Клей, видя, что Нину всю колотит от этих жестоких слов. — Убирайся немедленно! Уходи, а то я пристрелю тебя!
Молодой человек положил руку на рукоятку пистолета. Потом кинул взгляд на винтовку, которую Клей держал в руках, и вспомнил, что этот человек много лет прослужил в армии. Он выстрелит в него прежде, чем ему удастся выхватить пистолет из кобуры. Эмилио презрительно улыбнулся.
— Я уйду, — сказал он, — но я еще вернусь, потому что половина ранчо по праву принадлежит мне! Я, возможно, переговорю на эту тему с властями.
— Поступай как знаешь. Если они скажут, что я должен выплатить какую-то денежную сумму — отлично, я заплачу тебе. Но пока что ранчо принадлежит только мне и Нине, так что забирай своих дружков, своих краденых лошадей и убирайся с моей земли!
Эмилио окинул Клея взглядом, полным ненависти. Потом посмотрел на Нину, но она отвернулась от него. Он вихрем вылетел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Клей подошел к двери, открыл ее и позвал Джулио.
— Пусть они едут, Джулио. Но проследите, чтобы они покинули землю Янгбладов. Приготовь мне лошадь. Надо осмотреть загоны и сараи. — Он вернулся в дом, положил ружье и босиком прошел в спальню, чтобы одеться. Нина встретила его на пороге.
— Тебе не надо ехать!
— Нет, надо. Боюсь, что миром у нас дело с твоим братцем не закончится. Я не доверяю ему, Нина.
— Я так сожалею об этом.
Он застегнул брюки, глубоко вздохнул, подошел к Нине и обнял ее за плечи.
— Я уже тебе говорил, чтобы ты не извинялась за то, в чем нет твоей вины. Я сожалею, что Эмилио напомнил тебе о кошмарном прошлом. Ты приложила столько усилий, чтобы забыть все это. Он просто хочет, чтобы ты начала думать по-старому. Он хочет настроить тебя против меня, Нина, вот и все.
— Я знаю. — Она положила голову ему на грудь. — Ты думаешь, он больше не вернется?
— Не знаю. Он считает, что мы выгнали его из его собственного дома. К тому же, он опять пьян.
— Я больше не понимаю его. Раньше я умела с ним разговаривать. Он старался мне угодить, никогда не был таким жестоким.
— Виски оказывает на человека самое пагубное воздействие. Больше всего меня злит то, что он появился здесь и расстроил тебя в то время, когда тебе нельзя волноваться.
Они услышали топот копыт и воинственный клич Эмилио. Нина согнулась, ей стало нехорошо. Дело приняло такой странный оборот. Она ищет защиты и любви у гринго и боится собственного брата.
— Я рада, что отец и мать не знают, что произошло с их сыном, — сказала она Клею.
Он еще немного задержал ее в своих объятиях, а потом легонько отстранил и стал одеваться. Нина с грустью провожала его взглядом. У нее душа болела от мысли, что если у брата с Клеем возникнет ссора, то ей придется выбрать Клея.
* * *
Клей наблюдал, как она танцует. Сегодня в его красивую жену вселился бес, и Клей смотрел на нее глазами постороннего, жадными глазами гринго, который хочет обладать пламенной молодой мексиканкой, чья широкая цветная гофрированная юбка мелькает у него перед глазами, то и дело обнажая стройные ножки. Нина остановилась и стала соблазнительно покачивать бедрами под колдовскую музыку гитары Ее черные глаза смотрели на Клея. Она подняла руки вверх, прищелкивая пальцами. Из-под ее короткой блузки показался упругий живот.Другие мужчины тоже смотрели на танцующую Нину, но Клей не возражал против этого, так как знал, что она принадлежит только ему. Он гордился ее красотой. Он впервые видел, как танцует его жена. Супруги приехали в Гуэрро за продуктами и попали на праздник. Горожане играли на гитарах, пели песни. Повсюду продавались изделия ремесленников и всевозможные угощения Клей полюбил мексиканцев. Это был в основном счастливый добродушный народ. Люди относились к нему, как к своему, потому что он женился на мексиканке. Нина протянула мужу руки, и он храбро вышел танцевать с ней под смех и шутки присутствующих. Он положил руку ей на талию, желая попасть в ритм, но не смог угнаться за ее стремительными движениями. Он уже знал, что ритм Нины может свести мужчину с ума, и вот теперь она демонстрировала это здесь. Она трясла волной своих темных волос, то роняя их на глаза, то окидывая назад. Из-под них виднелась бархатистая кожа ее плеч, полные налитые груди. Клей уже едва сдерживал желание, не в силах более пассивно наблюдать за женой. К его несказанной радости, музыка наконец смолкла. Зрители аплодировали и смеялись, а запыхавшаяся Нина упала на грудь своему мужу. Клей увел ее из толпы.
— Сегодня ты, кажется, очень счастлива, — сказал он ей. — Не хочу портить тебе удовольствие, но нам пора уже возвращаться домой.
Нина смеялась всю дорогу, пока они шли к фургону, на котором приехали за покупками.
— Я знаю. Уже темнеет. Хорошо, что основная работа уже сделана. — Она хотела скрыть причину своей радости от Клея. Пусть это пока будет ее тайной. Ей еще надо знать наверняка, беременна ли она. Она хотела полностью удостовериться в этом, не ложная ли эта задержка. Но уже прошло довольно много времени. Раньше с ней такого не случалось. Клей все лето не давал ей работать, она бездельничала днями, а ночами они без устали предавались любви. Иногда они занимались любовью и днем, когда он приходил домой, чтобы пообедать. Клей делал все, чтобы она забеременела. Она поддразнивала его, говоря, что ему, наверное, нелегко заниматься этим так часто. «Ах, ты опять уже хочешь?» — дразнил он ее в ответ. Нина знала, что он всякий раз испытывает такое же удовольствие, как и она. Теперь, если только она сообщит долгожданную новость, его радости не будет границ.
Нина взяла шаль и накинула ее себе на плечи. Они сели в фургон, и перед тем как отправиться в путь, Клей проверил, все ли продукты на месте. Среди них был и перец, который так любила Нина.
— Дай мне один стручок! — попросила она его. Клей с недовольным видом передал ей перец и взял в руки поводья.
— Я не понимаю, как только ты можешь есть это.
— Это из-за него я такая горячая. — Нина попробовала перец.
Клей взмахнул поводьями и хлестнул лошадей.
— Надо поспешить домой, а то придется заниматься с тобой любовью где-нибудь на дороге, — сказал он ей.
Нина рассмеялась и съела перец с таким удовольствием, как будто это был леденец. Потом она взяла руку мужа, прижалась к нему и положила голову ему на плечо.
— Красивая ночь, — произнесла она и вздохнула. — Такая теплая и ясная.
Несколько минут они ехали в полной тишине.
— Когда мы поедем на побережье, любимый?
— Скоро. Примерно через неделю. Но я не уверен, что ты сможешь поехать со мной.
Она надула губы.
— Почему же нет? Я не могу жить без тебя, Клей.
— Мы же договорились, Нина. Ты должна отдыхать. А какой же это отдых — гнать на побережье стадо лошадей. Что, если ты забеременеешь перед поездкой туда, а потом, после долгого пути, у тебя случится выкидыш? Как ты тогда будешь себя чувствовать?
Она обдумала то, что он сказал, и поняла, что в его словах есть смысл. Она испытывала искушение тут же признаться ему, что, наверное, зачала, но тогда он будет волноваться, когда уедет продавать лошадей. А может, и разозлится на нее за то, что она собирается ехать с ним, зная, что беременна. И все же ей не нравилось то, что он оставляет ее одну. Они не расставались с того дня, когда он приехал за ней в тюрьму Санта-Фе. Мысль о том, что он окажется далеко, пугала ее.
— Меня не будет не больше месяца, — говорил Клей. — За тобой будут присматривать несколько мужчин, хотя ты и не любишь, чтоб за тобой ухаживали. С винтовкой ты умеешь обращаться не хуже любого из них.
Нина потерлась носом о его плечо.
— Мне будет так одиноко, — проговорила она тихо. — Я боюсь, что ты уедешь и больше не вернешься.
— Почему же я не вернусь?
— Не знаю. Может, ты надумаешь вернуться в Америку. Я знаю, что ты скучаешь по ней.
— Мне нравится здесь, Нина. Новое правительство поддерживает землевладельцев, так что я могу купить столько земли, сколько захочу. Надеюсь, это либеральное правительство надолго останется у власти. В Мексике мне не нравится только одна вещь — тут полная неразбериха в политике, и руководство меняется слишком часто, то и дело случаются перевороты.
— А что, если опять произойдет революция, и мы потеряем землю?
— Тогда мы возьмем наших лошадей и отправимся в Калифорнию. К этому времени нас там уже никто не станет разыскивать. А может быть, мы продадим лошадей и двинем на Восток, во Флориду. Там тебе понравится. Сам я там ни разу не был, но, говорят, климат в тех краях очень теплый — лето круглый год. Там мы тоже будем в безопасности.
— Ты ни о чем не волнуешься.
— У меня нет времени на это. Самое главное, что мы вместе. Все остальное не так уж важно.
— А как насчет войны, которая может разразиться в Америке из-за рабов? В душе ты солдат, дорогой. И ты с Севера, где люди считают, что рабство — это зло. Я знаю по собственному опыту, что войны очень будоражат людей. Будешь ли ты чувствовать себя обязанным сражаться на стороне северян?
Какое-то время Клей молчал, лишь погоняя лошадей.
— Пока что я не решил, Нина. Я знаю только, что люблю тебя и наше ранчо. Войны, может быть, и не будет, но даже если она и начнется, к этому времени у нас уже будет большое поместье и, возможно, пара ребятишек. Я не смогу все это оставить.
Она прильнула к его плечу, до самого дома молясь о том, чтобы только не было войны. Наконец Клей остановил фургон перед домом и приказал одному из сторожей заняться лошадьми.
— Мы разгрузим продовольствие утром. Сейчас слишком темно, и я устал. Поставь фургон в сарай, Хьюго.
Работник кивнул.
— Да, хозяин.
— Спасибо, — сказал ему Клей, помогая Нине спуститься на землю.
Они вошли в дом, и как только Клей закрыл за собой дверь, он сразу же набросился на нее. Нина вскрикнула, ее шаль упала на пол.
— Что ты делаешь, дорогой?
— Ты прекрасно знаешь, что свела меня с ума этим танцем. Мне показалось, что поездка длилась целую вечность. Нина, ты ведьма.
Она успокоилась, ведь сначала ей показалось, что он злится на нее за этот танец. Клей опустил жену на кровать. Затем снял шляпу, ботинки и ремень. Она подвинулся, давая ему место. Его глаза горели желанием. К ее радости, он вдруг улыбнулся.
— Понимаешь ли ты, какое страдание доставила мне этим танцем? Я и не знал, что ты умеешь танцевать. — Он наклонился к ней и поцеловал ее грудь.
Нина почувствовала, что кровь закипает в ее жилах. Она радовалась тому, что может доставлять удовольствие мужчине. Ее черные глаза засветились.
— Я хотела, чтобы ты загорелся желанием. Я танцевала только для тебя, любовь моя.
Клей обнажил ее груди и, склонившись над ней, стал целовать соски. Какая она сладкая! Он начал целовать ее шею, касаясь языком, как будто хотел извлечь из нее желание. Затем он жарким поцелуем поцеловал ее в губы, понимая, что Нина даже не догадывается, насколько взволновали его ее слова о возможности войны в США. Он окажется в затруднительном положении, начнись там военные действия. Мексика стала его домом.
— Я хочу тебя, Нина, — прошептал он. — Я хочу полностью насладиться тобой, прежде чем уеду на побережье. Я буду так скучать по тебе.
Нина тяжело задышала, обняла его за голову и прижала к себе. Клей раздел ее, и она закрыла глаза, когда он начал целовать ее живот, спускаясь все ниже. Она хотела вести себя с ним совершенно раскованно, даже вызывающе. Сегодня ночью она будет танцевать под музыку Клея Янгблада.
* * *
За отдаленными холмами расположился лагерь нескольких молодых мексиканских конокрадов, которые объединились в банду.Теперь Эмилио важничал. Он достиг своей цели, стал главарем. У него в карманах стали водиться деньги, которые он получал за краденых лошадей. Кроме того, они ограбили один банк в Техасе.
Теперь он вернулся в Мексику, скрываясь от рук правосудия. Казалось, что техасские полицейские представляют сейчас большую опасность для бандитов, чем военные. Стало очень престижно заниматься кражами и грабежами в Техасе, избегая при этом столкновения с полицейскими.
Эмилио встал и отошел от костра, возле которого сидел. Он смотрел в сторону своего родного дома, где теперь жили Нина и ее муж-гринго. Юноша все еще злился на них за то, что они прогнали его два месяца назад. Ему казалось, что, забрав Нину у Клея, он мог бы довольно быстро убедить ее, что она вышла замуж не за того человека.
— Через два дня мы совершим большой угон, — сказал он своим друзьям по-испански. — Вон в том большом ранчо живет моя сестра и ее муж-гринго, но эта земля наполовину принадлежит мне. А это значит, что и лошади, которые пасутся на этой земле, тоже мои.
Он усмехнулся, думая о том, как одурачит Клея Янгблада, когда украдет лошадей у него прямо из-под носа. Может быть, после этого тот все бросит и вернется к себе на Север, где ему и место. Эмилио повернулся к бандитам, которые ждали его указаний.
— Мы украдем лошадей, подожжем постройки и уничтожим посевы. А еще мы похитим мою сестру, чтобы досадить этому американцу.
— Почему бы нам не убить его? — спросил один из бандитов.
Эмилио вглядывался в далекий огонек, светящийся внизу. Наверное, это свет одного из окон его родного дома.
— Я бы хотел убить его, — ответил он. — Но все-таки он муж моей сестры. Для начала проучим его хорошенько. Может быть, он уедет отсюда. Все равно долго он с моей сестрой не проживет. Когда-нибудь он ее бросит. А если он не уберется с моей земли, тогда мне придется его убить.
Эмилио достал бутылку виски и сделал большой глоток.
Глава 22
Нина проснулась от криков на улице. Выглянув в окно, она увидела, что ночное небо озарено ярким пламенем. Ее сердце бешено забилось в тревоге. Она спрыгнула с кровати, накинула халат, выбежала в гостиную, распахнула парадную дверь и увидела, как пылает недавно построенный Клеем амбар.
— О, нет! — воскликнула она.
Все работники ранчо с криками носились взад и вперед. Одни выводили лошадей, другие пытались тушить огонь.
Нина хотела к ним присоединиться, но в темноте кто-то взял ее за руку, завел назад в дом и запер за ней дверь. Тусклая лампа, горящая на кухне, осветила лицо этого человека.
— Эмилио! — воскликнула Нина.
Налившиеся кровью глаза брата горели ненавистью. Он размахивал винтовкой.
— Где он?
Глаза Нины округлились, ее сердце защемило от тоски.
— Ты убьешь… его? — Ее охватил гнев и стыд при мысли, что этот человек — ее брат. — Как ты можешь поступать так со мной, твоей родной сестрой? — негодовала она. — Это ты поджег амбар?
— Мне нужно было отвлечь внимание работников, чтобы проникнуть сюда. Ну, так где же твой муж? Я не стану убивать его. Просто хочу предупредить, чтобы он не преследовал нас.
Нина замерла, глядя на брата так, как будто перед ней стоял последний подонок.
— Ты хочешь ему навредить! Слава Богу, что он уехал на побережье продавать лошадей! Тебе опять не повезло. Ты больше не брат мне. Ты — вор и убийца!
— Заткнись и собирай свои вещи! Я добился своего! Я явился сюда, чтобы уничтожить то, что создал здесь этот гринго, к тому же забрать лошадей, моих лошадей, потому что они пасутся на моей земле! И я пришел, чтобы забрать с собой мою сестру!
— Я никуда с тобой не пойду!
Он положил винтовку, и как только он это сделал, Нина рванулась к двери. Но Эмилио крепко схватил ее за руки и повернул к себе лицом.
— Ты пойдешь со мной, или, клянусь, я велю моим людям поджечь все сараи и постройки и уничтожить посевы! Тех лошадей, которых мы не сможем забрать с собой, мы застрелим, а вместе с ними Джулио и других работников. Ты этого хочешь? Мы можем сделать так, Нина! Но ты сможешь спасти все, что построил здесь твой муж. Пойдем со мной. Он тоже хочет избавиться от тебя, пойми! Ты ему больше не нужна! — Он отпустил ее, слегка толкнув. — Выбирай. Пойдем с нами, или мы уничтожим все, что построил тут твой чужестранец!
Нина пришла в негодование, у нее на глаза навернулись слезы. И от этого она еще больше разозлилась.
Она храбро посмотрела в глаза Эмилио.
— Почему ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?
— Я хочу, чтобы ты убедилась, как ошиблась! Тебе лучше быть со мной. В душе ты любишь ту жизнь, которую мы вели вместе. Тебе не пристало жить в этом доме. Ты же не старуха! Ты должна скакать верхом на лошади, совершать набеги вместе с нами, быть свободной женщиной, а не марионеткой в руках какого-то мужика!
— Ты хочешь, чтобы я отправилась с тобой только потому, что тебе нужна моя помощь! Ты хочешь, чтобы я завлекала тех людей, которых ты собираешься грабить! Но я покончила с такой жизнью, Эмилио! Я люблю Клея. Мне нравится жить здесь. И у меня скоро родится ребенок, Эмилио. Не думаю, что я смогу нравиться мужчинам, когда у меня появится большой живот!
Он с ненавистью смотрел на нее, как будто все еще не верил в то, что его сестра может делить ложе с гринго.
— Тебе следовало выйти замуж за мексиканца! Карлос любит тебя. Разве ты не знала об этом? Он так тосковал по тебе, когда ты оказалась в руках военных в Нью-Мексико. Я обещал ему, что привезу тебя.
Нина тряхнула головой.
— Что же это такое? Ты считаешь себя вправе отдавать меня мужчине, будто я какая-то шлюха или рабыня? Что с тобой произошло, Эмилио? Я не узнаю моего родного брата. Вино разрушает твой мозг, вот в чем дело.
— А я думаю, что ты мне врешь про ребенка! Но даже если ты и беременна, я все равно хочу взять тебя с собой. Я докажу, что твоему гринго нужна не ты, а твоя земля! Он вернется сюда, отстроит ранчо и спокойно станет жить без тебя!
— Он будет меня искать. А когда найдет, то убьет тебя!
Эмилио усмехнулся.
— Меня он не убьет, потому что я твой брат. Он замешкается, тут-то я и убью его! Но я уверяю, что он не станет тебя разыскивать. И если ты его любишь, то сейчас отправишься со мной и тем спасешь ранчо. Иначе он вернется на пустое место! Когда он узнает, что брат его жены натворил все это, у него уже не останется не грамма любви к маленькой мексиканке. Он все бросит и вернется в Штаты, где ему и место. Тогда ранчо вновь станет нашим.
Раздался чей-то крик. Эмилио схватил винтовку и бросился в спальню.
— Ни слова, иначе он умрет! — крикнул он ей.
Когда в дверь постучали, Нина в смятении не знала, что ей делать. Она не хотела, чтобы страдали невинные люди, и в то же время она не могла стать виновницей смерти брата, хотя он уже превратися в подонка. Она понимала, что только чрезмерное пьянство и буйная жизнь сделали его таким. Она открыла дверь. На пороге стоял Джулио.
— Я хотел узнать, как вы тут, сеньора, — обратился к ней работник. — Вы, наверное, уже видели пожар?
— Сколько построек сгорело, Джулио?
— Не думаю, что нам удастся спасти амбар, сеньора. А в нем находятся четыре лошади. Мы делаем все, что можем. Не знаю, почему начался пожар. Оставайтесь в доме, здесь вы в безопасности. Вы уже ничем не поможете.
Нина кивнула.
— Спасайте, что можно, Джулио. Все это будет ударом для Клея. Он вложил в этот амбар столько денег и труда. Я уже не говорю про лошадей. Это такая потеря. — Ком застрял у нее в горле. Она не могла думать о том, что Эмилио и его люди уничтожат все, что с таким трудом создавал ее муж. Но рисковать жизнью своих работников она тоже не могла. — У меня все в порядке, Джулио. Занимайся своим делом.
— Да, сеньора. — Работник повернулся и поспешил прочь.
Нина закрыла дверь и повернулась лицом к брату, который вышел из спальни.
— Я соберу свои вещи. Но ты дурак, Эмилио. Презираю брата, который наносит вред мужу своей сестры и уничтожает то, что создавалась при ее участии. Я не испытываю уважения к брату, который вытаскивает свою беременную сестру из дома. Ты думаешь, что сможешь изменить меня и заставить вновь полюбить бандитскую жизнь? Но я теперь совсем другая. Ты убедишься, что Клей женился на мне не из-за ранчо. Прежде всего ему нужна я. И ему нужен ребенок, которого я ношу под сердцем! — Теперь Нина жалела о том, что не сказала Клею про ребенка. Он бы тогда с двойной энергией разыскивал ее. — Ты считаешь, что Клей не станет меня искать? Еще как станет, брат. Если будет нужно, он бросит все ради меня. Но пока я хочу сохранить то, что он создал.
Она прошла мимо Эмилио и скрылась в спальне, где быстро переоделась. Ее глаза застилали слезы, в горле першило. Клей! Он вернется домой, увидит, что ее нет. Они вновь будут разлучены друг с другом. Может быть, на этот раз ему так и не удастся найти ее. Она бросила какую-то одежду в свою сумку, надела сапоги, прикрепила к поясу пистолет, который давно уже не носила. На минуту ей пришла в голову мысль выстрелить из него в Эмилио, но ведь он оставался ее братом. Нина перекрестилась и попросила Матерь Божью простить ей прегрешения.
— За домом для тебя приготовлена лошадь, — сказал Эмилио. — Мои люди ждут нас к северу отсюда. Пока ваши работники тушат пожар, мои друзья уже, наверное, угнали кобылиц твоего мужа, которые паслись на северном пастбище.
— Ты украл лошадей Клея? Но ты же сказал, что если я поеду с тобой, ты больше ничего не тронешь.
Эмилио усмехнулся.
— Я сказал, что не буду жечь пристройки и сам дом. К тому же, я беру не всех лошадей, а лишь самых лучших. — Он гордо поднял вверх голову. — У меня все отлично, Нина. В моей банде восемь человек. Мы сильны. Нам удалось ограбить банк в Сан-Антонио. Ни полицейские, ни военные не смогли поймать нас!
Нина в изумлении посмотрела на брата.
— Вы ограбили банк? Да вас же повсюду разыскивают солдаты и полицейские!
— Они нас не найдут. Мы уже месяц как скрываемся здесь, в Мексике. Скоро ми отправимся в Техас. У меня есть человек около Хьюстона, который купит всех лошадей и не задаст ни одного вопроса. Мы продадим ему коней твоего гринго. Ты увидишь, Нина, что это за прекрасная жизнь! Ты будешь во главе банды вместе со мной. Опять повсюду заговорят об Эмилио Хуаресе и его красавице-сестре Нине! Техасские поселенцы станут со страхом произносить наши имена!
Нина покачала головой.
— Ты должен понять, что я не хочу больше жить такой жизнью, Эмилио.
— Ничего, ты изменишь свое мнение. Вместе мы разбогатеем так, как и не снилось твоему гринго. Со временем переедем в Калифорнию, где я куплю тебе дом побольше, чем этот. Мы заживем по-королевски. Как только ты вновь окажешься в банде, то сразу поймешь, как соскучилась по прежней жизни. А теперь бери свои вещи, или я велю моим людям сжечь тут абсолютно все и перестрелять всех работников!
Нина поняла, что спорить с ним бесполезно. Она взяла сумку. Эмилио подвел сестру к двери и осторожно открыл ее. Работники все еще тушили амбар, крыша которого рухнула, едва Эмилио и Нина успели проскочить мимо горящей постройки. Он привязал ее сумку к седлу и помог сестре сесть на лошадь.
Изо всех сил стараясь не заплакать, Нина подчинилась брату. Она готова на все, лишь бы он не уничтожил то, во что Клей вложил так много труда, и не убил бы Джулио и других работников. Она благодарила Бога за то, что Клея не оказалось дома, иначе пьяный Эмилио мог бы его убить. Она не представляла, что ждет их в будущем, сможет ли Клей найти ее, но в душе знала, что он спасет. По крайней мере, если Клей и Эмилио сойдутся в бою, это будет равный и честный бой. Сейчас же брат мог бы застать ее мужа врасплох среди ночи.
Мысль о том, что двое любимых ей мужчин могут драться не на жизнь, а на смерть, разрывала ее сердце на части, но в глубине души она знала, кого бы ей хотелось видеть победителем. Она молилась о том, чтобы все кончилось без кровопролития.
Нина поскакала вместе с Эмилио. Опять она покидала Клея Янгблада. Надолго ли? Может быть, навсегда? Она положила руку на свой живот. Если даже она никогда больше не увидит Клея, у нее останется этот ребенок, частичка ее мужа. Теперь ей нужно думать лишь о том, как сохранить ребенка.
Клей натянул поводья, увидев, что к нему скачет один из работников.
Вдалеке паслись лошади. Клей с наслаждением вдохнул свежий воздух. Его сердце учащенно забилось при мысли, что скоро он увидит Нину. Через полчаса он пересечет южную границу ранчо и окажется возле дома. Ему не терпелось сообщить жене хорошую новость. Он получил за коней больше денег, чем предполагал, и нашел себе хорошего покупателя, который теперь постоянно будет покупать у него товар.
Он с улыбкой поджидал Джулио, но его улыбка тотчас исчезла, когда он увидел расстроенное выражение лица своего работника. Нина! Что с ней?
— Хозяин, как хорошо, что вы вернулись, — произнес Джулио, подъезжая к Клею. Он снял шляпу и вытер пот со лба. В его глазах видна была тревога. — Очень плохие новости, хозяин. Не знаю даже, как и сказать.
— О, нет! — воскликнула она.
Все работники ранчо с криками носились взад и вперед. Одни выводили лошадей, другие пытались тушить огонь.
Нина хотела к ним присоединиться, но в темноте кто-то взял ее за руку, завел назад в дом и запер за ней дверь. Тусклая лампа, горящая на кухне, осветила лицо этого человека.
— Эмилио! — воскликнула Нина.
Налившиеся кровью глаза брата горели ненавистью. Он размахивал винтовкой.
— Где он?
Глаза Нины округлились, ее сердце защемило от тоски.
— Ты убьешь… его? — Ее охватил гнев и стыд при мысли, что этот человек — ее брат. — Как ты можешь поступать так со мной, твоей родной сестрой? — негодовала она. — Это ты поджег амбар?
— Мне нужно было отвлечь внимание работников, чтобы проникнуть сюда. Ну, так где же твой муж? Я не стану убивать его. Просто хочу предупредить, чтобы он не преследовал нас.
Нина замерла, глядя на брата так, как будто перед ней стоял последний подонок.
— Ты хочешь ему навредить! Слава Богу, что он уехал на побережье продавать лошадей! Тебе опять не повезло. Ты больше не брат мне. Ты — вор и убийца!
— Заткнись и собирай свои вещи! Я добился своего! Я явился сюда, чтобы уничтожить то, что создал здесь этот гринго, к тому же забрать лошадей, моих лошадей, потому что они пасутся на моей земле! И я пришел, чтобы забрать с собой мою сестру!
— Я никуда с тобой не пойду!
Он положил винтовку, и как только он это сделал, Нина рванулась к двери. Но Эмилио крепко схватил ее за руки и повернул к себе лицом.
— Ты пойдешь со мной, или, клянусь, я велю моим людям поджечь все сараи и постройки и уничтожить посевы! Тех лошадей, которых мы не сможем забрать с собой, мы застрелим, а вместе с ними Джулио и других работников. Ты этого хочешь? Мы можем сделать так, Нина! Но ты сможешь спасти все, что построил здесь твой муж. Пойдем со мной. Он тоже хочет избавиться от тебя, пойми! Ты ему больше не нужна! — Он отпустил ее, слегка толкнув. — Выбирай. Пойдем с нами, или мы уничтожим все, что построил тут твой чужестранец!
Нина пришла в негодование, у нее на глаза навернулись слезы. И от этого она еще больше разозлилась.
Она храбро посмотрела в глаза Эмилио.
— Почему ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?
— Я хочу, чтобы ты убедилась, как ошиблась! Тебе лучше быть со мной. В душе ты любишь ту жизнь, которую мы вели вместе. Тебе не пристало жить в этом доме. Ты же не старуха! Ты должна скакать верхом на лошади, совершать набеги вместе с нами, быть свободной женщиной, а не марионеткой в руках какого-то мужика!
— Ты хочешь, чтобы я отправилась с тобой только потому, что тебе нужна моя помощь! Ты хочешь, чтобы я завлекала тех людей, которых ты собираешься грабить! Но я покончила с такой жизнью, Эмилио! Я люблю Клея. Мне нравится жить здесь. И у меня скоро родится ребенок, Эмилио. Не думаю, что я смогу нравиться мужчинам, когда у меня появится большой живот!
Он с ненавистью смотрел на нее, как будто все еще не верил в то, что его сестра может делить ложе с гринго.
— Тебе следовало выйти замуж за мексиканца! Карлос любит тебя. Разве ты не знала об этом? Он так тосковал по тебе, когда ты оказалась в руках военных в Нью-Мексико. Я обещал ему, что привезу тебя.
Нина тряхнула головой.
— Что же это такое? Ты считаешь себя вправе отдавать меня мужчине, будто я какая-то шлюха или рабыня? Что с тобой произошло, Эмилио? Я не узнаю моего родного брата. Вино разрушает твой мозг, вот в чем дело.
— А я думаю, что ты мне врешь про ребенка! Но даже если ты и беременна, я все равно хочу взять тебя с собой. Я докажу, что твоему гринго нужна не ты, а твоя земля! Он вернется сюда, отстроит ранчо и спокойно станет жить без тебя!
— Он будет меня искать. А когда найдет, то убьет тебя!
Эмилио усмехнулся.
— Меня он не убьет, потому что я твой брат. Он замешкается, тут-то я и убью его! Но я уверяю, что он не станет тебя разыскивать. И если ты его любишь, то сейчас отправишься со мной и тем спасешь ранчо. Иначе он вернется на пустое место! Когда он узнает, что брат его жены натворил все это, у него уже не останется не грамма любви к маленькой мексиканке. Он все бросит и вернется в Штаты, где ему и место. Тогда ранчо вновь станет нашим.
Раздался чей-то крик. Эмилио схватил винтовку и бросился в спальню.
— Ни слова, иначе он умрет! — крикнул он ей.
Когда в дверь постучали, Нина в смятении не знала, что ей делать. Она не хотела, чтобы страдали невинные люди, и в то же время она не могла стать виновницей смерти брата, хотя он уже превратися в подонка. Она понимала, что только чрезмерное пьянство и буйная жизнь сделали его таким. Она открыла дверь. На пороге стоял Джулио.
— Я хотел узнать, как вы тут, сеньора, — обратился к ней работник. — Вы, наверное, уже видели пожар?
— Сколько построек сгорело, Джулио?
— Не думаю, что нам удастся спасти амбар, сеньора. А в нем находятся четыре лошади. Мы делаем все, что можем. Не знаю, почему начался пожар. Оставайтесь в доме, здесь вы в безопасности. Вы уже ничем не поможете.
Нина кивнула.
— Спасайте, что можно, Джулио. Все это будет ударом для Клея. Он вложил в этот амбар столько денег и труда. Я уже не говорю про лошадей. Это такая потеря. — Ком застрял у нее в горле. Она не могла думать о том, что Эмилио и его люди уничтожат все, что с таким трудом создавал ее муж. Но рисковать жизнью своих работников она тоже не могла. — У меня все в порядке, Джулио. Занимайся своим делом.
— Да, сеньора. — Работник повернулся и поспешил прочь.
Нина закрыла дверь и повернулась лицом к брату, который вышел из спальни.
— Я соберу свои вещи. Но ты дурак, Эмилио. Презираю брата, который наносит вред мужу своей сестры и уничтожает то, что создавалась при ее участии. Я не испытываю уважения к брату, который вытаскивает свою беременную сестру из дома. Ты думаешь, что сможешь изменить меня и заставить вновь полюбить бандитскую жизнь? Но я теперь совсем другая. Ты убедишься, что Клей женился на мне не из-за ранчо. Прежде всего ему нужна я. И ему нужен ребенок, которого я ношу под сердцем! — Теперь Нина жалела о том, что не сказала Клею про ребенка. Он бы тогда с двойной энергией разыскивал ее. — Ты считаешь, что Клей не станет меня искать? Еще как станет, брат. Если будет нужно, он бросит все ради меня. Но пока я хочу сохранить то, что он создал.
Она прошла мимо Эмилио и скрылась в спальне, где быстро переоделась. Ее глаза застилали слезы, в горле першило. Клей! Он вернется домой, увидит, что ее нет. Они вновь будут разлучены друг с другом. Может быть, на этот раз ему так и не удастся найти ее. Она бросила какую-то одежду в свою сумку, надела сапоги, прикрепила к поясу пистолет, который давно уже не носила. На минуту ей пришла в голову мысль выстрелить из него в Эмилио, но ведь он оставался ее братом. Нина перекрестилась и попросила Матерь Божью простить ей прегрешения.
— За домом для тебя приготовлена лошадь, — сказал Эмилио. — Мои люди ждут нас к северу отсюда. Пока ваши работники тушат пожар, мои друзья уже, наверное, угнали кобылиц твоего мужа, которые паслись на северном пастбище.
— Ты украл лошадей Клея? Но ты же сказал, что если я поеду с тобой, ты больше ничего не тронешь.
Эмилио усмехнулся.
— Я сказал, что не буду жечь пристройки и сам дом. К тому же, я беру не всех лошадей, а лишь самых лучших. — Он гордо поднял вверх голову. — У меня все отлично, Нина. В моей банде восемь человек. Мы сильны. Нам удалось ограбить банк в Сан-Антонио. Ни полицейские, ни военные не смогли поймать нас!
Нина в изумлении посмотрела на брата.
— Вы ограбили банк? Да вас же повсюду разыскивают солдаты и полицейские!
— Они нас не найдут. Мы уже месяц как скрываемся здесь, в Мексике. Скоро ми отправимся в Техас. У меня есть человек около Хьюстона, который купит всех лошадей и не задаст ни одного вопроса. Мы продадим ему коней твоего гринго. Ты увидишь, Нина, что это за прекрасная жизнь! Ты будешь во главе банды вместе со мной. Опять повсюду заговорят об Эмилио Хуаресе и его красавице-сестре Нине! Техасские поселенцы станут со страхом произносить наши имена!
Нина покачала головой.
— Ты должен понять, что я не хочу больше жить такой жизнью, Эмилио.
— Ничего, ты изменишь свое мнение. Вместе мы разбогатеем так, как и не снилось твоему гринго. Со временем переедем в Калифорнию, где я куплю тебе дом побольше, чем этот. Мы заживем по-королевски. Как только ты вновь окажешься в банде, то сразу поймешь, как соскучилась по прежней жизни. А теперь бери свои вещи, или я велю моим людям сжечь тут абсолютно все и перестрелять всех работников!
Нина поняла, что спорить с ним бесполезно. Она взяла сумку. Эмилио подвел сестру к двери и осторожно открыл ее. Работники все еще тушили амбар, крыша которого рухнула, едва Эмилио и Нина успели проскочить мимо горящей постройки. Он привязал ее сумку к седлу и помог сестре сесть на лошадь.
Изо всех сил стараясь не заплакать, Нина подчинилась брату. Она готова на все, лишь бы он не уничтожил то, во что Клей вложил так много труда, и не убил бы Джулио и других работников. Она благодарила Бога за то, что Клея не оказалось дома, иначе пьяный Эмилио мог бы его убить. Она не представляла, что ждет их в будущем, сможет ли Клей найти ее, но в душе знала, что он спасет. По крайней мере, если Клей и Эмилио сойдутся в бою, это будет равный и честный бой. Сейчас же брат мог бы застать ее мужа врасплох среди ночи.
Мысль о том, что двое любимых ей мужчин могут драться не на жизнь, а на смерть, разрывала ее сердце на части, но в глубине души она знала, кого бы ей хотелось видеть победителем. Она молилась о том, чтобы все кончилось без кровопролития.
Нина поскакала вместе с Эмилио. Опять она покидала Клея Янгблада. Надолго ли? Может быть, навсегда? Она положила руку на свой живот. Если даже она никогда больше не увидит Клея, у нее останется этот ребенок, частичка ее мужа. Теперь ей нужно думать лишь о том, как сохранить ребенка.
* * *
— Хозяин!Клей натянул поводья, увидев, что к нему скачет один из работников.
Вдалеке паслись лошади. Клей с наслаждением вдохнул свежий воздух. Его сердце учащенно забилось при мысли, что скоро он увидит Нину. Через полчаса он пересечет южную границу ранчо и окажется возле дома. Ему не терпелось сообщить жене хорошую новость. Он получил за коней больше денег, чем предполагал, и нашел себе хорошего покупателя, который теперь постоянно будет покупать у него товар.
Он с улыбкой поджидал Джулио, но его улыбка тотчас исчезла, когда он увидел расстроенное выражение лица своего работника. Нина! Что с ней?
— Хозяин, как хорошо, что вы вернулись, — произнес Джулио, подъезжая к Клею. Он снял шляпу и вытер пот со лба. В его глазах видна была тревога. — Очень плохие новости, хозяин. Не знаю даже, как и сказать.