Страница:
— Вот об этом, я думаю, нам и следует спокойно поговорить. Например, за завтраком, который я предлагал пять минут назад.
— Нам не о чем разговаривать!
Он встретился с ней взглядом, и при этом уголок его рта чуть скривился. То ли в гримасе, то ли в усмешке.
— Я так не считаю. Ты пытаешься шантажировать меня, а мне такие вещи никогда не нравились.
— Ни о каком шантаже и речи нет! — Ей становилось уже трудно дышать. Надо было предвидеть, что объяснение не будет легким.
— Как же еще это можно назвать? — Он взял ее руку. — И все же, мне думается, я смогу найти способ убедить тебя забыть обо всем.
Она выдернула свою руку.
— Ты безумен!
— Разве? Посуди сама. Ну, расскажешь ты о том, что у нас было. И как это будет выглядеть? Красивая и богатая вдова, настоящая леди, миссис Космо Столет, оказалась замешанной в какую-то позорную историйку, заплесневевшую от времени. Позволила какому-то проходимцу заманить себя в жены! Ты сдашь меня, но при этом сдашь и себя. Тебя засмеют твои же друзья! Выживут из города, уж ты мне поверь. Кроме того, ведь ты глава крупной компании. А кто поверит, что директором и владельцем большой собственности может быть женщина, которая в свое время оказалась такой простушкой, такой неразборчивой в людях?
— Может быть, — ответила она. — Но ты не понимаешь одного: все мои проблемы с лихвой окупаются осознанием того, что я навсегда избавлюсь от тебя и твоей семейки!
— Какое же должно быть осознание, если оно сможет окупить потерю твоего места в совете директоров «Столет корпорейшн»! Падение курса акций компании на рынке! Не думаю, что твои коллеги придерживаются такого же мнения. Вспомни о Ноэле Столете. На мой взгляд, он будет рад воспользоваться подвернувшимся предлогом для того, чтобы избавиться от тебя. Если же ты сама хочешь предоставить ему эту возможность… Что ж, тут уж я ничего не могу поделать.
А он хитер! В этом она вынуждена была признаться.
Рива и не думала, что ее разногласия с Ноэлем так широко известны в округе, никак не ожидала, что Эдисон сразу же нащупает ее самую слабую точку и нанесет в нее удар.
— Почему ты сразу стал мне грозить? Ведь то, что я прошу, не такая уж и жертва с твоей стороны!
— То, что ты просишь, действительно, не так уж серьезно. Но взгляни на себя со стороны: как ты это просишь! Не люблю, когда со мной так обращаются. Не люблю, когда мне начинают угрожать.
Она спокойно проговорила:
— Угрожаешь скорее ты.
— Разве? Я так не думаю. Видишь, ясно же, что у нас есть темы для обсуждения. Вот, например, что произойдет, если я — попробуем на секундочку это себе представить — пойду тебе навстречу? Если я решу принять твое предложение, на что я могу рассчитывать в качестве ответа с твоей стороны? Итак, давай все-таки договоримся о завтраке. Правда, может, тебя больше устроит ужин?
В его приглашении явно содержался намек на угрозу. И это ее возмутило. Впрочем, через секунду она поняла, что не располагает козырями для того, чтобы убедить его хоть в чем-нибудь здесь, под кроной дерева. Он быстро оправился от потрясения, в которое ввергла ее атака, и захватил инициативу. Разум подсказывал Риве, что следует согласиться на завтрак, ибо есть шанс, что тогда удастся уговорить его… Но в то же время сама мысль, что ей придется встретиться где-нибудь когда-нибудь с этим человеком еще раз, была для нее невыносима.
Вдруг у Эдисона изменилось выражение лица. Рива повернулась в ту сторону, куда был обращен его взгляд, и увидела, что к ним приближается Ноэль. Сын Космо шел неторопливо, свободно помахивая одной рукой, другой придерживая перекинутый за спину пиджак. Во всем его спокойствии было что-то нарочитое, неестественное, поэтому Рива поняла, что он вовсе не так расслаблен, как хочет казаться.
Эдисон повернулся к Риве и тихо, так, чтобы не услышал подходивший Ноэль, произнес:
— Отель «Ройял Орлеан». В понедельник. В час. У нас будет обслуживание в номере. Мой секретарь позвонит тебе и сообщит номер комнаты.
— Спасибо, нет, — ответила она презрительно, возмутившись такой наглостью. Она подумала о каком-нибудь ресторане, над которым ею осуществлялся патронаж и где ее встречи с этим человеком легко «не заметят», потом сказала: — «Коммандерс Пэлис». Мой секретарь закажет нам столик. На мое имя.
Прежде чем Эдисон смог что-нибудь на это ответить, подошел Ноэль. Он заговорил, и его голос был расслаблен и спокоен:
— Эрин послала меня сказать тебе, что жара ее совсем измучила и что она решила
пригласить своих друзей из Тьюлейна в Бон Ви искупаться. Она уехала первой, чтобы все приготовить.
— Отлично, — ответила Рива, кинув на Ноэля быстрый настороженный взгляд. У него не было привычки быть мальчиком на побегушках у Эрин. Да и вообще у кого бы то ни было. Тем не менее она должна была признать, что он подавал удобный повод, чтобы откланяться. — Действительно, сегодня так жарко, что даже есть не хочется. Похоже, и мне стоит отправиться домой.
— Вот и хорошо, — коротко ответил Ноэль и, едва заметно кивнув на прощание Эдисону, развернулся в другую сторону.
Рива попрощалась с Эдисоном так, как она прощалась с незнакомыми ей людьми, и ушла с Ноэлем. Она ни разу не обернулась.
Они с Ноэлем шли мимо палаток с едой, мимо ораторского возвышения, мимо места парковки автомобилей. Их путь лежал то по открытому пространству, обожженному солнцем, то в тени деревьев, где по контрасту казалось даже прохладно, через участки замешенной ногами засохшей грязи к полосам сочной травы, которая выглядела ярко-зеленым драгоценным ковром.
Рива была рада, что ее спасли из ситуации, которая уже начинала выходить из-под ее контроля. Хотя, впрочем, она была далека от мысли считать Ноэля искренним странствующим рыцарем. Она бросила на него быстрый незаметный взгляд. Тени от листвы, падающие на лицо, искажали его черты, подчеркивая печальное и какое-то отсутствующее его выражение. Его внешность, форма головы, посадка широких плеч навевали в ней мимолетные воспоминания.
Таким же был и Космо, когда они впервые встретились. Ей тогда было шестнадцать, а ему сорок шесть. Сейчас Ноэлю сорок пять с половиной. Практически столько же. Сын, несомненно, унаследовал отцовскую индивидуальность. В нем были все, трудно определимые на глаз, признаки аристократа, происходящие от хорошей наследственности, прекрасного телосложения, безупречного вкуса в одежде и уверенности во всем, которая обеспечивалась многочисленными портретами предков на чердаке. Человек смотрит на них и точно знает, кто он и что он. Это очень помогает в жизни. Его темные волосы уже посеребрились на висках, а лицо было бронзовым от загара. Темные и густые брови красиво нависали над глубоко посаженными серыми глазами, а великолепный точеный подбородок был обрамлен аккуратной темной бородкой. В высокой посадке небольших скул наблюдались какие-то смешливые линии, а форма рта говорила о его чувственности… Впрочем, последние два признака своей внешности Ноэль старался никогда не раскрывать перед Ривой. И, дай Бог, если раз или два в год ей самой удавалось их подмечать.
Как будто заинтересовавшись тем, что она так пристально и в то же время исподтишка рассматривает его, он взглянул на нее и сказал:
— Галлант не силен в конкретных фактах и программах, поэтому ему приходится много сочинять в своих речах. Впрочем, похоже, что недостаток сути дела он успешно компенсирует своим чертовским обаянием. А?
— До выборов он еще насобачится в произнесении пламенных речей.
— Четыре месяца — не такой большой срок. Особенно когда тебе дышат в затылок еще восемь кандидатов-демократов, не говоря уже о трех республиканцах.
— Короче, лето, как всегда, у нас будет жарким.
Ноэль подтвердил это замечание кивком головы.
— Что-то не помню, чтобы мой отец хоть раз упоминал о том, что знаком с Галлантом, или что когда-нибудь поддерживал его.
«Мой отец»… Теперь Ноэль всегда использовал в своих воспоминаниях это официальное название. Впрочем, как Рива помнила, были времена, когда он называл его «папой» и даже «папашей»… Но это было очень давно.
— Не думаю, что Космо когда-нибудь встречался с ним, — согласилась она.
— А мне показалось, что ты с ним на дружеской ноге.
— Ничего подобного.
Ноэль прямо посмотрел на нее.
— Если твой разговор с Галлантом имел деловой характер, я считаю, мне следует знать о нем.
В этой просьбе была своя логика, так как Ноэль являлся полноправным совладельцем «Столет корпорейшн», и если дело касалось этой компании, он имел право быть поставленным в известность. Однако она подозревала, что эта апелляция к своим правам — лишь предлог для того, чтобы выяснить причину, побудившую мачеху к разговору с Эдисоном.
— Это не имеет никакого отношения к «Столет». Если уж начистоту, то наш разговор касался Эрин.
— Интересно, — сухо пробормотал Ноэль, не спуская с нее глаз. И добавил: — Ты собиралась поговорить с ним об Эрин и предупредила его с самого начала, что он не пожалеет о вашей беседе?
Она попыталась улыбнуться.
— По-моему, являясь любящей тетушкой, я имею некоторую свободу в завязывании подобных разговоров.
— Думала убедить его заплатить ей за то, что она пахала на него?
Хорошенькое он ей подкинул объяснение! По крайней мере, правдоподобное. Вспомнив о жаре, она стала обмахиваться своей соломенной шляпкой, которую не надевала со времени разговора с Эдисоном.
— Эрин провела немало часов в его штаб-квартире в Новом Орлеане. Неужели ты полагаешь, что она не заслужила за это никакой награды?
— Я полагаю, что она работала там не за деньги. Просто ей было интересно повертеться на предвыборной кухне и к тому же рядом с Джошем Галлантом. Не беспокойся, им не удастся превратить Эрин в бессловесный автомат, который всю жизнь только и будет делать, что размахивать политическими лозунгами и флажками.
Ко времени возвращения Ноэля они сблизились с Эрин. Племянница Ривы стала более или менее регулярно появляться в Бон Ви лет пять назад, как только поступила в Тьюлейн. И хотя официально она жила на территории колледжа, в «общаге», усадьба при плантации стала ее вторым домом. Ее родители — сестра Ривы Маргарет и ее муж — жили в северной части штата. Им самим было не по средствам отправить дочь учиться в колледж. Тем более в такой, как Тьюлейн. Тогда-то Рива и вышла на первый план, обеспечив племянницу не только возможностью получить прекрасное образование, но и домом, где бы она могла отдыхать после занятий. Рива получала от этого только радость и удовольствие. До тех пор, пока Эрин не повстречалась с Джошем Галлантом.
— Рада, что ты оказался способным увидеть в Эрин ее хорошие стороны, — сказала Рива Ноэлю. Когда дело касалось племянницы и ее будущего, она очень быстро заводилась и горячилась.
— Только слепец не увидит. Не часто встречаешь девчонку одновременно с мозгами и красотой.
«С мозгами и красотой»… Теперь Эрин на семь лет была старше той Ривы, которая выходила замуж за Космо… Рива не могла объяснить вспыхнувшие в ней чувства, но понимала, что они очень походят на зависть и ревность… Впрочем, все это было смешно! Ее совершенно не трогало, оценит ее Ноэль Столет или нет.
Она успокоилась. По крайней мере, ей удалось отвлечь его внимание от своего разговора с Эдисоном.
Но ей только так показалось. Она не должна была забывать о том, что отличительной тактикой Ноэля в делах была неожиданная атака после спокойных, плавных маневров.
— На твоем месте я бы не лез добровольно в сети к Галланту, — сказал Ноэль вдруг. — У него репутация большого бабника.
Рива устремила на него острый взгляд.
— Не волнуйся за меня, я и не собиралась лезть в его сети.
— А я и не волнуюсь. Просто считаю, что ты должна об этом знать.
— Прости, конечно, но твоя забота мне кажется несколько странной.
Два десятка лет он не проявлял столь явного интереса к ее личности. Когда он смотрел на нее или обращался к ней, то ей казалось, что ее воспринимают в качестве предмета интерьера в доме Космо Столета. В лучшем случае — в качестве деловой помощницы отца. Часто у нее создавалось такое впечатление — это было во времена его коротких наездов из очередной «ссылки» и даже после смерти Космо, — что он предпочитает вообще не видеть и не слышать ее больше, чем того требует элементарная вежливость.
На какую-то долю секунды у него скривился рот. Он глянул на нее своими серыми глазами.
— Бывали времена, когда сарказм тебе не шел.
— Значит, ты хочешь сказать, что сейчас он мне к лицу?
— Не знаю. Может, я ошибся. Может, он всегда был тебе к лицу.
Рива уже открыла рот для резкого ответа, но ничего не смогла сказать. Ей вдруг показалось, что она увидела в глубине его глаз отражение какой-то боли. Тяжелый комок подступил к ее горлу.
Спустя мгновение эти ощущения исчезли и осталось только смущение. Рива стала смотреть в сторону.
Они как раз подошли к палаткам с угощением для тех, кто принял участие в митинге. Для того чтобы прервать нехорошую паузу, она спросила:
— Не знаешь, куда подевался Дант?
— Понятия не имею, — последовал холодный ответ.
— Мне надо его найти. Ведь пришла-то я с ним.
Ноэль коротко кивнул:
— Значит, увидимся дома.
Он ушел. Рива смотрела ему вслед. Длинные крепкие ноги ритмично несли его вперед. Создавалось впечатление, что у него в резерве остается много нерастраченных сил. Сил, которые пребывают невостребованными в мире бизнеса, где проходила его жизнь. Это был довольно замкнутый человек, крепкий орешек. Таких непросто узнать поближе. Но люди говорили, что таких, как Ноэль, хорошо держать в союзниках. В этом качестве они незаменимы.
«Жаль, что он мне не союзник», — подумала она.
Союзник. В нем она нуждалась. Потому что часто бывает, что старые любовники, как и старые друзья, превращаются в опасных врагов.
2
— Нам не о чем разговаривать!
Он встретился с ней взглядом, и при этом уголок его рта чуть скривился. То ли в гримасе, то ли в усмешке.
— Я так не считаю. Ты пытаешься шантажировать меня, а мне такие вещи никогда не нравились.
— Ни о каком шантаже и речи нет! — Ей становилось уже трудно дышать. Надо было предвидеть, что объяснение не будет легким.
— Как же еще это можно назвать? — Он взял ее руку. — И все же, мне думается, я смогу найти способ убедить тебя забыть обо всем.
Она выдернула свою руку.
— Ты безумен!
— Разве? Посуди сама. Ну, расскажешь ты о том, что у нас было. И как это будет выглядеть? Красивая и богатая вдова, настоящая леди, миссис Космо Столет, оказалась замешанной в какую-то позорную историйку, заплесневевшую от времени. Позволила какому-то проходимцу заманить себя в жены! Ты сдашь меня, но при этом сдашь и себя. Тебя засмеют твои же друзья! Выживут из города, уж ты мне поверь. Кроме того, ведь ты глава крупной компании. А кто поверит, что директором и владельцем большой собственности может быть женщина, которая в свое время оказалась такой простушкой, такой неразборчивой в людях?
— Может быть, — ответила она. — Но ты не понимаешь одного: все мои проблемы с лихвой окупаются осознанием того, что я навсегда избавлюсь от тебя и твоей семейки!
— Какое же должно быть осознание, если оно сможет окупить потерю твоего места в совете директоров «Столет корпорейшн»! Падение курса акций компании на рынке! Не думаю, что твои коллеги придерживаются такого же мнения. Вспомни о Ноэле Столете. На мой взгляд, он будет рад воспользоваться подвернувшимся предлогом для того, чтобы избавиться от тебя. Если же ты сама хочешь предоставить ему эту возможность… Что ж, тут уж я ничего не могу поделать.
А он хитер! В этом она вынуждена была признаться.
Рива и не думала, что ее разногласия с Ноэлем так широко известны в округе, никак не ожидала, что Эдисон сразу же нащупает ее самую слабую точку и нанесет в нее удар.
— Почему ты сразу стал мне грозить? Ведь то, что я прошу, не такая уж и жертва с твоей стороны!
— То, что ты просишь, действительно, не так уж серьезно. Но взгляни на себя со стороны: как ты это просишь! Не люблю, когда со мной так обращаются. Не люблю, когда мне начинают угрожать.
Она спокойно проговорила:
— Угрожаешь скорее ты.
— Разве? Я так не думаю. Видишь, ясно же, что у нас есть темы для обсуждения. Вот, например, что произойдет, если я — попробуем на секундочку это себе представить — пойду тебе навстречу? Если я решу принять твое предложение, на что я могу рассчитывать в качестве ответа с твоей стороны? Итак, давай все-таки договоримся о завтраке. Правда, может, тебя больше устроит ужин?
В его приглашении явно содержался намек на угрозу. И это ее возмутило. Впрочем, через секунду она поняла, что не располагает козырями для того, чтобы убедить его хоть в чем-нибудь здесь, под кроной дерева. Он быстро оправился от потрясения, в которое ввергла ее атака, и захватил инициативу. Разум подсказывал Риве, что следует согласиться на завтрак, ибо есть шанс, что тогда удастся уговорить его… Но в то же время сама мысль, что ей придется встретиться где-нибудь когда-нибудь с этим человеком еще раз, была для нее невыносима.
Вдруг у Эдисона изменилось выражение лица. Рива повернулась в ту сторону, куда был обращен его взгляд, и увидела, что к ним приближается Ноэль. Сын Космо шел неторопливо, свободно помахивая одной рукой, другой придерживая перекинутый за спину пиджак. Во всем его спокойствии было что-то нарочитое, неестественное, поэтому Рива поняла, что он вовсе не так расслаблен, как хочет казаться.
Эдисон повернулся к Риве и тихо, так, чтобы не услышал подходивший Ноэль, произнес:
— Отель «Ройял Орлеан». В понедельник. В час. У нас будет обслуживание в номере. Мой секретарь позвонит тебе и сообщит номер комнаты.
— Спасибо, нет, — ответила она презрительно, возмутившись такой наглостью. Она подумала о каком-нибудь ресторане, над которым ею осуществлялся патронаж и где ее встречи с этим человеком легко «не заметят», потом сказала: — «Коммандерс Пэлис». Мой секретарь закажет нам столик. На мое имя.
Прежде чем Эдисон смог что-нибудь на это ответить, подошел Ноэль. Он заговорил, и его голос был расслаблен и спокоен:
— Эрин послала меня сказать тебе, что жара ее совсем измучила и что она решила
пригласить своих друзей из Тьюлейна в Бон Ви искупаться. Она уехала первой, чтобы все приготовить.
— Отлично, — ответила Рива, кинув на Ноэля быстрый настороженный взгляд. У него не было привычки быть мальчиком на побегушках у Эрин. Да и вообще у кого бы то ни было. Тем не менее она должна была признать, что он подавал удобный повод, чтобы откланяться. — Действительно, сегодня так жарко, что даже есть не хочется. Похоже, и мне стоит отправиться домой.
— Вот и хорошо, — коротко ответил Ноэль и, едва заметно кивнув на прощание Эдисону, развернулся в другую сторону.
Рива попрощалась с Эдисоном так, как она прощалась с незнакомыми ей людьми, и ушла с Ноэлем. Она ни разу не обернулась.
Они с Ноэлем шли мимо палаток с едой, мимо ораторского возвышения, мимо места парковки автомобилей. Их путь лежал то по открытому пространству, обожженному солнцем, то в тени деревьев, где по контрасту казалось даже прохладно, через участки замешенной ногами засохшей грязи к полосам сочной травы, которая выглядела ярко-зеленым драгоценным ковром.
Рива была рада, что ее спасли из ситуации, которая уже начинала выходить из-под ее контроля. Хотя, впрочем, она была далека от мысли считать Ноэля искренним странствующим рыцарем. Она бросила на него быстрый незаметный взгляд. Тени от листвы, падающие на лицо, искажали его черты, подчеркивая печальное и какое-то отсутствующее его выражение. Его внешность, форма головы, посадка широких плеч навевали в ней мимолетные воспоминания.
Таким же был и Космо, когда они впервые встретились. Ей тогда было шестнадцать, а ему сорок шесть. Сейчас Ноэлю сорок пять с половиной. Практически столько же. Сын, несомненно, унаследовал отцовскую индивидуальность. В нем были все, трудно определимые на глаз, признаки аристократа, происходящие от хорошей наследственности, прекрасного телосложения, безупречного вкуса в одежде и уверенности во всем, которая обеспечивалась многочисленными портретами предков на чердаке. Человек смотрит на них и точно знает, кто он и что он. Это очень помогает в жизни. Его темные волосы уже посеребрились на висках, а лицо было бронзовым от загара. Темные и густые брови красиво нависали над глубоко посаженными серыми глазами, а великолепный точеный подбородок был обрамлен аккуратной темной бородкой. В высокой посадке небольших скул наблюдались какие-то смешливые линии, а форма рта говорила о его чувственности… Впрочем, последние два признака своей внешности Ноэль старался никогда не раскрывать перед Ривой. И, дай Бог, если раз или два в год ей самой удавалось их подмечать.
Как будто заинтересовавшись тем, что она так пристально и в то же время исподтишка рассматривает его, он взглянул на нее и сказал:
— Галлант не силен в конкретных фактах и программах, поэтому ему приходится много сочинять в своих речах. Впрочем, похоже, что недостаток сути дела он успешно компенсирует своим чертовским обаянием. А?
— До выборов он еще насобачится в произнесении пламенных речей.
— Четыре месяца — не такой большой срок. Особенно когда тебе дышат в затылок еще восемь кандидатов-демократов, не говоря уже о трех республиканцах.
— Короче, лето, как всегда, у нас будет жарким.
Ноэль подтвердил это замечание кивком головы.
— Что-то не помню, чтобы мой отец хоть раз упоминал о том, что знаком с Галлантом, или что когда-нибудь поддерживал его.
«Мой отец»… Теперь Ноэль всегда использовал в своих воспоминаниях это официальное название. Впрочем, как Рива помнила, были времена, когда он называл его «папой» и даже «папашей»… Но это было очень давно.
— Не думаю, что Космо когда-нибудь встречался с ним, — согласилась она.
— А мне показалось, что ты с ним на дружеской ноге.
— Ничего подобного.
Ноэль прямо посмотрел на нее.
— Если твой разговор с Галлантом имел деловой характер, я считаю, мне следует знать о нем.
В этой просьбе была своя логика, так как Ноэль являлся полноправным совладельцем «Столет корпорейшн», и если дело касалось этой компании, он имел право быть поставленным в известность. Однако она подозревала, что эта апелляция к своим правам — лишь предлог для того, чтобы выяснить причину, побудившую мачеху к разговору с Эдисоном.
— Это не имеет никакого отношения к «Столет». Если уж начистоту, то наш разговор касался Эрин.
— Интересно, — сухо пробормотал Ноэль, не спуская с нее глаз. И добавил: — Ты собиралась поговорить с ним об Эрин и предупредила его с самого начала, что он не пожалеет о вашей беседе?
Она попыталась улыбнуться.
— По-моему, являясь любящей тетушкой, я имею некоторую свободу в завязывании подобных разговоров.
— Думала убедить его заплатить ей за то, что она пахала на него?
Хорошенькое он ей подкинул объяснение! По крайней мере, правдоподобное. Вспомнив о жаре, она стала обмахиваться своей соломенной шляпкой, которую не надевала со времени разговора с Эдисоном.
— Эрин провела немало часов в его штаб-квартире в Новом Орлеане. Неужели ты полагаешь, что она не заслужила за это никакой награды?
— Я полагаю, что она работала там не за деньги. Просто ей было интересно повертеться на предвыборной кухне и к тому же рядом с Джошем Галлантом. Не беспокойся, им не удастся превратить Эрин в бессловесный автомат, который всю жизнь только и будет делать, что размахивать политическими лозунгами и флажками.
Ко времени возвращения Ноэля они сблизились с Эрин. Племянница Ривы стала более или менее регулярно появляться в Бон Ви лет пять назад, как только поступила в Тьюлейн. И хотя официально она жила на территории колледжа, в «общаге», усадьба при плантации стала ее вторым домом. Ее родители — сестра Ривы Маргарет и ее муж — жили в северной части штата. Им самим было не по средствам отправить дочь учиться в колледж. Тем более в такой, как Тьюлейн. Тогда-то Рива и вышла на первый план, обеспечив племянницу не только возможностью получить прекрасное образование, но и домом, где бы она могла отдыхать после занятий. Рива получала от этого только радость и удовольствие. До тех пор, пока Эрин не повстречалась с Джошем Галлантом.
— Рада, что ты оказался способным увидеть в Эрин ее хорошие стороны, — сказала Рива Ноэлю. Когда дело касалось племянницы и ее будущего, она очень быстро заводилась и горячилась.
— Только слепец не увидит. Не часто встречаешь девчонку одновременно с мозгами и красотой.
«С мозгами и красотой»… Теперь Эрин на семь лет была старше той Ривы, которая выходила замуж за Космо… Рива не могла объяснить вспыхнувшие в ней чувства, но понимала, что они очень походят на зависть и ревность… Впрочем, все это было смешно! Ее совершенно не трогало, оценит ее Ноэль Столет или нет.
Она успокоилась. По крайней мере, ей удалось отвлечь его внимание от своего разговора с Эдисоном.
Но ей только так показалось. Она не должна была забывать о том, что отличительной тактикой Ноэля в делах была неожиданная атака после спокойных, плавных маневров.
— На твоем месте я бы не лез добровольно в сети к Галланту, — сказал Ноэль вдруг. — У него репутация большого бабника.
Рива устремила на него острый взгляд.
— Не волнуйся за меня, я и не собиралась лезть в его сети.
— А я и не волнуюсь. Просто считаю, что ты должна об этом знать.
— Прости, конечно, но твоя забота мне кажется несколько странной.
Два десятка лет он не проявлял столь явного интереса к ее личности. Когда он смотрел на нее или обращался к ней, то ей казалось, что ее воспринимают в качестве предмета интерьера в доме Космо Столета. В лучшем случае — в качестве деловой помощницы отца. Часто у нее создавалось такое впечатление — это было во времена его коротких наездов из очередной «ссылки» и даже после смерти Космо, — что он предпочитает вообще не видеть и не слышать ее больше, чем того требует элементарная вежливость.
На какую-то долю секунды у него скривился рот. Он глянул на нее своими серыми глазами.
— Бывали времена, когда сарказм тебе не шел.
— Значит, ты хочешь сказать, что сейчас он мне к лицу?
— Не знаю. Может, я ошибся. Может, он всегда был тебе к лицу.
Рива уже открыла рот для резкого ответа, но ничего не смогла сказать. Ей вдруг показалось, что она увидела в глубине его глаз отражение какой-то боли. Тяжелый комок подступил к ее горлу.
Спустя мгновение эти ощущения исчезли и осталось только смущение. Рива стала смотреть в сторону.
Они как раз подошли к палаткам с угощением для тех, кто принял участие в митинге. Для того чтобы прервать нехорошую паузу, она спросила:
— Не знаешь, куда подевался Дант?
— Понятия не имею, — последовал холодный ответ.
— Мне надо его найти. Ведь пришла-то я с ним.
Ноэль коротко кивнул:
— Значит, увидимся дома.
Он ушел. Рива смотрела ему вслед. Длинные крепкие ноги ритмично несли его вперед. Создавалось впечатление, что у него в резерве остается много нерастраченных сил. Сил, которые пребывают невостребованными в мире бизнеса, где проходила его жизнь. Это был довольно замкнутый человек, крепкий орешек. Таких непросто узнать поближе. Но люди говорили, что таких, как Ноэль, хорошо держать в союзниках. В этом качестве они незаменимы.
«Жаль, что он мне не союзник», — подумала она.
Союзник. В нем она нуждалась. Потому что часто бывает, что старые любовники, как и старые друзья, превращаются в опасных врагов.
2
При въезде в Бон Ви не было видно ни ворот, ни сторожки, ни охранников. Единственными часовыми — если их можно было считать таковыми — были деревья. Мощные дубы двумя ровными рядами обступали подъездную дорожку.
Некоторые ветви старинных исполинов достигали величины стволов крупных деревьев и клонились к земле, образовывая собой дополнительные опоры. Величественные гиганты тянулись к дому, а их внутренние ветви изгибались со всей своей роскошной листвой над дорожкой, образуя своего рода кафедральный свод при приближении к дому, который поэтому походил на алтарь в дальнем конце огромного храма. Старинный особняк был защищен уже одной своей удаленностью от современной жизни и отчасти благоговением, которое вдохновлял своим видом. Бон Ви был одним из старейших плантационных поместий, выстроенных еще до Гражданской войны. Это была гордость Юга. Каменный, с прекрасными пропорциями фасад сразу же узнавался, так как в свое время его снимали для обложек сотен книг и почтовых открыток.
Космо был ярым противником дополнительного укрепления своего жилища от воров, хулиганов или от просто любопытствующих чужаков, появлявшихся время от времени на подъездной дорожке к дому. Он говорил, что Бон Ви не является ни военным лагерем, ни тюрьмой, а его домом.
Рива не стала ничего менять после его смерти. Конечно, при доме содержалась небольшая армия обслуживающего персонала: дворовые и домашние слуги, повар и шофер. Эти люди всю свою жизнь отдали служению семье Столетов, как и их родители. Можно было сказать, что Бон Ви и для них был отчим домом. Поэтому ничто не могло пройти здесь незамеченным и невыясненным. Никогда не было никаких проблем или недоразумений.
Дант Ромоли повернул свою «альфа-ромео» к подъездной дорожке и быстро приближался к дому. В двадцати ярдах от парадного крыльца он свернул влево, к месту парковки, и остановил машину рядом с тремя другими, уже стоявшими там. Он выбрался со своего сиденья и обошел кругом, чтобы помочь выйти Риве.
Сильная спортивная машина легко и быстро преодолела расстояние, отделявшее место проведения митинга от Бон Ви, — примерно пятьдесят миль. Но эта прогулка «с ветерком» нисколько не освежила Риву. Она была все так же напряжена, не отошла от разговора с Эдисоном и Ноэлем. Когда Дант помогал ей выйти из машины, она как-то извиняюще улыбнулась ему. Весь последний час она не могла составить ему хорошей компании, так как была погружена в свои мысли.
— Останешься, ладно? — спросила она. — Могу предложить тебе неплохой ленч взамен того, который ты упустил из-за меня. Сейчас здесь только друзья Эрин, и мне будет одиноко. Ведь среди них нет ни одного человека старше тридцати.
Дант недолго думал.
— Ты же знаешь меня. Я еще никогда не отказывался от еды.
Это была одна из тех шуток, которыми они перебрасывались в общении друг с другом. Они вместе прошли длинный путь. До шестидесятых, до засаленной кухни знаменитого ресторана «Французский квартал», до неряшливого бара без крыши на Бурбон-стрите, до того времени, когда они оба были молоды, самостоятельны, бедны, но не нищи.
Тогда-то Дант и занялся всерьез едой. Будучи постоянно в непосредственной близости к котлам и сковородкам, будучи причастным к приготовлению всевозможных блюд, у каждого из которых был свой собственный вкус и аромат, он постоянно боялся растолстеть до размеров кита. Он все беспокоился, что полнота помешает в любовных делах. Впрочем, все опасения были напрасны: несмотря на свою франко-итальянскую наследственность, он по сей день оставался довольно стройным. Но перед другими он любил изображать тяжелую борьбу, которую якобы вел для поддержания формы. Каждый день совершал двухмильные пробежки и махал теннисной ракеткой. Однако правда заключалась в том, что особый тип обмена веществ в его организме и постоянная работа ради хлеба насущного просто не оставляли ему никаких шансов пополнеть, что бы и в каких количествах он ни ел.
У него были серьезные причины уважительно относиться к пище. Теперь он был владельцем ресторана «У Леконта». Это заведение с великолепной кухней нисколько не уступало по известности «Коммандерс Пэлис», а своими корнями в историю Нового Орлеана уходило еще глубже. Этот ресторан был преуспевающей фирмой аж с 1843 года, здесь закатывались громкие пиршества и не менее громкие скандалы в то золотое время перед Гражданской войной, когда хлопок ценился дороже серебра, не пустел зал ресторана и в веселые девяностые годы. В середине двадцатого века хозяева, а вернее, их потомки вынуждены были продать свое дело, и ресторан переходил из рук в руки до тех пор, пока его не купил Дант, работавший там помощником официанта. Это произошло десять лет назад.
Владение рестораном «У Леконта» было кульминацией самой радужной мечты. Дант с любовью и величайшей заботой отреставрировал заведение, придав ему первоначальный облик — парижского бистро. Затем он нанял известного в округе повара и стал зарабатывать деньги, окупать свое приобретение. Деньги всегда имели большое значение для Данта, хотя в большинстве случаев он не имел их, а только делал. Выбиваясь из сил, он как-то вложил крупный капитал в те забегаловки, которые славились отличными жареными цыплятами. Это, в конце концов, позволило ему осуществить свою мечту: купить ресторан «У Леконта». Он никогда не забывал о том, что званием ресторатора он обязан банальному жареному цыпленку, и никогда ни перед кем за это не извинялся.
Дант принадлежал к той категории людей, которые не довольствуются достигнутым, даже если достигнутое было их «предельной» мечтой. Недавно он открыл еще один ресторан и ночной бар, куда — это было на озере Понтчартрейн — слеталась молодежь со всех концов насладиться не только отменно приготовленной едой из озерных обитателей, но и рок-музыкой и оригинальным освещением.
Бон Ви, как, впрочем, и всегда, радушно встретил Риву. Это был ее дом. Что-то было в нем такое, что наполняло ее ощущением комфорта и успокоения. Порой она сравнивала это плантационное поместье со старым добрым другом, который не предъявляет к тебе никаких требований, никаких претензий. Выстроенный в неоклассическом стиле, дом был окрашен в нежный персиково-розовый цвет. На вид он казался очень массивным, но фундамент был площадью всего в семьдесят квадратных футов. В доме было два этажа, не считая надстроек, бельведера, а также нижних и верхних галерей и балконов, которые опоясывали его со всех четырех сторон. Стройность дому придавали двадцать восемь дорических колонн, от земли до крыши. Их огромные размеры не пугали Риву, наоборот, среди всего этого величия, грандиозности она чувствовала себя защищенной.
Комнаты были просторными, с высокими потолками, обрамленными причудливой лепниной. Мебель Столетов представляла собой смесь антиквариата и современных предметов, что заметно снижало официальную торжественность жилища. В доме было всего восемь основных комнат — четыре внизу и четыре наверху, — не считая, разумеется, целого ряда боковушек и темнушек, которые выполняли роль туалетных и ванных комнат, подсобных помещений. Широкий холл делил дом на обоих этажах на две части. Внизу холл превращался в широкий и просторный зал, в дальнем конце которого были застекленные двери, справа вверх тянулась изогнутая лестница с перилами из красного дерева. А из застекленных дверей можно было попасть в нижнюю галерею с кирпичным полом. Это место было похоже на крытый подъезд и было заставлено обитыми подушками железными стульями, которые окружали столы с прозрачной поверхностью, и огромные вазоны, в них росли изогнутые папоротники и розовые герани. Тут и там тянулся пестрый плющ. На кирпичную террасу вело невысокое кирпичное крыльцо. С террасы можно было попасть прямо к плавательному бассейну. За ним раскинулся английский сад, деревья спускались к декоративному пруду. В его середине был небольшой островок, на котором стояло забавное сооружение, напоминающее маленький римский храм.
Плавательный бассейн, выложенный белым мрамором, с целой шеренгой высоких колонн всегда напоминал Риве римский бассейн со съемочной площадки фильма «Великий Гетсби». Правда, их бассейн не такой большой, но зато по его краям посажены клумбовые пальмы, которые придавали всему месту очаровательный тропический колорит. Специалист сказал бы, что здесь есть претензия на классическую пышность. Так или иначе, но если хочешь выстроить бассейн так, чтобы он красиво вписывался в ансамбль плантационного поместья времен до Гражданской войны, лучшего стиля и не найти. Ко-смо, который построил бассейн для Ривы, когда узнал, что она обожает плавать, просто следовал вкусам плантаторов девятнадцатого века, поклонников неоклассического стиля.
Звуки возбужденных голосов и всплески воды привлекли внимание Ривы и Данта, и они прошли через весь дом и вышли к бассейну. Приятели Эрин по колледжу ныряли и плескались, как одержимые. Как только из воды выходил кто-нибудь из них, так его тут же принимались растирать полотенцами двое или трое товарищей. В воздухе висел запах хлорки и крема для загара — его аромат напоминал что-то среднее между кокосовым орехом и ананасом, если не считать притягивающего к себе запаха еды. Рядом с бассейном стоял буфетный стол, где на больших блюдах лежали тонко нарезанный ростбиф, ветчина, стояла большая кастрюля супа из стручков бамии, вазы с картофельным салатом, макаронным салатом, зеленым салатом и разнообразные фрукты. Кроме того там было три вида домашних бутербродов и четыре вида пирожков и пирожных. Освежающие напитки, вино в бутылках и пиво были погружены в мелко накрошенный лед в медном глубоком подносе.
Эрин при помощи домашних довольно быстро освоилась с новым домом. За то время, которое она прожила в Бон Ви, она уже успела привыкнуть к этому стилю жизни. Рива не могла нарадоваться на свою племянницу, хотя молила Бога помочь ей не избаловать девушку.
Заметив Эрин, сидевшую на противоположном краю бассейна, Рива помахала ей рукой.
Та отозвалась:
— А где ваши купальники? Вы разве не хотите к нам присоединиться?
— Может, позже, — ответила Рива. — Сначала, нам необходимо что-нибудь поесть.
— Ноэль тоже не придет. Ему нужно было уезжать через несколько минут после того, как он приехал. Кажется, ему кто-то позвонил из аэропорта.
— Из аэропорта?
Эрин беззаботно пожала плечами и поправила свой ярко-розовый бикини, который еле скрывал ее пленительные формы.
— Это все, что он сказал.
Рива кивнула, взяла тарелку себе и передала одну Данту, а потом показала служанке, которая стояла возле буфетного столика, что бы она хотела с него взять. Итак, ее пасынок Ноэль пришел и ушел, не потрудившись оставить для нее никакого объяснения. Впрочем, так он поступал всегда. Разговор, который состоялся между ними в парке, уже был чем-то необычным в их отношениях. Как правило, они обменивались лишь односложными репликами, да и то только тогда, когда этого требовала настоятельная необходимость. Что ж, если он не хочет обедать, это его проблемы.
Когда она села за один из столиков, что стояли в галерее, Рива вдруг увидела молодого человека, который в несколько гребков пересек аквамариновую воду бассейна в направлении к ее племяннице. Он выбрался на бордюр бассейна рядом с Эрин, провел несколько раз руками по волосам, стряхивая с них воду. Он смотрел на Эрин и весело смеялся.
Рива так и застыла с поднятой салфеткой. Этим молодым человеком был Джош Галлант.
Ей следовало догадаться об этом раньше. Ведь он был с Эрин на митинге. Даже если, бы ее племянница и не хотела приглашать его домой вместе с остальными приятелями, этого трудно было бы избежать и по отношению к нему невежливо, а Эрин отличалась хорошим воспитанием. Впрочем, заметив улыбки, которыми племянница одаривала молодого Галланта, Рива поняла, что Эрин пригласила его в Бон Ви не только потому, что этого требовали приличия…
Некоторые ветви старинных исполинов достигали величины стволов крупных деревьев и клонились к земле, образовывая собой дополнительные опоры. Величественные гиганты тянулись к дому, а их внутренние ветви изгибались со всей своей роскошной листвой над дорожкой, образуя своего рода кафедральный свод при приближении к дому, который поэтому походил на алтарь в дальнем конце огромного храма. Старинный особняк был защищен уже одной своей удаленностью от современной жизни и отчасти благоговением, которое вдохновлял своим видом. Бон Ви был одним из старейших плантационных поместий, выстроенных еще до Гражданской войны. Это была гордость Юга. Каменный, с прекрасными пропорциями фасад сразу же узнавался, так как в свое время его снимали для обложек сотен книг и почтовых открыток.
Космо был ярым противником дополнительного укрепления своего жилища от воров, хулиганов или от просто любопытствующих чужаков, появлявшихся время от времени на подъездной дорожке к дому. Он говорил, что Бон Ви не является ни военным лагерем, ни тюрьмой, а его домом.
Рива не стала ничего менять после его смерти. Конечно, при доме содержалась небольшая армия обслуживающего персонала: дворовые и домашние слуги, повар и шофер. Эти люди всю свою жизнь отдали служению семье Столетов, как и их родители. Можно было сказать, что Бон Ви и для них был отчим домом. Поэтому ничто не могло пройти здесь незамеченным и невыясненным. Никогда не было никаких проблем или недоразумений.
Дант Ромоли повернул свою «альфа-ромео» к подъездной дорожке и быстро приближался к дому. В двадцати ярдах от парадного крыльца он свернул влево, к месту парковки, и остановил машину рядом с тремя другими, уже стоявшими там. Он выбрался со своего сиденья и обошел кругом, чтобы помочь выйти Риве.
Сильная спортивная машина легко и быстро преодолела расстояние, отделявшее место проведения митинга от Бон Ви, — примерно пятьдесят миль. Но эта прогулка «с ветерком» нисколько не освежила Риву. Она была все так же напряжена, не отошла от разговора с Эдисоном и Ноэлем. Когда Дант помогал ей выйти из машины, она как-то извиняюще улыбнулась ему. Весь последний час она не могла составить ему хорошей компании, так как была погружена в свои мысли.
— Останешься, ладно? — спросила она. — Могу предложить тебе неплохой ленч взамен того, который ты упустил из-за меня. Сейчас здесь только друзья Эрин, и мне будет одиноко. Ведь среди них нет ни одного человека старше тридцати.
Дант недолго думал.
— Ты же знаешь меня. Я еще никогда не отказывался от еды.
Это была одна из тех шуток, которыми они перебрасывались в общении друг с другом. Они вместе прошли длинный путь. До шестидесятых, до засаленной кухни знаменитого ресторана «Французский квартал», до неряшливого бара без крыши на Бурбон-стрите, до того времени, когда они оба были молоды, самостоятельны, бедны, но не нищи.
Тогда-то Дант и занялся всерьез едой. Будучи постоянно в непосредственной близости к котлам и сковородкам, будучи причастным к приготовлению всевозможных блюд, у каждого из которых был свой собственный вкус и аромат, он постоянно боялся растолстеть до размеров кита. Он все беспокоился, что полнота помешает в любовных делах. Впрочем, все опасения были напрасны: несмотря на свою франко-итальянскую наследственность, он по сей день оставался довольно стройным. Но перед другими он любил изображать тяжелую борьбу, которую якобы вел для поддержания формы. Каждый день совершал двухмильные пробежки и махал теннисной ракеткой. Однако правда заключалась в том, что особый тип обмена веществ в его организме и постоянная работа ради хлеба насущного просто не оставляли ему никаких шансов пополнеть, что бы и в каких количествах он ни ел.
У него были серьезные причины уважительно относиться к пище. Теперь он был владельцем ресторана «У Леконта». Это заведение с великолепной кухней нисколько не уступало по известности «Коммандерс Пэлис», а своими корнями в историю Нового Орлеана уходило еще глубже. Этот ресторан был преуспевающей фирмой аж с 1843 года, здесь закатывались громкие пиршества и не менее громкие скандалы в то золотое время перед Гражданской войной, когда хлопок ценился дороже серебра, не пустел зал ресторана и в веселые девяностые годы. В середине двадцатого века хозяева, а вернее, их потомки вынуждены были продать свое дело, и ресторан переходил из рук в руки до тех пор, пока его не купил Дант, работавший там помощником официанта. Это произошло десять лет назад.
Владение рестораном «У Леконта» было кульминацией самой радужной мечты. Дант с любовью и величайшей заботой отреставрировал заведение, придав ему первоначальный облик — парижского бистро. Затем он нанял известного в округе повара и стал зарабатывать деньги, окупать свое приобретение. Деньги всегда имели большое значение для Данта, хотя в большинстве случаев он не имел их, а только делал. Выбиваясь из сил, он как-то вложил крупный капитал в те забегаловки, которые славились отличными жареными цыплятами. Это, в конце концов, позволило ему осуществить свою мечту: купить ресторан «У Леконта». Он никогда не забывал о том, что званием ресторатора он обязан банальному жареному цыпленку, и никогда ни перед кем за это не извинялся.
Дант принадлежал к той категории людей, которые не довольствуются достигнутым, даже если достигнутое было их «предельной» мечтой. Недавно он открыл еще один ресторан и ночной бар, куда — это было на озере Понтчартрейн — слеталась молодежь со всех концов насладиться не только отменно приготовленной едой из озерных обитателей, но и рок-музыкой и оригинальным освещением.
Бон Ви, как, впрочем, и всегда, радушно встретил Риву. Это был ее дом. Что-то было в нем такое, что наполняло ее ощущением комфорта и успокоения. Порой она сравнивала это плантационное поместье со старым добрым другом, который не предъявляет к тебе никаких требований, никаких претензий. Выстроенный в неоклассическом стиле, дом был окрашен в нежный персиково-розовый цвет. На вид он казался очень массивным, но фундамент был площадью всего в семьдесят квадратных футов. В доме было два этажа, не считая надстроек, бельведера, а также нижних и верхних галерей и балконов, которые опоясывали его со всех четырех сторон. Стройность дому придавали двадцать восемь дорических колонн, от земли до крыши. Их огромные размеры не пугали Риву, наоборот, среди всего этого величия, грандиозности она чувствовала себя защищенной.
Комнаты были просторными, с высокими потолками, обрамленными причудливой лепниной. Мебель Столетов представляла собой смесь антиквариата и современных предметов, что заметно снижало официальную торжественность жилища. В доме было всего восемь основных комнат — четыре внизу и четыре наверху, — не считая, разумеется, целого ряда боковушек и темнушек, которые выполняли роль туалетных и ванных комнат, подсобных помещений. Широкий холл делил дом на обоих этажах на две части. Внизу холл превращался в широкий и просторный зал, в дальнем конце которого были застекленные двери, справа вверх тянулась изогнутая лестница с перилами из красного дерева. А из застекленных дверей можно было попасть в нижнюю галерею с кирпичным полом. Это место было похоже на крытый подъезд и было заставлено обитыми подушками железными стульями, которые окружали столы с прозрачной поверхностью, и огромные вазоны, в них росли изогнутые папоротники и розовые герани. Тут и там тянулся пестрый плющ. На кирпичную террасу вело невысокое кирпичное крыльцо. С террасы можно было попасть прямо к плавательному бассейну. За ним раскинулся английский сад, деревья спускались к декоративному пруду. В его середине был небольшой островок, на котором стояло забавное сооружение, напоминающее маленький римский храм.
Плавательный бассейн, выложенный белым мрамором, с целой шеренгой высоких колонн всегда напоминал Риве римский бассейн со съемочной площадки фильма «Великий Гетсби». Правда, их бассейн не такой большой, но зато по его краям посажены клумбовые пальмы, которые придавали всему месту очаровательный тропический колорит. Специалист сказал бы, что здесь есть претензия на классическую пышность. Так или иначе, но если хочешь выстроить бассейн так, чтобы он красиво вписывался в ансамбль плантационного поместья времен до Гражданской войны, лучшего стиля и не найти. Ко-смо, который построил бассейн для Ривы, когда узнал, что она обожает плавать, просто следовал вкусам плантаторов девятнадцатого века, поклонников неоклассического стиля.
Звуки возбужденных голосов и всплески воды привлекли внимание Ривы и Данта, и они прошли через весь дом и вышли к бассейну. Приятели Эрин по колледжу ныряли и плескались, как одержимые. Как только из воды выходил кто-нибудь из них, так его тут же принимались растирать полотенцами двое или трое товарищей. В воздухе висел запах хлорки и крема для загара — его аромат напоминал что-то среднее между кокосовым орехом и ананасом, если не считать притягивающего к себе запаха еды. Рядом с бассейном стоял буфетный стол, где на больших блюдах лежали тонко нарезанный ростбиф, ветчина, стояла большая кастрюля супа из стручков бамии, вазы с картофельным салатом, макаронным салатом, зеленым салатом и разнообразные фрукты. Кроме того там было три вида домашних бутербродов и четыре вида пирожков и пирожных. Освежающие напитки, вино в бутылках и пиво были погружены в мелко накрошенный лед в медном глубоком подносе.
Эрин при помощи домашних довольно быстро освоилась с новым домом. За то время, которое она прожила в Бон Ви, она уже успела привыкнуть к этому стилю жизни. Рива не могла нарадоваться на свою племянницу, хотя молила Бога помочь ей не избаловать девушку.
Заметив Эрин, сидевшую на противоположном краю бассейна, Рива помахала ей рукой.
Та отозвалась:
— А где ваши купальники? Вы разве не хотите к нам присоединиться?
— Может, позже, — ответила Рива. — Сначала, нам необходимо что-нибудь поесть.
— Ноэль тоже не придет. Ему нужно было уезжать через несколько минут после того, как он приехал. Кажется, ему кто-то позвонил из аэропорта.
— Из аэропорта?
Эрин беззаботно пожала плечами и поправила свой ярко-розовый бикини, который еле скрывал ее пленительные формы.
— Это все, что он сказал.
Рива кивнула, взяла тарелку себе и передала одну Данту, а потом показала служанке, которая стояла возле буфетного столика, что бы она хотела с него взять. Итак, ее пасынок Ноэль пришел и ушел, не потрудившись оставить для нее никакого объяснения. Впрочем, так он поступал всегда. Разговор, который состоялся между ними в парке, уже был чем-то необычным в их отношениях. Как правило, они обменивались лишь односложными репликами, да и то только тогда, когда этого требовала настоятельная необходимость. Что ж, если он не хочет обедать, это его проблемы.
Когда она села за один из столиков, что стояли в галерее, Рива вдруг увидела молодого человека, который в несколько гребков пересек аквамариновую воду бассейна в направлении к ее племяннице. Он выбрался на бордюр бассейна рядом с Эрин, провел несколько раз руками по волосам, стряхивая с них воду. Он смотрел на Эрин и весело смеялся.
Рива так и застыла с поднятой салфеткой. Этим молодым человеком был Джош Галлант.
Ей следовало догадаться об этом раньше. Ведь он был с Эрин на митинге. Даже если, бы ее племянница и не хотела приглашать его домой вместе с остальными приятелями, этого трудно было бы избежать и по отношению к нему невежливо, а Эрин отличалась хорошим воспитанием. Впрочем, заметив улыбки, которыми племянница одаривала молодого Галланта, Рива поняла, что Эрин пригласила его в Бон Ви не только потому, что этого требовали приличия…