Так думал я, смущенный достоинством, звучащим в речи Фларри, убежденный ею. Я хотел было выпалить признание здесь и сейчас. Но как я посмею взваливать лишнюю тяжесть на его плечи, усугубляя его горе своими угрызениями совести?
– Я только что выслушал Конканнона, – бесцветным голосом проговорил Лисон. – Гарри была беременна.
Я испуганно уставился на него.
– Она сказала мне месяц назад, намекнула, что в положении. А я ей не поверил. Я… понимаешь, мы столько времени вместе. Я не ожидал, что способен зачать ребенка, – еле слышно сказал он и уставился в стакан с виски. – Я рассмеялся ей в ответ. Я насмехался!
В голове у меня все перепуталось. Значит, Гарриет уже воспользовалась своей страховкой. Она лгала мне, заявив, что всегда успеет свалить все на мужа, если худшее все-таки произойдет. Или же отцом ребенка действительно был Фларри и она шантажировала меня своей беременностью, чтобы заставить жениться на ней? Я обвел взглядом жалкую кухню. Она уже приобрела вид временного, походного жилья – места, где живут одинокие мужчины.
– Он мог бы изменить нашу жизнь, этот ребенок, – продолжал Фларри. – Я всегда хотел ребенка.
Его слезящиеся серые глаза внезапно потемнели.
– Теперь мне надо будет мстить за две жизни, – жестко произнес он.
– Мстить?
– Клянусь тебе, Доминик: кем бы ни оказался этот мерзавец, я найду его и убью! Мне безразлично, что потом со мной будет.
– Но… – беспомощно начал я.
– Зачем еще мне жить?
Молчание.
– Это наверняка кто-то из живущих поблизости, – мрачно продолжал муж Гарри. – Шеймус проверил, бродяг в ту ночь на десять миль в округе не было. В Шарлоттестауне вообще не появлялся ни один человек.
Я вспомнил месть Фларри черно-пегим и внутренне содрогнулся.
– Как я хочу хоть чем-то помочь! – сочувственно заметил я. Потом резко добавил, словно бросившись с обрыва в ледяную воду: – Конканнон подозревает меня.
– Тебя? – воскликнул Лисон. – Боже правый! Что он еще выдумает? – Фларри рассмеялся жалким подобием своего прежнего хохота. – Ты это серьезно? Думаю, да!
– По-моему, естественно, что он мог предположить… – начал я взволнованно.
– Но тебе же нравилась Гарри! – возразил мой собеседник.
– Я любил ее.
Ну наконец-то. Я почувствовал, будто у меня гора свалилась с плеч.
– Конечно любил, – подтвердил Фларри с заметной неловкостью.
Мне нужно было внести ясность.
– Я хочу сказать, что она была моей любовницей. Прости.
Фларри отвел глаза. Казалось, он снова погрузился в ступор. Я слышал, как в нескончаемой тишине тикают настенные часы. Наконец он заговорил:
– Я не хочу сейчас об этом. Разве я тебя не просил?
Но я ощущал необходимость исповеди именно сейчас. Я поведал Фларри предысторию той роковой ночи – увещевания отца Бреснихана, убедившего меня в необходимости разрыва с Гарриет, встречу с ней у реки и мое потрясение, когда я нашел ее мертвой там на следующее утро. Фларри слушал меня молча.
– Это ты убил ее? – спросил он наконец. – Говори правду!
– Я ее не убивал! – возмущенно воскликнул я.
– Клянешься?
– Клянусь! Но я в ответе за ее смерть. Если бы только я не оставил ее…
– Не думай об этом! – приказал бывший командир бригады.
– Я не осмелился рассказать Конканнону, что был у реки в ту ночь, – признался я.
– Не трусь, я не стану доносить на тебя, – пообещал мой собеседник с тенью улыбки.
Неприятная мысль мелькнула у меня в голове. А что, если Фларри сам прикончил жену? Теперь я в его власти, ему стоит лишь донести Конканнону о моем признании. Или, всего вероятнее, просто передаст меня в руки правосудия.
Это был момент истины между нами. Фларри затряс своей большой головой, похожий на раненого быка. Я не мог представить его убийцей Гарриет. Но прежний боевик был по-звериному хитер и имел кровавое прошлое.
– Отец Бреснихан может передать суть нашего разговора, – осторожно продолжил я.
– Не сомневаюсь, – пожал плечами Лисон. – Но сейчас он, по словам Шеймуса, собирается отправиться в паломничество. – Фларри посмотрел на меня невидящим взглядом. – Если бы он не трепался так долго в тот вечер, я мог бы выйти из дома и встретить Гарри до того, как… Но выпивкой и своими поучениями он меня доконал. Святой отец не успел закрыть дверь, как я уже храпел. И проспал до половины шестого утра, когда Шеймус начал колотить в дверь. Он только что ее обнаружил.
– Он рано встает, – заметил я.
– Шеймус плохо спит со времени участия в беспорядках. Тогда он был очень молод. Иногда он просыпается и бродит по усадьбе ночами или на рассвете. Конканнон допытывался у него об этом. Обыскал всю его одежду и вещи. Будь уверен, Шеймус виноват не больше меня. Кто угодно, только не он!
В сумерках цветы фуксии и клумба с монтбрецией за окном превратились в однотонное полотно.
– Я рад, что ты не считаешь меня преступником, – решил я расставить все точки над «i». – У тебя есть право подозревать меня, Фларри.
– Но она же тебе нравилась!
От незатейливости его суждений у меня перехватило горло.
– Однако один ирландский писатель считал, что каждый человек убивает предмет своей любви.
– Ну, это все вранье? В тебе нет хребта, Доминик. Если бы ты только видел раны! – воскликнул Фларри. – Ну конечно, ты их видел. Никто не станет так кромсать тело, разве только в приступе ярости… или ревности… или неразделенной страсти… О нет! Я не интеллектуал, но в состоянии разглядеть врага у себя под носом. Уверен, у тебя не было причин ревновать. И ты не такой человек, чтобы от ярости потерять над собой контроль. Твои страсти не столь неистовы, чтобы взять над тобой верх.
Исходящие от деревенского алкоголика, никогда прежде не проявлявшего склонности к анализу человеческих характеров, эти доморощенные истины были мне неприятны. Следующее замечание хозяина дома меня шокировало:
– Скажи-ка, когда вы с Гарри почувствовали симпатию друг к другу?
Я уставился на Фларри. Это уже ни в какие ворота не лезло. Интуитивно почувствовав мое замешательство, Фларри откровенно произнес:
– Мне нужно поговорить о ней, Доминик. А с кем еще я могу вспомнить ее? Она мертва, а мы с тобой оба любили ее, так почему бы нам не воскресить ее хотя бы в мыслях? Ты сделаешь мне приятное.
Вот так началась самая странная часть вечера. Обманутый муж и трусливый любовник обменивались воспоминаниями о женщине, к которой оба были привязаны. Полагаю, сторонний наблюдатель счел бы такие разговоры болезненными, чем-то вроде умственного вуайеризма, но мне ничего подобного не приходило в голову. Мы оба уже довольно много выпили, но Фларри заявил, что сейчас не пьянеет. Я ощущал его желание обладать моей Гарриет. Вдвоем мы воссоздали ее образ так ясно, что она, казалось, сидит рядом в кресле, читая один из любимых дешевых журнальчиков. Ее присутствие было сверхъестественно реальным. Я многое узнал об их прежней жизни с того дня, когда Фларри привез жену в Ирландию. Я многое поведал о своих переживаниях, даже недавно возникшем чувстве, что мы не подходим друг другу.
Только потом мне показалось странным, что во время всех этих признаний мы не упоминаем о ребенке. Определенно у Фларри должны были зародиться какие-то подозрения о моем возможном отцовстве. Подобные мысли не давали мне покоя следующие несколько дней.
Когда я наконец встал, собираясь уйти, Фларри взял меня за руку.
– Почему бы тебе не переехать сюда и не пожить тут некоторое время? – внезапно предложил он. – Все лучше, чем если мы будем тосковать, сидя каждый в своем доме.
– Спасибо, Фларри. Но я не могу.
– Почему не можешь, черт возьми?! – раздраженно воскликнул Лисон. – Ты умный человек, и ты мне нужен. Вместе мы могли бы найти того, кто это сделал. Ты и я.
Я снова отказался. Что оказалось большой ошибкой…
– Вы больше не будете пить в этом баре, мистер Эйр. С сегодняшнего дня.
– Что это, черт возьми, значит? – вспылил я. – Закон обязывает вас…
– Это мой приказ. Убирайтесь сейчас же отсюда! – безапелляционно произнес он.
Это был настоящий бойкот. Я начал паниковать. Я прошелся до магазина Лисона, где всегда закупал провизию. Я сделал заказ, но продавец отказал мне, сославшись на инструкцию не предоставлять мне больше кредита.
– Но это же смешно! Я всегда оплачиваю свои счета в конце каждого месяца. – Я вытащил несколько банкнотов. – Если вы настаиваете на наличных, то возьмите!
Последовала пауза.
– Я посоветуюсь с менеджером.
Еще чего!
– Хорошо, я подожду, – нагло заявил я.
– Его сейчас нет, – отрезал продавец. – Что желаете, миссис Рони?
– Тогда я переговорю с мистером Лисоном!
Я вышел из магазина в ярости. Двое мальчишек на углу плюнули мне под ноги.
– Этот парень убил миссис Фларри, – громко проговорил один из них.
– Ага! Пойдите и утопитесь, мистер! Кровавый англичанин! – визгливо закричал другой.
Они бросились на дорогу и, набрав конского навоза, принялись кидать в меня. Улица была полна народу, люди пялились на меня, грозя кулаками.
Я протолкался сквозь возбужденную толпу и позвонил в дом Кевина Лисона. Потом, рывком распахнув дверь, вошел. Появилась обеспокоенная Майра.
– Я вернусь к вам через минуту. Присаживайтесь и отдыхайте.
Она отсутствовала минут пять. Я на досуге размышлял над своим затруднительным положением. Если я покину Шарлоттестаун, полиция сочтет мой поступок бегством преступника и я окажусь в тюрьме. Если же я останусь, то мне грозит голодная смерть.
И кто еще мог организовать этот бойкот, если не сам Кевин Лисон?
Глава 10
– Я только что выслушал Конканнона, – бесцветным голосом проговорил Лисон. – Гарри была беременна.
Я испуганно уставился на него.
– Она сказала мне месяц назад, намекнула, что в положении. А я ей не поверил. Я… понимаешь, мы столько времени вместе. Я не ожидал, что способен зачать ребенка, – еле слышно сказал он и уставился в стакан с виски. – Я рассмеялся ей в ответ. Я насмехался!
В голове у меня все перепуталось. Значит, Гарриет уже воспользовалась своей страховкой. Она лгала мне, заявив, что всегда успеет свалить все на мужа, если худшее все-таки произойдет. Или же отцом ребенка действительно был Фларри и она шантажировала меня своей беременностью, чтобы заставить жениться на ней? Я обвел взглядом жалкую кухню. Она уже приобрела вид временного, походного жилья – места, где живут одинокие мужчины.
– Он мог бы изменить нашу жизнь, этот ребенок, – продолжал Фларри. – Я всегда хотел ребенка.
Его слезящиеся серые глаза внезапно потемнели.
– Теперь мне надо будет мстить за две жизни, – жестко произнес он.
– Мстить?
– Клянусь тебе, Доминик: кем бы ни оказался этот мерзавец, я найду его и убью! Мне безразлично, что потом со мной будет.
– Но… – беспомощно начал я.
– Зачем еще мне жить?
Молчание.
– Это наверняка кто-то из живущих поблизости, – мрачно продолжал муж Гарри. – Шеймус проверил, бродяг в ту ночь на десять миль в округе не было. В Шарлоттестауне вообще не появлялся ни один человек.
Я вспомнил месть Фларри черно-пегим и внутренне содрогнулся.
– Как я хочу хоть чем-то помочь! – сочувственно заметил я. Потом резко добавил, словно бросившись с обрыва в ледяную воду: – Конканнон подозревает меня.
– Тебя? – воскликнул Лисон. – Боже правый! Что он еще выдумает? – Фларри рассмеялся жалким подобием своего прежнего хохота. – Ты это серьезно? Думаю, да!
– По-моему, естественно, что он мог предположить… – начал я взволнованно.
– Но тебе же нравилась Гарри! – возразил мой собеседник.
– Я любил ее.
Ну наконец-то. Я почувствовал, будто у меня гора свалилась с плеч.
– Конечно любил, – подтвердил Фларри с заметной неловкостью.
Мне нужно было внести ясность.
– Я хочу сказать, что она была моей любовницей. Прости.
Фларри отвел глаза. Казалось, он снова погрузился в ступор. Я слышал, как в нескончаемой тишине тикают настенные часы. Наконец он заговорил:
– Я не хочу сейчас об этом. Разве я тебя не просил?
Но я ощущал необходимость исповеди именно сейчас. Я поведал Фларри предысторию той роковой ночи – увещевания отца Бреснихана, убедившего меня в необходимости разрыва с Гарриет, встречу с ней у реки и мое потрясение, когда я нашел ее мертвой там на следующее утро. Фларри слушал меня молча.
– Это ты убил ее? – спросил он наконец. – Говори правду!
– Я ее не убивал! – возмущенно воскликнул я.
– Клянешься?
– Клянусь! Но я в ответе за ее смерть. Если бы только я не оставил ее…
– Не думай об этом! – приказал бывший командир бригады.
– Я не осмелился рассказать Конканнону, что был у реки в ту ночь, – признался я.
– Не трусь, я не стану доносить на тебя, – пообещал мой собеседник с тенью улыбки.
Неприятная мысль мелькнула у меня в голове. А что, если Фларри сам прикончил жену? Теперь я в его власти, ему стоит лишь донести Конканнону о моем признании. Или, всего вероятнее, просто передаст меня в руки правосудия.
Это был момент истины между нами. Фларри затряс своей большой головой, похожий на раненого быка. Я не мог представить его убийцей Гарриет. Но прежний боевик был по-звериному хитер и имел кровавое прошлое.
– Отец Бреснихан может передать суть нашего разговора, – осторожно продолжил я.
– Не сомневаюсь, – пожал плечами Лисон. – Но сейчас он, по словам Шеймуса, собирается отправиться в паломничество. – Фларри посмотрел на меня невидящим взглядом. – Если бы он не трепался так долго в тот вечер, я мог бы выйти из дома и встретить Гарри до того, как… Но выпивкой и своими поучениями он меня доконал. Святой отец не успел закрыть дверь, как я уже храпел. И проспал до половины шестого утра, когда Шеймус начал колотить в дверь. Он только что ее обнаружил.
– Он рано встает, – заметил я.
– Шеймус плохо спит со времени участия в беспорядках. Тогда он был очень молод. Иногда он просыпается и бродит по усадьбе ночами или на рассвете. Конканнон допытывался у него об этом. Обыскал всю его одежду и вещи. Будь уверен, Шеймус виноват не больше меня. Кто угодно, только не он!
В сумерках цветы фуксии и клумба с монтбрецией за окном превратились в однотонное полотно.
– Я рад, что ты не считаешь меня преступником, – решил я расставить все точки над «i». – У тебя есть право подозревать меня, Фларри.
– Но она же тебе нравилась!
От незатейливости его суждений у меня перехватило горло.
– Однако один ирландский писатель считал, что каждый человек убивает предмет своей любви.
– Ну, это все вранье? В тебе нет хребта, Доминик. Если бы ты только видел раны! – воскликнул Фларри. – Ну конечно, ты их видел. Никто не станет так кромсать тело, разве только в приступе ярости… или ревности… или неразделенной страсти… О нет! Я не интеллектуал, но в состоянии разглядеть врага у себя под носом. Уверен, у тебя не было причин ревновать. И ты не такой человек, чтобы от ярости потерять над собой контроль. Твои страсти не столь неистовы, чтобы взять над тобой верх.
Исходящие от деревенского алкоголика, никогда прежде не проявлявшего склонности к анализу человеческих характеров, эти доморощенные истины были мне неприятны. Следующее замечание хозяина дома меня шокировало:
– Скажи-ка, когда вы с Гарри почувствовали симпатию друг к другу?
Я уставился на Фларри. Это уже ни в какие ворота не лезло. Интуитивно почувствовав мое замешательство, Фларри откровенно произнес:
– Мне нужно поговорить о ней, Доминик. А с кем еще я могу вспомнить ее? Она мертва, а мы с тобой оба любили ее, так почему бы нам не воскресить ее хотя бы в мыслях? Ты сделаешь мне приятное.
Вот так началась самая странная часть вечера. Обманутый муж и трусливый любовник обменивались воспоминаниями о женщине, к которой оба были привязаны. Полагаю, сторонний наблюдатель счел бы такие разговоры болезненными, чем-то вроде умственного вуайеризма, но мне ничего подобного не приходило в голову. Мы оба уже довольно много выпили, но Фларри заявил, что сейчас не пьянеет. Я ощущал его желание обладать моей Гарриет. Вдвоем мы воссоздали ее образ так ясно, что она, казалось, сидит рядом в кресле, читая один из любимых дешевых журнальчиков. Ее присутствие было сверхъестественно реальным. Я многое узнал об их прежней жизни с того дня, когда Фларри привез жену в Ирландию. Я многое поведал о своих переживаниях, даже недавно возникшем чувстве, что мы не подходим друг другу.
Только потом мне показалось странным, что во время всех этих признаний мы не упоминаем о ребенке. Определенно у Фларри должны были зародиться какие-то подозрения о моем возможном отцовстве. Подобные мысли не давали мне покоя следующие несколько дней.
Когда я наконец встал, собираясь уйти, Фларри взял меня за руку.
– Почему бы тебе не переехать сюда и не пожить тут некоторое время? – внезапно предложил он. – Все лучше, чем если мы будем тосковать, сидя каждый в своем доме.
– Спасибо, Фларри. Но я не могу.
– Почему не можешь, черт возьми?! – раздраженно воскликнул Лисон. – Ты умный человек, и ты мне нужен. Вместе мы могли бы найти того, кто это сделал. Ты и я.
Я снова отказался. Что оказалось большой ошибкой…
* * *
На следующее утро Бриджит не появилась. Я поехал в Шарлоттестаун, был очень удивлен странным приемом. Мои пожелания доброго утра на улице недвусмысленно игнорировались. Группы детишек плевали мне вслед. В двух магазинах и на почте мое появление встретили ледяным молчанием. Почтальонша все-таки заставила себя продать мне несколько марок, но лавочники просто не обращали внимания на мои заказы. В гараже Шейн заявил, что у него закончился бензин. Я пытался увещевать его, заметив, как он только что заполнял бак другой машины. Но он повернулся ко мне спиной и ушел в гараж, набычившись и отводя взгляд. В баре «Колони» прежде почтительный Хаггерти посмотрел на меня с пренебрежением, смешанным со страхом.– Вы больше не будете пить в этом баре, мистер Эйр. С сегодняшнего дня.
– Что это, черт возьми, значит? – вспылил я. – Закон обязывает вас…
– Это мой приказ. Убирайтесь сейчас же отсюда! – безапелляционно произнес он.
Это был настоящий бойкот. Я начал паниковать. Я прошелся до магазина Лисона, где всегда закупал провизию. Я сделал заказ, но продавец отказал мне, сославшись на инструкцию не предоставлять мне больше кредита.
– Но это же смешно! Я всегда оплачиваю свои счета в конце каждого месяца. – Я вытащил несколько банкнотов. – Если вы настаиваете на наличных, то возьмите!
Последовала пауза.
– Я посоветуюсь с менеджером.
Еще чего!
– Хорошо, я подожду, – нагло заявил я.
– Его сейчас нет, – отрезал продавец. – Что желаете, миссис Рони?
– Тогда я переговорю с мистером Лисоном!
Я вышел из магазина в ярости. Двое мальчишек на углу плюнули мне под ноги.
– Этот парень убил миссис Фларри, – громко проговорил один из них.
– Ага! Пойдите и утопитесь, мистер! Кровавый англичанин! – визгливо закричал другой.
Они бросились на дорогу и, набрав конского навоза, принялись кидать в меня. Улица была полна народу, люди пялились на меня, грозя кулаками.
Я протолкался сквозь возбужденную толпу и позвонил в дом Кевина Лисона. Потом, рывком распахнув дверь, вошел. Появилась обеспокоенная Майра.
– Я вернусь к вам через минуту. Присаживайтесь и отдыхайте.
Она отсутствовала минут пять. Я на досуге размышлял над своим затруднительным положением. Если я покину Шарлоттестаун, полиция сочтет мой поступок бегством преступника и я окажусь в тюрьме. Если же я останусь, то мне грозит голодная смерть.
И кто еще мог организовать этот бойкот, если не сам Кевин Лисон?
Глава 10
Вошла Майра, тыльной стороной ладони откинув со лба локон золотисто-каштановых волос. Она сообщила с обычной светской учтивостью, что дети на пикнике и будут очень сожалеть, что не застали меня. Я прервал ее болтовню:
– Мне в этом городе объявили бойкот, Майра!
Она удивленно уставилась на меня.
– Бойкот? Что вы имеете в виду?
Я поведал ей о моих мытарствах за последние полчаса. Мать семейства, казалось, была искренне удивлена.
– Но это ужасно! – возмутилась она. – Кевин должен положить этому конец. Боюсь, что сегодня вечером он в отъезде, но…
– Наверняка это дело рук Кевина, – произнес я спокойно.
– Боже правый, быть не может! Он не способен на такое! – воскликнула хозяйка дома.
– Он владелец «Колони», где мне отказали в выпивке. Он владелец магазина, в котором мне отказались продать продукты. Никто не осмелился бы так поступить без приказа вашего мужа, – возразил я.
– Но… Это невозможно! – потрясенно заявила женщина. – Это какая-то ошибка. Доминик, зачем ему устраивать вам бойкот?
Я чуть было не выпалил: «Потому что я отбил у него Гарриет и он в ярости. Или задумал какую-то политическую интригу и, считая меня британским шпионом, хочет выжить отсюда». Но, видя, что Майра расстроена, я не мог заставить себя произнести это.
– Похоже, народ считает меня убийцей Гарриет. Надеюсь, не Кевин убедил их в этой ерунде.
На ее лице отразился явный испуг.
– Но ради бога, зачем ему так поступать?
Я пожал плечами.
И тут неожиданно самообладание покинуло ее.
– Эта гадкая, гадкая женщина! – воскликнула она. – Знаю, мне не следует так говорить о мертвой, но мы рады, что избавились от нее. Все были счастливы до тех пор, пока не появилась она!
Майра резко встала и принялась нервно перебирать украшения на каминной полке.
– Все? Боже правый, что вам-то она сделала плохого? – ошарашенно спросил я.
– Да вы все запали на ее размалеванное лицо и наглое поведение!
Майра обернулась ко мне со злыми слезами на глазах.
– Она была настоящей подзаборной шлюхой, эта дрянь! – рассерженно крикнула женщина.
– Но Фларри любил ее, – запротестовал я.
– Она обвела его вокруг пальца, как Далила Самсона, – гневно ответила хозяйка. – Она погубила его.
Я пропустил ее слова мимо ушей.
– Вы не о Фларри так печетесь, – произнес я, осененный внезапной догадкой.
Майра опустила голову.
– Не понимаю, к чему вы клоните.
– Вы ревновали ее к Кевину, – заявил я. – Не так ли, Майра?
Она наградила меня возмущенным взглядом. Потом, к моему глубокому замешательству, рухнула на пол и, обхватив мои колени, разразилась бурей рыданий. Я ласково погладил ее по волосам. Отупевший от страданий после смерти Гарриет, я воззвал к чувству справедливости Майры только потому, что она тоже была женщиной, матерью. Эта гордая ирландка так долго подавляла свою ревность, что сейчас ее переживания излились потоком бешеной ярости. Я почувствовал, что с нахлынувшими слезами ее руки потеплели.
Наконец Майра пришла в себя и снова села, вытирая лицо. Потом нервно рассмеялась.
– Не знаю, что вы должны теперь обо мне подумать! – горько заметила она. – Сделать из себя такое посмешище!
– Вам нечего стыдиться, Майра, – произнес я успокоительным тоном.
– Никогда не предполагала, что во мне скрывается такая ревнивая истеричка. Но у меня ведь никогда не было причин для ревности – до ее приезда.
– Но, – неловко сказал я, – разве вы знали, что Кевин и…
– Она не пропускала ни одного мужика. – Глаза Майры, еще влажные от слез, пристально вглядывались в мое лицо. – Почему муж так часто уезжал по ночам? Он злился, если я интересовалась отлучками. Я никогда не осмеливалась спросить, уж не с Гарриет ли он встречался. Думаю, она вела себя с ним бесстыдно, так, как я бы никогда не решилась. – Майра покраснела. – Я могу поделиться с вами тем, в чем никому бы не призналась. Ведь вы чужак (то есть не из близких друзей), искушенный в житейских делах.
– Что вы, я вовсе не такой! – попытался возразить я.
– Я… я не из страстных женщин, – продолжала Майра, снова покрывшись румянцем. – Наверное, она доставляла Кевину то удовольствие, которого я не могла ему дать.
– Но для вас это еще не конец света, правда? – ласково сказал я.
– Нет, – ответила она тихо. – По крайней мере, я подарила Кевину детей. О боже, я совершенно забыла о приличиях! Не хотите ли стакан виски?
Мы подняли наши стаканы. Хозяйка попросила у меня сигарету и закурила – неумело, как школьница. Чтобы она не заговорила о наших взаимоотношениях с Гарриет, я поинтересовался:
– А о каких это идиотских расспросах Конканнона шла речь?
– Все началось с выяснения, где мы были в ночь, когда Гарри… в ночь ее смерти. Кевин рассвирепел.
– Конканнон был обязан осведомиться об этом у всех соседей. Полагаю, вы оба были дома, – сказал я беспечно.
Майра посмотрела на меня странно. Казалось, она тщится принять какое-то решение. Женщина сделала большой глоток виски, а потом у нее вырвалось:
– Он ужасно скрытный! Я хотела сказать, мой муж. Он просто ненавидит расспросы о своих поездках. Часто он даже мне не говорит, куда собирается.
– Неужели? – спросил я, чтобы поддержать разговор.
– В тот день у него допоздна продолжались деловые переговоры в Голуэе. Он поехал назад по прибрежной дороге, и милях в восьми отсюда в машине кончился бензин. Этой дорогой редко пользуются, а ночью все заправки закрыты, поэтому ему пришлось возвращаться домой пешком. Кевин добрался сюда около полуночи. Я очень волновалась.
Я подумал, что эта дорога неподалеку от Шарлоттестауна проходит мимо усадьбы Лисонов.
– Конканнона интересовали какие-то глупые подробности: «Где он оставил автомобиль? Как долго шел пешком? Встретил ли кого-нибудь по пути?» Иезуитские вопросы. Кевин с Шейном ранним утром отправились с канистрой бензина к оставленной машине. Она была припаркована на траве рядом с дорогой. Шейн потом подтвердил показания мужа.
– Тогда почему же Кевина это так разозлило? – удивился я.
– Его расстроили другие вопросы: «С кем именно вы встречались в Голуэе? Где? Зачем?» Конечно, он вынужден был отвечать. Конканнон пришел еще раз, вчера, и теперь уже принялся донимать меня. «В каком состоянии пребывал Кевин, вернувшись? Случалось ли раньше, чтобы у него заканчивался бензин?» Я ответила, что Кевин был усталым и раздраженным, придя домой, и сразу же лег в постель. Представляете, люди Конканнона обыскивали наш дом! – негодующе воскликнула Майра. – Я была вне себя. Мне трудно объяснить подобное безобразие детям.
Хозяйка в рассеянности налила себе еще порцию виски, потом извинилась и предложила мне тоже. Лицо у нее раскраснелось. Я понял, что она не привыкла к выпивке.
– Вы, наверное, беспокоились, когда Кевин добрался до дома так поздно? – вежливо осведомился я.
– Беспокоилась? Вообще-то я даже отправилась…
Майра закрыла себе рот ладонью простодушным жестом проговорившейся школьницы.
– Отправились искать его? – подтолкнул ее я.
– Я себя выдала, верно? – заявила она, вспыхнув. – Дома в мое отсутствие ничего не случилось, с детьми спала Катти. – Майра сделала еще один глоток виски. – Ужасно крепкое! – поморщилась она. – Надо же, я забыла разбавить его водой! Я веду себя просто возмутительно.
– И далеко ли вы забрались, Майра? – осторожно вернул я разговор в прежнее русло.
– Далеко? А, понятно! Я проехала на велосипеде милю или две по проселку. Я решила, что Кевин поедет там, а не по главной, – пояснила миссис Лисон. – Я была в ужасе, боялась, что он попал в аварию.
– И в какое время это было?
– В половине одиннадцатого? В одиннадцать? Я точно не помню. Кевин обещал, что будет дома к девяти, понимаете, – быстро проговорила она. – Потом мне пришло в голову, что муж может поехать и по главной дороге и обнаружит мое отсутствие. Поэтому я сломя голову помчалась назад. Я вернулась домой за несколько минут до его появления.
– Вы рассказали об этом Конканнону? – уточнил я.
– Нет. Это не его дело, – резко ответила женщина.
– А Кевину вы признались? – спросил я заинтересованно.
– Конечно. Он ужасно разозлился.
– Интересно, с чего бы? – с легкой иронией заметил я.
– Он так бушевал, будто я… будто я шпионила за ним в ту ночь, – сбивчиво произнесла мать семейства.
Слово «шпионила» навело меня на мысль, что повествование Майры не совсем искренно. Попивая виски, пока она встречала детей, только что вернувшихся с пикника, я лишь еще больше уверился в правильности своей догадки. Некоторые фрагменты ее речи звучали наигранно, словно женщина повторяла рассказ, выученный наизусть.
Тут меня осенило. Кевин вернулся домой около полуночи, Майра чуть опередила его! Следовательно, будучи на велосипеде, жена должна была подобрать его на дороге. Она вышла из дома в половине одиннадцатого или в одиннадцать. В таком случае за десять минут она добралась до усадьбы Лисонов. («Я проехала милю или две по проселку».) И что она там делала добрых полчаса?
Когда Майра вернулась в комнату, я выпалил:
– Возможно, именно так вы и поступили.
– Поступила как? Я вас не понимаю, – ошеломленно ответила хозяйка.
– На самом деле шпионили за Кевином, – пояснил я.
Майра наградила меня убийственным взглядом зеленых глаз. С пылающим румянцем на высоких скулах она выглядела настоящей красавицей. Губы ее дрожали. Не дав ей возможности возразить, я продолжал:
– Дорогая Майра, ваши страсти меня не шокируют. Как долго вы провели в поместье Лисонов той ночью?
В какую-то секунду мне показалось, что она меня ударит.
– Да как вы смеете?! – возмутилась женщина. – Вы сошли с ума! Ноги моей никогда не бы…
Я прервал ее гневную речь, указав на расхождение во времени:
– Понимаете, Майра, либо вы должны были перехватить Кевина на дороге, либо проехать неподалеку от жилища Лисонов и вернуться домой по той узкой тропе.
Майра упрямо возражала, но я не мог оставить ее в покое: если она угодила в западню, то мое положение с самого начала было гораздо хуже.
– Это останется между нами, Майра, – со всей возможной мягкостью увещевал я ее. – Пожалуйста, будьте честны со мной.
Постепенно правда выплыла наружу. За несколько недель до случившегося Майра заметила в поведении мужа странную нервозность и скрытность, не обычные для него.
– Он однажды проговорился, что за ним кто-то следит.
В день отъезда Кевина в Голуэй Майра ощущала нарастающее беспокойство и какую-то фальшь в его словах, какую-то виноватую браваду, всегда вызывающую у нее подозрения по поводу Гарриет. Она почувствовала неладное в момент разговора с мужем о поездке в Голуэй и преувеличенно нежного прощания.
– Казалось, он с трудом сдерживает возбуждение и словно ожидает чего-то.
Уложив детей спать и оставшись в одиночестве, Майра поддалась приступу ревности, разъедавшей ее, словно медленно действующий яд. Через некоторое время женщина больше не могла выносить неизвестности. Она была убеждена, что Кевин либо уехал вместе с Гарриет, либо собирается встретиться с любовницей в ту ночь. Отчаявшаяся Майра позвонила в дом Лисонов. Ответил Фларри.
– Гарри дома? – осведомилась жена Кевина.
– Да. Найти ее?
Майра отказалась от разговора, попросив передать какое-то пустяковое известие.
Но мучения на этом не закончились. Когда Кевин не вернулся к половине одиннадцатого, Майра пришла к выводу, что он наверняка развлекается с Гарриет. Она поехала на велосипеде в усадьбу Лисонов, пробралась за ограду и некоторое время подслушивала, прячась за деревьями.
– И вашего мужа там не оказалось? – заключил я.
– Слава богу, нет! Хотя они могли расположиться в одной из хозяйственных пристроек. Я не осмелилась подойти близко к дому, – объяснила мать семейства.
– Или у реки? – осторожно спросил я.
– Так далеко я не заходила, – заявила собеседница. – Я все время старалась держаться в тени деревьев.
Не прозвучало ли это несколько уклончиво?
– Вы могли бы заметить ее тело на той самой полянке, где Фларри удил рыбу в день нашего знакомства.
Майра передернулась:
– А оно было там? Я не знала. Я побоялась подойти настолько близко к реке, – сбивчиво проговорила женщина. – О, Доминик! Мне так стыдно за себя! Следила за Кевином! Должно быть, я в ту ночь сошла с ума.
– И вы вообще никого не видели? – уточнил я.
– Никого. И даже не слышала, – уверенно заявила ирландка. – Нет, подождите-ка… Возвращаясь назад, я разглядела впереди какого-то пьяного, всего в нескольких ярдах от въезда в город. Я его не узнала – фонарь на моем велосипеде не слишком сильный. Просто увидела шатающуюся фигуру мужчины, ковыляющего по дороге. Я не рискнула обогнать его, поэтому выждала пару минут, пока он не исчез между домами.
– Вам следовало бы поставить в известность об этом Конканнона, – посоветовал я.
Майра посмотрела на меня в ужасе.
– Вы хотите сказать, что это был убийца?
– Какой-нибудь спившийся бродяга вполне мог забраться в усадьбу и попытаться изнасиловать Гарриет, – растолковал я ей. – Конканнон разыскивает человека именно такого сорта.
– О нет, я никогда не решусь поделиться этой историей с офицером полиции! Что он обо мне подумает после моей прежней лжи? – воскликнула хозяйка дома.
– Но вы же не захотите, чтобы невинного человека повесили за убийство Гарриет? – настаивал я.
– Я вообще не хочу, чтобы из-за этой развратницы кого-то вешали, да простит меня Господь!
– Говорю же, люди считают, что это моих рук дело, – в отчаянии произнес я. – Вероятно, Конканнон думает то же самое.
Майра застенчиво посмотрела на меня.
– Тогда они глупцы! – с чувством заявила она. – Скажите, бога ради, с какой стати Конканнону подозревать вас?
– Вы сами должны знать, – ответил я грубо.
После минутного молчания женщина осторожно заметила:
– Вообще-то в городе ходили разные сплетни. Наверное, из-за них.
– Сплетни?
– Мы, то есть Кевин и я, слышали, что вы неравнодушны к Гарриет, – смущенно пробормотала женщина.
– Неравнодушен! – взорвался я. – Боже правый! Я был страстно в нее влюблен! Простите. Но я больше не могу выносить этих ирландских околичностей….
– Значит, она и вас заполучила, – вздохнула Майра грустно. – Бедный Доминик! Хотя теперь это не имеет значения.
Я обнаружил, что плачу. Сейчас от любого сочувственного слова у меня на глаза наворачивались слезы.
– Она не была порочной, Майра, – бормотал я, сдерживая рыдания. – Поверьте мне, не была!
Я весь дрожал. Женщина на несколько мгновений прижала мою голову к себе. Потом призналась:
– Вам необходимо подкрепиться. Нет, не с детьми, лучше я принесу вам поднос. Погодите минутку, сейчас раздобуду что-нибудь съедобное.
Хозяйка вышла, оставив меня в комнате одного. Я услышал голоса детей, весело болтающих в соседней комнате, размышляя о Фларри, страстно хотевшем иметь ребенка, и о той самой ночи, когда я предоставил Гарриет ее судьбе у реки. Я представил Майру, в сумерках бродившую по усадьбе Лисонов, которую сводили с ума подозрения и гордость. К счастью, она не заметила меня и не слышала нашей перебранки.
– Мне в этом городе объявили бойкот, Майра!
Она удивленно уставилась на меня.
– Бойкот? Что вы имеете в виду?
Я поведал ей о моих мытарствах за последние полчаса. Мать семейства, казалось, была искренне удивлена.
– Но это ужасно! – возмутилась она. – Кевин должен положить этому конец. Боюсь, что сегодня вечером он в отъезде, но…
– Наверняка это дело рук Кевина, – произнес я спокойно.
– Боже правый, быть не может! Он не способен на такое! – воскликнула хозяйка дома.
– Он владелец «Колони», где мне отказали в выпивке. Он владелец магазина, в котором мне отказались продать продукты. Никто не осмелился бы так поступить без приказа вашего мужа, – возразил я.
– Но… Это невозможно! – потрясенно заявила женщина. – Это какая-то ошибка. Доминик, зачем ему устраивать вам бойкот?
Я чуть было не выпалил: «Потому что я отбил у него Гарриет и он в ярости. Или задумал какую-то политическую интригу и, считая меня британским шпионом, хочет выжить отсюда». Но, видя, что Майра расстроена, я не мог заставить себя произнести это.
– Похоже, народ считает меня убийцей Гарриет. Надеюсь, не Кевин убедил их в этой ерунде.
На ее лице отразился явный испуг.
– Но ради бога, зачем ему так поступать?
Я пожал плечами.
И тут неожиданно самообладание покинуло ее.
– Эта гадкая, гадкая женщина! – воскликнула она. – Знаю, мне не следует так говорить о мертвой, но мы рады, что избавились от нее. Все были счастливы до тех пор, пока не появилась она!
Майра резко встала и принялась нервно перебирать украшения на каминной полке.
– Все? Боже правый, что вам-то она сделала плохого? – ошарашенно спросил я.
– Да вы все запали на ее размалеванное лицо и наглое поведение!
Майра обернулась ко мне со злыми слезами на глазах.
– Она была настоящей подзаборной шлюхой, эта дрянь! – рассерженно крикнула женщина.
– Но Фларри любил ее, – запротестовал я.
– Она обвела его вокруг пальца, как Далила Самсона, – гневно ответила хозяйка. – Она погубила его.
Я пропустил ее слова мимо ушей.
– Вы не о Фларри так печетесь, – произнес я, осененный внезапной догадкой.
Майра опустила голову.
– Не понимаю, к чему вы клоните.
– Вы ревновали ее к Кевину, – заявил я. – Не так ли, Майра?
Она наградила меня возмущенным взглядом. Потом, к моему глубокому замешательству, рухнула на пол и, обхватив мои колени, разразилась бурей рыданий. Я ласково погладил ее по волосам. Отупевший от страданий после смерти Гарриет, я воззвал к чувству справедливости Майры только потому, что она тоже была женщиной, матерью. Эта гордая ирландка так долго подавляла свою ревность, что сейчас ее переживания излились потоком бешеной ярости. Я почувствовал, что с нахлынувшими слезами ее руки потеплели.
Наконец Майра пришла в себя и снова села, вытирая лицо. Потом нервно рассмеялась.
– Не знаю, что вы должны теперь обо мне подумать! – горько заметила она. – Сделать из себя такое посмешище!
– Вам нечего стыдиться, Майра, – произнес я успокоительным тоном.
– Никогда не предполагала, что во мне скрывается такая ревнивая истеричка. Но у меня ведь никогда не было причин для ревности – до ее приезда.
– Но, – неловко сказал я, – разве вы знали, что Кевин и…
– Она не пропускала ни одного мужика. – Глаза Майры, еще влажные от слез, пристально вглядывались в мое лицо. – Почему муж так часто уезжал по ночам? Он злился, если я интересовалась отлучками. Я никогда не осмеливалась спросить, уж не с Гарриет ли он встречался. Думаю, она вела себя с ним бесстыдно, так, как я бы никогда не решилась. – Майра покраснела. – Я могу поделиться с вами тем, в чем никому бы не призналась. Ведь вы чужак (то есть не из близких друзей), искушенный в житейских делах.
– Что вы, я вовсе не такой! – попытался возразить я.
– Я… я не из страстных женщин, – продолжала Майра, снова покрывшись румянцем. – Наверное, она доставляла Кевину то удовольствие, которого я не могла ему дать.
– Но для вас это еще не конец света, правда? – ласково сказал я.
– Нет, – ответила она тихо. – По крайней мере, я подарила Кевину детей. О боже, я совершенно забыла о приличиях! Не хотите ли стакан виски?
Мы подняли наши стаканы. Хозяйка попросила у меня сигарету и закурила – неумело, как школьница. Чтобы она не заговорила о наших взаимоотношениях с Гарриет, я поинтересовался:
– А о каких это идиотских расспросах Конканнона шла речь?
– Все началось с выяснения, где мы были в ночь, когда Гарри… в ночь ее смерти. Кевин рассвирепел.
– Конканнон был обязан осведомиться об этом у всех соседей. Полагаю, вы оба были дома, – сказал я беспечно.
Майра посмотрела на меня странно. Казалось, она тщится принять какое-то решение. Женщина сделала большой глоток виски, а потом у нее вырвалось:
– Он ужасно скрытный! Я хотела сказать, мой муж. Он просто ненавидит расспросы о своих поездках. Часто он даже мне не говорит, куда собирается.
– Неужели? – спросил я, чтобы поддержать разговор.
– В тот день у него допоздна продолжались деловые переговоры в Голуэе. Он поехал назад по прибрежной дороге, и милях в восьми отсюда в машине кончился бензин. Этой дорогой редко пользуются, а ночью все заправки закрыты, поэтому ему пришлось возвращаться домой пешком. Кевин добрался сюда около полуночи. Я очень волновалась.
Я подумал, что эта дорога неподалеку от Шарлоттестауна проходит мимо усадьбы Лисонов.
– Конканнона интересовали какие-то глупые подробности: «Где он оставил автомобиль? Как долго шел пешком? Встретил ли кого-нибудь по пути?» Иезуитские вопросы. Кевин с Шейном ранним утром отправились с канистрой бензина к оставленной машине. Она была припаркована на траве рядом с дорогой. Шейн потом подтвердил показания мужа.
– Тогда почему же Кевина это так разозлило? – удивился я.
– Его расстроили другие вопросы: «С кем именно вы встречались в Голуэе? Где? Зачем?» Конечно, он вынужден был отвечать. Конканнон пришел еще раз, вчера, и теперь уже принялся донимать меня. «В каком состоянии пребывал Кевин, вернувшись? Случалось ли раньше, чтобы у него заканчивался бензин?» Я ответила, что Кевин был усталым и раздраженным, придя домой, и сразу же лег в постель. Представляете, люди Конканнона обыскивали наш дом! – негодующе воскликнула Майра. – Я была вне себя. Мне трудно объяснить подобное безобразие детям.
Хозяйка в рассеянности налила себе еще порцию виски, потом извинилась и предложила мне тоже. Лицо у нее раскраснелось. Я понял, что она не привыкла к выпивке.
– Вы, наверное, беспокоились, когда Кевин добрался до дома так поздно? – вежливо осведомился я.
– Беспокоилась? Вообще-то я даже отправилась…
Майра закрыла себе рот ладонью простодушным жестом проговорившейся школьницы.
– Отправились искать его? – подтолкнул ее я.
– Я себя выдала, верно? – заявила она, вспыхнув. – Дома в мое отсутствие ничего не случилось, с детьми спала Катти. – Майра сделала еще один глоток виски. – Ужасно крепкое! – поморщилась она. – Надо же, я забыла разбавить его водой! Я веду себя просто возмутительно.
– И далеко ли вы забрались, Майра? – осторожно вернул я разговор в прежнее русло.
– Далеко? А, понятно! Я проехала на велосипеде милю или две по проселку. Я решила, что Кевин поедет там, а не по главной, – пояснила миссис Лисон. – Я была в ужасе, боялась, что он попал в аварию.
– И в какое время это было?
– В половине одиннадцатого? В одиннадцать? Я точно не помню. Кевин обещал, что будет дома к девяти, понимаете, – быстро проговорила она. – Потом мне пришло в голову, что муж может поехать и по главной дороге и обнаружит мое отсутствие. Поэтому я сломя голову помчалась назад. Я вернулась домой за несколько минут до его появления.
– Вы рассказали об этом Конканнону? – уточнил я.
– Нет. Это не его дело, – резко ответила женщина.
– А Кевину вы признались? – спросил я заинтересованно.
– Конечно. Он ужасно разозлился.
– Интересно, с чего бы? – с легкой иронией заметил я.
– Он так бушевал, будто я… будто я шпионила за ним в ту ночь, – сбивчиво произнесла мать семейства.
Слово «шпионила» навело меня на мысль, что повествование Майры не совсем искренно. Попивая виски, пока она встречала детей, только что вернувшихся с пикника, я лишь еще больше уверился в правильности своей догадки. Некоторые фрагменты ее речи звучали наигранно, словно женщина повторяла рассказ, выученный наизусть.
Тут меня осенило. Кевин вернулся домой около полуночи, Майра чуть опередила его! Следовательно, будучи на велосипеде, жена должна была подобрать его на дороге. Она вышла из дома в половине одиннадцатого или в одиннадцать. В таком случае за десять минут она добралась до усадьбы Лисонов. («Я проехала милю или две по проселку».) И что она там делала добрых полчаса?
Когда Майра вернулась в комнату, я выпалил:
– Возможно, именно так вы и поступили.
– Поступила как? Я вас не понимаю, – ошеломленно ответила хозяйка.
– На самом деле шпионили за Кевином, – пояснил я.
Майра наградила меня убийственным взглядом зеленых глаз. С пылающим румянцем на высоких скулах она выглядела настоящей красавицей. Губы ее дрожали. Не дав ей возможности возразить, я продолжал:
– Дорогая Майра, ваши страсти меня не шокируют. Как долго вы провели в поместье Лисонов той ночью?
В какую-то секунду мне показалось, что она меня ударит.
– Да как вы смеете?! – возмутилась женщина. – Вы сошли с ума! Ноги моей никогда не бы…
Я прервал ее гневную речь, указав на расхождение во времени:
– Понимаете, Майра, либо вы должны были перехватить Кевина на дороге, либо проехать неподалеку от жилища Лисонов и вернуться домой по той узкой тропе.
Майра упрямо возражала, но я не мог оставить ее в покое: если она угодила в западню, то мое положение с самого начала было гораздо хуже.
– Это останется между нами, Майра, – со всей возможной мягкостью увещевал я ее. – Пожалуйста, будьте честны со мной.
Постепенно правда выплыла наружу. За несколько недель до случившегося Майра заметила в поведении мужа странную нервозность и скрытность, не обычные для него.
– Он однажды проговорился, что за ним кто-то следит.
В день отъезда Кевина в Голуэй Майра ощущала нарастающее беспокойство и какую-то фальшь в его словах, какую-то виноватую браваду, всегда вызывающую у нее подозрения по поводу Гарриет. Она почувствовала неладное в момент разговора с мужем о поездке в Голуэй и преувеличенно нежного прощания.
– Казалось, он с трудом сдерживает возбуждение и словно ожидает чего-то.
Уложив детей спать и оставшись в одиночестве, Майра поддалась приступу ревности, разъедавшей ее, словно медленно действующий яд. Через некоторое время женщина больше не могла выносить неизвестности. Она была убеждена, что Кевин либо уехал вместе с Гарриет, либо собирается встретиться с любовницей в ту ночь. Отчаявшаяся Майра позвонила в дом Лисонов. Ответил Фларри.
– Гарри дома? – осведомилась жена Кевина.
– Да. Найти ее?
Майра отказалась от разговора, попросив передать какое-то пустяковое известие.
Но мучения на этом не закончились. Когда Кевин не вернулся к половине одиннадцатого, Майра пришла к выводу, что он наверняка развлекается с Гарриет. Она поехала на велосипеде в усадьбу Лисонов, пробралась за ограду и некоторое время подслушивала, прячась за деревьями.
– И вашего мужа там не оказалось? – заключил я.
– Слава богу, нет! Хотя они могли расположиться в одной из хозяйственных пристроек. Я не осмелилась подойти близко к дому, – объяснила мать семейства.
– Или у реки? – осторожно спросил я.
– Так далеко я не заходила, – заявила собеседница. – Я все время старалась держаться в тени деревьев.
Не прозвучало ли это несколько уклончиво?
– Вы могли бы заметить ее тело на той самой полянке, где Фларри удил рыбу в день нашего знакомства.
Майра передернулась:
– А оно было там? Я не знала. Я побоялась подойти настолько близко к реке, – сбивчиво проговорила женщина. – О, Доминик! Мне так стыдно за себя! Следила за Кевином! Должно быть, я в ту ночь сошла с ума.
– И вы вообще никого не видели? – уточнил я.
– Никого. И даже не слышала, – уверенно заявила ирландка. – Нет, подождите-ка… Возвращаясь назад, я разглядела впереди какого-то пьяного, всего в нескольких ярдах от въезда в город. Я его не узнала – фонарь на моем велосипеде не слишком сильный. Просто увидела шатающуюся фигуру мужчины, ковыляющего по дороге. Я не рискнула обогнать его, поэтому выждала пару минут, пока он не исчез между домами.
– Вам следовало бы поставить в известность об этом Конканнона, – посоветовал я.
Майра посмотрела на меня в ужасе.
– Вы хотите сказать, что это был убийца?
– Какой-нибудь спившийся бродяга вполне мог забраться в усадьбу и попытаться изнасиловать Гарриет, – растолковал я ей. – Конканнон разыскивает человека именно такого сорта.
– О нет, я никогда не решусь поделиться этой историей с офицером полиции! Что он обо мне подумает после моей прежней лжи? – воскликнула хозяйка дома.
– Но вы же не захотите, чтобы невинного человека повесили за убийство Гарриет? – настаивал я.
– Я вообще не хочу, чтобы из-за этой развратницы кого-то вешали, да простит меня Господь!
– Говорю же, люди считают, что это моих рук дело, – в отчаянии произнес я. – Вероятно, Конканнон думает то же самое.
Майра застенчиво посмотрела на меня.
– Тогда они глупцы! – с чувством заявила она. – Скажите, бога ради, с какой стати Конканнону подозревать вас?
– Вы сами должны знать, – ответил я грубо.
После минутного молчания женщина осторожно заметила:
– Вообще-то в городе ходили разные сплетни. Наверное, из-за них.
– Сплетни?
– Мы, то есть Кевин и я, слышали, что вы неравнодушны к Гарриет, – смущенно пробормотала женщина.
– Неравнодушен! – взорвался я. – Боже правый! Я был страстно в нее влюблен! Простите. Но я больше не могу выносить этих ирландских околичностей….
– Значит, она и вас заполучила, – вздохнула Майра грустно. – Бедный Доминик! Хотя теперь это не имеет значения.
Я обнаружил, что плачу. Сейчас от любого сочувственного слова у меня на глаза наворачивались слезы.
– Она не была порочной, Майра, – бормотал я, сдерживая рыдания. – Поверьте мне, не была!
Я весь дрожал. Женщина на несколько мгновений прижала мою голову к себе. Потом призналась:
– Вам необходимо подкрепиться. Нет, не с детьми, лучше я принесу вам поднос. Погодите минутку, сейчас раздобуду что-нибудь съедобное.
Хозяйка вышла, оставив меня в комнате одного. Я услышал голоса детей, весело болтающих в соседней комнате, размышляя о Фларри, страстно хотевшем иметь ребенка, и о той самой ночи, когда я предоставил Гарриет ее судьбе у реки. Я представил Майру, в сумерках бродившую по усадьбе Лисонов, которую сводили с ума подозрения и гордость. К счастью, она не заметила меня и не слышала нашей перебранки.