– Я просто не могу поверить в эти бредни! Будь Фларри таким, он скорее убил бы меня или нас обоих, – воскликнул я.
– Разве вы не понимаете, почему мистер Лисон так подружился с вами после всего случившегося? Он обвел всех вокруг пальца, убедив, что умеет прощать, – с безупречной логикой растолковывал полицейский. – Ревнивый человек не станет так себя вести. Своей благосклонностью к вам он защищает себя от подозрений.
– Вы это серьезно?
– Я чертовски серьезен, мистер Эйр.
– Но вы же обыскали дом Лисонов, – не отступал я.
– Если вы думаете о белье в кровавых пятнах, то преступник, скорее всего, сначала разделся, а потом окунулся в воду. Это мог быть лишь Фларри. Или вы, мистер Эйр, – равнодушным тоном заключил детектив.
У меня упало сердце.
– Тогда почему вы меня не арестуете и не покончите со всем этим?! – гневно воскликнул я. – Я не люблю игру в кошки-мышки…
– А я не люблю убийства, – произнес Конканнон внушительно. – Не нравится мне и губить невиновного.
– Значит, теперь вы выбираете между мной и Фларри, не так ли? Вам следовало бы оглянуться вокруг, – заявил я рассерженно.
– И на кого мне следует обратить внимание? – миролюбиво поинтересовался собеседник.
Мысль о том, что Фларри подозревают в преступлении, лишила меня благоразумия. Я не хотел причинить боль Майре, но не вынес обвинений против моего друга.
– Если вы ищите ревнивого мужчину, то почему бы вам не заинтересоваться Кевином? – с долей ехидства спросил я.
Лицо Конканнона приняло настороженное выражение. Я понял, что веду себя словно виновный: пытаюсь очернить другого. Но отступать было уже поздно.
– Гарриет намекала мне, что Кевин был ее любовником. Я вам уже сообщал об этом. Вы догадались, что он находился неподалеку от усадьбы Лисонов в ту роковую ночь?
– Разве? – осведомился офицер полиции.
– Боже правый, неужели вы этим не поинтересовались? – не поверил я.
– А вы-то откуда знаете?
Я в деталях изложил все повествование Майры, за исключением ее собственных скитаний по усадьбе. Разглашение этой части рассказа показалось мне предательством ее доверия. Конканнон слушал мои умозаключения без особого энтузиазма. Но ведь ни один профессионал не терпит вторжения любителя на его территорию.
– Вы не хуже меня понимаете, что эта история с бензином требует разбирательства. Если Кевин неправильно назвал время, значит…
– Я позабочусь об этом.
Солнце, непредсказуемое, как ирландцы, выглянуло из-за безнадежно серых туч, его лучи наискось пронизали полутемную комнату. Я заметил, что настороженный взгляд детектива изменился, став слегка насмешливым. Такое выражение лица могло бы принадлежать иезуиту, выслушивающему мнение не слишком умного неофита по сложному богословскому вопросу.
– Ну, если это все, что вы… – обиженно начал я.
– О нет, мистер Эйр, вы мне очень помогли, – улыбнулся старший офицер. – И я, безусловно, вам благодарен. Но знаете ли, если говорить о ревности, у нас имеется еще один кандидат.
– Неужели?
– Майра Лисон настолько сильно переживала из-за мужа, что отправилась искать его в сельской местности, когда он припозднился на час-другой, – ошарашил меня полицейский.
– О, бога ради! Неужели вы думаете, что она способна лишить кого-то жизни? – воскликнул я.
– А почему бы и нет? Во время допроса у меня создалось впечатление, что она очень скрытная женщина, но не без внутреннего огня, – заявил детектив. – Ее муж слишком расчетлив, чтобы потерять голову и совершить преступление в порыве страсти.
Конканнон замолчал, прикуривая одну из своих нечастых сигарет.
– Я полагаю, что и вы в глубине души таковы, мистер Эйр.
– Премного вам благодарен! – фыркнул я, необычайно раздосадованный.
По крайней мере, я не сообщил ему о приключениях Майры в ночь убийства, после долгого ожидания Кевина на основной дороге. Потом я вспомнил о пьяном, которого она встретила. Стоит ли мне разгласить эту тайну? Пожалуй, нет. Эту историю женщина могла просто-напросто выдумать, отводя от себя подозрения в убийстве Гарриет. Я доверял Шеймусу, разгадающему эту шараду, если только это в человеческих силах.
Мы бессвязно поболтали минут пять. Потом Конканнон встал, собираясь откланяться.
– И как долго еще мне придется здесь оставаться? – раздраженно осведомился я.
– До тех пор, пока мы не закончим расследование, мистер Эйр, – равнодушно ответил он.
– И когда это будет? – настаивал я.
Конканнон молча пожал плечами.
– Но черт побери! – заявил я гневно. – Я могу стать следующей жертвой!
– Вам никто не причинит вреда до тех пор, пока вы находитесь под защитой Фларри Лисона…
– Чего хотел этот детектив? – мрачно спросил Фларри, словно прочитав мои мысли.
– Он думает, что ее мог убить ты, – не стал скрывать я. – Глупый извращенец!
– Неужели? У него есть право на подобные выводы.
– Я сказал ему, что это идиотская мысль, – произнес я нервно.
Фларри сжал пальцами удочку, а потом вернул ее на стол.
– Он пытался что-то выудить из тебя? – поинтересовался хозяин дома.
– Пытался, – подтвердил я. – И хотел заставить меня проговориться, что я был с Гарриет в ту ночь, когда…
– Но ты не признался?
– Ты – единственный человек, знающий об этом, Фларри, – с пафосом заявил я.
– Я ему не донесу, – пообещал Лисон, сопроводив свои слова громкой отрыжкой. – Странно, что мы сидим здесь вдвоем и разговариваем о ней. Чертовски странно. Если прочтешь такое в книге, не поверишь. Ну да ладно. Женщины – дьявольское семя. Упокой, господи, ее душу!
В какой-то момент этого нереального вечера Фларри все же принес хлеб и сыр. Несколько позже он принялся яростно поносить репортеров, донимавших его.
– Сейчас не осталось личных тайн. Эти ребята будут заглядывать через плечо ангела в Судный день, любопытствуя, что он там пишет.
– Ничего скверного о тебе они не напечатают, Фларри, – успокаивал я друга.
– Возможно, за исключением убийства, – бросил он мрачно.
Я вдруг протрезвел.
– Но когда ты убивал, шла война.
– К черту черно-пегих! Я говорю не о них. – Он проницательно взглянул на меня. – Но я подразумеваю не Гарри, что бы этот мерзкий Конканнон ни выдумывал. Я о том парне, что лишил ее жизни. На моих руках будет его кровь.
– Почему ты не оставишь его суду? – спросил я удивленно.
Фларри плюнул в камин.
– Суду?! Я не дам подонку ускользнуть от меня таким образом.
– Фларри, ты пьян, – успокаивающе произнес я. – Ты передумаешь, когда повстречаешься с ним лицом к лицу. Неужели ты хотел бы болтаться на виселице?
– Я хочу придушить этого парня собственными руками. А ради чего еще мне жить, когда Гарри больше нет? – Его слезящиеся глаза посмотрели на меня. – Как ты думаешь, что я за человек?
– Я считаю тебя ленивым и добродушным человеком, питающим романтическую тягу к насилию. Но жестокость противна твоей натуре, поэтому ты погружаешься в нее с закрытыми глазами. На самом деле ты добросердечен и обижаешься на себя за это; тебе хотелось бы простить убийцу, поэтому ты превращаешь свое сердце в камень.
Во время этой тирады Фларри пялился на меня с возрастающим изумлением.
– Прекрати, ради бога! Никогда в жизни не слышал подобного заумного бреда! Доминик, это ты пьян. Я ни слова не запомнил из твоей возвышенной речи.
– И я тоже, потому что ты бросил тень сомнения на все сказанное, – ответил я, подумав. – Но скажи мне, я действительно пьян, иначе не осмелился бы спросить, почему ты не задушил меня, когда… когда я раскрыл тебе мою тайну?
– Какую тайну? – не понял хозяин дома.
– Когда я рассказал, что мы виделись с Гарриет в ночь убийства, – пояснил я.
В комнате воцарилась тишина. Казалось, Фларри собирается с мыслями.
– Значит, я зря тебя не задушил? – произнес он наконец. – Но я не такой дурак, как многие думают. Я уверен, что ни один преступник не решился бы на подобное признание, зная, что окажется в моей власти. Ведь ты мог бы и промолчать об этом, верно?
– Но…
– Погоди немного. Однажды, в тяжелые времена, мне пришлось допрашивать одного ирландца. Его подозревали в предательстве двоих его друзей, выданных карателям. Он устроил великолепную сцену показной скорби по своим друзьям, которых замучили и расстреляли. Но все его слова звучали фальшиво. Я нутром чувствовал, что это поддельные слезы. А твои были настоящими. Ты искренне раскаивался в том, что оставил ее одну. – После этого прочувствованного монолога бывший боевик хмыкнул, добавив: – Теперь я говорю как отец Бреснихан. Да к черту все это! Это дьявольски унылые поминки. Мы должны затянуть песню. Ты знаешь «Парней из Уэксфорда»?
Я напел столько мелодий, сколько мог вспомнить. Фларри отбивал такт кулаком по столу и хрипло подтягивал мне. Я исполнил «Арфа, которая однажды…», а потом, к собственному удивлению, начал петь «Она шла по ярмарке», повергнув Фларри в слезы. В какой-то момент, наверное, входил Шеймус, потому что я помню его поддерживающим мешковатую фигуру Фларри и громко ревущим какую-то революционную песню.
Наконец Фларри рухнул в кресло.
– Так-то лучше, – заявил он. – Вот это похоже на дело. У него славный голос, правда, Шеймус?
– Правда, – согласился ирландец.
– Никаких мерзких похоронных воплей. Ты когда-нибудь слышал причитания по покойнику, Доминик? – заинтересовался мой друг.
– Нет, – пожал я плечами.
– Чертовски неприятный шум, словно стая волков воет на луну, – мрачно пояснил муж Гарри. – Так, что кости стынут.
– А ты когда-нибудь слышал вой волков, Фларри? – спросил О'Донован.
– Я слышу его, когда приходит бейлиф, – буркнул собеседник.
– Что напоминает мне…
– Оставь свои воспоминания при себе, Шеймус! – натужно рассмеялся хозяин дома. – Мне не нужны вытянутые лица на поминках. Лучше выпей! Знаете, ребята, сегодня я первый раз как следует нализался после смерти Гарри. За это надо выпить.
С трудом занявшись подсчетами, я выяснил, что прошло уже четыре дня со смерти Гарриет. Они показались мне вечностью.
– Мы все ее любили. За Гарри! Упокой, господи, ее душу! – поднял стакан Лисон.
Мы торжественно выпили.
– А теперь выпьем за Доминика, – продолжал он. – Пусть дьяволы утащат в ад крышу того дома, где нас с тобой плохо примут!
– А теперь за Шеймуса, – поддержал я. – Шеймус, я дарую тебе свою шляпу с широкими полями! Я не могу выразиться лучше.
– Я с удовольствием ее принимаю, мистер Эйр, – улыбнулся ирландец.
– Пожалуйста, – улыбнулся я в ответ.
– Эту ужасную старую покрышку? – заорал Фларри. – Неужели это все, что ты можешь ему предложить? Она годится только для похорон какого-нибудь нищего бездельника.
– Что напоминает мне… – вступил в разговор О'Донован.
– Молчи, Шеймус! – приказал бывший повстанец.
– Нет. Дай человеку сказать, – бессвязно пробормотал я. – Ему есть что поведать нам в данный момент. Пообщаться, я бы сказал.
– Я не обнаружил ни следа пьяницы, которого, по словам миссис Кевин, она встретила. Никто в городе его в глаза не видал, – проинформировал нас ирландец.
– А почему жители должны были его видеть? Они все уже отправились в постель к этому времени, – произнес хозяин дома.
– Мне стоит последовать их примеру. – Я посмотрел на свои наручные часы.
Стрелки показывали почти час ночи. Я попытался встать, но упал на стол.
– Доминик, ты пьян, – заявил Лисон.
– Вас проводить домой, мистер Эйр? – сочувственно спросил управляющий.
– Никуда ты не пойдешь! – завопил Фларри, а затем объявил О'Доновану: – Он останется тут на ночь.
– Но Фларри… – робко возразил я.
– Я не принимаю дурацких отказов. Ты меня слышишь? – продолжал буянить старый солдат.
Шеймус подмигнул мне:
– Командир не принимает никаких отказов.
– Тогда согласен, – сдался я. – Спасибо, Фларри.
– Так-то лучше, – ухмыльнулся он. – Для западного британца просто великолепно. Давай напьемся сейчас и посрамим дьявола.
Было почти два часа ночи, когда мы легли. Фларри проводил меня в маленькую спальню рядом со своей.
– С этой кроватью что-то не так, мой мальчик, – заявил он, изумленно пялясь на полосатый матрац. – В чем дело?
Я безуспешно пытался остановить вращение комнаты.
– На ней нет постельного белья.
– О господи! Оно у тебя будет! – воскликнул хозяин дома и вывалился из спальни.
Он вернулся с охапкой простыней и одеял в руках. Мы, шатаясь, кое-как застелили постель.
– Тебе еще что-нибудь нужно? – поинтересовался великан.
Я усиленно шевелил мозгами.
– Да, пижама.
Фларри принес мне свою.
– Теперь спокойной ночи, – произнес он. – И спасибо, что составил мне компанию. Желаю хорошенько выспаться!
Но сон мой не был спокойным. Недосушенные простыни – плохое снотворное. Ворочаясь на кровати, я чувствовал, как сырость пробирает меня до костей. Наконец я сбросил простыни и завернулся в одеяло. Но выпитое спиртное подействовало на меня возбуждающе. Я лежал с открытыми глазами, сначала опасаясь, как бы на меня не упали вращающиеся стены, а потом вспоминая о часах, проведенных с Гарриет, о загадке ее смерти, о странной личности Фларри и его непредсказуемом поведении. Неужели я лежу в постели совсем рядом с комнатой убийцы? Конечно нет. Внешняя простота этого человека обманула меня, бывший повстанец не был ни наивным, ни мягкосердечным. Флоренс Лисон обладал интуицией первоклассного военачальника и беспощадностью партизана. Но одно не вызывало никаких сомнений – его любовь к Гарриет была выше ревности.
В незанавешенном проеме окна посветлело. Неужели? Я зажег свечу и посмотрел на часы: только без пяти три. Я подошел к окну. Сначала мне показалось, что горит отдаленная роща в поместье. Потом разглядел пламя, просвечивающее сквозь кроны деревьев. И в это мгновение я услышал топот бегущего по дорожке человека. Какой-то крестьянин перепрыгнул через перелаз в сад, крича:
– Коттедж «Джойс» горит! Вызывайте пожарных!
Я бросился в комнату Фларри, который громко храпел. Но от прикосновения моей руки (я вспомнил об этом позднее) он тут же проснулся.
– Вызывай пожарных, Фларри! Мой дом горит!
Мой друг одолел половину лестницы, пока я собирался с мыслями. Крестьянин барабанил в парадную дверь. Впустив его, я узнал своего соседа, живущего в сотне ярдов от дороги, ведущей к моему обиталищу. Он так запыхался, что сперва не мог вымолвить ни слова. Я услышал голос Фларри, говорящего по телефону в зале. Потом хозяин дома вернулся к нам.
– Они уже выехали, – коротко сообщил он. – Привет, Майкл. Доминик, набрось на себя что-нибудь.
И только в этот момент я заметил, что сам он был полностью одет.
Глава 12
– Разве вы не понимаете, почему мистер Лисон так подружился с вами после всего случившегося? Он обвел всех вокруг пальца, убедив, что умеет прощать, – с безупречной логикой растолковывал полицейский. – Ревнивый человек не станет так себя вести. Своей благосклонностью к вам он защищает себя от подозрений.
– Вы это серьезно?
– Я чертовски серьезен, мистер Эйр.
– Но вы же обыскали дом Лисонов, – не отступал я.
– Если вы думаете о белье в кровавых пятнах, то преступник, скорее всего, сначала разделся, а потом окунулся в воду. Это мог быть лишь Фларри. Или вы, мистер Эйр, – равнодушным тоном заключил детектив.
У меня упало сердце.
– Тогда почему вы меня не арестуете и не покончите со всем этим?! – гневно воскликнул я. – Я не люблю игру в кошки-мышки…
– А я не люблю убийства, – произнес Конканнон внушительно. – Не нравится мне и губить невиновного.
– Значит, теперь вы выбираете между мной и Фларри, не так ли? Вам следовало бы оглянуться вокруг, – заявил я рассерженно.
– И на кого мне следует обратить внимание? – миролюбиво поинтересовался собеседник.
Мысль о том, что Фларри подозревают в преступлении, лишила меня благоразумия. Я не хотел причинить боль Майре, но не вынес обвинений против моего друга.
– Если вы ищите ревнивого мужчину, то почему бы вам не заинтересоваться Кевином? – с долей ехидства спросил я.
Лицо Конканнона приняло настороженное выражение. Я понял, что веду себя словно виновный: пытаюсь очернить другого. Но отступать было уже поздно.
– Гарриет намекала мне, что Кевин был ее любовником. Я вам уже сообщал об этом. Вы догадались, что он находился неподалеку от усадьбы Лисонов в ту роковую ночь?
– Разве? – осведомился офицер полиции.
– Боже правый, неужели вы этим не поинтересовались? – не поверил я.
– А вы-то откуда знаете?
Я в деталях изложил все повествование Майры, за исключением ее собственных скитаний по усадьбе. Разглашение этой части рассказа показалось мне предательством ее доверия. Конканнон слушал мои умозаключения без особого энтузиазма. Но ведь ни один профессионал не терпит вторжения любителя на его территорию.
– Вы не хуже меня понимаете, что эта история с бензином требует разбирательства. Если Кевин неправильно назвал время, значит…
– Я позабочусь об этом.
Солнце, непредсказуемое, как ирландцы, выглянуло из-за безнадежно серых туч, его лучи наискось пронизали полутемную комнату. Я заметил, что настороженный взгляд детектива изменился, став слегка насмешливым. Такое выражение лица могло бы принадлежать иезуиту, выслушивающему мнение не слишком умного неофита по сложному богословскому вопросу.
– Ну, если это все, что вы… – обиженно начал я.
– О нет, мистер Эйр, вы мне очень помогли, – улыбнулся старший офицер. – И я, безусловно, вам благодарен. Но знаете ли, если говорить о ревности, у нас имеется еще один кандидат.
– Неужели?
– Майра Лисон настолько сильно переживала из-за мужа, что отправилась искать его в сельской местности, когда он припозднился на час-другой, – ошарашил меня полицейский.
– О, бога ради! Неужели вы думаете, что она способна лишить кого-то жизни? – воскликнул я.
– А почему бы и нет? Во время допроса у меня создалось впечатление, что она очень скрытная женщина, но не без внутреннего огня, – заявил детектив. – Ее муж слишком расчетлив, чтобы потерять голову и совершить преступление в порыве страсти.
Конканнон замолчал, прикуривая одну из своих нечастых сигарет.
– Я полагаю, что и вы в глубине души таковы, мистер Эйр.
– Премного вам благодарен! – фыркнул я, необычайно раздосадованный.
По крайней мере, я не сообщил ему о приключениях Майры в ночь убийства, после долгого ожидания Кевина на основной дороге. Потом я вспомнил о пьяном, которого она встретила. Стоит ли мне разгласить эту тайну? Пожалуй, нет. Эту историю женщина могла просто-напросто выдумать, отводя от себя подозрения в убийстве Гарриет. Я доверял Шеймусу, разгадающему эту шараду, если только это в человеческих силах.
Мы бессвязно поболтали минут пять. Потом Конканнон встал, собираясь откланяться.
– И как долго еще мне придется здесь оставаться? – раздраженно осведомился я.
– До тех пор, пока мы не закончим расследование, мистер Эйр, – равнодушно ответил он.
– И когда это будет? – настаивал я.
Конканнон молча пожал плечами.
– Но черт побери! – заявил я гневно. – Я могу стать следующей жертвой!
– Вам никто не причинит вреда до тех пор, пока вы находитесь под защитой Фларри Лисона…
* * *
Несколько часов спустя я глотал виски в компании рыболовных принадлежностей в доме Лисонов. Мы с Фларри здорово набрались. Это было странное ночное бдение. После похорон в пустом доме двое скорбящих пьяно исповедовались друг другу о женщине, заставившей их, будь она жива, драться не на жизнь, а на смерть. Фларри напивался, пытаясь забыть ее, я пил, чтобы избавиться от подозрений, посеянных Конканноном в моей душе.– Чего хотел этот детектив? – мрачно спросил Фларри, словно прочитав мои мысли.
– Он думает, что ее мог убить ты, – не стал скрывать я. – Глупый извращенец!
– Неужели? У него есть право на подобные выводы.
– Я сказал ему, что это идиотская мысль, – произнес я нервно.
Фларри сжал пальцами удочку, а потом вернул ее на стол.
– Он пытался что-то выудить из тебя? – поинтересовался хозяин дома.
– Пытался, – подтвердил я. – И хотел заставить меня проговориться, что я был с Гарриет в ту ночь, когда…
– Но ты не признался?
– Ты – единственный человек, знающий об этом, Фларри, – с пафосом заявил я.
– Я ему не донесу, – пообещал Лисон, сопроводив свои слова громкой отрыжкой. – Странно, что мы сидим здесь вдвоем и разговариваем о ней. Чертовски странно. Если прочтешь такое в книге, не поверишь. Ну да ладно. Женщины – дьявольское семя. Упокой, господи, ее душу!
В какой-то момент этого нереального вечера Фларри все же принес хлеб и сыр. Несколько позже он принялся яростно поносить репортеров, донимавших его.
– Сейчас не осталось личных тайн. Эти ребята будут заглядывать через плечо ангела в Судный день, любопытствуя, что он там пишет.
– Ничего скверного о тебе они не напечатают, Фларри, – успокаивал я друга.
– Возможно, за исключением убийства, – бросил он мрачно.
Я вдруг протрезвел.
– Но когда ты убивал, шла война.
– К черту черно-пегих! Я говорю не о них. – Он проницательно взглянул на меня. – Но я подразумеваю не Гарри, что бы этот мерзкий Конканнон ни выдумывал. Я о том парне, что лишил ее жизни. На моих руках будет его кровь.
– Почему ты не оставишь его суду? – спросил я удивленно.
Фларри плюнул в камин.
– Суду?! Я не дам подонку ускользнуть от меня таким образом.
– Фларри, ты пьян, – успокаивающе произнес я. – Ты передумаешь, когда повстречаешься с ним лицом к лицу. Неужели ты хотел бы болтаться на виселице?
– Я хочу придушить этого парня собственными руками. А ради чего еще мне жить, когда Гарри больше нет? – Его слезящиеся глаза посмотрели на меня. – Как ты думаешь, что я за человек?
– Я считаю тебя ленивым и добродушным человеком, питающим романтическую тягу к насилию. Но жестокость противна твоей натуре, поэтому ты погружаешься в нее с закрытыми глазами. На самом деле ты добросердечен и обижаешься на себя за это; тебе хотелось бы простить убийцу, поэтому ты превращаешь свое сердце в камень.
Во время этой тирады Фларри пялился на меня с возрастающим изумлением.
– Прекрати, ради бога! Никогда в жизни не слышал подобного заумного бреда! Доминик, это ты пьян. Я ни слова не запомнил из твоей возвышенной речи.
– И я тоже, потому что ты бросил тень сомнения на все сказанное, – ответил я, подумав. – Но скажи мне, я действительно пьян, иначе не осмелился бы спросить, почему ты не задушил меня, когда… когда я раскрыл тебе мою тайну?
– Какую тайну? – не понял хозяин дома.
– Когда я рассказал, что мы виделись с Гарриет в ночь убийства, – пояснил я.
В комнате воцарилась тишина. Казалось, Фларри собирается с мыслями.
– Значит, я зря тебя не задушил? – произнес он наконец. – Но я не такой дурак, как многие думают. Я уверен, что ни один преступник не решился бы на подобное признание, зная, что окажется в моей власти. Ведь ты мог бы и промолчать об этом, верно?
– Но…
– Погоди немного. Однажды, в тяжелые времена, мне пришлось допрашивать одного ирландца. Его подозревали в предательстве двоих его друзей, выданных карателям. Он устроил великолепную сцену показной скорби по своим друзьям, которых замучили и расстреляли. Но все его слова звучали фальшиво. Я нутром чувствовал, что это поддельные слезы. А твои были настоящими. Ты искренне раскаивался в том, что оставил ее одну. – После этого прочувствованного монолога бывший боевик хмыкнул, добавив: – Теперь я говорю как отец Бреснихан. Да к черту все это! Это дьявольски унылые поминки. Мы должны затянуть песню. Ты знаешь «Парней из Уэксфорда»?
Я напел столько мелодий, сколько мог вспомнить. Фларри отбивал такт кулаком по столу и хрипло подтягивал мне. Я исполнил «Арфа, которая однажды…», а потом, к собственному удивлению, начал петь «Она шла по ярмарке», повергнув Фларри в слезы. В какой-то момент, наверное, входил Шеймус, потому что я помню его поддерживающим мешковатую фигуру Фларри и громко ревущим какую-то революционную песню.
Наконец Фларри рухнул в кресло.
– Так-то лучше, – заявил он. – Вот это похоже на дело. У него славный голос, правда, Шеймус?
– Правда, – согласился ирландец.
– Никаких мерзких похоронных воплей. Ты когда-нибудь слышал причитания по покойнику, Доминик? – заинтересовался мой друг.
– Нет, – пожал я плечами.
– Чертовски неприятный шум, словно стая волков воет на луну, – мрачно пояснил муж Гарри. – Так, что кости стынут.
– А ты когда-нибудь слышал вой волков, Фларри? – спросил О'Донован.
– Я слышу его, когда приходит бейлиф, – буркнул собеседник.
– Что напоминает мне…
– Оставь свои воспоминания при себе, Шеймус! – натужно рассмеялся хозяин дома. – Мне не нужны вытянутые лица на поминках. Лучше выпей! Знаете, ребята, сегодня я первый раз как следует нализался после смерти Гарри. За это надо выпить.
С трудом занявшись подсчетами, я выяснил, что прошло уже четыре дня со смерти Гарриет. Они показались мне вечностью.
– Мы все ее любили. За Гарри! Упокой, господи, ее душу! – поднял стакан Лисон.
Мы торжественно выпили.
– А теперь выпьем за Доминика, – продолжал он. – Пусть дьяволы утащат в ад крышу того дома, где нас с тобой плохо примут!
– А теперь за Шеймуса, – поддержал я. – Шеймус, я дарую тебе свою шляпу с широкими полями! Я не могу выразиться лучше.
– Я с удовольствием ее принимаю, мистер Эйр, – улыбнулся ирландец.
– Пожалуйста, – улыбнулся я в ответ.
– Эту ужасную старую покрышку? – заорал Фларри. – Неужели это все, что ты можешь ему предложить? Она годится только для похорон какого-нибудь нищего бездельника.
– Что напоминает мне… – вступил в разговор О'Донован.
– Молчи, Шеймус! – приказал бывший повстанец.
– Нет. Дай человеку сказать, – бессвязно пробормотал я. – Ему есть что поведать нам в данный момент. Пообщаться, я бы сказал.
– Я не обнаружил ни следа пьяницы, которого, по словам миссис Кевин, она встретила. Никто в городе его в глаза не видал, – проинформировал нас ирландец.
– А почему жители должны были его видеть? Они все уже отправились в постель к этому времени, – произнес хозяин дома.
– Мне стоит последовать их примеру. – Я посмотрел на свои наручные часы.
Стрелки показывали почти час ночи. Я попытался встать, но упал на стол.
– Доминик, ты пьян, – заявил Лисон.
– Вас проводить домой, мистер Эйр? – сочувственно спросил управляющий.
– Никуда ты не пойдешь! – завопил Фларри, а затем объявил О'Доновану: – Он останется тут на ночь.
– Но Фларри… – робко возразил я.
– Я не принимаю дурацких отказов. Ты меня слышишь? – продолжал буянить старый солдат.
Шеймус подмигнул мне:
– Командир не принимает никаких отказов.
– Тогда согласен, – сдался я. – Спасибо, Фларри.
– Так-то лучше, – ухмыльнулся он. – Для западного британца просто великолепно. Давай напьемся сейчас и посрамим дьявола.
Было почти два часа ночи, когда мы легли. Фларри проводил меня в маленькую спальню рядом со своей.
– С этой кроватью что-то не так, мой мальчик, – заявил он, изумленно пялясь на полосатый матрац. – В чем дело?
Я безуспешно пытался остановить вращение комнаты.
– На ней нет постельного белья.
– О господи! Оно у тебя будет! – воскликнул хозяин дома и вывалился из спальни.
Он вернулся с охапкой простыней и одеял в руках. Мы, шатаясь, кое-как застелили постель.
– Тебе еще что-нибудь нужно? – поинтересовался великан.
Я усиленно шевелил мозгами.
– Да, пижама.
Фларри принес мне свою.
– Теперь спокойной ночи, – произнес он. – И спасибо, что составил мне компанию. Желаю хорошенько выспаться!
Но сон мой не был спокойным. Недосушенные простыни – плохое снотворное. Ворочаясь на кровати, я чувствовал, как сырость пробирает меня до костей. Наконец я сбросил простыни и завернулся в одеяло. Но выпитое спиртное подействовало на меня возбуждающе. Я лежал с открытыми глазами, сначала опасаясь, как бы на меня не упали вращающиеся стены, а потом вспоминая о часах, проведенных с Гарриет, о загадке ее смерти, о странной личности Фларри и его непредсказуемом поведении. Неужели я лежу в постели совсем рядом с комнатой убийцы? Конечно нет. Внешняя простота этого человека обманула меня, бывший повстанец не был ни наивным, ни мягкосердечным. Флоренс Лисон обладал интуицией первоклассного военачальника и беспощадностью партизана. Но одно не вызывало никаких сомнений – его любовь к Гарриет была выше ревности.
В незанавешенном проеме окна посветлело. Неужели? Я зажег свечу и посмотрел на часы: только без пяти три. Я подошел к окну. Сначала мне показалось, что горит отдаленная роща в поместье. Потом разглядел пламя, просвечивающее сквозь кроны деревьев. И в это мгновение я услышал топот бегущего по дорожке человека. Какой-то крестьянин перепрыгнул через перелаз в сад, крича:
– Коттедж «Джойс» горит! Вызывайте пожарных!
Я бросился в комнату Фларри, который громко храпел. Но от прикосновения моей руки (я вспомнил об этом позднее) он тут же проснулся.
– Вызывай пожарных, Фларри! Мой дом горит!
Мой друг одолел половину лестницы, пока я собирался с мыслями. Крестьянин барабанил в парадную дверь. Впустив его, я узнал своего соседа, живущего в сотне ярдов от дороги, ведущей к моему обиталищу. Он так запыхался, что сперва не мог вымолвить ни слова. Я услышал голос Фларри, говорящего по телефону в зале. Потом хозяин дома вернулся к нам.
– Они уже выехали, – коротко сообщил он. – Привет, Майкл. Доминик, набрось на себя что-нибудь.
И только в этот момент я заметил, что сам он был полностью одет.
Глава 12
Несколько минут спустя, запыхавшиеся от бега, мы были у моего жилища. Немногочисленные соседи неподвижно стояли на тропе, восхищенно глазея на пламя. Крытая тростником и соломой крыша весело вспыхивала, время от времени выплевывая тлеющие лохмотья, плавно спускавшиеся нам на головы. Стекла в верхних окнах растрескались от жара, две маленькие комнатки наверху, должно быть, накалились докрасна.
– Не стойте с разинутыми ртами! Делайте что-нибудь! – ревел Фларри. – Несите лестницу и ведра!
– Что толку-то, мистер Фларри! – ответил какой-то зевака. – Определенно все сейчас взорвется. Когда мы подошли, огонь бушевал, как в топке.
Я бросился к двери, отпер ее ключом и вошел. Дым внизу ослепил меня, жара была адская, но я ощупью пробрался к столу, схватил пишущую машинку, рукопись и дневник и, шатаясь, выбрался наружу. Буквально через несколько секунд верхний этаж с грохотом рухнул. Дым и искры вырвались из открытой двери, и пылающий факел выстрелил на тридцать футов вверх над крышей. Я отпер дверцу своего автомобиля, и несколько добровольцев помогли мне откатить его на безопасное расстояние.
Через несколько минут подъехали две антикварные пожарные машины. Струи воды обрушились на крышу, насмешливо зашипевшую в ответ. Меня начала бить нервная дрожь. Фларри с горящими глазами схватил меня за плечо.
– Чудовищное пламя! – воскликнул он. – Ты рад, что спал сегодня у меня, верно?
– Почему сначала занялся верхний этаж? Не понимаю! – бормотал я.
Еще одна подоспевшая команда безуспешно пыталась воспользоваться лестницей в борьбе с этим адом.
– Если там кто-то есть, – сказал офицер пожарной команды, – он наверняка уже погиб.
– Коттедж был пуст, – успокоил я ирландца.
– Вы там, случайно, не хранили бензин? – допытывался собеседник. – Пламя что-то слишком упорное.
– Нет, бензина я не хранил.
– Тогда происшествие смахивает на поджог, – заявил пожарный. – Мы завтра проведем расследование, как только все затушим. Хотя что-нибудь обнаружить можно будет только чудом. Этот джентльмен ваш друг, мистер Лисон? – добавил офицер, бросив на меня подозрительный взгляд.
– Да, и он поедет ко мне отсыпаться, – категорично заявил хозяин поместья. – Он валится с ног, разве вы не видите?
Я отвез Фларри назад в усадьбу.
– Великолепный был финал поминок, – произнес он безжалостно.
– И правда, изумительный! – согласился я.
– Кевин рассвирепеет: потерять коттедж и пять фунтов в неделю, – усмехнулся мой приятель.
– В месяц. Но послушай, Фларри, ни одна живая душа не знала, что я решил остаться у тебя на ночь. Если кто-то действительно поджег мое жилище, он был уверен, что я сплю у себя в комнате. И как он попал в дом? Дверь-то была заперта.
– Значит, у него был ключ, – заявил Лисон, проигнорировав скрытый смысл моей реплики.
– И он запер дверь за собой, чтобы я наверняка не смог выбраться? – нервно проговорил я. – Окна слишком маленькие, чтобы в них протиснуться.
– Ты мог сам оставить в доме что-нибудь горящее, – спокойно возразил бывший боевик.
– Но я не возвращался сюда после ухода Конканнона. А он удалился около полудня, – продолжал я возбужденно. – Лампу я не зажигал, камин тоже не горел.
– Успокойся, Доминик. Кефи все выяснит, когда затушит пожар, – заверил меня мой друг. – А сейчас ложись в постель. Ты падаешь от усталости.
И хотите – верьте, хотите – нет, несмотря на влажные простыни, возбуждение и все прочее, я заснул, как только моя голова коснулась подушки.
– Конканнон хочет тебя на пару слов.
Я кое-как дотащился до аппарата. Голова у меня раскалывалась, а первые слова старшего офицера только усилили мою растерянность.
– Доброе утро, мистер Эйр. Значит, вы хорошенько все взвесили? – произнес он.
– Взвесил? Что я должен был взвесить, черт побери?! – грубо спросил я.
Последовало непродолжительное молчание.
– Вы будете в доме Лисонов часа в два? – поинтересовался полицейский. – Сегодня утром я занят.
– А где еще я могу быть, если преступник спалил мой коттедж? – возмущенно воскликнул я.
– Я приеду туда, – сообщил детектив. – А вам с мистером Флоренсом лучше не терять друг друга из виду до моего появления.
– И что означает это зловещее предупреждение? – кисло осведомился я, но Конканнон уже повесил трубку.
Фларри на кухне жарил яичницу с ветчиной.
– Что за бред нес этот Конканнон, черт его побери?! – раздраженно рявкнул я.
– Спрашивал, когда я тебя видел в последний раз. Я поведал ему, что ты спишь наверху, изможденный алкоголем и впечатлениями бурно проведенной ночи. – Фларри пребывал в приподнятом настроении. – Похоже, это известие чуть было не свалило его с ног. А что он тебе наговорил?
– Потребовал присматривать за тобой, – фыркнул я. – Он появится после обеда.
– Ты застрахован от неприятностей, Доминик? – внезапно спросил хозяин дома.
– Ты имеешь в виду имущество или жизнь? – уточнил я.
Этот вопрос вызвал у великана припадок буйного смеха.
– Ну ты и шутник! – прохрипел Фларри в перерывах между приступами хохота. – Мне хотелось бы, чтобы ты не лишился ни того ни другого.
– В коттедже у меня не было ценных вещей. Только несколько книг и одежда, – успокоил я друга. – Да еще мой бинокль! Жаль было бы машинку и рукопись, но их я сумел спасти.
– Так вот из-за чего ты рисковал! – произнес Фларри застенчиво.
– Конечно. Но я уже начинаю думать, что никогда не закончу свой роман.
– Ерунда, у тебя вся жизнь впереди, – отмахнулся Лисон. – А теперь пошли перекусим. Если ты сможешь сделать первый глоток, все будет в порядке.
Фларри протянул мне чашку кофе, сдобренного виски.
– Это пойло возродит тебя к жизни. Как говорится, для опохмелки.
Он выглянул из окна.
– К концу дня тучи рассеются. – В его голосе звучала уверенность. – Бог даст, мы завтра сможем пойти поудить рыбку.
После завтрака я вышел побродить по усадьбе. Я почти оправился от последствий ночного бдения, но в висках еще пульсировала боль, и я чувствовал удушье, как перед грозой. Тяжелая туча цвета индиго нависла над горами. Ноги, словно намагниченные, тянули меня на нашу зеленую лужайку в усадьбе Лисонов. День был таким пасмурным, что я без труда вообразил фигуру Гарриет, спешащую ко мне, похожую на привидение в белой ночной рубашке.
Вода стояла низко и зловеще отблескивала металлом. Скалы выступали из нее, словно надгробные камни. Фларри рассказал мне, что на следующий день после гибели Гарриет полицейские в болотных сапогах обыскали этот участок речного русла. В те времена еще не появились ни водолазы, ни металлоискатели, во всяком случае в Западной Ирландии. А заводь, где Фларри так часто забрасывал удочку, была слишком глубока. Поэтому, если нож покоится на дне, его никогда не найдут.
Я услышал шум мотора медленно движущейся по аллее машины и вскоре разглядел ее между деревьями. Бросившись наперерез, я подоспел как раз в тот момент, когда Кевин выходил из автомобиля. Когда он оглянулся, я уже стоял рядом. Мои надежды на то, что он в шоке выдаст себя, оказались напрасны. Владелец магазина не побледнел и не отшатнулся.
– Как вы? – поинтересовался он, тепло пожимая мне руку.
– Для живого неплохо, – мрачно заявил я.
– О, то, что произошло, просто ужасно! – воскликнул Лисон-младший. – Провидение позаботилось о вас, ведь вы не спали в коттедже в ту ночь.
– Так вы слышали о пожаре? – спросил я с наигранным удивлением.
– Мне сообщил Кефи – начальник пожарной команды, – пояснил Кевин. – Потому-то я и заехал сюда по пути. Там все залито водой, а от здания остались одни стены.
– А Кефи обнаружил, отчего начался пожар? – заинтересовался я.
– Он пока ведет расследование. Конечно же ему придется проконсультироваться в страховой компании у эксперта по пожарам. Но я беспокоюсь о вас, ведь вы лишились всего имущества. Только позвоните, и я приобрету для вас все, что в моих силах. Наверное, вам необходима новая пишущая машинка взамен сгоревшей.
– Очень мило с вашей стороны, – натянуто поблагодарил я.
За разговором мы подошли к дому. Фларри в своей комнате с рыболовными принадлежностями привязывал искусственных мушек.
– Здорово, Кевин, – бросил он, не поднимая головы, – говорят, ты теперь сжигаешь свои дома. Хоть предупредил бы нас, что ли.
– Мне вовсе не нравятся твои шутки, – оскорбленно заявил Лисон-младший. – Неужели ты не понимаешь, что, если бы не случайность, Доминик мог бы…
– Поджариться до хрустящей корочки? – усмехнулся хозяин дома. – «Да, я понимаю, куда вы клоните», – как однажды ответила актриса архиепископу.
– Сейчас не время для грязных шуточек, Фларри. Я… – раздраженно начал Кевин.
– Ну и зачем ты сюда пожаловал? – буркнул старший брат.
– Конечно же осведомиться о здоровье Доминика. Он пережил суровое испытание!
– Верно, братишка, – хмыкнул бывший повстанец. – А что заставило тебя перемениться к нему?
– Я тебя не понимаю! – возмутился владелец магазина.
– Если ты такой заботливый, то почему объявил ему бойкот? – вкрадчивым тоном поинтересовался собеседник.
– Черт! Что за вранье! – заорал Кевин. – Меня даже в городе не было, когда…
– Смотри не проговорись, – прервал его брат. – Доминик прекрасно знает, почему ты так поступил.
Фларри отложил удилище и, загибая пальцы, стал перечислять каждый инцидент.
– Бриджит, Шейн, Хаггерти, Брайан в магазине – они все пляшут под твою дудку.
– Может быть, горожане имеют зуб на мистера Эйра. И на тебя заодно, братец, – невинно предположил муж Майры.
– Значит, по-твоему, недовольство людей было стихийным? – допытывался хозяин поместья.
– Как поджог, – ехидно вставил я, – коттеджа «Джойс».
– Не говорите чепухи! – взорвался разозленный Кевин. – Все в Шарлоттестауне знали о связи Гарриет и мистера Эйра, очевидно, кроме тебя. Они имеют право подозревать его в убийстве любовницы. Я не верю в подобную ерунду сам, но…
– Не стойте с разинутыми ртами! Делайте что-нибудь! – ревел Фларри. – Несите лестницу и ведра!
– Что толку-то, мистер Фларри! – ответил какой-то зевака. – Определенно все сейчас взорвется. Когда мы подошли, огонь бушевал, как в топке.
Я бросился к двери, отпер ее ключом и вошел. Дым внизу ослепил меня, жара была адская, но я ощупью пробрался к столу, схватил пишущую машинку, рукопись и дневник и, шатаясь, выбрался наружу. Буквально через несколько секунд верхний этаж с грохотом рухнул. Дым и искры вырвались из открытой двери, и пылающий факел выстрелил на тридцать футов вверх над крышей. Я отпер дверцу своего автомобиля, и несколько добровольцев помогли мне откатить его на безопасное расстояние.
Через несколько минут подъехали две антикварные пожарные машины. Струи воды обрушились на крышу, насмешливо зашипевшую в ответ. Меня начала бить нервная дрожь. Фларри с горящими глазами схватил меня за плечо.
– Чудовищное пламя! – воскликнул он. – Ты рад, что спал сегодня у меня, верно?
– Почему сначала занялся верхний этаж? Не понимаю! – бормотал я.
Еще одна подоспевшая команда безуспешно пыталась воспользоваться лестницей в борьбе с этим адом.
– Если там кто-то есть, – сказал офицер пожарной команды, – он наверняка уже погиб.
– Коттедж был пуст, – успокоил я ирландца.
– Вы там, случайно, не хранили бензин? – допытывался собеседник. – Пламя что-то слишком упорное.
– Нет, бензина я не хранил.
– Тогда происшествие смахивает на поджог, – заявил пожарный. – Мы завтра проведем расследование, как только все затушим. Хотя что-нибудь обнаружить можно будет только чудом. Этот джентльмен ваш друг, мистер Лисон? – добавил офицер, бросив на меня подозрительный взгляд.
– Да, и он поедет ко мне отсыпаться, – категорично заявил хозяин поместья. – Он валится с ног, разве вы не видите?
Я отвез Фларри назад в усадьбу.
– Великолепный был финал поминок, – произнес он безжалостно.
– И правда, изумительный! – согласился я.
– Кевин рассвирепеет: потерять коттедж и пять фунтов в неделю, – усмехнулся мой приятель.
– В месяц. Но послушай, Фларри, ни одна живая душа не знала, что я решил остаться у тебя на ночь. Если кто-то действительно поджег мое жилище, он был уверен, что я сплю у себя в комнате. И как он попал в дом? Дверь-то была заперта.
– Значит, у него был ключ, – заявил Лисон, проигнорировав скрытый смысл моей реплики.
– И он запер дверь за собой, чтобы я наверняка не смог выбраться? – нервно проговорил я. – Окна слишком маленькие, чтобы в них протиснуться.
– Ты мог сам оставить в доме что-нибудь горящее, – спокойно возразил бывший боевик.
– Но я не возвращался сюда после ухода Конканнона. А он удалился около полудня, – продолжал я возбужденно. – Лампу я не зажигал, камин тоже не горел.
– Успокойся, Доминик. Кефи все выяснит, когда затушит пожар, – заверил меня мой друг. – А сейчас ложись в постель. Ты падаешь от усталости.
И хотите – верьте, хотите – нет, несмотря на влажные простыни, возбуждение и все прочее, я заснул, как только моя голова коснулась подушки.
* * *
Меня разбудил телефон, трезвонивший внизу. Тут же появился Фларри:– Конканнон хочет тебя на пару слов.
Я кое-как дотащился до аппарата. Голова у меня раскалывалась, а первые слова старшего офицера только усилили мою растерянность.
– Доброе утро, мистер Эйр. Значит, вы хорошенько все взвесили? – произнес он.
– Взвесил? Что я должен был взвесить, черт побери?! – грубо спросил я.
Последовало непродолжительное молчание.
– Вы будете в доме Лисонов часа в два? – поинтересовался полицейский. – Сегодня утром я занят.
– А где еще я могу быть, если преступник спалил мой коттедж? – возмущенно воскликнул я.
– Я приеду туда, – сообщил детектив. – А вам с мистером Флоренсом лучше не терять друг друга из виду до моего появления.
– И что означает это зловещее предупреждение? – кисло осведомился я, но Конканнон уже повесил трубку.
Фларри на кухне жарил яичницу с ветчиной.
– Что за бред нес этот Конканнон, черт его побери?! – раздраженно рявкнул я.
– Спрашивал, когда я тебя видел в последний раз. Я поведал ему, что ты спишь наверху, изможденный алкоголем и впечатлениями бурно проведенной ночи. – Фларри пребывал в приподнятом настроении. – Похоже, это известие чуть было не свалило его с ног. А что он тебе наговорил?
– Потребовал присматривать за тобой, – фыркнул я. – Он появится после обеда.
– Ты застрахован от неприятностей, Доминик? – внезапно спросил хозяин дома.
– Ты имеешь в виду имущество или жизнь? – уточнил я.
Этот вопрос вызвал у великана припадок буйного смеха.
– Ну ты и шутник! – прохрипел Фларри в перерывах между приступами хохота. – Мне хотелось бы, чтобы ты не лишился ни того ни другого.
– В коттедже у меня не было ценных вещей. Только несколько книг и одежда, – успокоил я друга. – Да еще мой бинокль! Жаль было бы машинку и рукопись, но их я сумел спасти.
– Так вот из-за чего ты рисковал! – произнес Фларри застенчиво.
– Конечно. Но я уже начинаю думать, что никогда не закончу свой роман.
– Ерунда, у тебя вся жизнь впереди, – отмахнулся Лисон. – А теперь пошли перекусим. Если ты сможешь сделать первый глоток, все будет в порядке.
Фларри протянул мне чашку кофе, сдобренного виски.
– Это пойло возродит тебя к жизни. Как говорится, для опохмелки.
Он выглянул из окна.
– К концу дня тучи рассеются. – В его голосе звучала уверенность. – Бог даст, мы завтра сможем пойти поудить рыбку.
После завтрака я вышел побродить по усадьбе. Я почти оправился от последствий ночного бдения, но в висках еще пульсировала боль, и я чувствовал удушье, как перед грозой. Тяжелая туча цвета индиго нависла над горами. Ноги, словно намагниченные, тянули меня на нашу зеленую лужайку в усадьбе Лисонов. День был таким пасмурным, что я без труда вообразил фигуру Гарриет, спешащую ко мне, похожую на привидение в белой ночной рубашке.
Вода стояла низко и зловеще отблескивала металлом. Скалы выступали из нее, словно надгробные камни. Фларри рассказал мне, что на следующий день после гибели Гарриет полицейские в болотных сапогах обыскали этот участок речного русла. В те времена еще не появились ни водолазы, ни металлоискатели, во всяком случае в Западной Ирландии. А заводь, где Фларри так часто забрасывал удочку, была слишком глубока. Поэтому, если нож покоится на дне, его никогда не найдут.
Я услышал шум мотора медленно движущейся по аллее машины и вскоре разглядел ее между деревьями. Бросившись наперерез, я подоспел как раз в тот момент, когда Кевин выходил из автомобиля. Когда он оглянулся, я уже стоял рядом. Мои надежды на то, что он в шоке выдаст себя, оказались напрасны. Владелец магазина не побледнел и не отшатнулся.
– Как вы? – поинтересовался он, тепло пожимая мне руку.
– Для живого неплохо, – мрачно заявил я.
– О, то, что произошло, просто ужасно! – воскликнул Лисон-младший. – Провидение позаботилось о вас, ведь вы не спали в коттедже в ту ночь.
– Так вы слышали о пожаре? – спросил я с наигранным удивлением.
– Мне сообщил Кефи – начальник пожарной команды, – пояснил Кевин. – Потому-то я и заехал сюда по пути. Там все залито водой, а от здания остались одни стены.
– А Кефи обнаружил, отчего начался пожар? – заинтересовался я.
– Он пока ведет расследование. Конечно же ему придется проконсультироваться в страховой компании у эксперта по пожарам. Но я беспокоюсь о вас, ведь вы лишились всего имущества. Только позвоните, и я приобрету для вас все, что в моих силах. Наверное, вам необходима новая пишущая машинка взамен сгоревшей.
– Очень мило с вашей стороны, – натянуто поблагодарил я.
За разговором мы подошли к дому. Фларри в своей комнате с рыболовными принадлежностями привязывал искусственных мушек.
– Здорово, Кевин, – бросил он, не поднимая головы, – говорят, ты теперь сжигаешь свои дома. Хоть предупредил бы нас, что ли.
– Мне вовсе не нравятся твои шутки, – оскорбленно заявил Лисон-младший. – Неужели ты не понимаешь, что, если бы не случайность, Доминик мог бы…
– Поджариться до хрустящей корочки? – усмехнулся хозяин дома. – «Да, я понимаю, куда вы клоните», – как однажды ответила актриса архиепископу.
– Сейчас не время для грязных шуточек, Фларри. Я… – раздраженно начал Кевин.
– Ну и зачем ты сюда пожаловал? – буркнул старший брат.
– Конечно же осведомиться о здоровье Доминика. Он пережил суровое испытание!
– Верно, братишка, – хмыкнул бывший повстанец. – А что заставило тебя перемениться к нему?
– Я тебя не понимаю! – возмутился владелец магазина.
– Если ты такой заботливый, то почему объявил ему бойкот? – вкрадчивым тоном поинтересовался собеседник.
– Черт! Что за вранье! – заорал Кевин. – Меня даже в городе не было, когда…
– Смотри не проговорись, – прервал его брат. – Доминик прекрасно знает, почему ты так поступил.
Фларри отложил удилище и, загибая пальцы, стал перечислять каждый инцидент.
– Бриджит, Шейн, Хаггерти, Брайан в магазине – они все пляшут под твою дудку.
– Может быть, горожане имеют зуб на мистера Эйра. И на тебя заодно, братец, – невинно предположил муж Майры.
– Значит, по-твоему, недовольство людей было стихийным? – допытывался хозяин поместья.
– Как поджог, – ехидно вставил я, – коттеджа «Джойс».
– Не говорите чепухи! – взорвался разозленный Кевин. – Все в Шарлоттестауне знали о связи Гарриет и мистера Эйра, очевидно, кроме тебя. Они имеют право подозревать его в убийстве любовницы. Я не верю в подобную ерунду сам, но…