Блэйк Стефани. Греховные помыслы

   – Привет! – сказал он Адди. – Что-то вы рано выехали из дому.
   – Сегодня будет очень жарко, а мне захотелось прокатиться верхом. Утро для этого больше всего подходит.
   – Ну да. – Он подошел к Адди и придержал уздечку, пока девушка слезала с лошади. – Какая у вас симпатичная амазонка! Новая?
   – Да, спасибо. – Почувствовав, что краснеет, Адди опустила глаза.
   «Что с тобой творится, идиотка? Он хвалит твой костюм, а у тебя внутри все обрывается! Брось эти глупости!»
   Засунув руки в карманы брюк из «чертовой кожи», Дэнни принялся ковырять землю носком ботинка.
   – Я хотел поблагодарить вашего отца за то, что он поговорил насчет меня с мистером Саймом. Он собирается в следующем месяце дать мне попробовать себя в «Эйдж».
   Адди всплеснула руками.
   – Это же замечательно! Дэн Бойл – репортер! Наверное, это так здорово – работать в газете!
   – Ну, репортером я пока не стану, – переминаясь с ноги на ногу, сказал Дэн. – По крайней мере на первых порах. Мистер Сайм сказал, что мне надо всему научиться. Он будет за мной присматривать и говорить, что я делаю правильно, а что нет.
   – Вы будете учеником. Каждому в своем деле нужно начинать с самого низа. Не волнуйтесь, Дэнни. Вы очень скоро себя проявите – вы так хорошо пишете.
   Дэнни посмотрел на нее с изумлением, его лоб прорезали морщины.
   – Откуда вам известно, как я пишу? – наконец медленно произнес он. – Кроме мамы, никто не знал о моем желании писать. Я даже братьям не посмел ничего сказать. Они бы посчитали меня таким же ненормальным, как Байрон.
   – Лорд Байрон был очень хорошим писателем, – высокомерно откликнулась Адди. – Было бы прекрасно, если бы вы смогли писать хотя бы вполовину так хорошо, как он. Готова поспорить, вы не читали ни одной его работы.
   – Это не так! – возразил юноша. – Я читал одну книгу – называется «Мазепа». Мне очень понравилось.
   – В самом деле? Ну, тогда вы способны ценить прекрасное.
   – Не сомневайтесь! Но мне все-таки хотелось бы знать, откуда вам стало известно про мои работы.
   Не смея заглянуть ему в глаза, Адди нервно потрепала гриву Денди, который тут же заржал.
   – О, я слышала, как мой отец говорил об этом мистеру Сайму.
   – А, ваш папа здесь недавно был. Пил чай с мамой. Должно быть, она ему рассказала.
   – Ну конечно, иначе откуда бы он сам об этом узнал.
   – Она показывала ему что-то из того, что я написал? – настороженно спросил Дэн.
   Прижав палец к губам, Адди подняла глаза к небу.
   – Собственно говоря, да. Это было… – Она сознательно тянула время, мучая его неопределенностью. Адди собиралась утешить юношу ложью – сказать, что отец прочитал всего несколько строк или еще что-нибудь в этом роде. Но, внезапно поддавшись столь нехарактерному для нее садистскому импульсу, вдруг выпалила: – Это была поэма, Дэнни.
   – Поэма? – растерянно проговорил тот и, отпустив поводья лошади, на негнущихся ногах отступил назад. Кровь отхлынула от лица юноши. – Какая поэма?
   – Мне кажется, короткая поэма, – затягивая пытку, ответила Адди. – Шекспировского размера.
   Кадык Дэнни нервно задергался.
   – Вы не… то есть ваш отец…
   – Нет, я ее не видела, Дэнни.
   По выражению его лица можно было явственно прочитать: «Слава Богу!»
   И тут Адди нанесла завершающий удар:
   – Но слышала, как мистер Сайм ее цитировал, Дэнни. Всю до конца.
   Отхлынувшая было кровь вновь бросилась в лицо Дэнни, окрасив его в багрово-красный цвет. Непослушными губами парень пытался что-то произнести, но ничего не получалось.
   – «О дева с светлыми очами…» – начала Адди.
   – Пожалуйста, не надо! – прохрипел он. Склонив голову набок, Адди лукаво посмотрела на него.
   – А что такое, Дэнни? Мне кажется, это хорошие стихи. Вам должно льстить, что я их запомнила. Последняя строка просто восхитительна. – Она стиснула руки и подняла взгляд к небу: – «Дышу я, страстию томим».
   Резко повернувшись, Дэнни направился к изгороди.
   – Пора приниматься за работу, а то Роб будет меня ругать.
   Оставив лошадь пастись, Адди последовала за ним.
   – Неужели это вы написали? Я имею в виду, что никогда не видела вас с девушкой. По крайней мере с такой, которая подходит под ваше описание…
   Бедный Дэнни не знал куда деваться. Издав сдавленное восклицание, он перемахнул через изгородь и скрылся в лесу.
   – Дэнни! Куда вы убежали? Дэн Бойл, вы плохо воспитаны!
   Скрестив на груди руки, она смотрела ему вслед. На губах Адди играла легкая улыбка, отражавшая охватившие ее чувства. Но сама она до сих пор не смогла бы их точно определить. В присутствии Дэнни она всегда испытывала робость и смущение – собственно, ее смущало присутствие любого мальчика постарше, но его особенно. Еще десять минут назад, когда Дэнни похвалил ее наряд, Адди чувствовала себя неуверенно, и вдруг, словно гром среди ясного австралийского неба, на нее обрушилось понимание своей власти над ним. Дэн Бойл был на голову выше ее, весил раза в два больше, а их физические силы не стоило и сравнивать, но тем не менее Адди могла его запугать, могла заставить его делать то, что ей хочется. Она ликовала, однако в глубине души ощущала слабое чувство вины.
   – Стой на месте, мальчик, никуда не убегай, – повернувшись к Денди, сказала девушка. – Я скоро вернусь.
   С этими словами она подобрала юбку, перелезла через изгородь и устремилась туда, где скрылся Дэнни. Адди двигалась медленно, стараясь ступать тихо. Дэнни было легко выследить – он убежал по тропинке, которая в конце концов привела Адди на поляну с тихим лесным озером.
   Внезапно в ее памяти всплыл рассказ Тэсс.
   «– У нас есть одно тайное место, где в жаркие дни Дэн со своими приятелями купаются после работы. – Она хихикнула. – Они купаются как есть.
   – Что значит «как есть»? – недоуменно спросила Адди.
   – Ну, без одежды, глупая. Они плавают голые.
   – А ты откуда знаешь? – лукаво спросила Адди. Тэсс покраснела, на ее круглом лице появилось весе-лае выражение. Она была вполне земной деревенской девочкой, рано получившей сексуальный опыт где-то под сараем. Девочки в школе намекали, что такие особенности телосложения Тэсс, как развитые груди и пышный зад, появились вовсе не случайно.
   – Ее чашка переполнена потому, что все парни ее постоянно наполняют, – говорила Люси Медоуз.
   Адди это не волновало – Тэсс была ее лучшей подругой. Поэтому, когда та ответила на ее вопрос, Адди захихикала вместе с ней.
   – Я иногда подглядываю за ними из-за деревьев, – призналась Тэсс. – Не хочешь как-нибудь пойти со мной, Адди? В бинокль твоей мамы все будет хорошо видно.
   Упоминание о бинокле вновь вызвало у Адди чувство вины.
   – Разве так можно, Тэсс, – холодно сказала она. – Кому интересно смотреть на голых мальчиков?
   – Мне! – рассмеявшись, выкрикнула Тэсс, и обе девочки покатились по траве, содрогаясь от смеха».
 
   Теперь Адди стояла в нескольких футах от края поляны и сквозь просветы между деревьями пыталась разглядеть, что происходит впереди. Убедившись, что так ничего не увидишь, она подошла ближе и раздвинула листья рукой.
   Дэн стоял на берегу спиной к ней, босой, ботинки и чулки лежали рядом. Он потрогал ногой воду – несмотря на лесную прохладу, она была довольно теплой. Без дальнейших церемоний Дэн принялся раздеваться.
   Прикрыв рот рукой, Адди широко раскрытыми глазами смотрела, как он снимает с себя брюки и подштанники. На секунду скромность победила, и девочка отвернулась, но тут же вновь с замиранием сердца стала следить за тем, как играют мышцы на крепких ягодицах Дэна.
   Боже, как он прекрасен!
   Юноша был великолепно сложен – узкая талия, широкие, сильные плечи, длинные стройные ноги.
   Почему он не оборачивается?
   Дэн медленно вошел в воду. Зайдя по пояс, он нырнул и поплыл на противоположную сторону озера, которая находилась довольно далеко, метрах в четырехстах. Он рассекал воду длинными, мощными гребками, совершенно не поднимая волн.
   Адди глядела ему вслед с растущим восхищением. Она уже почти видела, как они купаются вместе с Дэнни. То здесь, то там мелькают их обнаженные бедра, его рука прижимается к ее груди. Адди судорожно вдохнула. Все тело пылало, одежда казалась нестерпимо тесной и тяжелой. Словно во сне девушка сделала шаг вперед и вышла из-за деревьев. Плоть боролась в ней с разумом.
   «Что ты делаешь? Сейчас же повернись и беги от искушения!»
   «Нет! Не слушай голос благоразумия – это все нелепые предрассудки! Нет никакого греха, если ты никому не наносишь вреда и относишься к другим так же, как хотела бы, чтобы они относились к тебе. Единственная правда – та, которую тебе подсказывает сердце. Ты свободна, Адди! Делай то, что подсказывает тебе сердце!»
   Какая-то часть ее сознания наблюдала за этим спором как бы со стороны, словно смотрела пьесу, которую играют на сцене актеры. Эту часть сознания Адди происходящее затрагивало не больше, чем сюжет какого-нибудь романа.
   Аделаида Трент не спеша вышла на пляж и остановилась возле того места, где была сложена одежда Дэна. Сев на нее, она окликнула юношу:
   – Дэнни! Мне жаль, что я вас так дразнила. Я пришла извиниться.
   Он перестал грести и обернулся. Его лицо отразило смятение.
   – Дэнни… Вернитесь, или я сама к вам приплыву.
   Над водой бешено замелькали его руки и ноги, рассыпая во все стороны брызги. Подплыв к берегу, Дэн взмолился:
   – Ради Бога, потише, а то кто-нибудь услышит. Что вы здесь делаете?
   – Я же сказала, что пришла извиниться. На самом деле я очень польщена вашими чувствами ко мне.
   – А кто сказал, что я писал о вас? – глядя в сторону, проворчал Дэн.
   – Если бы вы написали эту поэму о ком-то другом, то не убежали бы от меня так поспешно.
   – Ну вот, вы опять начинаете.
   – Прошу прощения, – поспешно добавила Адди. – Честное слово – я никогда больше не буду об этом вспоминать. Мне бы очень хотелось иметь экземпляр поэмы, написанный вашей собственной рукой, – и с посвящением мне.
   – Да вы с ума сошли!
   – Пока вы это не пообещаете, одежду не получите.
   – Господи, да что с вами случилось, Аделаида Трент? Уйдите, чтобы я мог одеться. Мне ведь нужно работать. Если Большой Роб станет меня искать и увидит нас здесь, он поднимет страшный шум.
   – Сначала дайте слово!
   – Ладно… обещаю. У вас будет поэма… написанная моей собственной рукой, – с сарказмом добавил он.
   – Вот и хорошо. – Она встала, отошла от его одежды и отвернулась. – Теперь можете выходить.
   – Вы остаетесь здесь? – неуверенно спросил Дэн.
   – Не надо изображать из себя пуританина, Дэн. Готова поспорить, что вы часто раздевались в присутствии женщин.
   – Не так уж и часто, – пробормотал он.
   – Тогда скажите – вы когда-нибудь видели женщину без всего?
   – Хватит болтать ерунду, Адди, – неловко сказал Дэн.
   – Скажите или я повернусь.
   – Ладно. Ладно! Одну я видел.
   – И кто же она? – спросила Адди.
   – Не ваше дело!
   – Ничего подобного, Дэнни! – Она резко повернулась, и молодой человек поспешно натянул на себя подштанники. Однако Адди успела хорошо рассмотреть его… его ШТУКУ, в ее сознании это слово отпечаталось именно заглавными буквами, потому что предмет, им обозначаемый, за последние минуты претерпел значительные изменения.
   – Боже мой! – воскликнула Адди, в то время как Дэн отчаянно пытался прикрыться скомканными брюками.
   – Уходите, Адди! – с отчаянием сказал он, пятясь от нее к воде. – Неужели для одного дня вам недостаточно?
   – Я хочу еще раз посмотреть. Не могу поверить своим глазам. С вами что-то случилось? Вы весь… весь набухли.
   – Господи Иисусе! – вытаращив глаза, воскликнул Дэн. Оказавшись в воде, парень остановился, и тут вдруг его настроение резко изменилось. – Вы бесстыжая, нахальная девица! С меня довольно. Сейчас вы получите то, на что напрашиваетесь!
   Забыв о скромности, он отбросил в сторону брюки и двинулся на Адди.
   Неожиданная перемена настроения Дэна застала ее врасплох – потрясла и, пожалуй, испугала. Быстро повернувшись, Адди помчалась к деревьям, но густая трава замедляла ее движения, так что Дэн очень быстро ее догнал. Одной рукой схватив за платье, другой он крепко стиснул ее плечо и рывком развернул к себе. Голубые глаза юноши потемнели от гнева, словно море перед штормом. Но Адди почему-то больше не испытывала страха.
   – Отпустите меня сейчас же, или я закричу.
   – Давайте, мисси. Меня это больше не волнует после того унижения, которое вы заставили меня испытать. Сейчас вы получите то, на что напрашивались. Готов поспорить, что вас ни разу в жизни не пороли, чертово отродье!
   – Вы не посмеете! – Она попыталась укусить его за руку.
   Увернувшись, Дэн схватил се за запястья. Адди бешено сопротивлялась, но силы были слишком неравны. Встав на одно колено, он выставил другое вперед, чтобы положить на него Адди. Крепко удерживая девушку на месте левой рукой, правой Дэн задрал ей юбку. Панталоны у Адди были из золотистого муслина, отделанного кружевами, с розовыми бантами чуть выше колен. Увидев туго обтянутые округлые ягодицы, Дэн на секунду отвлекся, что позволило ей высвободить одну ногу и двинуть ему коленом в бок. Увлекая за собой Адди, Дэн вместе с ней повалился на траву. Их руки, ноги – все переплелось.
   Сначала Адди изо всех сил пыталась его ударить. Но вскоре гнев сменился совершенно другим чувством. Через минуту они уже ласкали друг друга, их тела слаженно двигались в эротическом ритме. Адди застонала от удовольствия, когда рука Дэна скользнула внутрь ее панталон и двинулась вниз.
   Выгнувшись дугой, она подалась ему навстречу. Когда он нащупал заветное место, Адди блаженно вскрикнула. Мечта, преследовавшая ее много ночей, наконец стала явью.
   – Я люблю тебя, Адди, – прошептал он.
   – И я люблю тебя, Дэнни. Так сильно, что не могу больше терпеть. Скорее помоги мне освободиться от этих отвратительных панталон.
   Она обвила ногами его бедра, их губы слились, сердца бились рядом.
   – Я никогда раньше этого не делала, а ты? – прошептала Адди. – Ах да, конечно, делал. С той самой девушкой, которую видел голой.
   – Я тебе уже говорил, что это было только один раз.
   – И ты с ней это сделал?
   – Да, но это ничего не значило. Она была уличной девкой.
   – Ха! Знакомая песня. Но, может быть, и хорошо, что хоть один из нас знает, как это делается.
   – Я знаю не очень много. Помоги мне.
   Она направила его пенис куда нужно, но ничего не получалось.
   – Ты слишком большой, или я слишком маленькая.
   – Ерунда! Я читал об этом в книгах. Это только сначала так кажется. Ведь однажды ты будешь рожать, а ребенок намного больше, чем…
   Он умолк, потому что Адди резко подалась вперед, и барьер был преодолен. Они были вместе. Одна плоть. Слезы навернулись на глаза Адди – розовые, как предрассветный туман над Голубыми горами.
   – Я сделал тебе больно! – в отчаянии сказал Дэн. – Остановиться?
   – Лучше мне умереть. Чуть-чуть больно, но я плачу не из-за этого. Как ты думаешь, можно умереть от наслаждения?
   Скорость его движений возросла, оба издавали бессмысленные звуки и стоны, которые и представляют собой язык любви.
   Они добрались до вершины вместе, и следующие несколько секунд перед глазами обоих стояла черная мгла. Это состояние было сродни смерти, для других мыслей или ощущений просто не оставалось места. Торжество удовлетворенной плоти вытеснило все остальное.
   Наверное, после этого самого замечательного события в своей жизни она была в обмороке, решила Адди. Дэн оказался лучше, чем она представляла даже в самых смелых мечтах.
   – Я буду любить тебя до самой смерти – и потом тоже, – пробудил ее голос Дэна.
   – О, мой дорогой, я тоже очень тебя люблю. Ничто на земле нас не разлучит. Мы теперь всегда-всегда будем вместе.
   Они нежно поцеловались.
 
   Какими наивными мы бываем в молодости!
   Какими простодушными!
   Как легко мы находим счастье и как трудно потом бывает вновь его обрести!

Глава 3

   Дэниэл Бойл – Луису Голдстоуну
   Дорогой мистер Голдстоун!
   Я чрезвычайно польщен, что Дэвид Сайм предложил Вам меня как возможного автора задуманной Вами книги об австралийском «дне». Конечно, я знаком с «Голдстоун пресс». Ведь именно Вы опубликовали книгу «Воспоминания женщины-первопроходца», написанную бабушкой моей невесты, миссис Крейг Макдугал.
   С моей стороны было бы в высшей степени нескромно комментировать утверждение Дэвида о том, будто я ведущий корреспондент «Эйдж», – он, конечно, великодушно переоценил мои способности.
   Мы с Дэвидом благодарим Вас за добрые слова в адрес «Эйдж». Нам лестно, что нашу небольшую газету доставляют в другой конец света – в Вашу нью-йоркскую контору. Это заставляет нас еще сильнее ощущать связь с Соединенными Штатами. Новая волна иммигрантов из Вашего государства сыграла большую роль в развитии нашей страны. Они стали горняками, торговцами, инженерами, построили многочисленные отели и водопровод; они открыли первую контору по доставке экспресс-почты в Мельбурне и предложили создать первую торговую палату. Наши улицы теперь ежедневно убираются с помощью американского оборудования, а радикальные изменения в состоянии наших доков и дорог напрямую связаны с инициативой американцев.
   Кик видите, американо-австралийцы помогли нам как зарождающейся нации (я употребляю слово «нация», хотя путь к федерации все еще очень долог и труден) достичь такого прогресса, что у любого захватывает дух, когда он думает о том, чего мы достигли за последние двадцать лет. В своем письме Вы замечаете, что, когда вы с миссис Голдстоун покинули Австралию, колония Новый Южный Уэльс была единственным светлым пятном на темном, неисследованном континенте. С огромным удовлетворением я сообщаю вам, что сейчас Австралия является процветающей страной с постоянно растущим населением. Более того, теперь мы страна коренных жителей, поскольку впервые с тех пор, как англичане устроили в Новом Южном Уэльсе первую тюрьму для ссыльных, число родившихся на континенте превысило число бывших каторжников и поселенцев. Нашу землю теперь населяют ее собственные дети!
   Перехожу к теме Вашего проекта. Да, средний коренной австралиец в течение длительного времени подвергался процессу эволюции, породившей типы мужчин и женщин, так же сильно отличающихся от своих английских предков, как сами англичане отличаются от древних англосаксов. Мы высокие, худые, мускулистые люди, по большей части светловолосые, очень независимые, что роднит нас с американцами.
   Мы гордимся нашими предками-заключенными и без стеснения спрашиваем незнакомых людей в пивной или на железнодорожной станции: «За что сидел ваш отец, приятель?» К несчастью, стремление к независимости имеет и другую сторону. В глубине страны путешественников и поселенцев терроризируют разбойники, а в перенаселенных прибрежных городах, таких как Сидней и Мельбурн, орудуют банды хулиганов. Вы, наверное, припоминаете знаменитых «сиднейских уток», которые грабили и убивали во времена вашей калифорнийской «золотой лихорадки». Эти австралийцы предаются преступной деятельности с теми же страстью и энергией, которые проявляют их соотечественники, зарабатывая на жизнь без нарушения закона.
   Итак, мистер Голдстоун, я почту за честь принять Ваше предложение написать книгу об австралийском «дне», как Вы это называете. И конечно, аванса в двести американских долларов будет вполне достаточно; пожалуй, это даже чересчур щедро. Заканчиваю свое письмо, преисполненный искренней благодарности.
   Искренне Ваш,
   Дэниэл Бойл.
 
   Дэвид Сайм поднял взгляд от письма и одобрительно улыбнулся.
   – Хорошая работа, Дэнни! С твоего разрешения я позаимствую строчку-другую для субботней передовицы.
   – Ради Бога! – усмехнулся Дэн. – В конце концов, без вашей рекомендации я никогда не получил бы это предложение.
   – Ерунда! Голдстоун читал твои статьи с того самого дня, как ты начал писать для «Эйдж». Только один момент: надеюсь, эта книга не помешает твоей работе у нас?
   – Ни в коем случае. Собственно говоря, собирая материал, я наверняка наткнусь на несколько тем, которые будут интересны и для нашей газеты.
   – Могу подсказать одну, Дэнни. Тот тип, который грабит банки, почтовые кареты и так далее… Пожалуй, его банда одна из самых опасных в нашей стране. Некоторые сравнивают ее с американской бандой Джеймса.
   – А, знаменитый Нед Келли! Будьте спокойны, я уже обратил на нее внимание. Банда Келли – это действительно интересно.
   – Вот и хорошо. Когда соберешь материал, сделай статью для «Эйдж». Кроме того, мне показались интересными твои соображения относительно того, как формируется национальный характер австралийцев.
   – Потянет на хорошую передовицу. Хотите, чтобы я ее написал?
   – Нет. Я хочу, чтобы ты развил тему, которую мы обсуждали на прошлой неделе: «Еще один шаг на пути к демократии».
   – Да, как говорят на американском Диком Западе, «Эйдж» может сделать еще одну зарубку на прикладе, затронув тему справедливой оплаты тем, кто служит нам в парламенте. Вы хотите, чтобы уже на следующих выборах общественных должностей стали добиваться совершенно другие люди, хотите влить в законодательные органы свежую кровь.
   – Да, чистая политика – великолепная вещь. Впрочем, как и профсоюзная деятельность. Насколько я знаю, твой будущий тесть вновь возродил старый чартистский лозунг.
   – «Движение за восьмичасовой рабочий день»? Да. «Восемь часов работы, восемь часов сна и восемь часов свободного времени». Каждый трудящийся должен иметь возможность как следует выспаться, а также посидеть в пивной с друзьями или сводить свою девушку на прогулку. Боссы настолько слепы, что не видят: если они будут справедливо обращаться с работником, то за восемь часов он сделает больше и лучше, чем за десять или двенадцать часов тяжелого труда, когда ему ничего не светит. Отсюда мораль – нужно помочь работнику поддерживать хорошую форму. Надсмотрщик с кнутом тут не поможет!
   – Браво! – зааплодировал издатель. – Сам Терренс Трент не смог бы сказать лучше. Кстати, когда увидишь Терри, спроси его, не хочет ли он написать нам статью о межколониальном профсоюзном движении.
   – Буду рад. Собственно, сегодня я приглашен к нему на ужин по случаю прибытия из Сиднея Макдугалов.
   – Вот как? Я сто лет не видел Крейга. Как поживает старик? Ему уже, должно быть, стукнуло восемьдесят.
   – Может, и больше, – засмеялся Дэн. – Хотя по нему не скажешь. Он выглядит как шестидесятилетний. Вы знаете, что их с сыном когда-то по ошибке принимали за братьев?
   – Охотно верю. У такого мужчины годы оставляют след не на лице, а в голове и сердце. – Пальцем Сайм постучал себя по макушке и по груди.
   – Вы совершенно правы, Дэвид. А его жена Аделаида, бабушка и тезка моей дорогой Адди, – какая величественная гранд-дама! Терренс всегда шутит, что если бы он был монархистом, то предложил бы короновать Аделаиду Диринг Макдугал как первую королеву Австралии.
   – Если бы мы нуждались в королевской династии, – криво улыбнулся Сайм, – я бы первым его поддержал.
   Передай обоим мои самые наилучшие пожелания и скажи, что я хотел бы с ними увидеться до их возвращения в Новый Южный Уэльс.
   – Понимаете, это чисто семейное дело, – извиняющимся тоном произнес Дэн, чувствуя себя неловко из-за того, что его издатель не приглашен на ужин.
   – Благодарю за сочувствие, – ухмыльнувшись, сказал Сайм, – но Терри меня приглашал. К несчастью, у меня уже были планы на этот вечер… Между прочим, раз уж ты начинаешь изучать австралийское «дно», было бы неплохо начать с «сиднейских уток».
   – Ну да – с тех преступников, которые эмигрировали в Калифорнию во время «золотой лихорадки», в сорок девятом.
   – Расспроси о них Крейга Макдугала. Именно тогда он и стал богатым – в Калифорнии. Об «утках» он может рассказать очень много. Ты знаешь, что они пять раз устраивали пожары в Сан-Франциско? Пока честные граждане боролись с огнем, «утки» грабили город.
   – Забавно, но моя Адди все время видит один и тот же сон, – будто мы находимся в каком-то странном городе, который подвергается ужасному бедствию.
   – О женщины! – фыркнул Сайм. – А теперь, пожалуй, пора прекратить болтовню и заняться чем-нибудь полезным.
 
   Чтобы жить поближе к работе, Дэн Бойл снял в Мельбурне небольшую квартиру, хотя по-прежнему посещал мать не реже двух раз в неделю. По окончании рабочего дня молодой человек поспешил к себе. Квартира, располагавшаяся над аптекой, состояла из гостиной, спальни и кухни, служившей также столовой. Комнаты были маленькие, но уютные и хорошо обставленные. К своему удивлению, войдя в квартиру, он увидел на кухне Адди, которая заваривала чай.
   – Привет! Что ты здесь делаешь? Ты ведь должна готовиться к приему.
   – Ерунда! Я не из тех женщин, которым нужно часами прихорашиваться перед зеркалом и одеваться при помощи десяти горничных.
   Он подошел к ней и обнял.
   – Тебе вообще нет нужды прихорашиваться. Ты и так прекрасна, моя радость, и я счастлив, что ты моя.
   Глаза Адди опасно сверкнули.
   – Мне не нравятся ваши слова, мистер Бойл. Давайте уточним. Аделаида Трент никому не принадлежит – даже тебе!.. Хотя я без ума от тебя, дорогой, и хочу, чтобы ты был со мной до конца моей жизни.
   – Извини! Ты ведь знаешь, я не хотел тебя обидеть. Давай немного пообнимаемся, а?