Блэйк Стефани. Огненные цветы

* * *

   Ну разумеется, позволит. Что же она, бревно бесчувственное, чтобы лишить стариков последней радости в жизни?
   Прошло еще полгода. Все это время приходили новые письма, некоторые – от Сабрины.
 
   «Дорогая мамочка,
   мне здесь нравится, только по тебе скучаю. Все тут по тебе скучают. Дедушка и бабушка целуют тебя и благодарят. Ирландия – чудесное место, я таких никогда не видела, даже на картинках. Вот если бы нам вместе здесь жить. Когда же ты приедешь?..»
 
   Очередные шесть месяцев. Очередные письма. Тон Роджера несколько изменился.
   «Политическая ситуация в Ирландии подошла к критической точке. Не удивлюсь, если эти варвары затеют полномасштабную войну. И если это случится, под угрозой окажется само существование империи. Когда началась война между штатами, я счел делом чести встать на защиту страны, которая не является моей родиной. Так неужели я меньшим обязан Англии и королеве? Да я бы себя уважать перестал. Если война действительно начнется, я выполню свой долг».
 
   Весной 1879 года Батлер появился в Ричмонде, и Равена решила с ним посоветоваться.
   – Что мне делать, Дэн? Я должна быть вместе со своим ребенком.
   – Так в чем же дело? Я отправлюсь в Ирландию и привезу Сабрину.
   – Ты очень добр, и в твоей искренности я не сомневаюсь, но жертвы такой принять не могу. У тебя полно своих дел. Нет, дам Роджеру еще полгода и, если он по-прежнему будет оттягивать приезд, сама поеду в Ирландию.
   В то лето в «Равене» жил пятнадцатилетний сын Джейн Сидли – родители его отправились отдыхать в Средиземноморье. Два года назад Роджер купил у Ната Сидли жеребенка – любимца юного Джона. Жалея парнишку, Равена пообещала, что ему разрешат видеть будущего рысака, когда только душа пожелает. В результате Джон фактически сделался членом семьи. Так что, когда родители раздумывали, на кого бы оставить сына, «Равена» показалась естественным выбором.
   Хозяйка же была только рада постоянно видеть в доме живого, бойкого паренька – с ним было не так тоскливо и одиноко. К тому же он немало помогал по дому да и в конюшне.
   Равену изрядно забавляла откровенная влюбленность мальчика. Он пожирал ее глазами, голос его начинал дрожать в ее присутствии, он бегал за ней буквально как собачонка.
   Впервые ей пришло в голову, что влюбленность эта не так уж невинна, когда однажды утром Бэрди сделала удивительное открытие. В руках у служанки были черные кружевные трусики, которые Дэн Батлер привез Равене из Парижа.
   – Эй, как это у тебя оказалось?
   – Я нашла их в гардеробе у молодого человека. Убиралась у него в комнате – он ведь такой неряха, как все мужчины. Ну вот и наткнулась.
   – Бэрди, – строго сказала Равена, – никому ни слова об этом, ясно? Никто не должен знать – ни слуги, ни кто-либо еще.
   – Слушаю, мэм. – Служанка заколебалась. – Миссис О’Нил, вы бы лучше поосторожнее с ним. Этот малый положил на вас глаз.
   – Что за чушь ты несешь? – фыркнула Равена. – Он же еще ребенок.
   – Ребенок мужского пола, и мысли у него тоже мужские, грязные мысли, если вы понимаете, что я имею в виду.
   – Ладно, Бэрди, не беспокойся, справлюсь как-нибудь.
   Но это оказалось труднее, чем Равена думала. Толковать о сексе с кем-нибудь вроде Брайена, или Джорджа, или Дэна, да вообще любого мужчины, с кем делишь постель, – это одно. Толковать о сексе с пятнадцатилетним подростком – совсем другое; даже не знаешь, как подступиться.
   Она долго откладывала этот разговор, так что вроде и нужда отпала.
    Мальчики – это мальчики,убеждала себя Равена. В таком возрасте перемены, происходящие в организме, смутные желания загадочны и непонятны и для мальчиков, и для девочек. Джон как раз входил в пору зрелости, и то, что он стянул ее нижнее белье, лишь свидетельствовало, притом достаточно невинно, о его пробуждающихся мужских желаниях.
   Но в конце концов случился инцидент, заставивший-таки Равену завести этот трудный разговор. Однажды вечером, раздеваясь ко сну, она услышала за стеной какой-то шорох. Там стоял ящик для белья, и поначалу Равена подумала, что это крысы шастают. Слуги пару раз уже говорили ей, что видели их в амбаре и в подвале под прачечной. Так что Равена, не обращая внимания на это царапанье, продолжала раздеваться.
   Она уже стянула нижнюю рубашку и собиралась скользнуть под одеяло, когда взгляд ее словно притянуло к какому-то пятну на стене, обшитой панелями из кедра. Сначала ей показалось, что это след от сучка, но при ближайшем рассмотрении бросилось в глаза, что слишком уж у него правильная форма. Да и свежая древесная пыль вроде была заметна.
   За ней подглядывают! И Равена сразу догадалась, кто именно. Она вихрем вылетела из спальни и рывком открыла дверь в соседнюю комнату, где в стену был встроен платяной шкаф.
   Равена потянула на себя дверцу, и глазам ее предстала скрюченная фигура Джона.
   – Миссис О’Нил, я… я… я…
   – Перестань кудахтать, Джон! Что тебе здесь понадобилось?
   На лице его отразился ужас. Мальчик пытался что-то сказать, но голосовые связки ему не повиновались, и он только судорожно сжимал горло, из которого вырывались хриплые звуки.
   – Не важно, можешь ничего не объяснять. А то я сама не знаю? Подглядывал за мной через дырку в стене – вот чем ты здесь занимался. Ведь ты же сам ее проделал, Джон? Только не ври.
   Джон судорожно глотнул воздух и понуро кивнул. Лицо у него так и пылало.
   – Тебе должно быть стыдно. А я-то всегда считала тебя своим другом. Но друзья не шпионят.
   Джон заломил руки, упал на колени и яростно затряс головой. Наконец он обрел дар речи:
   – Нет-нет, вы не понимаете! Я… я… я… я люблю вас!
   Так прямо и сказал!
   Равена пришла в некоторое замешательство и нервно огляделась. Было уже почти двенадцать, слуги давно разошлись.
   – Знаешь что, поднимайся-ка с колен и пойдем ко мне. Это не коридорный разговор, Джон.
   Он послушно последовал за Равеной. Она указала ему на стул у кровати:
   – Присаживайся. – Она села на край постели. – Ну а теперь еще раз: что это ты там за чушь нес про любовь?
   – Но я правда люблю вас, – даже не пытаясь справиться с волнением, зачастил Джон. – Поверьте мне! Я только о вас все время и думаю. Вы мне снитесь. – На глазах у мальчика выступили слезы, и он закрыл лицо руками. – Я даже украл ваши… ваше белье… и вообразил… вообразил… о, я даже слов этих сказать не могу, это такая грязь!
   – Успокойся, Джон, – мягко сказала Равена. – Ну при чем тут какая-то грязь? Ты просто растешь.
   – В таком случае мне не нравится расти, – со слезами в голосе сказал Джон. – Потому что хочется делать такие ужасные вещи.
   – В половом влечении нет ничего ужасного. Наоборот, это самое естественное чувство на свете. Когда станешь постарше и будешь все понимать, научишься управлять своими желаниями, то сам убедишься, что это одна из самых больших радостей в жизни.
   – Сомневаюсь. Но это не важно. А важно то, что я люблю, люблю вас. Вы самая красивая девушка на целом свете.
   – Спасибо, – улыбнулась Равена, – спасибо за такой щедрый комплимент. Но только я никоим образом не девушка. Я женщина. Я в гораздо большей степени женщина, чем даже ты – юноша. Настанет день, и ты действительно встретишь красивую девушку, и в тот самый момент, как руки ваши коснутся друг друга, все станет ясно. Вы оба разом поймете, что это любовь.
   – Да какой девушке может понравиться такой, как я? Лопоухий. Длинноносый. Неуклюжий. Да еще и ноги такие здоровые.
   Равена негромко рассмеялась:
   – В твоем возрасте все мальчишки, да и девчонки тоже, склонны преувеличивать малейшие свои недостатки. Можешь себе представить, когда мне было пятнадцать, собственные ноги казались мне ужасно длинными, и я постоянно спотыкалась.
   – Правда? – Глаза у Джона округлились от изумления.
   – Чистая правда. Просто такой уж у тебя возраст, Джон, переходный, как говорится. Ты вроде жеребенка, резвящегося на лугу. Он еще не окреп, но разве можно назвать его уродцем?
   – Наоборот, он красив.
   – Вот и ты тоже, Джон.
   – Да что вы такое говорите, миссис О’Нил! – вспыхнул Джон. – Ну как я могу быть красивым? Красивыми бывают девушки, вот как вы.
   У Равены гулко забилось сердце, кровь прилила к щекам. Внимательно поглядев на мальчика, она вдруг поняла, что он очень походит на Брайена, когда тому было пятнадцать. Повинуясь какому-то импульсу, Равена вскочила, подошла к нему, растрепала волосы и мягко сказала:
   – Завидую той девушке, которая когда-нибудь тебя заполучит, Джон.
   Джон крепко зажмурился и отрицательно помотал головой:
   – Не будет этого. Да стоит мне только заговорить с какой-нибудь, как я сразу начинаю заикаться и краснеть. А кончается все тем, что они надо мной смеются.
   – Никто над тобой не смеется. Просто девушки таким образом скрывают собственное смущение.
   – Вы действительно так считаете?
   – Встань, Джон. – Снова какие-то токи пробежали у Равены по всему телу, какое-то смутное беспокойство возникло. Предвкушение. Чувство, будто за ближайшим углом ее поджидает – что? кто? Сдерживать себя становилось все труднее и труднее.
   – Да, мэм. – Подросток неуверенно поднялся со стула.
   – Смотри-ка, а ты с меня ростом. – Равена прижала ладонь к его пылающей щеке. Джон подался назад, будто она раскаленной кочергой его задела.
   – Не надо бояться, малыш. – Рука ее скользнула ему на затылок.
   – М… м… м… миссис О’Нил, – простонал он, дрожа всем телом.
   Равена притянула его к себе и нежно поцеловала прямо в губы. Если бы она не поддержала его, Джон не устоял бы на ногах.
   – Слушай, нельзя же падать всякий раз, как тебя целует женщина. Пошли. – Она взяла его за руку и повела к кровати. Джон был словно кукла в ее руках, приходилось дергать за ниточки, чтобы он выполнял нужные движения. Равена расстегнула ему рубашку. Потом брюки. Сняла туфли и носки. Когда дошла очередь до подштанников, Джон всхлипнул и схватил ее за руку.
   Равена поощрительно улыбнулась ему.
   – Ну что ж, может, удастся заставить тебя самого снять их. – Она лениво развязала ленточки на пеньюаре. Он соскользнул на пол. Все еще улыбаясь, Равена наклонилась, взялась за подол рубашки и медленно стянула ее через голову. Теперь она стояла перед ним совершенно нагая. Первая обнаженная женщина в жизни Джона Сидли. Равена протянула к нему руки:
   – Подштанники?
   В дальнейших поощрениях Джон не нуждался. Он был сильный, здоровый самец. Чистопородный жеребчик. Рвущийся, пусть и неуклюже, с привязи. Она привлекла его к себе и прижала все еще дрожащее тело к своим пышным бедрам.
   Как обезумевший от жажды конь, он все никак не мог напиться, так что в конце концов пришлось его одернуть.
   – Ладно, Джон, на сегодня, пожалуй, довольно, урок закончен.
   Он так и прилип к ней.
   – Не хочу я никуда уходить! Я всегда хочу быть с вами! Что угодно со мной делайте, но я люблю вас, люблю больше всего на свете!
   Равена прижала его к груди и мягко провела ладонью по волосам.
   – Тебе это только кажется, Джон. Первая женщина… Голова кругом пошла.
   – А завтра мне можно снова прийти к вам?
   – Нет, Джон, – мягко сказала Равена. – Ни завтра, ни когда-либо еще. Видишь, теперь, когда ты сам убедился, что нравишься женщинам и им с тобой хорошо – а мне было хорошо, – отчего бы тебе не найти себе сверстницу? Отныне ты не будешь больше заикаться и краснеть, потому что ты мужчина. Ничуть не в меньшей степени, чем любой из твоих приятелей. Может быть, в большей.
   Какое-то время Джон лежал, не говоря ни слова. Равена чуть не физически ощущала, как мечутся мысли у него в голове. В конце концов он приподнялся на локте и улыбнулся:
   – Хорошо, миссис О’Нил, теперь мне все понятно. Да, ясно, у меня нет никакого права требовать от вас больше, чем вы мне уже дали. Но позвольте сказать одну вещь: никогда, до самой смерти, я не забуду ни вас, ни того, что произошло сегодня. Через всю жизнь пронесу. Поверьте, это чистая правда.
   Равена потрепала его по щеке.
   – Спасибо, Джон, хотелось бы верить, что так оно и будет. И я тоже не забуду тебя. Ты навсегда останешься в моих глазах символом… – Она запнулась. – Нет, это слишком сложно, чтобы найти нужные слова. Ладно, а теперь одевайся и ступай к себе в комнату.
   Когда Джон уже собрался уходить, она окликнула его:
   – Да, чуть не забыла. Хочу попросить тебя кое-что сделать завтра же с утра.
   – Да, мэм, все, что скажете.
   – Видишь дырку в стене? Так вот, ее надо заделать.
   Джон пробормотал что-то невнятное и пулей вылетел из комнаты. Равена рассмеялась и откинулась на подушку, все еще ощущая кожей жар его молодого тела. Она утопила ладонь во вмятине, образовавшейся на месте, где только что лежал Джон.
   Ощущала сейчас Равена какую-то удивительную свежесть. Она чувствовала себя молодой, энергичной, готовой вернуться к активной жизни. Если она оказала услугу Джону, то и он с ней расплатился по-честному. Угнетающая нерешительность, сковывавшая ее в течение последних месяцев, улетучилась.
   Неожиданно Равена почувствовала, до чего же ей надоел Ричмонд. Юг – словно яд в крови. Ей вспомнилась история, читанная еще в детстве: Одиссей и его команда в стране лотофагов – поедателей лотоса. Волшебный аромат, подавляющий все желания и погружающий всех, кто оказался в зоне его действия, в вялую дрему. Почти четыре года миновало с момента возвращения Равены в Ричмонд, и все это время прошло в ленивой череде разнообразных вечеринок, любовных романов, и в конце концов ей надоели эти никчемные разговоры со случайными партнерами по постельному делу. Только Дэн Батлер выделялся среди всего этого, но в последний раз они занимались любовью уже три месяца назад. Да не любовью – сексом!
   Она дала себе слово, что оставит Сабрину с родителями Роджера еще на полгода. Из этих шести прошли пока только два месяца. Равена решительно села на кровати.
    К черту Роджера! Я хочу, чтобы мой ребенок был со мной, и так оно и будет! И чем скорее, тем лучше!
   Хватит тянуть время!

Глава 2

   Холодным пасмурным днем в середине января 1880 года Дэн Батлер приехал в Нью-Йорк по несколько загадочному вызову, и с Центрального вокзала сразу направился на Парк-авеню. По его знаку кебмен остановился у роскошного здания без вывески.
   Сойдя с подножки, Батлер сразу поднял воротник, чтобы хоть как-то защититься от ледяного ветра и дождя, иголками впивавшегося в кожу.
   Он быстро вошел внутрь и направился к лифту.
   – «Леви интернэшнл», – велел он лифтеру.
   Дэн вышел на третьем этаже и сразу оказался в приемной, где навстречу ему поднялась симпатичная девушка в черной юбке и накрахмаленной белой блузке с высоким воротом.
   – Добро пожаловать, мистер Батлер. Миссис Кейси ждет вас. Прошу.
   По длинному коридору Дэн прошел в небольшой холл, в конце которого красовалась массивная дубовая дверь с бронзовой табличкой:
   РЕБЕККА Л. КЕЙСИ, ПРЕЗИДЕНТ
   Она вела в другую приемную, где за столом сидела секретарша, за спиной которой виднелась еще одна дубовая дверь.
   – Привет, Салли, – бодро заговорил Батлер. – Выглядишь, как всегда, потрясающе.
   Секретарша, одетая так же, как ее напарница у входа, улыбнулась:
   – Не подмазывайтесь, мистер Батлер. В прошлый раз вы обещали повести меня в ресторан и в последний момент изменили свои планы.
   Батлер наклонился и ущипнул ее за щеку.
   – Дело прежде всего, дорогая. Впрочем, прошу прощения задним числом. Как насчет нынешнего вечера?
   – У меня уже назначено свидание.
   – Ну так отмени его. Ладно, потом поговорим, нельзя заставлять ее светлость ждать.
   Он переступил через порог и вошел в просторный кабинет, обитый деревянными панелями и уставленный шикарными кожаными креслами и диванами. Прямо напротив двери, в эркере, стоял внушительный стол красного дерева. При появлении гостя сидевшая за столом брюнетка подняла голову и улыбнулась:
   – Дэнни, малыш, хорошо, что тебе удалось приехать. Спасибо, ведь я знаю, сколько у тебя сейчас всяких дел.
   – Знаешь, получив от тебя это загадочное письмо, – в свою очередь ухмыльнулся Батлер, – я и минуты на месте усидеть не мог. Какие уж там дела. Отлично выглядишь, Бекки.
   Она встала, обогнула стол и подставила ему щеку для поцелуя.
   – Толстею что-то, ужасно толстею. – Она одернула короткий жакет мужского покроя. Под цвет ему была и ее узкая бежевая юбка.
   – Ну, я-то люблю, чтобы у женщин было побольше мясца.
   – Вот-вот, Ларри говорит то же самое, но разве можно верить ирландцам? – Она подмигнула ему. – Или контрабандистам.
   – Предпринимателям, ты хочешь сказать, – возмущенно фыркнул Батлер.
   Бекки рассмеялась:
   – Ладно, присаживайся, сейчас все объясню. Но сначала выпьем и поболтаем, как принято меж добрыми друзьями. Где бар, ты знаешь. Мне, как обычно, портвейна.
   Батлер подошел к застекленному шкафчику, где на полках теснились бутылки, графины и бокалы. Налив ей вина и плеснув себе немного – на три пальца от донышка – виски, он вернулся к дивану.
   – Да, Бекки, кто бы мог подумать, ведь досюда с чердака на Четырнадцатой улице и не докричишься.
   – А Ребекка Кейси уже далеко не та мышка, которую звали Бекки Левиц, – в тон ему откликнулась хозяйка кабинета и взяла из малахитового ящика на кофейном столике сигарету.
   Батлер поднес ей спичку и сам закурил сигару.
   – И если бы не ты, Дэн, нам всего этого как своих ушей не видать.
   – Не скромничай, – покачал головой Батлер. – Левиц поставлял армии самое лучшее обмундирование. Так что это я должен быть тебе благодарен.
   – Стало быть, нам обоим повезло. – Ребекка подняла бокал. – За будущее.
   – За будущее. – Оба выпили. – Как Ларри и дети?
   – Ларри в Сан-Франциско, а девочки в колледже. В Рэдклиффе. Ну а ты – нашел себе наконец постоянную подружку?
   – Да нет, – лукаво подмигнул ей Батлер, – все еще ищу. Ладно, будет об этом. Выкладывай, малышка, что у тебя на уме. И чего это я тебе вдруг так срочно понадобился?
   – Хочу сделать заказ, Дэн.
   – Бизнес, стало быть? – Он сдвинул брови.
   – Ну да, твой обычный бизнес. Мне нужно сто тысяч оловянных пуговиц.
   – Вот этого я меньше всего ожидал, – озадаченно сказал Батлер. – К чему же тогда такая таинственность и срочность?
   – Это особенные пуговицы. На них должно быть выбито: ИРБ.
   Все встало на свои места.
   – Так тебе нужны форменные пуговицы? ИРБ. Ирландское республиканское братство?
   Бекки кивнула.
   – Слышал что-нибудь о таком?
   – В Ирландии это такие же революционеры-радикалы, как американцы ирландского происхождения здесь, в Штатах. Конечная цель их состоит в том, чтобы освободиться от английского владычества и провозгласить Ирландию независимой республикой. Здесь, в Соединенных Штатах, они сразу по окончании войны сформировали в Вермонте и северной части штата Нью-Йорк собственную армию и вторглись в Канаду, чтобы таким образом оказать давление на Англию и заставить ее восстановить в Ирландии самоуправление. Кончилось все это полным провалом. Ты что же, хочешь сказать, что эта армия возродилась из пепла и именно для нее тебе нужны эти чертовы пуговицы? В таком случае можешь с равным успехом просто выбросить деньги в Гудзон.
   – Спокойно, спокойно, малыш. За последние пятнадцать лет Братство постепенно развивалось и упорядочивало свою организацию. Теперь у них есть целая система руководства. Во главе – начальник «главного штаба» с группой помощников. Далее – «областные штабы», «районные штабы» и, наконец, «кружки» – местные отделения. Налажена жесткая дисциплина, проводятся выборы, в которых участвуют ежегодно избираемые делегаты.
   Батлер изумленно посмотрел на Ребекку:
   – И с каких это пор тебя так интересуют всякие подпольные организации вроде ИРБ? Ты с таким знанием дела толкуешь о «штабах» и «кружках», даже удивительно.
   Ребекка поджала губы.
   – В каком-то смысле все мы, ирландцы и евреи, – братья и сестры. У тех и других неверные отняли родной дом. Между прочим, я довольно активно участвую еще и в сионистском движении. Мы хотим возродить еврейское государство. Землю Обетованную. Землю Моисея, Давида и Соломона.
   – Да, цель достойная – в обоих случаях, – признал Батлер. – Но сердце разрывается, как подумаешь, что эти бедные ирландцы, пересекая границу, идут на верную гибель.
   – Не такую верную и не такие уж бедные, – возразила Ребекка. – Финансовая поддержка у них мощная. Миллионы долларов.
   – Миллионы? – присвистнул Батлер. – Да ни за что не поверю. Тебе просто морочат голову.
   – Вовсе нет. Их поддерживают очень богатые люди. Между прочим, один из них сейчас в Нью-Йорке. – Ребекка посмотрела на часы. – Половина третьего – значит, с минуту на минуту появится. – Я нарочно просила его немного задержаться, сначала хотела потолковать с тобой наедине.
   – А кто это такой и что ему здесь нужно?
   – Он принесет наличные за обмундирование. Мы вообще все расчеты ведем наличными.
   – Ну, этого ты мне могла бы не говорить, – усмехнулся Батлер. – Ладно, в следующий раз, как окажусь в Англии, заеду во Францию. Когда тебе нужны эти пуговицы?
   – Через месяц, самое большее – через полтора.
   – Как зовут этого малого?
   – Понятия не имею. Никогда не видела его в лицо. Мы общаемся только через районный штаб. Сам он заправляет всеми отделениями в штатах северо-востока, его кличка – Рыжий Хью. Подлинных своих имен они не выдают.
   – Естественно. Рыжий Хью. Забавно.
   Послышался стук в дверь, и в комнату заглянула секретарша.
   – К вам пришли, миссис Кейси. Этот господин говорит, что у вас назначено с ним свидание.
   – Пусть заходит.
   Ребекка встала и одернула юбку. И тут он возник на пороге: рот до ушей, здоровый, как буйвол, – ничуть не изменился за двадцать лет, что прошли с того момента, когда она провожала его на войну.
   Брайен Хью О’Нил!
   Рыжий Хью – ну конечно же!
   Ведь рассказывал он ей как-то о своем предке, легендарном ирландском герое Рыжем Хью О’Ниле, первом графе Тайроне. Ребекка отступила назад и, сдавив ладонями виски, прислонилась к столу, иначе наверняка бы упала.
   – Быть того не может! Глазам своим не верю! Или ты – призрак?
   Брайен расхохотался и, выставив вперед руки, кинулся к ней:
   – Не обманывают тебя твои глаза, и никакой я не призрак. Давай-ка я тебя поцелую – и сама убедишься.
   Ребекка, все еще не в силах прийти в себя от изумления, прямо утонула в его объятиях. Губы у него были холодные и мокрые от снега.
   – Ну, Бекки, что теперь скажешь? Как в старые времена или не гожусь больше? – Брайен подмигнул Батлеру. – Была у нас с этой дамой в молодые годы интрижка, не правда ли, милая?
   Бекки только тупо мотала головой и ощупывала его.
   – Выходит, это действительно ты. О Господи! А ведь все говорили – ты убит.
   – Как видишь, слухи о моей смерти сильно преувеличены. Как там Ларри? И насколько я понимаю, вы обзавелись парой крохотных Кейси?
   – Ларри в отъезде, а девочек вряд ли можно назвать крохами. Одной восемнадцать, другой шестнадцать.
   – Знаю. Дженни и Роза.
   – И откуда же тебе это известно?
   – Да я много чего о тебе знаю, Ребекка. И о тебе. И о Ларри. И о «Леви интернэшнл». Не надо было отбрасывать окончания. «Левиц» – это звучит. Перед тем как сделать заказ, я навел кое-какие справки. – Брайен снова посмотрел на Батлера. – Надежный малый?
   – Дэн Батлер умеет хранить секреты. Дэн, познакомься с Брайеном О’Нилом.
   Тот и не пошевелился, словно прилип к дивану, сжимая бокал и не отводя взгляда от Брайена. Вид у него был совершенно ошеломленный.
   – В чем дело, Дэн? – недоуменно спросила Ребекка. – Почему ты так странно на него смотришь?
   Батлеру пришлось несколько раз откашляться, чтобы слабо выдавить из себя:
   – Когда он только вошел сюда, ты сказала, что это призрак. Ну так вот, он и есть призрак!
   – Это как же понимать? – с любопытством осведомился Брайен.
   – Видите ли, я близкий друг вашей семьи. Роджера и его жены Равены. Им сообщили, что вас убили в Сан-Франциско еще в семьдесят шестом году.
   – Да, я знаю, – мрачно заметил Брайен, – и у меня были причины, чтобы они так и думали. Как Равена? И моя… – Брайен осекся. Моя дочь,едва не вырвалось у него. – Как Сабрина?
   – Прекрасно, такая же красавица, как и ее мать. Сейчас она в Англии, у своих дедушки и бабушки, графа Тайрона и его супруги.
   – Со своей матерью? – ровным тоном спросил Брайен.
   – Вообще-то сначала они уехали с отцом. Равена последовала за ними только в сентябре прошлого года.
   Роджер выдает себя за отца девочки! Вот это действительно удар. Брайен заметил батарею бутылок в баре.
   – Я бы, пожалуй, выпил чего-нибудь. Можно, Бекки?
   – Позволь поухаживать за тобой.
   Собирая воедино сведения, полученные из разных источников, Брайен более или менее ясно сумел представить себе, что произошло после того, как ему пришлось спешно уехать с Мауи. Роджеру каким-то образом удалось отыскать Равену и убедить ее вернуться в Ричмонд. Несомненно, бумаги, свидетельствующие о его, Брайена, смерти, он состряпал сам – в полиции никаких сведений не было. И Равена, поверив ему, решила, что лучше всего будет, если они вернутся в Ричмонд, к ее семье.