Страница:
Для миссис Лейми ничего, кроме рисунка, не существовало. Она не двигалась с места – очевидно, не желала. Свободной рукой схватив старуху за локоть, Говард потянул ее за собой. А она завизжала прямо ему в ухо, подалась вперед, норовя укусить, и, вырвавшись, тут же замахнулась на него палкой.
Поймав готовую опуститься на него трость, Говард крепко в нее вцепился и снова – уже за палку – потянул за собой миссис Лейми. Мерно, как автомат, размахивая ногой в остроносой туфле, она с силой пнула его в больное колено, потом ударила в лицо кулаком, в котором сжимала рисунок.
– Я их убью! – кричала она. – Не тронь меня! Убирайся! Он мой!
Вырываясь, она отпустила палку, по-видимому, уверенная, что ему нужен рисунок, что он пытается его у нее отобрать. Она неуклюже завозилась с застежкой ранца, бросив на него взгляд, который как будто говорил, что она может причинить ему зло, что в ранце у нее такое, чем она сумеет его уничтожить.
Говард отступил на шаг и поднял руки, показывая, что сдается. Ему нужно как-то ее успокоить, если он вообще собирается ее отсюда увести – а он твердо вознамерился это сделать, ведь он все еще понятия не имел, где держат его тетю и дядю.
Тут он снова поднял взгляд и в свете случайной вспышки молнии увидел, что Джиммерс держит Сильвию за руку, изо всех сил стараясь утянуть ее на безопасную высоту. Но прямо у него на глазах Сильвия вырвалась и на пятой точке заскользила вниз по ледянику, пока наконец не сумела затормозить свой спуск коленом о выступ. Она поднялась на ноги, но тут же снова поскользнулась на ледянике и стала падать, а Джиммерс пополз вниз следом, двигаясь как можно осторожнее, цепляясь за корни, ветки и выступы.
Говард увидел, как Джиммерс приложил руки ко рту, чтобы прокричать что-то Сильвии, но дождь хлестал с ужасающим ревом, и не было никакой надежды, что она его услышит.
Тут налетел порыв ветра, который едва не сбил Говарда с ног, будто подстегивал его сдвинуться наконец с места, действовать. Силой ветра его развернуло так, что он опять оказался лицом к океану. Насколько хватал глаз, сквозь пелену ливня было видно песчаное дно. Но по глазам его хлестнули струи, мешая всмотреться в такое диво, как пустое океанское дно. Внезапно испугавшись, он попятился и, забыв про миссис Лейми, бросился к скале. Нельзя, чтобы Сильвия пришла ему на помощь – только не сейчас, когда сошел с ума океан.
Миссис Лейми по другую сторону бревна рухнула на колени, скорчилась, пытаясь спрятаться от гонимых ветром струй. Она не замечала ни Говарда, ни Сильвии, которая теперь была всего в десяти футах позади нее, почти у самого подножия скалы. Опираясь на палку, Говард с трудом пробрался к валунам, где поскользнулся в последний раз, но тут же вскочил. Сильвия схватила его за руку и потащила за собой, помогая подняться повыше. К ним присоединился и не пожелавший их бросить Джиммерс, хотя единственное, что он мог сделать сейчас, это попытаться спастись самому.
Они вновь стали подниматься, карабкались изо всех сил, оскальзываясь на мокром песчанике, цепляясь за кусты, подхватывая друг друга за руки. Камешки осыпались из-под ног, неслись по склону, дождем падали вокруг миссис Лейми, которая по-прежнему сидела возле бревна, а ведь его нижний конец уже скрыло разливом ручья.
На середине обрыва Говард обернулся. Теперь она казалась тенью за пеленой дождя: сидела верхом на бревне, кожаный ранец висел у нее за плечами. В почти непрерывном мерцании молний он увидел, как она поднимает над головой поддельный рисунок, словно показывает его шторму. «Видишь? – как будто кричала она. – Я его развернула. Хорошенького понемножку. Я довольна».
Но ветер схватил хрупкий листок и в мгновение ока порвал его. В руках у миссис Лейми оказалось словно бы два промоченных дождем знамени, которые, развеваясь, превращались в отсыревшие клочья.
Далеко над океаном выросла тень – еще чернее, чем почерневшее небо: колоссальная стена воды неслась по океану к полумильной полосе пустого дна. Миссис Лейми тоже увидела стену и, не веря своим глазам, медленно встала, зажав в горсти клочки бесполезной рисовой бумаги. Повернувшись к берегу, она сгорбилась, явно собираясь пересечь Пудинговый ручей, чтобы выйти на тропинку, ведущую назад к мотелю.
Тщетно ее окликая, Говард сделал шаг вниз. До мотеля она не доберется. Он смотрел, как она ступила во все поднимающуюся воду ручья, ушла в нее почти по пояс. А когда течение сбило ее с ног, она, будто собираясь поплыть, выбросила вперед все еще сжатые кулаки, но ручей понес ее вперед, вода накрыла ее с головой.
Мистер Джиммерс схватил Говарда за пояс, вопя ему на ухо, чтобы он бросил миссис Лейми. Им самим нужно подняться повыше. Старуху уже не спасти. Говард знал, что Джиммерс прав. Для миссис Лейми уже все кончено. Затеяв фарс с поддельным рисунком, они мало чего добились, – только смерти старой женщины.
Потом он увидел, как голова миссис Лейми вдруг вынырнула на поверхность, и на краткое мгновение подумал, что она, может, еще и выкарабкается. Спотыкаясь, старуха сделала несколько шагов вперед, волоча ноги, выбралась на берег и тут же согнулась, выкашливая воду.
Говард повернулся и, подтолкнув Джиммерса наверх, где ждала его, протягивая руку Сильвия, начал подниматься. Склон стал более пологим, и Говард поймал себя на том, что, как краб, карабкается вверх, для равновесия хватаясь за ледяник. Склон выровнялся, скользкий ледяник кончился, смешавшись с гравием. С последним рывком они выбрались на железнодорожные рельсы, где и остановились. Выше лезть было некуда.
Тут ветер утих, а с ним и дождь, и внезапно наступившая тишина вдруг заполнилась отдаленным гулом. Уже не потоп – волна, которая нащупывала океанское дно, отталкивалась от него к небесам. До нее оставалось еще несколько сотен ярдов. Она поднялась, превратившись в бескрайную стеклянистую стену, вершина которой терялась в небе.
Потом послышался отдаленный звук ударяющейся о воду воды, тяжелый, могучий и непрестанный рев – это волна разбилась горой белой пены, будто отразила небеса, распалась и как пар исчезла в вышине. Появляющиеся и исчезающие в прорехах между стремительно несущимися тучами звезды казались кометами, и на мгновение Говарду почудилось, будто вся вселенная вращается, точно мельничное колесо.
Миссис Лейми обернулась на грохот разбившейся волны. Сделав было два шага прочь от ручья, она остановилась, растерявшись, как мелкий зверек на шоссе. Она как будто только теперь осознала свою ошибку. До мотеля слишком далеко. А когда на берег понеслась многометровая стена клубящейся пены, стало ясно, что и мотель тоже обречен. Волна его просто сметет.
Затолкав обрывки бумаги за вырез платья, она метнулась назад, побежала вдоль ручья к тому месту, где он разлился широко и был сравнительно мелким. Войдя в ручей, она оглянулась на море как раз тогда, когда волна, катясь и перекатываясь, распласталась в широкую бурную реку.
Миссис Лейми отчаянно бросилась на случайно занесенное на пляж дерево, изо всех сил вцепилась в ветки. Волна подняла массивное дерево, точно палочку, с гулом пронесла его под железнодорожным мостом, забурлила по руслу ручья и выхлестнула на пустое шоссе. В угасающих вспышках молний они увидели, как дерево несется в пене на самом гребне, как его крутит течение, утаскивая к темному лесу. Миссис Лейми еще цеплялась за обломанные ветки, словно распятая на стволе.
Внезапно океан успокоился, и через разорванные тучи полился лунный свет. Упала россыпь дождевых капель, последняя неуверенная молния полыхнула в небе, осветив водную гладь. В это мгновение Говард увидел то, что сперва показалось ему теневым облаком на океане. Но оно двигалось слишком быстро, словно к устью ручья несся пчелиный рой. Это – прямо под поверхностью – шли косяки рыбы. Вот они выплыли на залитый водой берег, заплескались и запрыгали на мелководье.
– Где они? – крикнула Сильвия.
– Что? – переспросил Говард, почти загипнотизированный волной и рыбами.
– Они в мотеле?!
– Нет! – Теперь Говард ее понял. – Она велела их увезти.
– Откуда вы знаете? – Джиммерс внезапно запаниковал. – Волна, наверное, разнесла мотель в щепки.
– Точно я этого не знаю, – признал Говард, когда уже сделал несколько шагов по путям, направляясь к далекому мотелю.
Осторожно переступая со шпалы на шпалу, он вошел на железнодорожный мост, который показался ему вдруг таким же узким, как верхушка кирпичной стены. Но дорогу смыло, ручей разлился, и иного пути у них не было. В сорока футах под ногами кипел и бурлил океан, сотрясая эстакаду до основания, меж опор с ревом неслась вода.
Стоило Говарду глянуть вниз на освещенную луной воду, на него накатило головокружение, и пришлось поскорее снова поднять глаза и сосредоточиться на том, что осталось от крыши мотеля «Морские брызги». Он попытался убедить себя, что по ту сторону моста его ждет теплая комната, камин и чашка горячего кофе, но не слишком в этом преуспел. Ночь выдалась чересчур бурная. Так трудно, почти невозможно не сосредоточиваться на каждом шаге, с которым к горлу подкатывала тошнота. Палка Грэхема оказалась весьма кстати: он балансировал ею на ходу.
Говард медленно повернулся поглядеть на Сильвию, которая шла на две шпалы позади. Чуть дальше за ней переползал на четвереньках со шпалы на шпалу Джиммерс. На его лице застыли сосредоточенность и страх. Говард хотел было ему помочь, но для этого пришлось бы протиснуться мимо Сильвии, а тогда они оба свалятся. Да и что он мог бы сделать, чтобы поддержать старика? Мистер Джиммерс переберется – если только не материализуется поезд.
Они подождали, давая ему достичь конца эстакады, и, увидев, что задерживает их, мистер Джиммерс храбро встал, выписывая руками небольшие круги перед собой, чтобы удержать равновесие. Он шел, судорожно скособочившись, то и дело с испугом поглядывая вниз. Потом вдруг остановился, покачнулся, пытаясь восстановить равновесие, и Говард с Сильвией разом шагнули назад, чтобы ему помочь.
– Уходи! – крикнул Говард Сильвии, которая усиленно пыталась уговорить Джиммерса вновь стать на четвереньки.
Медленно, с трудом, точно слона в шкафу, она заставила его развернуться, и без единого слова он снова пополз на юг, отчаянно стремясь – раз уж принял такое решение – преодолеть эстакаду и добраться до твердой земли.
– Иди с ним, – сказал Говард Сильвии. – Возьмите машину и позовите на помощь.
– Нет! – заявила она не допускающим возражений тоном.
Они подождали, пока Джиммерс проползет последние двадцать футов узкоколейки до того места, где она уходила на холм. Там он встал и помахал им, а потом развернулся и затопал по шпалам. Стараясь ни о чем не думать, Говард снова двинулся вперед: шаг, остановка, шаг, остановка.
Несколько минут спустя они оказались на твердой земле. Только теперь Говард ощутил, насколько замерз на ветру в вымокшей под дождем одежде. На нем были две рубахи и толстый свитер, но ветер продувал их насквозь. Сильвию хотя бы немного защищала от ветра парка. Но ничего не поделаешь, придется не обращать внимания на холод. Если поспешить, минут через двадцать они доберутся до «тойоты» Сильвии, а там включат печку.
Под ними вода вновь уходила в океан, и Пудинговый ручей возвращался в прежнее русло. Уже стало видно отверстие проходящей под шоссе трубы в пятидесяти футах за ними. Гребень, по которому шла узкоколейка, прикрыл южное побережье, и огни «Бензина и кормежки» сияли как ни в чем не бывало. Но в ночи завывали сирены: по шоссе приближались пожарные и полицейские машины.
– Где рисунок? – спросил вдруг Говард.
– У мистера Джиммерса. Он с сомнением кивнул.
– С ним все будет в порядке, – сказала она и опрометью бросилась к мотелю.
Говард захромал следом.
На чрезвычайное происшествие слетятся представители властей, а поскольку их с Сильвией только двое, им ни за что не успеть обыскать номера и выбраться из мотеля прежде, чем прибудет столь ненужная теперь помощь.
Мгновение спустя мотель предстал перед ними, как на ладони. Одно крыло целиком смыло волной. Сорванные листы гипсокартона косо висели на железной арматуре, зияли чернотой пустые окна. В одном окне застряла односпальная, еще застеленная кровать – поплыла, наверное, как лодка. Волна разнесла мотель в щепки, на первый взгляд невредимыми остались только два или три номера на верхнем этаже. Обломки гипсокартона, щепы и мусор завалили шоссе и стоянку, где на куске дранки валялась вывеска «Мотель „Морские брызги“. Грузовик Беннета исчез – вероятно, смыло волной, а вместе с ним пропал и жестяной гараж мистера Джиммерса.
С первого взгляда стало ясно, что разгромленные номера пусты: матрасы, столы и стулья лежали в лужах морской воды или были разбиты о стены. В дюжине комнат мебели вообще не было никакой: очевидно, их как раз ремонтировали. Двери в невредимые номера были заперты.
Говард и Сильвия кричали и стучали в окна, пока не поняли, что это бесполезно. Если Рой и Эдита благополучно переждали удар волны в одном из них, то давно уже могли бы выбить стулом окно и выбраться наружу. Скорее всего их действительно перевезли, как и говорила миссис Лейми. Такой оборот событий мог сулить как хорошее, так и дурное, но что именно, пока сказать невозможно. С той же долей вероятности их мог, покидая тонущий корабль, увезти на грузовике Беннета Горноласка.
Вдалеке на шоссе крутились и мигали красные огоньки – это полиция и пожарные преодолевали участки, затопленные водой, которая из-за крутых берегов ручья стояла высоко, и ее нельзя было миновать вброд. Через дюны по песчаной дорожке за железнодорожным мостом уже шли несколько спасателей, выискивая, где бы им переправиться. Через несколько минут они будут у мотеля, удивляясь, что затеяли Говард с Сильвией. Станут донимать вопросами, попусту отнимая драгоценное время.
– Что будем делать? – спросил Говард.
В конце концов Рой и Эдита – родители Сильвии. Он не мог предложить прекратить поиски. В ответ она только покачала головой.
– Выбьем окна? Тогда лучше поспешить.
– Нет, – сказала она. – Их тут нет. Мотель пуст. Я это чувствую. Пустая трата времени, а мы не можем себе этого позволить. Нужно вычислить, куда их повезли.
Мотель они решили обойти с дальнего конца, чтобы здание скрыло их от шоссе. Песок был завален мусором вперемежку с водорослями, камнями, раковинами и умирающей рыбой. Приходилось внимательно смотреть под ноги, время от времени оглядываясь на мост: не переходит ли по нему кто-нибудь. Из теней у опор они посмотрели, как спасатели преодолевают уже неглубокий, всего по колено, ручей и направляются к разрушенному мотелю.
В одном из них Говард узнал допрашивавшего их в гавани копа. Что, если он найдет разбитый грузовик Беннета, а по нему выйдет на них? И тогда решит, что по всему побережью совершаются какие-то загадочные тяжкие преступления? Ну и пусть. Едва ли полиция сможет обвинить Беннета или дядюшку Роя в шторме и приливной волне.
К сиренам на шоссе прибавилась еще одна: подкатила машина «скорой помощи». Не успела она остановиться, как дверцы сзади распахнулись.
– Значит, кто-то все-таки пострадал, – сказал Говард, вдруг почувствовал себя прескверно.
Вот теперь их фиаско причинило вред невиновному, быть может, даже убило кого-то. Говарду показалось, что всю эту неделю его самого несло приливной волной, вот только почему-то в последние пару дней он сам – непостижимым и не слишком приятным образом – стал этим приливом.
Они еще посидели, притаившись в тени, чтобы переждать, пока спасатели переправятся через ручей и исчезнут из виду. Потом сами захлюпали по воде, пересекая ручей наискосок по течению, чтобы, когда выберутся, оказаться поближе к океану. Быстрым шагом они прошли ярдов пятьдесят по поросшим сорной травой камням почти до Стеклянного пляжа, а оттуда повернули к небольшому склону, поднимавшемуся к задам «Бензина и кормежки».
– Зачем вы с Джиммерсом полезли на эту проклятую скалу? – спросил Говард, когда они уже благополучно выбрались на песчаный берег и идти стало легче. – До чертиков меня напугали. Я думал, вы под мостом, и вдруг вижу, как вы крадетесь за спиной миссис Лейми.
– Рисунок никак не срабатывал, – ответила Сильвия. – Мы действительно ждали под мостом, всего в тридцати футах от вас. Я складывала его и складывала, как полоумная, начала еще до того, как ты взялся за подделку. Мистер Джиммерс сказал, что нам нужно немного форы, что миссис Лейми не в настроении ждать и что он не совсем уверен, а как, собственно, его нужно сворачивать. Что бы я ни делала, все впустую, и мистер Джиммерс вдруг решил, что мы от тебя слишком далеко, что ты должен быть совсем рядом, как сегодня днем в машине. Но просто выйти на залитый луной пляж мы не могли, она бы нас сразу увидела, поэтому, чтобы как можно ближе к тебе подобраться, мы зашли ей за спину.
– Она так и не узнала, что рисунок у нее не настоящий, – сказал Говард.
– В том-то и смысл, ведь так?
– Я пытался ее увести. Ты же видела.
– Думаю, волна тут ни при чем. Ее все равно было уже не спасти.
Говард пожал плечами:
– Может, и так. Но у нее была, наверное, и добрая сторона. Помнишь, как она возилась в саду, как сидела на веранде?
– Вот там бы и оставалась, – отрезала Сильвия. Говард обнял ее за плечи.
– Ты спустилась со скалы, чтобы мне помочь, правда?
– Ну, мне действительно пришло в голову, что сам ты плоховато справляешься. Ты ведь с миссис Лейми на пляже фехтовал, даже не заметил, что океан совсем рехнулся.
– Спасибо, – сказал Говард. – Мне действительно нужна была помощь. Колено ни на что не годится.
– Теперь с ним как будто лучше. Ты уже не так хромаешь.
– Ходить по песку – просто смертоубийство. Но когда он мокрый, немного легче. Пнув меня в колено, она едва дух из меня не вышибла, чертовски было больно. А еще, думаю, было что-то в этом шторме. Влажность для колена тоже смертоубийственна.
Они поднялись на холм и стали спускаться по противоположному склону. Говард все занимал себя и Сильвию пустыми разговорами, втайне тревожась за дядюшку Роя и тетю Эдиту. Не было никакого способа узнать, куда их повезли. Миссис Лейми как будто владела половиной побережья. Она могла спрятать их где угодно. Говард не мог заставить себя поверить, что их убьют без приказа миссис Лейми, чем бы там она ни грозила.
– Смотри, а это не грузовик мистера Беннета? – спросила вдруг Сильвия.
На мгновение Говарда захлестнула счастливая мысль, что, если объявится грузовик Беннета, с ним вернутся и Рой с Эдитой.
Но, стоя возле машины, с мистером Джиммерсом разговаривал не Рой и не Эдита, и даже не Беннет. Это был Горноласка.
29
Поймав готовую опуститься на него трость, Говард крепко в нее вцепился и снова – уже за палку – потянул за собой миссис Лейми. Мерно, как автомат, размахивая ногой в остроносой туфле, она с силой пнула его в больное колено, потом ударила в лицо кулаком, в котором сжимала рисунок.
– Я их убью! – кричала она. – Не тронь меня! Убирайся! Он мой!
Вырываясь, она отпустила палку, по-видимому, уверенная, что ему нужен рисунок, что он пытается его у нее отобрать. Она неуклюже завозилась с застежкой ранца, бросив на него взгляд, который как будто говорил, что она может причинить ему зло, что в ранце у нее такое, чем она сумеет его уничтожить.
Говард отступил на шаг и поднял руки, показывая, что сдается. Ему нужно как-то ее успокоить, если он вообще собирается ее отсюда увести – а он твердо вознамерился это сделать, ведь он все еще понятия не имел, где держат его тетю и дядю.
Тут он снова поднял взгляд и в свете случайной вспышки молнии увидел, что Джиммерс держит Сильвию за руку, изо всех сил стараясь утянуть ее на безопасную высоту. Но прямо у него на глазах Сильвия вырвалась и на пятой точке заскользила вниз по ледянику, пока наконец не сумела затормозить свой спуск коленом о выступ. Она поднялась на ноги, но тут же снова поскользнулась на ледянике и стала падать, а Джиммерс пополз вниз следом, двигаясь как можно осторожнее, цепляясь за корни, ветки и выступы.
Говард увидел, как Джиммерс приложил руки ко рту, чтобы прокричать что-то Сильвии, но дождь хлестал с ужасающим ревом, и не было никакой надежды, что она его услышит.
Тут налетел порыв ветра, который едва не сбил Говарда с ног, будто подстегивал его сдвинуться наконец с места, действовать. Силой ветра его развернуло так, что он опять оказался лицом к океану. Насколько хватал глаз, сквозь пелену ливня было видно песчаное дно. Но по глазам его хлестнули струи, мешая всмотреться в такое диво, как пустое океанское дно. Внезапно испугавшись, он попятился и, забыв про миссис Лейми, бросился к скале. Нельзя, чтобы Сильвия пришла ему на помощь – только не сейчас, когда сошел с ума океан.
Миссис Лейми по другую сторону бревна рухнула на колени, скорчилась, пытаясь спрятаться от гонимых ветром струй. Она не замечала ни Говарда, ни Сильвии, которая теперь была всего в десяти футах позади нее, почти у самого подножия скалы. Опираясь на палку, Говард с трудом пробрался к валунам, где поскользнулся в последний раз, но тут же вскочил. Сильвия схватила его за руку и потащила за собой, помогая подняться повыше. К ним присоединился и не пожелавший их бросить Джиммерс, хотя единственное, что он мог сделать сейчас, это попытаться спастись самому.
Они вновь стали подниматься, карабкались изо всех сил, оскальзываясь на мокром песчанике, цепляясь за кусты, подхватывая друг друга за руки. Камешки осыпались из-под ног, неслись по склону, дождем падали вокруг миссис Лейми, которая по-прежнему сидела возле бревна, а ведь его нижний конец уже скрыло разливом ручья.
На середине обрыва Говард обернулся. Теперь она казалась тенью за пеленой дождя: сидела верхом на бревне, кожаный ранец висел у нее за плечами. В почти непрерывном мерцании молний он увидел, как она поднимает над головой поддельный рисунок, словно показывает его шторму. «Видишь? – как будто кричала она. – Я его развернула. Хорошенького понемножку. Я довольна».
Но ветер схватил хрупкий листок и в мгновение ока порвал его. В руках у миссис Лейми оказалось словно бы два промоченных дождем знамени, которые, развеваясь, превращались в отсыревшие клочья.
Далеко над океаном выросла тень – еще чернее, чем почерневшее небо: колоссальная стена воды неслась по океану к полумильной полосе пустого дна. Миссис Лейми тоже увидела стену и, не веря своим глазам, медленно встала, зажав в горсти клочки бесполезной рисовой бумаги. Повернувшись к берегу, она сгорбилась, явно собираясь пересечь Пудинговый ручей, чтобы выйти на тропинку, ведущую назад к мотелю.
Тщетно ее окликая, Говард сделал шаг вниз. До мотеля она не доберется. Он смотрел, как она ступила во все поднимающуюся воду ручья, ушла в нее почти по пояс. А когда течение сбило ее с ног, она, будто собираясь поплыть, выбросила вперед все еще сжатые кулаки, но ручей понес ее вперед, вода накрыла ее с головой.
Мистер Джиммерс схватил Говарда за пояс, вопя ему на ухо, чтобы он бросил миссис Лейми. Им самим нужно подняться повыше. Старуху уже не спасти. Говард знал, что Джиммерс прав. Для миссис Лейми уже все кончено. Затеяв фарс с поддельным рисунком, они мало чего добились, – только смерти старой женщины.
Потом он увидел, как голова миссис Лейми вдруг вынырнула на поверхность, и на краткое мгновение подумал, что она, может, еще и выкарабкается. Спотыкаясь, старуха сделала несколько шагов вперед, волоча ноги, выбралась на берег и тут же согнулась, выкашливая воду.
Говард повернулся и, подтолкнув Джиммерса наверх, где ждала его, протягивая руку Сильвия, начал подниматься. Склон стал более пологим, и Говард поймал себя на том, что, как краб, карабкается вверх, для равновесия хватаясь за ледяник. Склон выровнялся, скользкий ледяник кончился, смешавшись с гравием. С последним рывком они выбрались на железнодорожные рельсы, где и остановились. Выше лезть было некуда.
Тут ветер утих, а с ним и дождь, и внезапно наступившая тишина вдруг заполнилась отдаленным гулом. Уже не потоп – волна, которая нащупывала океанское дно, отталкивалась от него к небесам. До нее оставалось еще несколько сотен ярдов. Она поднялась, превратившись в бескрайную стеклянистую стену, вершина которой терялась в небе.
Потом послышался отдаленный звук ударяющейся о воду воды, тяжелый, могучий и непрестанный рев – это волна разбилась горой белой пены, будто отразила небеса, распалась и как пар исчезла в вышине. Появляющиеся и исчезающие в прорехах между стремительно несущимися тучами звезды казались кометами, и на мгновение Говарду почудилось, будто вся вселенная вращается, точно мельничное колесо.
Миссис Лейми обернулась на грохот разбившейся волны. Сделав было два шага прочь от ручья, она остановилась, растерявшись, как мелкий зверек на шоссе. Она как будто только теперь осознала свою ошибку. До мотеля слишком далеко. А когда на берег понеслась многометровая стена клубящейся пены, стало ясно, что и мотель тоже обречен. Волна его просто сметет.
Затолкав обрывки бумаги за вырез платья, она метнулась назад, побежала вдоль ручья к тому месту, где он разлился широко и был сравнительно мелким. Войдя в ручей, она оглянулась на море как раз тогда, когда волна, катясь и перекатываясь, распласталась в широкую бурную реку.
Миссис Лейми отчаянно бросилась на случайно занесенное на пляж дерево, изо всех сил вцепилась в ветки. Волна подняла массивное дерево, точно палочку, с гулом пронесла его под железнодорожным мостом, забурлила по руслу ручья и выхлестнула на пустое шоссе. В угасающих вспышках молний они увидели, как дерево несется в пене на самом гребне, как его крутит течение, утаскивая к темному лесу. Миссис Лейми еще цеплялась за обломанные ветки, словно распятая на стволе.
Внезапно океан успокоился, и через разорванные тучи полился лунный свет. Упала россыпь дождевых капель, последняя неуверенная молния полыхнула в небе, осветив водную гладь. В это мгновение Говард увидел то, что сперва показалось ему теневым облаком на океане. Но оно двигалось слишком быстро, словно к устью ручья несся пчелиный рой. Это – прямо под поверхностью – шли косяки рыбы. Вот они выплыли на залитый водой берег, заплескались и запрыгали на мелководье.
– Где они? – крикнула Сильвия.
– Что? – переспросил Говард, почти загипнотизированный волной и рыбами.
– Они в мотеле?!
– Нет! – Теперь Говард ее понял. – Она велела их увезти.
– Откуда вы знаете? – Джиммерс внезапно запаниковал. – Волна, наверное, разнесла мотель в щепки.
– Точно я этого не знаю, – признал Говард, когда уже сделал несколько шагов по путям, направляясь к далекому мотелю.
Осторожно переступая со шпалы на шпалу, он вошел на железнодорожный мост, который показался ему вдруг таким же узким, как верхушка кирпичной стены. Но дорогу смыло, ручей разлился, и иного пути у них не было. В сорока футах под ногами кипел и бурлил океан, сотрясая эстакаду до основания, меж опор с ревом неслась вода.
Стоило Говарду глянуть вниз на освещенную луной воду, на него накатило головокружение, и пришлось поскорее снова поднять глаза и сосредоточиться на том, что осталось от крыши мотеля «Морские брызги». Он попытался убедить себя, что по ту сторону моста его ждет теплая комната, камин и чашка горячего кофе, но не слишком в этом преуспел. Ночь выдалась чересчур бурная. Так трудно, почти невозможно не сосредоточиваться на каждом шаге, с которым к горлу подкатывала тошнота. Палка Грэхема оказалась весьма кстати: он балансировал ею на ходу.
Говард медленно повернулся поглядеть на Сильвию, которая шла на две шпалы позади. Чуть дальше за ней переползал на четвереньках со шпалы на шпалу Джиммерс. На его лице застыли сосредоточенность и страх. Говард хотел было ему помочь, но для этого пришлось бы протиснуться мимо Сильвии, а тогда они оба свалятся. Да и что он мог бы сделать, чтобы поддержать старика? Мистер Джиммерс переберется – если только не материализуется поезд.
Они подождали, давая ему достичь конца эстакады, и, увидев, что задерживает их, мистер Джиммерс храбро встал, выписывая руками небольшие круги перед собой, чтобы удержать равновесие. Он шел, судорожно скособочившись, то и дело с испугом поглядывая вниз. Потом вдруг остановился, покачнулся, пытаясь восстановить равновесие, и Говард с Сильвией разом шагнули назад, чтобы ему помочь.
– Уходи! – крикнул Говард Сильвии, которая усиленно пыталась уговорить Джиммерса вновь стать на четвереньки.
Медленно, с трудом, точно слона в шкафу, она заставила его развернуться, и без единого слова он снова пополз на юг, отчаянно стремясь – раз уж принял такое решение – преодолеть эстакаду и добраться до твердой земли.
– Иди с ним, – сказал Говард Сильвии. – Возьмите машину и позовите на помощь.
– Нет! – заявила она не допускающим возражений тоном.
Они подождали, пока Джиммерс проползет последние двадцать футов узкоколейки до того места, где она уходила на холм. Там он встал и помахал им, а потом развернулся и затопал по шпалам. Стараясь ни о чем не думать, Говард снова двинулся вперед: шаг, остановка, шаг, остановка.
Несколько минут спустя они оказались на твердой земле. Только теперь Говард ощутил, насколько замерз на ветру в вымокшей под дождем одежде. На нем были две рубахи и толстый свитер, но ветер продувал их насквозь. Сильвию хотя бы немного защищала от ветра парка. Но ничего не поделаешь, придется не обращать внимания на холод. Если поспешить, минут через двадцать они доберутся до «тойоты» Сильвии, а там включат печку.
Под ними вода вновь уходила в океан, и Пудинговый ручей возвращался в прежнее русло. Уже стало видно отверстие проходящей под шоссе трубы в пятидесяти футах за ними. Гребень, по которому шла узкоколейка, прикрыл южное побережье, и огни «Бензина и кормежки» сияли как ни в чем не бывало. Но в ночи завывали сирены: по шоссе приближались пожарные и полицейские машины.
– Где рисунок? – спросил вдруг Говард.
– У мистера Джиммерса. Он с сомнением кивнул.
– С ним все будет в порядке, – сказала она и опрометью бросилась к мотелю.
Говард захромал следом.
На чрезвычайное происшествие слетятся представители властей, а поскольку их с Сильвией только двое, им ни за что не успеть обыскать номера и выбраться из мотеля прежде, чем прибудет столь ненужная теперь помощь.
Мгновение спустя мотель предстал перед ними, как на ладони. Одно крыло целиком смыло волной. Сорванные листы гипсокартона косо висели на железной арматуре, зияли чернотой пустые окна. В одном окне застряла односпальная, еще застеленная кровать – поплыла, наверное, как лодка. Волна разнесла мотель в щепки, на первый взгляд невредимыми остались только два или три номера на верхнем этаже. Обломки гипсокартона, щепы и мусор завалили шоссе и стоянку, где на куске дранки валялась вывеска «Мотель „Морские брызги“. Грузовик Беннета исчез – вероятно, смыло волной, а вместе с ним пропал и жестяной гараж мистера Джиммерса.
С первого взгляда стало ясно, что разгромленные номера пусты: матрасы, столы и стулья лежали в лужах морской воды или были разбиты о стены. В дюжине комнат мебели вообще не было никакой: очевидно, их как раз ремонтировали. Двери в невредимые номера были заперты.
Говард и Сильвия кричали и стучали в окна, пока не поняли, что это бесполезно. Если Рой и Эдита благополучно переждали удар волны в одном из них, то давно уже могли бы выбить стулом окно и выбраться наружу. Скорее всего их действительно перевезли, как и говорила миссис Лейми. Такой оборот событий мог сулить как хорошее, так и дурное, но что именно, пока сказать невозможно. С той же долей вероятности их мог, покидая тонущий корабль, увезти на грузовике Беннета Горноласка.
Вдалеке на шоссе крутились и мигали красные огоньки – это полиция и пожарные преодолевали участки, затопленные водой, которая из-за крутых берегов ручья стояла высоко, и ее нельзя было миновать вброд. Через дюны по песчаной дорожке за железнодорожным мостом уже шли несколько спасателей, выискивая, где бы им переправиться. Через несколько минут они будут у мотеля, удивляясь, что затеяли Говард с Сильвией. Станут донимать вопросами, попусту отнимая драгоценное время.
– Что будем делать? – спросил Говард.
В конце концов Рой и Эдита – родители Сильвии. Он не мог предложить прекратить поиски. В ответ она только покачала головой.
– Выбьем окна? Тогда лучше поспешить.
– Нет, – сказала она. – Их тут нет. Мотель пуст. Я это чувствую. Пустая трата времени, а мы не можем себе этого позволить. Нужно вычислить, куда их повезли.
Мотель они решили обойти с дальнего конца, чтобы здание скрыло их от шоссе. Песок был завален мусором вперемежку с водорослями, камнями, раковинами и умирающей рыбой. Приходилось внимательно смотреть под ноги, время от времени оглядываясь на мост: не переходит ли по нему кто-нибудь. Из теней у опор они посмотрели, как спасатели преодолевают уже неглубокий, всего по колено, ручей и направляются к разрушенному мотелю.
В одном из них Говард узнал допрашивавшего их в гавани копа. Что, если он найдет разбитый грузовик Беннета, а по нему выйдет на них? И тогда решит, что по всему побережью совершаются какие-то загадочные тяжкие преступления? Ну и пусть. Едва ли полиция сможет обвинить Беннета или дядюшку Роя в шторме и приливной волне.
К сиренам на шоссе прибавилась еще одна: подкатила машина «скорой помощи». Не успела она остановиться, как дверцы сзади распахнулись.
– Значит, кто-то все-таки пострадал, – сказал Говард, вдруг почувствовал себя прескверно.
Вот теперь их фиаско причинило вред невиновному, быть может, даже убило кого-то. Говарду показалось, что всю эту неделю его самого несло приливной волной, вот только почему-то в последние пару дней он сам – непостижимым и не слишком приятным образом – стал этим приливом.
Они еще посидели, притаившись в тени, чтобы переждать, пока спасатели переправятся через ручей и исчезнут из виду. Потом сами захлюпали по воде, пересекая ручей наискосок по течению, чтобы, когда выберутся, оказаться поближе к океану. Быстрым шагом они прошли ярдов пятьдесят по поросшим сорной травой камням почти до Стеклянного пляжа, а оттуда повернули к небольшому склону, поднимавшемуся к задам «Бензина и кормежки».
– Зачем вы с Джиммерсом полезли на эту проклятую скалу? – спросил Говард, когда они уже благополучно выбрались на песчаный берег и идти стало легче. – До чертиков меня напугали. Я думал, вы под мостом, и вдруг вижу, как вы крадетесь за спиной миссис Лейми.
– Рисунок никак не срабатывал, – ответила Сильвия. – Мы действительно ждали под мостом, всего в тридцати футах от вас. Я складывала его и складывала, как полоумная, начала еще до того, как ты взялся за подделку. Мистер Джиммерс сказал, что нам нужно немного форы, что миссис Лейми не в настроении ждать и что он не совсем уверен, а как, собственно, его нужно сворачивать. Что бы я ни делала, все впустую, и мистер Джиммерс вдруг решил, что мы от тебя слишком далеко, что ты должен быть совсем рядом, как сегодня днем в машине. Но просто выйти на залитый луной пляж мы не могли, она бы нас сразу увидела, поэтому, чтобы как можно ближе к тебе подобраться, мы зашли ей за спину.
– Она так и не узнала, что рисунок у нее не настоящий, – сказал Говард.
– В том-то и смысл, ведь так?
– Я пытался ее увести. Ты же видела.
– Думаю, волна тут ни при чем. Ее все равно было уже не спасти.
Говард пожал плечами:
– Может, и так. Но у нее была, наверное, и добрая сторона. Помнишь, как она возилась в саду, как сидела на веранде?
– Вот там бы и оставалась, – отрезала Сильвия. Говард обнял ее за плечи.
– Ты спустилась со скалы, чтобы мне помочь, правда?
– Ну, мне действительно пришло в голову, что сам ты плоховато справляешься. Ты ведь с миссис Лейми на пляже фехтовал, даже не заметил, что океан совсем рехнулся.
– Спасибо, – сказал Говард. – Мне действительно нужна была помощь. Колено ни на что не годится.
– Теперь с ним как будто лучше. Ты уже не так хромаешь.
– Ходить по песку – просто смертоубийство. Но когда он мокрый, немного легче. Пнув меня в колено, она едва дух из меня не вышибла, чертовски было больно. А еще, думаю, было что-то в этом шторме. Влажность для колена тоже смертоубийственна.
Они поднялись на холм и стали спускаться по противоположному склону. Говард все занимал себя и Сильвию пустыми разговорами, втайне тревожась за дядюшку Роя и тетю Эдиту. Не было никакого способа узнать, куда их повезли. Миссис Лейми как будто владела половиной побережья. Она могла спрятать их где угодно. Говард не мог заставить себя поверить, что их убьют без приказа миссис Лейми, чем бы там она ни грозила.
– Смотри, а это не грузовик мистера Беннета? – спросила вдруг Сильвия.
На мгновение Говарда захлестнула счастливая мысль, что, если объявится грузовик Беннета, с ним вернутся и Рой с Эдитой.
Но, стоя возле машины, с мистером Джиммерсом разговаривал не Рой и не Эдита, и даже не Беннет. Это был Горноласка.
29
Внезапно на Говарда накатила смертельная усталость. Он постоял с полминуты, закрыв глаза. На такое почему-то он никак не рассчитывал и сейчас признался самому себе, что чертовски боится Горноласки. Горноласка был слишком уверен в себе, слишком подтянут, никак не понять, что у него на уме, и Говард спросил себя, не из-за этой ли самоуверенности, на которую накладывалась ревность, он неверно оценил противника. Сколь бы ужасна и опасна ни была миссис Лейми, иметь дело с ней было куда как проще.
Но, очевидно, настало время узнать, чего хочет сам Горноласка. Говард только надеялся, что не конфронтации, поскольку на это у него уже не было сил. Впрочем, если до того дойдет, есть силы или нет, Говард окажет ему такую услугу. Ни пистолета, ни какого-то другого оружия у Горноласки не было – во всяком случае, в руках. Если Говард сумеет незаметно подобраться сзади, то, наверное, сможет подать Джим-мерсу знак, и вдвоем они что-нибудь придумают. Они уже совершили ошибку, пойдя на поводу у миссис Лейми, полностью оказались в ее власти, позволяли ей собою командовать – и это едва не обернулось катастрофой для всех. С Горнолаской они такой ошибки не допустят.
Горноласка не может знать, что сталось с рисунком, не может знать, что миссис Лейми мертва. Джиммерс запросто наговорит ему чего угодно, например, что миссис Лейми забрала Говарда и уехала по шоссе на север. Чего, скажите на милость, потребует от них Горноласка? Денег? Это все равно что выжимать воду из камня. Для этого Горноласка должен быть законченным идиотом. Скорее всего он прицепился к Джиммерсу из чистой зловредности, в последнюю минуту решив пойти на сделку, чтобы спасти хотя бы крохи своих рухнувших планов. Может, ему нужна машина Джиммерса? Впрочем, по всей видимости, она и так у него. Какую бы игру он ни вел, пора Говарду выяснить, в чем она заключается.
Он жестом велел Сильвии оставаться в укрытии. Сейчас они притаились в тени здания, где разместилась «Механическая мастерская Мендосино», и, чтобы подобраться к Горноласке сзади, придется незаметно проскользнуть через пятнадцать ярдов освещенной стоянки. Говард двигался как мог быстро, готовый в любую минуту перейти на бег, если Горноласка повернет голову и его увидит. Но Горноласка был занят разговором с Джиммерсом, указывал куда-то на шоссе, а одну |руку теперь опустил в карман. Говард нырнул за побитый «кадиллак», почти уткнувшийся носом в заднюю стену «Бензина и кормежки».
Если Джиммерс и видел, как Говард с Сильвией поднимаются с берега на холм, то не подал виду. Его лицо и поза вообще не выдавали ничего, он просто слушал, что говорит Горноласка, временами решительно кивал, будто его зачаровали, крайне интересовали слова собеседника. Говард выглянул из-за бампера «кадиллака», потом обернулся на Сильвию, которая, скрестив на груди руки, стояла в десяти ярдах позади. В ее лице читалось сомнение, но она как будто твердо решила на сей раз предоставить Говарду действовать по своему разумению. Она не могла рисковать тем, что вмещается, а потом вдруг выяснится, что Горноласка действительно злодей, каким Говард его считал с самого начала. На карту поставлена жизнь ее родителей, и не время давать волю природному любопытству.
Говард выждал еще минуту, собираясь с духом. Оказывается, не так-то легко просто выйти на открытое пространство и… что?.. Избить Горноласку до потери сознания? Повалить приемом какой-нибудь борьбы? Пустить в ход кулаки? Останавливала его не трусость, а то, что все существующие варианты казались явно идиотскими. И вообще не было никакой явной причины бить его по голове или подсекать под колени. Горноласка и Джиммерс разговаривали почти как старые приятели. Медленно выпрямившись, Говард вышел из-за «кадиллака», на всякий случай покрепче сжимая палку. Он готов к любому исходу, но первый шаг за Горнолаской: пусть полезет во внутренний карман или еще что-нибудь.
– Господи боже мой, это Говард! – закричал мистер Джиммерс, резко поднося руку ко рту. Он схватил Горноласку за плечи и потянул его к машине, на безопасное расстояние, явно решив, что Говард сейчас изобьет его тростью Грэхема.
«Это еще что за новости?» – удивился Говард. Неужели Джиммерс и Горноласка о чем-то договорились? Тут он вспомнил, что рисунок снова у Джиммерса. Уходя с железнодорожного моста, он забрал его с собой. Может, он продал их Горноласке? Сломался под давлением?
– В чем дело? – спросил Говард у Горноласки, внимательно за ним наблюдая.
Сзади послышался шум шагов – подбежала Сильвия. Горноласка даже не шевельнулся, чтобы напасть или бежать – просто безропотно стоял на месте. Говард озадаченно выжидал, теперь уже опираясь на палку. Его покачивало гигантской волной слабости. Сильвия привалилась к бамперу «тойоты». Вид у нее был замерзший и усталый.
Горноласка тут же снял с себя пальто и протянул ей. Этот добрый поступок вызывал у Говарда раздражение, очевидно, потому, что он не в состоянии был сделать этого сам, и потому, что со стороны Горноласки это показалось Говарду совсем не добротой, а льстивой псевдогалантностью. Секунд десять он кипел от злости, а потом велел себе не валять дурака. Или перестать ревновать, как и предлагала Сильвия. Тут она права. Хватит рассматривать поступки Горноласки с такой опасно неуместной стороны.
– Простите меня, – сказал Горноласка, обращаясь ко всем сразу.
Вид у него был растерянный и измученный, будто слова давались ему с трудом, будто сама жизнь учила его отнюдь не извиняться. Манерность яппи исчезла вместе со стрелкой на брюках: он выглядел встрепанным, измотанным и отчаявшимся, как человек, только-только выбравшийся из джунглей и жаждущий отдыха в тихой гавани. Повернувшись, Горноласка отошел на несколько шагов к грузовику Беннета и, открыв дверцу, достал куртку, которую Говард отдал в гавани миссис Девентер… когда? Казалось, с тех пор прошло много месяцев. В мгновение ока страх Говарда перед Горнолаской и недоверие к нему испарились.
– Спасибо, – сказал он, натягивая крутку, и только тут сообразил, что пальцы у него замерзли настолько, что он не в состоянии застегнуть молнию.
– Я был в доме миссис Девентер, когда вы в гавани разговаривали с полицией и мистером Беннетом. Она сказала, что забыла тебе ее отдать, поэтому, зная, что встречу тебя сегодня вечером, я прихватил ее с собой.
– Она говорила, ты вытащил мистера Беннета из горящего ледохранилища, – откликнулся Говард.
Горноласка пожал плечами:
– Ну да. Мне бы следовало сделать больше. Я не знал, чтодо такого дойдет, пока не стало слишком поздно, чтобы их остановить. Это дело рук Честертона Касалкина. Элоиза хотела получить грузовик Беннета и, когда обнаружила, что его видели за ледохранилищем и что жестяной гараж все еще стоит в кузове, послала за ним Касалкина. Я ничего об этом не знал, и о поджоге ледохранилища тоже. Она мне не слишком-то доверяла. Знала, что в конечном итоге я заартачусь. А еще она замышляла отобрать у миссис Девентер дом. Вот про это… про это я действительно знал.
Но, очевидно, настало время узнать, чего хочет сам Горноласка. Говард только надеялся, что не конфронтации, поскольку на это у него уже не было сил. Впрочем, если до того дойдет, есть силы или нет, Говард окажет ему такую услугу. Ни пистолета, ни какого-то другого оружия у Горноласки не было – во всяком случае, в руках. Если Говард сумеет незаметно подобраться сзади, то, наверное, сможет подать Джим-мерсу знак, и вдвоем они что-нибудь придумают. Они уже совершили ошибку, пойдя на поводу у миссис Лейми, полностью оказались в ее власти, позволяли ей собою командовать – и это едва не обернулось катастрофой для всех. С Горнолаской они такой ошибки не допустят.
Горноласка не может знать, что сталось с рисунком, не может знать, что миссис Лейми мертва. Джиммерс запросто наговорит ему чего угодно, например, что миссис Лейми забрала Говарда и уехала по шоссе на север. Чего, скажите на милость, потребует от них Горноласка? Денег? Это все равно что выжимать воду из камня. Для этого Горноласка должен быть законченным идиотом. Скорее всего он прицепился к Джиммерсу из чистой зловредности, в последнюю минуту решив пойти на сделку, чтобы спасти хотя бы крохи своих рухнувших планов. Может, ему нужна машина Джиммерса? Впрочем, по всей видимости, она и так у него. Какую бы игру он ни вел, пора Говарду выяснить, в чем она заключается.
Он жестом велел Сильвии оставаться в укрытии. Сейчас они притаились в тени здания, где разместилась «Механическая мастерская Мендосино», и, чтобы подобраться к Горноласке сзади, придется незаметно проскользнуть через пятнадцать ярдов освещенной стоянки. Говард двигался как мог быстро, готовый в любую минуту перейти на бег, если Горноласка повернет голову и его увидит. Но Горноласка был занят разговором с Джиммерсом, указывал куда-то на шоссе, а одну |руку теперь опустил в карман. Говард нырнул за побитый «кадиллак», почти уткнувшийся носом в заднюю стену «Бензина и кормежки».
Если Джиммерс и видел, как Говард с Сильвией поднимаются с берега на холм, то не подал виду. Его лицо и поза вообще не выдавали ничего, он просто слушал, что говорит Горноласка, временами решительно кивал, будто его зачаровали, крайне интересовали слова собеседника. Говард выглянул из-за бампера «кадиллака», потом обернулся на Сильвию, которая, скрестив на груди руки, стояла в десяти ярдах позади. В ее лице читалось сомнение, но она как будто твердо решила на сей раз предоставить Говарду действовать по своему разумению. Она не могла рисковать тем, что вмещается, а потом вдруг выяснится, что Горноласка действительно злодей, каким Говард его считал с самого начала. На карту поставлена жизнь ее родителей, и не время давать волю природному любопытству.
Говард выждал еще минуту, собираясь с духом. Оказывается, не так-то легко просто выйти на открытое пространство и… что?.. Избить Горноласку до потери сознания? Повалить приемом какой-нибудь борьбы? Пустить в ход кулаки? Останавливала его не трусость, а то, что все существующие варианты казались явно идиотскими. И вообще не было никакой явной причины бить его по голове или подсекать под колени. Горноласка и Джиммерс разговаривали почти как старые приятели. Медленно выпрямившись, Говард вышел из-за «кадиллака», на всякий случай покрепче сжимая палку. Он готов к любому исходу, но первый шаг за Горнолаской: пусть полезет во внутренний карман или еще что-нибудь.
– Господи боже мой, это Говард! – закричал мистер Джиммерс, резко поднося руку ко рту. Он схватил Горноласку за плечи и потянул его к машине, на безопасное расстояние, явно решив, что Говард сейчас изобьет его тростью Грэхема.
«Это еще что за новости?» – удивился Говард. Неужели Джиммерс и Горноласка о чем-то договорились? Тут он вспомнил, что рисунок снова у Джиммерса. Уходя с железнодорожного моста, он забрал его с собой. Может, он продал их Горноласке? Сломался под давлением?
– В чем дело? – спросил Говард у Горноласки, внимательно за ним наблюдая.
Сзади послышался шум шагов – подбежала Сильвия. Горноласка даже не шевельнулся, чтобы напасть или бежать – просто безропотно стоял на месте. Говард озадаченно выжидал, теперь уже опираясь на палку. Его покачивало гигантской волной слабости. Сильвия привалилась к бамперу «тойоты». Вид у нее был замерзший и усталый.
Горноласка тут же снял с себя пальто и протянул ей. Этот добрый поступок вызывал у Говарда раздражение, очевидно, потому, что он не в состоянии был сделать этого сам, и потому, что со стороны Горноласки это показалось Говарду совсем не добротой, а льстивой псевдогалантностью. Секунд десять он кипел от злости, а потом велел себе не валять дурака. Или перестать ревновать, как и предлагала Сильвия. Тут она права. Хватит рассматривать поступки Горноласки с такой опасно неуместной стороны.
– Простите меня, – сказал Горноласка, обращаясь ко всем сразу.
Вид у него был растерянный и измученный, будто слова давались ему с трудом, будто сама жизнь учила его отнюдь не извиняться. Манерность яппи исчезла вместе со стрелкой на брюках: он выглядел встрепанным, измотанным и отчаявшимся, как человек, только-только выбравшийся из джунглей и жаждущий отдыха в тихой гавани. Повернувшись, Горноласка отошел на несколько шагов к грузовику Беннета и, открыв дверцу, достал куртку, которую Говард отдал в гавани миссис Девентер… когда? Казалось, с тех пор прошло много месяцев. В мгновение ока страх Говарда перед Горнолаской и недоверие к нему испарились.
– Спасибо, – сказал он, натягивая крутку, и только тут сообразил, что пальцы у него замерзли настолько, что он не в состоянии застегнуть молнию.
– Я был в доме миссис Девентер, когда вы в гавани разговаривали с полицией и мистером Беннетом. Она сказала, что забыла тебе ее отдать, поэтому, зная, что встречу тебя сегодня вечером, я прихватил ее с собой.
– Она говорила, ты вытащил мистера Беннета из горящего ледохранилища, – откликнулся Говард.
Горноласка пожал плечами:
– Ну да. Мне бы следовало сделать больше. Я не знал, чтодо такого дойдет, пока не стало слишком поздно, чтобы их остановить. Это дело рук Честертона Касалкина. Элоиза хотела получить грузовик Беннета и, когда обнаружила, что его видели за ледохранилищем и что жестяной гараж все еще стоит в кузове, послала за ним Касалкина. Я ничего об этом не знал, и о поджоге ледохранилища тоже. Она мне не слишком-то доверяла. Знала, что в конечном итоге я заартачусь. А еще она замышляла отобрать у миссис Девентер дом. Вот про это… про это я действительно знал.