Страница:
Тиберийкупил за 60000 сестерций и запер в своей спальне. Сюда же относится всем известная в древности картина с изображением совокупления
Мелеаграи
Аталанты,впоследствии также проданная
Тибериюс условием, что если тема картины будет ему неприятна, ему дадут за нее 1000000 сестерций, но он предпочел картину деньгам и повесил ее в своей комнате.
Пластические изображения эротических сцен мы находим на рельефах, предметах употребления, геммах.
В домах лучших гетер и знатных светских кутил с художественным вкусом украшалось также любовное ложе. Так, например, Неронвелел украсить свои ложа жемчугами. Император Гелий Вер(131-168) велел устроить ложе с четырьмя подушками, окруженное сетчатой занавесью, и наполнить его розами. Там он отдыхал, помазанный персидскими благовонными мазями, вместе со своими любовницами, под усыпанным лилиями покрывалом, читая при этом «Науку любви» Овидия.Он велел сделать для себя подушки из роз и лилий.
Такие сцены освещались эротически украшенными фонарями и начинались попойками, во время которых пили вино из стеклянных Приапов и ели печенья в форме Приапов.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Пластические изображения эротических сцен мы находим на рельефах, предметах употребления, геммах.
В домах лучших гетер и знатных светских кутил с художественным вкусом украшалось также любовное ложе. Так, например, Неронвелел украсить свои ложа жемчугами. Император Гелий Вер(131-168) велел устроить ложе с четырьмя подушками, окруженное сетчатой занавесью, и наполнить его розами. Там он отдыхал, помазанный персидскими благовонными мазями, вместе со своими любовницами, под усыпанным лилиями покрывалом, читая при этом «Науку любви» Овидия.Он велел сделать для себя подушки из роз и лилий.
Такие сцены освещались эротически украшенными фонарями и начинались попойками, во время которых пили вино из стеклянных Приапов и ели печенья в форме Приапов.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПОЛОВОЙ ВОПРОС В ДРЕВНОСТИ И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ПОНИМАНИЯ И БОРЬБЫ С ПРОСТИТУЦИЕЙ
В теперешних дискуссиях и предложениях реформ для новой организации половых отношений значительную роль играют болезни и обширное распространение их путем проституции, что для древней эпохи совершенно исключается. Этим объясняется значительная непринужденность и наивность, с которой рассматривали в то время половые сношения – неомраченная страхом заражения наивная радость от половых наслаждений, для которых свободный мужчина имел также в древности больше досуга. Такое отношение к половым наслаждениям, которые считались столь же необходимыми, как еда и питье, сказалось, например, в знаменитой надгробной надписи
Сарданапала:«Пока я видел солнечный свет, я ел, пил и предавался половым наслаждениям».
Этот естественный взгляд на вещи разделяло и большинство врачей. Уже последователи Гиппократаподчеркивали необходимость половых сношений по наступлении половой зрелости и вред от продолжительного воздержания в это время. В сочинении «О девственницах» очень наглядно описано неблагоприятное влияние полового воздержания на душевное состояние и, как целебное средство, рекомендуются половые сношения в браке. Необходимость сношений для здоровья доказывается также в сочинении Гиппократа«О семени» (гл.4).
Во время империи вопрос о пользе и вреде половых сношений горячо дебатировался в медицинской литературе; выдающиеся врачи, как Руфиз Эфеса и Гален,писали особые сочинения о половых сношениях. Любопытно, что Руфначинает свою статью категорическим заявлением, что половое сношение представляет естественный акт и, как таковой, само по себе безвредно. Отсюда можно заключить, что в медицине, очевидно, существовала партия, которая считала половые сношения «неестественными» и заслуживающими осуждения.
Совершенно так же высказывается Гален в начале статьи, направленной против взгляда философа Эпикура(342-271 до н.э.), что половые сношения оказывают вредное влияние на здоровье. Оба врача сходятся в оценке половых сношений как естественного и безусловно нравственного явления и отвергают только эксцессы. Галенособенно предостерегает против преждевременных половых сношений в период полового созревания, а с другой стороны – и против дурных последствий слишком долгого воздержания.
Таким образом, осуждали только неумеренное удовлетворение полового инстинкта, умеренное же считали необходимым для здоровья и предохранительным средством против чрезмерной духовной любовной страсти, которая признавалась в то время чем-то болезненным. Лукрецийписал:
Но убегать надо нам этих призраков, искореняя
Все, что питает любовь, и свой ум направлять на другое,
Влаги запас извергать накопившийся в тело любое,
А не хранить для любви единственной, нас охватившей,
Тем обрекая себя на заботу и верную муку.
Ведь не способна зажить застарелая язва, питаясь;
День ото дня все растет и безумье и тяжкое горе,
Ежели новыми ты не уймешь свои прежние раны.
Если их, свежих еще, не доверишь Венере доступной,
Иль не сумеешь уму иное придать направленье
Вовсе Венеры плодов не лишен, кто любви избегает:
Он наслаждается тем, что дается без всяких страданий.
Чище услада для тех, кто здоров и владеет собою,
Чем для сходящих с ума.
(О природе вещей. Кн. IV. Пер. Ф.Петровского)
В то же время, в народной жизни греков можно проследить аскетическое движение, направленное против проституции. Сначала оно носило религиозный характер, затем испытало более глубокое философское обоснование и, в конце концов, нашло отклик и практическое осуществление в широких кругах представителей светской науки (например, в медицине).
Как мы уже отмечали, половая жизнь в древности, с одной стороны, имеет религиозную окраску: она посвящена божеству и считается священной, что сказалось в религиозной проституции, в фаллических культах и символах. С другой стороны, существует и противоположное воззрение, по которому половая жизнь считается чем-то нечистым, недостойным божества, поэтому его официальные представители на земле, жрецы и жрицы, обязаны соблюдать целомудрие. Идея воздержания от половой жизни по религиозным мотивам распространена по всему земному шару. Мы находим ее у американских индейцев, на Канарских островах (девственные жрицы), в Персии (жрицы солнца), в Индии, во Фракии, в Галлии…
Из этого первобытного взгляда о нечистоте половой жизни и святости целомудрия произошло у греков и римлян требование полного полового воздержания жрецов и жриц. У греков, например, жрицы Диониса должны были произносить следующую клятву: «Я соблюдаю священные обычаи, я чиста, целомудренна, не запятнана тем, что оскверняет, и прикосновением мужчины». У римлян существовала знаменитая коллегия жриц из шести весталок, «священных девственниц». (Правда, как в Греции, так и в Риме практическое осуществление аскетического идеала ограничилось лишь указанными религиозными учреждениями, в широких кругах эта идея не нашла такого отклика, как впоследствии в христианстве.)
Противопоставление чистого и нечистого, души и тела, замечается уже в греческой мифологии. Весьма поучительно в этом отношении понятие о небесной и земной богине любви, об Афродите Урании и Пандемос. По Сократу, любовь к телу происходит от обыкновенной Афродиты, а любовь к душе и к добродетели – от небесной. Это противопоставление можно найти и между богом света Аполлоном и богом чувственной природы Дионисом; с одной стороны – чистое мировоззрение, с другой – упоение жизнью, «аполлоновское» и «дионисьевское» начала, по Ницше.
К этим религиозным представлениям примыкали исследования философов, которые оказали величайшее влияние на развитие дуализма между «плотью» и «духом». Душевное все более и более отделялось от телесного, которое считалось менее ценным низшим началом; тем самым, накладывали известное клеймо и на половую жизнь как на телесную функцию, телесное явление.
Ксенофан(ок.570 – после 478 до н.э.) относит душу, как воздух, к небесному началу, а тело возвращает земле. Платон перенес это представление на половую жизнь и развил учение о небесном и земном эросе, которое в конце концов завершается настоящей эротической мистикой. Он является первым представителем учения о превращении, сублимировании половых процессов в духовные явления, которое затем развивали Ницшеи Фрейд(выражение «сублимирование» принадлежит Ницше) .По Платону,всякое истинное творчество связано с чувственностью. Как для половой, так и для умственной деятельности он употребляет одно и то же определение – «творчество в области прекрасного»; и та, и другая коренятся в таинственной глубине человеческого организма. Однако чисто физическое проявление полового инстинкта Платонсчитает менее ценным, чем духовное начало. Это связано, вероятно, с отвращением, которое питали греки ко всякой победе чувственного над разумным, ко всякому порабощению разума, которое в половом акте особенно очевидно. Демокрит(ок.470 – ок. 380 до н.э.) боялся половых наслаждений, потому что они подобны временному апоплексическому припадку и вместе с тем вызывают чувство, сравнимое с тем, что испытывает человек, когда чешет зудящее место. Гиппократназывает половое сношение «малой эпилепсией», чтобы подчеркнуть временное отсутствие сознания при этом.
Сказанное объясняет, почему Платон («Тимей») называет мужские половые органы «непокорными и своевластными, как зверь, который не слушается разума». Они «стремятся все покорить своим бешеным вожделением; по тем же причинам и совершенно то же самое бывает у женщин с влагалищем и маткой».
Исследования Сократаи Платонао любви и высших и низших видах ее дали толчок к развитию богатой философской литературы на эту тему. Особенно большое влияние на последующее время оказали взгляды на половую жизнь, которых придерживалась основанная Антисфеном(ок. 450 – ок.360 до н.э.) школа киников.
Кинизм возводит в идеал отсутствие потребностей; киники выступили как моралисты, проповедники нравственности, особенно в половом вопросе. Сам Антисфенвесьма враждебно высказывается о любви: она представляет, по его мнению, ошибку природы, и только подверженные ей несчастные люди сделали из Эрота бога.
Уничижению любви у киников соответствует презрение к женщине, с которым связан их взгляд на проституцию и онанизм, как на простейшее средство полового удовлетворения. Только грубый физический акт остался для них необходимой вещью, от которой желательно было, однако, по возможности быстро и равнодушно отделаться. Антисфенсам хвастал, что ему удобно вступать в сношения лишь с такими проститутками, с которыми никто уже не имеет дела. Диоген открыто мастурбировал на улице и жалел при этом, что не может так же просто утолить голод. О нем передают, будто он публично предавался разврату с проститутками. О кинике Кратесеговорят, будто он публично совершил половой акт со своей молодой супругой Гиппархиейи назвал это «собачьей свадьбой».
Стоики во всех этих вопросах были верными последователями киников. Хрисипп(ок.280 – 208 или 205 до н.э.) защищал бесстыдство Диогена,многие другие стоики защищали проституцию и сутенерство. В конечном счете, все эти воззрения вытекают из дуализма между телом и душой, который со времени Платонавсе резче выражался в философских системах. Прекрасно понял эту связь Эдуард Целлер.«Мораль, – говорит он, – которая так резко разграничивает внутреннее и внешнее, лишь первое считая существенным, а второе рассматривая как нечто совершенно безразличное; для которой ничто не имеет цены, кроме добродетельного образа мыслей, и которая видит высшую цель именно в независимости от всего прочего – такая мораль неизбежно должна была обнаружить шаткость там, где нравственная задача заключается в том, чтобы сделать чувственность орудием и явлением духа. И если преобладающей чертой морали оказалось стремление предоставить чувственности меньше прав, чем ей принадлежит по самой ее природе, то в отдельных случаях не могло быть недостатка и в обратном: моральное значение права, связь которого с общим воззрением не была очевидна, осталось нераспознанным и признавалось безразличным.»
Эта преобладающая черта – подавление полового момента – достигла полного развития в неоплатонизме, когда Эпикурпо гигиеническим соображениям высказался вообще против половых сношений, объявив их вредными для здоровья. Это соответствовало его своеобразным взглядам на ограниченность и негармоничность физической похоти.
В то время как идея об удалении из мира, об аскетизме и вражде к природе лишь коснулась души Платона,не завладев ею, связанное с его именем и его учением философское направление неоплатоников превратило эту идею в центральный пункт своего мировоззрения. Плотинназывает материю первичным злом, с которым душа вступает в теле в пятнающую ее связь.
Поэтому тело есть только оболочка, которую мы должны сбросить, чтобы причаститься к божественному) несовместимому с любовью к телу и с чувственным наслаждением. Отсюда следует, что все чувственные ощущения позорны, что чувственная страсть должна быть всецело подавлена. Неоплатоники требуют полного аскетизма, и прежде всего в половом отношении. Так, например, даже естественное половое наслаждение Порфирий(ок.233 – ок.304) рассматривает как «загрязнение». Все, что связано с плотью, рассматривается как греховное, в полном согласии с учением еврейского философа Филона(ок.25 до н.э. – ок.50 н.э.), разработавшего учение о первородном грехе во всей его строгости.
Последствием такого взгляда на греховность половых отношений было половое воздержание, которое проявилось в древности в трех формах. При одной из них речь идет об относительном, при двух других – об абсолютном воздержании от половой жизни. Первая форма характеризуется требованием, чтобы половые сношения служили не сладострастию, а только размножению. Ее защитниками являются главным образом неопифагорейцы. Меньшинство еврейской секты ессеев придерживалось такой же точки зрения и, в противоположность большинству этой секты, даже вступало в брак, но только с женщинами, относительно которых были убеждены, что те будут рожать детей. Они испытывали своих невест в течение трех лет, и если после трехкратных очищений убеждались в их плодовитости, то женились на них. Беременной женщины нельзя было больше касаться.
Последователем таких учений был и римский император Песценний Нигер(? – 194), о котором его биограф Спартиансообщает: «Он предавался любви лишь с целью произведения на свет детей, а потому однажды в Галлии, по общественному требованию, на него возложено было исполнение мистерий, для которых выбирались главным образов целомудренные».
Полного воздержания требовал так называемый «реформированный брак», если только можно применить к аналогичному явлению древности этот современный термин. Элиансообщает о цитристе Амоибеасе,столь целомудренном, что он не вступал в половую связь даже со своей очень красивой женой.
Идея целомудренного брака нашла последователей в неоплатонизме и христианстве. Так, Порфирийв преклонном возрасте женился, но в письме к жене не только отрицает всякие чувственные побуждения к этому шагу, но даже намекает, что воздерживался от супружеских сношений.
Третью форму полового аскетизма представляет абсолютное воздержание в безбрачии.
Идея о противоположности между телом, как носителем чувственных наслаждений, и духом, как носителем божественного познания, и вытекающем отсюда половом аскетизме не ограничивалась философскими кругами и вскоре нашла себе почву в общественной жизни. Это показывает, например, «Ипполит» Еврипида(ок. 480 – 406 до н.э.), затем признание Саллюстия(в первой главе «Югуртинской войны») о дуализме души и тела и его последствиях и, наконец, проникновение аскетических воззрений в медицину. Необыкновенная защита половой жизни, принадлежащая Руфуиз Эфеса, доказывает, что среди врачей, вероятно, существовала партия, оспаривавшая это положение. Партию эту нужно искать в школе методиков, как это видно из чрезвычайно интересных взглядов главного ее представителя, Сорана.В книге о женских болезнях он рассматривает вопрос о воздержании, противопоставляя друг другу различные медицинские партии, которые уже в древности защищали те же противоположные воззрения, что и теперь.
«Полезна ли для здоровья девственность?» Таково название главы, в которой Соранговорит следующее:
«На вопрос о том, полезна ли для здоровья девственность, некоторые отвечают положительно, а другие отрицают. Первые говорят, что тело страдает от чувственных потребностей. Так, влюбленные неоднократно бывают бледны, слабы и тощи; девственность же не знает любви и потому не имеет потребности в ней. Кроме того, излияние семени в такой же степени вредит женщинам, как и мужчинам; таким образом, девственность целебна для здоровья, потому что устраняет излияние семени. Доказательством этого служат неразумные животные: нетронутые кобылы лучше бегут; свиньи, у которых вырезана матка, больше, жирнее и сильнее, мясо их так же твердо, как у борова. То же самое, очевидно, имеет место и у человека. Мужчины, оставшиеся невинными, сильнее и больше других и пользуются лучшим здоровьем в течение всей жизни; следовательно, и женскому полу полезнее для здоровья сохранять целомудрие. Зачатие и роды истощают тело женщины, и она скоро блекнет, поэтому мы по справедливости должны признать девственность, избавляющую женщину от этих вредных моментов, полезной для здоровья.
Исследователи, придерживающиеся противоположного взгляда, утверждают, напротив, что потребность в любви присуща не только женщинам, но и девушкам. У некоторых девушек она сказывается даже в более тягостной форме, чем у замужних женщин, так как находит себе удовлетворение только в половом сношении, а никак не в воздержании. Пребывание в девственном состоянии не уничтожает полового инстинкта.
Говорят также, что излияние семени, как у мужского, так и у женского пола, само по себе не вредно и становится вредным только в том случае, когда оно чрезмерно. При постоянном излиянии семени тело страдает; напротив, излияние оказывает целебное действие, если происходит через известные промежутки времени, ибо оно уничтожает чувство тяжести при движениях и расстройства (в гортани). Многие после сношения двигаются легче, и походка их более гордая. Некоторые говорят, что расточение семени вредно, потому что вызывает слабость и тем самым приносит вред телу; но если сношения имеют место не слишком часто и через правильные промежутки, то они даже приносят пользу, облегчая менструацию. Подобно тому, как движения вызывают потение всего тела, а покой обыкновенно ограничивает и задерживает пот, и подобно тому, как напряжение сил во время речи причиняет более сильное отделение слюны, частое упражнение женских половых органов во время полового акта точно также вызывает ослабление всего тела: матка становится слабее, и менструация может происходить беспрепятственно. Так, у многих женщин во время продолжительного вдовства кровь отделялась только по каплям и с трудом, после повторного замужества они снова менструировали без всяких затруднений.
Кастрированные свиньи, правда, жирнее, но это происходит от того, что у них нет внутреннего органа, который совершает месячные отправления. Человек, не имеющий ног, не может страдать подагрой, а слепой не может косить, потому что у них нет органа, в котором локализуется болезнь. Естественно, что не имеющие матки особи не испытывают тех затруднений, которые причиняются маткой, но у девушек ведь есть матка. И если они всецело воздерживаются от объятий, то можно опасаться, что деятельность матки у них прекратится.
С другой стороны, утверждают, что с воздержанием от половых сношений отпадают также муки родового акта, но против этого можно сказать, что дурные стороны воздержания все же гораздо больше, так как при этом затрудняется менструация. При воздержании такие особи становятся жирными и толстыми, потому что у них происходит постепенно накопление материала, который должен был бы пойти на месячные очищения. Таким образом, девственность в общем вредна.
Вот как оба воззрения стараются доказать свою справедливость. Мы думаем, однако, что девственность на всю жизнь благоприятна для здоровья, как я уже подробнее говорил об этом в моем сочинении о здоровье. Мы видим, что среди самок животных те, которым препятствуют совершать половые сношения, сильнее другах, и что те женщины оказывают болезням большее сопротивление, которые в силу закона или из религиозных соображений воздерживаются от половых сношений и вынуждены соблюдать целомудрие. А если при этом затрудняется менструация и женщины нередко становятся жирными и толстыми, то причина этого заключается в лени и неподвижности тела; большинство из них содержится в четырех стенах и под надзором, они лишены физических упражнений и связанного с ними физического благосостояния, и потому часто подвергаются упомянутым выше расстройствам».
Рассуждения Соранапоказывают нам состояние вопроса о половом воздержании на повороте I и II столетия н.э. Мы видим, что противники и сторонники полового воздержания были уже в то время приблизительно равносильны, что, следовательно, и в среде врачей уже нашли отклик аскетические идеи философии, хотя они и обосновывались здесь главным образом гигиеническими соображениями. Сам Соранпризнает себя сторонником этих идей, и из нижеследующих слов, которым он заключает свое рассуждение, мы видим, что он сам считал половую жизнь неизбежным злом: «Таким образом, – говорит он, – хотя сохранение девственности на всю жизнь полезно для здоровья у обоих полов, но всеобщий закон природы, по которому оба пола должны участвовать в произведении потомства, предполагает половое смешение».
В более позднюю древнюю эпоху широко распространено было воззрение, что половая жизнь представляет нечто нечистое, греховное, почти противное природе. Последствием такого взгляда были два весьма важных явления, которые с тех пор не перестают обнаруживать самое пагубное господство в отношениях полов. Мы говорим о половом лицемерии, с одной стороны, и о презрении к женщинам, или мизогинии, – с другой. Оба эти психополовые явления тесно связаны с проституцией, развитию которой они чрезвычайно способствуют и, в свою очередь, сами усиливаются под ее влиянием. Если половая жизнь объявляется чем-то нечистым, а женщина, воплощение полового начала, воспринимается как нечто менее ценное и низменное, то ничего нет удивительного, что та же самая женщина является в проституции простым объектом чувственных вожделений, средством для достижения цели, что проституция на этой почве дает роскошные ростки, что ее защищают даже умнейшие из мужчин и что она, в свою очередь, постоянно поддерживает презрение к женщине.
В то время как первоначально половая жизнь играла в жизни древних значительную роль и находила себе открытое и честное выражение в языке греков и римлян – что сказывается в богатой эротической терминологии, – позже на сцену выступает половое лицемерие, которое не только не позволяет называть эти вещи своим именем, а в самых безобидных словах и в невинной игре слов подозревает нечто нечистое, но и вообще дает себя знать в жизни на каждом шагу.
Что касается первого пункта, то есть полового лицемерия,то уже Ф.Риттер прекрасно объяснил его происхождение в языке тем, что он «придает объектам вожделения более высокое значение». В словах здесь видели гораздо больше нечистого, грязного, чем при прежнем свободном, наивном отношении к половой жизни.
Дошли до того, что неприличный смысл придавали даже тем словам и словосочетаниям, которые не содержали никаких половых понятий и только по созвучию напоминали неприличное слово. Лицемерие, заставлявшее скрывать все естественно, особенно резко выступало у римлян, даже в научных и медицинских книгах. Так, например, у Цельсане заключающие в себе ничего неприличного чисто медицинские названия гениталий отвергаются как запрещенные в научном языке. Впрочем, Цельспринадлежал к многочисленной уже в древности категории людей, выслеживающих и улавливающих всюду неприличное. Квинтиллион(ок.35 – ок.96) сообщает, что даже в безобидных словах Вергилияо море – «Пучина морская пухнуть, волнуясь, начнет» («Георгики». Кн.1) – он подозревал нечто неприличное.
Такое «улавливание» неприличия уже и тогда дало своеобразные ростки – римляне являются в этом отношении англичанами древности. У них были, например, запрещены некоторые слова только потому, что у более древних авторов они встречались в известном эротическом смысле. Квинтиллионговорит: «Вина лежит здесь не на писателе, а на читателе. Тем не менее, нужно избегать таких слов, так как наши нравы испортили честные слова, и мы должны уступить дорогу победоносному пороку».
Дурной славой моралистов, проповедующих воду и пьющих вино, пользовались философы. Лукианговорит о них в «Икаромениппосе»: «Они прикрываются величественным именем добредетели, подымают кверху брови и волочат за собой длинные бороды, чтобы аффектированной внешностью скрыть свои отвратительные нравы. Ученикам они проповедуют сдержанность и умеренность, а когда остаются одни – если бы только знали, сколько они едят и какому предаются половому разврату! Как много я знаю позорного и отвратительного о них и их ночных похождениях – о них, которые днем выглядят такими серьезными, мужественными и важными и которым так поклоняется невежественная толпа». В десятой беседе гетер Луки-анаописан киник Аристенет, мрачная фигура с длинной козлиной бородой, который произносит добродетельные речи и предостерегает своих молодых учеников от сношений с гетерами, потому что он закоренелый педераст и хочет сохранить наиболее красивых юношей для самого себя.
Этот естественный взгляд на вещи разделяло и большинство врачей. Уже последователи Гиппократаподчеркивали необходимость половых сношений по наступлении половой зрелости и вред от продолжительного воздержания в это время. В сочинении «О девственницах» очень наглядно описано неблагоприятное влияние полового воздержания на душевное состояние и, как целебное средство, рекомендуются половые сношения в браке. Необходимость сношений для здоровья доказывается также в сочинении Гиппократа«О семени» (гл.4).
Во время империи вопрос о пользе и вреде половых сношений горячо дебатировался в медицинской литературе; выдающиеся врачи, как Руфиз Эфеса и Гален,писали особые сочинения о половых сношениях. Любопытно, что Руфначинает свою статью категорическим заявлением, что половое сношение представляет естественный акт и, как таковой, само по себе безвредно. Отсюда можно заключить, что в медицине, очевидно, существовала партия, которая считала половые сношения «неестественными» и заслуживающими осуждения.
Совершенно так же высказывается Гален в начале статьи, направленной против взгляда философа Эпикура(342-271 до н.э.), что половые сношения оказывают вредное влияние на здоровье. Оба врача сходятся в оценке половых сношений как естественного и безусловно нравственного явления и отвергают только эксцессы. Галенособенно предостерегает против преждевременных половых сношений в период полового созревания, а с другой стороны – и против дурных последствий слишком долгого воздержания.
Таким образом, осуждали только неумеренное удовлетворение полового инстинкта, умеренное же считали необходимым для здоровья и предохранительным средством против чрезмерной духовной любовной страсти, которая признавалась в то время чем-то болезненным. Лукрецийписал:
Но убегать надо нам этих призраков, искореняя
Все, что питает любовь, и свой ум направлять на другое,
Влаги запас извергать накопившийся в тело любое,
А не хранить для любви единственной, нас охватившей,
Тем обрекая себя на заботу и верную муку.
Ведь не способна зажить застарелая язва, питаясь;
День ото дня все растет и безумье и тяжкое горе,
Ежели новыми ты не уймешь свои прежние раны.
Если их, свежих еще, не доверишь Венере доступной,
Иль не сумеешь уму иное придать направленье
Вовсе Венеры плодов не лишен, кто любви избегает:
Он наслаждается тем, что дается без всяких страданий.
Чище услада для тех, кто здоров и владеет собою,
Чем для сходящих с ума.
(О природе вещей. Кн. IV. Пер. Ф.Петровского)
В то же время, в народной жизни греков можно проследить аскетическое движение, направленное против проституции. Сначала оно носило религиозный характер, затем испытало более глубокое философское обоснование и, в конце концов, нашло отклик и практическое осуществление в широких кругах представителей светской науки (например, в медицине).
Как мы уже отмечали, половая жизнь в древности, с одной стороны, имеет религиозную окраску: она посвящена божеству и считается священной, что сказалось в религиозной проституции, в фаллических культах и символах. С другой стороны, существует и противоположное воззрение, по которому половая жизнь считается чем-то нечистым, недостойным божества, поэтому его официальные представители на земле, жрецы и жрицы, обязаны соблюдать целомудрие. Идея воздержания от половой жизни по религиозным мотивам распространена по всему земному шару. Мы находим ее у американских индейцев, на Канарских островах (девственные жрицы), в Персии (жрицы солнца), в Индии, во Фракии, в Галлии…
Из этого первобытного взгляда о нечистоте половой жизни и святости целомудрия произошло у греков и римлян требование полного полового воздержания жрецов и жриц. У греков, например, жрицы Диониса должны были произносить следующую клятву: «Я соблюдаю священные обычаи, я чиста, целомудренна, не запятнана тем, что оскверняет, и прикосновением мужчины». У римлян существовала знаменитая коллегия жриц из шести весталок, «священных девственниц». (Правда, как в Греции, так и в Риме практическое осуществление аскетического идеала ограничилось лишь указанными религиозными учреждениями, в широких кругах эта идея не нашла такого отклика, как впоследствии в христианстве.)
Противопоставление чистого и нечистого, души и тела, замечается уже в греческой мифологии. Весьма поучительно в этом отношении понятие о небесной и земной богине любви, об Афродите Урании и Пандемос. По Сократу, любовь к телу происходит от обыкновенной Афродиты, а любовь к душе и к добродетели – от небесной. Это противопоставление можно найти и между богом света Аполлоном и богом чувственной природы Дионисом; с одной стороны – чистое мировоззрение, с другой – упоение жизнью, «аполлоновское» и «дионисьевское» начала, по Ницше.
К этим религиозным представлениям примыкали исследования философов, которые оказали величайшее влияние на развитие дуализма между «плотью» и «духом». Душевное все более и более отделялось от телесного, которое считалось менее ценным низшим началом; тем самым, накладывали известное клеймо и на половую жизнь как на телесную функцию, телесное явление.
Ксенофан(ок.570 – после 478 до н.э.) относит душу, как воздух, к небесному началу, а тело возвращает земле. Платон перенес это представление на половую жизнь и развил учение о небесном и земном эросе, которое в конце концов завершается настоящей эротической мистикой. Он является первым представителем учения о превращении, сублимировании половых процессов в духовные явления, которое затем развивали Ницшеи Фрейд(выражение «сублимирование» принадлежит Ницше) .По Платону,всякое истинное творчество связано с чувственностью. Как для половой, так и для умственной деятельности он употребляет одно и то же определение – «творчество в области прекрасного»; и та, и другая коренятся в таинственной глубине человеческого организма. Однако чисто физическое проявление полового инстинкта Платонсчитает менее ценным, чем духовное начало. Это связано, вероятно, с отвращением, которое питали греки ко всякой победе чувственного над разумным, ко всякому порабощению разума, которое в половом акте особенно очевидно. Демокрит(ок.470 – ок. 380 до н.э.) боялся половых наслаждений, потому что они подобны временному апоплексическому припадку и вместе с тем вызывают чувство, сравнимое с тем, что испытывает человек, когда чешет зудящее место. Гиппократназывает половое сношение «малой эпилепсией», чтобы подчеркнуть временное отсутствие сознания при этом.
Сказанное объясняет, почему Платон («Тимей») называет мужские половые органы «непокорными и своевластными, как зверь, который не слушается разума». Они «стремятся все покорить своим бешеным вожделением; по тем же причинам и совершенно то же самое бывает у женщин с влагалищем и маткой».
Исследования Сократаи Платонао любви и высших и низших видах ее дали толчок к развитию богатой философской литературы на эту тему. Особенно большое влияние на последующее время оказали взгляды на половую жизнь, которых придерживалась основанная Антисфеном(ок. 450 – ок.360 до н.э.) школа киников.
Кинизм возводит в идеал отсутствие потребностей; киники выступили как моралисты, проповедники нравственности, особенно в половом вопросе. Сам Антисфенвесьма враждебно высказывается о любви: она представляет, по его мнению, ошибку природы, и только подверженные ей несчастные люди сделали из Эрота бога.
Уничижению любви у киников соответствует презрение к женщине, с которым связан их взгляд на проституцию и онанизм, как на простейшее средство полового удовлетворения. Только грубый физический акт остался для них необходимой вещью, от которой желательно было, однако, по возможности быстро и равнодушно отделаться. Антисфенсам хвастал, что ему удобно вступать в сношения лишь с такими проститутками, с которыми никто уже не имеет дела. Диоген открыто мастурбировал на улице и жалел при этом, что не может так же просто утолить голод. О нем передают, будто он публично предавался разврату с проститутками. О кинике Кратесеговорят, будто он публично совершил половой акт со своей молодой супругой Гиппархиейи назвал это «собачьей свадьбой».
Стоики во всех этих вопросах были верными последователями киников. Хрисипп(ок.280 – 208 или 205 до н.э.) защищал бесстыдство Диогена,многие другие стоики защищали проституцию и сутенерство. В конечном счете, все эти воззрения вытекают из дуализма между телом и душой, который со времени Платонавсе резче выражался в философских системах. Прекрасно понял эту связь Эдуард Целлер.«Мораль, – говорит он, – которая так резко разграничивает внутреннее и внешнее, лишь первое считая существенным, а второе рассматривая как нечто совершенно безразличное; для которой ничто не имеет цены, кроме добродетельного образа мыслей, и которая видит высшую цель именно в независимости от всего прочего – такая мораль неизбежно должна была обнаружить шаткость там, где нравственная задача заключается в том, чтобы сделать чувственность орудием и явлением духа. И если преобладающей чертой морали оказалось стремление предоставить чувственности меньше прав, чем ей принадлежит по самой ее природе, то в отдельных случаях не могло быть недостатка и в обратном: моральное значение права, связь которого с общим воззрением не была очевидна, осталось нераспознанным и признавалось безразличным.»
Эта преобладающая черта – подавление полового момента – достигла полного развития в неоплатонизме, когда Эпикурпо гигиеническим соображениям высказался вообще против половых сношений, объявив их вредными для здоровья. Это соответствовало его своеобразным взглядам на ограниченность и негармоничность физической похоти.
В то время как идея об удалении из мира, об аскетизме и вражде к природе лишь коснулась души Платона,не завладев ею, связанное с его именем и его учением философское направление неоплатоников превратило эту идею в центральный пункт своего мировоззрения. Плотинназывает материю первичным злом, с которым душа вступает в теле в пятнающую ее связь.
Поэтому тело есть только оболочка, которую мы должны сбросить, чтобы причаститься к божественному) несовместимому с любовью к телу и с чувственным наслаждением. Отсюда следует, что все чувственные ощущения позорны, что чувственная страсть должна быть всецело подавлена. Неоплатоники требуют полного аскетизма, и прежде всего в половом отношении. Так, например, даже естественное половое наслаждение Порфирий(ок.233 – ок.304) рассматривает как «загрязнение». Все, что связано с плотью, рассматривается как греховное, в полном согласии с учением еврейского философа Филона(ок.25 до н.э. – ок.50 н.э.), разработавшего учение о первородном грехе во всей его строгости.
Последствием такого взгляда на греховность половых отношений было половое воздержание, которое проявилось в древности в трех формах. При одной из них речь идет об относительном, при двух других – об абсолютном воздержании от половой жизни. Первая форма характеризуется требованием, чтобы половые сношения служили не сладострастию, а только размножению. Ее защитниками являются главным образом неопифагорейцы. Меньшинство еврейской секты ессеев придерживалось такой же точки зрения и, в противоположность большинству этой секты, даже вступало в брак, но только с женщинами, относительно которых были убеждены, что те будут рожать детей. Они испытывали своих невест в течение трех лет, и если после трехкратных очищений убеждались в их плодовитости, то женились на них. Беременной женщины нельзя было больше касаться.
Последователем таких учений был и римский император Песценний Нигер(? – 194), о котором его биограф Спартиансообщает: «Он предавался любви лишь с целью произведения на свет детей, а потому однажды в Галлии, по общественному требованию, на него возложено было исполнение мистерий, для которых выбирались главным образов целомудренные».
Полного воздержания требовал так называемый «реформированный брак», если только можно применить к аналогичному явлению древности этот современный термин. Элиансообщает о цитристе Амоибеасе,столь целомудренном, что он не вступал в половую связь даже со своей очень красивой женой.
Идея целомудренного брака нашла последователей в неоплатонизме и христианстве. Так, Порфирийв преклонном возрасте женился, но в письме к жене не только отрицает всякие чувственные побуждения к этому шагу, но даже намекает, что воздерживался от супружеских сношений.
Третью форму полового аскетизма представляет абсолютное воздержание в безбрачии.
Идея о противоположности между телом, как носителем чувственных наслаждений, и духом, как носителем божественного познания, и вытекающем отсюда половом аскетизме не ограничивалась философскими кругами и вскоре нашла себе почву в общественной жизни. Это показывает, например, «Ипполит» Еврипида(ок. 480 – 406 до н.э.), затем признание Саллюстия(в первой главе «Югуртинской войны») о дуализме души и тела и его последствиях и, наконец, проникновение аскетических воззрений в медицину. Необыкновенная защита половой жизни, принадлежащая Руфуиз Эфеса, доказывает, что среди врачей, вероятно, существовала партия, оспаривавшая это положение. Партию эту нужно искать в школе методиков, как это видно из чрезвычайно интересных взглядов главного ее представителя, Сорана.В книге о женских болезнях он рассматривает вопрос о воздержании, противопоставляя друг другу различные медицинские партии, которые уже в древности защищали те же противоположные воззрения, что и теперь.
«Полезна ли для здоровья девственность?» Таково название главы, в которой Соранговорит следующее:
«На вопрос о том, полезна ли для здоровья девственность, некоторые отвечают положительно, а другие отрицают. Первые говорят, что тело страдает от чувственных потребностей. Так, влюбленные неоднократно бывают бледны, слабы и тощи; девственность же не знает любви и потому не имеет потребности в ней. Кроме того, излияние семени в такой же степени вредит женщинам, как и мужчинам; таким образом, девственность целебна для здоровья, потому что устраняет излияние семени. Доказательством этого служат неразумные животные: нетронутые кобылы лучше бегут; свиньи, у которых вырезана матка, больше, жирнее и сильнее, мясо их так же твердо, как у борова. То же самое, очевидно, имеет место и у человека. Мужчины, оставшиеся невинными, сильнее и больше других и пользуются лучшим здоровьем в течение всей жизни; следовательно, и женскому полу полезнее для здоровья сохранять целомудрие. Зачатие и роды истощают тело женщины, и она скоро блекнет, поэтому мы по справедливости должны признать девственность, избавляющую женщину от этих вредных моментов, полезной для здоровья.
Исследователи, придерживающиеся противоположного взгляда, утверждают, напротив, что потребность в любви присуща не только женщинам, но и девушкам. У некоторых девушек она сказывается даже в более тягостной форме, чем у замужних женщин, так как находит себе удовлетворение только в половом сношении, а никак не в воздержании. Пребывание в девственном состоянии не уничтожает полового инстинкта.
Говорят также, что излияние семени, как у мужского, так и у женского пола, само по себе не вредно и становится вредным только в том случае, когда оно чрезмерно. При постоянном излиянии семени тело страдает; напротив, излияние оказывает целебное действие, если происходит через известные промежутки времени, ибо оно уничтожает чувство тяжести при движениях и расстройства (в гортани). Многие после сношения двигаются легче, и походка их более гордая. Некоторые говорят, что расточение семени вредно, потому что вызывает слабость и тем самым приносит вред телу; но если сношения имеют место не слишком часто и через правильные промежутки, то они даже приносят пользу, облегчая менструацию. Подобно тому, как движения вызывают потение всего тела, а покой обыкновенно ограничивает и задерживает пот, и подобно тому, как напряжение сил во время речи причиняет более сильное отделение слюны, частое упражнение женских половых органов во время полового акта точно также вызывает ослабление всего тела: матка становится слабее, и менструация может происходить беспрепятственно. Так, у многих женщин во время продолжительного вдовства кровь отделялась только по каплям и с трудом, после повторного замужества они снова менструировали без всяких затруднений.
Кастрированные свиньи, правда, жирнее, но это происходит от того, что у них нет внутреннего органа, который совершает месячные отправления. Человек, не имеющий ног, не может страдать подагрой, а слепой не может косить, потому что у них нет органа, в котором локализуется болезнь. Естественно, что не имеющие матки особи не испытывают тех затруднений, которые причиняются маткой, но у девушек ведь есть матка. И если они всецело воздерживаются от объятий, то можно опасаться, что деятельность матки у них прекратится.
С другой стороны, утверждают, что с воздержанием от половых сношений отпадают также муки родового акта, но против этого можно сказать, что дурные стороны воздержания все же гораздо больше, так как при этом затрудняется менструация. При воздержании такие особи становятся жирными и толстыми, потому что у них происходит постепенно накопление материала, который должен был бы пойти на месячные очищения. Таким образом, девственность в общем вредна.
Вот как оба воззрения стараются доказать свою справедливость. Мы думаем, однако, что девственность на всю жизнь благоприятна для здоровья, как я уже подробнее говорил об этом в моем сочинении о здоровье. Мы видим, что среди самок животных те, которым препятствуют совершать половые сношения, сильнее другах, и что те женщины оказывают болезням большее сопротивление, которые в силу закона или из религиозных соображений воздерживаются от половых сношений и вынуждены соблюдать целомудрие. А если при этом затрудняется менструация и женщины нередко становятся жирными и толстыми, то причина этого заключается в лени и неподвижности тела; большинство из них содержится в четырех стенах и под надзором, они лишены физических упражнений и связанного с ними физического благосостояния, и потому часто подвергаются упомянутым выше расстройствам».
Рассуждения Соранапоказывают нам состояние вопроса о половом воздержании на повороте I и II столетия н.э. Мы видим, что противники и сторонники полового воздержания были уже в то время приблизительно равносильны, что, следовательно, и в среде врачей уже нашли отклик аскетические идеи философии, хотя они и обосновывались здесь главным образом гигиеническими соображениями. Сам Соранпризнает себя сторонником этих идей, и из нижеследующих слов, которым он заключает свое рассуждение, мы видим, что он сам считал половую жизнь неизбежным злом: «Таким образом, – говорит он, – хотя сохранение девственности на всю жизнь полезно для здоровья у обоих полов, но всеобщий закон природы, по которому оба пола должны участвовать в произведении потомства, предполагает половое смешение».
В более позднюю древнюю эпоху широко распространено было воззрение, что половая жизнь представляет нечто нечистое, греховное, почти противное природе. Последствием такого взгляда были два весьма важных явления, которые с тех пор не перестают обнаруживать самое пагубное господство в отношениях полов. Мы говорим о половом лицемерии, с одной стороны, и о презрении к женщинам, или мизогинии, – с другой. Оба эти психополовые явления тесно связаны с проституцией, развитию которой они чрезвычайно способствуют и, в свою очередь, сами усиливаются под ее влиянием. Если половая жизнь объявляется чем-то нечистым, а женщина, воплощение полового начала, воспринимается как нечто менее ценное и низменное, то ничего нет удивительного, что та же самая женщина является в проституции простым объектом чувственных вожделений, средством для достижения цели, что проституция на этой почве дает роскошные ростки, что ее защищают даже умнейшие из мужчин и что она, в свою очередь, постоянно поддерживает презрение к женщине.
В то время как первоначально половая жизнь играла в жизни древних значительную роль и находила себе открытое и честное выражение в языке греков и римлян – что сказывается в богатой эротической терминологии, – позже на сцену выступает половое лицемерие, которое не только не позволяет называть эти вещи своим именем, а в самых безобидных словах и в невинной игре слов подозревает нечто нечистое, но и вообще дает себя знать в жизни на каждом шагу.
Что касается первого пункта, то есть полового лицемерия,то уже Ф.Риттер прекрасно объяснил его происхождение в языке тем, что он «придает объектам вожделения более высокое значение». В словах здесь видели гораздо больше нечистого, грязного, чем при прежнем свободном, наивном отношении к половой жизни.
Дошли до того, что неприличный смысл придавали даже тем словам и словосочетаниям, которые не содержали никаких половых понятий и только по созвучию напоминали неприличное слово. Лицемерие, заставлявшее скрывать все естественно, особенно резко выступало у римлян, даже в научных и медицинских книгах. Так, например, у Цельсане заключающие в себе ничего неприличного чисто медицинские названия гениталий отвергаются как запрещенные в научном языке. Впрочем, Цельспринадлежал к многочисленной уже в древности категории людей, выслеживающих и улавливающих всюду неприличное. Квинтиллион(ок.35 – ок.96) сообщает, что даже в безобидных словах Вергилияо море – «Пучина морская пухнуть, волнуясь, начнет» («Георгики». Кн.1) – он подозревал нечто неприличное.
Такое «улавливание» неприличия уже и тогда дало своеобразные ростки – римляне являются в этом отношении англичанами древности. У них были, например, запрещены некоторые слова только потому, что у более древних авторов они встречались в известном эротическом смысле. Квинтиллионговорит: «Вина лежит здесь не на писателе, а на читателе. Тем не менее, нужно избегать таких слов, так как наши нравы испортили честные слова, и мы должны уступить дорогу победоносному пороку».
Дурной славой моралистов, проповедующих воду и пьющих вино, пользовались философы. Лукианговорит о них в «Икаромениппосе»: «Они прикрываются величественным именем добредетели, подымают кверху брови и волочат за собой длинные бороды, чтобы аффектированной внешностью скрыть свои отвратительные нравы. Ученикам они проповедуют сдержанность и умеренность, а когда остаются одни – если бы только знали, сколько они едят и какому предаются половому разврату! Как много я знаю позорного и отвратительного о них и их ночных похождениях – о них, которые днем выглядят такими серьезными, мужественными и важными и которым так поклоняется невежественная толпа». В десятой беседе гетер Луки-анаописан киник Аристенет, мрачная фигура с длинной козлиной бородой, который произносит добродетельные речи и предостерегает своих молодых учеников от сношений с гетерами, потому что он закоренелый педераст и хочет сохранить наиболее красивых юношей для самого себя.