Бодров Виталий. Кровь Титанов. Неизведанные пути

   - Ну, оправдайся, дружок, - почти пропел Араноэль, лаская его взглядом. - Скажи, что не хотел, что предлагал Совету более мягкое наказание. Скажи... предатель!
   - Я - предатель? Ты ничего не путаешь, изгой?
   Араноэль вздрогнул, как от удара. Ненависть обезобразила его прекрасное эльфийское лицо.
   - Ты! Меня! Предал!
   - Я покарал тебя. Предал - ты. Все законы, все обычаи. Самое суть эльфов.
   - Ты ли мне судья, Тиллатаэль? Ты, чьи руки в крови смертных по самые локти?
   А на это возразить было сложно. Судьба разведчика зачастую такова - убивай, или будешь убит. В Ледании эльфы - законная добыча любого.
   - Да, я убивал смертных. Тех, кто нападал на меня, кто пытался убить. Но я не убивал безоружных. И не наслаждался их мучениями.
   - Потому что ты трус, предатель! Мой брат был твоим другом. Что скажет он тебе, когда вы встретитесь в Небесных лесах? Как посмотришь в его глаза?
   - Мне нечего стыдится. А вот попадешь ли ты в Небесные Леса, Араноэль? Помниться, туда нет ходу Избравшим Тьму.
   - Так отправляйся туда, ты...
   Рука его молниеносно скользнула вдоль тетивы. Но стрела ушла высоко вверх. Изгой медленно повалился на землю, в спине у него торчал топор. Огромный боевой топор, столь любимый варварами. Который Тил и поднять бы не смог, не то что метнуть.
   Варвар выскочил из-за дерева, пошевелил топор. Наступив ногой на тело, извлек оружие. Тила передернуло от такой жестокости и бесчувственности. «Он же не эльф, - напомнил он себе. - И он не убивал беззащитных». Нанок стер кровь, внимательно осмотрел лезвие.
   - Ты смотри, выщербил! - удивленно воскликнул он. - Ну и кости у вас, эльфов. На вид хрупкие, а крепки, как камень. Даже как два камня.
   - Это не эльф, - сухо ответил Тил.
   - Как это не эльф? - удивился Нанок. - Ты мне лапшу не вешай. Вон ухи какие, больше даже твоих. А если еще зубы посмотреть...
   - Это леарни, изгои, - пояснил Тил. - Они же темные эльфы. Понял, стоматолог?
   - Брешешь, - не поверил варвар. - Всем известно, что темные эльфы - это гномы. Живут под землей, света белого не видят, оттого и темные.
   - Чушь, - устало сказал Тил. - Темные эльфы - это изгои из Саро. Преступившие закон. Бывшие эльфы. А гномы - это гномы. Борода у них. У эльфов бороды нет. Да и людей Творец создавал без бороды. Вот когда люди породнились с гномами, у них бороды и стали расти. У их потомков, конечно.
   Нанок погладил свою куцую бородку, почесал в затылке.
   - Врешь ты все, - не очень уверенно заявил он. - Борода по наследству не передается. Вон у женщин наших ее нет. А у гномих... у гномин... В общем, у гномских баб - есть.
   - Ты знаешь такую науку - генетика? - спросил эльф. Варвар насторожился. Он слышал всего о двух науках - арифметике и правописании. Правда, один парень, назвавшийся учеником мага, говорил, что есть еще и лженауки какие-то.
   - Это лженаука, - с триумфом выдал он.
   - А, вижу, все-таки слышал. Да, люди ее не изучают. Так вот, там есть такое понятие, как доминантный признак...
   Незнакомые слова Наноку не нравились. Впрочем, эти незнакомыми не были, скорее, непривычными. Доминантный - ведь явно от слова «домино». Да и второе слово... Призрак домино явственно встал у него перед глазами.
   - Слушай, - загорелся он. - А давай козла забьем!
   У эльфа вырвался горестный вздох, руки опустились.
   - Да, я похоже, свихнулся, - сказал он. - Рассказывать варвару о генетике...
   Худшие опасения Нанока насчет психики эльфа оправдались.
   - Ну, ты эта... Не расстраивайся, не волнуйся. Ну, с кем не бывает? Вылечат, у меня есть один знакомый лекарь, он даже от геморроя лечит...
   - Ты надежно их связал? - спросил эльф, глядя на поляну. - Действие моих чар вот-вот иссякнет.
   «Колдовство вот-вот сдохнет», - перевел варвар на доступный язык.
   - Конечно! - оскорбленно ответил он. - Их же поясами. Крест-накрест, правая рука к левой ноге, и наоборот. Вы, эльфы, связывать совсем не умеете...
   - Их поясами? - взвыл Тил. - Скорее, пока не поздно! Ну, ты и идиот!
   Он метнулся на поляну так быстро, что варвар не успел даже открестится от незнакомого ругательства. «Чтоб я еще раз связался с эльфом! - в очередной раз подумал он, бросаясь следом. - Беодл, ну неужели у тебя не найдется для меня спутника-человека!»
   Эльф был уже на поляне, и беспомощно метался, не зная, чем связать четверых леарни. Все вещи, сделанное руками эльфов, не годилось - они не могли сопротивляться желанию крови Народа. Эльф с сильной волей мог даже остановить летящие в него эльфийские стрелы. А уж веревка сама с рук сползет, только попроси.
   - У тебя есть, чем их обездвижить? - спросил он у варвара.
   - Конечно! - обиделся тот, доставая топор.
   - О, Лесные Небеса!, То есть, тьфу, Небесные Леса! Веревка есть, дубина дубовая?
   Вот это Наноку понятно. Комплимент, эльф подольститься хочет. Крепкий и здоровый, как дубина, вдобавок прочный и надежный, как дуб. Видать, сильно ему веревка нужна. Зачем, интересно? Неужели повеситься задумал?
   - Ты эта... брось! Жить хорошо! Зачем тебе вешаться? Повешенных Беодл к себе не берет. Никому они не нужны, повешенные, хоть на этом свете, хоть на том.
   - О, Пресветлые Звезды! За что, ну за что мне такая кара?! Мне связать их нужно, понял?
   - Понял, понял, - бормотал варвар, доставая веревку. - На, держи. Тут еще один был, на дереве. Сбежал, небось...
   - Ох, а я о нем и забыл. Так, связывай этих веревкой, а я достану того.
   Связывать - это понятно, даже привычно. Это тебе не слова эльфийские слушать, типа той же «енетики». Одной веревкой всех четверых, да так, чтобы ноги-руки не шевельнулись - плевое дело. Надо еще и рты чем-то закрыть, а то колданут еще чего. Эльфы же, вдобавок темные, причем не гномы, другие. Без бород. Колдуны, почти наверняка. Вон Тил, нормальный парень, хоть и эльф психованный, и то колдун.
   Вернулся Тил, ведя перед собой последнего эльфа. Того самого, который кричал Наноку «Хек!». Движения у изгоя были какие-то заторможенные, видимо, магия Тила изрядно его помяла. Оружия на нем не было.
   - Пояс свой давай! - приказал эльф варвару.
   Нанок поперхнулся. В поясе он хранил деньги. Неужели Тил решил его грабануть? А еще друг называется! Впрочем, он тут же сообразил, что эльфу нужно что-то типа веревки, а эльфийские почему-то не годятся. Хотя вроде и не гнилые - Нанок их так и не смог даже чуть растянуть, когда его связали.
   Варвар быстро пересыпал деньги в кошель.
   - Скорее! - стегнул его голос Тила. - Времени мало!
   - Держи! - он бросил эльфу пояс. - Но мне нужен новый.
   - Сними любой, - отмахнулся тот. - Твоя законная добыча.
   Вот это по-нашему. При эльфе, варвар не рискнул обобрать пленных. Соплеменники все же, хоть и изгои. Сегодня темные, завтра глядишь, опять светлые. От них всего ожидать можно. Это с неграми просто, им уж точно не посветлеть.
   Деловито он обобрал пленных. Золота при них не было, да и серебра не густо, зато были всякие непонятные побрякушки. Их Нанок тоже решил прихватить на всякий случай, вдруг да пригодятся когда? Иные побрякушки, он слышал, стоят о-го-го сколько. Жаль, не запомнил, какие именно. Поэтому брать надо все.
   И мечи. Эльфийской работы, из особой бронзы. Наверняка дорогие. Но придется оставить. Не будешь же по лесу бродить, увешанный оружием, как новогодняя рябина. А как оружие легковаты, не под его руку. Нет, один меч у него есть, и хватит. Все одно, драться им не умеет. Может, еще выучится. Вон эльфа уговорит, и за пару дней выучится, он способный.
   - А чего это на них куртки не зеленые, а голубые? - поинтересовался он, исследуя подкладки одежды в поисках зашитого чего-нибудь.
   - Они же изгои, - пожал плечами эльф. - Отверженные. Когда эльф изгоняется из Саро, он обязан перед Пресветлыми Звездами носить только голубое. Как знак изгнания. Их так и называют - леарни, голубые.
   - У нас тоже иных отверженных голубыми называют, - сообщил варвар. - Только носят они, кто чего хочет. Так что по виду не всегда и угадаешь... Даже считалка есть детская, что-то типа «голубой, голубой, не хочу играть с тобой».
   - Странные у вас обычаи, - подивился эльф. - А считалка наша, у нас передрали.
   Нанок между тем добрался до сумок, и тут же захрустел какой-то едой. Вкусно! А в этой сумочке у нас что? А вон в том мешочке? А это... упс! Меч, торчащий из одной сумки, не был эльфийским. Из железа он был. Или из стали - он же не темный эльф, чтобы на глаз определять. Пардон, в смысле, не гном вовсе. Хотя Тил намекал на что-то нехорошее между мамой Нанока и каким-то гномом, мол, и борода от него. Шутил, наверное. У этих эльфов и шуточки... эльфийские. Но меч-то не эльфийский, эльфы железа не переносят.
   - Глянь-ка, Тил! - варвар воткнул меч в землю. Эльф внимательно осмотрел его, избегая, однако, прикасаться.
   - Это не наш. Знатный клинок, древний, даже магический, чувствую, но не для эльфийской руки. А ну, вот ты, леарни. Чей этот меч, и где его хозяин?
   - А ты не вопи, - нагло отзвался изгой. - Ничего ты от нас не услышишь. Пока не поклянешься Пресветлыми звездами, что нас отпустишь. Живыми и невредимыми.
   Варвар вытащил из ножен меч и поднес его к лицу наглеца. Голубой, а туда же, права качает.
   Эльф заметно побледнел. Да, не врут легенды, боятся остроухие железа, боятся.
   - А может, так расскажешь? - дружелюбно улыбнувшись, попросил он.
   - Тиллатаэль, ты-то ведь не изгой! - взмолился леарни. - Ты не можешь нас пытать, это против Закона! Ты сам станешь одним из нас!
   - А я разве собираюсь вас пытать? - удивился эльф. - Я вообще пойду по лесу погуляю, осмотрюсь. Вдруг кроме вас тут еще Избравшие Тьму найдутся?
   - Руками варвара твоего пытать собираешься!
   - Он не мой варвар. Он свой собственный варвар. С ним и договаривайтесь. Я даже могу попросить его не причинять вам боли. Только чем его поклясться заставить, не знаю, не Небесными Лесами же? И в Пресветлые Звезды он не верит...
   - Хорошо, что ты хочешь от нас?
   - Клятвы. Клятвы Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком в том, что вы не будете помогать некромантам, не будете нападать ни на эльфов, ни на смертных. И еще информацию. Все, что знаете. А я в ответ дам вам жизнь и свободу. Но! Если вы еще не так далеко ушли во Тьму, я дам вам шанс вернуться. Выступите в нужный момент вместе с нами против Тубариха, и получите прощение. Это я вам обещаю от имени Совета. Вы знаете, что я вхожу в него.
   - Но у тебя нет права говорить от имени Совета, - подал голос дозорный.
   - Ты прав, - согласился Тил. - Но в Законе есть положение насчет леарни. И говорится в нем: «Если носящий голубое совершит деяние, несущее спасение всему Саро, презрев для жизни своей опасность, то носить ему зеленое, ибо в душе он - эльф истинный». Так что, я в своем праве. Решать вам.
   - Меч этот принадлежал человеку, - подал вдруг голос молодой эльф с небольшим шрамом на виске. - Он пришел ночью с мечом в руке. Его тут же спеленали ветвями, на манер тех чар, что ты сам использовал. Но он был силен, едва не вырвался. Пришлось его остекленить и заключить в ствол дуба. Так что, он жив, хотя и недвижим.
   - В каком он стволе? - поинтересовался Тил.
   - А как я тебе покажу? - поинтересовался в ответ изгой. - У меня даже пальцы связаны. Твой глупый вар... Этот на редкость дружелюбный миролюбивый человек связал нас так, что не шевельнешься. Развяжи, и я покажу.
   - Только без глупостей, - предупредил Тил. - Нанок, развяжи его.
   Варвар, бурча что-то под нос, исполнил просьбу. Другой бы счел ее приказом, но не он, Нанок. Потому что приказам он принципиально не починяется, за что дважды с треском уже был изгнан из армии. О чем, впрочем, отнюдь не жалел.
   Веревка, будто мылом смазанная, так и норовила выскользнуть из пальцев, но Нанок был более ловок. Миг - и путы спали с рук леарни. А в следующую секунду тот уже держал в руках меч, приставив его к горлу Тила.
   Варвар так и застыл. Топор схватить не успеет, это ясно, проклятый изгой успеет перехватить эльфу глотку. Даже дернуться нельзя, слишком он быстр, отверженный.
   А тот, держа в руке меч, пристально смотрел в глаза Тиллатаэля.
   - Клянусь Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком, - произнес леарни ясным и чистым голосом. - Что не буду помогать некромантам, не буду нападать ни на эльфов, ни на смертных. Клянусь также, что выступлю против Тубариха по первому твоему слову. Пусть смерть настигнет меня в тот момент, когда я нарушу клятву.
   - Я принимаю твою клятву, - так же ясно и чисто ответил Тил, казалось, не замечая меч у своего горла. - И клянусь Пресветлыми Звездами, Лесной Тропою и Первым Луком, а также Небесными Лесами, что ты получишь право носить зеленое после победы.
   Леарни, как ни в чем не бывало, кивнул и засунул меч за пояс. Варвар шумно вздохнул.
   - Человек вот в этом дереве, - изгой ткнул пальцем в дуб, на взгляд Нанока, ничем не отличавшимся от других. - Если хочешь, я сам освобожу его.
   - Действуй, - согласился эльф.
   Изгой подошел к дереву, и начал что-то бормотать на непонятном языке. «Должно быть, эльфийский», - смекнул Нанок. По-эльфийски он знал только «хек» но его среди употребляемых леарни слов не оказалось. Отверженный не останавливался. Сделав жест рукой, он отломил от нижней ветви сучок. Затем уколол себе палец булавкой («Серебро, - опознал варвар знакомый метал. - Эх, и как я ее проглядел?») и капнул на сучок кровью. Тот вдруг стал испускать зеленый дым («Колдовство!» - догадался Нанок). Заключительное слово - и ствол дерева неожиданно раскрылся с отвратительным скрипом. Из него выпало неподвижное тело. Изгой (Нанок даже в мыслях не называл его голубым, чтобы не обидеть возможно хорошего человека. То есть, эльфа, конечно.) сделал последний жест, завершая свое колдовство. Затем склонился над телом, рассматривая его. Любопытный варвар подошел ближе, чтобы посмотреть на уши тела. Человек! Настоящий человек, не эльф какой-нибудь. Совсем неподвижный, похож на мертвого, но варвар знал, что он жив. «Спасибо тебе, Беодл, - горячо взмолился Нанок. - Ты услышал мою просьбы, и послал мне в попутчики человека! Хватит с меня этих ненормальных остроухих с их кошмарной магией. Все, никакого колдовства!»
   - Расстеклени его, - приказал Тил.
   - Сейчас, - леарни опять начал выделывать что-то магическое.
   - У меня не выходит, - сказал он через некоторое время. - Не хватает сил. Его ведь Араниэль остеклил, тот был куда сильнее. Давай вместе.
   - Давай, - согласился Тил. Взявшись за руки, они вместе склонились над телом. Внезапно оно зашевелилось. Человек воздвиг себя на колени, растирая затекшие мышцы.
   - Добрый день, - сказал он звучным голосом. - Я видел и слышал все, что здесь происходило, и благодарен вам за мое избавление. Меня зовут Мастер Лур, я маг.
   Маг! Нанок застонал. Снова эта треклятая магия! Беодл выполнил его просьбу, но, как обычно, посмеялся над ним. Вместо эльфа подсунул настоящего колдуна. «За что?!» - возопил варвар про себя. Но вслух ничего не сказал.
 

Глава VII.

   Орье, принц Квармола, был в этот день необычайно задумчив. Казалось, ни охота, ни красивые девушки, к которым (вне зависимости от возраста) принц всегда был неравнодушен, ни карточные игры (которыми он тоже не пренебрегал) не в силах его развеселить. Придворные сбились с ног, пытаясь вывести его из этого состояния, шут Лемур едва не выпрыгнул из своего колпака, блистая невиданным остроумием - тщетно. Чуть большего добились музыканты, и задумчивость Его Высочества плавно перешла в меланхолию.
   «Принц влюбился!» - твердили дамы, и наперебой обсуждали предполагаемую счастливицу. Их кавалеры пожимали плечами. «Похмелье, небось», - предположил старый рыцарь Оуэн, герой последней войны с Тарсом. В таких вещах он разбирался, сорокалетний опыт пьянства за плечами - не шутка. И похмелье умел лечить, как никто, пусть Его Высочество только прикажет... При дворе принца - единственного наследника короля Дэнкила VI - любили все. За малым исключение - людей, которые кроме себя никого не любят, не трудно отыскать в любом месте. Но они не в счет.
   Однако сэр Оуэн не угадал тоже. Некоторое похмелье действительно имело место, уж не без того, но к задумчивости принца отношение не имело.
   Что-то смутно беспокоило Орье. Предчувствие ли, обрывок ли дурного сна, он и сам вряд ли бы смог сказать точно. Ощущение грядущих перемен - конечно же, к худшему, ибо других перемен в природе просто не существует - вот что его беспокоило. Принц изо всех сил старался казаться беззаботным, но у придворных глаз был наметан. Вряд ли кого обмануло бы его натужное веселье - Его Высочество никогда не был актером. Тем более хорошим. Принцем он был, и никем другим, а принцу притворяться вроде как и незачем.
   Впрочем, не только его коснулась тревога. Шут Лемур тоже отчего-то чувствовал себя не в своей тарелке, но он-то как раз принцем не был, а был, напротив, актером. И не просто хорошим - лучшим в королевстве. Так что был шут на редкость весел и остроумен. Кто-нибудь, хорошо знавший шута, например, королевский конюх и гвардейский лейтенант, догадались бы сразу, что Лемур не на шутку встревожен, но уж никак не разряженные придворные. Что им какой-то там шут? Его же Высочество, тайно друживший с придворным шутом, самым наглым образом наплевав на традиции и предписания, был слишком погружен в свои думы, чтобы почувствовать его беспокойство.
   В отличии от принца, шут точно знал, что его тревожит. Сугудай, придворный маг. И король. Его Величество Дэнкил VI. Кто более наблюдателен, чем шут? Найдите такого, попробуйте. Шут замечает все, походку, жесты, манеры, взгляды любого придворного. Тем более, целого короля. А настораживало Лемура как раз королевские взгляды, бросаемые милостивым монархом на своего мага. Более всего походили упомянутые взгляды на те, что присущи верной собаке в присутствии собачьего хозяина.
   Сперва шут заподозрил некую тайную связь между высокими особами. Про Сугудая чего только не говорили, да и от Его Величества всего можно было ожидать, хотя и не было оно ранее в мужеложстве замечено. Впрочем, этакая выходка была бы как раз в духе пресветлого короля, обожавшего порой шокировать свет чем-то подобным. Однако парочка эта мало походила на нежных влюбленных, скорее уж, на хозяина и слугу, или даже раба. И господином был отнюдь не король.
   Может, кто другой и здесь заподозрил бы какое извращение, но не он, Лемур. Для него было очевидно - колдовство. Грязное, черное, подлое сугудаево колдовство. Подчинившее короля воле треклятого мага. Недаром ему отведены особые покои во дворце, рядом с королевскими. И открыт доступ к Его Величеству в любое время дня и ночи. Чем, надо признать, Сугудай пока не злоупотреблял. Или просто сумел не засветится.
   Тайна мучила Лемура уже не первый месяц. Но до сих пор он даже не приблизился к разгадке. И то сказать - легко ли шуту выслеживать придворного мага? А короля? Можно, конечно, пошутить с намеком, сценку даже отыграть, и посмотреть, как парочка эта реагировать будет. Только ведь - маг и король это. Сильный маг, и король-самодур. Попробуй слово хотя бы лишнее сказать - либо в застенок загремишь, либо в болоте заквакаешь. Не раз Лемур собирался переговорить хотя бы с принцем - Его Высочество был не по годам смышлен, и не болтлив особо, хоть и принц. Только... Что ему сказать-то? Фактов ведь никаких, одни только домыслы. Досужие, вдобавок. Однако, больше тянуть с разговором нельзя. У принца возможностей не в пример больше, чем у человека в дурацком колпаке.
   - Ну, не хватало еще, чтобы шут задумчивым ходил, - это сэр Нурель шутить изволит. Мнит себя отчего-то этот рыцарь господином весьма остроумным. Хотя, правду сказать, ни остротой, ни умом Творец его не наградил.
   - Хо-хо! - высоким голосом пропищал шут. - Сэр Нурель метит на мое место? Клянусь Беодлом, мой колпак Вам куда более к лицу, чем рыцарский шлем.
   Привычку клясться каким-то Беодлом Лемур подцепил от одного заезжего горца из Кассарада. Тогда это показалось ему смешным, и акцент этот варварский, растягивая гласные, и само имечко - Беодл. Со временем шутка приелась, а вот привычка - осталась.
   - Ты что, мерзавец, хочешь сказать, что рыцарь может променять свой шлем на дурацкую шапку? - ага, зацепило почтенного сэра рыцаря.
   - Может, если ее надеть на бочонок вина, - нашелся шут.
   Первым захохотал сэр Оуэн. Все шутки, так или иначе связанные с попойкой или похмельем, до него доходили сразу. Остальные, правда, не доходили вовсе.
   - Ну, а если мой шлем натянуть на бочонок вина? - поинтересовался он.
   - А смысл? - парировал шут. - Снять с одного бочонка вина, чтобы надеть на другой?
   Смех колыхнул ряды придворных. Как же все они любят посмеяться над другим! Но сэр Оуэн не в обиде, такие шутки он любит. И даже понимает, кто бы мог подумать!
   Придворные неожиданно оставили шута в покое - в дальнем конце залы вспыхнула ссора между двумя дворянами. Ясное дело, куда интереснее послушать, как молодые петушки наскакивают друг на друга. И подзадорить обоих, а то вдруг у них до дуэли не дойдет? Кому интересны остроты шута, когда тут такие дела...
   Лемур пожал плечами. «Небось, из-за девки поспорили. То есть, из-за дамы. Хотя, клянусь Беодлом, не понимаю, чем они отличаются». Однако, самое время вытащить Его задумчивое Высочество из этого болота. Пока все дружно на петушков драчливых глазеют.
   Шут неслышно зашел за спину принца.
   - Не желает ли Его? - спросил он бархатным голосом. - А, Высочество?
   - Оставь, Лемур, - пробурчал принц. - Без тебя тошно.
   - Я к тому, что валить отсюда надо, - пояснил шут. - Или, говоря благородным языком, спешно ретироваться. Пока все эти бараны... А говоря все тем же языком, благородные господа и бабы... То есть, понятно, леди... Глазеют на дурацкую ссору.
   - Ты прав, приятель. И мы можем пока спокойно улизнуть. Никто даже и не заметит.
   - Тем более, мы оставим им Нуреля, - подхватил шут. - Я всерьез подумываю о назначении его своим заместителем. Жаль, король этого не подпишет. Его Величество отчего-то уверен, что рыцари королевству нужнее. Хотя, по правде, я не понимаю, чем шут в железе лучше шута в колпаке...
   - Довольно, Лемур. Поспешим отсюда.
   - Слушаюсь и повинуюсь, Ваше Торопливое Высочество. Дозвольте в знак почтения облобызать Ваши прекрасные сапоги... О, Беодл, вы опять в тапках?!
   - Что?! - принц бросил быстрый взгляд на свою обувь и засмеялся. - Ладно, поймал!
   Они исчезли за небольшой дверцей в стене, и никто не обратил на это внимания. А если бы и обратил, невелика беда.
   Пройдя потайным ходом, принц и шут оказались в потайной комнате. Орье, будучи еще любопытным шкодливым мальчишкой (если можно так сказать о единственном наследнике Его Величества) откопал в библиотеке неимоверно древние планы дворца. Планы эти были далеко не полны, обозначения и подсказки неплохо зашифрованы, вдобавок здание не раз перестраивали, и тем не менее, изрядное количество подобных комнат и переходов оказались доступны юному принцу. Среди дворцовой челяди ходили стойкие слухи о древних тайниках то ли с сокровищами, то ли с манускриптами, то ли вообще с магическими артефактами, запрятанные во времена прежних династий. Принц, как не старался, обнаружить ничего не сумел. Зато решил загадку исчезновения короля Дорана III, своего пра-пра-деда. Оказывается, заклинило механизм двери одной из потайных комнат. Бедный король оказался взаперти и, понимая, что голодная смерть неминуема, покончил с собой. С тех пор по дворцу шлялось привидения короля-самоубийцы, жалобно завывая и пугая дворцовых кошек и женщин. Принц нашел его тело там, где усопший монарх покорился смерти. Никому не открыв тайны, похоронил его при помощи одного лишь шута.
   Правда, по слухам, призрак и не думал пропадать. То ли во дворце обосновалось целое стадо привидений, то ли сплетни наглейшим образом врали. Обе версии представлялись Орье равновероятными.
   - Что волнует Ваше Высочество? - поинтересовался шут.
   - Оставь, Лем, мы здесь одни.
   - Хорошо, О, как скажешь.
   Принц улыбнулся. Товарищ по детским играм, Лемур звал его О, будучи еще мальчишкой. После нескольких попыток прервать эту странную дружбу с низкорожденным, король махнул рукой и записал Лемура в шуты. Так хоть видимость приличия оставалась.
   Принц яростно протестовал, но, против ожидания, приятель его воспринял новую должность с энтузиазмом. Возможность высмеивать чванливых вельмож привлекала его несказанно. Острый на язык, Лемур отсмеивал обидчикам любые оскорбления... и ничего сделать ему противники не могли. Дать подзатыльник или, к примеру, выпороть королевского шута (а также лекаря и библиотекаря, про мага можно и не упоминать) мог только король. Или, скажем, принц. Остальным - нельзя. Оскорбление короны, что, в принципе, приравнивалось к измене. Так что задевать шута было нежелательно, Лемур отличался исключительной злопамятностью и обиды не спускал никому.
   - Так что с тобой стряслось? - повторил шут.
   - Ничего, - пожал плечами принц. - Грустно как-то. Скучно. Не знаю. Ощущение такое, будто над нами невидимая черная туча... И она вот-вот разразится грозой.
   - А что, может и разразится, - задумчиво согласился шут. - Ты вот скажи, О, как ты к придворному магу относишься?
   - Никак. Я - принц, а не черпальщик дерьма, - надменно бросил Орье.
   - Ваше Высочество говорит, как какой-то плебей, - просюсюкал шут, искусно подражая мэтру Точину, Наставнику Хороших Манер При Дворе Его Величества, которого принц с детства терпеть не мог. - Правильно надо говорить - ассенизатор...
   - Ах, оставь. Змея этот маг. Глаза его видел? Холодные такие, змеиные.
   - Глаза - зеркало души, - согласился Лемур. - А пенсне - зеркало глаз... А вот ты, О, видел, как он на короля смотрит, и как Его Преславное Величество в ответ зыркает?