Боковен Джорджия. Обещай мне

   — Я люблю тебя, Эми!
   Эми замерла на месте, как всегда обезоруженная магией этих слов. Она медленно обернулась.
   — Я тоже люблю тебя.
   Эми вернулась к машине и наклонилась к окну.
   — Я наняла адвоката, он убедил их снять обвинение.
   — Но как ему это удалось? — удивилась Диана.
   — Он доказал, что дело похоже на полицейскую ловушку.
   — Но почему ты вдруг сказала об этом?
   — Надоело до смерти носить все в себе, захотелось поделиться.
   — Но ты ведь знала, как я беспокоюсь, тебе стоило только… — умолкла, вспомнив, о чем просила ее Эми. — Ну все, хватит об этом. Ты в порядке, а это самое главное, — улыбнулась Диана. — До завтра.
   — Ладно, только не буди меня слишком рано.
   Войдя в квартиру, Эми бросила пакеты и сумочку на диван и отправилась на кухню, чтобы взять из холодильника бутылочку с ароматизированным чаем.
   Она совершенно вымоталась, чувство было незнакомое, но нельзя сказать, что неприятное. Обычно ей приходилось искать, чем бы себя занять, а последние два дня оказались полностью заполненными. Покупка продуктов и разных мелочей для дома сестры потребовала достаточно сил. Но это оказалось сущей ерундой по сравнению с тем, что стоили ей поиски новой мебели для Дианы, для которой магазины явно не были родной стихией. Она не только не имела представления, какой ей вообще нужен диван, но и не могла подобрать цвет обивки. Раньше вопрос решался проще: если что-либо нравилось Стюарту, она с уверенностью могла сказать, что ей эта вещь не нравится.
   Поставив ужин разогреваться в микроволновую печь, Эми вернулась в гостиную прослушать записи на автоответчике. Она ждала звонка от преподавателя английского языка того колледжа, в котором когда-то училась. В свое время он предложил ей написать рекомендательное письмо, если она вдруг надумает вернуться. Эми еще определенно не решила, станет ли учиться дальше, но такое сообщение оказалось бы настоящим подарком для Дианы. Может быть, тогда она бы немного больше занялась собой и перестала беспокоиться о своей младшей сестре.
   Сигнальная лампочка горела, Эми пересчитала записи, их оказалось пять, она уже собиралась включить прослушивание, но стук в дверь остановил се.
   Эми охватило волнение при мысли, что Диана все же передумала и решила остаться ночевать. Они закажут что-нибудь из китайского ресторана и возьмут напрокат парочку фильмов, а может быть, просто проболтают ночь напролет, как делали это когда-то в детстве.
   — Забыла что-нибудь? — спросила Эми, отпирая дверь, не сомневаясь, кто стоит за ней.
   Но это была не Диана. Рука Эми судорожно сжала ручку. Инстинктивно она даже шагнула назад.
   — Мама? Как ты здесь оказалась?
   Не говоря ни слова, Эйлин пристально смотрела в глубь квартиры. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она спросила:
   — Ждешь кого-нибудь?
   — Диана недавно уехала, я решила, что она вернулась. Ну, да это не важно. — Разум подсказывал Эми, что Эйлин пришла не мириться, но в сердце ее упрямо теплился огонек надежды, отказывавшийся поддаваться неумолимой логике.
   — Ты не возражаешь, если я войду? — Эми без труда уловила намек на свои дурные манеры.
   — Конечно, входи. Ты застала меня врасплох…
   Эми имела все основания растеряться. За шесть лет, которые она прожила отдельно от родителей, мать первый раз нашла время, чтобы навестить ее. Эми жестом пригласила гостью войти.
   Эйлин вошла в гостиную и направилась к дивану, выбрав для себя единственное во всей комнате занятое место. Она остановилась в ожидании, пока Эми уберет с дивана пакеты и сумку.
   — Выпьешь что-нибудь? — предложила Эми.
   — Мне кажется, Диана уверяла нас, что ты бросила пить, — проговорила Эйлин и села на диван, подчеркнуто прямо держа спину.
   На ней был льняной, отлично отглаженный пиджак и в тон ему подобранные безукоризненно сидевшие на узких бедрах брюки. Она, как всегда, выглядела безупречно: нигде и ни в чем никакого изъяна. Даже ветер не мог испортить ей прическу: каждая прядь неизменно возвращалась на свое место. Эйлин считала подобные качества естественными и обязательными для всех. Тех же, кто был их лишен, она осуждала и не признавала.
   — Я предлагала тебе кофе, его, мне казалось, тоже пьют. — Эми не знала, сердиться ей на Диану или радоваться за то, что та рассказала родителям о ее достижениях.
   — Не стоит беспокоиться, я не намерена долго задерживаться.
   — Итак, чем обязана? — Эми нарочно устроилась на подлокотнике дивана, хорошо зная, что матери это не понравится. Воспитанным дамам полагалось сидеть на диванах, а не на подлокотниках.
   — Полагаю, пора перейти к цели моего визита. Нет смысла тянуть с этим, — Эйлин сжала сумочку из кожи ящерицы. Ее взгляд лишь на долю секунды задержался на Эми, и она перевела его на репродукцию Моне, висевшую на противоположной стене.
   — У меня все нормально, мама.
   — Так ли это? — с раздражением бросила Эйлин. — Мы с Карлом другого мнения.
   «Почему вдруг Карл, почему не отец?» — мысленно недоумевала Эми. Они больше не играли в их обычную игру или правила изменились? Ее бравада сошла на нет.
   — Ты хорошо выглядишь, — сделала Эми шаг навстречу. — Ты продолжаешь играть в теннис?
   Она с досадой призналась себе, что не знала о матери даже такой мелочи. Не стоило притворяться, что их продолжало что-то связывать.
   — Почему ты об этом спрашиваешь?
   — Просто так, взяла и спросила, в общем, это не важно.
   Эйлин оглядела комнату, задержав взгляд на фамильных часах.
   — Я пришла не в гости, Эми, не затем, чтобы посмотреть, как ты живешь, тем более не ради того, чтобы поговорить о себе или твоем от… о Карле.
   Внезапно Эми захотелось рассказать матери о своем желании вернуться в колледж, зажить новой жизнью. Тогда Эйлин и Карл Винчестер с гордостью смогут называть ее своей дочерью, но она подавила этот порыв.
   — Хорошо, объясни тогда, зачем ты пришла, чтобы все стало ясно.
   Эйлин нервным жестом поправила безупречную прическу и откашлялась. Эми догадалась, что она волнуется.
   — У меня к тебе предложение, и, надо сказать, очень выгодное. — Она сделала паузу и снова откашлялась. — И, судя по тому, как ты живешь, могу предположить, что лишние деньги тебе не помешают.
   Эми оставила оскорбление без внимания, ее поразила абсурдность предложения.
   — Ты хочешь дать мне денег, но почему?
   — Я, то есть мы с Карлом считаем, что будет лучше для всех, если ты покинешь город. Ты можешь поселиться, где хочешь, чем дальше, тем лучше. Мы оплатим все расходы, связанные с переездом, в дополнение ко всему остальному, конечно.
   — Остальному? — медленно повторила Эми.
   Она не ожидала, что боль и разочарование сольются воедино и ударят по ней с такой силой. Эйлин ранила Эми много раз, но никогда еще слова матери не задевали ее так глубоко.
   — Мы готовы уплатить тебе значительную сумму: половину сейчас, половину после твоего переезда. Потом ежегодно тебе будут идти дополнительные выплаты. Единственное условие, на которое ты должна согласиться, и я хочу это особенно подчеркнуть, ты никогда, даже на короткое время, не должна возвращаться сюда.
   Поскольку Эми молчала, Эйлин продолжала развивать свою мысль:
   — Я хорошо понимаю, что для тебя это большая неожиданность. Тебе, возможно, потребуется несколько дней, чтобы все обдумать. Но сумма достаточно солидная, тебе никогда не удастся заработать столько, занимаясь… ну, чем бы ты там ни занималась.
   Она раскрыла сумочку и достала чек.
   — Мне ничего от вас не нужно, — сказала Эми. Эйлин положила чек на журнальный столик и встала.
   — Уверена, ты переменишь свое мнение, когда увидишь сумму. — Она заговорила уже совсем другим тоном, неправдоподобно мягким и притворно ласковым. — Я прошу тебя сделать это не ради нас с отцом, подумай о Диане. Когда ты уедешь, она сможет уделить должное внимание Стюарту и работе. Ей давно пора создать семью, но она не решается на это, считая себя ответственной за тебя. Она отдает тебе то, что должна сберечь для собственных детей.
   — Но Диана не хочет заводить детей, — вспылила Эми и тут же поняла свою оплошность. Пытаясь защититься, она, того не желая, дала матери в руки козырь.
   — Неудивительно, она не раз имела возможность убедиться, сколько разочарований приносят дети своим родителям. Поэтому и важно, чтобы ты уехала сейчас. Диане нужно время, чтобы побыть в нормальном обществе, пообщаться с друзьями, у которых есть дети, и тогда она поймет, как прекрасно иметь своего родного ребенка.
   Даже собрав всю силу воли, Эми с трудом могла вынести такой удар.
   — Прошу тебя, уйди, — только и смогла сказать она.
   — Когда примешь решение, позвони Фрэнку Печасеку. Мы попросили его составить кое-какие документы, которые ты должна будешь подписать.
   — Что это за документы?
   Эйлин встала, поправила пиджак, разгладив несуществующие складки.
   — Что это за документы? — настойчиво повторила Эми.
   — Точно я не могу передать их содержание.
   — Мне не нужно слово в слово, передай хотя бы смысл.
   — Там говорится, что, принимая это предложение, ты отказываешься от дальнейших претензий, — с этими словами Эйлин направилась к двери.
   — Претензий к кому? — не поняла Эми.
   — К семье Винчестер, ко мне, к Карлу, к Диане, — она сделала особый упор на последнем имени.
   — Так, значит, эти деньги не подкуп, чтобы от меня отделаться, просто мне решили заранее выдать мою часть наследства?
   — Как бы то ни было, для нас это возможность позаботиться о твоем будущем. Мы с Карлом считаем, что, если мы побеспокоимся о тебе сейчас, ты не сможешь лишить Диану того, что ей принадлежит по праву, когда мы уже будем не в силах прийти к ней на защиту.
   Эми желала только одного — чтобы мать поскорее ушла.
   — Уходи!
   — И вот еще что, — вспомнила Эйлин, — я хочу вернуть часы моей матери.
   — Нет! — Эми смотрела на нее не отрываясь.
   — Ты просто хочешь мне досадить. Часы для тебя ничего не значат.
   — Совсем наоборот, ошибаешься, мама. — Эми понимала, что объяснять что-либо было бесполезно, поэтому она сказала то, что ожидала услышать Эйлин: — Я вызывала оценщика.
   — Ну конечно, — Эйлин поджала губы, — этого от тебя и следовало ожидать.
   — До свидания, мама.
   — Сколько ты за них хочешь?
   Эми молчала.
   — Я заплачу на десять процентов больше.
   Эми отступила в комнату и, не говоря больше ни слова, закрыла дверь. Она подождала несколько секунд, давая себе шанс представить невозможное, что мать вернется, раскается, признается в своей ужасной ошибке и попросит прощения. И когда прошло уже слишком много времени, чтобы перестать надеяться, Эми все еще не хотела сдаваться. Она шла в ванную и повторяла про себя слова, которые скажет матери, когда та вернется.
   Всем существом своим она противилась мысли, что мать и отец не любили ее. В их душах, пусть даже в самых дальних уголках, но должно было найтись место и для нее, их приемной дочери. Разве не так чувствуют себя люди, берущие ребенка на воспитание? Здесь не может быть односторонней связи. Это знала бабушка, понимает это и Диана.
   Когда-либо Карл и Эйлин тоже придут к этому. Может быть, это случится после того, как она вернется к учебе или выйдет замуж и у нее появится своя семья. Ей просто нужно немного подождать: что-то должно произойти, и они переменят свое отношение к ней.
   Но то будет потом, а сейчас Эми чувствовала, что не может оставаться дома, слова матери сводили ее с ума. Ей нужно было оказаться среди людей, чтобы забыться, пусть даже ненадолго.
   Главное, ей нужно держаться подальше от телефона. Как еще она могла поддерживать в себе надежду, что сердце Эйлин смягчилось и она решила позвонить и извиниться?
   — Как обычно? — поинтересовался высокий темнокожий бармен.
   Эми кивнула и добавила:
   — Только лимон вместо лайма.
   — Разнообразие иногда не помешает, — добродушно улыбнулся он, затем рассчитанным жестом, не глядя, взял стакан, положил в него лед и наполнил безалкогольным напитком. — Что-то давненько тебя здесь не видел.
   — Я помогала сестре, — ответила Эми. Сидевший рядом с ней мужчина бросил на стойку доллар и встал, она пересела на его место, чтобы хорошо видеть зал.
   — Я уж подумал, ты здесь не покажешься после того, что было в прошлый раз. — Бармен выжал в стакан сок и точным движением подтолкнул его к Эми.
   — Как я могла так ошибиться? У того парня просто на лбу было написано, что он полицейский.
   На самом деле она ни за что бы не отличила полицейского от бухгалтера или кого другого, но завсегдатаи бара считали ее опытной путаной, и она не собиралась их разубеждать.
   Как-то раз в самом начале она ради забавы составила компанию настоящей проститутке, с которой познакомилась в баре. Тогда в отеле ее и заметил Даррен Харрис, только не видел он, как Эми через несколько минут потихоньку выскользнула через черный ход. Одно дело считаться проституткой, возражений против этого у нее не было, и совсем другое — играть по этим правилам до конца. Ее такая игра не устраивала.
   После этого у нее появилась причина бывать в баре «Димвитти» и одновременно хороший способ скрыть, что ей некуда было деться. Она переспала с несколькими парнями из бара, но это были редкие и уже полузабытые эпизоды ее жизни. Тот полицейский как бы бросил ей вызов, он стал ее «заводить», Эми из азарта включилась в игру и проиграла, оказавшись в ловушке.
   — Послушай, — обратился к ней бармен, снова принимаясь мыть стаканы, — те люди точно твои родители, репортер не соврал?
   — Будь у меня такой богатенький папочка, я бы здесь не сидела. — Она многозначительно подмигнула.
   — Ха, ну и взвились они, готов поспорить, когда увидели свою фамилию в газете. Могут ведь и в суд подать.
   — Это влетит им в копеечку, а они деньги считать умеют. — Эми обернулась и окинула взглядом зал.
   Публики было немного: несколько завсегдатаев — стареющие, лишившиеся прежнего положения бизнесмены, просиживающие целый вечер за одним стаканом вина, для которых годилась любая «юбка», молодые, крепкие на вид парни, коротающие время в ожидании подружек. Эми интересовали бизнесмены, приезжавшие по делам подружек на несколько дней, останавливающиеся в отелях в центре города. Ей нравилось, что ее ничего не связывало ни с одним из этих мужчин. Она не ожидала звонка после свиданий, поэтому не расстраивалась, когда их не было. Никаких обязательств — никаких переживаний.
   — А кто это там в голубой куртке? — обратилась Эми к бармену.
   — Не видел его никогда, не знаю.
   — Он один?
   — Пока да.
   — Значит, больше нет, — сказала Эми, вставая, и посмотрела на себя в зеркало, висевшее за стойкой.
   Она медленно направилась к столику, где сидел незнакомый мужчина. Каждое ее движение было строго рассчитано, чтобы привлечь его внимание. Эми мысленно представила реакцию матери на этот спектакль.
   — Привет! Скучаете в одиночестве? Против компании не возражаете? — Она ответила открытым взглядом на немой вопрос в его глазах.
   — Нет, конечно, прошу вас. — Он встал и подвинул ей стул. — Терпеть не могу сидеть в одиночестве.
   — Эми Винчестер, — подала руку Эми.
   — Мэтт Карпентер, — представился он.
   Она склонила голову и сделала вид, что внимательно его разглядывает.
   — Могу предположить, что вы приезжий, у нас здесь так не загореть.
   — Я много играю в ручной мяч. — Он похлопал себя по животу. — Это помогает держаться в форме.
   — И где же вы играете?
   — Абилин, это в Канзасе, — добавил он, увидев, что название ей ничего не сказало.
   Перед тем как сесть, Эми намеренно развернула стул в сторону Мэтта. Какой смысл носить короткую юбку, если ноги скрыты под столом?
   — А здесь вы по делу?
   — Страхование.
   — Покупаете акции или продаете?
   Эми пришла к выводу, что Мэтту где-то от сорока до пятидесяти. Хотя для сорока он выглядел чересчур усталым, но зато для пятидесяти — хорошо сохранился. Она судила об этом по тому, что он явно не беспокоился из-за редеющей шевелюры, носил очки с двухфокусными линзами и не скрывал своей радости, что привлек внимание молодой женщины.
   — Ни то, ни другое, — ответил Мэтт. — Я здесь набираю агентов для моей фирмы.
   — Ну и как успехи? — Она нарочно отвернулась, сделав вид, что ищет кого-то. Когда Эми снова взглянула на него, он не отрываясь смотрел на ее ноги. Она ободряюще улыбнулась.
   — Извините, что вы сказали?
   — Я поинтересовалась, как идут дела?
   Мэтт казался смущенным, он все еще не мог прийти в себя.
   — Я имею в виду, как проходит набор?
   — Похвалиться особенно нечем. Никто не горит особым желанием переехать в Канзас. Я могу их понять, и мне бы не захотелось уезжать из этих мест.
   — Загляните сюда зимой, когда стоят морозы, вам будет проще найти желающих. — Она взяла несколько чипсов и отправила в рот.
   — Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — Он поднял руку, собираясь подозвать официантку.
   — Вам не кажется, что здесь слишком шумно? — Эми остановила Мэтта, коснувшись его руки. — В такой обстановке трудно познакомиться поближе.
   — Когда вы об этом сказали, я тоже это заметил. — Он поднял на нее глаза, но сразу же отвел взгляд. — Если вас беспокоит шум, можно пойти еще куда-нибудь.
   — Отличная мысль, хорошо бы найти место, где можно спокойно поговорить.
   — В отеле, где я остановился, есть бар, — он судорожно проглотил слюну, — там было не так шумно, когда я уходил.
   Эми встала и расправила юбку. В ее памяти возник образ Эйлин, делающей, такой же жест. «Яблоко от яблони», — подумала Эми. Но вслед за этим пришла мысль, что мать вряд ли обрадовалась бы этому сходству.
   — Думаю, мы могли бы найти по-настоящему тихое место. — Она со значением посмотрела на него.
   Мэтта словно подменили. До него наконец дошел истинный смысл ее намерений. Он отодвинул недопитый стакан и поднялся, потом поспешно сунул руку в карман, достал помятую банкноту и бросил ее на столик.
   — Тебе, моя милая, надо выражаться яснее, — сказал он Эми. — Тебя сразу не понять, — Мэтт крепко обнял ее за талию и повел к выходу. — Мы бы не потеряли столько времени, если бы я сразу увидел, кто передо мной.
   Они прошли сквозь двойные двери и оказались на улице. Он поднял руку и оценивающе потрогал ее упругую грудь.
   — По тебе не скажешь, чем ты занимаешься. — Его возбуждение росло. — Ты какая-то не такая, как надо. — Он резко остановился и пристально посмотрел на нее.
   — В чем еще дело? — спросила Эми и вдруг подумала: «Неужели опять полицейский? Только не это!» Она ничего не сделала, не назвала цену, не говорила, чем они будут заниматься.
   Эми попыталась вырваться, но он до боли стиснул ее руку.
   — Тише, тише, — успокоил ее Мэтт, — я только хотел убедиться, что ты точно женщина.
   Эми едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Вместе с облегчением пришло какое-то странное возбуждение. Она прижалась к нему теснее.
   — Разве не чувствуешь разницу? — слегка севшим голосом спросила она.
   — Все может быть, я знаю разные случаи.
   Он украдкой огляделся. Убедившись, что поблизости никого нет, Мэтт поднял ей кофточку и обнажил грудь.
   — Бог ты мой! — Он задержал дыхание и плотоядно облизнул губы. — Нет, у мужчины не может быть такого богатства.
   Эми отпрянула и одернула кофточку. Когда Мэтт снова потянулся к ней, она оттолкнула его руки.
   — Я только дотронусь, — запротестовал он.
   — На публике я не работаю.
   — Хорошенькое дело, — рассмеялся он, — проститутка с принципами.
   Эми взяла его под руку и подумала: смогла бы мать оценить шутку?

5

   Судя по незавидной обстановке номера, Мэтт Карпентер занимал в своей компании невысокое положение. Из мебели в комнате была стандартная двуспальная кровать, в углу — маленький круглый столик с единственным стулом и комод, на котором сиротливо стоял телевизор с маленьким экраном. На карнизе не хватало нескольких крючков, и оранжево-зеленые шторы были схвачены скрепкой, чтобы не расходились. Видимо, кому-то хотелось отгородиться от посторонних глаз. Ковер на полу совершенно вытерся на середине и имел какой-то пегий цвет, прежняя окраска сохранилась только по краям. В открытую дверцу шкафа виднелись висевшие на вешалках две рубашки и брюки, на столе стоял дешевенький «дипломат».
   Эми видела подобные гостиницы только в кино, в реальной жизни ей в них бывать не приходилось. Она вступила в неизвестный мир, где игра шла по другим правилам. Все это ей очень не нравилось. Эми повнимательнее пригляделась к Мэтту Карпентеру, он тоже не вызывал у нее никакой симпатии.
   — Да, здесь не слишком шикарно, — ответил на ее вопросительный взгляд Карпентер, развязывая галстук, — но я всегда считал глупостью платить бешеные деньги за ночевку.
   — Особенно если компания позволяет прикарманивать разницу, — не удержалась Эми от язвительного замечания.
   — Ты это верно сказала. Если мы как надо выполняем работу, им совершенно наплевать, как мы распоряжаемся нашими жидкими суточными. — Он сделал паузу: — Кстати, ты напомнила мне, что мы так и не договорились насчет цены.
   Это был ее шанс. Если она запросит непомерно большую сумму, Мэтт не сможет заплатить и ей удастся уйти.
   — Двести долларов.
   Он даже не поморщился.
   — А что я буду за это иметь?
   — Ты получишь, что положено, и наденешь резинку. А то, что сверх программы, за дополнительную плату.
   — С какой стати мне выкладывать две сотни за то, что я получу дома даром?
   — Я назвала цену. Соглашаться или нет — твое дело.
   — Ты точно из новичков.
   Неожиданно Мэтт запустил руку ей под кофточку и до боли сдавил грудь. Эми не успела его остановить. Она возмущенно попыталась его оттолкнуть, тогда он сгреб в горсть легкую ткань кофточки и несколько раз накрутил на руку, сдавив ей горло. Она инстинктивно чувствовала, что должна скрывать свой испуг. Эми вызывающе вздернула подбородок и сверкнула на Мэтта глазами:
   — Это будет стоить еще сто долларов.
   Он притянул ее к себе так, что она ощутила на своем лице его дыхание.
   — Когда ты увидишь, что у меня для тебя есть, сама мне приплатишь.
   — Отпусти меня, сукин ты сын.
   — Ну же, уймись, детка, — он попытался ее поцеловать, — мне нравятся дерзкие девчонки.
   Эми успела отвернуть голову, и Мэтт попал языком ей в ухо.
   — Раз так — хорошо. Всегда принимаю вызов, тут уж готов поиметь хоть бревно.
   — А если бревно закричит?
   — Пожалуйста, ори сколько влезет. Прикинь, кому из нас полицейские скорее надерут задницу?
   — Ты прав, — Эми решила изменить тактику, — в этом деле я действительно новичок и теперь передумала.
   Он молчал. Эми старалась, чтобы голос не выдал охватившего ее панического страха:
   — Тебе нужна профессионалка, сейчас еще не поздно, ты вполне сможешь найти такую, которая сделает все, что ты захочешь, и возьмет меньше. Могу помочь тебе подыскать то, что нужно. Я знаю, где они собираются.
   — Развалины мне не нужны, я люблю свеженьких женщин, таких вот, как ты. — Он взял ее руку и провел себе спереди по брюкам. — Кроме того, мой боец в полной готовности и не желает ждать.
   Мэтт играл с ней, как кот с мышью. Чем сильнее она сопротивлялась, тем больше распаляла его. Игра становилась для него все азартнее.
   — Прошу, не трогай меня, — Эми даже не узнала собственного голоса.
   — Ну, не бойся, он не такой уж и большой. — Мэтт неправильно понял ее слова. — Но попробуешь его и на других мужчин смотреть не захочешь,
   У Эми от отвращения свело живот. Ей нужно было срочно выбираться из этой комнаты.
   — Мне нужно в туалет.
   — Зачем? — подозрительно спросил он.
   — А ты как думаешь?
   — Дай мне свою сумку, — потребовал Мэтт.
   — Она мне нужна.
   — Возьми, что нужно, а сумку оставь.
   Он ее раскусил. Эми открыла сумочку и достала из пакета коробочку с таблетками, подавив желание прихватить и права. О кредитных карточках она не думала. Ей очень не хотелось, чтобы он узнал ее адрес.
   — Что там такое?
   Это был обычный аспирин, но неожиданно для себя Эми сказала:
   — Ампициллин.
   — Это антибиотик, зачем он тебе?
   — У меня триппер. — Слово как-то само собой сорвалось у нее с языка, хотя она смутно представляла, что это такое, знала только, что это болезнь, передающаяся половым путем.
   — Сейчас им никто уже не болеет, — возразил Мэтт.
   — Я тоже так думала, — Эми видела, что немного поколебала уверенность Мэтта.
   — Дай сюда.
   — Что? — Во рту у нее пересохло.
   — Дай коробку!
   Она не успела ему помешать: Мэтт выхватил и заглянул внутрь.
   — Не думай, что я дурак, здесь всего лишь аспирин.
   И тут ее охватил страх, какого она не знала раньше. Игра зашла слишком далеко, правила стали другими, и Эми их не знала.
   — Пожалуйста, отпусти меня, — попросила она и сразу пожалела об этом. Просить не стоило, чтобы не показывать свою слабость.
   — Тебя никто не заставлял сюда приходить. — Мэтт с силой отшвырнул коробку с таблетками.
   — Ты не должен принуждать меня остаться. — У нее мелькнула мысль, что ей удастся переубедить его. — Позволь мне уйти…