Большаков Валерий. Закон меча

   – Поспели! – сказал Рюрик удовлетворенно. – А свеи показывались ли?
   – Ни одного не видели! – потряс головой кунингас. – Гридь из Хольмгарда – это на том берегу – ушла на Олкогу, и мои люди с ними были. Свеи пытались, правда, послать к своим за подмогой, но мы никого не пропустили. Три лодьи перехватили! Свеев в реку, а лодьи в надежное место отведены… Рейксе, – голос у кунингаса стал просительным, – конунг обещал нам, что освободит ижору от дани… если мы взамен будем сторожей Невскому Устью… Так мы согласные!
   – А от меня вы чего хотите? – спросил Рюрик с улыбкой.
   – Так того же! Вот выберут тебя конунгом, ты и вспомни о нас…
   Рюрик расхохотался.
   – Ладно! – сказал он, смеясь. – Коли выберут, уважу!
   – Выберут, выберут! – замахал руками ижор.
   – Но глядите, – посерьезнел Рюрик, – чтоб ни один ворон датский не пролетел, ни один гость не прошмыгнул к Итилю! Первых гнать, со вторых пошлину требовать!
   – А как же! – с жаром сказал Тойво. – Не волнуйся, рейкс, все будет хорошо и даже лучше!
   На том официальная часть закончилась. Кунингас преподнес Рюрику стопу бобровых шкурок, рейкс отдарился кольчугой. Высокие гости, довольные приемом, пересели в ушкуй, и делегация отбыла.
   – Я вот все думаю, – сказал Хилвуд, – не зря ли Улеб инграм потачит? Не изважит ли? Вона, уж разворчались весины – чего это конунг ижоре поноравливает, а нам нет? Мы-де тоже хотим!
   – Хотеть не вредно, – усмехнулся Рюрик. – «Весь белоглазая» без опаса живет, в глуби. А ингры на рубеже постоянно! Небось ворчунов тех в пограничье не заманишь. А то, пожалуйста! Вон, надо еще одну крепость теперь закладывать – на Вуоксе. Так этих белоглазых палкой туда не загонишь. Как же – пахать, не снимая меча… Стра-ашно!
   Хилвуд рассмеялся.
   – Надо будет к утру поспеть… – проговорил Рюрик иным уже тоном. – Высадимся на берег, не доходя до курганов, и двинем берегом! А ты вот что… Отправь скедию, какую побыстрей, но тайно! Надо, чтобы о нас Улеб конунг прознал, тогда ему будет способней на свеев идти… И людей надо послать тутошних, чтоб узнали их!
   Хилвуд обернулся и подмигнул Олегу:
   – Олег, ты понял, кому идти?
   Сухов подтянулся:
   – Я готов!
 

2

 
   Лес ожил, лес наполнился множественным шорохом и звуком крадущихся шагов, приглушенными голосами, отдающими команды. Улебу конунгу сыскали коня, и теперь верховный правитель Гардов похож был на древних полководцев. На старой гари, что широкой полосой вычернила землю с редкими бугорками опаленных пеньков, Улеб натянул поводья и поднял руку. Бояре, тоже оседлавшие мохнатых степных коников, тотчас подъехали к нему.
   – Наступать не копьем будем, – сказал конунг, – а трезубцем! Ты, Лидул, поведешь свою тысячу вдоль берега и ударишь по свеям с юга. Ты, Шаев, обойдешь Альдейгу и направишь своих с севера, от курганов. А я брошу остальных с запада!
   Бояре переглянулись и покивали одобрительно.
   – Ополченцев вперед не совать! – предупредил конунг. – Зря только людей побьете… Халид!
   Араб в бурнусе, с простенькой белой чалмой на голове, подбежал и застыл:
   – Я здесь, о, мой повелитель!
   – Плоты твои как? Готовы?
   – Полностью!
   – Ага… Доплывете до мыса, где скала расколота, и ждите! Как увидишь в небе три горящих стрелы подряд, плыви и закупорь устье Ала-дьоги!
   – Слушаюсь, о, мой повелитель!
   Улеб конунг оглядел воинство, хмыкнул в доволе и словно загреб рукой воздух:
   – Па-ашли-и!
   И стронулись человеки, зашагали, послушные воле конунга. Не все из них доживут до вечера, однако на войне как на войне! Будет так, как угодно богам…
 
   Тысяча Улеба вышла к западной окраине Альдейги и затаилась, растворилась в сосняках. Вернулись разведчики – умотанные донельзя, грязные, мокрые, голодные. Но довольные.
   – Где Торг был, – доложил один из них, круглоголовый, с носом до того вверх задранным, что походил на пятачок, – там свеи подель устроили, десять лодий за раз строят! Кили тесаны, опруги готовы, теперича они доски колят, обшивать будут…
   – Не будут, – буркнул Улеб. – Не дадим! Еще чего видали?
   – Свеи в крепости сидят, – заговорил другой разведчик, узкий весь, худой, кадыкастый, но жилистый, – или корабли сторожат. Все подходы загородили – ямы везде накопаны, с кольями на дне, валы насыпаны, деревья навалены… И все это в два ряда – ни пройти ни проехать!
   – Пройдем… – проворчал Улеб. – Ямы у них… Ништо, не твари глупые, чтоб на колья садиться!
   Меж дерев замелькал плащ посланника от Лидула. Немного погодя и Шаев своего прислал – все на месте!
   – Воист, – поманил Улеб молодого варяга. – Стрелы, как договаривались…
   Воист, конопатый отрок с рыжим пухом на щеках, кивнул понятливо и запалил крошечный костерок, умещавшийся в плошке. Достал из тула длинную стрелу с наконечником, облепленным вязким киром – корочкой с нефтяных озер. Южане им лодки свои смолят, а на севере киру другое применение…
   Воист поджег все три стрелы, дал разгореться и выпустил одну за другой в чистое небо. Три черных, клубистых хвоста венчиком разошлись в голубизне.
   – Мечи вон! – гаркнул Улеб. – На врага!
   Гридь дружно взревела и ринулась на бывшие улицы Альдейги. Это хорошо, что нет домов, – ничего не мешает стремительному бегу. И память свербит – были дома, были. Пожгли их свеи, собаки свинские. Ну так врежем вражью по сусалам и прочим местам! Удобрим скудную северную почву!
 

3

 
   Валита, Веремуда, Ошкуя, Сулева конунг направил к тысяцкому Лидулу. К нему же приписали Олдаму, приведшего больше сотни гридней из Гадара, прогнавших Вадима. Валита просто распирало от гордости – мама так мечтала о свободе для него, так старалась выкупиться, а он сам добыл волю! Ибо не трэль тот, кто разит врага. А сегодня решится главное – кому достанется победа. Если им, то все у него будет хорошо, а если свеям… Стоило ли тогда волю завоевывать? Да только не одолеть свеям! Куда там…
   – Готовимся! – разошелся по тысяче приказ Лидула конунга.
   – Вот оно! – ахнул Ошкуй, тыча пальцем в небо, измаранное росчерками сигнальных стрел.
   – К бою! – гаркнул Олдама и выхватил меч.
   Ошкуй, осклабившись, перехватил секиру. Валит взял копье наперевес. Наконечник у копья был длиною в полтора локтя и заточен, как меч, – хоть коли им, хоть руби. Доброе оружие.
   Проскакал Лидул на гнедом коне, размахивая блистающим на солнце мечом, и вся рать повалила следом. Люди покидали лес и словно расправляли плечи.
   Валит выбежал на южную окраину Альдейги, где случайно уцелела пара клетей, и заметался – от берега Олкоги и до клетей тянулся свежий земляной вал, поверху укрепленный сучковатыми стволами сосен. Многие десятки хускарлов то и дело высовывались из-за стволов, вскидывая луки. Но и русские лучники знали свое дело – низко гудящие стрелы понеслись на свеев, выбивая \едунг.
   – Пробиваемся! – орал, надсаживаясь, Олдама. – Пробиваемся! Не стойте!
   Вжимая голову в плечи, Валит понесся на вал, выставив перед собой копье. И сам не понял, как одолел преграду. Вскочив на бревно, он заметил внизу под собой хускарла, отводящего меч, и прыгнул, погружая острие копья в грудь свею. Хускарл вякнул коротко и помер.
   – Слева! – рявкнул Ошкуй и махнул секирой. Набегавший свей дернулся, брызгая кровью из прорубленной грудины, и покатился с невысокого вала под ноги наступавшим.
   Валит, ругая себя за рассеянность, оборотился вправо – и тут же подколол ярого свея, кроившего мечом теплый воздух. «Живучий!» – мелькнуло у парня. Копье пробило хускарла насквозь, а тот все дергался, скреб мечом по древку, пытаясь перерубить его. Валит выдернул копье и ринулся дальше.
   А дальше поднимался новый вал, еще выше прежнего, и уже не стволы деревьев преграждали путь, а настоящий частокол из полуобгоревших бревен, правда, низкий, по пояс. И уже не хускарлы держали оборону, а викинги, грозившие варягам копьями.
   – Вои с рогатинами – первые! – прокричал Олдама. – Вои с копьями – вторые! Бегом! Стрелкам – работать!
   Такую команду мог отдать только рус. И только у русов подобная атака могла иметь успех. Вои-ополченцы, вооружась рогатинами, с какими они хаживали на медведей, вынеслись на вал, цепляя развилками здоровенные копья викингов и задирая их кверху. Отставая от них на шаг, мчались копейщики и били свеев рожонами. Удар рожона был сравним с наскоком дикого тура. Чудовищные копья, достойные богатырей, сносили викингов с ног, их тяжелые наконечники могли разворотить чью угодно грудь и делали это, с хрустом проламывая ребра. Гул, треск, грохот, вой, лязг поднимался оглушительный – аж в ушах звенело.
   – Отходи-им! – пронесся крик сотника Яруна.
   – Отходим! – рявкающее повторил приказ Олдама. – И закрепляемся!
   Валит непонимающе огляделся. Чего ради отходить?! Так хорошо перли… Лишь отдышавшись, он разглядел клинья викингов, тискавшиеся через прогалы в укреплениях. К свеям поспело подкрепление!
   Ближний клин-фюлькинг затопал, наступая прямо на Валита. Сын Ниэры попятился. Лица викингов были суровы, глаза, зыркавшие из-под шлемов, блестели сталью, как и мечи. Круглые щиты плотно сбиты, ноги шагают в лад… Живая, дышащая крепость! Поди возьми ее!
   – Дорогу! – крикнули за спиною Валита.
   Он обернулся и увидал такой же клин – зеркальное отражение свейского, только сбитый из варягов. Валит шустро освободил путь и перебежал к своим, топтавшимся на валу первой линии обороны, у развороченного частокола.
   – Если наши не одолеют, – пробормотал Олдама, – хана нам всем…
   – Одолеют! – уверенно прогудел Сулев.
   И тут два клина сошлись. Их «острия» смялись с грохотом и лязгом, первые ряды секли друг друга мечами, а вторые ряды бились через головы первых, доставая противника топорами-бродексами.
   Викинги напирали с горки, сталкивая русов, но варяги не уступали, отжимая свеев обратно за вал. Валит оглянулся – то ли четыре, то ли все пять клиньев сошлись на передовой и плющились, разворачивались, шли стенка на стенку. Пыль и пепел, поднятые сапогами, повисли непроглядной тучей, из которой неслись короткие яростные выкрики и вопли боли, ругань и вой. Орали на русском и свейском, языки мешались, как грязь и зола, и доходили до слуха неразборчивым и не благим матом.
   – Валит! Сулев! – крикнул Олдама. – Ко мне!
   Сын Ниэры оторвался от зрелища битвы и подбежал к командиру.
   – Тут и без вас справятся, – рубанул Олдама, – а вы мигом на берег, к Ешкиной запруде! Там эти… арабы. Поможете им!
   – А… как мы с ними? – растерялся Валит. – Япо-арабски только «здрасте, до свиданья!»
   – Бегом, я сказал! – осерчал Олдама, и Валит с Сулевом помчались, куда им было сказано.
   Пробравшись хилым сосняком, Валит выбежал к запруде и увидал дивные вещи. У берега покачивались плоты, вязанные из бревен, а на тех плотах стояли маленькие срубы, крытые лесинами. В стенах срубов зияли оконца-бойницы.
   – Ишь что придумали! – восхитился Сулев.
   – Что это? – не понял Валит.
   – С реки бить будем! – захохотал сын Каницара. – Айда!
   Арабы как раз кончали свою молитву. Отбив положенные поклоны, они вставали с ковриков и обвешивались оружием – у кого сабля была, у кого лук в саадаке.
   – Халид! – окликнул Сулев араба в длинной кольчуге, надетой на еще более длинный кафтан. – Мы к тебе!
   Халид махнул рукой:
   – Идемте!
   Он перепрыгнул на плот, Сулев скакнул за ним, Валит последовал за товарищем. Из тесного сруба выглянул Ошкуй и спросил:
   – А стрелы где, Халид?
   Увидев друзей, Ошкуй осклабился:
   – И вы здеся? Добро!
   – Привет, Ошкуй! – Валит заглянул в сруб и сильно удивился – на мокрых бревнах «пола» валялись лопаты и кирки. – А это зачем?!
   – У-у… – Ошкуй сделал значительный вид. – Тут, брат, такая штука… Что ты!
   – Какая штука? – пристал Валит.
   – Ход рыть будем! – сказал Халид.
   – Ход?!
   Халид кивнул.
   – Станем у крепости, – заговорил он, – и начнем рыть!
   – Не выйдет, – сказал Валит разочарованно. – Со стен заметят.
   – Не заметят! – ухмыльнулся Ошкуй. – Мы под водою рыть будем.
   – Под водою?!
   – Под нею, – кивнул Халид, – и выйдем в колодец крепостной.
   Валит только головой помотал: ну, дела!
   – Успеть бы только до вечера… – озаботился Халид и встрепенулся: – Отчаливаем!
   Арабы на берегу загомонили и попрыгали на плоты. Всего плотов было пять, и на самом большом аж два сруба стояло.
   Течение подхватило плоты и понесло вниз по реке. Путь был недолог, скоро над мутными водами Олкоги разнесся шум битвы, потом открылись башни крепости.
   – Подгребаем!
   Плоты доплыли до места и бросили якоря – тяжеленные камни на пеньковых канатах – совсем рядом у восточной стены крепости. За частоколом показались шлемы свеев. Русские лучники с плотов тут же послали тяжелые стрелы, сковырнув пару любопытных.
   – Ныряем с этой стороны! – скомандовал Халид. – Дышать через камышинки, не выныривать! Метить на башню угловую! Рыть начнем с глубины сажени и чуток забирать вверх. Работаем так – один роет, другой дышит через камышину. Потом меняемся! А третьему и четвертому – стенки крепить. Поначалу будет сложно, а потом, как выше реки подымемся, сразу полегчает! Главное – мимо колодца не пройти!
   – Не боись, – пробасил Сулев, снимая рубаху, – не пройдем! В тот колодец телегу опустишь – стенок не заденет! Широкий…
   Валиту с Сулевом выпало копать первыми. Сын Ниэры заткнул ноздри, взял в рот длинную камышинку, а в руки – кирку и прыгнул в реку. В этом месте было мелко – плес, но мутная вода скрывала надежно. Валит еще побаивался, что может всплыть ненароком, но зря – тело стремилось вверх поплавком, а кирка тянула вниз, как грузило.
   Сын Ниэры плыл с закрытыми глазами, работая ногами, – одной рукой он сжимал инструмент, а другой придерживал дыхательную трубку. Плыл, плыл, иногда задевая Сулева, и приплыл в камыши, что шуршащей полосой окаймляли крепость по берегу. Осторожно высунув голову из воды, Валит сориентировался – отклонился он от курса лишь на пару шагов. Восьмигранная угловая башня высилась совсем рядом, на крутизне, чернея деревом с зелеными проплешинами мха. Рядом вынырнул Сулев, фыркая, как тюлень. Мокрые волосы сына Каницара перепутались с зелеными водорослями, по лбу сползала ряска.
   – Ты на водяного похож! – прошептал Валит. – Начали?
   – Начали! – кивнул Сулев. Набрал воздуху в грудь, с мехами схожей, и скрылся под водой. Валит последовал за ним.
   Камыши место, выбранное под рытье, не прикрывали – круто обрывался бережок. Валит ощупал скользкий обрыв, руками счистил мягкие наносы. Открыл глаза, но ничего не увидел – сплошная муть. Сын Каницара деликатно постучал его по спине, и сын Ниэры отодвинулся. Сулев ткнул в берег лопатой – это было хорошо слышно – и отвалил пласт глины. Подцепил еще, и еще, и еще. Передал лопату Валиту и подвсплыл, припадая к камышинке – отдышаться. Валит и сам чувствовал, что воздуху в легких маловато будет, но разок лопатой зацепил грунт. Копнул, наваливаясь всем телом и болтая ногами. Пустил пузыри. Все! А тут и Сулев поспел, перенял лопату. Карел не стал доставать трубку из-за пояса, заплыл в камыши и уже там отдышался. Наглотался воздуху до головокружения и вернулся сменить чудина.
   Так они и менялись, пока вырытая ими нора не углубилась шага на три. Ошкуй с Халидом вертелись поблизости, укрепляя стены хода наколотыми чурбачками и досочками.
   Вымотавшись, Валит с Сулевом вернулись на плот. Сил выбраться почти что не было, арабы помогли, вытащили. Валит растянулся прямо на мокрых бревнах и глядел в небо. Век бы так лежал! Нельзя… Валит сунул палец в ухо и вытряс оттуда воду. Шум боя, доносившийся с берега, стал слышнее. Вот как тут полежишь?! Люди там бьются насмерть, а он разлегся…
   – Поплыли? – спросил он Сулева, прислонившегося к срубу.
   – Лежи! – буркнул Сулев, не раскрывая зажмуренных глаз.
   – Надо же побыстрее…
   – Куда ты годен сейчас, паря? Силы сначала набери!
   Валит вздохнул. Совесть его стала чиста – не пускают его подвиг совершить! Он приподнялся и сел, заглянул в сруб. Там вертелись два лучника, пуляясь по стенам крепости. Толку в той стрельбе было мало, но именно она оправдывала заякоренные плоты. Иначе у свеев сразу подозрения закопошатся – а чего тут эти плоты делают? Не замыслили ли чего хитрые русы? А их стрелами, стрелами! Какие уж тут подозрения…
   …Солнце поднялось в самую высокую точку своего пути по небу и стало клониться к закату. День был в самом разгаре, когда ход поднялся выше уровня реки. Дышать «проходчикам» было нечем, и смекалистый Веремуд приспособил кузнечные мехи – закачивали воздух через кишку. Выбранную глину ссыпали в кожаные мешки и опорожняли под водою. Разводов грязных со стен крепости было не видно – Олкогу не зря прозывали Мутной… Долбежка заняла два дня и две ночи.
   Валит, мокрый от воды и пота, оглянулся на вход, едва просвечивавший сквозь воду, оторвал от земли неподъемную кирку и продолжил долбать чертову глину, рыхля грунт под лопату. Сипло поддувало из кишки, но сырой стоячий воздух все равно был тяжел – дышишь, дышишь, а в голове муть, как в Олкоге…
   С плеском вынырнул Сулев.
   – Моя очередь! – сказал он глухо.
   – Щас… – выдохнул Валит и бочком протиснулся к воде, стараясь не касаться крепежа. А то мало ли… Рухнет пласт и похоронит на хрен!
   Окунувшись в воду, Валит ощутил прохладу. И струйки пота перестали щекотать щеки и жечь глаза. Когда же кончится эта копка?!
   Вынырнув в камышах, Валит отпыхался и глянул на реку. Плоты мирно покачивались на мелкой волне, стрелки азартно слали стрелы, выбивая редких свеев на стенах крепости, а за рекой мирно, как всегда, зеленел лес.
   Рядышком вынырнул Халид. Отплевался, отер лицо и сказал:
   – Скоро уже… Шагов пять осталось!
   – Целых пять? – огорчился сын Ниэры.
   Халид рассмеялся.
   – Поплыли! – и нырнул. Валит устремился следом.
   Подплыв к плоту со стороны реки, Халид сел на крайнее бревно и поболтал ногами.
   – Ну и рыбы у вас… – промолвил он. – Все время натыкался! То сиг, то лосось… Богатая река!
   – Это да! – гордо согласился сын Ниэры из рода Лося. – Что есть, то есть!
   Рядом с плотом, отфыркиваясь, всплыл Ошкуй.
   – Перекусим, может? – предложил он. – А то у меня какое-то щемящее чувство…
   – Давайте! – согласился Халид.
   Перекусив той самой рыбой, жареной и вареной, проходчики полежали пузом кверху, погрелись на солнышке и снова окунулись в работу.
   – Это точно колодец? – спросил Халид, ощупывая холодные, сырые бревна, открывшиеся в конце прохода.
   – Точно! – кивнул Сулев. Он сунул нож между бревен и добавил с удовлетворением: – Сухо! Выше воды вышли!
   – Надо бревно вытаскивать! – прогудел Ошкуй снизу, от входа.
   – Да как ты его вытащишь? Колупать придется!
   Сулев всадил нож в дерево, подцепил и отколупнул изрядную щепку:
   – Порядок! Трухлявое!
   С деревом дело пошло веселее – воздух в щель сочился свежий, в голове не мутилось, как при копке.
   Валиту досталось выламывать последний слой. Втащив обломки в ход, Валит осторожно просунулся в колодец. Вода плескалась рядом, рукой дотянешься. Вверх уходил квадратный колодец, обрамляя голубой лоскут неба. Внезапно голубой квадрат словно отгрызли с краю – показалась голова свея. Валит молниеносно нырнул в ход. Гремя по стенке, в колодец спустилось ведро на веревке, плеснуло, зачерпнуло воды и плавными толчками пошло вверх.
   – Уходим! – прохрипел Халид. – Отдыхаем до первой звезды!
   – Может, наши еще раньше свеев побьют? – загадал Ошкуй.
   – Побить-то побьют… А свеи в крепости укроются.
   – Тут-то мы их и возьмем! – кровожадно заключил Сулев.
 

4

 
   В проводники Олегу дали седого, но бодрого и крепкого старичка-ижора по кличке Урий. Имени своего Урий не открыл, да и к чему оно Олегу? Шли быстро, часто переходя на бег, но Урий не сдавал, пер себе и пер. Хотя, если честно, то пер не он, а Олег. Ломился через кусты, что твой лось. А вот Урия и вовсе слышно не было. Идет по валежнику – не хрустнет у него ничего. По листьям топает – ни шелеста, ни шороха. Леший он, а не урий…
   Тропа то взбиралась на обрыв, то спадала к самому берегу, уводила в лес, растворялась в траве, но Урий находил ее тут же – то валун приметный углядит, то сосну изгибистую. Внезапно Олег расслышал резкие, дребезжащие звуки, несущиеся из леса, и остановился. Урий тоже замер, а после расслабился, улыбнулся и поманил Олега за собой.
   Крадучись, он вышел на край большой поляны, посреди которой росла ель. Ветер ли изломил дерево или время, а только рухнула елка, оставив по себе шипастый обрубок. Возле елки сидел на заднице медведь и с интересом музицировал – дернет когтями дранку и слушает. Наслаждается.
   – «Медвежье кантеле», – улыбнулся Урий. – Мишка любит!
   Медведь недовольно обернулся, увидал людей и заворчал.
   – Помешали ему! – усмехнулся Олег.
   Косолапый поднялся – зад в сухой траве – и трусцой убежал в лес.
   – А вот это уже не мишка… – прислушался Урий.
   Олег напряг слух. Издалека докатились звуки неясные, смутные, но явно человеческой природы – лязгал и скрежетал металл.
   – Война идет! – посуровел Урий.
   – Вперед! – скомандовал Олег.
   Чем ближе становилась Альдейга, тем явнее прорезались звуки битвы, делились и множились, приобретали оттенки. Олег с Урием вышли к курганам, и тут же из травы поднялись трое молодых карел весьма сурового вида, вскинули луки и натянули тетивы.
   – Не стреляйте! – поднял руки Урий. – Свои!
   Олег вышел вперед и сказал:
   – Я – Олег сын Романа! Вы кто?
   – Мы? – прокряхтел один из карел, держа лук внатяжку. – В дозоре мы!
   – От кого?
   – От Улеба конунга! – доложил карел и рассердился: – Ты кто таков, чтобы нас спрашивать?!
   – Я был послан конунгом, – твердо ответил Сухов, – и ответ держать буду перед ним! Ведите меня к Улебу!
   Карелы, сблизив головы, посовещались и отрядили двоих с Олегом, оставив Урия под охраной третьего стража.
   Карелы, часто поглядывая на незнакомца, повели его, по дуге обходя Альдейгу, ставшую театром военных действий. Наконец они достигли леска возле западной окраины города. Лесок этот кишел пешими и конными, копейщиками и лучниками, здоровыми и ранеными.
   Навстречу Олегу с радостными криками выскочила Чара.
   – А Пончик?!. – вскричала она.
   – Живой, живой Пончик! – поспешил заверить Сухов. – Конунг где?
   – Здесь он! Дана его перевязывает!
   – Ранен? – нахмурился Олег.
   – Пустяки… – послышался густой баритон, и из шалаша, ставшего «лазеретом», выбрался Улеб конунг. Левая рука его была на перевязи. – Что скажешь?
   Олег выпрямился, еле задавив в себе желание отдать честь, и отрапортовал:
   – Конунг, твое задание мы выполнили! Рюрик со сборной дружиной прибыл и ждет твоих приказаний. С ним двадцать больших сотен.
   Улеб расплылся в довольной улыбке:
   – А почему Асмуд сам не явился?
   – Сгинул Асмуд, – глухо сказал Олег. – Положил многих на Дине и сам смерть принял… А Крут в землях пруссов погиб.
   Улеб посуровел и умолк. Молча л и Олег, вспоминая погибших друзей. Наконец конунг встрепенулся:
   – Передай Рюрику – пускай реку перекроет выше и ниже Альдейги! Там же пусть и высаживается! На севере командует Шаев, на юге – Лидул. А теперь поспеши к рейксу – пора кончать со свеями!
   – Бегу! – бросил Олег.
   – Стой! – усмехнулся Улеб. – Бегун… Коня моего возьми!
   Олег спорить не стал. Влез в седло и поскакал. Мимо храма Велеса, мимо курганов и сопок, мимо поляны с «медвежьим кантеле»… Олег едва не пролетел и мимо стоянки варягов, но вовремя заметил за деревцами изящные силуэты лодий. Конь вынес его на узкий бережок, к которому приткнулись десятки кораблей, и Олег спрыгнул на песок. Варяги не ставили шатров и не разводили костров, они ждали приказа выступать. Рюрик, завидев Олега, мигом слетел с лодьи на песок.
   – Ну что?! – крикнул он.
   – Бьются наши! – ответил Олег. – И тебя ждут!
   Наскоро передав слова Улеба конунга, Сухов принял из рук Пончика ковшик с квасом и осушил его.
   – Ну?! – нетерпеливо выдохнул лекарь.
   – Жива твоя Чара! – поспешил его успокоить Олег. – Жива и здорова. Скоро свидитесь – имей терпение!
   Пончик радостно улыбнулся.
   – По лодьям! – гаркнул Рюрик. – Гуннар, поведешь своих на юг! Остальные со мной! Ударим с севера! Вперед!
   Сотни мечей и топоров вскинулись над головами, сотни глоток извергли ярое:
   – Ран! Ран!
 
   Паруса скатали и сунули в кожаные чехлы. Над водой заскользили весла. Их ладное движение не отражалось в замутненной воде. Гребцы не успели еще притомиться, а уж и курганы показались, вздыбились зелеными горбами. У этого места лодьи разделились: половина погребла далее к югу, на соединение с тысячей Лидула конунга, а сотни Рюрика приготовились к высадке.
   – Поворот! – разнеслось над рекой.
   Весла справа замерли, а те, что с левых бортов, загребли, разворачивая лодьи к берегу.
   – Ходу!
   Лодьи с разлету, скрежеща килями по мелкому дну, втесались в берег.
   – Вперед!
   Варяги, йомсвикинги, пруссы, галаты – все, кто пошел в поход за Рюриком, – ринулись к носам лодий, запрыгали кто на берег, кто в мелкую воду. В левых руках щиты, в правых – копья, мечи, топоры… Хоть сейчас в бой!
   – Разобрались по десяткам! Полусотникам и сотникам вести! Па-ашли!
   Олег с завистью проводил глазами гридней, трусцой удалявшихся на передовую. Нет того десятка, в котором он состоял бы, – статусом не вышел. Кто таков Олег Вещий? Ополченец. Как ни крути, как ни верти – боец второго сорта… Хилвуд вроде благоволит ему, да и Рюрик ласков, но что с того? Ежели он, Олег, в засаду попадет или, там, в полон угодит, гридь не кинется его выручать. Своего выручить – закон, своего гридь никогда и нигде не бросит. Пусть даже десятки лягут костьми, чтобы спасти одного, но выручат! В гриди главенствует простой закон: «Все за одного, один за всех!» – и нет у него исключений. Но Олег – чужой, этот закон на него не распространяется…